ЧВК «Пересвет». Книга третья



Глава 1

Темнота. Мне плохо. Нет, не так. Мне хреново, как никогда прежде. Чувство такое, что из меня высосали влагу, всю, до последней молекулы. А потом проехались тяжёлым катком, раскатав тонким слоем то, что осталось. Даже редкие удары сердца вызывают мучительную боль, и я ловлю себя на мысли, что молю о том, чтобы оно билось как можно реже. А еще лучше, чтобы вообще его не ощущать…
Эти мысли одолевали меня все сильней, становились навязчивыми и в какой-то момент мне стало не по себе. Нет, так дело не пойдёт!
Но вдруг все начало стремительно меняться.
Тело стало напитываться влагой, возвращаясь к жизни — через вены, через поры кожи. Я возвращался к жизни, ощущая себя путником, который пересек жаркую пустыню на последнем издыхании и добрался до колодца с чистой, прохладной водой.
Вскоре болезненное состояние отступило, сердцебиение участилось, перестало доставлять мучения и вскоре стало обыденным, незаметным.
Сон обволок сознание внезапно, настойчиво. Не знаю, сколько я спал — может быть часы, может дни, может месяцы, но сновидения меня не посещали. Возможно, я был слишком слаб даже для этого.
Когда сознание начало пробуждаться, я попробовал открыть глаза. Окружающая темнота вдруг стала сереть, свет упрямо пробирался сквозь полусомкнутые веки.
Вскоре я увидел, нет, сначала почувствовал взгляды, потом смог различить лица.
Знакомые лица. Шеф, Виталик, Снежана, бородатая физиономия Демьяна… И даже лицо Виктора. У всех в глазах тревога. Но где же София?
ГДЕ СОФИЯ?
Я хотел знать ответ на свой вопрос и готов был кричать, но сделать этого не смог.
Ах, вот же она! Сильно ниже, чем остальные, ниже Снежаны, хотя они примерно одного роста… Странно это все… Но да ладно, главное, что она здесь.
— Он еще очень слаб, — сказал чей-то чужой, и почему-то гулкий голос. — Нужно время на восстановление…
Я снова оказался в обволакивающих объятиях сна. Но в этот раз он был полон сновидениями. Передо мной возникали пейзажи безжизненных пустынь, мертвых гор, расколотой земной тверди. Города без жителей, автострады без транспорта, заброшенные аэропорты, космопорты, средневековые замки, разрушенные плотины…
По этим унылым теням цивилизаций бродили существа из «дыма». Они были одновременно и живыми, и неживыми, и словно искали что-то среди мертвых земель. Отголоски тех видений, что я увидел, пытаясь выбраться из другого измерения через прорыв…
Снова сон нехотя отпустил меня. Я открыл глаза и увидел собственное отражение и мелкие пузырьки, поднимающиеся перед лицом. Во рту трубка из мягкого пластика.
«Аквариум,» — подумал я. — «Естественно, они запихали меня в чертов аквариум!»
По ту сторону толстого стекла кто-то сидел, расположившись за столиком. Мне пришлось сфокусировать взгляд, чтобы разобрать, кто именно это был. Даже такое простое действие потребовало от меня больших усилий — картинка перед глазами плыла и троилась. Наконец у меня получилось сосредоточиться и я увидел Софию.
Она сидела перед голографическим интерфейсом и создавала виртуальную модель какого-то устройства. Занята любимым делом, и это при том, что она отличный воин…
Но меня что-то смущало, что-то было не так… Я опустил взгляд ниже и оторопел.
София сидела не на стуле, а кресле-каталке! Само собой это была роботизированная модель, а не ручная, но сам факт… Значит спина повреждена непоправимо? Она останется в этом кресле на всю жизнь⁈ Это все моя вина!
Сердце моё начало бешено колотится, запищал какой-то резкий, противный звуковой сигнал. София резко повернулась ко мне, и я на мгновение поймал встревоженный взгляд ее карих глаз. Красивых глаз. А затем система впрыснула мне успокоительное.
«Ненавижу аквариум» — подумал я и уснул.
В этот раз моим измождённым сознанием завладели кошмары. Дикая смесь из переживаний, болезненных видений, страхов.
Вот та самая жёлтая «бэха», с которой всё началось, несётся по горячему асфальту, мимо мелькают разрушенные высотки, заметенные у основания песком. За рулём автомобиля тот самый здоровяк в экзоскелете, который едва не размазал меня по ржавой палубе сухогруза посреди Варшавской котловины.
Он хохочет, давит на педаль акселератора, а я бегу за ним следом, зная что его цель — София. Она пытается спастись от преследования на своём роботизированном кресле-каталке, зачем-то вращая колёса руками. За этой нелепой погоней наблюдают пустые глазницы окон и неподвижные существа из «дыма».
Вдалеке видна линия финиша. С одной стороны дорожного полотна стоит убитый мою «дядя», сжимая чёрный флаг в белую клетку. С другой стороны стоит Шеф, но в руках у него белый флаг в чёрную клетку.
Я знаю, что многое зависит от того, кто первым успеет взмахнуть флагом…
— Его светлость слишком долго восстанавливается, — говорит чей-то знакомый голос.
— Княжич Басманов-Астафьев находился в глубокой коме, когда его доставили. Лучшие специалисты трудились над его излечением. И я не позволю прервать процес лечения из-за каких-то там прихотей…
— Вы забываетесь, доктор!
— Не смейте затыкать меня в моём же госпитале! Зададите вопросы после того, как он будет готов. И не раньше! А теперь попрошу вас оставить палату, больному требуется покой!
Требуется покой… Да отдых мне сейчас не помешает…
В этот раз мне хорошо и спокойно. Ни кошмаров, ни странных видений. Ничего. Я просто сплю.
За окном палаты глубокая ночь. Полоска лунного света отчётливо видна в темноте. В палате только я один. Жидкость в аквариуме ни тёплая, ни холодная. Видимо, я настолько привык к её температуре, что просто не ощущаю её.
Пробую пошевелиться и у меня это выходит без всяких проблем — руки, ноги и всё прочее на месте. Значит или мне тогда, на палубе, показался треск собственных костей, или же меня уже как следует подлатали.
«Неважно! Это всё не важно!» — ликую я мысленно. — «Важно только то, что скоро я выберусь из аквариума!»
Нужно как-то подать знак, что со мной уже всё в порядке, что меня нужно вызволить из этой ёмкости, из этой палаты, из этого заведения. Ненавижу больницы!
Я хлопаю ладонью по стеклу, преодолевая сопротивление жидкости, затем ещё и ещё. Но никто не приходит.
«Наверное, не слышат!» — думаю я и начинаю бить по толстому стеклу кулаком, прилагая с каждым ударом всё больше и больше усилий.
«Да выпустите же меня! Достало тут плавать!»
Я собираюсь с силами и бью со всей дури по стеклу. К своему удивлению, я обнаруживаю, что моя рука закована в броню экзоскелета. Удар получается такой силы, что стекло разбивается в дребезги и меня выносит из останков аквариума прямо на больничный пол, аккурат под луч лунного света.
С трудом встав на ноги, я осматриваюсь и отчетливо вижу, как из бедра торчит кость, а всё остальное тело представляет собой один сплошной кровоподтёк.
Бледный свет луны вдруг становится ярким, желтым. Я поднимаю глаза и вижу, что за окном вместо луны уже светит солнце. Точнее не солнце, а только его золотистый ореол. А всё остальное закрыто луной. Полное солнечное затмение.
— Чёрт возьми! — ругаюсь я вслух. — Значит и это сон!
Я просыпаюсь от прикосновения к волосам — кто-то нежно их поглаживает, легонько перебирает пряди. Мне очень хочется, чтобы это делала София и поэтому я не спешу открывать глаза, продлевая мгновение.
— Наконец-то ты пришёл в себя, — голос и впрямь принадлежит Софии. — Не претворяйся, что спишь, я же вижу, что это не так…
— Мне казалось, что это сон, — отвечаю я.
— Нет, это не сон, — отвечает она. — Я здесь, рядом с твоей постелью.
Я чувствую её дыхание — одновременно свежее и чуточку пряное. Оно приближается и вскоре её мягкие, чувственные губы соприкасаются с моими. Поцелуй длится бесконечно, я не в силах оторваться от Софии. Мне хочется увидеть её — карие глаза, темные волосы. Открываю глаза…
— Твою мать! — я буквально отпрыгиваю в сторону прямо с места, потому что надо мной возвышается существо из «дыма» — аморфное, постоянно меняющее очертания.
— Что случилось, Максим? Почему ты выглядишь таким испуганным? — на существе проступают очертания лица Софии, смотрящие на меня пустыми, безжизненными глазами.
— Какого хрена тут происходит⁈ — кричу я, отползая всё дальше.
— Княжич, всё хорошо! Мы спускаем жидкость из восстанавливающего резервуара, — отвечает существо из дыма с лицом Софии, но почему-то мужским голосом. — Осталось совсем немного.
— Что? Что тут происходит? — вскричал я, чувствуя, как мне становится холоднее. И, наконец, открыл глаза по-настоящему.
Со стенок резервуара медленно стекала жидкость, по своему составу больше похожая на негустую слизь. Сам же я лежал на полу аквариума, а к моему телу было подсоединено несколько десятков гибких трубочек.
В первый раз, когда я оказался в аквариуме, меня из него буквально смыло волной, да и в последующей перестрелке мне было не до ощущений. Теперь же я лежал на дне пустого резервуара, абсолютно голый и к тому же покрытый противной мерзкой субстанцией, больше всего похожей на жидкий кисель. Такое себе ощущение!
По ту строну стекла за мной наблюдало четверо пар глаз.
Самыми внимательным и заботливым был взгляд солидного мужчины, которому на вид было лет шестьдесят, может чуть меньше. Возраст трудно определялся из-за густой, ухоженной бороды, в которой отчетливо проглядывались прожилки седины.
Вторыми глазами, в которых сквозило беспокойство и некоторая нервозность, были глаза молодого человека в медицинском костюме. Именно он, судя по всему, занимался извлечением меня из аквариума.
Но вот остальные двое присутствующих, смотрели на меня холодными, расчётливыми взглядами. Я, безусловно, был важен и для них, но совершенно по другим причинам. Я сразу узнал их. Невзрачные, практичные костюмы, аккуратные, не привлекавшие внимания лица. Мне уже доводилось беседовать с этими господами после событий в Крыму, когда была ранена Снежанна. Следователи из «Специального отдела», подчиняющегося непосредственно Императору. Что ж, неудивительно…
— Вот конкретно ваши физиономии я сейчас хочу видеть меньше всего, — не удержался я от колкости, хотя даже язык с трудом слушался меня.
— Ваша светлость, мы рады, что вы наконец то пришли в себя, — сказал один из представителей Специального отдела.
— И, судя по всему, вы вполне осознаёте происходящее, — заметил второй. В его голосе проскальзывали нотки явного сарказма.
— Господа, у нас есть уговор, — вмешался солидный человек с аккуратной бородой. — Я приведу княжича в чувство, но вы приступите к своим, кхм, процедурам только после моего разрешения.
— Разумеется, доктор, — нехотя ответил второй представитель Специального отдела.
— Но не затягивайте. Мы скоро вернёмся, — сказал первый. Он бросил взгляд на часы и кивнул напарнику.
Когда следователи покинули палату, доктор кивнул медику, занимавшемуся моим извлечением, и купол аквариума начал движение вверх.
— Ваша светлость, приношу принять мои искренние извинения, — сказал доктор. — Эти люди оказались исключительно настойчивыми. Я сдерживал их напор столько, сколько мог, но мне пришлось сдаться.
— Не берите в голову, — ответил я. — Вы буквально вытащили меня с того света. И у меня есть вопрос.
— Какой, ваша светлость?
— Мне показалось, что меня приходили навестить. Или же это был сон?
— Нет, не сон, — ответил доктор. — Первым прибыл ваш отец, князь Басманов-Астафьев. Затем я разрешил визит ваших подчинённых. А одна упрямая молодая особа, которую доставили ранее, хотела и вовсе поселиться в вашей палате…
— София? — спросил я, хотя это был больше не вопрос, а констатация факта.
— Совершенно, верно, — улыбнулся доктор в бороду.
— Я бы хотел видеть её.
— Боюсь, что это невозможно. Меня вынудили ограничить ваше общение с внешним миром. Я обещал делать только то, что необходимо для вашего скорейшего выздоровления, ваша светлость.
Я задумался. Специальный отдел был очень влиятельной организацией, которая подчинялась напрямую Императору. Идти попрёк было себе дороже и позицию доктора я вполне понимал. Но ведь существуют и обходные пути. Даже данные обещания, при желании, можно толковать по-разному. Особенно, если их дали под принуждением.
— А разве положительный настрой пациента не влияет на его самочувствие?
— Да, конечно…
— А что лучше всего влияет на этот самый настрой? Разве не поддержка близких и друзей?
— Я понял мысль, ваша светлость, — доктор снова улыбнулся в бороду, однако в этот раз в его глазах промелькнула искорка озорства. — Думаю, что терапевтическая поддержка не будет нарушать данного мною обещания.
— Со своей стороны могу заверить, что мне будет значительно лучше после этого сеанса, доктор.
Меня уложили в больничную кровать, обтёрли от остатков слизи, затем ещё раз прошлись сухими полотенцами, хотя мне больше всего хотелось залезть под обычный горячий душ. Но когда моя нагота скрылась под больничным одеялом, я почувствовал себя гораздо уверенней.
Вскоре меня оставили в одиночестве, облепив целой кучей датчиков, а спустя полчаса дверь в палату отворилась, и я увидел Софию.
— Значит это был не сон, — вырвалось у меня. Она и впрямь передвигается на кресле-каталке.
— Ненавижу эту штуковину. Но врачи говорят, что без неё никак, — сказала София, объезжая мою кровать.
Когда она остановилась рядом с моим изголовьем, то вдруг привстала с кресла и обняла меня.
— Максим! Как же я соскучилась! — сказала София. — Ты так долго болтался в этом аквариуме, что мне стало не по себе…
— Снова разглядывала мою голую задницу, да? — не удержался я.
— И не только задницу твоей светлости! — ответила София в своей манере.
Мы рассмеялись так, как смеются люди, испытывающие чувство облегчения. Затем она перебралась ко мне на кровать и устроилась рядом.
— Значит с твоей спиной всё хорошо? — спросил я.
— Конечно. Просто врачи перестраховываются и заставляют меня перемещаться в этой хреновине, — ответила София, хлопнув ладонью по рукояти своего кресла. — Но, когда никто не видит, я хожу на своих двоих. Скорей бы свалить отсюдова!
— И не говори… Слушай, а долго я плавал в этом аквариуме?
— Прилично. Сегодня шестнадцатый день, — последовал ответ. — Говорят, что на тебе не было живого места… Одни сплошные переломы и гематомы. Словно тебя грузовик сбил. Ну или ты грохнулся на дно ущелья со стометровой высоты…
— Довольно аналогий, — мне пришлось прекратить этот парад сравнений. — Я вполне помню, как трещали мои кости. Но что было потом?
— Виталик и этот бородатый шумный серб рассказали, как вытащили тебя с баржи. К тому времени к Варшавской котловине подошли первые части наших войск. Они-то и организовали твою эвакуацию сюда, в Минск.
— Что было потом?
— Потом наша Империя оказалась в шаге от новой войны. Этот прорыв, точнее «червоточина», стала настоящим объектом вожделения для британцев и их сателлитов. Они тоже ввели войска в Серую зону и заняли север и запад котловины. Под нашим контролем находятся юг и восток. Пока дипломатам удаётся сдерживать конфликт, но Запад настаивает на том, что именно мы уничтожили их разведывательные отряды на берегу котловины.
— Я собственноручно уничтожил оборудование на той барже, — сказал я задумчиво, намеренно игнорируя слова Софии о перестрелке на берегу, устроенной ЧВК «Затмение». Мне вдруг показалось, что разговор на эту тему может быть небезопасным, прежде всего для неё. — Какой смысл враждовать из-за никому не понятной хреновины?
— Не знаю. Но всех наших, включая серба и того молодого учёного, допрашивал Специальный отдел.
— И ко мне они приходили, — усмехнулся я невесело. — Скоро и меня ожидает любопытный разговор…
Мы ещё некоторое время лежали, разговаривая на разные темы. София упомянула визит князя и что тот был сильно обеспокоен моим состоянием, потом рассказала, как проводила ночи в моей палате, потом похвасталась, что придумала интересную модификацию для наших бронированных экзоскелетов, но подробности утаила, заявив, что это будет сюрпризом.
Когда она ушла, точнее укатила на своём кресле-каталке, я ещё некоторое время лежал, размышляя над услышанном. Незаметно я провалился в сон. В этот раз по-настоящему спокойный сон.
Проснулся я от того, что меня кто-то настойчиво трясёт за плечо. Открыв глаза, я увидел лица следователей из специального отдела. Они дежурно улыбнулись мне и один из них сказал:
— Ваша светлость. Мы рады, что вчерашняя терапия пошла вам на пользу. Теперь мы зададим вам вопросы и очень рекомендуем не скрывать правды. Поверьте, у нас есть множество способов узнать правду, но все они не очень гуманны.
— Что же вас интересует? — я устроился поудобней, подложив подушку под спину.
— Всё. Но больше всего события, что произошедшие после вашего прыжка с вертолёта на палубу сухогруза.



Глава 2

— Мне необходимо оказаться на борту сухогруза как можно скорее!
— Сейчас попробуем подвести машину ближе! — прорычал Дамьян. — Сейчас будет трясти! Бучни ветар!
Вертолет начал медленно сближаться с кормой сухогруза. Пилот проявлял не дюжее мастерство, держа машину ровно, но все же ветер брал своё и тряска перерастала в опасную вибрацию.
Только с третьей попытки ему удалось подлететь к барже на достаточное расстояние.
— Отсюда я могу допрыгнуть до борта! — мне приходилось перекрикивать шум ветра и двигателей. — Свяжись с Шефом и найдите способ меня вытащить с этой посудины!
— Прихваћено, ваша светлость! — ответил командир сербов. — Будите опрезни! Вам меня еще Императору представлять!
Он басовито расхохотался. Я невольно улыбнулся — хорошо, что хоть кто-то точно знает, чего ему хочется.
Пилот медленно развернул вертолет боком и теперь мне предстояло совершить прыжок на палубу. Не долечу и все, мне крышка — быстро уйду на дно вместе с тяжелым экзоскелетом. Но выбора не было.
— Оптимальное положение, ваша светлость! Скочи! — крикнул Дамьян.
— Ну скочи, так скочи! — проворчал я, и сиганул через пробоину в борте вертолёта, оттолкнувшись от края закованной в броню ногой.
От этого движения машина ощутимо накренилась, лопасти, соответственно, тоже.
Я видел, как они мелькают прямо передо мной. Еще мгновение, и бы задел их головой. Но пилоту удалось справиться и в последний момент вертолет накренился на другой борт, открывая мне путь.
Я летел над темной бушующей водой Варшавской котловины. Корма сухогруза стремительно приближалась, но вместе с тем приходило понимание, что силы прыжка недостаточно.
Я вытянул руки и когда ржавый борт был у меня перед самым лицом, смог зацепиться за край.
Меня с силой дернуло, последовал гулкий удар о корму, но пальцы вцепились за металл намертво.
Пару секунд я просто висел, приходя в себя, а затем подтянулся, перехватился и взобрался на верхнюю палубу баржи.
Быстрый взгляд, чтобы оценить обстановку. Прорыв и столп света находились практически в центре судна. Вблизи смотреть на него было всё равно что на отсветы сварки — ярко до рези в глазах. Мне чертовски не хватало визора с его кучей функций, включая затемнение.
Палубу устилали длинные, вытянутые тени, которые отбрасывало старое корабельное оборудование — пристройки, пара небольших кранов. Но меня больше интересовали тени, которые двигались. И их источник был в непосредственной близости от установки, открывшей прорыв.
Робот-жук, которого доставил разбившийся беспилотник, явно что-то делал, возможно пытался демонтировать оборудование.
Я бросился прямо к прорыву, закрываясь от слепящего света ладонью. Гул от моих тяжелых шагов уносил ветер. Мне даже в голову не приходило прятаться от какого-то робота!
Вскоре мне удалось разглядеть его — он оказался куда крупнее, чем мне казалось издалека. Размером с небольшой автомобиль, он не спеша двигался вокруг установки, срезая крепления лазером, встроенным в один из передних манипуляторов.
Я прибавил скорости, сгруппировался и со всей дури врезался прямо ему в бок бронированным плечом.
Но даже моего веса не хватило что бы толком сдвинуть эту махину. Нас по инерции протащило на пару метров под аккомпанемент противного скрежета металла о металл — ноги жука оставили на ржавой палубе борозды.
Лазер из манипулятора скользнул по обшивке оборудования, но не прожог её.
Я бросился к его голове, намереваясь заняться манипуляторами, но робот вдруг оттолкнулся от палубы всеми шестью ногами и отскочил назад.
— Какая прыткая киберскотина! — проворчал я.
Из передних рабочих манипуляторов вдруг выдвинулось пара коротких мощных лезвий.
— Вот это поворот! — Механическая тварь явно не собиралась так просто сдаваться! Да и я такого развития событий никак не ожидал.
Скорость у моего неожиданно серьезного противника была отличной — жук бросился на меня и начал наносить быстрые удары своими клинками.
Я отступал. Системы экзоскелета помогали мне уворачиваться, но даже с ними лезвия нет нет, да чирикали по броне. И каждый раз все ближе и ближе к стыкам. Если ничего не предпринять, то рано или поздно клинок найдёт уязвимое место. Печальный опыт похожего ранения давал о себе знать при каждом движении.
Отчаянный бросок вперед. Два удара жука, оба вскользь — один в плечо, второй по спине.
И вот я между передних манипуляторов. Прямо перед моим лицом блок сенсоров и оптики — глаза робота.
Удар сходу оказался несильным. Для второго времени не оказалось — жук чуть отступил назад и прижал меня к себе одним из манипуляторов.
Мне пришлось напрячься изо всех сил, чтобы отстраниться и освободить хотя бы руки.
— Врешь, не возьмёшь…
Бить в сенсоры теперь было проблемно, и я взялся за сочленение второго манипулятора, обрушив на него всю мощь своего экзоскелета.
Два удара и манипулятор задергался. Еще один и посыпались искры. Четвертого не потребовалось — я рванул конечность на себя.
Брызнула маслянистая жидкость. Безжизненный манипулятор оказался в моих руках.
Хватка чуть ослабла.
Рывок вверх, и я оказался на спине механической твари, вцепившись за выступ обшивки.
— Теперь тебе пи… Оу! Чёёёрт!
Случилось то, чего я не ожидал — жук подпрыгнул, перевернулся в воздухе и рухнул на палубу баржи, придавив меня своим весом.
Шесть его ног сложились и тут же разложились, сменив направление. Теперь робот снова был на ногах, а я под ним.
Ситуация, безусловно, унизительная!
— О, твою то мать!
Ноги противника быстро застучали по палубе, набирая ход. Несколько секунд спустя он уже несся, волоча зажатого меня по ржавому металлу.
Мой экзоскелет сыпал искрами, а сам я чувствовал, как он нагревается от трения. Вскоре заверещали сигналы, предупреждающие о значительных повреждениях. Ещё немного, я запекусь в собственной броне.
— Сука! — выругался я.
Едкий пот застилал глаза. Княжич Максим Басманов-Астафьев в собственном соку! Надо было выбираться. Вот только как?
Спину начало основательно припекать, когда я увидел, что жук несется мимо решетки, закрывающей проход в трюм.
Мне удалось высвободить и втянуть одну руку. И как раз вовремя — пальцы зацепились за толстый прут и сразу же сжались в кулак.
Последовал сильный рывок. Не будь на мне экзоскелета, то я бы остался без руки. А так только потемнело в глазах.
Но цель оказалась достигнутой — жук больше не волочил меня под брюхом!
Я поднялся пошатываясь. Противник, не знавший усталости, уже разворачивался. Даже с одним манипулятором он был смертельно опасным.
Вдруг мне в голову пришла дерзкая, практически безумная мысль.
Я бросился к противоположному борту, минуя прорыв и бьющий из него световой поток. Жук бросился за мной, шустро перебирая всеми шестью ногами. Но в центре сбавил скорость, огибая оборудование — его целью было именно оно, причем сохраненное в целости, а я оказался досадным препятствием на этом пути.
Это дало мне несколько секунд, чтобы я добежал до погрузочного крана, установленного у борта, и схватил ржавый трос с закрепленным крюком, и рванул обратно.
Жук уже бежал на меня, снова набирая скорость. До сближения оставалось всего несколько мгновений. Я не сбавляя хода сделал финт — крутанулся и чуть пригнулся, пропуская выпад уцелевшего манипулятора.
Оказавшись сбоку противника, мне оставалось только перекинуть трос через одну из его ног и зацепить крюком.
Задумка получилась, вот только мне прилетело этой самой ногой прямиком в грудь. От удара у меня выбило воздух из лёгких. Но времени лежать, приходить в себя не было — механическая тварь явно намеревалась избавиться от препятствия в моём лице. Причём окончательно!
Клинок воткнулся в палубу ровно в том месте, где только находилась моя голова.
Откатившись в сторону и вскочив на ноги, я побежал обратно к крану, огибая оборудование и «прорыв».
Жук упрямо следовал за мной, волоча за собой стальной трос. Без всякого сомнения — управляй им оператор, то мой хитрый план, шитый белыми нитками, уже давно был бы разгадан. Но роботом управляли алгоритмы, которым до настоящего искусственного интеллекта было ещё ой как далеко! И слава Богу!
Добежав до крана, я схватился за трос и принялся тянуть. Первые несколько рывков оказались тяжёлыми — колёса блоков изрядно заржавели, но потом в них что-то щёлкнуло и дело пошло гораздо быстрей, хотя скрип стоял жуткий.
Трос натянулся. Жук замедлил ход. Я снова рванул трос. Тот остановился. Снова рывок. Жука стащило назад. Но эта механическая падла не растерялась — сообразив, что её что-то держит, она развернулась, обнаружила причину. Клинок в уцелевшем манипуляторе скрылся, а сама конечность потянулась к тросу. Мелькнул луч лазера, замелькали искры горящего металла.
— Ах ты сучара! — я заработал руками изо всех сил.
Трос дернулся, сбив лазерный луч. Робот безуспешно пытался навести его, но безуспешно, а его ноги оставляли царапины на ржавой палубе.
— Врёшь, не уйдёшь! — возликовал я, когда нога, за которую был зацеплен трос, оказалась над палубой. Усилие, затем ещё одно и вот уже жук повис над палубой.
При иных обстоятельствах я бы просто оставил его болтаться в подвешенном состоянии, но лазер всё же повредил трос, да и в надёжности ржавого металла были сомнения. Взрывчатку тратить я не хотел — лучше как следует заминировать установку. И тогда мне в голову пришла любопытная идея.
— Считай, что во мне проснулся дух экспериментатора! — ухмыльнулся я, направляясь к пленному роботу. Ухватившись за корпус, я потянул его перед собой, направляя прямо в световой поток прорыва, одновременно стараясь не угодить под удары его ног, которыми он пытался меня зацепить. Ржавый грузовой кран поскрипывал под весом робота, но держал.
Едва туша робота соприкоснулась с направленным вверх потоком света, как начала плавиться. Видимо внутри его что-то закоротило и жук задёргал конечностями, словно живое существо. Но пока я удерживал его, в световом потоке образовалась брешь — он, поток, оказался не сплошным. Энергия, бьющая из прорыва, в действительности исходила только из его края, по контуру. И пока робот не расплавился полностью, прорыв в другое измерение оставался доступным!
От нехорошего предчувствия у меня засосало под ложечкой. И не зря — из бреши показалось щупальце из «дыма». Оно начало извиваться, задело световой поток, но тотчас отпрянуло, на мгновение истончившись.
— Твою мать! — такого я не ожидал. Меньше всего мне хотелось вновь столкнуться с тварями из дыма!
Я резко дёрнул оплавленные останки робота на себя, тем самым закрывая проход для «дыма». Брешь тотчас закрылась, отсекая высунувшееся щупальце от того, что находилось по другую сторону. Оно несколько мгновений просуществовало в нашем измерении, а потом порыв ветра развеял его в воздухе.
Жук несколько раз дернул ногами, а потом замер. Его оплавленный корпус раскачивался на тросе под аккомпанемент из скрипящего грузового крана.
— Как же я задолбался… — устало проворчал я. Мне хотелось плюхнуться в удобное кресло, открыть баночку холодного пива и позволить своему загнанному телу расслабиться.
Заряд бодрости, вложенный в меня медиками, подходил к концу. Но нужно завершить начатое и разобраться с оборудованием, которое не должно было достаться противнику. О том, чтобы его спасти у меня даже и мысли не возникало — взорвать к чёртовой матери и дело с концом!
— Так, что тут у нас? — я опустился на одно колено рядом с установкой, открывшей прорыв между измерениями.
Жук успел полностью перерезать лазером три из четырёх креплений, которыми она была прилажена к палубе. А четвёртое оказалось срезанным почти полностью. Ещё немного, и этот чёртов робот завершил бы начатое. Не знаю, как он должен был доставить оборудование в целостности и сохранности, но у него почти получилось. Но вмешался я.
Мне же можно было не миндальничать — главное оттащить установку подальше от прорыва и уже там уничтожить. Я решил воспользоваться старым приёмом пожарных, которым вышибают не слишком прочные двери — развернутся спиной и со всей дури ударить согнутой ногой назад. Даже моих истощённых сил, умноженных на силу экзоскелета, должно было хватить.
Удар. Ещё удар. Установка сместилась в сторону менее чем на метр и встала колом. Оказалось, что источник питания находился где-то в трюме.
— Чёрт возьми… — лазать по корабельным внутренностям не входило в мои планы.
После секундного раздумья я решил, что к чёрту эти батарейки. — Сейчас важней вершки, чем корешки.
Рывок и искрящийся толстый провод оказался у меня в руках. Динамики в шлемофоне сразу же взорвались валом сообщений — видимо источником помех были не прорывы между измерениями, а само оборудование по их созданию.
— Эти польские суки выдавливают нас к берегу! — орал Шеф.
— Сейчас ещё разок зайдём! — отвечал Дамьян. — Прикроем!
— Отставить! Собьют нахер твою вертушку! Тут в каждом окне по ПЗРК!
— Прихваћено!
— Что у вас там происходит? — спросил я, пока искал на установке место, за которое можно было поудобней ухватиться.
— Жопа у нас твориться, вашество! Яйцеголовых и парней из «Ладоги» вытащили, но нас окружили на обратном пути. Транспорта нет. Нас щемят к берегу котловины, — отрапортовал Шеф. — Сам как?
— Подрался с жуком, теперь вот от оборудования избавляюсь. Ещё ЧВК «Затмение» объявилось…
В динамиках раздался треск автоматной очереди, затем эхо взрыва, сопровождаемое матом Шефа.
— То самое «Затмение»? — теперь говорил уже Виталик. Его голос оставался спокойным, однако по дыханию чувствовалось, что он чертовски устал.
— Они самые, если меня не подвело зрение. А оно не подвело.
— Принято! Хотя и странно. Думал, что тогда это «Затмение» и закончилось.
— Сам считал также. А оказалось, что нет.
Тем временем я практически дотащил установку до самой кормы. Расстояние между мною и прорывом было довольно приличным — около полусотни метров. Я достал контейнер с пластиковой взрывчаткой, которую дал мне Дамьян. Заминировав установку, я решил, что взорву её под водой — для надёжности. Течение растащит обломки, солёная вода со временем уничтожит всё остальное.
Мне оставалось только выставить таймер и спихнуть оборудование за борт, когда позади меня вдруг раздался незнакомый мужской голос.
— Плохая идея, Максимушка!
Я едва не подпрыгнул от неожиданности. В десяти метрах от меня стоял тот самый здоровяк бронированном экзоскелете с шевроном ЧВК «Затмение».
— Не припоминаю, чтобы мы были знакомы, — ответил я.
— О, ещё как знакомы! Почти родственная связь, знаешь ли.
Голос был мне и впрямь совершенно незнаком, но вот интонация. Где-то я её слышал… Или может быть это отголоски воспоминаний прежнего владельца моего тела — настоящего Максима Басманова-Астафьева? Но пока ясности не было никакой.
— Не припоминаю, — повторил я.
Тем временем за спиной здоровяка стали возникать его подручные. Те самые, что перестреляли десант на берегу и раскидали привезённые трупы.
— Ну как же? Твоя миссия по захвату никому не нужных «шагоходов». События на покрытой льдом речушке… Теперь припоминаешь?
Здоровяк говорил с лёгкой ухмылкой, явно считывая моё недоумение. А я и впрямь недоумевал. Он двинулся по палубе, словно желая обойти меня с фланга, затем развернулся и пошёл в обратном направлении. Каждый его шаг, каждое движение отбрасывали длинные тени.
Я следил за ним, слегка поворачивая корпус.
— Ты был среди того отряда под предводительством моего дяди? — ткнул я пальцем в небо. — Но там из ваших в живых не осталось никого.
— О, да, я был там! — здоровяк вдруг раскатисто расхохотался. — Потому что, Максимка, я и есть твой любимый дядюшка! Иди, обними старика!



Глава 3

— Ты из выжил из ума, здоровяк, — я покрутил пальцем у виска. — Я твою рожу с квадратной челюстью вижу в первый раз в жизни.
Пока я это говорил, с меня не сводили взгляды шестнадцать человек приспешников этого чокнутого амбала. И смотрели они исключительно через прицелы винтовок.
— Не притворяйся, что ничего не понимаешь, племянничек, — ухмыльнулся громила. — Это тело временный сосуд. Вынужденная мера, так сказать. Очень уж ты не вовремя меня прикончил. Точнее, мое старое тело.
Я слушал его, не перебивая, хотя мне хотелось засыпать его вопросами. Мне вспомнились слова «дяди», прежде чем он испустил дух от того, что несколько раз протащил его через сильнейшее электромагнитное излучение прорехи. Он умер, и я надеялся, что та история завершена. Но…
Когда он закончил, я задал вопрос:
— Проект «Кушка»?
— Да. Твое собственное детище. Плод твоих амбиций, плод твоей жажды власти. Шаг к бессмертию.
Господи, что он несёт? Мое собственное детище — шаг к бессмертию? Он явно сумасшедший.
— Ты совершил большую ошибку, придя со своей идеей к отцу. Он старой закалки, верный пёс Императора. Истинный дворянин. Твои идеи бескровного захвата трона, возвеличивание Дома Басмановых-Астафьевых, разозлили его. Но он не знал, что дело было кому продолжить.
Здоровяк довольно усмехнулся, указывая пальцем на себя. Тебя сослали в ЧВК, которую создал я сам…
— Предположим, что это не бред сумасшедшего, — наконец я прервал его речь, полную самодовольства. В ней действительно проскальзывали знакомые нотки. — На кой хрен ты пытался убить меня?
— Убить? — рассмеялся здоровяк, называвший себя моим дядей. — Дорогой племянничек, у тебя живой ум, но в некоторых вопросах ты туп, как пробка. Пораскинь мозгами!
— Да как-то обстановка не располагает, — кивнул я на окружавших меня бойцов.
— Мне нужен был ты сам. Твой удачно открывшийся эффект долголетия, твоя энергия, твой статус. Это твои издевки над моим тщедушным, старым телом подтолкнули меня к этой мысли.
Калейдоскоп догадок завертелся в моей голове, быстро выстраиваясь в цепочку. Цепочку безумную, но не лишенную извращенной логики.
Если в этом амбале и впрямь разум моего дяди, если это тело просто сосуд, если ему нужен был я, точнее моё тело, точнее тело Максима Басманова-Астафьева… Кукушка откладывает яйца в гнезда других птиц, а потом ее птенцы выпихивают конкурентов…
— Название проекта крайне меткое — Проект «Кукушка»! — Здоровяк словно бы прочитал мои мысли. — Мои люди незаметно подготавливали тебя, твое тело, к переносу сознания. Эти долгие медицинские процедуры перед твоей первой миссией в составе ЧВК «Пересвет». Все было рассчитано, если бы не ваша стычка с шагоходами, которая испортила все…
А еще в теле Максима Басманов-Астафьева поселилась совсем другая личность. Но этого мой «дядюшка» точно знать не знает!
— А потом я пережил несколько нападений и прикончил тебя, — резюмировал я с усмешкой.
— Да, ты изворотливый и готов драться за собственную жизнь. Этого у тебя не отнять, племянничек.
— Так значит ты хочешь обзавестись моим телом… Хочешь взять меня живым?
— О, теперь нет, племянничек. Теперь уже нет… — здоровяк покачал головой и изобразил печальную мину на лице.
— В смысле?
— Мои запросы выросли. А пока мне нужна вот та штуковина у тебя за спиной. Именно за ней я и пришёл. А ты теперь не нужен. Ты стал слишком опасен, слишком токсичен. И я не знаю, что ты задумал и почему так охотно выполняешь приказы Императора. Но любая игра, которую ты затеял, оборвётся сегодня на палубе этого ржавого корыта. Довольно прискорбная смерть для княжича из древнего рода Басмановых-Астафьевых!
— Довольно пафосная и самоуверенная речь, — парировал я.
Таймер от взрывчатки был приложен к установке, стоящей прямо за моей спиной. Мне оставалось только нажать на кнопку и запустить обратный отсчёт. Время я выставить не успел, но по умолчанию он запускался с двух минут.
Мне нужно не подпускать никого оборудованию в течение этого времени. Непростая задача, учитывая количество противников. По мне откроют шквальный огонь, а учитывая небольшое расстояние и открытое пространство палубы, я буду легкой мишенью. Рано или поздно чья-нибудь пуля попадёт мне в голову через поврежденный шлем. Но это будет хотя бы быстрая смерть. Больше всего я опасался оказаться в руках «дядюшки». Этот здоровяк не оставит на мне ни единого живого места, а затем сожмет в объятиях так, что кишки вылезут наружу.
И тут я вспомнил про «озверин», который мне дал Дамьян.
Виталик сказал, что в моем состоянии он меня прикончит. Высосет последние резервы организма, а ведь я и без того ранен…
«Дядюшка» двинулся на меня со зловещей ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего.
«Плевать! Будь что будет!» — пронеслось у меня в голове.
Я развернулся к детонатору и ударил по запуску таймера, одновременно с этим доставая кусочек фиолетовой субстанции из контейнера на поясе. Мгновение и она оказалась у меня во рту.
«Со вкусом черной смородины!»
120 секунд.
По началу не было никакого эффекта — обычная жевательная конфета со странной смесью вкусов — ягодного и чего-то непонятного, слегка похожего на грибы. По мне застучал град пуль. Я закрыл голову руками и бросился к ближайшим стрелкам. Лезть на рожон, точнее кидаться на «дядю», у меня желания не было абсолютно никакого.
110 секунд.
Моё сознание словно разделилось на двое. Первая часть отлично воспринимала всё происходящее, будь то расположение противников, их огневую мощь, степень угрозы. Причём делала это сугубо рационально, без эмоционального окраса.
Вторая часть сознания отвечала за действия, делая каждое моё движение осознанным. Я отчётливо воспринимал даже то, что раньше делал рефлекторно — шаги, движения руками, поддержание равновесия. Абсолютно всё. И всем этим я мог управлять. И не просто управлять — я мог направлять, делая всё для уничтожения противника.
105 секунд.
Изначально я хотел укрыться за кормовой надстройкой, но теперь план изменился.
«Лучшая защита — нападение,» — возникла спокойная мысль и тут же получила продолжение. — «Необходимо снизить плотность огня».
Резкий разворот, защита головы от попаданий.
Захожу с фланга, моя цель — боец противника. Он бьёт по мне короткими очередями.
«Сейчас у него закончатся патроны.»
Он профессионал — никаких лишних нажатий на спусковой крючок, вместо этого сразу смена магазина. Секундное действие, но я уже рядом.
100 секунд.
Удар по винтовке и очередь уходит в сторону. Второй рукой удар под дых и сразу захват за каркас экзоскелета. Заслоняюсь от града пуль чужим телом и не отпускаю его, пока не добегаю до следующей цели.
95 секунд.
С силой швыряю тело несчастного в прямо в небольшой отряд из трёх бойцов, одновременно выхватывая его оружие. Бросок вперёд, вплотную к врагам. Ствол автомата упирается в бронежилет первого. Короткая очередь — на таком расстоянии не поможет ни одна защита. Он кричит от боли, но я уже сосредоточен на втором из тройки.
Он отступает, ведя огонь. К моим ногам подлетает осколочная граната и я ударом ноги направляю её в противника. Взрыв происходит в воздухе. По моей броне прилетает град осколков, а боец «Затмения» отлетает в сторону.
86 секунд.
Сбоку мелькает длинная тень.
«Это „дядюшка“. Его цель — обезвредить заряды на оборудовании.»
Третий из отряда получает очередь прямо в подмышку. Оставшиеся патроны я разряжаю в спину «дядюшке» прямо на ходу.
Он разворачивается и в этот момент на его грудной броне возникает вмятина. От удара он пошатывается.
80 секунд.
— У десетак! — раздается в шлемофоне голос Демьяна. — Прикрываю, ваша светлость!
— Со здоровяком я разберусь сам. Снимай стрелков, — мой голос спокоен, а дыхание даже не сбилось.
— Принято. У меня есть чем их порадовать!
67 секунд.
Подскакиваю к «дядюшке». Он бьет наотмашь, я с легкостью это угадываю и уклоняюсь. Удар под мышку, туда, где сочленение элементов брони. Затем заход за спину, удар по тыльной стороне колена.
64 секунды.
Он падает на одно колено, и я обрушиваю на него град ударов, целясь в голову.
«Все равно, что колотить по бочке,»
59 секунд.
По моей броне чиркают пули, затем боковое зрение замечает едва заметное движение. Где-то за спиной происходит взрыв, и огневое давление пропадает. «Дядюшка» неожиданно делает бросок назад, врезаясь в меня всей своей массой.
54 секунды.
Удар сильный, но я остаюсь на ногах. «Дядюшка» перегруппировывается с неожиданной для своих габаритов скоростью и бьет меня в корпус. Но Броня выдержала.
«Словно удар отбойным молотком. Его новое тело невероятно сильное,» — спокойно отмечаю я, пока меня по инерции отбрасывает назад.
50 секунд.
«Дядюшка» не собирается продолжать схватку, его первоочередная задача — разминировать оборудование. В два прыжка он достигает цели.
Я кидаюсь за ним и тотчас получаю заряд из подствольного гранатомёта.
— Дамьян, прикрывай.
Краем глаза вижу стрелка и через секунду его голова разлетается на куски.
— Мало закаснио, ваша светлость! Птичку трясёт.
35 секунд.
«Дядюшка» вырывает с установки часть обшивки, вместе с первым из трех зарядов, и швыряет ее в котловину.
Мой взгляд натыкается на манипулятор с клинком, который я вырвал у робота-жука. Несколько секунд и он у меня в руках.
25 секунд.
За борт летит второй кусок обшивки с зарядом пластиковой взрывчатки. Вражеский огонь почти иссяк — я лишь подмечаю, что бойцы «Затмения» падают на палубу под аккомпанемент из фонтанов крови и оторванных частей тела. Дамьян свое дело знает и калибр у его снайперской винтовки знатный.
20 секунд.
Когда «дядюшка» взялся за третий заряд, я уже был рядом. Мой мозг искал наиболее уязвимый участок в его броне.
«Защита шеи под подбородком обеспечит летальный исход.»
Но найти самое уязвимое место оказалось сложнее, чем попасть в него. Я использовал оторванный манипулятор как короткое копье. Удары получались стремительными, но у противника получалось защищаться — лезвие чикало по пластинам брони его экзоскелета.
10 секунд.
Лист обшивки со взрывчаткой был оторван уже наполовину. Мне оставалось продержаться совсем немного.
«Броня защитит меня от взрывной волны», — отрешенно подумал я.
Внезапный и мощный удар ноги по корпусу отшвырнул меня назад. Но контроль над собственным телом позволил мне остаться на ногах.
«Дядюшка» воспользовался моментом и схватился за лист обшивки.
3 секунды.
Мгновение и взрывчатка уже у него в руке. Он замахивается, намереваясь отшвырнуть ее подальше и поворачивается ко мне спиной.
В момент замаха его броня в районе лопатки чуть смещается.
1 секунда.
Клинок вонзается в уязвимое место ровно в тот момент, когда пальцы «дядюшки» уже готовы отпустить взрывчатку в полет.
0 секунд.
Взрывная волна отбрасывает нас двоих на палубу. Одновременно с этим под днищем баржи детонируют заряды, брошенные за борт. Волна подбрасывает корму вверх на несколько метров. Длинные тени от предметов пускаются в безумную пляску. Я слышу, как лопаются звенья цепей, которые ведут к якорям
Наибольший удар принимает на себя мой противник. Я падаю на спину, он сверху на меня, и мы кубарем катаемся под уклон, затем обратно, когда корабль с металлическим стоном ухает вниз.
Первым начинает шевелиться «дядюшка». Он с трудом встаёт, ошарашенно оглядывается по сторонам, затем смотрит на свою правую руку…
Вместо руки у него культя. Все что ниже плеча оторвано — видны кости, разорванные сухожилия, из кровеносных сосудов толчками выходит густая кровь. Из-под искорёженных взрывом пластин брони выглядывают синтетические мышцы, тонкая оплетка из проводов.
Он переводит на меня взгляд, полный ненависти.
— Вот же сученыш, — шипит он сквозь сжатые зубы, а потом падает. Ржавая палуба отзывается гулким эхом.
Я лежу на спине, раскинув руки, и чувствую, как силы начинают покидать меня.
— Ваша светлость! Ответь! — слышу я голос Дамьяна. — Ответь!
«Вот же прицепился», — подумал я, но в слух сказал. — Жив я, жив.
— Ранения?
— Ничего нового, но я принял озверин.
— Берсерк? — протянул Дамьян. — Давно?
— Да уж три минуты как. Теперь, походу, начинает отпускать…
— У вас совсем немного времени, — голос серба взволнован. — Корабль стоит по течению. Два носовых якоря еще держат его. Необходимо сбросить их и тогда я вас вытащу с этой посудины!
— Я понял тебя, Дамьян. Сделаю.
Подняться на ноги, к моему удивлению, не составило особого труда. Мысли снова обрели чёткость, вернулся контроль над телом. Но что-то мне подсказывает, что это лебединая песня моего организма.
«Быстрее на нос баржи, пока еще действует озверин».
Баржу все еще качало на волнах, но это никак не мешало моему движению к цели.
С первым носовым якорем проблем не возникло — я просто выбил стопор, и натянутая цепь с лязгом устремилась вниз через якорный клюз. Не дожидаясь, пока цепь уйдёт полностью, я бросился ко противоположному борту баржи.
А вот со вторым якорем возникли проблемы. Я так же, сходу, попытался выбить стопор, но он не поддался. Несколько ударов, но усилия оказались тщетными — толи механизм заржавел, толи его просто переклинило во время подводного взрыва.
Неподалёку лежал мертвый боец ЧВК «Затмение».
«У него должны быть ручные гранаты», — спокойно подумал я, направляясь к нему.
Перевернув его носком бронированной ступни, я обнаружил, что покойника отсутствует половина головы. Но это волновало сейчас меньше всего, главное, что на поясе у него было закреплено пара гранат.
Мне оставалось только закрепить их на якорном стопоре и выдернуть чеки.
Пока я прилаживал гранаты, вертушка Дамьяна наворачивала круги вокруг баржи.
— Есть движение! — рявкнул серб по радиосвязи. — Одна из пришвартованных лодок начала движение!
— Забей!
— Грохнуть? — переспросил Дамьян.
— Нет, это не приоритет.
— Принято, ваша светлость.
Я выдернул чеки из гранат и быстро отошел в сторону, отвернулся. Грохотнуло, по броне застучали осколки, а потом, к моему удовлетворению, лязгнула якорная цепь.
— Есть движение!
— Я же сказал…
— Тот здоровяк, которому руку оторвало, поднимается на ноги!
Я бросился в направлении кормы, обогнул носовую надстройку и увидел силуэт однорукого здоровяка — он столкнул установку за борт.
— Огонь! Огонь на поражение! — заорал я в радиоэфир и бросился к «дядюшке».
Дамьян бил по нему из винтовки, пули высекали искры, оставляли вмятины на броне и палубе, но ни одно из попаданий не нанесло видимого ущерба.
Тот на мгновение обернулся, смерил меня взглядом, и последовал за установкой.
— Вот же живучий сукин сын! — воскликнул я, подбегая к борту. В луже крови лежал пустой тюбик из-под «жижи».
Десантный катер стремительно удалялся от баржи, увозя прочь оборудование для открытия прорывов между измерениями и моего однорукого «дядю».
— Могу начать преследование, но баки почти сухие, — прорычал Дамьян.
— Есть вариант для горячего прощания? — спросил я без особой надежды.
Баржу уносило течением от прорыва между измерением и светового потока, обрамлявшего его.
— Нет, ваша светлость. Только табельное и снайперская винтовка.
— Принято.
— Вашество! Прием! — в радиоэфир вклинился сердитый голос Шефа. — Прием, едрить…
— Я слушаю, — сказал я устало. В коленях вдруг появилась предательская дрожь. Вглазах мутнело, правда какими-то наплывами. Странная раздвоенность сознания стала возвращаться в норму, но процесс этот проходил крайне болезненно. Я вдруг почувствовал, как из носа вдруг потекла струйка теплой крови.
— Нас зажали на берегу котловины. Долго не продержимся. Щемят со всех сторон, курвы!
— Час от часу не легче, — проворчал я едва слышно. А затем вытер кровь бронированной перчаткой. — Дамьян, сади свою птичку на сухогруз. Без твоей помощи я не вывезу.



Глава 4

— Шеф, нужно узнать, на ходу ли эта чёртова баржа! — я как мог, старался перекричать гул вертолётных двигателей.
В это самое время Дамьян сажал свою птичку прямо на открытый участок палубы сухогруза. Не успели шасси коснуться ржавой палубы, как предводитель сербских наёмников спрыгнул.
— Вашество, командир «Ладоги» говорит, что силовая установка пашет. Только управлять ходом нужно вручную, — отрапортовал Шеф. — Руль работает штатно, из носовой надстройки.
— Принято, — ответил я. — Держитесь, мы вас вытащим.
— Да уж желательно бы! Не очень-то хочется в Серой зоне кони двинуть, вашество! Пока держимся.
Подошедший Дамьян смерил меня подозрительным, оценивающим взглядом. Видимо, у него на то были причины, особенно если я выглядел так же, как себя ощущал. А ощущал я себя хреново.
— Ты всё слышал, — сказал я ему, и он утвердительно кивнул. — Вдвойне хорошо, что ты тут. Нам нужно подогнать посудину к берегу и забрать наших ребят.
— Тако тачно, ваша светлость, — кивнул Дамьян. — С вашего позволения я в трюм, к двигателю. С детства люблю сухое вино, красивых женщин и моторы!
— Прям с детства? — уточнил я, не без иронии в голосе.
— Млади, да рани! — заржал Дамьян, и направился к трапу на корме, ведущему на нижние палубы.
Мне ничего не оставалось, кроме как направиться к носовой надстройке, где располагался мостик. При иных обстоятельствах я бы достиг его за несколько секунд, преодолев расстояние несколькими прыжками, но сейчас сил хватало только на то, чтобы просто идти. Не будь на мне экзоскелета, который меня поддерживал, то я давно бы просто растёкся по ржавой палубе. О том, что впереди меня ожидает лестница, я старался даже не думать.
Внезапно в шлемофоне зашипели помехи.
«Ох, не к добру это!», — успел подумать я, прежде чем из динамиков раздался знакомый голос.
— Вы подвели Империю, княжич Максим Басманов-Астафьев. И, подвели серьёзно, — произнёс Роберт, отпрыск Императора.
— Мне сейчас некогда оправдываться, ваше высочество, — ответил я, всячески стараясь скрыть раздражение. Только высокопарных нравоучений мне сейчас не хватало! — Предлагаю побеседовать о случившемся после того, как я вытащу всех, кого смогу из этой задницы. Простите мне мой французский.
— Французский? Ах, это иносказательное название ругательств! Забавно, забавно… Тогда я буду краток. По нашим разведданным, дела вашего отряда скверные. Утрата установки повысила риски до критических значений.
— Вы же не хотите сказать… — напрягся я после слов о рисках. Это всегда означает, что дела вот-вот станут не просто скверными. Они перерастут в непоправимую ситуацию!
— Я хочу сказать то, что хочу сказать. Не смейте меня перебивать, княжич Басманов-Астафьев, — в голосе Роберта зазвенел металл.
— Прошу прощения, ваше величество.
— Утрачено ценное оборудование. Мы не можем допустить, чтобы к врагу попали люди, умеющие с ним обращаться. Поэтому мы нанесём ракетный удар по расположению основных сил ЧВК «Пересвет» и ЧВК «Ладога». К тому же профессор Голованов находится в безопасности. Но лично меня греет мысль, что вы, княжич, находитесь в безопасности. Хоть и относительной.
Эти слова, произнесённые наследником Императора, огорошили меня. Нет, не так — мне словно ударили под дых, причём так, что в лёгких не осталось ни толики воздуха.
«Этот сукин сын готов убить всех, кто мне стал дорог — Шефа, Виталика, парней из моей ЧВК, даже этого чистоплюя Виктора!»
Эта мысль пылала в моём мозгу. Я должен был сделать всё и даже больше, лишь бы не допустить смерти моих товарищей!
— Прошу вас отложить удар, ваше величество! — мой голос выдавал волнение, да я и не пытался этого скрыть. — У меня есть план спасения всех, кого зажали на берегу Варшавской котловины! Пожалуйста!
В радиоэфире повисло молчание. В какой-то момент мне даже показалось, что связь с Робертом утеряна. Но, хвала всем богам, это оказалось не так!
— Вы же не хотите спасти своих людей с помощью ржавой баржи? — раздался вдруг вопрос.
— Именно так, ваше величество! Я уже работаю над этим.
— Вы определённо сумасшедший. Но это может быть даже забавным… Сколько времени вам нужно, княжич Максим?
— Двадцать минут, ваше величество! — во мне вспыхнуло пламя надежды.\
— У вас есть десять, княжич. Отсчёт начался. Конец связи.
В шлемофоне снова раздалось шипение, которое резко сменилось на сербскую ругань.
— Шта дођавола радите са овом јебеном везом! Ваше господство! Пријем! Пријем!
— Дамьян! Слушай меня внимательно! — я почти добежал до трапа, ведущего на верх носовой надстройки, где располагался капитанский мостик. — Не знаю как, но запускай двигатель прямо сейчас! Понял⁈
— Да, лако! Једну секунду!
Я был уже на середине трапа, перешагивая через две ступени за раз, когда в динамиках раздался тяжёлый гул корабельного двигателя. Мгновение спустя, по стальному корпусу сухогруза пробежала дрожь.
— Готово, ваша светлость! — отрапортовал Дамьян.
— Отлично!
Вот, наконец, и мостик. Просторное помещение, отгороженное от внешнего мира большими панорамными стёклами, которые давно помутнели от времени и слоя пыли. Когда-то тут были кресла, панели с навигационными приборами и экранами, но теперь остался только колесо штурвала. Судя по следам на пыльном полу, им относительно недавно пользовались.
Я встал на место рулевого и положил руки на штурвал. Все мои знания об управлении кораблями сводились к примерно следующей формуле — «лево руля», «право на борт», «поднять паруса» и «отдать якорь». В общем всё то, что я прочитал в детстве в книгах о морских приключениях. Пираты, исследователи, морские сражения и все прочие радости литературной жизни.
Якоря отдавать не требовалось, потому что от них я избавился собственноручно. Парусов у этой здоровенной махины не было вовсе. Оставались только команды управления. Если мне не изменяла память, то «лево либо право руля» означало поворот в соответствующую сторону. А вот команда «на борт» означала максимально резкий поворот, когда руль выкручивался до предела, а судно совершало резкий манёвр.
— Дамьян, полный вперёд! — скомандовал я. А про себя добавил, — «Лево на борт!»
— Тако тачно, ваша светлость!
Я выкрутил руль, направляя сухогруз к берегу котловины. «На борт!» получилось так себе, но речное судно начало набирать ход, направляясь в нужную мне сторону. Туда, где Шеф со своими бойцами сдерживали натиск польских контрабандистов.
— Дамьян, выжимай, всё что можешь из этой посудины!
До берега Варшавской котловины было всего несколько километров. Достигнуть его в указанное время не составляло особого труда. Основной трудностью было совершить крутой разворот у самого берега так, чтобы можно было провести эвакуацию. К моему счастью, да и не только к моему, глубина у котловины была довольно приличная, причём начиналась от самого берега. Конечно, местами, берег размыло, часть зданий ушла под воду, но в большинстве своём глубина оставалась приличной и сухогруз сесть на мель не должен был. Всё это я почерпнул из Импернета, когда читал о применении боеголовок с антивеществом.
— Шеф, приём!
— Вашество! — на фоне уставшего голоса Шефа стрекотали автоматные очереди.
— Мы идём к вам. Отходите к линии берега. Будьте готовы перебраться на борт баржи. И ещё! Дай сигнальную ракету. Мне необходимо определить ваше точное местоположение.
— Принято, вашество. Сделаем. Конец связи.
Минуту спустя, над берегом, взвилась красная сигнальная ракета. Судя по всему, там была довольно плотная застройка. Я скорректировал курс и бросил взгляд на циферблат часов. До ракетного удара оставалось пять минут.
— Успеваем! — прорычал я. — Дамьян, приём!
— Слушам, ваша светлость! — немедленно откликнулся серб.
— По моей команде будь готов дать полный назад, иначе мы проскочим, — отдал я приказ.
— Прихваћено.
Управлять кораблём, тем более таким огромным, как сухогруз, пусть и он речного класса, непросто. Это далеко не то же самое, что крутить баранку автомобиля. Тут нужно учитывать и габариты, и скорость течения, и инерцию, и волнение. Ничем этим я не владел и, по своей сути, вся моя операция спасения, основывалась исключительно на везении. Точнее на надежде, что мне повезёт. Такой себе план, но лучшего ни у меня, ни у моих товарищей просто не было.
Время неумолимо таяло. Я уже начал плавный поворот сухогруза, намереваясь вскоре отдать Дамьяну команду «полный назад», когда в шлемофоне раздался знакомый голос. Но в этот раз он был чертовски приятный!
— Ваша светлость. Зафиксирован запуск тактических ракет. Расчётное время прибытия к Варшавской котловине составляет две минуты, — голос Снежаны был, как всегда, спокоен.
— Я рад тебя слышать, адъютант!
— Хорошо, ваша светлость, — прохладно ответила она. — Я загрузила симуляцию управления сухогрузом вашего класса и готова корректировать ваши действия. При текущих показателях скорости и курсе, вы столкнетесь с берегом.
— И что мне делать?
— Следовать моим указаниям, разумеется, — невозмутимо заявила Снежана.
Эдакая нахалка! Но с выдающимися способностями!
— Уступаю пост капитана. Корректируй курс!
— Остановите двигатель, руль максимально вправо.
— Это называется «право на борт», — не удержался я, а затем отдал команду Дамьяну. — Стоп машина!
Сухогруз, явно не предназначенный для таких маневров, нехотя стал разворачиваться, заваливаясь на один борт. При этом двигался по инерции в том же направлении.
Варшава, разрушенная детонацией антивещества, стремительно приближалась. До берега оставалось метров двести, когда мы развернулись параллельно него. Скорость спала, но все равно оставалось высокой.
— Шеф, говорит адъютант его светлости. Готовьтесь запрыгивать на борт сухогруза. У вас будет окно в двадцать секунд.
— Вы там совсем рехнулись? — прорычал Шеф.
— Не выеживайся, иначе словишь прилет ракетами! — я приструнил старого вояку.
— Принято! — отрапортовал Шеф и тотчас начал отдавать приказы. — Готовимся прыгать на борт баржи. Кто не долетел, тот утонул!
— Я прикрою, — судя по голосу Виталик был ненамного в лучшем состоянии, чем я. Наверняка принимал большую часть вражеских атак на себя.
Сухогруз был уже в десяти метрах от крутого берега. Можно было разглядеть остатки старых городских коммуникаций, выглядывающих из-под дорог и фундаментов зданий.
Разрушенный небоскрёб, в котором зажали отряд Шефа, находился на возвышенности. И с самого нижнего этажа до палубы лететь метра два, два с половиной… Но лучше уж сломанные ноги, чем быть испариться в огне ракетного удара!
Берег с каждой секундой был все ближе. Пять метров, три метра.
Мне, с высоты палубной надстройки, было хорошо видно, какой ожесточенный бой шел на первых этажах здания. Часть бойцов вела интенсивный огонь, отступая к берегу котловины, другая часть, среди которых было несколько человек в спецкостюмах, готовились к эвакуации. Вспышки автоматных очередей, взрывы гранат… Противник явно давил числом. И среди всего этого хаоса с невероятной скоростью носился крупный, массивный силуэт. Знакомые черты я узнал сразу — бронированный экзоскелет Виталика. Именно в таких условиях потенциал нашей брони раскрывался полностью, ведь его создавали для штурма в городских условиях.
— Скорость на максимум, — отдала приказ Снежана. — Сменить курс на пятнадцать градусов влево.
— Дамьян, полный ход! — крикнул я, одновременно корректируя движение сухогруза, поворотом штурвала.
Долгожданный удар о берег. Большую его часть принял на себя толстый резиновый бампер, который защищал борта при швартовке. Но все равно, корабль из металла застонал, словно раненый исполинский зверь.
Двигатели заработали на полную мощность, медленно, но верно разгоняя неповоротливую махину.
С берега на палубу стали прыгать люди — сначала несколько бойцов, затем столкнули людей в спецкостюмах. Видимо это и были те самые ученые, которые потеряли зрение от вспышки.
Потом стала прыгать основная часть эвакуируемых — их было ощутимо больше, чем в изначальном отряде Шефа — приплюсовались бойцы ЧВК «Ладога». Вскоре на берегу остались только двое — сам Шеф и Виталик.
— Десять секунд до прилета, — предупредила Снежана.
— Виталик, Шеф! Уходите немедленно!
— Да слышу я, слышу! — Шеф дал короткую очередь и спрыгнул.
Виталик отступал последним, принимая на себя огонь противника. Наконец и он прыгнул.
В этот самый момент остатки здания взлетели на воздух. Взрывная волна отшвырнула Виталика, впечатав его в кормовую надстройку.
На капитанском мостике выбило стекла, и я едва успел закрыть лицо от осколков и устоял на ногах, вцепившись второй рукой в штурвал.
Только прошла первая взрывная волна, как тотчас жахнуло снова, в этот раз ближе.
В этот раз сил устоять не оказалось. Меня швырнуло в угол мостика.
«Нужно увести баржу от берега…» — вертелась у меня мысль. И даже поднялся на ноги.
Сухогруз словно бы двигался через плотный туман. Высокий берег превратился в темную полосу, которая медленно растворялась в белесой завесе.
«Это никакой не туман. Это поднятая взрывом пыль…» — подумал и рухнул на пол капитанского мостика. Силы окончательно покинули меня, равно как и сознание.

— Итак, давайте подытожим вашу версию событий, произошедших в Варшавской котловине, — сказал первый следователь.
— Точнее будет сказать у Варшавской котловине и на Варшавской котловине, — устало поправил я. — Но да, это то, что я помню.
Общение с представителями Специального отдела изрядно вымотало меня. Голова просто раскалывалась, отдавая тупой болью куда-то в затылок.
— Это не значительно, ваша светлость, — сказал второй следователь. — Значит вы утверждаете, что не знаете, кто сейчас командует ЧВК «Затмение»?
— Нет, не знаю, — солгал я и даже не моргнул глазом.
Мой воскресший «дядюшка» сказал много чего интересного и расскажи я всё это Специальному отделу, то последствия для Дома Басмановых-Астафьевых могли быть плачевными.
«Дядюшка» явно пользовался ресурсами Дома. Взять хотя бы тот же бронированный экзоскелет нестандартного размера. Не на черном же рынке он его приобрёл… В любом случае эту ниточку можно и нужно было раскрутить и сделать это мне хотелось без мельтешащего под ногами Специального отдела. Они, конечно, все равно будут вести расследование, но все же…
— Вы также утверждаете, что представители ЧВК «Затмение» намеренно устроили провокацию на берегу, инсценировав перестрелку между спецназом наших западных оппонентов и регулярными войсками нашей Империи?
— Другого объяснения у меня нет.
— А какова, по-вашему, цель этой провокации?
— Развязать новый виток напряженности. Может даже войны, — пожал я плечами. — Ничего другого мне на ум не приходит.
— И для чего им это нужно? — подался вперед первый следователь.
— Понятия не имею, — сказал я поморщившись. — Простите, мы можем закончить? Я едва соображаю из-за головной боли.
— Понимаем, ваша светлость. Если вы вспомните еще какие-нибудь подробности, то мы будем неподалёку.
— Я ничуть в этом не сомневаюсь, господа, — ответил я не без издевки.
Следователи из специального отдела синхронной встали, так же синхронно поправили строгие костюмы и направились к выходу из палаты.
У самой двери один из них остановился, пристально посмотрел на меня и сказал:
— Последний вопрос. По крайней мере на сегодня.
— Я весь во внимании.
— Как можно использовать похищенную установку? Ваши предположения, буквально на вскидку.
— Изучить и создать аналог, использовать по прямому назначению, продать на Запад, продать на черном рынке. Но мне кажется, что вряд ли дело в деньгах.



Глава 5

Тонкие полоски света пробивались сквозь полуприкрытые жалюзи большого окна. На полках книжного стеллажа стояли медицинские справочники и энциклопедии, рядом человеческий скелет и большая и подробная модель мозга, на которой каждый отдел был окрашен в свой уникальный цвет. Над массивным письменном столом светилась голограмма человеческого тела с указанием основных нервных узлов.
— Ваша светлость, вот вам мои настоятельные рекомендации, — профессор медицины и главный врач госпиталя в Минске, поправил тонкую оправу очков и пробежался взглядом по результатам последних анализов. — Ваше общее состояние нормализуется. Но нужен покой, особенно в ближайшие недели.
— Профессор, чуть больше конкретики, — ответил я с вежливой улыбкой.
— Два месяца и физически вы восстановитесь полностью. Но…
— Но что? — Снова это проклятое «но»! Обычно одно это слово перечеркивает всё хорошее, что было сказано до него.
— Но меня беспокоит повышенная мозговая активность. Да и в целом состояние нервной системы вызывает определенные вопросы. Я бы хотел понаблюдать вас подольше, провести тесты. Быть может это могло бы лечь в основу моего нового научного труда…
— Простите, профессор, но как-нибудь в другой раз, а еще лучше никогда. — Меньше всего мне улыбалась перспектива побывать подопытной крысой, которую будут изучать. — Эта ваша повышенная мозговая активность может быть следствием принятия «озверина» и сильного стресса?
— Предположим, что активность все же не моя, а ваша. И да, это основные причины, как я предполагаю. Но некоторые условия…
— Тогда на этом и остановимся. Стресс и озверин. Озверин и стресс. Плохое сочетание, вредное для нервов, — я поднялся из кресла. — Значит я выписываюсь.
— Ваша светлость, в покоях госпиталя восстановление пройдет быстрее…
— Нет, профессор, я вернусь в Крым. Слышали про уникальный микроклимат Ялты? Сочетание горного и морского воздуха, все дела. Ялтинский лук, опять-таки… Уж где-где, а там мои нервишки придут в порядок куда быстрее. Спасибо за оказанную помощь, дом Басмановых-Астафьевых в долгу не останется.

Тем же днём я покинул госпиталь, расположенный в пригороде Минска. Никогда не любил больниц с их запахом лекарств и вымытых с хлоркой полов. Хотя, признаться, в этом лечебном заведении ничего подобного не было — улыбчивый персонал, особенно медсестрички, никаких жутких плакатов с описаниями болезней, фикусов по углам. Да в воду для мытья полов они добавляли что-то приятно пахнущее. Но всё это не отменяло осознания того, что я нахожусь в больничной палате с «аквариумом» в углу.
Погода понемногу менялась и менялась в не лучшую сторону. Ветер крепчал, нагоняя с северо-запада тяжелые облака.
У главного входа меня ждал кортеж из трёх транспортных средств, центральный из которых был комфортабельным лимузином. Водитель в строгом костюме, который никак ее скрывал военной выправки, открыл мне дверь.
— Неважно выглядите, ваша светлость, — услышал я, залезая в салон лимузина. — Похудели, синяки под глазами.
— Я тоже рад тебя видеть, Снежана, — улыбнулся я прохладному тону адъютанта. — Твоя прямота все такая же прямая, а холодность по-прежнему холодная.
— Сочту это за комплимент, ваша светлость.
Снежана выглядела, как всегда, восхитительно. В этот раз она была в строгом деловом образе — юбка-карандаш, женственный приталенный пиджак, сшитый так, чтобы максимально подчеркнуть женственные формы. Пуговицы белоснежной блузки были слегка в натяг. И это, чёрт возьми, притягивало взгляд! На руках элегантные кожаные перчатки. Странно, на улице было довольно тепло.
Устроившись поудобней, я с трудом перевёл глаза на её лицо и улыбнулся максимально теплой улыбкой.
— Довольно меня жалеть! Я самостоятельно передвигаюсь, хожу в уборную и даже сам сбрил многодневную щетину. Так что жги, засыпай меня свежими новостями.
— Нужно было заказать для вас специальный орден «За бытовые нужды», ваша светлость, — улыбнулась Снежана. — Но новостей и впрямь предостаточно. Начну, пожалуй, с самой важной…
Она взяла лежащий радом кожаный портфель, на полсекунды приложила большой палец к медной пряжке и только потом открыла. Затем отточенным движением достала конверт и протянула мне.
— Это письмо передал ваш отец, князь Басманов-Астафьев. Оно адресовано только вам и написано от руки. Ваш отец образец классического воспитания и невероятных манер, — в последней фразе Снежаны мне почудился намёк на восхищение.
— Обычно принято навещать близких, попавших в больничные палаты, — ответил я, принимая конверт.
— Он прибыл сразу же, как только вас доставили в Минск. И пробыл там до момента, как пропала угроза вашей жизни.
— Правда? — удивился я. Мне до сих пор было непривычно, что у меня вдруг объявился отец. Впрочем, это у меня он вдруг объявился, а Максима Басманова-Астафьева он был уже давно. Много-много лет. — Не знал.
Конверт был из дорогой, бархатистой бумаги кремового цвета, запечатанный сургучом, да ещё и с оттиском фамильного герба.
— Вот уж классика, так классика… — я бережно провёл пальцами по печати.
— Да, смотрится благородно, как и полагается старинному аристократическому роду, ваша светлость.
— Продолжай.
— Но если этой печати коснётся посторонний, например я, то нервнопаралитический токсин попал бы в мой организм через кожу. С летальным исходом, само собой.
При словах о посторонних я чуть было не одёрнул руку, ещё один раз, когда мой адъютант сказал о смертоносном токсине. Ведь я чужак в чужом теле, хотя время от времени забываю об этом. Сразу вспомнилось тестирование в резиденции Дома в Горном Алтае… Надеюсь, что Снежане в моём поведении ничего не показалось странным.
— Хорошо, что я княжич Басманов Астафьев! — чуть нервно усмехнулся я. — И моей жизни не угрожают никакие отравленные печати с писем!
От небольшого усилия печать сломалась и в моих руках оказался лист бумаги, аккуратно сложенный вдвое. Плотная, белая и очень приятная на ощупь. Должно быть писать на такой одно удовольствие!
Мне вдруг стало совсем неуютно, ведь это письмо, по сути, чужого человека, предназначающееся не мне. Не просто тайна переписки, а нечто по-настоящему интимное, не предназначенное для посторонних глаз.
Но волею судеб письмо оказалось у меня. Что ж, значит будем читать, деваться то некуда.
Я развернул письмо. Красивый каллиграфически выверенный почерк, без единой помарочки, каждая буква имеет одинаковый наклон. Читать одно удовольствие!
        '         Дорогой сын! 
 К моему великому сожалению я не могу дождаться, пока ты придёшь в сознание. Доктора заверили меня, что твое состояние стабилизировалось и жизни ничего не угрожает. Только после этого я смог покинуть госпиталь в Минске и отправиться по делам. Уверен, что быстро пойдёшь на поправку, ведь ты Басманов-Астафьев, потомок древнего рода, чьи корни мощнее и глубже, чем даже у самого Императора!' 
Вот так новости! Я перевёл дух. Значит всё что наговорил мне «дядюшка» имеет под собой основания…
        '         Мне стоит поблагодарить тебя, ведь тебе пришлось рисковать жизнью ради восстановления чести и благополучия нашего Дома. Твои жертвы оказались ненапрасными — Его Величество возобновил действия всех ранее приостановленных контрактов и подрядов. Однако за время простоя многие логистические цепочки оказались разорванными, а часть наших компаньонов менее надёжными, чем мне бы хотелось. 
 В связи с этими обстоятельствами я и твой старший брат отбываем на неопределённый срок. Андрей отбывает на Европу, мне же предстоит куда более опасное путешествие. 
 Надеюсь, что к нашему возвращению ты полностью восстановишься. А пока мы все переживаем за тебя, даже Андрей. 
 Обнимаю! Твою любящий отец        .'      
И красивая, витиеватая подпись, от которой так и веяло аристократическим духом.
Я сложил письмо обратно в конверт и спрятал во внутренний карман пиджака.
— Есть какие-нибудь новости от князя или моего старшего брата? — спросил я у Снежаны.
— Ваш старший брат всё ещё в полёте на Европу, но находится на связи и управляет делами Дома с борта корабля. Это не очень удобно из-за временного лага, но вполне осуществимо.
— Князь?
— От вашего отца пока вестей не было, ваша светлость.
— Держи меня в курсе.
— Будет исполнено.
Некоторое время я в задумчивости смотрел на проносящийся за окном пейзаж. Бескрайние поля сменялись яблоневыми и вишневыми садами. Красиво, но несколько однообразно. Заморосил мелкий противный дождь. Я потер глаза, отгоняя дремоту.
— Что там дальше?
— Его императорское величество приглашает вас на аудиенцию, как только будет позволять здоровье.
— Приглашение, обязательное к исполнению, — невесело ухмыльнулся я. — Согласуй с секретарём, что я прибуду в Петроград на аудиенцию через неделю.
— Вам показано два месяца покоя, — строго сказала Снежана.
— Да я сума сойду от такого длинного отпуска! — воскликнул я.
— Вас необходим отдых, ваша светлость, — настойчиво повторила Снежана.
Вот же упрямая! Не могли найти адъютанта по покладистей!
— Хорошо. Значит через две недели. И то, исключительно ради тебя. Это приказ, адъютант.
— Будет исполнено, ваша светлость.
Тем временем кортеж миновал большую дорожную развязку и свернул к военному аэродрому. Теперь по обочинам возвышались вековые сосны.
— Что с отрядом?
— У нас множество раненых, четверо довольно серьёзно.
— Убитых? — насторожился я.
— К счастью, все живы.
— Слава богу.
— Чего нельзя сказать о ЧВК «Ладога». Более половины погибло, включая офицерский состав. Остальные получили ранения разной степени тяжести. Если бы не мы, то «Ладоги» бы уже не существовало.
— А заодно и команды ученых… — добавил я. — И тогда бы нас всех ожидал провал по всем фронтам. Всех наших бойцов отправить в крымские здравницы на восстановление. Ребята заслужили.
— Уже сделано, ваша светлость. Пришлось взять на себя инициативу, пока вы были недееспособны.
— Снежана, вот прошу тебя — никогда больше не употреблять этот термин по отношению ко мне! — возмутился я. — Сразу же начинаю чувствовать себя немощным стариком!
— Прошу прощения, ваша светлость. Но когда вы плавали в аквариуме без намёка на сознание и лишь чуть подергивали руками и ногами, то вы были именно недееспособным.
— И ведь не поспоришь, — проворчал я. — Но впредь…
— Я поняла.
— Что там с моими офицерами?
— Виталик целыми днями рыбачит. С яхты вашего семейства.
— Пусть, — отмахнулся я.
— Шеф повредил лодыжку, но в остальном ни царапины. Не вылазит из самых злачных заведений Ялты.
— Он везучий и живучий сукин сын. Но пускай за ним присматривают. Найди кого-нибудь.
— Откуда, по-вашему, эти сведения?
— Да я понял, что ты все продумала на перед, Снежана, — улыбнулся я. — Даже боюсь уточнять, возникли ли проблемы, с которыми ты не смогла справиться?
— К сожалению, да, проблема есть.
Я расплылся в торжествующей улыбке. Наконец-то появилось то, с чем эта ледышка не смогла справиться!
— Дай-ка угадаю, — я скрестил руки на груди. — Имя проблемы — Дамьян?
— Да, ваша светлость, — вздохнула Снежана. — Дамьян Николич, командир свободных воинов «Свободни Балкан». По крайней мере он всюду об этом твердит. Он утверждает, что ваша светлость обещал ему дворянский титул. А еще он очень шумный, грубый и, цитирую, «готов слизать медок с моих сладких пирожочков»!
Мне потребовалось гигантское усилие, чтобы не расхохотаться — Дамьян и вправду очень шумный, любящий вино и пышные женские формы человек. У него даже получилось распалить саму Снежану.
— Он несколько преувеличивает насчёт дворянства. Я обещал замолвить ща него словечко перед Императором, но не более того.
— Ваша светлость считает это хорошей идеей? — удивленно приподняла брови Снежана.
— Он очень помог нам в Серой зоне. Я выполню обещание. Если император откажет, то придётся выплатить ему круглую сумму. Пригласи его в наш Ялтинский дворец и распорядись приготовить ему гостевые покои.
— Жить с этим хамом под одной крышей?
— Придется немного потерпеть. Это могла быть всего неделя, но теперь будет целых две, — подколол я адъютанта. — Я постараюсь немного угомонить Дамьяна. Кстати, а много у него бойцов в его «Свободных Балканах»?
— Три десятка бойцов, еще столько же пилотов и техников. Но они базируются на старой ремонтной базе, где раньше ремонтировали вертолеты и БПЛА.
— Во время войны?
— Да, ваша светлость.
— Это многое объясняет, — сказал я задумчиво. Эти сербы могли бы стать неплохим дополнением к «Пересвету». Нужно как следует обдумать этот вариант. При условии, что Дамьян получит желаемое.
Кортеж подъехал к КПП аэродрома и на минуту остановился. Из первого автомобиля вышел один из сопровождающих, предъявил документы, а после вернулся назад в автомобиль. Затем мы снова тронулись, но очень медленно — сразу за воротами находилась сканирующая установка.
Наконец мы миновали все преграды на пути и двинулись к большим ангарам.
— Как самочувствие Софии? — спросил я как бы невзначай. — У неё была повреждена спина.
— С госпожой Софией Марьясовой все хорошо, по крайней мере в плане здоровья. Она единственная, кто выпал из поля моего зрения и отбыла по семейным делам.
«Отбыла по семейным делам» обозначало, что София вернулась к поискам пропавшей сестры Екатерины. Может быть выяснила новые детали или вышла след.
Большой проблемой было то, что Екатерина была одной из учредителей ЧВК «Затмение», наравне с обоими княжичами Басмановыми-Астафьевыми — Андреем и Максимом, то есть с прежним Максимом. Теперешний Максим понятия не имел, как все это разгрести и как все это объяснить Софии. Но намерение помочь никуда не исчезло.
— Снежана, если будут новости от Софии или кто-то из офицеров захочет со мной связаться, то ставь меня в известность сразу же.
— Это не очень похоже на отдых, ваша светлость…
— Снежана! — мне пришлось чутка рыкнуть. Видимо все же слабость давала о себе знать, кидая тень на настроение. Ну да ничего, скоро будет Крым, скоро будет солнце, скоро будет море!
Кортеж остановился у одного из ангаров. «Вьюжинь 11» уже стоял снаружи и грел двигатели. Стоило мне выбраться из автомобиля, как из раскрытого грузового отсека показалось усатое лицо Поликарпыча. Завидев меня, он расплылся в улыбке.
— Ваша светлость! Рад видеть в вас в полном здравии! — воскликнул он, спускаясь по трапу. — Ну, почти полном…
Мы пожали руки.
— Пустяки, дружище! — ответил я. — Главное, чтобы у твоей птички крылья с хвостом не отвалились. Обидно будет не долететь до Крыма.
— Не будьте таким злопамятным, ваша светлость, — хохотнул старый пилот. — Долетим как надо, всего с одной аварийной посадкой! Проходите, устраивайтесь в комфортабельном салоне нашего лайнера…
Мы поднялись в брюхо грузового самолета и вот не знаю почему, но я ощутил себя в надёжных руках. Даже в роскошном салоне лимузина мне было менее комфортно, чем в повидавшем многое «Вьюжине»!
Едва мы со Снежаной устроились на пассажирских местах, как Поликарпыч поднял сходни грузового шлюза и вывел самолёт на взлетную полосу.
Циклон, пришедший с Балтийского моря, и не собирался утихать. Наоборот, дождь только усилился и теперь было отчетливо слышно, как капли стучат по обшивке «Вьюжиня».
Пара минут разбега и наш борт взмыл в небо и начал набирать высоту, пока не пронзил плотную пелену серых облаков.
Мы оказались над непогодой. Зрелище и вправду было великолепным — сверху светило солнце, а снизу растекался свинец туч, изредка озаряемый всполохами молний, беснующихся где-то далеко.
Я с удовольствием подставил лицо солнечным лучами, представляя себе Ялтинский пляж и шелест волн, набегающих на гальку.
Видимо с этими мыслями сон и сморил меня, потому что вскоре меня легонько потрясли за плечо, и я услышал голос Снежаны:
— Ваша светлость, просыпайтесь. Мы только что сели под Симферополем.



Глава 6

В Крыму — хорошо! Но ещё лучше, если с террасы твоего дворца вид на Чёрное море, а до закрытого от посторонних глаз пляжа 10 минут пешим ходом. Впрочем, первую неделю мне было не до походов на побережье — слишком слаб, несмотря на собственную браваду. Поэтому я выбрал компромисс — вместо черноморской гальки я довольствовался шезлонгами у бассейна, перебираясь под навес в самый пик солнцепека. И, тем не менее, всё равно умудрился обгореть. Причём самым дурацким образом — задремал лёжа на спине, в солнцезащитных очках.
— Есть ли у вас мозги, ваша светлость? Вы похожи на енота, — спросила Снежана, увидев меня всего красного. — Вроде взрослый образованный человек благородного происхождения, а солнцезащитным кремом не пользуется.
— Ой, да брось ты! — отмахнулся я. — Лучше принеси сметанки и смажь меня.
— Сметаной? — в голосе Снежаны чувствовалось удивление, смешанное с брезгливостью. — Что за варварский метод, ваша светлость? Есть отличные специальные крема, для подобных случаев. Кстати, довольно запущенных.
— Моя мать всегда мазала мне солнечные ожоги жирной сметаной! — безапелляционно заявил я.
— Княгиня Басманова-Астафьева? — холодно улыбнулась Снежана. — Сильно сомневаюсь, ваша светлость!
Чёрт возьми! В фильмах именно на таких мелочах проваливаются хорошие шпионы и агенты под прикрытием. Я, в этом смысле, и вовсе был дилетантом, даже по нехитрым киношным меркам.
Когда рассерженная моей безалаберностью Снежана ушла, я вызвал лакея Василия. Он явился незамедлительно и осведомился, чего желает моя светлость. И даже он едва сдержал улыбку при виде моего обгоревшего лица и следов от очков. Но я заметил, как дрогнули уголки его губ!
— Моя светлость желает, чтобы с кухни притащили сметаны. Желательно пожирней и похолодней! — распорядился я.
— Ваша светлость голодны? Я распоряжусь и вам сейчас же принесут второй завтрак…
— Я что, похож на хоббита Пиппина? — моему возмущению не было предела.
— Хоббита Пиппина, ваша светлость? — удивленно приподнял брови Василий.
— У вас тут что… А, впрочем, неважно. Просто мне нужна холодная и жирная сметана!
Василий молча отвесил поклон и удалился, оставив меня под навесом абсолютно одного.
— Походу дела с «Властелином Колец тут тоже напряг… — едва слышно проворчал я. — Значит цитаты из 'Братвы и кольца» лучше совсем не озвучивать… Вот тебе и «Логоваз, завали слона!».
Вскоре одна из служанок (клянусь, она тоже хихикала, когда отвернулась!) принесла мне целую крынку великолепнейшей сметанки — жирной, вкусной, чуть кисленькой… Треть банки я таки умял, а оставшуюся принялся размазывать по себе довольно толстым слоем, кайфуя от прохлады и того, как легко и безболезненно она скользит по моим солнечным ожогам. Но продолжалось это совсем недолго.
— Что вы делаете? — рядом со мной возникла Снежана с тюбиком крема. В моих руках как раз оказалась последняя ложка сметаны, которую я выцарапал из банки.
— Да так, ничего…
— Нужно немедленно стереть эту гадость…
Но меня было уже не остановить — ладонь медленно сняла белую жирную массу с ложки, чтобы плюхнуть её на плечо, но реакция Снежаны оказалась молниеносной — она рванула вперед, ухватив меня одной рукой за запястье. Второй она хотела упереться мне в торс, но повышенная жирность кисломолочного продукта сыграла с ней злую шутку — рука соскользнула, и адъютант рухнула прямо на обсметаненного меня.
Наши лица оказались друг напротив друга и на её белой коже вдруг вспыхнул румянец.
— Прошу простить меня, ваша светлость… — впервые за всё время нашего со Снежанной знакомства она выглядела смущенной. — Не знаю, как так получилось…
Она попыталась встать, но теперь уже мы оба были в сметане, и она снова упала на меня. Я, будучи джентльменом, попытался ей помочь, но и эта попытка оказалась неудачной — одна моя рука вдруг оказалась под её строгой белоснежной юбкой, а вторая на пышной груди. А может и вовсе не вдруг…
Наши лица снова оказались друг напротив друга и теперь щёки Снежаны не просто покраснели. Теперь их заливал густой румянец. Но в синих глазах не было и намёка на стыд.
Мои пальцы сжали её упругую ягодицу и эффект оказался ровно тем, на который я рассчитывал — бёдра Снежаны прижались ко мне чуть сильнее. Ладонь, которая всё ещё была на её груди, почувствовала, как под нижним бельём начал твердеть сосок. Назад пути уже не было — я поцеловал её пахнущие свежестью губы, добавив поцелую кислинку сметаны. Она ответила и наш поцелуй получился долгим и вот от него уже начала разгораться неподдельная страсть. Никогда бы не подумал, что холодная с виду Снежана в постели может оказаться настолько горячей!
Спустя час мы наконец выбрались из постели, куда перебрались перед третьим раундом, сразу после письменного стола.
Снежана с сомнением подняла испачканную сметаной одежду и бросила на меня осуждающий взгляд синих глаз.
— Выбрось её, — отмахнулся я. — Возьми халат из ванной.
— Спасибо ваша светлость. Я в душ.
— Это призыв потереть тебе спинку? — я расплылся в довольной ухмылке.
— Не стоит, — она направилась в ванную комнату, но у двери остановилась и серьёзно посмотрела на меня. — Мне хотелось бы сразу расставить все кратки над «и».
— Что, прости? — не сразу понял я, но потом до меня дошло, что это аналог точек над «и». — А, понял. Продолжай…
— Мне бы не хотелось, чтобы произошедшее между нами…
— Ты имеешь в виду секс? Кстати, весьма недурственный на мой взгляд! И ты очень гибкая…
— Именно вот это я и имею в виду, ваша светлость. Мне бы не хотелось, чтобы произошедшее имело последствия.
— Я был настолько плох? — еще несколько минут назад такой мысли я бы не допустил.
— Нет, этим как раз все замечательно, ваша светлость, — улыбнулась Снежана, но в улыбке снова засквозила привычная прохлада. — Мне не нужны отношения ни в каком виде. Позвольте говорить прямо?
— Куда уж еще прямее. Но, конечно, продолжай.
— Вы первый из старших офицеров «Пересвета», кто воспринял меня как адъютанта, а не как секретаршу, способную лишь приносить кофе и на чью грудь можно таращиться без всякого зазрения. За это я благодарна, ваша светлость. И мне бы хотелось продолжать работать с вами без маленьких миленьких подарочков, без подмигиваний и шлепков по задницам, когда нас никто не видит. Вы мой командир. Пусть так все и останется.
— Справедливости ради, но на твою грудь я всё же таращился, уж прости. Она действительно притягивает взгляд.
— Я знаю это, ваша светлость.
— Но в остальном я понял тебя Снежана. Пусть будет так, — ответил я с некоторыми сожалением, но потом расплылся в довольной улыбке. — Но если вдруг тебе станет одиноко…
— Это вряд ли, — отрезала мой адъютант и захлопнула дверь в ванную комнату.
— Не зарекайся, дорогуша, — сказал я закрытой двери.
Ни разу меня еще так прямолинейно не отшивали. Впрочем, может оно и к лучшему. Снежана была тем, на кого можно было положиться… В смысле — оставить дела ЧВК. Хочет карьеры в военном сфере и при этом не крутить шашни с начальством — пусть будет так.
Кожу снова начало жечь и мне стало сложно не то, что лежать, а даже шевелиться. Взгляд упал на тюбик с кремом, который принесла Снежана.
— Вот сейчас и проверим, насколько эта штуковина помогает…
Я выдал в ладонь приличную порцию крема, оказавшегося, почему-то, синим.
«Впитается!» — мысленно отмахнулся я от чтения инструкций и размазал чуть жирноватую массу по лицу и шее.
Крем приятно холодил кожу и я даже прикрыл глаза от удовольствия.
— О, Господи! — воскликнул вдруг женский голос.
Голос Софии!
— Черт возьми! — от неожиданности я рванул угол простыни, закрывая наготу.
София смотрела на меня с большой настенной медиапанели. — Хоть бы предупредила!
— Да что я там не видела? — хихикнула София. — Я вытаскивала тебя из под обстрела голой задницей вперед, твоя светлость!
— Да, да… Сплошные приятные воспоминания и ни капли позора…
— Лучше объясните, почему у вас лицо темно синее, а все остальное — красное? Вас что, окунули в краску, а потом отмывали в кипятке? — снова ехидный смешок. — Еще и какие-то белые разводы по телу…
— Для той, кто вторгается в чужие покои, пусть и виртуально, ты задаешь слишком много вопросов! — начал сердиться я. — Давай уже ближе к делу.
— Ладно, ладно! Не сердись. А то раскраснеешься еще сильнее!
— София.
— Извини, не удержалась. В общем мне нужна твоя помощь с поисками сестры.
— Продолжай, — кивнул я с самым серьезным видом, но потом вспомнил, что мое лицо вымазано синим кремом.
— Но задача непростая. Нужные мне сведения хранятся в архиве.
— И у тебя есть проблема с доступом к этому архиву?
— Проблема с доступом к этому архиву есть почти у всех. Потому что это архив Специального отдела.
Специальный отдел имел очень широкие полномочия при практически полном отсутствии контроля. Не удивительно, что у Софии возникли трудности с получением информации.
— Нужно подумать, как… — начал было я, но в этот самый момент двери ванной комнаты отворились и в спальню вошла Снежана, завернутая в банное полотенце. Вторым она вытирала мокрые волосы.
— Доступ к архиву могут предоставить совершеннолетние члены императорской семьи, — сказала она, не обращая внимания на медиаэкран.
— А она что тут делает? — немного пискляво взвизгнула София.
— Понимаешь ли… — в моей голове крутилась тысяча способов отвертеться, но ни один не казался мне подходящим.
— У нас был половой акт, госпожа София, — ответила адъютант.
— Всего раз! — дурацкая попытка смягчить ситуацию.
— Вообще-то трижды, — уточнила Снежана. А затем уточнила еще. — Один раз на шезлонге, второй раз на столе и крайний уже в кровати. Или тут уместно сказать — последний?
— Спасибо за столь подробный отчет, Снежана, — выдавил я, чувствуя, как взгляд Софии прожигает во мне дыру и как мое лицо заливается краской. Впрочем, за последнее можно было не беспокоиться, ведь на мне был густой слой синего крема.
— Значит, вы двое теперь… — прошипела София. — Вы теперь вместе? Впрочем, не отвечай, мне неинтересно.
— Нет! — ответил я поспешно.
— Нет, — ответила Снежана и вышла из моей спальни. Почему-то ее «нет» прозвучало куда убедительней, чем моё.
Негромко хлопнула дверь. В спальне повисло неловкое молчание. Я, наконец-то стер проклятый крем с лица углом простыни.
— Так, — наконец-то я взял инициативу в свои руки. — Давай забудем произошедшее и вернёмся к твоей сестре.
— Ты похож на енота. Но давай попробуем, — щеки Софии все еще пылали от гнева. — Хотя такой боевой раскрас забыть сложно, твоя светлость.
— Согласен, — примирительно кивнул я. — Это какой-то крем от солнечных ожогов. А белые разводы…
Разговор всё равно сворачивал не в ту сторону.
— Даже не начинай! — сморщила носик София. — Не хочу этого слышать.
— А белые разводы, — продолжил я упрямо, — это следы от сметаны.
— Она тебя еще и сметаной намазывала? Это такие кисломолочные любовные игры? — снова не удержалась София. — Прости.
— У нас со Снежаной действительно был секс. Это получилось спонтанно. И она не жаждет продолжения каких-либо отношений.
— А ты? — пристальный взгляд карих глаз.
— Тоже нет, — покачал я головой.
— Хорошо, — кивнула София. — И ты не должен передо мной оправдываться.
— Ты права. Я не должен. Но хочу, чтобы ты понимала ситуацию, — мне действительно хотелось, чтобы София всё понимала. — А теперь все же вернемся к твоей сестре…
— Только сначала накинь на себя что-нибудь. Я не могу тебя воспринимать всерьёз в таком виде. И ты всё равно похож на енота.
— Тогда отвернись.
— Повторюсь — что я там не видела… — начала было София, но увидев мой взгляд, все же отвернулась. Теперь на медиаэкране виднелась только копна темных волос. — Торжественно обещаю не подглядывать, твоя светлость!
— Будто ты там что-то не видела, — съехидничал я.
Мне пришлось накинуть халат и перебраться за письменный стол, что бы больше не смущать Софию видом измятой постели.
— Итак, вернёмся к твоей сестре Екатерине. Я весь во внимании, — сказал я, откидываясь на спинку кресла.
София повернулась обратно, и я на мгновение снова оказался сражённым её красотой.
«Это вообще нормально, заниматься сексом с одной женщиной, причём красивой, но любоваться совершенно другой?».
Впрочем, ответ я знал. Точнее догадывался, что знаю. С Софией у нас сложилась своеобразная связь, больше походящая на дружбу. Но было в ней, в этой связи, нечто такое, что частенько заставляло думать меня именно о Софии, представлять вкус её губ, нежность прикосновений.
Мне даже пришлось тряхнуть головой, чтобы собраться с мыслями.
«Екатерина. Марьясова. Сестра Софии.»
— Катя жива. В этом я точно уверена. Это подтверждает человек, которого я наняла для её поисков, — сказала София после некоторого размышления.
— Ты наняла частного детектива? — немного удивился я. Впрочем, не удивительно.
— Да, Максим. Мне пришлось.
«Как же я тащусь, когда её губы произносят моё имя!»
— И ты доверяешь этому человеку?
— Да. Думаю, что да, доверять ему можно… — София немного замялась, словно собираясь с мыслями. — Его наводки привели меня… Привели туда, где я нахожусь. Нахожусь сейчас.
— София, просто скажи, где ты? Я прибуду, как только смогу.
— Максим, я в чёртовой Южной Америке! Точнее пока сказать не могу.
Мне понадобилась пара секунд, чтобы переварить услышанное.
— Ты хочешь сказать, что сейчас, в этот конкретный момент времени, ты находишься на противоположной стороне планеты? — уточнил я. — В той самой южной Америке с Амазонкой, пирамидами Инков, Андами, и где на деревьях много-много диких обезьян?
— Совершенно точно, твоя светлость, — кивнула София. — И для дальнейших поисков Кати мне нужна информация из архива Специального отдела!
Я несколько минут сидел молча, обдумывая услышанное и варианты действий. Наконец в моей голове созрело нечто похожее на план.
— София? — мне пришлось придать своему голосу успокаивающую бархатистость.
— Да?
— Ты сейчас, главное, не переживай, хорошо?
— Не переживать из-за чего? — София напряглась.
— Снежана, загляни на минутку, — сказал я в коммуникатор, лежащий на столе.
— Ах вон оно что… — протянула София. — Валяй, чего уж. Давненько не видела эту грудастую секретаршу.
— Она не секретарша, она адъютант, — сказал я со вздохом.
Снежана вошла уже через пару минут. Ничего в ней не напоминало о том, что совсем недавно она вышла через эту же дверь в одном только полотенце. Строгий костюм, волосы высушены и уложены. Никогда не встречал женщин, способных настолько быстро приводить себя в порядок!
— Ваша светлость? — спросила она с обычной прохладой в голосе.
— Снежана, мне необходимо устроить встречу с его величеством. Причём как можно раньше. Свяжись с его секретарём, я прибуду в Петроград в любое время.
— В этом нет необходимости, ваша светлость.
— Не понял?
— Нет никакой необходимости лететь в Петроград, — пояснила Снежана. — Император прибывает в свой летний дворец под Ялтой. Официальная причина — отдых. Но попытаться договорится о встрече можно.
— У императоров не бывает выходных и отпусков, верно? — ухмыльнулся я. — Тогда договаривайся на любое время.
— Будет исполнено, ваша светлость, — Снежана покинула мои покои.
— София, ты всё слышала. Я постараюсь добиться допуска в архив. Как только состоится встреча с Императором, я свяжусь с тобой.
— Да. Я буду ждать, Максим, — София улыбнулась и моё сердце забилось чуточку быстрей. — И ты действительно похож на енота. Сделай с этим что-то до встречи с его императорским величеством!



Глава 7

Император прибыл в Крым на следующий день. Кортеж из десятка автомобилей проехал по центральным улицам Ялты, собрав толпы зрителей — верноподданные не пускали шанса увидеть самого могущественного человека в стране. Даже после того, как Император покинул город, направившись в свой дворец в Массандре, город стоял в пробках до самой ночи.
— Ваша светлость, секретариат его имперского величества согласовал ваш визит, — сообщила Снежана. — Вы приглашены на завтрак. Неформальная встреча.
Следующим утром я встал пораньше, привел себя в порядок — хоть визит и носил характер неофициального, но выглядеть мне необходимо на все сто. Все же иду в гости к самому Императору!
У ворот дворца меня ожидал лимузин. При моём появлении шофер распахнул дверь, и я уже намеревался залезть в комфортабельный салон, когда мой взгляд привлекла знакомый силуэт, одиноко стоящий у ворот.
— Дамьян Николич! — окликнул я серба.
— Ваша светлость! — он направился в мою сторону. — Вот так и знал, что сегодня встречу вас!
— И именно по этому поводу оделись с иголочки? — ухмыльнулся я. Было чертовски непривычно видеть командира сербских наёмников в щеголеватом костюме, явно пошитым по его фигуре. — Прознали о моём визите к Императору?
— Сразу смекнул, что вас пригласят. Как увидел императорский кортеж на улицах Ялты, так и смекнул. Потом подумал, что неплохо попроведовать вас этим славным утром.
— И сразу при параде? Я польщён.
— Шта се дођавола не шали! — расплылся в улыбке Дамьян.
— Ладно, поедите со мной. Не обещаю, что Император вас примет, но уговор свой выполню — замолвлю за вас словечко.
— Хвала, Кнежевић!
До Массандры мы добрались довольно быстро — каких-то двадцать минут. На дорогах было полно патрульных и совсем не наблюдалось пробок. Интересная зависимость — как только в городе появляется первое лицо государства, то сразу нормализуется движение на дорогах, начинает бесперебойно ходить общественный транспорт…
Дамьян всю дорогу молчал. Да и в целом — выглядел довольно напряженным. Видимо ему было не по себе — тут тебе не поле боя, не специальное задание, а визит к самому Императору! Возможно единственная в жизни попытка заполучить искомое.
Мы въехали на территорию Императорского дворца. Мощёная дорога вела нас через сад, в котором росли секвойи, средиземноморские кедры, фисташки и можжевельник. Цветники с лавандой, розами и каннами… Я открыл окно и в салон лимузина тотчас ворвались ароматы шалфея и хвои.
У парадного входа нас встретил дворецкий.
— Княжич Максим Басманов-Астафьев, — склонился он, завидев меня. Но когда из салона лимузина выбрался Дамьян, его брови сошлись на переносице. Ещё одного гостя он не ожидал.
— Это телохранитель вашей светлости?
— В какой-то степени. Я хотел бы представить этого господина его императорскому высочеству.
— Боюсь, что мне поручено встретить только вас. Этот достопочтенный господин может подождать окончания завтрака в гостиной.
Я обернулся к Дамьяну, стоявшему у лимузина.
— Дружище, тебе придётся немного подождать.
Не дожидаясь реакции серба, я последовал за дворецким. К моему удивлению, он проводил меня не в столовую с сервированным столом, а на кухню. Вскоре я понял почему. Император самолично готовил утреннюю трапезу. Я на секунду оторопел, увидев его в поварском фартуке и с подвёрнутыми рукавами, но быстро взял себя в руки.
— Княжич Максим Басманов-Астафьев! — чинно объявил дворецкий и вышел, затворив за собой двери.
— Ваше императорское величество, — я поклонился. Не сильно глубоко, чтобы поклон не воспринялся раболепием, но и не мелко, чтобы не высказать неуважения.
— Княжич Максим Басманов-Астафьев, — произнёс Император, не отрываясь от нарезки зелени. — Рад видеть вас живым и практически невредимым.
Он орудовал ножом мастерски, рубя тщательно отсортированные листья и стебли трав широкой частью лезвия у самой рукояти.
— Спасибо, ваше величество. Для этого пришлось приложить немало сил.
— Представляю… Хотя нет, не представляю. Все эти отчёты, княжич, скука смертная. Будьте добры, подайте мне яйца.
— Что? — не понял я.
— Подайте подложку с куриными яйцами, княжич. Она вон там, слева от вас, рядом с раковиной.
— Сию секунду… — я посмотрел в нужном направлении и увидел большую подложку с яйцами. Едва мои руки потянулись за ней, как меня остановили.
— Руки!
— Ваше величество? — снова не понял я.
— Руки вымойте. Тут на юге гигиена особенно актуальна.
— Ах, да… Конечно…
Пришлось последовать приказу. Неверное перед полостными операциями хирурги так тщательно не моют свои руки, как это делал я, предварительно подвернув рукава пиджака и накрахмаленной сорочки.
— Готово, ваше величество! — я повернулся к Императору с согнутыми в локте руками, стараясь не дотрагиваться ни до чего.
— Яйца, княжич. Мне нужны куриные яйца.
Пару секунд спустя подложка оказалась на кухонном столе, за котором хозяйничал глава государства. Он взял с полки ёмкость из нержавеющей стали, разбил в неё шесть яиц и вручил мне венчик.
— Взбивайте тщательней, княжич.
— Сделаем, ваше величество, — я принял в руки орудие кухонного труда и вступил в борьбу с яйцами. Слава богу, куриными.
— Не знал, что вы увлекаетесь ещё и кулинарией.
— Долголетие позволяет уделять время на многие увлечения. А они, эти самые увлечения, помогают скрыться от скуки. Хотя бы на какое-то время.
Эти слова, явно сказанные не просто так, заставили меня задуматься. Он Император, властитель могущественного государства, которое растает мощью, в том числе и за счёт того, что лежит по другую сторону прорех. Империя во множестве измерений. Думать нужно тоже в нескольких измерениях. Как в таких обстоятельствах вообще может быть скучно?
— Итак… — Император закончил с зеленью и принялся нарезать сыр. — Мне хочется узнать обо всех приключениях, произошедших с вами, княжич.
— Вся информация есть в отчётах…
— Я уже упоминал, что эти отчёты — скука смертная?
Снова это слово. Скука.
— Да, ваше величество.
— Догадываетесь почему?
— Они не отображают эмоций, только факты. Причём изложенные канцелярским языком, — ответил я.
— В самую точку, княжич, в самую точку…
На синее пламя газовой плиты опустилась тяжелая чугунная сковорода, в которую Император налил немного растительного масла.
— И, тем не менее, даже из сухих отчётов можно узнать что-то из ряда вон выходящее. Что то, что может вызвать неподдельный интерес.
Да уж, миссия в Серой зоне просто изобиловала всякими интересностями! При других обстоятельствах, точнее с другим собеседником, я так бы и заявил. Но собеседник был далеко не обычным.
— О чём именно вы хотите услышать, ваше величество?
— Больше всего меня интересует место, в котором вы, княжич, оказались.
— По ту сторону прорыва?
— Именно, — под ножом Императора оказался сладкий красный перец. Он быстро нашинковал его и забросил в уже нагревшуюся сковороду. Раздалось характерное шипение и по кухне поплыл аппетитный аромат.
— Я увидел там отсутствие жизни, ваше величество, — ответил я коротко.
— Но вы же сами указали, что измерение населено странными существами из некого «дыма». Разве нет?
— Я думаю, что эти существа не совсем живые. По крайней мере не в том понимании, что человек вкладывает в это слово.
— Продолжайте, княжич.
Император достал из большого холодильника тарелку с тонко нарезанным беконом.
— Думаю, что тот мир мёртв и пуст именно из-за них. Они пришли и высосали из него жизнь.
— Вы так думаете или вы так знаете?
А вот это неожиданный вопрос! Чертовски неожиданный! Настолько, что я на мгновение растерялся, услышав его. Откуда он может знать о видениях после контакта с «дымом»? Нет, вряд ли…
— Думаю, ваше величество, — мне стало немного не по себе. — Я много размышлял над увиденным после того, как пришёл в себя.
Император вооружился шумовкой и ловко вынул кусочки перца из сковороды, отправив на их место несколько полосок бекона.
— Знаете, почему я отправил на жарку сначала сладкий перец, а потом бекон?
— Никак нет, ваше величество. Как по мне, всё может приготовиться в любой последовательности.
— Масло напитывается сладостью и ароматом перца. А потом его впитывает мясо. Безусловно, готовить можно в любой последовательности. Но только если вы готовите не для искушенного едока, — Император перевернул кухонными щипцами полоски бекона, которые уже хорошо подрумянились. — Но мы же с вами не простые едоки, так ведь, княжич?
— А вы и вовсе повар, ваше величество! — брякнул я.
Никогда не переваривал подобных метафор! То ли он действительно что-то знает, то ли просто пытается осенить меня своею мудростью…
— Верно подмечено, княжич, — кивнул Император, вытаскивая бекон. Затем он протянул руку. — Чашу со взбитыми яйцами.
Содержимое ёмкости, примерно треть, вылилось на сковороду. Получилось что-то вроде яичного блинчика. Спустя полминуты Император перевернул его и сразу же стал добавлять начинку — пару ломтиков бекона, перец, сыр. А потом ловко свернул блинчик в трубочку и прижал лопаткой к сковороде.
Получалось у него замечательно. Смотреть на такое всё равно что залипнуть на кулинарное шоу по телевизору — знаешь, что сам никогда так заморачиваться не станешь, но смотреть одно удовольствие!
Я прислонился к соседнему кухонному столу, наблюдая, как Император залил вторую порцию взбитых яиц.
Неожиданно рядом со мной что-то громко дзинькнуло. От неожиданности я чуть было не подпрыгнул на месте.
— Замечательно! Вот и наш десерт готов, — воскликнул Император. — Княжич, будьте так добры и достаньте противень из духового шкафа. Прихватки висят прямо над ним.
Я облачился в кухонную броню и распахнул духовку. Оттуда на меня пахнуло жаром и запахами выпечки и спелых фруктов.
— Ещё меня заинтересовал эпизод с неким ЧВК «Затмение». А потом я вспомнил, что он как-то связан с вашим ныне покойным дядей… — Император выложил второй готовый блинчик на тарелку.
— Ох, чёрт! — воскликнул я. — Прошу простить меня, ваше величество!
— Обожглись?
— Немного. Ничего существенного.
Я и на самом деле обжёгся, но скорее от неожиданности, чем от неосторожности. О «дядюшке» я в отчёте не упоминал, решив разобраться с ним самостоятельно. Слишком много вопросов, ответ на которые мог дать только он. Но о присутствии ЧВК «Затмение» упомянуть всё же пришлось.
— Совершенно, верно, ваша светлость, — кивнул я, осторожно водружая противень на стол. Сейчас необходимо приправить свои слова щепоткой из правды и собственных умозаключений. А потом воспользоваться ситуацией. — Мне казалось, что с «Затмением» покончено, но оказалось, что всё сложнее… Эта ЧВК вполне себе здравствует и преследует цели, которые мне не волне ясны…
— Продолжайте, княжич. И накройте манник с алычой и грушами полотенцем.
— У меня есть весомые подозрения считать, что «Затмение» подпитывается ресурсами и технологиями из структур Дома Басмановых-Астафьевых.
Это была чистая правда, хотя и очень опасная. Взять хотя бы экзоскелет на теле здоровяка, коим стал мой «дядюшка». Заявить о подобном означало скомпрометировать весь Дом. Игра на грани фола, но правда в моих словах, конкретно сейчас, была важнее. К тому же была большая вероятность, что о многом Император знает уже и без меня.
— Неужели? — произнёс Император равнодушно — он как будто бы не удивился этим словам.
— К сожалению. Мой дядя вполне мог создать теневые схемы. Вполне возможно, что многие из предприятий нашего дома продолжают работать на «Затмение» сами о том не подозревая.
— Прискорбно такое слышать, — Император приступил к готовке второго яичного блинчика. — Дом Басмановых-Астафьевых только восстановил доверие Империи. И что вы планируете делать?
— Разобраться во всём. Найти пособников, добраться до самой ЧВК «Затмение», — ответил я.
— Вам нужна помощь? — Последовал ещё один коварный вопрос.
— Под помощью ваше величество имеет в виду Специальный отдел?
— Разумеется, — ответил Император безо всяких эмоций в голосе.
Специальный отдел был инструментом, которым императорский дом пользовался, словно скальпелем.
— Мне бы хотелось решить проблемы Дома силами самого Дома, — ответил я как можно более спокойно.
— Эти проблемы уже давно стали проблемами Империи, княжич. Мы на грани новой большой войны. Снова… Но я всё же позволю вам разобраться самому.
— Ваше великодушие не знает границ, ваше величество!
— Не преувеличивайте, княжич. Считайте это знаком доверия за понесенные вами страдания. К тому же вскоре мне вновь потребуется услуги вашей ЧВК. Но это ещё не точно. Слишком много неизвестных факторов…
Ещё одно задание от самого Императора? Что подразумевает невозможность отказаться… Ладно, поживём — увидим. Сосредоточимся на текущих делах.
— Могу ли я всё же попросить о небольшой услуге? — собрался я с духом.
— Слушаю вас.
— Для расследования деятельности ЧВК «Затмение» мне необходим доступ к архивам. Архивам Специального отдела.
На кухне повисло молчание, длительность которого я измерял не секундами, а ударами собственного сердца. От решения Императора зависело слишком многое! Но ради Софии я готов был рискнуть.
— Хорошо. Я уведомлю главу отдела о вашем доступе к архиву. Ему это не очень понравится.
— Благодарю, ваше величество! И у меня есть ещё одна просьба.
Император убрал второй блинчик, нафаршированный сыром, беконом и перцем, но прежде, чем залить остатки взбитых яиц, внимательно посмотрел на меня.
— А не много ли просьб для столь чудесного утра в Крыму? Но излагайте, мне уже любопытно.
— В Серой зоне мне помог один серб, командир свободных воинов «Свободни Балкан» Дамьян Николич. Без его помощи всё было бы гораздо хуже, чем есть сейчас, — сказал я. Но через секунду добавил. — Вполне вероятно, что и я бы не стоял сейчас перед вами.
— Это тот самый господин, который ожидает в гостиной? — уточнил Император.
— Да, ваше величество. Но откуда вы знаете? — удивился я.
В сковороду вылились остатки взбитых яиц.
— Как вы думаете, почему я готовлю завтрак на троих персон?
— Очень дальновидно, ваше высочество! — сказал я не без нотки восхищения.
Мне и без того было понятно, что Император далеко не простак и на троне находится не только по праву рождения. Но сегодня я окончательно удостоверился в том, что он относится к тем, кто держит руку на пульсе событий, налету отделяя зёрна от плевел. Такой человек сам по себе может быть, как и могущественным союзником, так и не менее могущественным врагом. А уж если у него в руках сосредоточена власть…
— Завтрак готов! — объявил Император и громко хлопнул в ладоши.
Тотчас на кухне появились слуги. Они ловко стали раскладывать фаршированные яичные блинчики по отдельным тарелкам, украшать зеленью. Манник с грушами и алычой разрезали на аккуратные порции, добавили свежей малины и клубники, обсыпали всё сахарной пудрой. Всё происходило быстро, точно, аккуратно. Но в то же время присутствие прислуги делало невозможным продолжение разговора.
Император сполоснул руки и прислонился к кухонному столу рядом со мной.
— Княжич, а знаете почему я не стал доделывать всё сам? Не посыпал зеленью и пудрой? — спросил он.
— Никак нет, ваше величество, — ответил я, хотя о причинах догадывался. Но император хотел озвучить свои мысль, а мне оставалось только не мешать ему.
— Потому что всё это — сервировка, подача, не императорская забота. Это дело прислуги.
Слуги закончили подготовку блюд, затем накрыли их начищенными до блеска крышками из стали.
Император дважды хлопнул и слуги взяли блюда с завтраком и направились прочь из кухни. Несколько секунд и в помещении воцарилась тишина. Впрочем, продолжалась она недолго.
— Что ж, княжич, пойдёмте смотреть на вашего серба Дамьяна Николича, командира свободных воинов «Свободни Балкан».



Глава 8

Пока дворецкий провожал нас к выходу, мы молчали, но едва закрылись тяжелые двери, Дамьян буквально взорвался. Слава Богу, что хотя бы на сербском!
— Хиљаду ђавола! Проклетство! Управо сам се зајебао! Извињавам се, али једноставно нема других речи!
— Ну же, дружище, — ответил я как можно более спокойно. — Тебе не сказали нет.
— Но и не сказали да! Дали понять, что я слишком груб для настоящего дворянина!
Словно бы для этого не было повода! А повод был и не один. Целая обойма поводов от Дамьяна Николича! Я решил напомнить ему обо всём, что он учудил на императорском завтраке.
— Ты весь завтрак отпускал сальные шуточки про сиськи и публичные дома. И еще ржал над ними как конь, — загнул я первый палец на руке.
— Они веселые! И я всегда так шучу, когда нервничаю, ваша светлость! — отмахнулся Дамьян.
— Ещё ты ущипнул служанку, когда она наливала тебе кофе, — второй палец.
— Всего лишь разок! — взревел серб.
— Трижды, Дамьян, трижды, — мой голос был спокоен.
— Зачем еще нужны красивые служанки? Я клянусь, что ей понравилось! — Дамьян всё ещё излучал браваду, но в голосе впервые начали звучать нотки сомнений.
— Это прислуга в императорском дворце, а не тракторные девки. Они не привыкли к такому отношению.
Командир свободных воинов «Свободни Балкан» Дамьян Николич зыркнул на меня подозрительным взглядом, словно я брякнул нечто уж совсем несуразное. Но я и не думал останавливаться.
— И это не считая того, что кофе ты пил с тростниковым ромом, — добавил я и загнул третий палец.
— Иначе я эту черную гадость не перевариваю. Всегда так пью.
— Три четверти рома на четверть кофе, Дамьян. В десять часов утра.
— Ну подумаешь, чашечка кофе…
— Три чашечки «кофе», — я жестом показал кавычки.
Дамьян задумался, а потом спросил:
— Думаешь, я предстал перед Императором в хреновке?
— Хреновке? Плохом свете? — уточнил я.
— Что-то вроде того, ваша светлость. Так что ты думаешь?
Тем временем мы миновали сад и вышли к воротам летнего императорского дворца.
— Ты всерьёз надеялся, что после первой же совместной вылазки заполучить дворянский титул с широкого императорского плеча?
— Да, но…
— Его императорское величество прагматичен до мозга костей. Прежде чем что-то тебе дать, но выжмет тебя полностью, словно лимон. Посмотрит, чего ты стоишь. И только потом, если твои дела будут служить во благо Империи, даст тебе то, что ты так хочешь.
Дамьян молча слушал, а я и не думал останавливаться.
— Теперь у тебя есть выбор — или вернуться на свою вертолётную базу в Балканских горах и заниматься тем, что так хорошо получается, или идти до конца — служить Дому Басмановых-Астафьевых и Империи и однажды заполучить дворянский титул и всё, что к нему прилагается.
— Я понял, ваша светлость. Путь к чертовому дворянству будет сложным и тернистым.
— Да, Дамьян. Всё обстоит именно так, — кивнул я.
— И пас са њима, ваше господство! — осклабился Дамьян. — Тем интересней!
— Рад, что ты так воспринял… — ответил я, намереваясь выйти за ворота, как вдруг выпалил. — Какого хрена вы тут делаете?
В открывающихся створках ворот я увидел знакомую фигуру, от вида которой мои ладони инстинктивно сжались в кулаки.
— Вот это да! Неожиданная встреча! — морщинистое лицо профессора Голованова расплылся в недоброй ухмылке. — Не думал, что снова увижу вас в добром здравии!
— Выходит, что опальные профессора в фаворе Императора!
— Опальные? Его величество пожелал видеть меня! Его интересуют результаты. Всегда интересуют результаты. Жертвы будут всегда, княжич.
Этот сукин сын был прав — жертвы будут всегда. Вот только достигать своих целей, сознательно губя чужие жизни — подлое занятие. Но профессора Голованова это ничуть не смущало. Мне ничего не оставалось, кроме как хоть немного испортить ему настроение.
— Как любезно с его стороны вызвать светило науки сразу после завтрака. Завтрака со мной. Он пригласил меня, и мы побеседовали о событиях в Серой зоне. Вы там тоже были. Не запамятовали ещё, профессор? То, что вы там устроили, не должно остаться безнаказанным.
С довольной ухмылкой я прошёл мимо профессор Голованова. Тот аж покраснел от злости, но в ответ ничего не сказал. Пусть. Дело его. Я и мои люди сделали всё возможное — спасли учёных, и Голованова, в том числе, и спаслись сами. Всё прочее — угроза новой войны, открытый прорыв в Варшавской котловине, украденное «Затмением» оборудование — забота политиков, дипломатов, учёных… Да кого угодно, но только не моя! Ну разве что вопрос «дядюшки» из «Затмения»… Но заварил всю эту кашу в Серой зоне именно профессор Голованов. Пускай несёт ответ перед Императором.
Вернувшись во дворец, я первым делом вызвал Снежану.
— Ваша светлость?
— Император дал мне доступ к архиву Специального отдела.
— Секунду, — Снежана активировала планшет. — Да, подтверждение пришло. Ваш генетический код внесён в базу Спецотдела.
— Напомни-ка мне, где находится этот самый архив?
— В Петрограде, ваша светлость.
— Как необычно, — съязвил я. — Тогда устрой мне перелёт до столицы.
— Зачем? — в синих глазах Снежаны мелькнуло удивление.
— Мне необходимо попасть в архив Специального отдела. Что тут непонятного?
— Это мне понятно. Непонятно, зачем лететь в Петроград, когда к архиву можно подключится через Импернет. Нужно только оборудование для виртуальности.
— Виртуальности? Ах, да… — протянул я с умным видом.
Моё воображение рисовало мне длинные стеллажи, на которых стояли папки с номерами, а в сухом прохладном воздухе витала бумажная пыль. Старый, почтенный архивариус подкатывает мне тележку с документами, и я начинаю изучать их, выискивая по толикам, по крупицам, нужную мне информацию. Но реальность оказалась куда прозаичней и высокотехнологичней.
— Так давай его сюда, это своё оборудование для виртуальности! — я с нетерпением потёр руки. — Сейчас заценим количество полигонов и дальность прорисовки!
— Будет исполнено, ваша светлость. Заодно прихвачу таз или ведро.
— Это ещё зачем?
— Многих тошнит от виртуальности, а учитывая, что вы еще не восстановились…
— Довольно! — я прервал адъютанта жестом руки. — Умеешь ты испортить предвкушение.
— Рада стараться, ваша светлость, — сказала Снежана и с невозмутимым видом закрыла за собой дверь кабинета.
Теперь осталось только выяснить, что именно нужно Софии.
Вызов шёл долго. Слишком долго. Мне уже даже стало не по себе от беспокойства, когда вдруг на медиаэкране появилось знакомое лицо. Судя по темному фону за спиной Софии, в Южной Америке была ночь.
— Разбудил? — поинтересовался я.
— Чуть не спалил, — ответила София шёпотом.
— Не понял…
— Я следила за одним домом, а тут ты со своим звонком. Получилось достать доступ к архиву спецотдела?
— Да. Что мне нужно там найти?
— Ищи всё, что связано с экспедицией профессора Марьясова. Мне нужен маршрут этой экспедиции. И ещё поищи информацию о «Проекте "Икар».
— Что ещё за «Проект "Икар»?
— Узнаешь, когда будешь в архиве, — София вдруг насторожилась и посмотрела куда-то в сторону. — Мне пора. До связи.
— София! — воскликнул я, но экран уже погас. — Чёрт возьми!
У этой девчонки прямо-таки шило в одном месте! С одной стороны, её вполне можно понять — поиски пропавшей сестры, но с другой стороны — лезть на рожон одной, причём на другом краю света. Лишь бы сама не сгинула в этой чертовой Южной Америке!
Вскоре вернулась Снежана с набором для использования виртуальности. И ведром. Значит это была не шутка. Давненько меня не тошнило!
Я ожидал, что ы в комплекте виртуальности будет шлем, какие-нибудь перчатки или может даже целый костюм, но вместо всего этого в боксе лежали очки с длинными толстыми душками, ненамного массивней солнцезащитных «авиаторов», тяжелый браслет и интерфейсные кабели.
— Проводное подключение? — удивился я, разглядывая коннекторы.
— Для защиты от перехвата сигнала. Военный стандарт. Другие системы виртуальности просто не подключатся.
Снежана ловко соединила очки и браслет одним из кабелей, а вторым, более толстым, подключила всю систему к специальному порту в столе.
— Правую руку, ваша светлость, — я послушно выполнил распоряжение адъютанта.
Рука без всяких проблем вошла в отверстие браслета, который больше всего напоминал здоровенную гайку с кучей индикаторов. Лёгкое нажатие изящного пальчика Снежаны и его внутренняя часть вдруг плотно обхватила моё запястье.
— Сейчас будет немного больно…
Несколько игл одновременно пронзили мою кожу. От неожиданности я чуть дёрнулся. Не сказать, что ощущения были очень болезненными, скорее неприятными. Всё равно что за одно мгновение сделали пяток прививок.
— Всё в порядке, ваша светлость. Это датчики, которые считывают ваш ДНК-код и биоритмы. Сеанс может быть активен только пока с них поступают сигналы.
— Кровь не водица, это я хорошо усвоил, — на браслете поочередно загорались и гасли индикаторы.
— Совершенно, верно. Сейчас я установлю соединение с архивом… — пальцы Снежаны ловко парили над голографическим интерфейсом моего рабочего стола. — Так, авторизация пройдена. Теперь вам нужно надеть очки…
— Может быть у тебя есть пара советов, прежде чем я окажусь в этой виртуальной реальности? Как из неё выйти? Может есть какое-то стоп-слово?
— Не пытайтесь действовать как обычно, полагаясь только на привычные рефлексы. Просто думайте о том, что именно вы хотите сделать. Это гораздо проще, чем звучит. Главное немного привыкнуть. А теперь откиньтесь на спинку кресла и расслабитесь…
Я последовал инструкциям адъютанта и устроился поудобней.
— Система выкинет вас через час. Лимитированное подключение для пользователей с временным доступом.
— Всего час? — удивился я.
— Так сказано в инструкции, — пожала плечами Снежана. — А что ещё за стоп-слово? Суть понятна, но слышу эту фразу впервые.
— Да так, придумал только что. Не обращай внимания.
Снежана взяла очки и наклонилась надо мной. На секунду её грудь, скрытая шёлковой блузкой, оказалась напротив моего лица, а нос уловил свежий аромат духов. В голове невольно вспыхнули яркие воспоминания о недавнем нашем с ней скоротечном романе… А потом очки оказались на моей голове. Они плотно прилегали к лицу, вискам создавая полную темноту.
— Закройте глаза, ваша светлость, — раздался голос Снежаны. — И откройте на счёт три.
— Я готов.
— Это хорошо. Ведро находится слева от вас, ваша светлость. Раз.
Я напрягся, сосредоточившись на браслете и датчиках в нём.
— Два.
«Нужно расслабиться…» Пришлось сфокусироваться на тактильных ощущения — удобстве кресла, отделанного мягкой кожей, на прохладе кондиционированного воздуха. Кажется, получилось — мышцы ослабли, дыхание выровнялось.
— Три.
Я открыл глаза. Кабинет, к которому я привык, пейзаж за окном, пышногрудая Снежана с прохладным взглядом — исчезли полностью. Передо мной была виртуальность.

Белое ничто окружало меня со всех сторон. Оно не было ни ярким, оно не было ни блеклым. Просто ровное белое ничто. Непривычно и как-то жутковато…
Я невольно огляделся, повертев головой. Единственное, что мне удалось увидеть, было моё собственное тело, одетое в ту же самую одежду, что и до погружения в виртуальность. И тело удобно развалилось в этом самом белом ничто, словно в кресле.
Попытка встать отозвалась далёким, едва ощутимым скрипом кресла из реальности.
«Не пытайтесь действовать как обычно, полагаясь только на привычные рефлексы. Просто думайте о том, что именно вы хотите сделать. Это гораздо проще, чем звучит. Главное немного привыкнуть,» — промелькнули в голове слова Снежаны.
Что ж, попробуем!
«Встань, о моё бренное тело!» — подумал я. К моему удивлению бренное тело послушалось и приняло вертикальное положение. И никаких далёких скрипов кресла из реальности! Ноги стояли на чём-то твердом, но глаза по-прежнему видели только белое ничто. Это очень сбивало с толку, впрочем, как и отсутствие тени.
«Отлично! Теперь попробуем попрыгать на месте…» — я начал прыгать. — «… и одновременно махать руками.»
Всё получалось легко и просто. Снежана оказалась совершенно права. В общем и целом, управление самим собой напоминало управление персонажа в видеоигре, только при этом не нужно было давить на кнопки.
— Разминаетесь, ваша светлость? — раздался вдруг голос.
От неожиданности я подпрыгнул на месте. Где-то вдалеке жалобно скрипнуло кресло.
— Простите, если напугал вас.
Я сосредоточился и мысленно повернулся к источнику этого голоса. В нескольких метрах от меня, всё в том же белом ничто, стоял массивный письменный стол, на котором покоились папки с бумагами. За столом сидел худощавый человек преклонных лет. Усы с сединой, Темные волосы, зачёсанные назад, умное лицо и удивительно пустой взгляд. Что-то не так…
«Вы кто?» — я мысленно сформулировал вопрос. К моему удивлению он прозвучал так же реалистично, как и голос незнакомца. — Вы кто?
— Я виртуальный привратник, ваша светлость. Скоро ко мне подключится агент Специального отдела, который будет сопровождать вас во время визита в архив.
— А это тогда что? — я обвел взглядом белое ничто.
— Это адаптивный интерфейс. В нём вы подстраиваетесь под виртуальность, а виртуальность подстраивается под вас.
— А нельзя ли пройти в архив Специального отдела прямо сейчас, без сопровождения? У меня есть доступ.
— Сейчас проверю, — виртуальный привратник потянулся за одной из папок на столе. — Пока могу включить расслабляющую музыку…
— Нет, спасибо. Поторопитесь, пожалуйста, у меня всего час.
Привратник быстро пролистал содержимое одной из папок и снова посмотрел на меня пустым взглядом.
— Да, доступ есть. Предоставлен приказом его императорским величеством. Вы — княжич Максим Басманов-Астафьев. Внимание! Внимание!
— Что ещё? — воскликнул я.
— Внимание! Подключение оператора — агента Специального отдела.
Виртуальный привратник вдруг мелко завибрировал, словно через него прошла полоса радиопомех, а затем вновь стабилизировался. Он совершенно не изменился внешне, за исключением взгляда. Теперь он был вполне себе человеческим — ни злым, ни добрым, а пристальным и изучающим.
Виртуальный привратник откинулся на спинку кресла, опустил взгляд на папку с данными моего допуска, затем посмотрел на меня с прищуром.
— Максим Басманов-Астафьев… Ваша светлость…
— Да, — мне эта процедура повторяющийся авторизации уже начинала надоедать.
— Позвольте представиться, — человек поднялся из-за письменного стола и слегка поклонился. — Вадим Сергеевич, архивариус и ваш провожатый.
— Приятно с вами познакомится, Вадим Сергеевич, — кивнул я. — Но давайте уже приступим. Как пройти в архив?
— Разумеется, через дверь.
— Какую ещё дверь… — я осмотрелся и к своему удивлению увидел дверь, одиноко стоявшую в стороне. На ней красовалась надпись «Основной архив Специального отдела». — Ох уж эта ваша виртуальность!
— Всего лишь дело привычки, ваша светлость, — улыбнулся Вадим Сергеевич. — Пройдёмте…
Он направился к двери, на ходу доставая из кармана брюк довольно увесистую связку ключей и без ошибки выбрал один, ничем не отличающийся от остальных.
Ключ вошёл в скважину, поворот — щелчок, поворот — щелчок…
— Прошу, ваша светлость! — Вадим Сергеевич распахнул двери.
Я стоял перед чернотой дверного провала, за которой была нужная мне информация и неизвестность.
— Входите, не стесняйтесь, — улыбнулся Вадим Сергеевич. — Выключатель по правую руку.
Один шаг и я оказался по ту сторону двери, в кромешной тьме. Белое ничто не давало света — оно было само по себе и не смешивалось с чернотой, ожидавшей меня. Рука пошарила по стене, оказавшийся шершавой. Наконец пальцы нащупали выключатель. Клавиша громко щёлкнула и в помещении загорелся электрический свет.



Глава 9

Длинные стеллажи с бумажными папками. Бумажные пылинки, которые возможно рассмотреть только при прямом освещении. Звук шагов, почти без эха, ведь кругом множество предметов, поглощающих звук. Всё почти точь-в-точь, как в моём представлении архива. Но в том то и дело, что почти точь-в-точь!
— Полагаю, что вашу светлость тревожит чувство дежавю, хотя вы никогда не посещали архива Специального отдела, — полюбопытствовал Вадим Сергеевич, шедший чуть позади меня. — Верно?
— Как вы догадались? — ответил я после некоторого молчания.
— На то есть несколько причин, — ответил мой сопровождающий. В его голосе проскальзывали менторские нотки, словно он читал лекцию. — Перво-наперво, это технологии. Устройства виртуальности считывают базовые представления о том, как пользователь представляет себе тот или иной объект.
— Но это ещё не всё? — уточнил я, хотя об ответе уже догадывался.
— Естественно, ваша светлость, — продолжил Вадим Сергеевич. — Подавляющее большинство представляет архив точно так же, ка и вы. Стеллажи и куча бумаг.
— Это что-то вроде адаптивной технологии, так?
— Совершенно, верно, ваша светлость.
Неудивительно. Подобная технология всего лишь способ представить необходимую информацию наиболее удобным для пользователя способом. Если бы я представил себе архив в виде серверов, находящихся в хорошо вентилируемых помещениях, то видел бы сейчас не стеллажи и папки, а электронику и пучки проводов. Эти размышления натолкнули меня на закономерный вопрос.
— Вадим Сергеевич, а как видите виртуальность вы?
— По-разному, ваша светлость. Но, по большому счёту, мне без разницы.
— Вполне логично, — кивнул я.
Вскоре мы пришли в читальный зал. Передо мой предстал зал, почти точь-в-точь повторяющий зал в Новосибирской государственной технической библиотеки, но не после реконструкции, а времен моей юности.
— Весь зал в вашем распоряжении, ваша светлость.
Я устроился за ближайшим столом.
— Меня интересует информация об экспедиции профессора Марьясова.
Из кармана брюк Вадима Сергеевича появился блокнот и карандаш.
— Что-то конкретное?
— Меня интересует абсолютно всё.
— Запрос принят, ваш светлость, — мой сопровождающий сделал запись в блокноте. — Что-то ещё?
— Ах, да! — вспомнил я про второй запрос Софии. — Ещё меня интересует устройство, под названием «Проект Икар».
Карандаш снова забегал по бумаге.
— Ожидайте, ваша светлость, — Вадим Сергеевич поклонился и скрылся в проходе между архивными стеллажами.
Я откинулся на спинку кресла. Оно было жестким и неудобным, прямо как во времена моих посещений библиотеки. В какой-то момент мне даже стало интересно, сколько времени мне придётся ждать? Сессия имела ограничение по времени в час и значительную часть времени я уже потратил. Но не прошло и минуты, как Вадим Сергеевич появился с тележкой, причём совершенно из другого ряда стеллажей.
В моих представлениях, на тележке должно было быть с десяток толстых папок с нужной мне информацией… Но их оказалось всего две — одна полупустая, вторая — совсем тощая.
— Информация по запросу, ваша светлость, — отчеканил Вадим Сергеевич.
— Это всё? — я скептически посмотрел на «улов».
— Абсолютно точно. Всё, что проходит по вашему запросу, находится здесь, — он слегка хлопнул по верхней папке.
— Ну, спасибо… — я переложил обе папки на стол перед собой.
Я ожидал, что меня оставят одного, наедине с документами, но всё произошло несколько иначе. Точнее, совершенно иначе. Вместо того, чтобы скрыться в одном из рядов со стеллажами, Вадим Сергеевич устроился за соседним читальным столиком, откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. Но его глаза внимательно следили за каждым моим движением.
— Напомнить вам правила? — поинтересовался он.
«Правила? В этом режимном заведении есть ещё правила⁈» — подумал я, а вслух сказал, — Конечно.
— Нельзя читать вслух, ваша светлость.
— Это всё? — удивился я.
— Да.
— Хорошо…
Странное правило… Ну да и ладно. Я взялся за папку, которая была потолще. Её содержимое было посвящено экспедиции профессора Марьясова.
— Посмотрим, посмотрим… — пробормотал я, открывая папку.
— Ваша светлость! — сопровождающий тотчас одёрнул меня.
— Молчу, молчу! — мои ладони поднялись в примирительном жесте. Хотя я еще не успел ничего прочитать.
На первой странице оказалась смета. Смета строительства подводной лодки. Причём довольно крупной подводной лодки с атомным реактором на борту. Неужели всё сводилось к банальной гонке вооружений? Нет, это бред.
Вскоре я нашёл подтверждение своим домыслам. Схематичное изображение судна с перечнем всех основных узлов. Данная подводная лодка имела только торпедный аппарат. Ни слова о размещении ракетного отсека… А какой смысл в современной высокотехнологичной подлодке, и без крылатых ракет? Но вместо отсека для ракет было предусмотрено место для специального оборудования…
Листаем дальше…
Подводная лодка была изготовлена на верфи в Охотском море и приписана к адмиралтейству Владивостока. Так… Кому принадлежат верфи?
Мне очень хотелось увидеть название, относящееся к Дому Басмановых-Астафьевых, но действительность оказалась намного суровее — верфи в Охотском море принадлежали не моему дому, а конкурентам.
— Чёрт возьми! — вскричал я невольно, прочитав название владельцев.
Ими оказались конкуренты — Дом Фадеевых. Их ЧВК «Ладога» сопровождала учёных во время миссии в Варшавской котловине. И именно их мы вытащили из-под атаки польских контрабандистов.
Но да ладно. Сейчас меня интересовал маршрут, по которому прошла эта экспедиция. Пролистав несколько страниц со всякими техническими данными подлодки, я наткнулся на свёрнутую вчетверо карту. С замиранием сердца я развернул её, надеясь увидеть цель экспедиции, которая располагалась где-то в Южной Америке, но вместо этого передо мной оказался план кругосветного маршрута!
Я расстелил карту на столе и принялся изучать её, надеясь найти хоть какую-то подсказку.
Судя по увиденному, экспедиция профессора Марьясова стартовала из Владивостока к берегам Аляски, оттуда брала курс на юг, вдоль побережья Северной, а потом и Юной Америк, не достигая мыса Горн. После чего круто сворачивала к Новой Зеландии, затем на север, через Филиппины, в воды, омывающие южную часть Азии. Оттуда маршрут пролегал к Аравийскому полуострову и снова на Юг, вдоль Африканского побережья, затем вилял к Мадагаскару. Обогнув Чёрный континент, возвращался, к Южной Америке, но теперь с восточной стороны. Поднявшись на Север, вдоль обеих Америк, сворачивал к Исландии. Конечной точкой, после огибания Европы и прохода по Средиземноморью, становилось Чёрное море, порт Новороссийска.
Никаких стоянок, портов и прочей логистической информации. Ничего! Просто целое, мать его, кругосветное путешествие! Но у меня хотя бы была наводка — Южная Америка. Всего-то почти восемнадцать миллионов квадратных километров, если мне не изменяет память. Любые поиски — сущие пустяки! Ещё бы знать, что именно нужно искать…
Так! А что у нас во второй папочке? Посмотрим…
Я взял в руки тощую папку, намереваясь быстренько прочитать её содержимое. Но, к моему удивлению, попытка оказалась тщетной — почти каждая строка в папке «Око Марьясова» была замазана чёрной полоской, из-за которой буквы были абсолютно нечитаемые.
— Уважаемый Вадим Сергеевич! Текст не читаем совершенно из-за этих дурацких полосок! — возмутился было я, но вскоре получил ответ.
— Это зашифрованные данные, доступ к которым есть только у очень ограниченного круга лиц.
— Но ведь у меня разрешение от самого Императора, — не унимался я.
— Ваша светлость, ответ на ваш вопрос уже дан. Вы не входите в круг лиц с доступом.
— Ясно… Ладно, принято.
Внезапно в моей голове раздался знакомый голос.
«Ваша светлость, ведите себя спокойно. Сейчас мы посмотрим, что находится в этом документе,» — сказала Снежана. — «Точнее вы посмотрите, а я помогу. Возможны визуальные артефакты».
Я напрягся, не зная, чего именно мне ожидать. Но время шло, а никак изменений не было — ни артефактов, ни бегущего кода из киношной «Матрицы»… И ведь не спросить что там и как! И как Снежане удалось вмешаться в сеанс?
«Всмотритесь в спрятанный текст, ваша светлость.»
Мне ничего не оставалось, кроме как последовать этому распоряжению. На первый взгляд ничего не изменилось. Но только на первый!
Черные полоски, которыми были закрыты символы, стали бледнеть, становясь прозрачными. Вскоре текст стал вполне читабельным.
Первой в папке находилась служебная записка, в двух словах описывающая содержимое.

«Проект 'Икар». Степень секретности — наивысшая.
Задача. Создание и введение в эксплуатацию сканера, основанного на принципах теории профессора Марьясова, и предназначенного для исследования межпространственного эфира.'

Неожиданно Вадим Сергеевич резко встрепенулся. От этого резкого движения я подпрыгнул на месте.
Взгляд привратника скользнул по мне, но именно что просто скользнул. Насторожило его что-то совсем иное.
— Вадим Сергеевич! Что вы так вскакиваете! У меня чуть сердце не выпрыгнуло, — возмутился я, хотя последняя фраза была чистой правдой.
Ответом от него я так и не дождался. Может оно и к лучшему…
«Они хороши. Намного лучше, чем я предполагала, — спокойно сказала Снежана. — Придется слегка пошалить.»
И вот тут я понял, о каких артефактах говорила моя адъютант — вдруг окружающая меня виртуальность задрожала и поплыла, а в следующую секунду я оказался в огромном читальном зале, заполненным незнакомыми мне людьми. Большинство из них сидело, склонившись за документами, ничего не замечая вокруг. Но некоторые поднимали головы и удивленно озирались по сторонам. С некоторыми я даже встретился взглядом.
«Не теряйте времени, ваша светлость! Изучайте документы.»
Я перелистнул служебную записку, намереваясь узнать про засекреченный проект поподробнее, но все оставшиеся вложения в и без того тонкой папке оказались финансовыми расчетами. Ни поставщиков, ни проектных контор, ни ответственных лиц. Единственный вывод, который я мог сделать из всех этих цифр — проект «Икар» был чертовски дорогим предприятием!
Мое внимание привлекло движение — между рядами со столами шли люди в серых костюмах. Они двигались так быстро и проворно, словно на ускоренной перемотке. Перед некоторыми посетителями читального зала они замирали, вглядываясь в лица.
Но самым ужасным было то, что они направлялись в моем направлении.
Они явно искали источник проникновения в архив. Но остальные пользователи их словно бы не видели. Счастливчики!
Фигуры в серых костюмах стремительно приближались. Я не понимал, что именно мне нужно найти… Единственная зацепка, которая притягивала мой взгляд состояла всего из трёх слов — «Теория профессора Марьясова». Но что от неё толку, если передо мной всего лишь папка с бумагами? Просить Вадима Александровича сгонять ещё за одним запросом? Нет, идея так себе, да и ему явно не до меня.
Внезапно мне в голову пришла идея — ведь я нахожусь в адаптивной виртуальности. Она предстаёт передо мной в том виде, в котором мне удобно. А что если представить её несколько иначе? Нет, не в виде жутковатого киберпанка из фантастических фильмов, а в виде чего-то привычного… Попробуем! Чем чёрт не шутит?
Мне пришлось закрыть глаза и представить себе не архив со стеллажами и бумажными папками, а офис современной компании, занимающиеся программированием. Столы с мониторами, клавиатуры и мышки…
Глубокий вдох. Я открыл глаза.
Передо мной было мужское лицо с человеческими чертами, но пустым взглядом. Такой же взгляд был у программы-привратника до того, как к нему подключился Вадим Александрович. И, тем не менее, этот нечеловеческий взгляд изучал меня, а бесстрастное лицо чуть поворачивалось и наклонялось. Так хищник изучает жертву перед тем, как совершить смертельный бросок.
От этого жутковатого зрелища мне резко захотелось вскочить и бросится прочь. Или заорать, чтобы Снежана срочно подгрузила мне кунг-фу, дзюдо и самбо, чтобы дать отпор этим мистерам Смитам.
«Спокойствие, ваша светлость. Только спокойствие. Это защитные программы архива. Они изучают каждое подключение. Продолжайте собирать информацию.»
Легко ей говорить! Но я собрал волю в кулак и перевел взгляд вниз, туда, где лежала папка. К моему удивлению, вместо неё я обнаружил собственную руку, лежащую на компьютерной мышке. Рядом была клавиатура.
Мелькнула тень и периферийным зрением я заметил, что наблюдающая за мной фигура исчезла. Я с облегчением выдохнул и осмотрелся.
Я был всё в том же большом читальном зале, только теперь на столах находились мониторы и периферия для работы с компьютерами.
Люди в сером двигались дальше, ища уязвимость среди подключённых к архиву пользователей.
Так, нужно собраться. Я вытянул руки, хрустнув пальцами и посмотрел на экран монитора. Передо мной был электронный документ ровно с той же информацией, что прочитал. И в одном предложении часть слов была выделена синим цветом. Гиперссылка, чёрт её возьми!
«Теория профессора Марьясова.»
Я навёл указатель на неё и кликнул мышкой.
Меня перекинуло в документ, весь текст которого был закрыт всё теми же черными полосками, только теперь в электронном виде.
«Секундочку, ваша светлость, — голос Снежаны по-прежнему звучал спокойно. — Сейчас запущу программу-дешифратор и вы сможете прочесть информацию.»
Скрытый текст стал проступать и вскоре передо мной был настоящий научный труд с формулами, выкладками, расчётами. Однако всё это не делало его понятным, особенно если читать по диагонали. Но кое-что я всё же смог выяснить. Теория профессора Марьясова предполагала, что «эфир», который разделял измерения, имел свойства не только энергии, но и живой материи! Он мог истончаться и восстанавливаться, мог влиять на органику при некоторых условиях. Вот только я не успел узнать, что это за условия!
«Время вышло, ваша светлость.»
За моей спиной происходило какое-то движение. Я резко обернулся и увидел, как вокруг одного из посетителей читального зала собралось целых пять фигур в сером. Они окружили его со всех сторон, пристально изучая своими неживыми взглядами.
«К бедолаге из Томской губерни сейчас выдвигается спецназ. И нам пора отключаться от серверов с засекреченной информацией.»
Что именно произошло дальше я так и не узнал, потому что картинка вновь поплыла в следующий момент вокруг снова были архивные стеллажи, папки, и маленький читальный зал.
Ладонь опустилась мне на плечо. Только чудом я не вздрогнул от неожиданности.
— Боюсь, что вынужден прервать посещение архива, ваша светлость, — проговорил Вадим Сергеевич. — У нас внештатная ситуация.
— Это внештатная ситуация? Я чуть инфаркт не схватил с вашими глюками! Бардак! — вскричал я. — И я еще не закончил с документами…
— Задействовано аварийное отключение всех внешних сеансов связи.
— Послушайте, — поднялся было я со стула. Но стоило мне развернуться к привратнику, как вместо него оказалась дверь. Причём дверь, распахнутая настежь. В следующую секунду меня буквально выдавили в нее.
Вокруг снова было белое ничто. Ни стола, ни двери, ни привратника.
— Снежана, я готов выйти. Немедленно! — сказал я вслух, сосредоточившись.
— Будет исполнено, ваша светлость. Закройте глаза.
Я последовал инструкции и зажмурился как можно сильнее.
— И помните — слева!
— Что?
В этот момент всё изменилось. Я понял это на подсознательном уровне, а потом почувствовал, как с моей головы снимают шлем виртуальности и открыл глаза.
Кабинет, к которому я уже привык. Солнечный через шторы. Удобное кресло. Стоящая рядом Снежана.
— С возвращением, ваша светлость. Не шевелитесь.
— Это ещё почему? — я поднялся с кресла. — Я чувствую себя вполне нормально…
Но нет, оказалось, что чувствовал я себя не вполне нормально. Голова закружилась и к горлу подкралась тошнота.
— Ведро слева, ваша светлость. Я же говорила.



Глава 10

— Господи ты боже ж ты мой! — пробормотал я, отрываясь от ведра. — За что мне это?
— Не поминайте господа нашего всуе, ваша светлость, — строго сказала Снежана.
Снежана набожная? Вот уж никогда бы не подумал! Хотя… Вся эта нарочитая холодность и спокойствие вполне могут быть следствием именно церковного воспитания.ю Надо бы покопаться в её биографии на досуге… Если он у меня когда-нибудь всё же случится. Но это всё потом, а пока…
— Что за самодеятельность? — проговорил я, смотря в синие глаза моего адъютанта и чеканя каждое слово. — Почему ты не сказала, что собираешься устроить хакерскую атаку на архив специального отдела?
— Иначе бы ничего не получилось. Система опознаёт, если пользователь подключается с дурными намерениями. Поведенческие алгоритмы, датчики в шлемах виртуальности, анализ привратника… Множество способов заподозрить неладное, ваша светлость, — спокойно ответила Снежана.
— И ты решила воспользоваться случаем, так? Типа — «Мой командир простак и ничего не знает, и не подозревает. А не проскользнуть ли мне вслед за ним?»
— Что-то вроде того, вша светлость. Однако я не считаю вас простаком. Неведение и недалёкость не одно и то же самое.
— Ну допустим, — сказал я, откинувшись на спинку кресла. Оно привычно скрипнуло и этот звук странным образом погасил мой гнев. Однако кое-что в словах Снежаны, точнее в её действиях, не давало мне покоя. — Неужели ты устроила весь этот спектакль ради того, чтобы я раздобыл в архиве информацию для Софии?
В кабинете повисло молчание. Снежана явно раздумывала над ответом. Наверняка старается, чтобы он был и честным, и тактичным… Возможно наша с нею близкая связь всё же повлияла на неё?
— Прежде всего, я хотела, чтобы вы не ушли с пустыми руками, ваша светлость, — наконец ответила Снежана. Это был честный ответ. Ну, или его часть.
— Продолжай, — кивнул я.
— И в то же время это был шанс, вероятность которого стремится к нолю.
— А вот с этого момента поподробнее, — напрягся я.
— Доступ к архиву, а через него и ко всей системе хранения данных Специального отдела, — это было сказано спокойно, с прохладой, но синие глаза Снежаны предательски сверкнули.
— Ты воспользовалась мной для получения доступа к информации?
— Небольшая поправочка, ваша светлость. Для получения неограниченного доступа к информации.
— Но зачем? Ты хотела делать с ней что? Торговать на чёрном рынке?
— Это возможный вариант. Хотя и самый недальновидный.
— Да объясни уже нормально! — я начинал закипать.
— Я уже ответила ваша светлость. Для получения неограниченного доступа к информации. Любой и в любое время.
— Работа на перспективу… — протянул я, снова откидываясь на спинку кресла. — Доступ в архив спецотдела в любое время…
— Да. В любое время, но через некоторое время.
— Снова говоришь загадками?
— Сейчас они обнаружили попытку взлома. Но мне удалось загрузить в их систему «фантома». Пока он не активен. Дистрибутив с таймером. Но когда программисты Специального отдела устранят все найденные уязвимости, он активируется.
— И как будет действовать этот твой «фантом»?
— О, тут всё просто. Относительно просто. При необходимости визита в архив он будет встречающим привратником, — Снежана хитро улыбнулась, и эта улыбка натолкнула меня на логическую цепочку выводов.
— Иными словами, встреча с «фантомом» не будет означать встречу с сотрудником Специального отдела, так? И твой «фантом» потому и «фантом», что в системе его как бы и нет. Так?
— Совершенно верно, ваша светлость. Ваши выводы всего лишь подтверждают мои слова, что неведение и недалёкость не одно и то же самое.
— Не подлизывайся, — улыбнулся я. — Лучше устрой сеанс связи с Софией. Нужно знать, из какой конкретно задницы предстоит её вытаскивать.
— Будет исполнено, ваша светлость, — Снежана отвесила неглубокий поклон и вышла, оставив меня наедине с собственными мыслями.
Никогда не думал, что погружение в виртуальную реальность окажется настолько изматывающим! Всё выглядело настолько реалистичным, что при других обстоятельствах, происходящее вполне можно было принять за действительность. И только постоянный контроль над собственными действиями напоминал мне о том, что вокруг меня компьютерная иллюзия. Но я-то взрослый человек, повидавший многое. А что, если ребёнок окажется в подобном окружении с самого рождения? Всё будет казаться ему обыкновенным, обыденным. Жуть, да и только!
Я устало расплылся в кресле. Голова раскалывалась, особенно область за глазными яблоками. Хотелось просто лечь и проспать пару дней. Вот тебе и побывал в архиве! Только я закрыл глаза, чтобы расслабиться, как в кабинет снова вошла Снежана.
— Ваша светлость! София Марьясова на связь не выходит, — доложила она.
— Что? Как так? — встрепенулся я.
— Не имею чести знать.
— Ты можешь определить, откуда она в последний раз звонила?
— Уже, ваша светлость, — с невозмутимым видом ответила Снежана. — Последний сеанс связи был из Южной Америки…
— Это я знаю! А конкретней можно?
— Город Рио-де-Жанейро, ваша светлость. Точнее в городе Дуки-ди-Кашиас, входящим в агломерацию Рио-де-Жанейро.
Рио, мать его, де-Жанейро… Другая сторона земного шарика. Москиты, размером с кулак, ежегодные парады, тропическая влажность, статуя Христа. На этом все мои познания об этом городе в Южной Америке заканчивались. Но те знания были из моего прошлого мира. А как обстояли дела в этой теперешней действительности?
И интересовали меня далеко не туристические места.
— Снежана, напомни, какими ресурсами мы располагаем в южноамериканском регионе? Желательно на восточном побережье континента. И поближе к Рио-де-Жанейро.
Пальцы Снежаны залетали над планшетом в поисках нужной информации.
— На остров Марамбая находится в долгосрочной аренде Империи. Там располагается военная база и порт технического обслуживания.
— А этот порт технического обслуживания в состоянии обслуживать подводные лодки? — уточнил я, предчувствуя, что натолкнулся на след.
— Да, ваша светлость. Это его изначальная специализация.
Так вот оно что! В моей голове начала складываться картина происходящего. Экспедиция профессора Марьясова заходила в этот самый порт на восточном побережье. Сими по себе атомные реакторы подводных лодок способны генерировать не только электричество, но и обеспечивать экипаж кислородом и питьевой водой в долгом плавании. Но даже в этом случае им иногда требуется техническое обслуживание и восполнение провианта…
И, судя по всему, подводная лодка Марьясова заходила на эту базу. И именно поэтому София выбрала этот город в качестве старта для поисков!
В этом заморском поиске мне требовался человек со связями. Связями в специфических сферах деятельности.
— Снежана, — я подался вперёд и облокотился на край стола из красного дерева. — Вызови-ка ко мне нашего любимого Шефа!
— Любимого? — Снежана удивлённо приподняла тонкую бровь.
— Ну не в буквальном смысле! Но его навыки и связи могут быть крайне полезными.
— Будет исполнено, ваша светлость.
Шеф прибыл во дворец спустя пару часов. Выглядел он и нелепо, и помято. Цветастая рубаха с китайскими драконами, поверх которой красовался джинсовый жилет с кучей карманов, кремовые шорты, тоже с карманами, широкополая шляпа. Но верхом всего были сандалии, надетые на чёрные носки.
Судя по помятому виду Шефа и ворвавшемуся с ним амбре, прибыл он прямиком из питейного заведения.
Наёмник зыркнул на меня из-подо лба и молча проследовал к кожаному дивану, на котором и устроился, закинув ноги на высокий подлокотник. Я наблюдал за ним с некоторым любопытством.
— Что за срочность, вашество? — наконец буркнул Шеф. — Твоя сисястая секретарша выдернула меня из прекрасного места под названием «У Виктора». Впрочем, на той улочке есть заведения «У Серёги» и у «Александра»…
— Очень интригующие названия, — ухмыльнулся я. — Интересно, сколько времени ушло на их придумывание? Секунды три?
— Не скалозубь, вашество. Наливают там до краёв, да и поговорить есть с кем. Ещё официантки там как надо… Есть за что ущипнуть! Не то, что у твоей мадам Злючки…
— Она не моя…
— Ой, да ладно тебе, вашество! — отмахнулся Шеф. — Все, у кого есть глаза, видят, что вы неровно друг к другу дышите. Давно бы уже…
Он с помощью нехитрой жестикуляции изобразил процесс соития. И от этого я рассвирепел.
— Довольно паясничать! — рявкнул я. — Ты здесь не за тем, чтобы обсуждать, с кем мне… — Я изобразил жесты Шефа, но только в более агрессивной манере. — Вот это вот не твоё дело, ясно?
— Ваша светлость? — неожиданно раздался голос Снежаны. Я застыл на месте, а потом медленно повернулся. Адъютант стояла в дверях и буравила меня ледяным взглядом, вопросительно приподняв изящную бровь.
— Это не то, что ты думаешь. Мы обсуждали вовсе не тебя… — брякнул я, понимая, что лучше бы промолчал.
Шеф посмотрел сначала на меня, потом перевёл взгляд на Снежану. Потом снова на меня. Потом снова на Снежану. А потом заржал, и несколько раз смачно хлопнул ладонью по сжатому кулаку.
— А вот это уже высший пилотаж, вашество! — наконец сказал он, вытирая слёзы, выступившие от долгого смеха. — Хотя Виталик, конечно, расстроится…
— Причём тут Виталик? — рявкнул я.
— Да, причём тут Виталик? — с издёвкой поддакнула Снежана.
— Да он давно глаз положил на тебя, дорогуша. Да и не только он, — Шеф подмигнул. — Но вашество всех обогнал!
— Господи, какая Санта-Барбрара… — протянул я, направляясь обратно, к креслу. — За что мне это?
Я плюхнулся в удобную, мягкую кожу и с отрешённым видом смотрел на Шефа и Снежану, что-то высказывающих друг-другу. Это продолжалось некоторое время, но оборвалось внезапно — звонкая пощёчина прилетела Шефу, а затем Снежана вышла прочь из кабинета.
Шеф потёр небритую щёку, на которой красовался след тонкой женской ладони и пожал плечами.
— Ну да и ладно. Подумаешь, какая недотрога.
— Довольно, — сказал я. — Ещё одно слово про Снежану и меня, или про Софию и меня, и я отправлю тебя туда, где нет ни капли спиртного. Это понятно?
— Излишне строгое наказание, как по мне. Но я приложу максимум усилий для того…
— Ой, хватит! — отмахнулся я. — Выпивка делает тебя излишне болтливым.
— Твоя правда, вашество. Язык мой, враг мой… Не зря говорят, что молчание золото, так?
— У тебя есть связи в Южной Америке? — мне ничего не оставалось, кроме как резко перескочить на другую тему.
— Южная Америка? А с чего это вдруг речь зашла об этой дыре? — встрепенулся вдруг Шеф.
— Дело касается Софии. Я обещал ей помочь, но она где-то там, на другом краю земли.
— Мне многозначительно помолчать или можно…
— Помолчать, Шеф. Лучше помолчать.
— Ладно, давай уже подробности, — вздохнул Шеф и снова устроился на диване.
— Может по пивку? — предложил ему я, видя его помятое лицо.
— Нет, вашество. Опохмел — считай вторая пьянка, — отмахнулся Шеф. — А вот минералочки, еще и со льдом, вполне можно.
Сказано — сделано. Спустя несколько минут он уже откупоривал запотевшую стеклянную бутылку. Вылив половину в стакан со льдом, он приложил ее к виску и расплылся в довольной улыбке.
— Итак, что там с мадам Злючкой?
— Ты знаешь, кто её отец?
Шеф наморщил лоб, видимо вспоминая фамилию Софии. И видимо вспомни, потому что его глаза полезли на лоб от удивления.
— Да ладно! Тот самый Марьясов?
— Тот самый, — кивнул я. — После его смерти дело продолжила старшая дочь, Екатерина. Некоторое время назад она исчезла. Почти бесследно. София уверена, что сестра жива, но пропала не по своей воле.
— И каким боком тут оказалась Южная Америка? — судя по всему голова Шефа всё ещё неважно соображала. Впрочем, и я ещё не изложил всей информации.
— София наняла человека, который начал поиски Екатерины. И след привел его в пригород Рио-де-Жанейро.
— Мне все еще непонятно. Марьясов и Голованов проводили эксперименты и делали открытия на территории Империи. Это всем известный факт.
— Не все так просто. Секундочку. Снежана, будь добра, найди нам бумажную карту мира, — сказал я в коммуникатор.
Спустя десять минут адъютант принесла свернутую в рулон географическую карту мира. Мы раскатали ее на моем письменном столе, придавив по углам книгами и графином.
— Останься, — сказал я Снежане. Полторы головы хорошо, а две с половиной — лучше, — и многозначительно посмотрел на Шефа. Снежана колкость оценила и взгляд ее синих глаз потеплел на пару градусов. Примерно до минус сорока трёх.
— Как-то грубовато, вашество, — Шеф нехотя встал с дивана и присоединился к нам, стоящим над картой. — Так зачем нам эта бумажная карта? Как его там — анархизм. Нет, не так. Анахронизм. Вот.
— А вот зачем, — я взял шариковую ручку из ящика стола и по памяти нарисовал маршрут экспедиции профессора Марьясова. — За стопроцентную точность не ручаюсь, но на карте из архива было примерно вот так.
— Что еще за экспедиция профессора Марьясова? — нахмурился Шеф. — Впервые о такой слышу.
— И не удивительно. Информация о ней скрыта по наивысшему уровню секретности. В архиве спецотдела, — ответил я.
— Вы что, взломали архив Специального отдела? — воскликну Шеф, а потом резко понизил громкость голоса до шепота. Мне даже показалось, что он полностью протрезвел. — Вы с ума чокнулись? Это же чистой воды государственная измена! Знаете, что за это с вами будет⁈
— Ну, во-первых, мы не собираемся передавать эти сведения. Никому. А во-вторых, они помогут нам разобраться с происходящим и, возможно, помогут нашему государству сохранить куда более важные тайны. А в-третьих, взломала архив Снежана, при некотором моём участии.
— Его светлость был крайне полезен в своем неведении, — сказала Снежана с прохладной улыбкой.
— Как много в тебе достоинств, — Шеф смерил адъютанта оценивающим взглядом, задержавшись на зоне декольте чуть дольше, чем нужно. — Скрытых, и не очень… Очень не очень!
— Вернемся к карте, — сказал я. — Это маршрут экспедиции. Для нее была изготовлена атомная подводная лодка. Госконтракт с одним из Домов, только без пусковой установки. Вместо неё в отсеке для крылатых ракет было размещено некое оборудование.
— Зная, чем именно занимались Голованов и Марьясов, предположу, что цель этой экспедиции связана с прорехами и параллельными измерениями, — подытожила Снежана.
— И, раз след Екатерины Марьясовой привел человека Софии в Южную Америку, то очевидно, что там произошло что-то важное, — сказал я. — А что у тебя на уме, Шеф.
Шеф все это время стоял молча, уставившись на карту. Точнее на ту ее часть, на которой был изображен Тихий Океан.
— Шеф?
— Смотрите, — Шеф обошёл стол и провел пальцем по восточному берегу Азии и, уже западному, обеих Америк. — Эту область называют Огненным кольцом из-за обилия вулканов. Большинство землетрясений и извержений происходит именно в этой зоне. Вулканы Камчатки и Аляски, на Японских островах, западное побережье американских континентов.
— Там тихоокеанская литосферная плита, — вспомнилась мне информация из школьного учебника. — Причем, самая крупная.
— И что нам дает это наблюдение? — Снежана вопросительно подняла бровь.
— Без понятия, — ответил Шеф задумчиво. — Еще и Камчатки почему-то в этом маршруте нет… Может просто совпадение?
— Совпадение? Не думаю, — в моей голове сложилась догадка. Но хотелось бы, чтобы она была подтверждена хоть чем-то существенным. — Надо проверить, если вулканы по остальному маршруту. Кстати, Шеф, откуда ты столько знаешь про тихоокеанское огненное кольцо?
— Да так… — отмахнулся Шеф. — Как-то раз пил с вулканологами. При этих словах Снежана хмыкнула. — Жесткие парни. Хуже медиков. Вот они-то мне и понарассказывали про огненные кольца, вулканы. Их еще под водой целая куча…



Глава 11

— Добраться до Рио-де-Жанейро можно двумя способами, — сказал Шеф. — Выбор будет зависеть от того, нужна ли нам помощь тамошних властей. Или же вашество желает все провернуть по-тихому?
Я на задумался. С одной стороны я представитель уважаемого дома Басмановых-Астафьевых. Один только этот факт может открыть многие двери, навести любви, дружбы и взаимопонимания. С другой стороны, если возникнут проблемы, то они автоматически станут проблемами международного уровня. Что означает излишнее внимание. Да и София действовала с осторожностью не просто так…
— Мне больше по душе вариант «по-тихому».
— Я так и думал, вашество, — довольно ухмыльнулся Шеф и одним залпом выдул половину бутылки. — Тогда летим налегке и с пересадками. Само собой, никакого оружия и уж тем более ваших бронированных костюмчиков.
Это условие — отсутствие экзоскелетов, немного огорчило меня. Все же к своей броне я уже привык, да и в бою она не раз спасала меня. С другой стороны, было совершенно ясно, что незаметный провоз такой амуниции маловероятен.
— Что, совсем без игрушек?
— Это добро достанем на месте, — отмахнулся Шеф. — Беру на себя. И ещё.
— Что?
— Придется выдвигаться небольшим отрядом.
— Насколько небольшим?
— Человека три, не больше. Понятное дело ты, вашество. Потом я, чтобы на месте можно было раздобыть все необходимое. Кто будет третьим? Снежана? Не очень удачный выбор.
— Это еще почему? — Снежана смерила наемника ледяным взглядом.
— Слишком выдающиеся способности, — осклабился Шеф. — Будешь выделяться на фоне знойных мулаток. Мне то все равно, а вот аборигены на такое падки.
В его словах была логика. Лишнее внимание, лишний риск. И, по правде говоря, мне вовсе не хотелось бы оказаться между Софией и Снежаной на далеком южноамериканском континенте.
— Согласен, — кивнул я Шефу, а потом повернулся к адъютанту. — Не в этот раз.
— Не очень-то и хотелось. Не люблю палящее солнце, — невозмутимо ответила Снежана.
— Боишься растаять? — ввернул Шеф.
Я едва удержался, что не хохотнуть.
— Тогда кто? Виталик? —
— Нет, пускай отдохнёт как следует. Он и так, у нас и в каждой бочке затычка, — покачал я головой. Это была правда — Виталик всегда был на передовой. — Есть у меня один кандидат на примете… Правда он чутка грубоват, жаден и корыстолюбив. Но смех у него заразительный.
Снежана закатила глаза, поняв, о ком именно шла речь.

Спустя несколько часов мы уже устраивались роскошном салоне лимузина. Водитель составил наши дорожные сумки в багажник, и мы мягко тронулись.
За окном авто утопал в зелени пригород Ялты — заборы, увитые виноградом, яблони и сливы склонились под тяжестью плодов, макушки вечнозеленых туй безуспешно боролись с ветром, дующим с моря.
Снежана, сопровождающая нас до гражданского аэропорта Симферополя, колдовала над своим планшетом. Нам нужна была зацепка — хоть что-то, что помогло бы нам отыскать след Софии в многомиллионном Рио-де-Жанейро. И поэтому я дал добро на изучение ее банковских счетов. Безналичные деньги всегда оставляют след.
Выяснилось, что София хоть и не мультимиллионер, но вполне себе состоятельная особа и вполне могла бы вести праздный образ жизни. Но вместо этого она выбрала риск и адреналин боя.
— Нашла, ваша светлость, — Снежане явно доставляло удовольствие копаться в чужой финансовой жизни, хотя виду и не подавала.
— Мы все во внимании.
— Госпожа Марьясова дважды за последние полгода оплачивала авиабилеты. Последний раз покупка была сделана на ее имя. До аэропорта Гаваны. А вот в первый раз… Секунду… Билет прямиком до Бразилии, аэропорт Рио-де-Жанейро.
— На чье имя он приобретался?
— На некого Константин Корнеева.
— Наверняка это именно тот самый сыщик, которого наняла София, — сказал я. — Найдем его, найдем и Софию.
Тем временем лимузин плавно сбросил ход и остановился возле четырехзвездочной гостиницы, которой остановился Дамьян Николич.
Серб уже ждал нас у входа в компании пары чемоданов и почти докуренной сигареты.
Он отмахнулся от услуг шофера и сам побросал пожитки в багажник, а потом залез в салон.
— Вашей светлости не сидится тачно на дупету? — сказал он, завидев меня, но ответа не дождался, увидев Снежану. На лице Демьяна сразу же расплылась улыбка, а глаза хищно заблестели. — Отмичар мог срца лети са нама?
— Нет, — отрезала Снежана. — Я остаюсь здесь. Видимо, к счастью.
— К счастью для тебя, дружище, — тихонько прошептал я и похлопал я серба по плечу.
— Приключение утратило львиную долю своей привлекательности, — улыбка сменилась грустной гримасой, затем он оглядел нас с Шефом. — Так куда именно мы летим?
— Гавана, остров Куба, — ответил я.
— Речь шла о Бразилии. Но Куба тоже ничего так, — нахмурился Дамьян. — Или ваша светлость снова импровизирует на ходу?
— Нет, оттуда двинем в Рио. Частный борт, все дела, — ответил Шеф. — У Кубы со всей Южной Америкой безвизовый режим. А при желании минуя таможню. Вашество оплачивает банкет.
— Именно поэтому София полетела не напрямую, а через Кубу, — сказал я, услышав про безвизовый режим. — И, видимо, на то были свои причины…
— Наша мадам хоть и злючка, но умная. В этом ей не откажешь, — ухмыльнулся Шеф.
— Это вряд ли поможет нам её найти. Скорее, даже наоборот, — вздохнул я.
— Не печалься вашество! — Шеф хлопнул меня по плечу. — Найдем мы твою зазнобу злющую!
— Она не моя… — начал было я, но потом отмахнулся.
Дорога до аэропорта заняла несколько часов и прибыли мы туда уж затемно. Здание Высокое здание терминала стало видно за долго до прибытия — настоящая магия из стекла и света. Вблизи всё оказалось ещё более величественным — архитекторам удалось воспроизвести имперское величие, освежив его современным дизайном. Смотрелось непривычно, но очень впечатляюще.
— Долго нам лететь до Гаваны? — поинтересовался я, пока шофёр лимузина парковался.
— Чуть больше четырёх часов, — ответила Снежана с будничным безразличием. — Большая часть полёта пройдёт в стратосфере на высоте восемнадцати тысяч метров.
Я мысленно прикинул скорость, с которой должен был лететь самолёт и у меня вышло что-то около трёх звуковых скоростей. Значит, для далёких перелётов тут использовали сверхзвуковую скорость. В моём мире так когда-то летали советские ТУ-144 и французские «Конкорды», но потом их упразднили. Наш из-за аварии, французкий из-за экологии и шума.
Самому мне на сверхзвуке полетать не довелось, хотя и очень хотелось. И вот теперь моя мечта осуществится.
— Надеюсь, места будут что надо. А то я мужчина крупный. Во всех смыслах, — сказал Дамьян и подмигнул Снежане.
— Места будут что надо, — невозмутимо ответила адъютант.
Мы выбрались из лимузина, шофёр достал нам наши пожитки.
— Снежана, поищи информацию на этого Константина Корнеева, — сказал я, закидывая дорожную сумку на плечо.
— Уже над этим работаю. Доброго пути, ваша светлость, — слегка улыбнулась Снежана. — Всем троим, разумеется.
— Чао-какао, — Шеф был немногословен.
Дамьян раскинул мощные ручища, намереваясь сгрести Снежану в объятья, но та успела увернуться.
— Это всего лишь сербский обычай! Долгие объятия и поцелуи в слатка уста! — возмутился серб
— Как-нибудь в другой раз, — холодно заявила адъютант. — Примерно никогда.
— Никад не реци никад, лепотице, — сверкнул белоснежной улыбкой Дамьян и снова подмигнул Снежане. Та демонстративно прожгла его взглядом.
Распрощавшись, мы направились прямиком к стойкам регистрации, нашли свой рейс. Как обычно, работало две стойки — одна для массового сегмента. Очередь там была немаленькой и, преимущественно, состояла из людей, летящих через океан за экзотическим отдыхом. Как по мне — это было странно и немножечко глупо — улетать из благословленного Крыма на Кубу за отдыхом. Но каждому, как говориться, своё.
Ко второй стойке очереди не было вовсе — первый класс, все дела. Мы направились прямиком к ней, протянули паспорта улыбчивой сотруднице по имени Дарья.
— Вы ошиблись очередью, господа, — виновато улыбнулась Дарья, проверив наши документы. Затем посмотрела на меня и улыбнулась ещё виноватее. — Ваша светлость.
— В каком смысле? Моя помощница должна была зарегистрировать места на этот самый рейс.
— Всё верно, ваша светлость. Бронь есть, но на экономический класс.
— Вот же чертовка! — вырвалось у меня, но я быстро взял себя в руки. — Мы, то есть я, готов доплатить. За все три билета.
— Боюсь, что это невозможно, ваша светлость, — снова чуть виноватая улыбка. — Самолёт заполнен под завязку. В том числе и первый класс.
Шеф начинал понемногу закипать, Дамьян глупо улыбался.
Я с грустью посмотрел на очередь у соседней стойки регистрации. Стоять в конце оной мне не хотелось совершенно.
— Дарья, милая, это недоразумение, — я облокотился на стойку регистрации и попытался выкрутить всё своё обаяние на максимум. Княжич я в конце концов, или кто? — Посмотри ещё разок, может произошла какая-то ошибка?
— Одну минуту, ваша светлость, — чуть зарделась Дарья и начала что-то искать в терминале. — Нет, к сожалению… Информация всё та же.
— Тогда хоть зарегистрируй нас здесь и позволь места выбрать поудобней.
— К сожалению, места у вас именные, сменить их нельзя. А с регистрацией я вам помогу… — она снова улыбнулась, теперь чуть кокетливо — не каждый день разговариваешь с княжичем Дома Басмановых-Астафьевых!
Тот самый момент, когда имя открывает все двери, пусть даже они и не двери, а всего лишь стойка регистрации в аэропорту. На эконом-класс.
Вскоре все наши бюрократические преграды оказались позади. Дарья подозвала коллегу на своё место у стойки и снова мило улыбнулась мне.
— Ваша светлость, позвольте проводить вас в зал отдыха для важных персон, — затем бросила короткий взгляд на Шефа и Дамьяна. — И лиц их сопровождающих.
— Неужели это включено в тариф? — удивился я.
— Разумеется, нет. Но Дом Басмановых-Астафьевых и лично князь многое сделал для нашей воздушной гавани в Крыму. Мы благодарны и готовые предоставить наследнику все возможные удобства.
— Это приятно, Дарья, — улыбнулся я. — Мы готовы следовать за вами к этим удобствам.
Лифт поднял нас на верхний этаж, подальше от шума пассажирского терминала. Стеклянные двери бесшумно раскрылись, впуская нас в помещение для важных персон. Если попробовать описать его всего двумя словами, то на ум приходит словосочетание «неброская роскошь». Мягкий тёплый свет, мягкие диваны и кресла расставлены так, чтобы посетители могли вести приватные разговоры, терпкий запах кожи, перемешанный с ароматами свежесваренного кофе. У одной стены барная стойка и несколько столиков вдоль панорамного окна.
— А тут не очень-то и многолюдно, — сказал Шеф, оглядывая помещение. — Пойду, помочу горло. Надеюсь, виски тут такой же шикарный, как и вид.
— Присоединяюсь, дружище! — прогудел Дамьян. — Выпьем за удачное начало путешествия.
— Да уж, — хмыгнул Шеф и зашагал к бару. — Вашество, ты с нами?
— Нет, что-то нет желания, — покачал я головой.
Я занял диван у окна, выходящего на взлётно-посадочную полосу, живущую своей собственной жизнью, подчиняющуюся своим собственным законам. Самолёты взлетали и заходили на посадку, пришвартовывались к посадочным шлюзам. Я не мог не отметить, что самолёты отличались по внешнему виду — вместо привычных мне тушек боингов и аэробусов с плавными, скруглёнными формами, на бетоне красовались пассажирские машины с хищными формами, широкими фюзеляжами. Было в них что-то знакомое…
Мне вспомнился визит в Центральный музей военно-воздушных сил в подмосковном Щёлково. Среди боевых машин красовались и экземпляры гражданской авиации. Среди них как раз и был сверхзвуковой ТУ-144. Самолёты на взлетно-посадочной полосе чем-то напоминали его.
«Они практически все сверхзвуковые! Гражданская авиация тут летает гораздо быстрее, чем в моём прежнем мире!»
Я устроился на диване и некоторое время наблюдал за происходящей за окном жизнью аэропорта. Незаметно усталость сморила меня — все же до конца я еще не восстановился.
— Младший княжич Басманов-Астафьев собственной персоной.
Мужской голос, разбудивший меня, был незнакомым, но в нём звучали явные аристократические нотки.
— Кто вы? — я моментально проснулся.
В стоящем рядом кресле сидел изысканно одетый мужчина. Нет, даже не изысканно — безупречно одетый. Идеально подогнанный костюм, начищенные до зеркального блеска туфли, ухоженная бородка-эспаньолка, темные волосы, зачесанные назад. И при всем этом доске от незнакомца исходила аура хищника, привыкшего получать желаемое любой ценой.
— Неужели вы меня не помните? Мы встречались с вами лет пять назад на приеме, устроенным вашим батюшкой.
— Ваше лицо кажется мне знакомым, но вот остальное… Навалилось столько всего, — попытался отвертеться я. Меньше всего мне сейчас был нужен знакомый из прошлой жизни Максима Басманова-Асафьева!
— Вид у вас и впрямь немного болезненный, княжич. Простите за прямоту, — незнакомец приложил ладонь к груди и слегка поклонился. — Я посол Британской Конфедерации. Точнее — бывший посол, но на момент нашего с вами знакомства был оным. Теперь я специальный представитель. Моё имя Эндрю Стивенсон.
Представитель Британской Конфедерации? Если он иностранец, то откуда такой безупречное русское произношение? Хотя… Оно слишком безупречное! Словно каждое слово выверено, продуманно и вплетено в речь в самом подходящем месте. Носители языка так не делают просто потому, что им не приходится выстраивать речевые конструкции сознательно, они делают это на подсознательном уровне. И делают это с допущениями, сокращениями, жаргонизмами и, иногда, ругательством и матами. А этот тип не был носителем великого и могучего, хотя и очень старался походить на оного.
— Должно быть встречались с его императорским высочеством? — Это было всего лишь предположение, но визит Императора в Крым давал основу для подобных догадок. И, как оказалось, не зря.
— Вы невероятно прозорливый человек, княжич, — бесстрастно улыбнулся Эндрю Стивенсон. — К сожалению, ваш Император отказался меня принять, сославшись на государственные дела.
— Империя огромна, дел много, господин Стивенсон.
— Даже слишком огромна, княжич Максим, — снова улыбка, лишённая всяческих эмоций. — А кризис Серой Зоны всё ещё в острой фазе.
На последней фразе был сделан усиленный акцент.
«Этот британский сукин сын знает о моём участии!» — пронеслось у меня в голове. — «Именно поэтому он и подсел ко мне!»
— Уверен, что иностранные ведомства найдут способ его решения, специальный представитель Стивенсон, — ответил я, всячески внося во фразу смысл — «Отвали от меня со своими выкрутасами!».
— Без всякого сомнения, княжич, — третья улыбка, искренность которой стремилась к нолю. — Позвольте вопрос?
— Разумеется, мистер Стивенсон. Но потом вы ответите на мой.
— Договорились, княжич.
Я ожидал чего-то витиеватого, например, попытку выудить из меня информацию о событиях в Серой Зоне, но вместо этого британец спросил:
— Вы покидаете Крым. Почему? Ведь это самое благословенное место вашей Империи. Будь моя воля, то единственное посольство Британии располагалось бы тут, где-нибудь на берегу Чёрного моря.
— Захотелось экзотики, — ответил я. — Другого моря, другого солнца, других женщин.
— Понимаю, княжич, — кивнул Эндрю Стивенсон. — Слушаю ваш вопрос.
Я задумался. Спрашивать о его намерениях бесполезно — солжёт и глазом не моргнёт, даром что дипломат. О цели визита к Императору — тем более.
— Не могу не отметить ваш великолепный русский язык, мистер Стивенсон, — начал я с лести. — Где вы ему научились?
— Моя мать была русской, отец работал переводчиком при посольстве. Как говориться — я впитал русскую культуру с молоком матери.
Культуру он, значит, впитал! В этом заявлении и последующей дежурной улыбке было столько лжи, столько притворства… С моих губ сорвался уточняющий вопрос:
— А думаете вы на каком языке?
— Разумеется, на языке лордов и пэров, на языке Шекспира. На английском!



Глава 12

Это странное чувство, когда гражданский самолёт движется на огромной скорости в пограничной части стратосферы — по ту сторону иллюминатора куда более тёмное небо, почти ночное. Облака и вовсе где-то далеко внизу, стелется рваным одеялом, через прорехи которого проглядывает поверхность Земли. И, судя по цвету ландшафта, под нами были пески Северной Африки.
— Уважаемые пассажиры! Наш сверхзвуковой авиалайнер завершил набор высоты. Температура за бортом минус шестьдесят семь градусов, крейсерская скорость две тысячи пятьсот километров в час, высота над уровнем моря двадцать пять тысяч метров, — объявил пилот по громкой связи. — Расчётное время полёта три часа сорок семь минут…
В прочим, экзотичность сверхзвукового перелёта через Африку и Атлантический океан с лихвой компенсировалось неудобством размещения. Снежана постаралась на славу — три места у туалета в хвосте самолёта! Спинки не откидываются, места впереди хоть и побольше, чем в боингах и аэробусах авиакомпании «Победа» из родного измерения, но для трёх мужиков всё равно маловато. Ещё и Дамьян усугубил ситуацию при посадке…
— Дружище, садись у прохода, — предложил ему я.
— Рассаживаемся согласно брони, господа, — серб категорически отверг моё предложение.
— Это с чего это? — нахмурился Шеф.
Его место располагалось у иллюминатора и вариант, при котором он окажется зажатым между стенкой и здоровенным шкафом его не устраивало. — Ты со своими плечами пол ряда займешь!
— В случае крушения нас будет легче опознать, — заявил Дамьян. — Так что среднее место моё.
— А, ну да, как я об этом не подумал. Облегчим труд патологоанатомам затёкшими задницами, — проворчал Шеф, а затем посмотрел на меня с надеждой в глазах. — Махнёмся, вашество?
— А давай, — махнул я рукой и быстренько пробрался к иллюминатору.
Дамьян нахмурился, но спорить не стал, а втиснулся в среднее кресло, слегка придавив меня плечом. Упрямцу пришлось сидеть по «стойке смирно», сложив ручищи на колени.
Шеф устроился на своём месте, достал из кармана маску для сна, и строго посмотрел на Дамьяна.
— Не вздумай храпеть, здоровяк! — проворчал он и натянул маску на лицо. Спустя секунд тридцать он уже посапывал, хотя самолёт ещё даже не начал выруливать на взлётную полосу.
Старая солдатская привычка спать при первой возможности, возведённая в абсолют! Мне же спать совсем не хотелось, тем более что это мой первый полёт на сверхзвуковом самолёте, ещё и у иллюминатора.
Взлёт, разбег, отрыв шасси от взлётной полосы — всё это не отличалось от полёта на обычном авиалайнере. Самым интересным ощущением был набор высоты — обычно он занимал минут двадцать пять или тридцать. Я ожидал, что до двадцати пяти тысяч метров мы доберёмся примерно за час, но время подъёма оказалось почти таким же. Мы буквально прорвали пелену облаков и устремились ввысь, в черноту неба!
Впрочем, несмотря на изумительный вид и новые ощущения, мысли мои всё равно возвращались к разговору с англичанином, которого я повстречал в вип-зале аэропорта.

— Думаю, что наследник князя, выполняющий личные просьбы своего Императора, имеет вес при Дворе, — сказал Эндрю Стивенсон. Этой обтекаемой фразой он дал понять, что знает причину, по которой ЧВК «Пересвет» отправились в Серую Зону.
— Вы хотите передать послание Императору через меня, Эндрю? — спросил я прямо.
— Да, княжич, хочу, — кивнул англичанин и скривил губы в холодной улыбке. — Обычно я к подобным каналам связи не прибегаю, но обстоятельства не обычные.
Я устало вздохнул. Хоть мне и довелось сыграть главную роль во всей этой заварушке в Серой Зоне, но никакого желания вмешиваться в политику двух крупнейших на Земле государств у меня не было. Осталось только послать этого бриташку повежливей.
— Не могу вам ничего обещать, господин специальный представитель. Мне неизвестно, когда я вновь увижу его императорское величество. Лучше воспользуйтесь дипломатическими каналами.
— Что ж, — Эндрю Стивенсон смерил меня долгим, оценивающим взглядом. — В прошлый раз вы показались мне куда более разумным… и амбициозным.
— Не люблю, когда меня пытаются использовать в качестве передаста, — этот лощёный тип с безупречной дикцией начинал меня утомлять.
— Не понял, княжич, — англичанин нахмурился.
— Это игра слов, господин специальный представитель. Думали бы по-нашему, поняли бы на раз два, — улыбнулся я как можно дружелюбней. — Но я переведу — поищите другого гонца. У меня отпуск, мне неинтересно.
В тишине роскошного зала ожидания отчётливо скрипнули зубы Эндрю Стивенсона. Видимо, бывший посол Британской Конфедерации к подобной прямолинейности не привык. Меня развеселила эта мысль и я снова расплылся в улыбке.
— Что-нибудь ещё, господин специальный представитель?
Эндрю Стивенсон поднялся из кресла, одёрнул дорогой пиджак, и зашагал прочь.
— Свалил по-английски, не прощаясь, — хмыкнул я. — Скатертью дорога!
Предчувствие мне подсказывало, что с этим типом мне ещё предстояло пересечься. Возможно даже, что я нажил себе врага, но в данный момент мне было всё равно.

Сверхзвуковой авиалайнер начал снижать скорость и одновременно опускаться к облакам, пока вскоре не нырнул в них. С минуту белёсая мгла закрывала обзор, но вскоре она осталась наверху, а под крыльями авиалайнера разверзся бескрайний простор Атлантического океана. Впрочем, бескрайним он был недолго — наш борт начал менять курс и вскоре на горизонте показались вкрапления островов, отделяющих Карибское море и Мексиканский залив от Атлантики.
Я посмотрел на наручные часы — судя по всему мы сядем в запланированное время.
— Эй, Дамьян, тебе осталось сидеть в этой чертовски неудобной позе совсем немного, — я ткнул серба локтём.
— Хвала Богу, ваша светлость! — прокряхтел тот. — Затекло всё!
— Так встал бы, размялся.
— И этого разбудить? — сказал Дамьян шепотом, кивая на Шефа.
Спустя пятнадцать минут под фюзеляжем проносилась изумрудная зелень пальм, песчаные пляжи Карибского моря, полные отдыхающих туристов, а затем авиалайнер мягко коснулся посадочной полосы.
— Меко слетање, — довольно пробурчал серб. — Пилот настоящий профи!
От соприкосновенья шасси с бетоном проснулся Шеф. Он слегка навалился на Дамьяна, чтобы выглянуть в иллюминатор на замедляющийся пейзаж.
— Чёрт, жара под сорокет, — проворчал он, пряча маску для сна в карман и тотчас достал цветастую панаму с попугаями. — Тебе бы, вашество, неспокойную головушку тоже прикрыть.
— Уважаемые пассажиры! Наш борт прибыл в пункт назначения — в Международный аэропорт имени Хосе Марти, остров Куба. Температура за бортом тридцать девять с половиной градусов, солнечно…
Мы с Дамьяном переглянулись.
— Почти стопроцентное попадание! — сказал я с восхищением.
— Помотайся с мое по тропикам и не только температуру определять начнёшь, вашество, — усмехнулся Шеф.
Никакой стыковки с терминалом аэропорта не было и в помине. По высокому трапу мы спустились на раскаленный аэродрома. Благо, кладь у нас была только ручная и не пришлось ждать, пока разгрузят багаж.
Шеф взвалил сумку на плечо и деловито зашагал в сторону терминала.
— За мной, салаги! Старина Шеф покажет вам, что и как тут устроено!
Мы с Дамьяном снова переглянулись, но подчинились. Шагать пришлось примерно полкилометра. Расстояние, вроде и небольшое, но температура и влажность делали своё коварное дело — пот катился с нас в три ручья.
К моему удивлению, дойдя до терминала, мы не направились в зону паспортного контроля. Вместо этого Шеф дал нам знак остановится, а сам подошёл к одному из охранников и что-то тому сказал. Тот зыркнул на нас подозрительным взглядом, а потом качнул головой в сторону неприметной двери, предназначенной для персонала. Я с тоской посмотрел на терминал, где за стеклянным витражом наверняка работали кондиционеры и вновь зашагал за Шефом. Меня радовало только одно — в Южную Америку мы полетим частным бортом со всеми причитающимися удобствами!
Мы прошли несколько коридоров, спустились по лестнице на цокольный этаж, свернули в какой-то технический тоннель с коммуникациями и вскоре оказались в другом здании. Это тоже был аэропорт, только для малой авиации. В помещении было шумно и душно — здоровенный кондиционер едва справлялся с жарой и жутко тарахтел. Пахло потом и табаком. Шеф покрутил головой, но видимо не увидел того, что искал, и подошёл к ближайшему охраннику.
— Buenas noches, oficial. Estamos buscando un piloto llamado José Miguel. Nos está esperando, — сказал он с небольшим акцентом.
— José Miguel? — переспросил охранник, а затем громко свистнул и крикнул, — Oye, José Miguel! Aquí te preguntan algunos rusos!
Из толпы вынырнул парень лет двадцати пяти. Смуглая кожа, кучерявые волосы, белозубая улыбка. Одет он был в светлую рубаху и такие же шорты. На ногах сланцы, на шее повязан красный платок.
— Это наш пилот? — скептически посмотрел на парня Дамьян. — Сопљак уопште!
В моей голове поселилось гаденькое предчувствие того, что что-то тут не так. И дело было даже не в молодости пилота… Точнее не только лишь в ней.
— Сеньоры! — воскликнул паренёк, когда приблизился к нам. — Приветствую вас на Кубе, острове Свободы! Моё имя, — он положил руку на грудь, — Хосе Мигель! И стану для вас пилотом и проводником, открывающим двери Южной Америки, этого рая на земле! Родина Инков, Ацтеков, Аймара, Уайльякан и Киспи-Качи…
Он неплохо говорил на русском, только иногда неправильно ставил ударения. Но Шеф прервал его жестом.
— Мальчик, прибереги свои речи для ушей туристов, — сказал он. — Давай уже, веди нас к самолёту.
На лице Хосе Мигеля нарисовалась досада, словно у ребёнка, выучившего стишок, но которого не попросили его рассказать. Но только лишь на мгновение — вскоре его рот снова расплылся в белозубой улыбке.
— Как будет угодно сеньорам! — слегка поклонился он. — Прошу, следуйте за мной!
Мы протиснулись через толпу к выходу на аэродром. Оказалось, что взлётно-посадочная полоса для частников была отгорожена от основной части трёхметровым сетчатым забором. По бокам располагались арочные ангары для самолётов, на самой полосе царило довольно оживлённое движение — небольшие и относительно крупные самолёты малой авиации, от винтовых крох, до реактивных супер-джетов, садились и взлетали.
— Долго нам идти? — спросил я, смахивая пот со лба.
— Самолёт вон там, — Хосе Мигель указал рукой направление. Судя по всему, топать было ещё прилично. — В ангаре.
Я надеялся, что там, в самолёте, нас дожидается холодное пиво. Но спустя полчаса ходьбы по изнуряющей духоте, когда мы наконец дошли до нужного ангара и Хосе Мигель отворил одну из створок, я оторопел. А потом расхохотался.
В ангаре не стоял самолёт, абсолютно ничем не напоминающий мои фантазии о «частном борте» — вместо современной машины с обтекаемыми формами и люксовым салоном, в котором можно сидеть, развалившись в кожаном кресле, попивая коктейли со льдом, стояла древняя рухлядь. Пара винтовых моторов на крыльях, дутый фюзеляж, обшитый давно не крашеным железом, на бортах изображение горячей брюнетки с аппетитными формами и надписью «Consuela». Только шасси у этого самолёта было любопытным — поплавки, как у гидроплана, но со встроенными колёсами.
— Ну хоть пиво то у тебя на борту есть? — спросил я с надеждой.
— Пиво? Нет, нет, нет! — замахал руками пилот. — Никакого пива! Море! Лететь долго, туалета нет, эмм… Ссать негде!
За моей спиной захохотал Дамьян, но тоже как-то с грустью.
Я повернулся к Шефу.
— И это твой «частный борт»?
— Кто скажет, что этот самолёт принадлежит авиакомпании, пусть первым кинет в меня банкой пива, — ответил Шеф с невозмутимым видом.
— Вот просто признайся, что ты сговорился со Снежаной! — продолжал возмущаться я. — Вы просто хотите, чтоб я чокнулся от вашего планирования перелётов, да?
— Мысль любопытная, но нет, вашество, — Шеф невозмутимо проследовал к трапу. — Зато не будем привлекать лишнего внимания. А это хорошо… О, тут и куры есть!
— Какие ещё куры⁈ — мы с Дамьяном переглянулись.
— Обычные. С перьями… — пожал плечами Шеф.
Я быстрым шагом подошёл к трапу, поднялся на пару ступеней и заглянул внутрь самолёта. В небольшом грузовом отделении и впрямь стояли две клети с курами. С живыми курами!
— Это что ещё за хрень? — рявкнул я на пилота.
— Курицы.
— Это я вижу. Что они делают в самолёте?
— Сеньор, я всегда их с собой беру…
— Но зачем? Зачем тебе в самолёте куры?
— Курицы?
— Да! — начал накалятся я.
— Есть, — Хосе Мигель жестами показал, как он ест куриную ножку. — Есть курицу! Однажды у меня кончилось топливо на недалеко от берегов Аргентины. Я сел на воду и ждал, когда меня кто-нибудь найдёт. Несколько дней, — он закатил глаза, вспоминая, и начал быстро загибать пальцы на руках. — Точнее две недели. И ел куриц.
— Кстати, очень практично, — кивнул Шеф. — И холодильника не надо.
— А почему по радио не вызвал помощь?
— Так аккумулятор сел, сеньор!
Я выдохнул. Увидел хохочущего Дамьяна и на мгновение весь этот сюр напомнил развод пилота Поликарпыча, когда он с серьёзным видом втирал мне байки про поломки своей птички. Но тут всё обстояло совершенно иначе.
— Ты же ведь не шутишь, да? — спросил я с нарочито серьёзным видом.
— Да, сеньор! — выпалил пилот, но потом замешкался, прокручивая что-то в голове. — То есть нет, сеньор, не шучу…
— Ох, чую хлебнём мы с тобой горя, Хосе Мигель, любитель курей, — проворчал я, закидывая сумку в салон самолёта. — Ладно, грузимся. Раньше вылетим, раньше этот кошмар закончится…
Пока мы обустраивались, Хосе Мигель настежь раскрыл ворота ангара, забрался в салон, запустил двигатели, а потом протиснулся к багажному отделению и принялся кормить свою кудахчущую живность отрубями из полупустого мешка, лежащего там же.
— Сеньоры! Двигатели прогрелись, и мы можем отправляться на материк, — торжественно заявил пилот, вернувшись на своё место.
Его пальцы защёлкали по клавишам и тумблерам, а затем он взялся за штурвал. «Consuela» медленно выкатилась из ангара. Хосе Мигель натянул на голову громоздкие наушники с микрофоном, вызвал диспетчера по радио и запросил разрешение на взлёт. Разумеется, весь этот разговор происходил на испанском, но судя по расслабленному виду Шефа, всё проходило нормально.
— Нам дали разрешение, — торжественно объявил пилот и показал большой палец, поднятый вверх. — Вылетаем, сеньоры!
Самолёт вырули на взлётно-посадочную полосу и быстро начал набирать ход. Спустя пару минут наш пилот плавно потянул штурвал на себя и самолёт плавно оторвался от бетона.
Вечерело. Остров Свободы, будучи в южных широтах, стремительно погружался в сумерки. Мы летели над побережьем на небольшой высоте. Тёмными силуэтами раскачивались пальмы, потревоженные ветром, яркими огнями светились проспекты и узкие улочки Гаваны, потом эстафету подхватили городки поменьше. Всё на Кубе ютилось у берегов — так уж сложилось, что исторически остров был чем-то вроде ворот в Южную Америку. Смешение культур, языков и традиций. Я дал себе обещание, что обязательно побываю здесь ещё раз — без всякой спешки. Посижу на ночном пляже с толстой гаванской сигарой и стаканчиком тростникового рома…
Вскоре мы отдалились от побережья. Огни Кубы остались позади и стремительно таяли в ночи, а перед нами расстилалось Карибское море, отделяющее нас от Южной Америки.
— Эй, Хосе Мигель! — обратился я к пилоту. — Надеюсь в этот раз топливо у тебя не закончится?
— Баки полны, сеньор. Заказчик распорядился, чтобы всё было по высшему классу!



Глава 13

Тёмная южная ночь вступила в свои права. Тонкий полумесяц скрыт где-то за облаками. Мир вокруг словно замер — полный штиль, вода и небо почти неразличимы и только мерный гул двигателей напоминал о том, что мы всё же движемся.
Дамьян беззаботно дрых в кресле второго пилота — в этот раз мы его усадили так, чтобы его широченные плечи никому не мешали. Мы же с Шефом вольготно устроились на пассажирских сидениях в салоне.
Некоторое время мы сидели молча, под мерный сап серба, думая каждый о своём. Даже куры в багажном отделении попритихли.
— Низковато мы летим, — наконец сказал я Шефу, вглядываясь в темноту. По моим ощущениям, до поверхности моря было всего несколько сот метров.
— Так и есть, вашество. Это высоты контрабандистов. Всё что выше хорошо прощупывается радарами. Если хочешь попасть на континент без лишнего внимания, то только так. Можно ещё морем, без транспондера. Но есть риск нарваться на береговую охрану или пиратов. Ещё не известно, кто будет похуже…
— О ком говорил пилот?
— Ты о заказчике, вашество?
Я кивнул. Судя по всему, Шеф устроил эту «турпоездку» из Гаваны не сам. Ну или не совсем сам.
— Один из «серых» дилеров, занимающихся работой для ЧВК, мой давнишний приятель… Служили вместе во втором Русском экспедиционном корпусе когда-то. Я в наём подался, он в логистику, связи налаживать. А потом стали тем, кем стали.
Шеф замолчал. Он не очень-то любил рассказывать о своём прошлом, а в среде, где он обитал, расспрашивать было не принято. Среди наёмников частенько попадались люди со сложной судьбой, частенько идущей вразрез с законом.
— Это через него ты пробивал инфу о ЧВК «Затмение»?
— Так точно, вашество, — кивнул Шеф.
Меня волновал след, оставленный нами в воздушной гаване Симферополя. Вылет на гражданском борте, прохождение паспортного контроля в точке отбывания и отсутствие оного в точке прибытия. Это всё равно что пройти по красной дорожке в грязных ботинках, а потом попытаться свернуть в сторону. А ведь мы хотели поменьше светиться! Эти мысли я и озвучил Шефу.
— Не ссы, вашество, — ухмыльнулся он. — Для всех мы прошли паспортный контроль и сейчас заселились в дорогом отеле Гаваны. Номера люкс, шикарные виды на старый город, яхт-клуб под боком… Отдых под стать княжичу из Дома Басмановых-Астафьевых. Не то что перелёт. Если тебе интересно.
— Конечно интересно, ведь плачу за банкет я, — на моих губах проскользнула улыбка.
— Вот и я о том же, вашество! Если нашим путешествием кто и заинтересуется, то ложный след их собьет. На пару дней уж точно.
— Хитро, хитро.
Я ещё раз убедился, что Шеф стал ценным приобретением для ЧВК «Пересвет» в целом, и для меня в частности. И это несмотря на наше с ним знакомство с погонями, перестрелками, уходом от вертолёта… С этими мыслями я провалился в дремоту.
Спустя несколько часов на западе тонкой линией забрезжил рассвет, вырвав меня из объятий некрепкого сна.
Наш путь лежал к берегам Колумбии. Шеф дал им ёмкое название — «нелегальные врата Южной Америки». Страна, с её непроходимыми джунглями, давно стала прибежищем контрабандистов и наркокартелей, а номинальное правительство имело власть только в крупных городах. Просто мечта для разного рода преступников и отщепенцев!
Самолёт Хосе Мигеля был оснащён дополнительными баками и мог преодолеть две с половиной тысячи километров без посадки. По плану, мы должны были долететь и миновать побережье Колумбии, а затем совершить посадку в болотистой местности, которую пилот назвал «сьенага». Там нас ожидал восьмичасовой отдых, заправка и дальнейшее путешествие.
— Расскажи поподробнее о пункте нашего прибытия, — попросил я Хосе Мигеля, чтобы хоть как-то развлечься.
— О, это очень интересное место! — с энтузиазмом воскликнул пилот. — Перевалочный пункт торговцев и путешественников, спрятанный от посторонних глаз. Кругом бескрайние живописная водная артерия Колумбии, обиталище редких и даже уникальных видов животных…
— Ставка контрабандистов посреди болот, — хмыгнул Шеф. — А вместо уникальных животных — москиты и крокодилы. Крокодилы и москиты.
— То есть нормального отеля там нет, — грустно сказал я, поёрзав на сиденье. В маленьком самолёте негде было не то, что пройтись, но и даже не разогнуться в полный рост.
— Ты бы ещё кондиционер там попросил, — хохотнул Шеф. — Наверняка эта ставка меняет местоположение несколько раз в год и всё электричество там от генераторов.
Моё внимание привлекла точка на горизонте.
— Эй, Хосе, где тут у тебя бинокль?
Пилот пошарил рукой под своим сиденьем и протянул мне сумку. В ней находилась аптечка первой помощи, кобура с сигнальной ракетницей и несколькими зарядами к ней, спутниковый коммуникатор с запасным аккумулятором, и бинокль.
— Так, что там у нас? — я прильнул к окулярам.
Бинокль оказался электронным, с несколькими степенями приближения. Сначала я увидел корабль, небольшой контейнеровоз. Таких много курсирует по средиземному морю — небольшой размер позволят им заходить практически в любой порт. Они часто заходили в порты Сирии. Большая часть их палубы предназначена для груза, контейнеров, которые стоят друг на друге в несколько ярусов. Вот только у этого судна палуба оказалась свободна. И это было чертовски странно — выходить в море без груза, тратить топливо в пустую… Как минимум, это экономически нецелесообразно!
Я приблизил изображение и тотчас стало понятно, почему на палубе контейнеровоза отсутствовали контейнеры. Вместо них на палубе находились парочка самолётов и вертолёт, а вдоль бортов, на подъемниках, висели катера. Только отнюдь не спасательные, а скоростные, турелями пулемётов на носу. На таких удобно догонять добычу.
Приблизим ещё… На палубе импровизированного авианосца царило оживление — экипаж сновал у пары самолётов, готовя их ко взлёту. Я перевёл взгляд с палубы на кормовую пристройку, поискал помещение с максимально большим остеклением — капитанский мостик. И увидел смуглого человека в белоснежной рубахе, смотрящего в бинокль… прямо на меня!
— Парни, походу у нас проблемы! — сказал я.
— Ещё какие, вашество… — протянул Шеф.
— Что? Откуда ты… — я оторвался от бинокля. Шеф никак не мог рассмотреть палубу корабля с такого расстояния. Но Шеф смотрел совсем в другую сторону.
В этот самый момент на приборной панели самолёта заверещал предупредительный сигнал. Хосе Мигель начал щёлкать тумблерами, бросая встревоженный взгляд на консоль с экраном навигационной системы.
— Что происходит? — спросил я.
— А ты сам посмотри, вашество!
Я перевёл бинокль в направлении, указанном Шефом, и снова прильнул к окулярам.
Перед моим взором предстала чернота.
— Что? — сначала не понял я, но потом снизил увеличение до минимума. Стало видно, что это чернота над морем, которую время от времени прорезали всполохи молний. — Твою ж мать!
— Да, вашество, это шторм, — спокойно сказал Шеф. — И он движется с Атлантики нам наперерез.
— Сильный?
— Нам хватит.
— Сеньоры! — подал голос Хосе Мигель. — Нам необходимо изменить курс и уйти к Панаме, иначе мы попадём прямо в этот тропический шторм!
— Шта се дешава? — подал голос проснувшийся Дамьян. Он потянулся, хрустнув хрящиками шеи.
— У нас тут шторм назревает, — сказал шеф.
— А там пираты с самодельным авианосцем, — добавил я.
— Что??? — все трое одновременно посмотрели на меня. — Где???
— Вон там, на юго-востоке, корабль — я протянул бинокль Шефу. — На три часа.
— Да, вижу… — сказал Шеф. — На палубе старые английские реактивные «скайхоки» с вертикальным взлётом. Пошли птички…
Действительно, от корабля отделились две точки.
— Может не к нам? — спросил Дамьян. — У нас и брать то нечего. Куры только в грузовом отделении.
— Боюсь, что по нашу душу, дружище, — ответил Шеф. — Направляются прямиком к нам. Эй, Хосе!
— Да, сеньор Шеф!
— Держи прямо, курс не меняй.
— Но, сеньор, шторм… — начал было пилот, но в этот момент зашипело радио.
— Cazador libre dos llama a bordo civil «Consuela»! Cambio! — раздался хриплый мужской голос. — Cazador libre dos llama a bordo civil «Consuela»! Cambio!
— Это нас, сеньоры, — сказал Хосе Мигель, беря в руку микрофон. — La guardia civil de «Consuela» está en contacto. Recepción.
— Cambie de rumbo hacia el suroeste hacia el barco «sueño de la estrella». Repito…
— Хотят, чтобы мы летели к их кораблю «Мечта звездочёта», — перевёл Шеф.
— Какое поэтичное название, особенно для пирата. Хосе, спроси прямо, какого хрена им нужно? — приказал я.
— Да, сеньор, — пилот снова поднёс микрофон к губам. — Habla Consuela. Qué quieres?
— Es necesario que sigas la orden y cambies el rumbo, — в голосе говорящего слышалась нервозность. — De lo contrario, será peor!
— Un momento, Señor, — поспешно ответил пилот и повернулся к нам.
— Или мы подчинимся, или нас дрюкнут прямо в воздухе, — передал Шеф суть сообщения. — Что будем делать?
— Эти ублюдки блефуют, — подал голос Дамьян. — Если бы хотели нас сбить, то молча сделали бы это. Даже на этих английских ведрах уже есть модули точной стрельбы. Пробили бы топливный бак или один из двигателей. Наша птичка для них лёгкая мишень.
— Значит, мы нужны им целыми и невредимыми… — сказал я задумчиво. — И они хотят всё сделать до того, как нагрянет шторм. Хосе, есть у тебя на борту стволы?
— Стволы, сеньор? — удивился пилот. — Как деревья?
— Нет, стволы как оружие.
— Sí Señor! Revólver… — Хосе Мигель достал из выдвижного ящика массивный свёрток, который, к тому же, оказался весьма тяжелым.
Я развернул кусок плотной хлопковой ткани и обнаружил здоровенный, начищенный до блеска восьмиразрядный револьвер и коробку патронов к нему.
— Это сорок пятый калибр? — присвистнул я.
Ствол был громоздкий, тяжелый и наверняка у него была сумасшедшая отдача, но… Но выглядел он великолепно!
— Особо не повоюешь, — покачал головой Шеф.
— Мы сможем прорваться через шторм? — спросил я у пилота.
— Да, сеньор, — сказал Хосе Мигель. — Но это будет очень опасно!
— Шансы на успех есть, и не маленькие, ваша светлость, — кивнул Дамьян.
— Тогда решено! — на моих губах появилась недобрая ухмылка. — Летим прямиком в бурю!
Хосе Мигель резко сменил курс, заложив довольно крутой вираж. Из рации посыпалась гневная речь на испанском, но никто из нас уже не обращал на неё никакого внимания — наши взоры приковала к себе бушующая стихия, приближающаяся с каждой секундой. И зрелище было поистине впечатляющим — словно бурлящие тучи закручивали по спирали, повинуясь шквалистому ветру, всполохи молний пронзали их играючи, оглушительные раскаты грома пробирали насквозь, оглушали. Мы стремительно набирали высоту.
— А вот и гости, — сказал Шеф, указывая на самолёт, летящий параллельным курсом.
И впрямь — неподалёку от нас летел один из самолётов с того самого «авианосца». Он постепенно сближался с нами и вскоре поравнялся кабинами настолько, что мы без труда различали пилота. И этот пилот жестами приказывал нам снизится и сменить курс на уход от шторма.
— Ваша светлость, передайте полётные безделушки пилота… — скал вдруг Дамьян.
— Что ты задумал? — спросил я, протягивая сумку, из которой я доставал бинокль.
— Благодарю… Сейчас вы всё увидите!
Серб порылся и что-то достал, затем принялся что-то объяснять пилоту противника, но тот твердил одно — «снижайтесь и меняйте курс!». Тогда Дамьян принялся крутить рукоять, опуская боковое ветровое стекло.
— Какого черта он задумал? — пробормотал Шеф.
— Bendita Virgen María… — пробормотал Хосе Мигель.
Дамьян вдруг резко вытянул руку наружу. В его ладони была зажата сигнальная ракетница.
— На теби, пиратска кучка! — рявкнул он, нажимая на спусковой крючок.
Яркая вспышка из ракетницы вырвалась зелёная ракета. Она устремилась к самолёту. Пилот среагировал быстро — резко накренив самолёт и одновременно меняя курс, но световой заряд оказался быстрее. Он угодил в обшивку под фонарём пилота, отскочил рикошетом и угодил прямиком в турбовинтовую установку. Несколько секунд он с бешеной скоростью крутился в двигателе, окрасив его в яркий зелёный цвет, а затем взорвался ещё более яркой вспышкой.
Самолёт стал резко терять высоту, из его двигателя валил сначала зелёный, а потом черный дым. Вскоре его поглотила свинцовая туча.
В салоне самолёта пахло пороховыми газами от выстрела ракетницей, но сейчас это был запах победы!
— Минус один! — воскликнул я. Хосе Мигель что-то выкрикнул на испанском, Дамьян восторженно размахивал ручищами.
— Кажется, я знаю, как они хотели нас стреножить… — пробормотал Шеф.
— И как же?
— Видели подвесы на том самолёте? Я хорошо разглядел, когда пилот уходил от выстрела.
Я мысленно прокрутил в голове этот отчаянно дерзкий эпизод. На самолёте и впрямь были какие-то контейнеры, но они и отдалённо не напоминали ни ракеты, ни блоки ракет. Это я и озвучил.
— Мне понятно, как эти пираты делают своё грязное дело, причём прямо в воздухе.
— И как же? Говори уже!
— Большинство самолётов, перевозящих контрабанду и наркотики, похожи на наш. Небольшой, невысоко летящий, старый. Сбивать — значит рисковать наживой. А эти «джентльмены удачи» действуют хитрее… Они перехватывают управление!
— Это как это? — удивился Дамьян. — В этих самолётах, конечно, есть центральный компьютер, но вот с внешней коммуникацией проблема — никакого тебе подключения к спутниковой сети. Не взломать их, дружище!
— Всё проще, — ухмыльнулся Шеф. — Эти английские птички — дрононосцы!
— Так, погоди! — сказал я. — Ты хочешь сказать, что они выпускают дронов, которые физически подключаются с бортовым системам самолёта?
— Совершенно, верно, вашество! — воскликнул Шеф. — Хорошо, что наш друг-серб подбил эту английскую птичку!
— Но ведь с палубы «Мечты звездочёта» взлетело два самолёта, — сказал я.
— Значит, второй где-то поблизости… — проговорил Шеф.
— Второй раз трюк с ракетницей не прокатит, господа, — заверил нас Дамьян.
По обшивке самолёта забарабанили крупные капли дождя. Порывы ветра стали сильнее и жёстче. Впервые с момента приземления в Гаване стало холодно. Мы вглядывались в темноту за бортом, пытаясь разглядеть второй самолёт, но безуспешно.
— Может, он не рискнул лететь за нами в шторм? — предположил Шеф.
— Может не рискнул, а может и рискнул. Может ищет нас среди туч, — сказал я.
— Сеньоры! — подал голос Хосе Мигель. — Предлагаю двигаться по краю шторма. Так будет дольше, но безопасней. Доберёмся до берега и спрячемся от непогоды в какой-нибудь бухте.
— Поддерживаю, — пророкотал Дамьян. — Раз нас никто не преследует, то рисковать смысла нет.
Шеф пожал плечами. Мне ничего не оставалось, кроме как согласится с опытными пилотами.
— Давайте сделаем так, — кивнул я. — Если это поможет нам добраться до места назначения целыми и невредимыми.
— Сеньоры, тогда я немного скорректирую курс и сброшу высоту до пятисот метров, — Хосе Мигель нажал несколько тумблеров и плавно повернул штурвал. Но ничего не произошло. — Un segundo… Algo anda mal…
Дамьян моментально напрягся, взялся за штурвал второго пилота и попытался сделать тот же манёвр. Снова ничего не вышло.
— Что случилось? — мои руки невольно сжали рукоять револьвера.
Очередная вспышка молнии осветила пространство вокруг. И в этой ослепительной секундной белизне я отчетливо увидел тени, упавшие на сизое облако под нами — тень нашего самолёта и тень второго, взлетевшего с «авианосца».
— Походу нас взломали и перехватили управление, — сказал я отрешённо.
И, словно в подтверждение моих слов, самолёт вдруг резко сменил курс и начал выходить из шторма.



Глава 14

— Сука! — я высунулся из технического люка, ведущего наружу, на верхнюю часть фюзеляжа.
Люк располагался в грузовом отсеке самолёта, так что мне пришлось взобраться на клеть с курами. Бедные птицы и так были перепуганы вспышками молний и раскатами грома, а теперь и вовсе кудахтали, как сумасшедшие.
В общем обстановочка была весёлая — тропический шторм со всеми прилагающимися радостями, орущие под ногами куры, и дрон, перехвативший управление самолётом. Вот последнюю из проблем мне и предстояло решить. Почему мне? Да потому что по комплекции в этот самый люк могли пролезть только я и Хосе Мигель, ну а поскольку пилотом на этом празднике жизни оказался не я, то выбор был очевиден! Будьте прокляты, слишком широкие плечи и выпирающие животы!
— Вашество, что там? — голос Шефа захлёбывался в свисте ветра и кудахтанье.
Самолёта, с которого десантировали дрона, видно не было. Может его скрывали тучи, может он держался на расстоянии, может уже возвращался на корабль. Но вот его «подарочек» находился прямо передо мной!
Дрон своим видом напоминал блоху-переростка. Тело размером с собаку, причём собаку крупную — четыре лапы, пара лап-манипуляторов у головы. На спине, судя по всему, были сложенные крылья.
Дрон стоял неподвижно, используя тонкие длинные лапы в качестве распорок, и только передние манипуляторы находились в движении — разрезали обшивку фюзеляжа с помощью лазеров и отгибали края. Я отчётливо видел короткие красные вспышки и раскалённые срезы на металле.
Очередная вспышка молнии осветила пространство вокруг. От головы дрона к вскрытым внутренностям самолёта шел тонкий «хоботок». Именно через это подключение и происходил перехват управления!
— Давай ствол! — крикнул я и просунул руку в салон и через секунду почувствовал ребристую рукоять револьвера.
Самолёт вздрагивал под порывами ветра, благо дрон находился всего в нескольких метрах от меня. Я прицелился, взвёл курок и плавно нажал на спусковой крючок. Револьвер ухнул и на корпусе дрона образовалась… всего лишь небольшая вмятина! Свинцовая пуля расплющилась и застряла в ней, но спустя несколько секунд отвалилась, а сама вмятина распрямилась, словно и не было никакого попадания из крупнокалиберного оружия!
— Твою мать! — прорычал я. — Эту тварь пули не берут!
— Как не берут?
— Да так и не берут! Даже вмятины не остаётся!
— Так стреляй в уязвимые части, вашество! — рявкнул Шеф.
— Сам знаю!
Я снова прицелился, в этот раз намного тщательней. Моей целью была голова дрона, место, откуда к электронике самолёта шёл «хоботок». Задача не из простых — скорость, шквалистый ветер, дождь… Ещё и мельтешение передних манипуляторов у головы, вспышки лазеров.
Снова взвод курка, плавный выдох, выстрел.
Один из передних манипуляторов отлетел в сторону — пуля угодила аккурат в сочленение. Дрон замер. Снова вспышка молнии — тонкого хоботка, ведущего к электронике самолёта уже не было.
— Есть управление самолётом! — радостно сообщил Шеф. — Ай молодца, вашество!
Вот только я эту радость не разделял — дрон развернулся в мою сторону, пошевелил оставшимся манипулятором. Оптический сенсор злобно замерцал красным.
Я вскинул револьвер и выстрелил, потом ещё и ещё. Две пули чиркнули по обшивке дрона, третья ушла мимо.
Дрон бросился в мою сторону, быстро перебирая тонкими лапами. Я нырнул обратно в салон самолёта и как раз вовремя — луч лазера скользнул над моей головой.
Мгновение и голова дрона показалась из открытого люка.
— Берегись! — я толкнул Шефа в сторону.
Темноту салона прорезал красный луч лазера. Через секунду через прожжённое им отверстие в ветровом стекле со свистом врывался воздух.
— Пригнитесь там! — рявкнул я Хосе Мигелю и Дамьяну, хотя, конечно, кресла бы не защитили от попадания.
Шеф схватил одну из наших сумок и со всей дури ударил ей по манипулятору. И как раз вовремя — лазер чиркнул по борту и по полу, оставляя за собой светящуюся полосу раскалённого металла. Пахнуло горелыми перьями, и без того испуганные птицы заорали ещё и от боли. Клетка из тонких прутьев развалилась надвое и куры вырвались, стали метаться по багажному отсеку, истошно кудахча. Воцарился настоящий хаос.
Я вскинул пистолет и выстрелил не целясь. Пуля чиркнула по броне дрона, срикошетила, чиркнула вскользь по обшивке салона и угодила в одну из мечущихся куриц. Сорок пятый калибр буквально разворотил на части несчастную птицу.
— Не стреляй! — заорал Шеф.
— Нужно добраться до его брюха или головы! — крикнул я в ответ.
Мы с Шефом синхронно бросились к дрону, намереваясь подобраться ближе. Но дрон опередил нас и влез в салон почти полностью — его бронированное тело висело в проёме люка на длинных ногах, а манипулятор с лазерной установкой уже наводился на меня. Сочленение ног было сверху, а значит из уязвимых мест оставалась только голова.
Места для манёвра практически не было. Я пригнулся, сделал два шага вперёд. Надо мной снова мелькнул лазер. Снова завоняло палёными перьями и кудахтанья стало чуточку меньше.
Оказавшись под дроном, я одной рукой вцепился в манипулятор, а второй навёл револьвер на оптический сенсор. Но выстрелить не успел — луч лазера прожог обшивку на сквозь, затем прогремел взрыв.
Самолёт резко завалился на бок, на приборной панели заверещали индикаторы.
— Santa madre de Dios! — взвыл Хосе Мигель, одновременно пытаясь выравнять машину в воздухе.
Я успел вцепиться в манипулятор и только поэтому не полетел кубарем. Чего не скажешь о Шефе. По салону прокатился шквал отборнейших ругательств.
— Мы потеряли один из двигателей, — пророкотал Дамьян, помогавший пилоту. — Падаем.
Ветер ударил с новой силой, самолёт заболтало в воздухе и перевернуло. Я на мгновение повис на дроне, но затем его тонкие ноги не выдержали, и он упал в салон на спину, дёргая тонкими ногами, словно жук, который не в состоянии самостоятельно перевернуться.
— Выведи самолёт в плоскость! — скомандовал я пилоту. — Но не переворачивай обратно!
— Что? — воскликнул Хосе Мигель. — Зачем?
— Выполняй! — прорычал я, наводя ствол.
Самолёт почти выровнялся и летел верх тормашками, лишь немного заваливаясь на сторону без двигателя.
Я выстрелил почти в упор, в самое сочленение второго манипулятора, а затем отшвырнул оторванную конечность в сторону. Дрон остался без лазера, но всё ещё был опасен — четыре тонкие конечности рассекали воздух. Я выстрелил в оптический сенсор два раза, но дрон не переставал дёргать конечностями
Шеф, упавший неподалёку, толкнул бронированную тушку к люку.
— Выкинем эту тварь нахер отсюда! — крикнул он.
— Принято!
Я исхитрился и схватил дрона за одну ногу и волоком подтащил к люку. Он начал проваливаться, но всё же успел зацепиться двумя ногами.
Шеф вскочил принялся выпихивать незваного гостя из салона, нанося удары подошвами военных ботинок. Я присоединился к этому процессу. У нас почти получилось, как вдруг случилось одна из ног дрона резко выпрямилась.
— Как же ты сука меня зае… — Шеф не успел закончить фразу, когда тонкая нога воткнулась ему в живот
— Шеф! Осторожно! — запоздало вскрикнул я.
Дрон выпал наружу, увлекая за собой Шефа. Тот уперся руками и ногами в потолок самолёта, который теперь был полом. Я подхватил его, пытаясь удержать.
— Вытащи из меня эту херню, вашество, — прохрипел Шеф. — Скорее, мать твою, вашество! Скорее!
Я взглянул на спину Шефа. Нога дрона проткнула его насквозь и согнулась в одном из суставов. Таким образом он удерживался на весу.
— Дамьян! Сюда! Немедленно! — рявкнул я.
Серб отстегнулся и с удивительной для своих габаритов ловкостью выскользнул из сиденья. Через несколько секунд он уже был рядом.
— Ты должен схватить за ногу дрона и немного вытащить её из Шефа. Тогда я смогу отстрелить её по суставу.
— Јеби се може! — пророкотал Дамьян, пытаясь подцепиться пальцами под согнутую часть ноги дрона. Наконец у него это получилось, и он кивнул мне. — Я готов!
— Так тяни! — заорал Шеф.
Я кивнул, и взвёл курок револьвера. Дамьян упёрся ногами и потянул дрона за ногу вверх. Шеф истошно заорал от боли. Из колотой раны толчками выходила густая кровь. Ствол оказался в нескольких сантиметрах от тонкой изогнутой ноги.
— Меня не зацепите, ваша светлость, — спокойно пророкотал серб.
— Я постараюсь, — ответил я и выстрелил.
Пуля разнесла сустав ноги дрона, часть, торчащая из спины Шефа, почти тотчас исчезла. Дамьян повалился назад с остатком ноги. Я перевернул Шефа на спину, в сторону от люка и принялся останавливать кровь.
— Чё так долго? — пробормотал Шеф слабым голосом. — Так и кони можно двинуть, вашество…
— Никуда ты ничего не двинешь… — я рванул рубаху, освобождая живот Шефа.
Рана выглядела довольно скверно — она была больше, словно её развальцевали. Кровь не переставала идти. — Нужна жижа! Эй, Шеф! У тебя есть? Жижа есть, спрашиваю?
— Он отрубился, ваша светлость, — сказал Дамьян.
— Возьми его сумку и найди там жижу! Скорее!
Дамьян схватил сумку Шефа и принялся вытряхивать её содержимое. Наконец в одном из внутренних карманов обнаружилось искомое — жижа, которая останавливала кровотечение, обезболивает и добавляет сил. Без неё я бы уже успел погибнуть несколько раз!
Я нанёс половину содержимого на рану на животе, дождался, пока чудо-средство не заполнит рану и не прекратится кровотечение, затем перевернул Шефа на живот и повторил процедуру.
Внешнее кровотечение прекратилось. При иных обстоятельствах меня бы это обрадовало, но оставалась высокий риск кровотечения внутреннего. Жижа средство хоть и чудодейственное, но всё же его возможности не безграничны.
— Вы сделали всё что возможно, — сказал Дамьян. — Теперь нужно вернуть самолёт в нормальное положение.
— Но Шеф…
— Давайте пристегнём его к стенке, выравняем машину, — серб принялся приводить свой план в действие, не дожидаясь меня. — Эта птичка не создана для таких полётов, ваша светлость.
— Да, ты прав, — согласился я и принялся помогать.
Мы отшвырнули испуганных курей от одного из бортов, сняли сетку, для грузов, перенесли на неё Шефа. Чтобы пристегнуть его так, чтобы он не вывалился при перевороте, пришлось повозиться, но в итоге у нас всё получилось. А затем мы сами вцепились во всё, что только можно.
— Давай, Хосе Мигель, возвращай нас в исходное положение! — отдал я приказ.
— Да поможет нам пресвятая Дева Мария! — ответил пилот и начал манёвр.
Самолет с трудом перевернулся — отсутствие тяги второго двигателя давало о себе знать. Заняв нормальное положение, он некоторое время боролся с непогодой, от чего его болтало из стороны в сторону. От этой тряски застонал Шеф.
Мы с Дамьяном отстегнули его от стены и уложили на пол грузового отсека. Шеф выглядел белым, словно мел и в сознание не приходил. Вокруг раны на животе образовался здоровенный кровоподтёк. Дамьян аккуратно надавил в нескольких местах вокруг раны.
— Я не медик, но кажется, что внутреннего кровотечения нет, — сказал он. — Этот старый вояка родился в рубашке.
— Уверен? — усомнился я. — Смотри, какой он бледный.
— Большая кровопотеря. Ему нужно переливание или хотя бы капельница.
— Ему нужен врач, — сказал я. — Хосе Мигель, где мы находимся?
— Мы над центром Карибского моря. Прошли под прикрытием шторма. До любого берега примерно одинаковое время лёта… Сейчас, сделаю расчёт. Около четырёх часов на одном двигателе.
— Нужно лететь к ближайшему населенному пункту, где есть врач.
— Нахер врач, — раздался вдруг слабый голос Шефа, который перешёл в кашель.
— Шеф! — воскликнул я. — Ты тут всех до усрачки напугал!
— Немного же вам нужно, чтобы обделаться, вашество.
— Раз шутит, значит кишки не прокол, — вынес диагноз Дамьян.
— Так куда сеньоры желают лететь? — подал голос Хосе Мигель. — Можно развернутся и взять курс на Ямайку…
— Нахер твою Ямайку, — проворчал Шеф. — Двигаемся в пункт назначения.
— Ты уверен? — с сомнением сказал Дамьян. — Выглядишь ты не очень.
— Это ты выглядишь не очень с таким выражением лица. А я дотерплю…
— Хосе, в пункте назначения ему смогут оказать медицинскую помощь? — спросил я у пилота.
— Да, сеньор.
— Тогда решено. Двигаемся дальше, — кивнул я, а потом пристально посмотрел на бледного Шефа. — Только попробуй мне тут кони двинуть?
— Не дождётесь вашество! — ухмыльнулся Шеф. — Я вам ещё нервишки попорчу.
— Замётано. А теперь отдыхай.
Двигатель натужно гудел, таща на себе самолёт. Мы шли на совсем небольшой высоте, метрах в тридцати над уровнем моря и вскоре миновали шторм. Погода резко переменилась — только что нас поливало дождём и мелькали всполохи грозы, и вдруг всё это разом закончилось. Впереди чистое звёздное небо, тоненький серп Луны и только волнение на море и порывистый ветер напоминали нам о ненастье.
Через некоторое время управление самолётом взял на себя Дамьян, а Хосе Мигель с удовольствием выбрался из-за штурвала. Его немного потряхивало после последних событий, но в целом держался он молодцом.
Первым делом пилот починил клетку с помощью синей изоленты и собрал оставшихся кур. Оказавшись в привычном месте, перепуганные птицы понемногу успокоились и больше нас не доставали. Только после этого Хосе Мигель устроился в пассажирском кресле и задремал.
Спустя несколько часов лёта на горизонте показалась тонкая полоска земли, которая быстро росла, пока не превратилась в побережье. Одна его сторона была скалистой и круто возвышалась над водой, вторая часть — низменной, поросшей тропическим лесом.
Мы разбуди Хосе Мигеля. Он быстро пришёл в себя и занял место пилота и сразу же сменил курс. Теперь мы летели в сторону пологого берега.
— Что за город вон там, справа? — я указал на многочисленные огни.
— Старый город Картахена. За ними начинается низменность, на которой много озёр и болот. Сьенаго. Низменность уходит далеко от побережья, на юг. Там наш пункт назначения, сеньор.
На рассвете мы достигли побережья. Джунгли начались практически сразу — узкая полоска пляжа и сразу густой тропический лес. Хосе Мигель постоянно корректировал курс, облетая населённые пункты стороной. Маршрут этот он выучил наизусть и мог пролететь его с закрытыми глазами. Время от времени он поглядывал то на показания приборов и на единственный рабочий двигатель.
— У нас проблемы? — поинтересовался я обеспокоенно.
— И да, и нет, сеньор.
— Объясни.
— Я очень надеюсь, что повреждение двигателя незначительное и я смогу отремонтировать его на месте. Потому что…. — Хосе Мигель замялся.
— Говори как есть, — настоял я.
— Sí, Señor, — кивнул пилот. Если мы не сумеем починить двигатель, то не сможем лететь дальше. Колумбию разделяют горы, Анды. На одном двигателе мы не сможем набрать нужную высоту.
— Я понял тебя. Значит, будем действовать по ситуации. Сейчас главное подлатать нашего ворчливого спутника.
Весь день мы летели над тёмно-зелёным полотном южного леса, а на закате добрались до низменности. Это и впрямь было место бесконечных озёр, берега которых утопали в густой растительности. Закатное солнце окрасило их не тронутую ветром поверхность багряно-оранжевые цвета. Тысячи птиц взлетали при нашем появлении, наполняя воздух возмущёнными криками.
Ночь опускалась на сьенаго, а они всё не заканчивались. Мне и вовсе начало казаться, что этому водному краю нет ни конца, ни края. Хосе Мигель стал всё чаще поглядывать на карту.
— Мы почти на месте, но я не вижу ни единого огонька, — сказал он озадаченно, а потом добавил. — Никогда прежде такого не было…
— Может они сменили координаты? — предположил я.
— Нет, сеньор, не должны были, — уверенно ответил пилот. — Меня бы предупредили.
Мы вглядывались в темноту, но так и не увидели перевалочного пункта контрабандистов.
— Где-то здесь… — Хосе Мигель направил самолёт на разворот. — Пройдёмся ещё раз…
— Кажется я что-то вижу! — воскликнул я. — Вон там, на три часа. Какие-то постройки!
Действительно, это был рукотворный островок. Прямые углы нехитрых хижин и пристроек выделялись на фоне природных плавных линий. Вот только ни единого признака жизни в тех постройках не было — ни света, ни звука, ни движения.
Я достал револьвер из-за ремня и откинул барабан.
— Дамьян, дайка мне коробку с патронами. У меня хреновое предчувствие.



Глава 15

Хосе Мигель, не смотря на свой довольно молодой возраст, мастерски управлялся с самолётом — даже на одном двигателе посадка, а точнее приводнение, получилась мягкой. Летающую машину лишь слегка тряхнуло, когда поплавки коснулись гладкой поверхности болота. Пара минут ушла на то, чтобы сбросить скорость и приблизится к длинной пристани.
— Как-то тут пустовато, — сказал я, выпрыгивая из самолётного люка на деревянную пристань.
Тяжёлый револьвер в руке придавал уверенности на каком-то инстинктивном уровне, хотя холодный разум настойчиво твердил — если там, в этих жалких лачугах, притаился хорошо вооруженный отряд, то один несчастный револьвер погоды не сделает. Но выхода у нас не было — нужно отремонтировать нашу птичку, иначе путешествие прервётся, так толком и не начавшись.
Позади громко скрипнули доски — это Дамьян перебрался на пристань вслед за мной. Впрочем, скрываться смыла не было никакого, ведь появление самолёта трудно не заметить.
— Хосе, выясни что с двигателем, — сказал я не оборачиваясь. — А мы с Дамьяном осмотримся…
Пилот молча кивнул и полез за ящиком с инструментами. Первым делом он нацепил на голову налобный фонарь, а затем вооружился инструментом для осмотра двигателя.
— Я буду приглядывать, — Шеф перебрался поближе к люку, кряхтя. — Если что, то свистну.
— Добро, — кивнул я и двинулся к постройкам.
Дамьян шёл следом за мной, вооружённый деревянным багром с металлическим крюком, который он подобрал на причале. Вскоре мы добрались до первой постройки — довольно большой лачуги, сделанной из чего попало — досок, листов фанеры, тентов. Впрочем, основную функцию — защиту от дождя и ветра она выполняла, а большего в тропическом климате и не требовалось.
— Тут пахнет смертью, — сказал Дамьян, едва мы перешагнули через порог.
Действительно, в помещении, которое, судя по самодельным стеллажам и полкам, было складом, пахло разложением.
— Я бы даже сказал, что воняет, — луч фонаря пошарил по пустым полкам, затем спустился ниже. — А вот и её источник.
Мы подошли ближе. Множество жирных мух облепили куски чей-то плоти.
— Тут кому-то вышибли мозги, — заключил Дамьян после беглого осмотра. — А после тело уволокли вон туда.
Он указал на вторую дверь, ведущую дальше, к лагерю. Отчетливый след из запекшейся крови на дощатом полу не оставлял сомнений о дальнейшей судьбе убитого.
— Тело скинули в воду, — сказал серб, когда мы оказались на мостике, соединяющем склад с остальными постройками.
Я перегнулся через край и посветил фонариком вниз, на воду и оторопел от увиденного.
— Охренеть! Как же их тут много! — невольно вырвалось у меня.
Полтора метра отделяло нас от поверхности воды, кишевшей крокодилами! Судя по всему, у них тут было настоящее пиршество.
— Посветите вон туда, ваша светлость, — Дамьян указал в направлении следующей постройки. — Немного ниже…
Я выполнил его просьбу и направил луч фонаря в нужном направлении. Под зданием на деревянных сваях крокодилов оказалось еще больше.
— Всех, кто здесь был, убили, а тела скормили крокодилам, — сказал я. — Не думаю, что мы найдём здесь хоть кого-то живого.
— Твоја истина, — согласился серб. — Давайте осмотрим тут всё побыстрей. Мне не по себе от этого места.
Он был прав — место и впрямь было жутковатым. Словно мы ходили по чужим свежи могилам. Но тем не менее осмотр ставки контрабандистов должен быть завершён и мы двинулись дальше. И везде мы наблюдали одну и туже картину — следы крови и кишащих кровожадных тварей в воде.
Само устройство лагеря говорила о том, что всё в этом месте временное. Нехитрый походный быт — гамаки с москитными сетками, простые предметы обихода, с которыми не жалко расстаться, ящики с недорогим пойлом — виски, пивом, водкой, бутилированная вода.
Единственной постройкой, где мы не нашли следов крови, оказался домик на самом отшибе, к которому вели толстые связки электрических проводов.
— Это генераторная, — сказал я, когда луч фонаря выхватил из темноты пару электрических генераторов, причём довольно массивных.
— Тако тачно, — кивнул Дамьян, осторожно обходя помещение по периметру. Оказавшись у цистерн с горючим, стоявших в углу, он открутил крышку у одной из них и принюхался. — Авиационный керосин. Практично…
— Может запустим? — кивнул я на один из генераторов.
— Може, — Дамьян щёлкнул тумблерами сначала на одном генераторе, затем на втором. Помещение наполнилось характерным тарахтением двигателей на жидком горючем и секунду спустя загорелся свет.
Я выключил фонарь и посмотрел назад, на остальные строения ставки контрабандистов — все они были освещены электричеством. Теперь это место казалось не таким жутким, как в кромешной темноте.
— Вернёмся к самолёту, — предложил я. — Узнаем, как дела с двигателем.
Серб кивнул и мы зашагали обратно. Я бросил взгляд на генераторную, подарившую частичку жизни этому мертвому месту.
— Что-то тут не то… — протянул я, замерев на месте.
— Шта није то?— удивился Дамьян.
— Крокодилы…
— Не понял, ваша светлость… Тут везде эти твари!
— Вот именно, дружище! Везде, где кого-то убили и сбросили в воду. А ты видел следы в генераторной?
— Никак нет, ваша светлость… — Дамьян посмотрел вниз, на кишащую крокодилами воду под генераторной и бросился обратно.
— Ищем люк в полу! — крикнул я находу.
Мы ворвались в генераторную, освещённую парой светодиодных ламп. Света они давали немного, оставляя тени по углам. Проход под пол должен был быть где-то там. И действительно, мы обнаружили небольшой люк рядом с топливными канистрами — едва заметный, из трёх досок. В качестве ручек служили пара отверстий в виде выпавших из рассохшейся древесины сучков.
Я приготовил фонарь и револьвер, затем кивнул Дамьяну. Тот пристроил пальцы в отверстия и рывком поднял крышку.
Луч света, которым планировалось ослепить того, кто спрятался внизу, выхватил из темноты человека. Он сидел на одной из перекладин между сваями, обняв одну из них руками. Но удерживала его на месте вовсе не это — пальцы рук едва держались друг за друга, а удерживала его веревка, которой человек привязал себя к свае.
— Он без сознания, — сказал Дамьян.
— И к тому же ранен, — я указал рукой на ногу, перевязанную оторванным рукавом. — Рана кровоточит. Именно это и приманило сюда крокодилов.
— Похоже на то, — согласился Дамьян. — Будем его вытаскивать?
— Конечно, будем! — воскликнул я. — Это единственный свидетель произошедшей здесь резни. Ну и не бросать же его здесь. Бедолага совсем без сил и вряд ли сможет выбраться сам.
— Если вообще в сознание придёт, — ухмыльнулся Дамьян. — Как будем действовать?
Я оглядел люк, затем прикинул ширину плеч серба и вздохнул — снова придётся лезть мне самому!
— Видишь на нём кожаный ремень? — кивнул я. Дамьян кивнул. — Он выглядит достаточно надёжно. Я спущусь, отвяжу его, а потом ты подцепишь его своим багром и вытянешь наверх. Я буду помогать снизу.
— Это почти похоже на план, ваша светлость, — сверкнул белоснежной улыбкой серб.
Я передал ему фонарь и револьвер и полез вниз. Под полом оказалось некоторое подобие лестницы — несколько перекладин, ведущих к воде. В которой было полным-полно хищных тварей, привлечённых запахом свежей крови и ожидающих добычу. Свет фонаря высвечивал их блестящие головы с жёлтыми глазами. Строило мне сорваться и шансов выбраться у меня не будет совершенно!
Аккуратно спустившись, я зафиксировался ногами, как можно надёжней и принялся развязывать узел веревки — он оказался простым, но затянулся из-за того, что тело несчастного провисло.
— Подай мне нож, — протянул я руку в люк. Дамьян вложил мне рукоять раскрытого перочинного ножа.
Перерезав верёвку, я подхватил раненого незнакомца, навалив его на себя. Удерживать тело человека, находящегося в бессознательном состоянии то ещё удовольствие — расслабленные мышцы делают его тряпичной куклой. Большой тяжёлой тряпичной куклой!
— Давай багор!
— Один момент, ваша светлость!
Дамьян просунул в люк багор и опустил крюк на уровень пояса несчасного. Я освободил одну руку и подцепил крюк за широкий кожаный ремень с массивной пряжкой.
— Тяни!
Дамьян начал тянуть, я старался поддерживать тело незнакомца вертикально, чтобы тот пролез через люк. У нас почти получилось, когда он вдруг очнулся — увидев над собой здоровяка-серба он заорал, начал брыкаться.
— Успокойся, придурок! — заорал я. — Мы пытаемся тебя спасти!
Но раненый либо не понимал русский язык, либо до конца не понимал, что происходит. Либо и то, и другое одновременно. Он упирался, брыкался и в конце концов сорвался с крюка.
— Сука! — рявкнул я, когда он рухнул прямо на меня.
Мы заскользили вниз, к воде, полной тварей с острыми как бритва зубами. В последний момент я смог замедлиться, а спасаемый мною уцепился за перекладину, к которой был привязан ещё какую-то минуту назад. Рядом с моей ступнёй щёлкнули крокодильи зубы, и я принялся забираться повыше.
— Твою мать! Лезь вверх! — я подталкивал раненого вверх, но тот вдруг принялся колотить по мне локтями.
В какой-то момент он сорвался и полетел вниз. Мне удалось схватить его за ремень и взвыл, когда рвануло руку. Я начал тянуть его вверх, Дамьян снова спустил багор и с горе пополам мы смогли зацепить его.
— Тяни! Тяни!
В этот самый момент один из крокодилов выпрыгнул вверх и впился зубами в ногу раненого. Тот снова истошно завопил от страха и боли. И неудивительно — с одной стороны его тянул вверх Дамьян, а с другой на его ноге повис крокодил, пусть и не самый большой.
Увернувшись от рук спасаемого, я смог пригнуться и с размаху вонзил нож в крокодилью голову. Лезвие пробило толстую кожу и череп рептилии, войдя прямиком её головной мозг. Челюсти разжались и тварь рухнула в воду, чем сразу же воспользовались её сородичи — мгновение и они накинулись на мёртвого крокодила, вода под нами забурлила, окрасившись в красный цвет.
— Этот придурок снова отрубился, — пророкотал сверху голос Дамьяна.
— Так давай его вытаскивать поскорее!
Минута усилий и мы втащили несчастного в помещение генераторной. Я влез следом, весь мокрый от пота, катившегося с меня градом. Некоторое время я просто лежал на полу, восстанавливая дыхание. Это заняло больше времени, чем обычно — вместе с темнотой на болота опустилась липкая духота, к которой я не был привычен. Дамьян тем временем перетягивал у спасённого свежую рану от зубов крокодила.
Наконец я сел, смахнул пот с лица и сказал Дамьяну:
— Потащили его к самолёту пока он не пришёл в себя.
Мы подхватили его под плечи и направились обратно, к пристани, где нас ожидали Шеф и Хосе Мигель.
Завидев нас, пилот спрыгнул с крыла самолёта и заспешил навстречу.
— Сеньоры! — воскликнул он. — Что случилось? Кто это такой?
Дамьян посветил в лицо спасённому нами человеку и сказал:
— Мы думали, может ты его знаешь?
— Он из местных, возможно единственный выживший, — уточнил я.
Хосе Мигель некоторое время всматривался в смуглое лицо, а потом сказал задумчивым голосом:
— Кажется, я видел его несколько раз… Но близко с ним не знаком.
— И кто он?
— Местный техник, сеньор. Отвечал за генераторы и связь, — ответил Хосе Мигель. — Не самый разговорчивый тип. Сам себе на уме.
— Не самый разговорчивый? — хохотнул Дамьян. — Когда мы его вытаскивали, он орал благим матом! Что-то на испанском вроде. Точнее на странном испанском.
— Es portuñol, señores! Смесь испанского и португальского.
Тем временем мы дотащили раненного в ногу техника до самолёта. Хосе Мигель бросился в салон за аптечкой. Из люка появилось сердитое лицо Шефа.
— Это ещё кто? — спросил он.
— Всех местных вырезали и избавились от тел. Этот, — я кивнул на раненого, — единственный выживший. И сдаётся мне, что он может рассказать много интересного. Поэтому, когда он очнётся, не пугай его своей хмурой рожей.
— Вашество изволит шутить? Я же добрейшей души человек! — Шев изобразил на лице улыбку, которую, видимо, считал дружелюбной. Получилось довольно жутковато.
— Вот про это я и говорю.
Хосе Мигель вернулся с аптечкой. Дамьян вырвал её у него из рук со словами «Тут нужен профессионал!» и принялся обрабатывать след от укуса рептилии.
— Что с двигателем? — поинтересовался я у пилота.
— Сам движок цел, сеньор…
— Но?
— Но полностью уничтожен блок управления. Вся электроника, регулировка подачи топлива, датчики… Всё было собрано в одном узле и этот узел полностью уничтожен, сеньор…
— Мы сможем продолжить путь на одном двигателе? — поинтересовался я с надеждой в голосе, но она тотчас испарилась.
— Нет, сеньор, — покачал головой пилот. — Одно дело поддерживать скорость в воздухе и совсем другое набрать взлётную… Моя птичка на такое не способна. Увы…
— Чёрт возьми… — я устало прислонился к борту. — Что же делать? Может тут есть такой блок электроники? Мы ведь и не искали ничего подобного…
— Сомневаюсь сеньор. Это ведь перевалочный пункт, а не склад запасных частей для авиатехники.
— Ну, попытка не пытка. Пойдём, прогуляемся, пока Дамьян возиться с раной.
Мы снова пошли осматривать лагерь. Теперь, при свете электроламп это было сделать куда проще. Мы нашли холодильники с говядиной, которое когда-то было заморожено, а теперь плавало в растаявшем льде; нашли ящик с безымянными таблетками, которые были расфасованы по сто штук; нашли несколько пачек патронов от помпового ружья, но ни самого ружья, как и оружия вообще; ни спутникового передатчика на перевалочном пункте не было. Словно всё ценное забрали, оставив лишь ненужное и громоздкие генераторы.
И, разумеется, ничего похожего на блок электроники для самолёта тут не было и в помине.
— Он пришёл в себя, ваша светлость! — раздался громкий голос Дамьяна. — Возвращайтесь!
Мы с Хосе Мигелем заторопились обратно и когда оказались рядом с самолётом, то увидели, что техник контрабандистов пришёл в себя. Он приподнялся на одном локте и со страхом пялился то на сурового Дамьяна, сложившего мощные руки на груди, то на улыбающегося во все зубы Шефа, выглядывающего из самолёта.
— Я же говорил, что ты его напугаешь, — вздохнул я и бросил осуждающий взгляд на Шефа, а затем подтолкнул Хосе Мигеля вперёд, к технику. — Успокой его и скажи, что мы не враги ему.
— Да, сеньор!
Пилот присел рядом с техником и бегло заговорил с ним на портуньоле. Тот сначала смотрел с подозрением, а потом его прорвало и он затараторил, словно пулемёт.
— Его зовут Маркус, — кусками переводил Шеф. — Он говорит что-то про авиакатастрофу, про то, что с разбившегося самолёта достали какие-то контейнеры… Так, тут я не понимаю ни черта… Ага, теперь снова более-менее понятно… Прилетели покупатели, а затем появилась… хм… сама смерть… Убила тут всех кроме этого бедолаги.
Я переглянулся с Дамьяном, но тот лишь пожал плечами.
— Ничего не понятно, но очень интересно… — поворчал я. Из отрывочного перевода Шефа было мало что понятно, поэтому нам оставалось только дождаться, когда Хосе Мигель закончит разговор и узнать, что же именно тут произошло. Наконец, техник замолчал, и наш пилот поднялся на ноги. Он задумчиво почесал затылок, словно переваривая услышанное, а затем произнёс:
— Тут произошла какая-то чертовщина, сеньоры!
— Это мы уже поняли из корявого перевода Шефа, — ухмыльнулся я. — Давай уже, не томи! Выкладывай, что именно ты узнал?
Хосе Мигель набрал в лёгкие побольше душного колумбийского воздуха и начал излагать то, что ему рассказал техник.
— Его зовут Маркус Вальего, он отвечает за технику в этом лагере. Примерно неделю назад в Андах потерпел крушение неизвестный борт, летевший без транспондеров. В последнее время в районе гор таких самолётов стало летать немало. Неизвестный борт разбился, но этот момент засёк один из бортов, перевозивших контрабанду… Вскоре по этим координатам вылетел вертолёт, на котором сюда доставили четыре странных контейнера. Их не удалось вскрыть — твёрдый, лёгкий металл, с которым обычной сваркой не справиться. Тогда мы выставили лот на теневом аукционе. Покупатель нашёлся быстро…



Глава 16

Маркус Вальего дождался, когда Хосе Мигель закончит переводить, в затем вновь продолжил. В этот раз Шеф даже не пытался переводить, и только хмурился, слушая речь портуньоле.
— Они должны были рассчитаться золотом. Слитками золота… — Хосе Мигель продолжил перевод. — Но вместо покупателей приплыла лодка. Быстрый катер, он словно парил над водой. Он пронесся мимо, но из него выпрыгнула самка смерть…
— Смерть? — переспросил я.
Да, сеньор, — кивнул Хосе Мигель. — Он говорит именно это. Она металась между зданий, сея смерть без всякого оружия. Пули и ножи не причиняли ей никакого вреда.
При этих словах в моей голове вспыхнули яркие воспоминания — спасение с базы в горах Алтая.
— Как эта смерть выглядела? — спросил я взволнованно. Хосе Мигель перевел вопрос контрабандисту.
— Как облако черного дыма, — последовал ответ. — Бесформенное и очень быстрое…
— Что? — услышанное поразило меня. От одной мысли, что в этот мир, который стал мне дорог, проникло существо из «дыма», мне стало не по себе. — Спроси еще раз и переведи мне слово в слово!
Хосе Мигель, удивленный моей внезапной резкостью, спросил у контрабандиста еще раз. Но ответ оказался точно таким же.
— Черный дым. Быстрый и бесформенный.
Повисло молчание, тяжелое и душное, как ночной тропический воздух. Наконец его прервал голос Демьяна.
— Ваша светлость… Вы же не думаете, что это то же самое существо из пролома в Вене?
Я поднял на него тяжелый задумчивый взгляд. В моей голове гудел рой мыслей, но ни одна из них не была обнадеживающе.
— Молюсь, чтобы это было не так, дружище. Никто из нас не готов к такой встрече. Не были готовы тогда, а сейчас тем более.
— Вашество, может это никакой не дым, может это развивающиеся одежды или еще чего? — сказал Шеф. — У страха глаза велики, сами же знаете. Бедолага увидел непонятно что, испугался… Остальное сделало воображение.
Я кивнул Хосе Мигелю, чтобы тот продолжил расспрос техника контрабандистов.
— Он спрятался под полом, поранился о торчащий гвоздь. Потом прибыл еще один катер с людьми в военной форме. Они забрали все ценное — те самые контейнеры, технику, оружие, связь. Потом затопили наш гидроплан и уплыли. Маркус Вальего очень рад, что этот перевалочный пункт не сожгли.
— Дым было бы видно за многие мили, — сказал Шеф. — Видимо, нападавшие не хотели привлекать внимание.
Меня же больше заинтересовал другой эпизод из рассказа контрабандиста.
— Они затопили самолёт? Где именно?
Хосе Мигель перевел, но вместо ответа Маркус Вальего жестом показал вниз.
— Мне кажется, или он говорит, — начал было Дамьян, но я опередил его.
— Тебе не кажется. Затонувший самолет прямо под нашей птичкой! Эй, Хосе, уточни у нашего раненого друга модель их гидроплана!
Оказалось, что птичка Хосе Мигеля была самым распространенным самолетом в Южной Америке! Модификации с поплавками, амфибии, обычное колесное шасси, но главное — неприхотливые к топливу двигатели.
Затонувший у пристани самолет был чуть более свежей модификации, но Хосе Мигель заверил, что узлы электроники у них «почти одинаковые». Это самое «почти» немного смущало, но на данный момент лучшего варианта у нас просто не было. Дело оставалось за малым — снять нужный узел с затонувшего самолёта. Для этого необходимо было нырнуть в болото, кишащее кровожадными рептилиями. Всего-то дел!
— И как же ты собираешься провернуть этот фокус, вашество? — поинтересовался Шеф. — Патронов на всех зубастых тварей нам не хватит.
— Я подкину им мясца, — я улыбнулся как можно более кровожадно.
— Ты же не собираешься скормить им… — Шеф многозначительно посмотрел на контрабандиста.
Я расхохотался.
— Не настолько я кровожаден, не настолько! Но чем порадовать наших хладнокровных друзей, найду! Дамьян, за мной!
Мы направились обратно, к постройкам, благо, что теперь, с электрическим освещением, они не выглядели столь жутко в темной южной ночи.
— Кажется, я понял замысел, ваша светлость! — ухмыльнулся Серб. — Мой двоюродный дядюшка по материнской линии был заправским мясником. С одного удара колол трехлетних быков, а как туши разделывал — просто глаз не оторвать!
— Тогда бы он тебя проклял за то, что мы будем сейчас делать.
— В каком смысле?
— В прямом. Наберись терпения, сейчас ты все сам увидишь… И сделаешь!
Мы проследовали к домику, который выполнял роль столовой или пищеблока. Ну и бара, судя по стойке у одной из стен.
В небольшой пристройке была обустроена небольших размеров кухня, в которой и хранилось искомое нами лакомство для крокодилов.
Я сдвинул крышку морозильного ларя, в которой обнаружил пакеты с говяжьей вырезкой. Они по-прежнему плавали в воде, но теперь, после подачи электричества, там стали образовываться кристаллы льда. Один рывок и электрический провод был выдернут из сети.
Я подхватил один из пакетов, резанул ножом упаковку и вывалил добрый кусок вырезки на разделочный стол. Лезвие ножа вогнал рядом, в деревянную столешницу.
— Самое время продемонстрировать навыки по разделке, — я жестом пригласил серба за работу. Тот хмыкнул, взялся за рукоять ножа и начал резать. — Сильно не мельчи, мы собираемся прикармливать крокодилов, а не комнатных рыбок!
Вдвоём с Дамьяном мы принялись за дело — я вскрывал пакеты с мясом, а он кромсал его на несколько крупных кусков.
Спустя полчаса остался только один пакет с говядиной. Я вскрыл его и хотел было отдать сербу, но в последний момент передумал — мой взгляд упал на простенький гриль с газовым баллоном, стоявший в углу.
— Этот кусок мы оставим себе, — сказал я. — Замаринуем и зажарим.
— Я думал, мы будем отвлекать этой кучей мяса крокодилов, — Дамьян озадаченно почесал затылок.
— Всё так. Но его нужно довести до кондиции, — улыбнулся я.
— Не понял, ваша светлость…
— Эх, Николая Дроздова на вас нет.
— Кого?
— Да так… — отмахнулся я. — В общем дело обстоит так. Эти кровожадные зубастые твари предпочитают мясо, которое чуть размякло в воде. Они утаскивают добычу на дно и там прячут. А когда оно дойдёт до кондиции, то съедают. Переваривается оно у них лучше. Поэтому давай закинем эту гору говядины обратно в отключенный холодильник с растаявшим льдом. Порадуем наших зубастых соседей, но только через несколько часов, когда рассветёт. Да нам и нам и самим не помешает немного отдохнуть и перекусить.
Пока Дамьян перетаскивал куски нарезанной говядины в открытый морозильный ларь, я поискал по полкам кухни специи. Как оказалось, ныне мёртвые хозяева перевалочного пункта, особыми гурманами небыли. Мне удалось найти только соль, черный перец и какой-то соус с острым чилийским перцем. Пахло из бутылочки адски, на вкус было ещё хуже — даже после пары капель на языке полыхало так, что впору было дышать огнём. Ну да ничего, зато обеззараживание…
— На безрыбье и рак рыба, — приговаривал я, втирая всё это дело в кусок говядины.
Дамьяну посчастливилось отыскать ящик пива в стеклянных бутылках. Всё это дело мы благополучно оттащили поближе к нашему самолёту. Завидев пиво, Шеф радостно потёр ладони и выдал:
— Ну хоть какое-то светлое пятно в этой поездке! Надеюсь, хоть фильтрованное?
— Понятия не имею, — я кинул ему бутылку, и он с ловкостью поймал её, лишь чуть поморщился от ранения. — Выбирать всё равно не приходиться.
Дамьян разжег гриль и мастерски разрезал замаринованное мясо на порции. Через несколько минут оно уже жарилось на решетке. Над колумбийскими болотами поплыл аромат барбекю.
Признаться, я бы, конечно, предпочёл мангал и запах шашлычка из свиной шеи и лучка, а не размороженный кусок говядины, обмазанный неизвестно чем… Но пустой желудок и пара глотков пива сделали своё дело — от густого, пряного аромата рот сам наполнялся слюной.
Маркус Вальего нет-нет, да и поглядывал на гриль голодным взглядом.
— Этому тоже порцию? — спросил Дамьян, проверяя готовность говядины.
— Конечно, — кивнул я. — Оголодал поде… Бледный, только глазища светятся. И то от голода.
Наконец нехитрый ужин был готов. Дамьян решил не заморачиваться — снял решётку вместе с мясом и поставил на пристань. Горячее мясо дымилось, сочилось соком.
— Летите, не стидите се! — сказал серб на своём родном языке, и первым подцепил кусок мяса ножом.
Все хотели последовать его примеру, но Шеф вдруг выдал:
— Негоже такой знатный ужин без тоста начинать, вашество!
— Твоя правда! — согласился я и поднял бутылку с пивом. — Минуту внимания!
Хосе Мигель клацнул зубами, так и не вонзив из в сочный кусок говядины, Дамьян бросил на меня полный страдания взгляд, а раненый контрабандист едва удерживал горячий кусок кончиками пальцев. И только Шеф с довольным, и слегка ехидным видом, посматривал на остальных.
— Небольшой тост, — начал я. — Все мы оказались здесь по стечению странных обстоятельств. Порой очень опасных обстоятельств. Точнее исключительно опасных обстоятельств. Но тем не менее мы все живы. Так давайте выпьем за то, чтобы все преграды на нашем пути и впредь не бывали непреодолимыми!
— Одличан тост, ваше господство! — воскликнул Дамьян, под стук сходящихся бутылок.
Все сделали по глотку и принялись за мясо. Оно оказалось чертовски сочным и вкусным. А еще очень острым! Причем поначалу острота не ощущалась из-за того, что куски говядины были с пылу с жару, но потом жгучий Чили проявил себя во всей красе.
Дамьян вдруг покраснел и выпучил глаза, Шеф присосался к пивной бутылке, выдул ее за два глотка и потянулся за следующей. У меня же перехватило дыхание от пожара, заполыхавшего в горле. Я с усилием проглотил кусок и последовал примеру Шефа. Только Хосе Мигель и Маркус Вальего наблюдали за нами с любопытством и незаметно посмеиваясь.
— Да, да, белые гринго и соус чили, — наконец смог я проговорить. — Очень забавно.
— Простите, сеньор, — Хосе Мигель едва сдерживал улыбку.
— Срать будет страшно, — просипел Шеф.
Трапеза происходила по принципу «мыши плакали, давились, но продолжали жрать кактус». Наконец жгучая трапеза завершилась, и я устроился чуть поодаль от остальных, чтобы перевести дух.
Но побыть в одиночестве мне не удалось, потому что вскоре рядом со мной устроился Шеф, притащивший с собой несколько бутылок пива.
Мы раздавили по одной в тишине, прежде чем он начал разговор.
— Тут происходит какая-то чертовщина, — сказал Шеф и приложился к бутылке. Сделав глоток, он поморщился и отрыгнул. — Все же это моча, а не пиво. Южноамериканская пивосодержащая моча. Из чего они его варят? Из бананов или кактусов?
Я пропустил мимо ушей замечания о пиве, хотя с мнением Шефа был полностью согласен — гадость еще та.
— Меня больше волнует судьба Софии, чем кучка мертвых контрабандистов. Пусть и погибших при странных обстоятельствах.
— Ну это не удивительно, вашество, — ухмыльнулся Шеф. — Зазноба твоя штучка горячая! Интересно, в кого она такая?
Я не стал снова повторять, что между мной и Софией ничего нет — то ли надоело твердить одно и тоже, как попугай, то ли захотелось признать, что симпатия между нами есть и скрывать это уже бессмысленно. Но последние слова Шефа меня заинтересовали.
— В каком это смысле — в кого? Наверное, в кого-то из родителей.
Шеф сделал еще один глоток и многозначительно посмотрел на меня.
— Ты знаешь то, что не знаю я? — мне стало любопытно.
— Не то, чтобы знаю, вашество… Скорее предполагаю.
— Предполагаешь?
— Это предположение, подтверждённое чуйкой. А она меня редко подводит. Сам же знаешь, вашество.
— Тогда говори прямо.
— Вы видели фотографию отца Софии, профессора Марьясова?
— Да, конечно, — кивнул я. Ради информации об экспедиции профессора Марьясова я проник в электронный отдел Специального отдела. Так что уж что что, а фото отца Софии я запомнил хорошо. — А что?
— Сходства нет никакого, вашество. — ответил Шеф. — Типичный европеоид со светлыми волосами.
— Может она в мать или еще в кого-то из родственников? — я начинал догадываться, в какую сторону клонит Шеф.
— У матери славянские черты лица и светло-русые волосы. Старшая дочь Екатерина Марьясов, сестра твоей зазнобы, вылитая мать, только нос отцовский.
— Послушай… — начал было я, но Шеф бесцеремонно прервал меня
— Я просмотрел семейные фотографии семейства Марьясовых, включая дальних родственников. Доминантного азиатского гена, который мог бы придать Софии такую внешность, не было ни у кого из кровных родственников.
— Значит София приемная дочь? — высказал я самое очевидное предположение.
Но вместо ответа Шеф громко расхохотался. Причины этого веселья были мне совершенно непонятны. Пришлось дожидаться, когда он закончит.
— Ох, вашество, насмешили!
— Рад, что развеселил, — мне начинало надоедать это разговор намеками. — Так в чём дело?
— Вам ли не знать, что дворяне могут усыновлять или удочерять только осиротевших детей других дворянских родов. При условии, что у тех нет живых родственников. Вообще никаких.
— А с тем, как дворянские Дома носятся со своей родословной… — мне оставалось только озвучить вывод, который напрашивался сам собой.
— Условие практически невыполнимое, вашество, — кивнул Шеф и снова отхлебнул пива, поморщившись. — Разрешить взять ребенка в дворянскую семью со стороны можно только с благословения самого Императора. И никак иначе.
Шеф многозначительно замолчал, явно довольный своим расследованием. Но по его взгляду я понял, что это не все и самое интересное этот проныра оставил на десерт.
— Выкладывай уже! — с нетерпением потребовал я.
— Как прикажете вашество, — Шеф одним глотком прикончил свое пиво и швырнул пустую бутылку в темноту. Раздался громкий плюх. — В общем навел я еще справки. Не совсем законные… Через хороших знакомых.
— И? — мне оставалось признать, что Шеф умел нагонять интригу.
— В базе спецотдела есть генетические профили всех ныне живущих дворян и критически важных для Империи лиц. Так вот — часть из них имеет гриф повышенной секретности. Император, его ближайшие родственники, дети. Тоже самое у глав основных дворянских Домов и их детей. И, почему-то, профиль Софии Марьясовой… Хотя она не принадлежит ни к Императорскому семейству, ни к старым дворянским Домам.
— Это действительно любопытно, — задумчиво сказал я. — Но с чего ты вообще заинтересовался Софией?
— Предпочитаю знать тех, с кем мне приходится работать, вашество. Старая привычка. К тому же с вашей зазнобой мы в контрах с самого знакомства. Вот я и решил поспрашивать, а там уже пошло-поехало…
Сведения, которыми поделился Шеф были и впрямь чертовски любопытными. Моего «отца», главу Дома Басмановых-Астафьевых, и Софию Марьясову, связывали далеко не простые отношения… Одна только просьба князя о том, чтобы София присматривала за мной, чего стоила! Она и тогда удивила меня, но углубляться в вопрос было недосуг, учитывая ситуацию, в которой я оказался.
Информация, изложенная Шефом, картину не проясняла, а скорее даже наоборот, запутывала! Судя по секретности профиля, София имела определенную ценность. И направить ее присматривать за мной в качестве телохранителя? Странно, очень странно.
— Неужели никто кроме тебя не догадался провести подобное расследование? — задумчиво проговорил я.
— Отнюдь, вашество, отнюдь. Несколько журналистов начинали копать в этом направлении. Один раз даже напечатали заметку в одной из газет Хабаровска. Но весь тираж был изъят прямиком из типографии. Было это лет двадцать назад.
— Дай угадаю. Специальный отдел?
Шеф утвердительно кивнул, достал пару бутылок пива. Одну протянул мне, а вторую открыл и сразу же приложился к горлышку.
— Ну и пойло…



Глава 17

— Погнали! — скомандовал я.
Дамьян громко свистнул, подавая сигнал Шефу, находящемуся на другой стороне базы контрабандистов.
Несколько минут ничего не происходило, но потом вдруг вода под нашим пирсом вдруг забурлила — рептилии, находящиеся под нами, вдруг устремились в сторону Шефа.
— Почувствовали добычу, — сказал я невеселой усмешкой, а потом посмотрел на Хосе Мигеля, стоявшего рядом. — Ты готов?
Пилот выглядел бледным, несмотря на смуглую от природы кожу. Но взгляд был решительный.
— Да, сеньор! Я готов, — пилот продемонстрировал специальный ключ для открытия технологических отсеков самолета.
— Я прикрою в случае чего, — Дамьян взвел курок револьвера.
— Лучше бы ты плавать научился, — вздохнул я. — С твоей комплекцией можно разделывать крокодилов на дамские сумочки голыми руками.
— Господь бог не дал мне таланта плавать, — пожал плечами серб. — Но зато не обделил меткостью и твердой рукой.
— Будем надеяться, что эти таланты сегодня тебе не пригодятся.
Стрельба через толщу воды не особо эффективна. Пуля замедляется при переходе из воздушной среды в водную. Метр глубины и даже крупный калибр вряд ли сможет пробить толстую шкуру взрослого крокодила. И именно поэтому я вооружился здоровенным кухонным ножом, который был зажат в одной руке. Во второй находился водонепроницаемый фонарь.
С дальнего края послышался громкий всплеск — это Шеф столкнул в воду морозильный ларь, в котором было полно растаявшего льда и мясной сукровицы.
— Пора!
Мы с Хосе Мигелем спустились в воду, стараясь не издавать лишнего шума. Вода оказалась теплой и, ожидаемо, мутной.
Я набрал полные легкие воздуха и нырнул первым, устремляясь вглубь. Луч фонаря был недалеко, рассеиваясь в мутной, зеленоватой воде.
Подводный мир жил своей жизнью — стайки мелких рыбешек синхронно шныряли вокруг, стараясь избегать рыб покрупнее. Со дна тянулись к свету листья водорослей, вокруг которых сновали какие-то рачки, похожие на мелких креветок, но самое главное — я смог рассмотреть силуэт затопленного самолета, очертания которого выглядели инородным телом в этом подводном царстве. До него было еще параметров.
— Он там, прямо под нами, — сказал я, когда вынырнул и немного отдышался.
— Хорошие новости, сеньор! — улыбнулся Хосе Мигель.
— Поторопимся. Следуй за мной.
Я снова вдохнул побольше и нырнул. Пилот последовал за мной.
Вдвоем мы доплыли до самолета. Хосе Мигель жестом указал на крыло с двигателем и сразу же направился туда. Мне оставалось только направиться вслед за ним. Люк с блоком электроники и впрямь оказался на том же месте, что и у нашей птички. Хосе принялся открывать его ключом, но тот почему-то не поддавался.
Я подплыл ближе и воткнул клинок ножа в зазор и начал давить, хотя в воде это сделать непросто.
Наконец у Хосе Мигеля получилось и он провернул инструмент. Но люк так и не открылся. Я жестом показал ему наверх — нужно было всплыть и заново набрать воздуха. Лёгкие уже начинало жечь от недостатка кислорода. Он кивнул, и мы устремились к поверхности.
— Что не так? — спросил я, отдышавшись.
— Заклинило, сеньор, — ответил пилот. — Не могу провернуть до конца.
Я бросил хмурый взгляд на Дамьяна, стоявшего на пирсе с оружием наготове. Предполагалось, что блок электроники мы раздобудем быстро.
— Пока спокойно, ваша светлость, — ответил серб. — Но я бы поторопился.
— Тогда будем действовать грубо, — сказал я с решительностью в голосе. — Выломаем этот люк к чертям собачьим и достанем этот твой блок электроники. Понял, Хосе?
Пилот кивнул. Мы снова набрали полные лёгкие воздуха и нырнули. В этот раз я сходу вогнал лезвие в зазор и стал проворачивать, пытаясь отогнуть крышку. Наконец у меня это получилось.
Хосе Мигель засунул пальцы в проём и принялся тянуть на себя, предварительно уперевшись ногами в двигатель затонувшего самолёта. Я тоже приложил все силы, давя на клинок.
Вдруг вода вокруг пальцев Хосе Мигеля потемнела. Видимо, загнутая кромка люка разрезала кожу на его пальцах и в воду попала кровь.
«Твою мать!» — пронеслось у меня в голове.
Но Хосе Мигель продолжал тянуть крышку на себя, и та понемногу поддавалась. От напряжения из его носа вырывались пузыри воздуха, а вода вокруг окрасилась в красный цвет. Я с отчаяньем ударил по клинку и… крышка наконец-то поддалась!
Хосе Мигель потянулся к блоку электроники, который крепился к двигателю двумя зажимами. Он отстегнул первый и взялся было за второй, как вдруг в мутной воде промелькнула стремительная тень.
Доля секунды и в плечо пилота вонзились крокодильи зубы. Вода вокруг нас стала ещё темнее.
Я оттолкнулся от двигателя и вонзил клинок в рептилию, аккурат в горло, где кожа была не такой толстой. Тварь сразу же разжала челюсти и попыталась отплыть в сторону. Из рта и носа Хосе Мигеля вырывались пузыри драгоценного воздуха.
«Только не паникуй, дружище, только не паникуй!» — вертелось у меня в голове, но сказать я ничего не мог.
Мне оставалось не так много вариантов действий. Свежая кровь вскоре привлечёт ещё больше хищников и тогда нам несдобровать. Нужно завершить начатое и выбираться из воды!
Я отстегнул второй зажим и вытащил блок электроники, затем подхватил Хосе Мигеля под руки и начал всплывать. Несколько секунд и мы оказались на поверхности. До Пирса было метров десять, не больше.
— Ваша светлость! Что случилось⁈ — кричал Дамьян.
Сил, чтобы ему ответить, у меня не было — они все уходили на то, чтобы удерживать Хосе Мигеля, который истошно кричал. И неудивительно — рептилия не просто вонзила в него свои зубы, она вырвала изрядный кусок мяса из плеча пилота. Из порванных сосудов в воду толчками текла кровь.
— Немного проплывите! Вот так! Я подам вам багор! — кричал серб.
Мне удалось немного повернуть голову. Дамьян стоял на пирсе, наклонившись, и протягивал багор. Всего лишь параметров отделяла меня от заветного крюка. Я изо всех сил заработал ногами и свободной рукой.
Ещё немного, ещё чуть-чуть! Я протянул руку и ухватился за металл крюка!
— Вот так, хорошо! — подбадривал меня Дамьян. — Держитесь!
На мгновение я уверовал, что спасение совсем близко. Здоровяк Дамьян вытащит меня и Хосе Мигеля из воды, мы что-нибудь придумаем с раной на плече и направимся дальше…
Но не тут-то было.
Вдруг Хосе Мигель резко дёрнулся, а затем заорал ещё сильнее. Меня вместе с ним потянуло вниз, под мутную, окровавленную воду.
— Вытягивай нас! Вытягивай, твою мать! — теперь уже орал я.
— Тяну! Тяну!
Он и впрямь тянул, и тянул сильно. Мои пальцы буквально впились в багор. Но то, что тянуло Хосе Мигеля вниз, под воду, было ещё сильнее.
Краем глаза я увидел рябь на воде — рептилии, которые должны были отвлечься на кормёжку говяжьей вырезкой, устремились в нашу сторону.
Что-то вдруг задело меня по бедру. Рука, в которой был зажат блок электроники, и которой я удерживал Хосе Мигеля, ныла от нагрузки. Но отпустить раненого пилота я не мог.
— Где ствол? — раздалось вдруг с пирса. Это был голос Шефа.
— За поясом! — прокряхтел в ответ Дамьян.
Сильный всплеск неподалёку. Секунду спустя из воды показался здоровенный крокодил и тотчас ринулся в нашу сторону. Вскоре над водой показалась верхняя часть его пасти — розовая, утыканная острыми зубами. Пара ударов сердца, и они вонзятся в меня и Хосе Мигеля!
Выстрел. На розовом нёбе крокодила вдруг расцветает кровавый цветок. Крупный калибр вырывает кусок плоти и черепа.
Второй выстрел. Голова Хосе Мигеля разрывается на куски прямо перед моим лицом. Его тело обмякает, становится ватным, безвольным, не сопротивляющимся. Я пытаюсь удержать его, но выходит скверно.
— Брось его, вашество! Брось! — раздаётся сверху. — Он уже труп!
Мне не хочется этого делать, но разумом я понимаю, что удерживать его уже бессмысленно. И невероятно тяжело — хищники, вцепившиеся в пилота, так просто добычу не отпустят.
— Отпусти, вашество.
И я подчиняюсь. Сразу становится легче. Меня подтаскивают к пирсу, затем чьи-то сильные руки подхватывают меня подмышки и вытягивают из воды. Некоторое время я лежу, восстанавливаю дыхание.
Вскоре надо мной появляется Шеф. Он садится на корточки, разжимает пальцы, которыми я судорожно сжимаю блок электроники.
— Так было нужно, вашество. Эти твари сожрали бы вас обоих…
— Что?
— Так было нужно…
Я свободной рукой бью Шефу прямо в лицо, но тот уворачивается. Я вскакиваю на ноги, точнее пытаюсь это сделать, но тотчас меня схватывают, роняют обратно, на мокрые доски пирса, делают удушающий захват.
Голос Шефа звучит совсем рядом с моим ухом.
— Так было нужно вашество. Или вы оба, или только он. Выбор был очевиден, и я его сделал.
— Какого хрена? Кто тебе дал право? — прорычал я. — Шанс спасти нас обоих был…
Я скорее хотел верить собственным словам, чем по-настоящему так считал.
— Нет, не было шанса, вашество. И ты это знаешь! Подумай о Софии. Ты не имеешь права сдохнуть вот так.
Он прав. Этот сукин сын прав, и я это знаю.
— Шеф прав, — ещё одно подтверждение првоты, теперь уже голосом Дамьяна. — Ваша смерть будет означать конец этой вылазки. Мы здесь только из-за вас.
— Отпускаю? — спросил Шеф.
— Да. Отпускай, твою мать! — просипел я.
— Только без фокусов, ваша светлость.
Хватка на моей шее ослабла. Я приподнялся на локте, хватая воздух ртом, словно загнанный конь.
Шеф отошёл от меня на некоторое расстояние и плюхнулся на пирс, держась одной рукой за бок, в который получил ранение. Дамьян стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди. Только Маркус Вальего таращился на нас выпученными глазами.
— Знаешь, что, вашество? — Шеф посмотрел на меня изучающим взглядом. — Я знаю, что на моём месте ты сделал бы то же самое.
— Пристрелил молодого, ни в чём неповинного человека? — невесело усмехнулся я.
— Сделал бы правильный выбор. Тяжелый, но правильный.
В душном, тропическом воздухе повисло долгое молчание.
— Дамьян, ты сможешь установить это в нашу… В птичку Хосе Мигеля? — наконец сказал я, и кивнул на блок электроники, лежащий рядом.
— Конечно, ваша светлость.
— Тогда сделай это поскорей, — сказал я. — Не желаю оставаться здесь ни единой лишней минуты.

Двигатели самолёта взревели, раскручивая лопасти винтов. Дамьян некоторое время возился с приборной панелью, привыкая к испаноязычным обозначениям тумблеров и кнопок, но вскоре приноровился. Затем проверил работу элеронов, подкрылков и хвостового оперения. Всё работало в штатном режиме, включая замененный блок электроники в одном из двигателей.
— Можем взлетать, — сказал Дамьян.
— Тогда погнали, — распорядился я.
— Принято.
Самолёт начал неспешно набирать ход, рассекая поплавками водную поверхность. Разогнав машину до нужной скорости, Дамьян потянул штурвал на себя. Несколько секунд тряски и наша птичка сменила водную стихию на воздушную.
Мы втроём — я, Шеф и Маркус Вальего, невольно присоединившийся к нам, расположились в небольшой салоне.
Шеф откинулся на сиденье и вскоре задремал. Спасённый нами контрабандист устроился на сиденье у иллюминатора и смотрел на разворачивающийся под нами пейзаж. И только мне не было спокойно на душе — я прокручивал произошедшие события раз за разом и приходил к выводу, что Шеф был прав. Ещё немного, и меня бы сожрали вместе с раненым Хосе Мигелем. Однако от осознания этого легче на душе всё равно не становилось. Я выжил, а он, молодой, улыбчивый парень, отправился на корм крокодилам. Но что случилось, то случилось.
Ещё несколько часов пейзаж под фюзеляжем самолёта оставался неизменным — всё те же бесконечные то ли болота, то ли озёра, с редкими вкраплениями густо заросших островков.
Вскоре начались изменения. Озёра мельчали, уступая место густой тропической растительности, пока не исчезли вовсе. С борта самолёта отчётливо наблюдался подъём местности. Стали мелькать небольшие речушки и ручьи, питавшие южноамериканские заболоченные низменности — «сьенеги». Затем началась холмистая местность — то были предгорья Анд, разделявших Колумбию на две неравные части. А к вечеру на горизонте стали видны первые горные вершины.
— Нам нужна заправка, ваша светлость, — сказал Дамьян. — Не хотелось бы лететь в горы на четверти бака.
— Принято, — ответил я, потягиваясь. — Эй Шеф! Шеф!
— Да слышу я, слышу… — проснулся Шеф и громко зевнул. — Чего?
— Нам нужно заправиться. И желательно там, где не будут задавать лишних вопросов. Спроси у нашего испаноязычного друга.
Шеф окликнул Маркуса Вальего и начал расспрашивать его на испанском. Тот вслушивался, кивал, но отвечал на смеси испанского и португальского. Наконец они о чём-то договорились.
— Он говорит, что есть небольшая деревушка прямо у предгорий. Эль Моско. Там есть посадочная полоса, можно заправиться, купить припасы и даже оружие.
— Оружие? — удивился я.
— Это не самый гостеприимный край — пожал плечами Шеф. — Стволы здесь можно много где достать. Честно говоря, я бы задержался там на ночь.
Я согласился с ним. Мне самому хотелось как следует напиться и поспать в нормальной постели хотя бы несколько часов.
— Думаешь, можно ему доверять? — спросил я, бросив изучающий взгляд на контрабандиста.
— Ну выбора у нас не особо много, вашество. Мы или летим в Эль Моско и сохраняем в тайне наше присутствие, или садимся на один государственных аэропортов. Тогда о вашем присутствии узнают чуть быстрее, чем моментально. Шутка ли — княжич одного из самых влиятельных домов Российской Империи нелегально попал на территорию Колумбии. Как минимум, это будет дипломатический скандал.
— А как максимум?
— А как максимум, активизируется вся преступная братия и спец службы. Может начаться настоящая охота. Ваша жизнь — ценная штука. За неё можно запросить много каких ништяков, вашество.
Честно говоря, о подобных перспективах я не задумывался. Моя задача была проста — найти Софию. А дальше уже по обстоятельствам. А картина, обрисованная Шефом, меня совершенно не прельщала.
— Где эта деревушка?
— Час лёта на юг, — ответил Шеф.
Я перебрался на место второго пилота. Дамьян вопросительно посмотрел на меня.
— Меняем курс на юг, — сказал я. — Деревушка под названием Эль Моско. Там заправимся, переночуем, а утром будем штурмовать Анды на нашей птичке.
Серб нашёл в навигационной системе координаты деревушки. Оказалось, что там ни о какой взлетно-посадочной полосе информации не было.
— Она там есть, — заверил Шеф. — По крайней мере этот малый уверен в этом на сто процентов.
Мы взяли курс на юг. Тем временем стемнело — южная ночь быстро вступала в свои права, накрывая предгорья Анд густой тенью. Вскоре мы оказались между чернотой джунглей и густо усыпанным звездами небом.
— Мы совсем рядом, — Дамьян сверился с навигатором. — Судя по всему, деревня находится вон за той скалой.
Он сделал плавный вираж и через несколько минут нам открылся вид на ночную деревню. Она и впрямь оказалась небольшой — несколько скудно освещённых улочек, редко раскиданные дома.
— А вот и аэродром, — сказал я, указывая на две линии светящиеся линии. — Нужно запросить посадку. Шеф, дело за тобой.
Шеф взял микрофон радиопередатчика, немного прокашлялся, прочищая горло, и сказал:
— Un avión privado llama al aeródromo el Mosco. Repito, ¡un avión privado llama al aeródromo de el Mosco!
Некоторое время в эфире было тихо, и Шеф хотел было повторить вызов, как вдруг нам ответили.
— Aeródromo el Mosco en contacto, — ответил сонный хриплый голос. — Necesitas un aterrizaje?
— Sí.
— Aterrizaje permitido.
— Gracias, el Mosco, — поблагодарил Шеф и отключил связь. — Нам дали добро на посадку.



Глава 18

Самолёт плавно коснулся взлётно-посадочной полосы аэродрома Эль Моско, но несмотря на мастерство Дамьяна, нас всё равно начало трясти. В свете посадочных фар стала ясна причина — асфальтовое покрытие полосы украшал узор из трещин. Часть из них была залита гудроном, но на остальные словно бы не обращали никакого внимания.
Судя по длине полосы, аэропорт этот не предназначался для приёма ни средней, ни уж тем более тяжелой авиации. Легкомоторная техника, навроде нашей — вот придел аэродрома в Эль Моско.
Самолёт протрясся несколько сот метров, пока Дамьян не направил его к ангарам, стоявшим в тени раскидистых деревьев. Мы наверняка даже бы не заметили их, если бы не свет фонарей.
— Похоже, мы здесь не одни, — я указал на один из ангаров, створки ворот которого были распахнуты настежь, а в глубине виднелось хвостовое оперение самолёта.
— Да, есть такое, — кивнул Дамьян. — Вон там несколько вертушек стоит, — он указал на едва заметные силуэты вертолётов в стороне.
— А тут довольно оживлённо.
— Нужно держать ухо в остро, — вставил свои пять копеек Шеф. — Этот аэродром нелегальный, контингент может быть разным.
— Согласен, — кивнул я. — Перво-наперво заправим самолёт.
Откидной трап, он же входной люк, откинулся с лёгким скрипом. Мы выбрались наружу, и я с удовольствием потянулся, вдохнул полной грудью. Воздух здесь, в предгорьях Анд, был куда приятней для дыхания — ночная прохлада, спускающаяся с горных вершин, освежала. Мои спутники так же с наслаждением разминались и дышали полной грудью. Все, кроме Маркуса Вальего — тому явно было слишком холодно.
— Ох уж эти южане, — проворчал Шеф, глядя на нашего новоиспечённого спутника.
Раздался шорох чьих-то неспешных шагов и вскоре из темноты возник чей-то силуэт, едва подсвеченный красным угольком в районе головы. Вскоре под свет фонарей вышел невысокий полный абориген — тёмные, как смоль волосы, неухоженная борода-испаньолка, сигарета в зубах. Руки были скрыты под полосатым пончо. Он окинул взглядом наш самолёт и чуть нахмурился.
— Ручаюсь, у него под этой полосатой штукой ствол, — сказал Шеф, приветственно улыбаясь незнакомцу. — Может даже два.
Тот остановился от нас метрах в десяти — идеальная дистанция для того, чтобы выхватить оружие в случае, если мы решим вдруг напасть на него. Но мы этого делать не собирались.
— Llegaron los señores de Rusia? — спросил незнакомец.
— Он спрашивает, не русские ли мы, — перевёл Шеф, а затем заговорил на испанском. — Sí, Señor, somos rusos. Tenemos que repostar el avión y algunas habitaciones en el hotel. Volaremos por la mañana.
Некоторое время они о чём-то разговаривали, затем незнакомец развернулся и зашагал обратно, в темноту, жестом пригласив нас следовать за ним. Нам ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Мы направлялись в сторону посёлка — впереди виднелись редкие огни плохо освещённой улицы. Вскоре из темноты вышли ещё двое аборигенов, причём абсолютно бесшумно. Судя по автоматическим винтовкам и пристальным, изучающим взглядам, настроены они были очень серьёзно.
— О чём вы разговаривали? — спросил я у Шефа.
— Здешние его называю Дядюшкой Эскобаром. Я рассказал ему о цели нашего пребывания в этом захолустье и что завтра утром мы свалим, — последовал ответ. — Затем уточнил, как он понял, что мы из России.
— И?
— Дядюшка Эскобар говорит, что в последнее время в этой части Колумбии неспокойно. Много самолётов, много наёмников. И все не из Южной Америки. Говорит — из Европы в основном.
— Много русскоязычных? — уточнил я.
— Так точно, — кивнул Шеф. — Большинство из наших краёв.
— А тот самолёт? В ангаре который.
— Из той же оперы, вашество.
— Хреново, — ответил я. — Не хотелось бы вляпаться в неприятности.
— Вляпываться в неприятности, это практически кредо ЧВК «Пересвет», — съязвил Шеф.
— Зато не скучно, — парировал я. Но потом добавил: — Порой уж шибко не скучно…
Тем временем мы добрались до поселения. Эль Моско выглядел, как городок из вестернов — старые каменные здания, построенные в колониальном стиле, облупленная штукатурка, под которой проглядывалась не самая ровная кирпичная кладка, поверх облезшая побелка. Арочные окна, арочные двери, арочные ворота — всё украшено незатейливыми узорами в виде цветных индейских треугольников. Эдакая смесь культур — испанской, привезённой конкистадорами, и племён местных индейцев.
Дядюшка Эскобар вел нас к самому освещённому зданию в поселении. И по совместительству, самому шумному. Несмотря на поздний час из раскрытых настежь дверей доносились звуки гитар и маракас, изредка прерываемые взрывами хохота.
На вывеске заведения красовалась обнажённая красотка с пышной грудью, а рядом была стилизованная надпись на английском «Titty Twister». Чуть ниже мелким шрифтом был указан характер заведения, причём сразу на трёх языках — «Saloon and motel», «Salón y motel» и «Салон и гостиница». Причём последняя надпись была самой свежей и написана от руки простой белой краской.
— Вот же конъюнктурщики, — отметил я, мысленно вспоминая, где же я видел такое название.
— Да тут можно не только выспаться и выпить! — воскликнул Дамьян с блеском в глазах, хотя до этого шедший молча.
— Ну не знаю, дружище…
Я с сомнением окинул взглядом заведение, которое, судя по всему, было ещё и борделем. Возможно, в глубине души я был слишком уж романтик — мне всегда было интересней завоевать расположение женщины и взять от неё всё, что мне нужно, чем просто заплатить за секс. Но среда, в которую я попал волею судеб, располагала многих мужчин к совсем иному удовлетворению своих потребностей. С другой стороны, пусть лучше уж у них будет секс за деньги, чем надругательство над женщиной после боя в адреналиновом раже. В этом случае я пристрелил бы насильника прямо на месте.
Мы вошли в холл заведения. Как и ожидалось, это был одновременно и фойе гостиницы, и бар.
Надрывно гудели кондиционеры, в тщетных пытках освободить помещение от тепла разгоряченных выпивкой посетителей и табачного дыма, в углу бренчали музыканты в широкополых шляпах, ловко перебирая пальцами струны цветастых гитар, в воздухе витал стойкий аромат перегара, пота и похоти.
За круглыми деревянными столами располагались посетители, практически все мужского пола, у многих на коленях сидели девицы в довольно вызывающих нарядах и с броским макияжем. Официантки в коротких юбочках сновали между столами, разнося нехитрую выпивку — виски и пиво.
Глядя на всё это действо Дамьян довольно размял пальцы рук, да так, что те хрустнули.
— То смо ми успешно отишли, ваша светлость, — сказал он на сербском, сфокусировав взгляд на заднице проходящей мимо официантки. — Какая красотка!
— Только не набрасывайся на всех сразу, дружище, — похлопал я серба по плечу.
— Это как получиться, ваша светлость! Но одной подруги мне точно не хватит, иначе придётся держать себя в руках…
— Прошу тебя, без подробностей! — остановил я Дамьяна. — Ты уже взрослый мальчик.
Серб громко заржал. Впрочем, в какофонии звуков, царящих в баре, его смех остался незамеченным.
— Давайте вон за тот столик, — я указал на место у стены, где стояла пара пустующих столов.
Мы последовали к выбранному мною месту и пока мы шли, я, как бы невзначай, разглядывал контингент.
Подавляющее большинство и посетителей, и работниц были латиноамериканского происхождения — черные прямые волосы, смуглая кожа. Явные потомки индейцев, коим некогда принадлежал континент. Но встречались и чёрные как смоль негры, и лица европейского типа.
Мы устроились за столом, и я жестом подал знак проходящей мимо официантке. Она мило улыбнулась, стрельнув глазками, но к нам не подошла, хотя поднос в её руках был пуст.
— Отличный сервис, — проворчал я.
— Не кипишуй, вашество, — ухмыльнулся Шеф. — Ты не в столице и даже не в Ялте! Тут совсем иной ритм. Погоди немного и к нам подойдут.
Он оказался прав. Вскоре та самая официантка подошла к барной стойке и что-то прошептала темноволосой барменше. Та выслушала, кивая и бросая на нас взгляды, а потом достала поднос, бутылку виски, бокалы и направилась в нашу сторону, соблазнительно покачивая бёдрами. Настолько соблазнительно, что Дамьян сосредоточил всё своё внимание на этих самых покачиваниях.
Вскоре она подошла к нашей компании и принялась расставлять бокалы, поставив в конце бутылку с напитком. Оказалось, что это не виски, а текила.
— Los Caballeros quieren algo más? — поинтересовался бархатный голос. — Whisky, chicas, cocaína?
— Она интересуется, не нужны ли нам виски, шлюхи и дурь, — перевёл Шеф.
— Шеф, сначала спроси про ночлег, — сказал я.
— Señora, estamos interesados en el hotel… — начал было задавать вопрос Шеф, одновременно протягивая руку к запотевшей бутылке.
Внезапно меж его указательным и средним пальцем воткнулось лезвие ножа. От неожиданности мы все чуть не подпрыгнули на месте.
— Какого хрена… — одёрнул руки Шеф.
Я поднял глаза и столкнулся со взглядом барменши, принёсшей нам выпивку. И этот взгляд отличался от взгляда остальных девочек в этом заведении. Во-первых, он был пронзительно голубым. А во-вторых, настолько пронзительным, что казалось, он видит меня на сквозь.
— Свободные номера есть, — сказала она на чистом русском. — Но это не значит, что они достанутся именно вам, сеньоры.
— И могу я узнать причины, по которым этого может не случиться? — спокойно поинтересовался я, одновременно разглядывая собеседницу.
Помимо глаз от местных девушек её отличал чуть более светлый оттенок кожи, разрез глаз и форма носа. Всё это делало незнакомку чертовски привлекательной. И это не считая колючего голубого взгляда, так контрастирующего с индейской экзотикой. А ещё от него у меня по спине побежали мурашки…
— Главное правило этого заведения — никому не позволительно обращаться с моими девочками грубо. Хоть один синяк на теле и здесь вам будет не рады. Сильно не рады, сеньоры!
— Полагаю, что это главное правило, верно? — я примирительно поднял раскрытые ладони. — А остальные чуть проще. Ну типа поднимать стульчак и всё такое…
— Сеньор считает себя очень остроумным? — клинок, а это был клинок здоровенного кинжала, моментально оставил деревянную столешницу и устремился к моему горлу, остановившись всего лишь в паре сантиметров.
— Уоу! Hot Latin American thing! — воскликнул Дамьян.
— Сеньор считает себя осторожным, — ответил я и медленно опустил взгляд ниже, на долю секунды задержав его на роскошном вырезе её декольте.
Незнакомка посмотрела вниз и увидела револьвер со взведенным курком, направленный ей в живот, а затем сказала с усмешкой:
— Я вижу ваш ствол большого калибра.
— Немаленького, сеньора.
— Сеньорита, — поправила она.
— Сеньорита. Разумеется, — я улыбнулся как можно дружелюбнее. — Полагаю, мы не с того начали.
Я медленно отвел ствол в сторону, одновременно снимая взвод с курка. Незнакомка проследила за моими действиями и когда револьвер повис на моём указательном пальце, медленно отодвинула лезвие ножа от моего горла.
— Согласна, сеньор, — сказала она, пряча нож в ножны, скрытые в складках длинной юбки. — Прошу прощения за излишнюю вспыльчивость. В последнее время в этих местах стало неспокойно.
— А вы меня за неуместную шутку, — кивнул я. — Вы хозяйка этого заведения, я так полагаю?
— Sí, Señor, — кивнула незнакомка. — Моё имя Елена. Я владею и гостиницей, и салоном.
— Елена? — поднял бровь Шеф, одновременно наливая себе стакан. — Нетипичное для Колумбии имя.
Елена оставила его замечание без внимания.
— Так вы не из компании? — спросила она.
— Компании? — уточнил я.
— «Providencia». Compañía minera de oro Sudamericana.
Испанский из её уст звучал словно мелодия.
— Южноамериканская золотодобывающая компания «Провиденье», — перевёл Шеф.
— Боюсь, что нет, сеньорита Елена, — я покачал головой. — Мы никак не связаны с этой компанией и оказались здесь совершенно случайно. Не рискнули лететь ночью через горы.
— Тем лучше, — ответила она задумчиво, а затем повторила. — Тем лучше…
К ней подошла одна из официанток и начала что-то шептать на ухо. Взгляд голубых глаз Елены снова стал колким и подозрительным.
— Я задам вам один вопрос и если ответ будет честным, то ночлег вы здесь найдёте. Если же нет, то вам придётся покинуть мой салон, сеньоры.
— Задавайте, — пожал я плечами.
— Учтите, что я чую ложь, как альпака чует приближение бури.
— Задавайте уже свой вопрос, сеньорита Елена.
— Этот самолёт, на котором вы прилетели, не ваш. Откуда он у вас и где его настоящий владелец?
Она буквально прожигала меня насквозь. Мне совершенно не хотелось врать и что-то выдумывать. Поэтому я ответил честно.
— Пилота звали Хосе Мигель. Он погиб, когда мы с ним чинили самолёт.
— Как именно он погиб?
— Cocodrilo, señorita! Fue arrastrado por un cocodrilo! — выдал вдруг Маркус Вальего, до этого сидевший ниже воды, ниже травы.
— Это правда?
— Не совсем, сеньорита Елена. Мои люди вынуждены были убить его, чтобы его не утащили живьём.
Повисла тишина. Елена снова изучала меня так, словно увидела впервые. Затем она приняла решение и кивнула.
— Вы избавили Хосе Мигеля от страшной смерти, сеньор. Пуля лучше, чем пасть крокодила. Вы получите ночлег. Я прикажу подготовить для вас пару комнат.
Она уже собралась уходить, когда я задал вопрос.
— Елена, вы знали его?
— Sí, Señor, — кивнула она. — И его, и его семью. Хосе Мигель кормил братьев и сестёр, летая на Кубу.
— Он был хорошим человеком. Я бы хотел помочь его семье деньгами, сеньорита. Знаю, что это слабое утешение, но это всё, что я могу сделать.
Она молча кивнула и ушла обратно за стойку бара, по пути раздавая указания официанткам.
— Это вовсе не обязательно делать, вашество, — сказал Шеф. — Быть контрабандистом всегда большой риск. Хосе Мигель знал, на что шёл, когда садился за штурвал своего самолёта.
— Его голова разлеталась на кусочки, а я спасся, — я плесканул выпивку в свой стакан. — Моё семейство не разориться от такой помощи, а деньги помогут… Хоть кому-то помогут…
— За Хосе Мигеля, пилота, который был рождён для неба, — Дамьян поднял свой стакан.
Все последовали его примеру.
— Не чокаясь и до дна, — сказал я и опрокинул в себя добрый глоток текилы. Горло обожгло, но быстро отпустило. — Дамьян, наливай!
— Крепкие напитки здесь куда лучше пива, — констатировал факт Шеф.
Мы выпили ещё по одной. В этот раз текила разлилась приятным теплом, но не обожгла. Шеф взмахом руки подозвал официантку.
— Tráenos algo de comer, cariño, — сказал он ей. — Жутко проголодался!
Та кивнула, бросив кокетливый взгляд на Дамьяна, на что тот подмигнул.
Вскоре нам принесли большую тарелку с… с чем-то жаренным. Довольно крупные куски чего-то во фритюре. Я подцепил одну штуку вилкой и надкусил.
— Что это, ваша светлость? — Дамьян тоже вонзил вилку в кусок и с подозрением понюхал.
Только Маркус Вальего с удовольствием принялся за еду.
— Это бананы, — ответил я. — С сыром и чем-то ещё непонятным. Но вкусно!
— Без алкоголя это есть опасно, — серб разлил текилу и сказал тост.— За завтрашний перелёт через Анды!
В этот раз наши стаканы сошлись над столом со звонким «дзинь». Под текилу это странная закуска шла превосходно.
— Как это называется? — спросил я у Маркуса Вальего, указывая пальцем на тарелку.
— Este es el Aborajado, el bocadillo más popular de Colombia, — ответил тахник контрабандист. — Aquí se prepara perfectamente!
— Он говорит, что… — начал было переводить Шеф, но я отмахнулся.
— Да и так понятно. Эти бананы популярны в Колумбии и тут их хорошо готовят.
— И давно ты начал шпрехать на испанском?
— Ну… Примерно три порции текилы назад, — ответил я. — Дамьян, дружище, разлей остатки… Добьём эту бутылку!
Только мы собрались чокнуться, как снаружи, над гостиницей, послышался мощный гул двигателей. Судя по направлению, двигался он в сторону аэродрома. Я бросил вопросительный взгляд Дамьяна.
— Это тяжелый транспортный вертолёт, ваша светлость. Скоро тут будет не протолкнуться.



Глава 19

Мы пропустили ещё по паре текил, когда в бар вошла компания из семи человек. Все в одинаковой форме — камуфляж, на некоторых следы от креплений экзоскелетов. Ну а насчёт национальностей Елена оказалась целиком и полностью права — все европеоиды, большинство со славянскими чертами лиц, что, правда не означало, что они русские. Пшеки вон тоже славяне…
— Ну хоть без стволов… — проворчал негромко Шеф.
К нашему удивлению, компания вела себя тихо. Да не просто тихо, а словно бы из всех поочерёдно пыльным мешком огрели — понурые, дёрганные, взгляды толи злые, толи растерянные… А может и всё вместе.
Устроились они неподалёку от нас. Столики располагались не настолько близко, чтобы можно было отчетливо расслышать звуки голосов в какофонии бара, но и не настолько далеко, чтобы до нас не доносились обрывки их разговоров.
— Vodka! Dos botellas! — рявкнул один из вошедших. В его сиплом, прокуренном голосе слышался отчётливый акцент.
Я бросил взгляд на Елену. И она почувствовала его.
«Да, это люди из золотодобывающей компании „Провиденье“», — прочитал я в её глазах. К своему удивлению, я не увидел там страха, только тревогу. Впрочем, это было не удивительно — содержать заведение в глухой деревушке у подножия Анд, ещё и рядом с нелегальным аэродромом! Такое не каждому мужику под силу, а она женщина, пусть и стремиться показать свою силу. Впрочем, как и София.
«Чёрт возьми! Неужели я каждую женщину буду сравнивать с Софией?» — пронеслось у меня в голове. Стоило признать, что я уже захмелел от этого южноамериканского пойла под названием текила и даже закусон из жаренных во фритюре бананов не добавлял ясности мыслям.
Я откинулся на спинку стула, и в пол уха слушал как Дамьян и Шеф травили байки из жизни наёмников и вдруг невольно подслушал фрагмент разговора наёмников из «Провиденья». Судя по всему их что-то сильно тревожило.
— Я, конечно, многое повидал за десять лет, но это было за гранью, — негромко говорил ещё довольно молодой наёмник.
— Столько, сука, кровищи… — поддакнул второй. — Я пол жизни по миру мотаюсь и впервые чуть не сблеванул…
— Во-во! Нахера я подписался на это дерьмо? — проворчал третий.
— Ради бабок. Эта конторка хорошо башляет, — прогудел захмелевший голос четвертого. — Больше, чем любая ЧВК Империи.
— Что есть, то есть, — согласился первый. — Тут, считай, каждый по-нашенски исправно балакает.
— Интересно, а эту… — чуть замялся второй, но затем продолжил. — Эту тварину откуда достали?
— ХЗ, ХЗ…
— Я слышал, что из одной из Прорех…
— Не, гон всё это. Вроде как из лабы какой-то вытащили. Эти яйцеголовые могут быть совсем отмороженными. Вытворяют всякую дичь, а нам потом возись, расхлёбывай… — вставил четвёртый чуть заплетающимся языком.
— Ага! Верно говоришь. А слышали про недавние события в Серой Зоне? Вот там замес был, мама не горюй! — сказал второй.
Разговор был и без того занимательный, но после последней фразы стал ещё любопытней! Что там говорят про Серую зону? Вроде как Специальный отдел должен был засекретить всё что только можно, но с событиями такого масштаба это сложно. Шила, как говориться, в мешке не утаишь, а это значит, что неминуемо поползут слухи, сплетни, разнотолки…
— Да все слышали звон, да не знаем, где он… Кто что говорит, — отмахнулся первый.
— Значит и моя версия ничуть не хуже, — ухмыльнулся второй.
— Да говори уже, не тяни кода за тестикулы! — сказал третий. — Мы тут, типа, все во внимании и всё такое.
— Короче, эта информация из самых надёжных источников. Мой армейский дружок знает чувака, который раньше работал на ЧВК, которая участвовала в замесе в Серой зоне и ему всю правду рассказали бывшие сослуживцы.
— Нихера непонятно, но очень интересно!
— Да ну тебя! Всю заварушку устроил один из Великих домов Империи. Они же там все слегка того… Ну вы поняли. Наняли каких-то чокнутых яйцеголовых и решили проводить эксперименты в Серой Зоне…
— Ну логично. Не на территории Империи же. Да и мирняка там почти нет.
— Не перебивай. Короче, эти яцеголовые каким-то образом умудрились открыть прорехи, откуда в наше измерение полезли тысячи каких-то тварей…
— Я слышал версию про демонов. В остальном пока всё совпадает.
— Да ХЗ, куда они там эти прорехи открыли, может и впрямь, в Ад… Но демонов было море… Причём перли сразу с двух прорех — с Большой Свалки и с Котловины.
— Так котловина же затоплена… Эти твои демоны ещё и плавать умеют? Или по воздуху летели?
— ХЗ… Таких подробностей я не знаю, — продолжал рассказ второй. — В общем с этими яцеголовыми были бойцы двух имперских ЧВК. Одна всем известная ЧВК…
«ЧВК „Пересвет“, придурок!» — мысленно возмутился я… — «Ты уже переврал почти всё, что мог!»
…«Ладога», — выдал рассказчик. — А на подхвате у них была… Запамятовал… Чудное такое название. — Пере… Пере…
— Перепел?
— Перелёт?
— Перенос?
— Перепил?
С последнего варианта соседний стол взорвался хохотом, а я скрипнул зубами. Значит, вся слава досталась «Ладоге», а моя ЧВК была на подхвате? Вашу ж мать, всё было ровно наоборот! Это мы спасли всех, кого только можно и уничтожили установки для создания прорывов между измерениями!
— А, вспомнил! ЧВК «Пересвет»! — наконец выдал второй.
— ЧВК «Пересвет»? — протянул первый. — Никогда не слышал!
«Ещё услышишь, сукин ты сын!»
— А я слышал… Принадлежит этому баламуту из Дома Астафьевых-Басмановых… — четвёртый начал щёлкать пальцами, собираясь с мыслями. — Как его там звать величать… О, точно! Михаилу!
«Максиму! — мысленно взревел я. — Максиму, вашу ж мать! Максиму Басманову-Астафьеву!»
— Младшенький поде? — уточнил первый.
— Да, вроде… То ли третий, то ли четвертый сын князя.
— Младшенькие всегда у них с придурью… — отмахнулся третий. — Наследниками не стать, денег куры не клюют… Живи как хочешь… Деньги, девки, роскошные тачки…
— Чтоб нам так жить! — брякнул первый.
— Звучит как тост! — поддержал его захмелевший голос четвертого. — Выпьем!
Дзинькнули рюмки. Наёмники осушили их и со стуком поставили на стол.
— Но самый смак истории в том, что оборудование украли террористы! — продолжал второй, занюхав выпитую водку собственным рукавом.
— В смысле? Не понял! — переспросил третий. — А что же ЧВК? Профукали?
— ХЗ. Наверное, пока с демонами битва была, террористы умыкнули.
— Полюбасу, это «Пересвет» прошляпил!
— Да как пить дать!
— Кстати! К слову, о пить! — выдал четвертый. — Разливай уже, в горле пересохло!
Я с громким скрежетом отодвинул стул и встал, не в силах больше выслушивать бред из-за соседнего стола. При иных обстоятельствах я бы популярно объяснил этому сброду, как на самом деле всё обстояло, и, возможно, выбил пару зубов, плохо держащих язык за зубами, но сейчас мне только оставалось…
— Ты чего это? — спросил Шеф, оторвавшись от разговора с Дамьяном.
— Пойду, освежусь, — проронил я и направился в сторону уборной.
Пока я шёл, за соседним столиком начали требовать ещё выпивки. Причём требовали громко, перекрикивая музыку и гул бара.
Местный сортир оказался на удивление чистым. Из открытых окон сквозила ночная прохлада, наползавшая с гор, пахло какими-то экзотическими благовониями.
Я повернул вентиль с холодной водой, ожидая что из крана польётся едва прохладная вода, но, к моему удивлению, она оказалась ледяной! С удовольствием смыв пот с лица и охладив шею, я почувствовал себя немного трезвее — подслушанные глупости отошли на второй план.
— Так, возвращаемся к своим и закругляемся. Завтра нас ждёт долгий перелёт, — сказал я сам себе, стоя перед зеркалом.
Ополоснувшись ещё раз, я покинул уборную. В зале бара царила всё та же хмельная какофония из смеси живой музыки, взрывов смеха и пьяных выкриков. Казалось бы, ничего не изменилось. Почти ничего не изменилось.
Одна из официанток, миниатюрная деваха с точённой фигуркой и тёмными, как смоль, волосами, принесла к столику наемников «Провиденья» несколько бутылок крепкого алкоголя и какие-то местные закуски.
Пока она выставляла всё это дело на стол, самый подвыпивший из наемников смачно шлёпнул её по заднице. От неожиданности официанта чуть взвизгнула, но затем дежурно улыбнулась и быстренько закончила с посудой — видимо, такое поведение посетителей было для неё не в новинку.
Наёмник что-то говорил ей с ухмылкой, а остальные посмеивались. Я отлично это отлично видел, идя к своему столику, но сути разговора не слышал из-за шума, царившего вокруг.
Официантка взяла поднос и развернулась, чтобы уйти, когда перебравший алкоголя наёмник попутался схватить её за руку, но та успела плавно увернутся, мастерски сохранив посуду на подносе, а затем торопливым шагом направилась в сторону барной стойки. Наёмник вскочил и последовал за ней под дружный хохот приятелей.
— Не смей уходить, сука! — рявкнул он.
Мы почти поравнялись с официанткой, когда наёмник нагнал её и снова постарался грубо схватить её за руку. Но у него ничего не вышло и в этот раз.
— Какого хера ты творишь, мудак⁈ — он уставился на мою ладонь, перехватившую его руку.
Я, не обращая внимания на наёмника, повернулся к официантке и сказал как можно дружелюбней:
— Иди, крошка. Я разберусь.
Не знаю, поняла ли она по-русски или нет, но смысл уловила точно.
— Gracias, Señor! — благодарно кивнула она, сверкнув белозубой улыбкой и заспешила прочь.
— Ты чё, меня не слышишь, мудак⁈ — наёмник попытался вырвать руку, но моя хватка оказалась сильнее.
Я медленно повернулся к нему и улыбнулся той же дружелюбной улыбкой, что и официантке, и сказал спокойным голосом:
— На первый раз я прощаю тебя за оскорбления.
— Ты? — наёмник выпучил глаза, уставившись на меня словно баран на новые ворота. — Ты прощаешь меня?
— Да. У меня сегодня хорошее настроение. Возвращайся за свой столик и продолжай веселиться со своими друзьями. Но девушек не трогай. Прошу по-хорошему.
Он снова попытался выдернуть руку и у него снова ничего не вышло.
— Отпусти, падла! Я трахал эту сучку неделю назад и хочу трахнуть ещё раз!
Его свободная рука сжалась в кулак. Я уже знал, что будет дальше. Широкий размах, нацеленный в голову. Так бьют в пьяных драках. Ну, или пытаются.
Моя рука с легкостью перехватывает вторую руку наёмника, затем я резко развожу руки в стороны, подтягивая наёмника к себе и резко бью лбом прямо в его удивлённое и перекошенное от злобы лицо.
Из его тела уходит напряжение — я чувствую, как руки становятся безвольными. Несколько ударов сердца, и он начинает безвольно оседать, а из его сломанного нося ручьём течёт красная кровь. Мне остаётся только разжать пальцы, и он падает на затоптанный деревянный пол бара.
— Наверное, ей не понравилось, — бросил я наёмнику, хотя тот вряд ли это услышал.
В следующие несколько секунд произошло сразу несколько событий, причём практически одновременно.
Смолкли все звуки — и музыка, и гул голосов. На меня уставилось несколько десятков изучающих и чего-то ожидающих взглядов. И в этой тишине раздался скрежет отодвигаемых стульев.
Одновременно встали из-за двух столов — стола наёмников и нашего стола. Правда из-за нашего стола почти одновременно — Шеф и Дамьян моментально, а техник контрабандистов Маркуса Вальего с небольшим опозданием.
— Ты вырубил Ника! — взревел один из наёмников. Судя по голосу, это был как раз тот, что рассказывал приятелям искаженную версию про мою ЧВК.
— Он не умел быть вежливым, — пожал я плечами. — За что и поплатился. Но вы не переживайте, через часок он оклемается. Только нос уже не будет таким ровным. Хотя этому вашему Нику что ровный нос, что кривой… Один хрен — урод!
— Ах ты падла! — наёмник бросился на меня.
Его приятели последовали за ним. Правда двоих сразу же сбил тяжелый деревянный стул, который успел швырнуть Дамьян. Сам серб уже двигался в мою сторону, на подмогу.
Шеф схватил со стола обе бутылки — одну пустую, другую недопитую, бросив печальный взгляд на желтоватую жидкость и тоже бросился вслед за Дамьяном. Маркус медлил. Судя по выражению лица, он был «слегка» растерян.
Первого из противников я вывел из строя ударом в живот, пока тот пытался достать меня своими кулачищами. Затем я быстро схватил его за голову и с силой приложил о близлежащий стол. Стоящее на нём пиво и текила полетели ко всем чертям, одновременно пачкая посетителей. Те повскакивали, смотря на меня и перевернутый стол, а затем один из них заорал со всей дури:
— Pelea en el salón!
— Драка в баре! — рявкнул со всей дури Шеф. — Наших бьют!
И с ходу двинул вскочившего рядом с ним латиноса одной из бутылок.
Вот же хитрый сукин сын! Решил устроить потасовку всех со всеми. В таких драках не бывает победителей, только выплёскивается адреналин. А с учётом собравшегося в баре подвыпившего контингента, вероятность запустить процесс была весьма и весьма большой.
Я бросил короткий взгляд в сторону бара. Елена жестом задержала двух темнокожих амбалов, которые и должны были урегулировать всяческие всплески насилиям в её баре. Но, видимо, я оказался не в том месте и не в то время. Впрочем, смотреть на то, как пьяное быдло обижает хрупкую девушку я в любом случае не смог бы! Поэтому случилось то, что случилось.
Удар кулаком вскользь пришелся мне по скуле, и я вновь собрался, стал похожим на сжатую пружину. Рыжему незнакомцу в скандинавских татуировках я ответил коротким, но мощным апперкотом в челюсть. Тот пошатнулся и рухнул на ближайший стол, полный стаканов. Под звон стекла я врезал другому нападавшему, затем едва уклонился от чьего-то кулака, мелькнувшего перед самым моим носом, на который ответил удачным ударом локтя — послышался треск рёбер.
Дамьян с ходу посодействовал встрече двух лбов, с размаху столкнув их прямо перед собой. Затем ударом ноги отправил кого-то прямиком в большую потасовку, участники от неожиданности повалились на пол, опрокинув стол, и принялись лупасить друг друга почём зря.
Шеф старался в общую свару не вступать. Вместо этого он двигался вдоль стен, периодически отвешивая всем желающим и нежелающим удары бутылкой из-под текилы. А может и с недопитой текилой, кто его знает!
Маркус Вальего вооружился стулом и со всей дури орудовал им, двигаясь в мою сторону.
Я снова бросил взгляд на барную стойку. Елена смотрела на происходящее облокотившись на барную стойку и подперев голову ладонями. В её взгляде читалась явная тоска. В прочем, без намёка на отчаяние. Наверняка этот хаос, что мне посчастливилось устроить в её баре, далеко не первый. И уж точно не последний!
Меня привлёк чей-то крик, стремительно приближавшийся справа. Я обернулся в самый последний момент и тотчас рефлекторно пригнулся. Нападавший перелетел через меня и снёс сразу несколько столиков, на которых покоились остатки чьей-то недопитой выпивки.
Мой взгляд снова упал на Елену. Теперь она уже не смотрела, а просто уронила голову на барную стойку, не в силах смотреть на творящийся хаос.
Раздался звон разбитого окна. Рядом стоял Дамьян, который, очевидно, отправил кого-то проветрится с помощью грубой силы.
Шеф ударил какого-то темнокожего амбала бутылкой, а затем откупорил её и влил остатки в себя. Впрочем, какой-то шустряк успел выбить бутылку из его рук, прежде чем Шеф закончил.
«Это было зря! Ох, зря!» — промелькнуло у меня в голове.
Шеф словно с цепи сорвался — на несчастного бедолагу, решившего выбить бутылку текилы, обрушился целый град ударов, а несколько секунд спустя он повторил судьбу противника Дамьяна и тоже вылетел в окно. Правда в другое, соседнее. Под соответствующий звон битого стекла.
Вошёл в раж, отвешивая удары направо и налево, как вдруг позади меня, аккурат за затылком, раздался звон. Я замер на долю секунды, потом ощупал голову, а когда поднёс ладонь к лицу, увидел красное на пальцах.
— Твою ж мать, — последнее, что успел сказать я, прежде чем провалиться в темноту.



Глава 20

Ветерок проникал в полумрак комнаты сквозь открытое настежь окно и играл с полами невесомых занавесок. Приятный, освежающий ветерок, зародившийся где-то среди вершин и ущелий.
Всегда любил прохладу, спускающуюся летом с ночных гор. Одним по душе запереться в спальне и включить кондиционер, но как по мне, это всё равно что пить воду после глубокого осмоса — невкусно, неполезно, а значит бессмысленно. Собственно, это и было одной из причин моих пеших походов по Горному Алтаю в прошлой жизни — ощутить эту самую прохладу, контраст между зноем дня и свежестью ночи. В такой далёкой прошлой жизни… Настолько, что она теперь казалась сном.
«Но откуда у меня такие мысли? — вдруг пронеслось у меня в голове. — И где я вообще?»
Я попытался перевернуться, потому как лежал на животе, но это оказалось плохой идеей — движение отозвалось тупой болью в затылке.
— Твою-то мать… — процедил я сквозь сжатые зубы.
— Только без резких движений, — раздался рядом женский голос. Знакомый женский голос.
— Елена? — вспомнил я голос хозяйки заведения.
— Она самая, сеньор. Сейчас я дам вам обезболивающее, — раздались удаляющиеся шаги босых ног, затем негромка клацнула дверь.
Наконец, мне удалось перевернуться и оглядеться. Я находился в просторной спальне на широкой мягкой кровати. Слишком уж мягкой, на мой вкус. Стены из крашенного в белый кирпича, резная старинная мебель, букеты цветов в вазах, картины на стенах. Спальня явно была не гостевой и не сдавалась для ночлега посторонним — слишком обжитая, слишком стильно обставленная. Так делают только для себя или близких людей.
Я легонько дотронулся до затылка и обнаружил несколько пробритых полосочек, аккуратно чем-то заклеенных.
— Не советую вам трогать, — снова раздался голос Елены и затем зажёгся свет, но мне пришлось зажмуриться, настолько ярким он мне показался. — Я наложила вам несколько швов.
— Швов? — удивился я.
— Да, сеньор, — Елена протянула мне таблетку и стакан воды. — Так бывает, если разбить о голову бутылку.
— Ненавижу пить таблетки, — проворчал я, но обезболивающее всё же проглотил, запив половиной воды из стакана. Затем подумал и допил вторую, потому что понял, насколько сильно меня терзает жажда.
— Можно ещё стакан?
— Конечно, сеньор, — Елена наполнила ещё один стакан. Его я осушил за один подход, правда более размеренно.
— Благодарю.
Обезболивающее начало действовать — боль начала отступать, свет уже не казался столь нестерпимым. Я откинулся на изголовье кровати и на некоторое время замер без всякого движения.
— Вы как, сеньор?
— Лучше, — я открыл глаза и улыбнулся.
Оказалось, что горел вовсе не яркий свет, а всего лишь ночник, наполнявший помещение полутенями. Мне наконец удалось разглядеть хозяйку в её собственной спальне. На Елене была простая белая ночнушка без рукавов и со шнуровкой на груди, и эта белизна только подчеркивала её смуглую кожу и смоляные волосы. Судя по движению её тела, никакого нижнего белья эта прекрасная в своей простоте вещь не подразумевала.
«Почему наши женщины перестали носить такие ночнушки?» — подумалось мне. — «Это же чертовски сексуально!»
Она смутилась, заметив мой слишком пристальный, изучающий взгляд. Интересно, куда подевалась так крутая владелица питейного заведения, которая приставляла к моему горлу острие ножа?
— Прощу прощения за мой вид. Думала, что вы проспите до утра.
— Это ваша спальня, — улыбнулся я. — Можете ходить хоть голой.
— Полагаю, вы были бы не против, — на миг в её глазах зажглась та самая дерзкая искринка, которая была при нашем знакомстве.
— Я где-то читал, что вид женских форм благотворно влияет на мужское здоровье.
— Не при ударах в голову бутылкой текилы, — парировала она. — Кстати, о ваших швах, сеньор. Наклонитесь вперёд, я осмотрю…
Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Елена не стала обходить кровать, а просто направилась в мою сторону на четвереньках. В свете ночника я увидел силуэт её тела, просвечивающий сквозь ткань ночной рубашки. Чертовски притягательный силуэт!
Оказавшись рядом, Елена наклонила меня ещё сильнее вперёд, уверенными движениями пальцев ощупала заклеенные шву на моём затылке. Вдруг её руки на мгновение замерли, а потом она мягко запустила пятерню в мои волосы. От этого прикосновения по моему телу пробежала приятная дрожь предвкушения, а рука сама легла на её тонкую талию. Вторая рука опустилась на колено.
Её тело было напряженным и одновременно податливым. Я начал разгибаться и перед моим лицом оказался вырез ночной рубашки с расслабленной шнуровкой. Рука поднялась по стройному упругому телу, слегка сжала аккуратную грудь, почувствовала под тканью набухший сосок, ослабила шнуровку. Елена прильнула ком мне сильнее и покрыл поцелуями открывшееся смуглое тело, затем поднялся выше и поцеловал шею, затем чуть прикусил мочку аккуратного ушка.
От этого по её телу пробежала дрожь, а пальцы напряглись. Её бархатная кожа пахла непривычным ароматом — чем-то одновременно и пряным, и в то же время свежим, как горная прохлада. И этого запаха я возбуждался всё сильнее.
Наконец наши губы встретились в долгом, по-южному страстном поцелуе. Затем я обхватил её, чуть приподнял и уложил на мягкий матрас. Снова долгий поцелуй, во время которого моя рука оказалась под ночной рубашкой.
По телу Елены пробежала дрожь, когда мои пальцы коснулись внутренней стороны её бедра. Ладонь двигалась вверх, намеренно пропуская самую горячую точку её тела.
Она отвечала на поцелуй и одновременно стягивала с себя ночнушку. Моё тело, пусть и даже хорошо загорелое, казалось бледным на фоне смуглой, бархатной кожи.
Я оторвался от её губ и переключился на грудь, на её затвердевшие от возбуждения соски, одновременно лаская каждую пядь её кожи, но избегая самого заветного — низа живота. Елена тихонько постанывала от моих ласк, впиваясь пальцами в мои плечи и спину, её горячее дыхание обжигало мне шею.
— Возьми те же меня, сеньор! — страстно прошептала она.
Я оторвался от упругой груди и снова впился в её губы. Наши глаза оказались друг напротив друга, и я выполнил её желание. Она едва слышно охнула и прижалась ко мне ещё сильнее.
Мы быстро нащупали ритм и двигались словно любовники, знавшие тела друг друга очень давно. Каждый моё движение бёдрами, каждое усилие, переходило в плавное покачивание её бёдер, словно негласная эстафета наслаждения.
Мы покрывали тела друг друга поцелуями и время вокруг нас словно остановилось. Осталась только страсть и аромат её тела, который мне хотелось вдыхать бесконечно.

Мы лежали на смятой постели, уставшие и удовлетворенные друг другом. Елена устроилась на моём плече, обняв и закинув ногу на мою ногу. Ночная прохлада Анд проникала сквозь открытое окно, но даже ей было не под силу охладить пыл наших разгоряченных страстью тел.
— Ночь — моё любимое время, — сказала вдруг Елена. — Обожаю свежесть гор.
— Это в тебе говорят русские корни, — ответил я.
— Я думала об этом, — вздохнула она. А затем, после недолгого молчания, спросила. — Какая она, твоя страна?
— Россия? — я задумался. — Так сходу и не ответишь. Если попробовать описать, одним словом, то лучше всего подойдёт слово «необъятная». Или «невероятная». Наверное, второй вариант даже лучше. Определённо лучше.
— Невероятная… — проговорила Елена. Её дыхание приятно щекотало. — Расскажи больше.
— Представь себе, что садишься в автомобиль в городе Брест, который находится в самой западной части Российской Империи, и едешь в город Владивосток, который находится на востоке. Тебе предстоит проехать больше десяти тысяч километров. За это путешествие ты пересечёшь густые леса Белорусской губернии и Москвы, степи Русской равнины, Уральские горы, болота Сибири и переменчивый климат Дальнего Востока. Во Владивостоке ты можешь сесть на корабль, который довезет тебя обратно до Европейской части страны, но уже через льды Северного ледовитого океана. Ты можешь отправиться на юг, в древние Кавказские горы, или отправиться в полупустыни, где находиться огромный храм Будды, а дальше, за Каспийским морем бескрайний Казахстан. Или можно рвануть на север, в край вечной мерзлоты, где оленеводы занимаются своим промыслом… Россия поистине невероятна…
— Как бы я хотела побывать там… — мечтательно проговорила Елена.
— Так в чём проблема? — я погладил её по смоляным волосам. — Приезжай, я всегда буду тебе рад.
— Приехать? К тебе? — Елена приподнялась на локте и внимательно посмотрела мне в глаза.
— Ну да. Почему бы и нет.
— Нет, это невозможно. Моя жизнь тут, на границе гор и тропических лесов Колумбии. Тут мой дом, моё дело, доставшееся мне по наследству. Между прочим, единственный приличный бар в округе. По крайней мере, был…
— Все настолько плохо?
— На самом деле нет. Публика неспокойная и драки не редкость. Но вчера постарались как никогда раньше. После того, как тебя вырубили бутылкой, твои спутники словно с цепи сорвались.
— Я оплачу весь причиненный ущерб, — улыбнулся я снова поцеловал Елену. — Деньги не проблема.
— Сеньор настолько богат? — она посмотрела на меня с хитрецой. — Впрочем, нет, не стоит.
— Я настаиваю, — моя рука легла на её обнаженный живот.
— Не стоит… — выдохнула Елена.
— А мне, кажется, стоит… И сейчас я начну настаивать, пока ты не сдашься…
Моя рука скользнула вниз, пальцы легонько пробежали по внутренней стороне бедра Елены.
— Может я и соглашусь… — сказала она. — Но только если ты будешь настойчив. Очень настойчив.
— О, поверь, я буду!
— Тогда заткнись и возьми меня!
Елена обвила руками мою шею и страстно поцеловала.
Убеждение хозяйки заведения заняло около получаса. В этот раз нежность и ласки остались в стороне, уступив место настоящей латиноамериканской страсти.
— А ты умеешь настоять на своем! — кокетливо сказала Елена, убирая со лба локон черных, как смоль волос.
Мы лежали на подушках, разгоряченные и усталые.
— Только когда цель оправдывает средства, — я приподнялся на локтях. — Черт, как же хочется курить…
— Ты куришь?
— Вообще-то нет, но после такой страстной ночи это просто необходимо!
— Сигарет у меня в комнате нет, но есть отличные кубинские сигары.
Я удивленно приподнял бровь — никогда не видел женщин, курящих сигары. Елена, заметив это, улыбнулась.
— Люблю их терпкий вкус, но никогда не курю в затяг, — она грациозно встала с кровати и направилась к небольшому столику, чуть покачивая бедрами. Вскоре Елена протянула мне увесистую шкатулку из красного дерева, украшенную колоритной этнической резьбой в стиле южноамериканских индейцев. — Держи.
Я открыл шкатулку и обнаружил внутри десяток толстых сигар, коробку со спичками и посеребренную гильотину. Как-то давно, в своей прошлой жизни, мне доводилось пробовать курить нечто подобное. Но тогда мне не понравилось совершенно — слишком терпко, горько и вообще не вкусно.
— Ну допустим, — сказал я.
Елена устроилась рядом и вынула одну сигару.
— Лучшие в мире сигары делают у нас, в Южной Америке. А лучшие из лучших — это конечно же сигары из табака, выращенного на Кубе. El Tesoro De Cuba, сокровище Кубы!
— Ну кто бы сомневался, — ответил я. — Это как про водку. Лучшая родом из России.
Елена пропустила мой сарказм мимо ушей и продолжила.
— Раскуривание сигар — это целое искусство. Не каждый гринго его освоит с первого раза.
— Как-то немного обидно это прозвучало.
Тем временем Елена облизнула губы и засунула кончик сигары в рот, а затем стала поворачивать её. Получалось у неё это очень умело и… эротично!
— Эта ритуал раскуривания сигар начинает мне нравиться всё больше и больше, — ухмыльнулся я.
— Я слегка смочила сигару слюной, для того чтобы раскурить её равномерно, — ответила Елена. — Это полностью producto natural, поэтому может тлеть неравномерно.
Затем она взяла гильотину и ловким движением отсекла кончик сигары ниже смоченной полоски примерно на сантиметр, затем отсекла с другой стороны.
— Что теперь? — поинтересовался я.
— А теперь пора раскурить эту малышку, — ответила Елена.
— Малышку… — протянул я. — Тут курить не перекурить. Такая порция табака не только лошадь убьёт!
— Убьет лошадь?
— Ты разве не слышала изречение о том, что капля никотина убивает лошадь? — удивился я в ответ.
— Нет, никогда.
— Говорят, что так и обстоит.
— Всё верно, — кивнула Елена. — Лошади ведь не курят.
— Какая неприспособленная к жизни скотинка, — рассмеялся я.
Елена достала из коробка спичку. Она оказалась немного длиннее привычных мне и гораздо толще. Мгновение — и на крупная головка серы вспыхнула от соприкосновения с черкашом на боковине коробка.
— Подождём пару секунд. Сера на спичке должна прогореть, чтобы не забить своим запахом аромат сигары. Вот так…
Пламя спички соприкоснулось с сигарой. Елена принялась делать короткие затяги, одновременно поворачивая сокровище Кубы изящными пальцами. Вскоре кончик сигары занялся, разгораясь при каждой затяжке.
— Держи, — Елена протянула мне кубинскую сигару. — Не делай сразу затяг в лёгкие, особенно если не куришь. Набери в рот дым, почувствуй его вкус, терпкость, изысканную горечь…
Я принял сигару и сделал неглубокий затяг, набрав полный рот дыма. К моему удивлению, в этот раз ощущения оказались приятными — вкус был хоть и сильным, но в то же время мягким. Подержав дым еще маленько, я начал различать нотки фруктов и специй, терпкость чая.
— Невероятно, — сказал я, выпуская дым изо рта и протягивая сигару Елене. — не идёт ни в какое сравнение с сигаретами!
— Я же говорила, — улыбнулась она и набрала в рот дыма. Посмаковав, она выпустила его в меня тонкой струйкой.
— Ты бывал в других измерениях? — спросила вдруг Елена. — Говорят, это что-то невероятное.
— Да. По службе, — ответил я. Вдаваться в подробности мне не хотелось совершенно. — А в других измерениях… По-разному.
Она удивленно приподняла бровь.
— И кому ты служишь? Мне казалось, что ты волен делать что тебе вздумается. Pájaro libre, свободная птица.
— Служу я Императору и Империи, конечно же. Но характер моей службы подразумевает довольно большие свободы. Впрочем, как и довольно больше обязанности. В общем, все довольно сложно.
— Значит, ты и сейчас на службе?
— Нет. Сейчас нет, — я вдруг почувствовал легкий укол стыда из-за внезапной страстной ночи. — Сейчас я направляюсь на помощь… другу.
Забрезжил рассвет. Я бросил взгляд на часы.
— Тут солнце восходит поздно из-за гор.
— Мне пора, — сказал я. — До Рио-де-Жанейро путь не близкий.
— Сейчас принесут твою одежду, — Елена накинула невесомый халат, затем достала из ящика прикроватной тумбочки рацию и сказала несколько слов на испанском. Я прикрылся тонкой простынью.
Через минуту в комнату вошла миловидная девушка со стопкой одежды. Оказалось, что все мои вещи за ночь постирали, высушили и погладили.
— Душ вон там, — она указала на стеклянную дверь.
— Присоединишься?
— Само собой, — халат оказался у ее ног.
Наше совместное принятие душа затянулось. Ее обнаженное тело, цвет ее глаз, смуглая кожа были слишком притягательны, чтобы оставаться спокойным. Я брал Елену под струями горячего душа дважды и дважды она отдавалась мне без остатка.
Наконец мы выбрались из душа. Я облачился в свою одежду — она пахла свежестью.
— Девочки постарались, — улыбнулась Елена.
— А где…
— Револьвер? — хозяйка заведения продолжила вопрос с хитрой улыбкой. — Не волнуйся, он у одного из твоих друзей. Кстати, спасибо, что не стал палить из него во время драки.
— Это совершенно не в моем стиле.



Глава 21

Мы спустились в бар. В дальнем углу красовалась гора разбитой мебели — в основном стулья, но были и несколько столов. На самой вершине красовались пара сломанных гитар — видимо и музыкантам тоже пришлось поучаствовать в заварушке.
Столы для завтрака уже накрыли и мои спутники уже расселись на уцелевших стульях.
Дамьян был не один — на его широко расставленных коленях устроились стразу две мулаточки — одна кормила здоровяка, а вторая промакивала ему губы салфеткой. Серб был цел и не вредим и довольно лыбился, и время от времени что шептал в девичьи ушки.
Маркус пил кофе. Кисть правой руки была замотана эластичным бинтом. В остальном он выглядел бодрячком.
Сильнее всего досталось Шефу — его левый глаз заплыл так, что не поднималось веко.
Мы с Еленой устроились на свободные стулья, конечно же рядом, чем заслужили удивленные взгляды собравшихся. Дамьян расплылся в довольной улыбке.
— Наш командир получил знатную дозу женской ласки! Нутром чую! — засмеялся он. — Сорвал куш!
— Да ты сам времени даром не терял, — я кивнул на его спутниц с лёгкой улыбкой.
— Не мог выбрать, какая мне понравилась больше. Они обе такие милые и заботливые, ваша светлость! — с этими словами он обхватил девушек за талии и те довольно взвизгнули. — Зеке моје!
— Кто бы сомневался, — проворчал Шеф.
— Господи, кто-нибудь! — воскликнул я, переводя взгляд на старого вояку. — Кто-нибудь, принесите мне солнцезащитные очки! Я не в силах терпеть ослепительный свет этого фонаря!
— Ха-ха-ха. Очень смешно, вашество, — ответил Шеф. — Это уже пятая шутка про этот гребаный фингал.
— Все пять были моими, — заверил Дамьян.
— Нисколько не сомневаюсь, — усмехнулся я. — Ладно, старина, не будем мы больше вспоминать про твой фингал. Только если понадобиться подсветить.
Дамьян громко заржал, Елена спрятала улыбку за чашкой горячего шоколада.
Шеф отмахнулся, достал сигареты и закурил, время от времени делая глоток кофе из большой чашки.
Елена сказала что-то на испанском одной из официанток и вскоре та принесла нам завтрак. Да не просто завтрак, а завтракище! По крайней мере мне. Огромная тарелка, полная снеди. Перед Еленой поставили глубокую чашку с каким-то супом.
— Не уверен, что смогу всё это съесть, — с сомнением посмотрел я на свою тарелку.
— Ты главное, начни, — улыбнулась Елена. — А дальше аппетит проснётся и тебя будет уже не остановить. Ты много сил потратил сегодня ночью.
Елена положила ладонь мне на колено.
— Хозяйка дело говорит, — поддакнул Дамьян. — Я уже вторую порцию доедаю.
— Ну в твоём случае это как раз вполне логично, — ухмыльнулся я. — Что ж, приступим.
Сделав глоток чёрного кофе, я взялся за столовые приборы.
— Это блюдо называется bandeja paisa, — начала рассказывать Елена. — Очень сытный завтрак, дающий энергию на весь день. Здесь есть чоризо, красная фасоль, мясной фарш, чичероне, рис, жареное яйцо, бананы, арепас, авокадо и чёрный пудинг.
Я отрезал кусок колбаски, оказавшийся довольно острой, и потянулся за стаканом с водой, но Елена остановила меня.
— Возьми кусочек авокадо, он заглушит остроту чоризо, — мне ничего не оставалось, кроме как последовать её совету. — Чувствуешь?
— Действительно, — кивнул я. — Так лучше.
Ка это не странно, но специи разбудили во мне аппетит, и я принялся за еду, быстро уничтожая содержимое тарелки. Если какой-то из компонентов завтрака оказывался слишком острым, то я заедал его авокадо.
— А что ешь ты? — я кивнул на тарелку Елены. — Какой-то суп?
— Да. Это блюдо называется Чангуа. Его часто едят жители предгорий Анд. Сливочный суп, приготовленный из молока, яиц-пашот, зеленого лука, с домашними гренками и гарниром из альмохабанас.
— Альмохабанас?
— Это такие сырные рулетики, запечённые в духовке. Они идеально подходят для протирания миски.
Елена доела последнюю ложку супа, затем отломила кусочек сырного рулетика и ловко прошлась им по дну и стенкам тарелки. А затем сказала:
— Открой рот, здоровяк…
И изящными пальцами положила его мне в рот. Кусочек оказался пропитан чем-то невероятно вкусным! Настолько, что я потребовал добавки.
— Как же это невероятно! Эти твои альмохабанас с этим…
— Чангуа.
— Точно, с ним самым. Это нечто невероятное.
— Рада, что тебе понравилось, — улыбнулась Елена.
Спустя полчаса наша утренняя трапеза подошла к концу. Пришло время собираться в путь. Мы взяли свои нехитрые пожитки и вышли из бара.
Я думал, что Елена проводит нас до аэродрома, но она остановилась крыльце.
— Ненавижу долгие прощания, — сказала Елена и ее глаза предательски заблестели. — Поэтому расстанемся здесь.
— Хорошо, — мне оставалось только согласится. — По возвращении в Россию я возмещу весь ущерб…
— Да плевать мне на ущерб, — она перешагнула за порог и страстно поцеловала меня. Когда мы оторвались от губ друг друга, Елена прошептала. — Не забывай меня.
— Не забуду. Обещаю.
— А теперь уходи.
И я ушел, не оглядываясь. Шеф и Маркус шли за мной, и только Дамьян задерживался — мулатки никак не хотели его отпускать.
Наконец он вырвался из их объятий и нагнал нас.
— Ох и страстные эти латиноамериканки! — воскликнул он. — Не сербки, конечно, но горячие!
— Можно подумать, тебе не понравилось, — проворчал Шеф.
— Еще как понравилось! Унял свою страсть дня на три.
— Всего на три? — удивился я.
— Высокий уровень либидо, — пожал плечами Дамьян. — Это у нас в семье наследственное.
— Это мы уже поняли, — усмехнулся я.
За этими разговорами мы добрались до аэродрома Эль Моско. Нам необходимо было заправить нашу птичку и двигаться дальше, в Бразилию. На краю виднелась здоровенная винтокрылая махина.
— А это не тот ли тяжёлый вертолёт, на котором прибыли эти типчики из золотодобывающей компании? — поинтересовался я у спутников.
— Похоже на то, — кивнул Шеф.
— То је тачно он! — заверил нас Дамьян. — Это транспортный военный вертолёт из Поднебесной. Экспортная версия. Носит прозвище «Бегемот». Стоит относительно недорого, летает относительно далеко, поднимает относительно большие грузы.
— Сколько всего в нём относительного… — протянул я
— Ну уж точно не чета Имперским винтокрылым птичкам, но своих денег стоит, ваша светлость.
— Как скажешь дружище, как скажешь, — согласился я, разглядывая чудо азиатского вертолетостроения. — Эх, жаль у нас нет маячков, чтобы отследить их маршруты. Сдаётся мне, что с этой золотодобывающей компанией не все чисто.
О вчерашнем подслушанном разговоре я решил пока не упоминать.
— Как пить дать, мутная контора, — согласился со мною Шеф. — А что насчёт отследить…
— Да?
— Кое-что мы всё же сделать можем… — старый вояка хитро прищурился, явно ожидая моего одобрения.
В этот момент из соседнего ангара показались та самая группа наёмников, с которой и начался погром в баре Елены. Судя по их внешнему виду, досталось им гораздо больше, чем нам — перебинтованные руки, головы, лица светили фингалами, один сильно прихрамывал. Они тащили какие-то тяжелые ящики на борт своего вертолёта и потому нас не заметили, да и стояли мы от них на довольно-таки почтительном расстоянии.
— Что бы ты не придумал — действуй! — дал я добро Шефу. — И поскорее!
— Принято, ваша светлость! — ухмыльнулся Шеф, зло блеснув уцелевшим глазом.
Он достал из своей сумки спутниковый коммуникатор и принялся набирать какие-то команды на клавиатуре.
— Я так понимаю, что ты связываться ни с кем не собираешься, — сказал я.
— Вашество невероятно прозорлив, — с ноткой ехидства ответил Шеф. — Я делаю из этого коммуникатора отслеживающее устройство. Оно будет пеленговаться в спутниковой системе раз в пять минут до тех пор, пока не сядет аккум. А заряда там на почти сто процентов. Но есть проблема, вашество.
— Какая? — я напрягся.
— Нужно как-то отвлечь экипаж, вашество, пока я буду закидывать маячок в отсек для шасси.
— С этим я справлюсь, — ответил я после некоторого раздумья, а затем направился прямиком к транспортному вертолёту.
— Ваша светлость просто пойдёт к этим наемникам и поздоровается? — удивился Дамьян.
— Что-то вроде того, — ответил я.
Шеф тоже направился к вертолёту, но уже в обход, вдоль зелёных зарослей, растущих по бокам взлетно-посадочной полосы. Ему нужно было подобраться к транспортнику так, чтобы его не заметили из кабины.
Дамьян и Маркус следовали за мной чуть поодаль, готовые прийти ко мне на помощь при первой необходимости.
Аппарель, ведущая в грузовой отсек транспортного вертолёта всё ещё была опущена. Оказавшись рядом, я на мгновение замер, собираясь с мыслями — стоит мне сделать несколько шагов и пути назад уже не будет. Всё закончится или разговором или очередным рукоприкладством. Вдох, выдох…
— Эй, парни! — окрикнул я наёмников и начал восхождение по аппарели. — Есть кто живой?
Но не успел я пройти и нескольких шагов, как в проеме грузового отсека появился один из наёмников — тот, что пытался схватить официантку в баре. После моего удара лбом его сломанный нос был зафиксирован пластырем, я отёк превратил оба глаза в узкие щёлочки.
— Какого хрена? — его рука лежала на рукояти пистолета с расстёгнутой кобурой. Он не сразу узнал меня, возможно из-за синяков под глазами, а может из-за похмелья, потому что перегаром от него несло знатно. — А, это ты, мудила…
Он шагнул в мою сторону, одновременно доставая ствол из кобуры на поясе, как вдруг на его плечо легла здоровенная ладонь другого наёмника.
— Не стоит, — прозвучал басовитый голос. — Ты вчера уже натворил дел.
Из-за спины подбитого мною наёмника вышел здоровенный мужик — косая сажень в плечах, мощные руки, шея как у быка, густая борода лопатой. Даже здоровяк Дамьян на его фоне выглядел невзрачно. Вчера в баре его не было совершенно точно.
«Ну теперь понятно, зачем им транспортный вертолёт…» — подумал я и мысленно усмехнулся. Жутко хотелось произнести это в слух, но я сдержался. Вместо этого я сказал:
— Мы, кажется, не встречались.
— Меня не было вчера в том баре, — пророкотал здоровяк. — Будь я там, никакой драки бы не случилось. А теперь повернись.
Я приподнял руки и повернулся, демонстрируя безоружность.
— Вижу, что и тебе досталось.
— Ах, да… — я рефлекторно дотронулся до затылка. — Пустяки, пара швов.
— Этот мудак разбил мне лицо! — взвыл от злости наёмник со сломанным носом. — Он должен поплатиться за это!
— Угомонись, — спокойно пророкотал здоровяк. — После драки кулаками не машут. Тем более после драки в баре.
Затем он посмотрел на меня внимательно, изучающе.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Максим, — ответил я.
— И что тебя сюда привело, Максим?
— Мне хотелось уладить возникшие вчера недоразумения, — я кивнул на кипящего от злости наёмника со сломанным носом. — Не люблю наживать врагов на каждом шагу.
— Допустим, что я тебе поверю, Максим, — кивнул здоровяк, однако по его взгляду было понятно, что ни хрена он мне не поверил.
— Но это только одна из причин, — продолжил я.
— Допустим, что я удивлён, — к выражению его взгляда добавилось немного любопытства.
— До меня дошли слухи, что золотодобывающая компания, на которую вы работаете, очень щедро платит.
— Допустим, что это так. Где ты служил, Максим? Регулярные войска, ЧВК, свободный нём?
— ЧВК, — ответил я не задумываясь.
— Значит ЧВК… Хоть какая-то дисциплина, — кивнул здоровяк. — Предчувствие меня не обмануло. Название?
— Кровавые скоморохи, — ответил я, не задумываясь. Ни к чему ему знать про «Пересвет».
— Кровавые скоморохи? — здоровяк на секунду задумался, словно копаясь в воспоминаниях. — Так этой ЧВК уже нет.
— Поэтому я и мои люди перелетели океан, — улыбнулся я в ответ. — Говорят, что в Южной Америке сейчас можно хорошо заработать. И вот мы здесь.
— Значит вас интересует высокооплачиваемая работа? Как это удивительно и неожиданно, — пророкотал здоровяк. — Главый офис Южноамериканской золотодобывающей компании «Провиденье» находится в Бразилии…
Здоровяк порылся в нагрудном кармане свободной хлопковой рубахи и выудил оттуда визитку. Затем посмотрел на её содержимое, перевел взгляд на меня и одобрительно ухмыльнулся.
Я хотел было сделать ещё пару шагов, чтобы взять визитку, но здоровяк жестом остановил меня.
— Не стоит. Я спущусь к тебе, Максим.
Он сделал пару шагов, от которых металл аппарели загудел.
— Серьёзно⁈ — взвыл подбитый наёмник. — Ты дашь ему визитку нашей конторы вместо того, чтобы размазать его по трапу⁈
Здоровяк остановился, вздохнул, развернулся к говорящему и спокойно сказал:
— Твое предложение подразумевает, что потом придётся чистить грузовой отсек вертолёта. Это во-первых…
— Да насрать на отсек!
— И если ты ещё раз попробуешь схватить женщину силой без её согласия, я лично вобью твои зубы тебе в глотку, а потом скину с вертолёта. И никогда не перебивай меня. Ты понял?
Всё это было сказано настолько спокойно, настолько буднично, словно здоровяк рассказывал о скучном, будничном дне, проведённом в офисе, а не угрожал расправой другому наёмнику. И от этого спокойствия даже мне стало не по себе, чего уж говорить про несчастного со сломанным носом и фингалами — он закивал и поспешил ретироваться вглубь транспортного отсека.
Здоровяк проводил его взглядом, а потом направился вниз по аппарели. Поравнявшись со мной, он выглянул наружу.
— Эти трое с тобой? — пророкотал он.
Я оглянулся. Неподалёку и впрямь стояли трое моих спутников — Дамьян, Маркус и Шеф. Значит у старого вояки всё получилось и маячок находится в отсеке вертолётного шасси!
— Да, они со мной, — кивнул я.
— Странная компания, — хмыкнул здоровяк, а затем повернулся ко мне и протянул визитку. — Контора не набирает всякий сброд. Но иногда случаются промашки, — он кивнул в сторону ретировавшегося наёмника. — Ты вроде адекватный мужик. Попробуй наведаться в офис, может дельце и выгорит. Платят и впрямь неплохо.
— Благодарю, — сказал я и протянул ему руку для рукопожатия.
— Нет, Максим. Руку я жму только друзьям, а ты не из их числа.
— Может в другой раз, — улыбнулся я.
— Может и так, — он пожал плечами. — Мир изменчив. А теперь проваливай из моего вертолёта, нам нужно взлетать.
Я сбежал по аппарели и быстрым шагом направился к своим спутникам. За моей спиной раздался гул раскручивающихся двигателей, ожившие лопасти начали своё круговое движение, поднимая в воздух пыль.
— Всё получилось? — прокричал я Шефу.
— Само собой, вашество! Фирма веников не вяжет, фирма веники плетёт! — ухмыльнулся тот.
— Что это за амбал такой? Его вчера в баре не было.
— Их командир, походу. Дал мне вот это, — я продемонстрировал визитку Южноамериканской золотодобывающей компании «Провиденье». — Говорят, эта контора набирает опытных вояк.
— Что-нибудь ещё интересное?
Я задумался на мгновение, а потом ответил.
— Он не хотел, чтобы я поднялся в грузовой отсек… Хотя с виду он был пустой.
— Может что-то было в глубине? — предположил Шеф.
— Или он просто не хотел, чтобы посторонние шарились по его вертушке, — предположил Дамьян, шедший рядом.
— Может и так, — пожал я плечами.
Когда мы добрались до нашего самолёта, транспортный вертолёт компании «Провиденье» уже набрал высоту и взял курс на юг. Дамьян занялся заправкой нашей «птички» — нужно было подогнать топливозаправщик и залить полные баки горючего. Пока он был занят, я жестом подозвал Шефа.
— Вашество?
— На счёт Маркуса. Мы вытащили его с перевалочного пункта и привезли сюда. Думаю, что наши пути должны разойтись. Скажи ему об этом.
— Oye, Marcus! Ven aquí, por favor, — позвал Шеф контрабандиста.
— Sí, Señor?
Шеф начал излагать мою просьбу, Маркус слушал, время от времени поглядывая на меня, затем начал что-то отвечать, упоминая Рио-де-Жанейро. В его голосе слышалась просьба, но никакой мольбы или упрашиваний. Наконец Шеф повернулся ко мне.
— Маркус просит добросить его до Рио. У него там родственники, которые связаны с контрабандистскими картелями. Он может помочь с документами, жильём и транспортом.
— Иными словами он потенциально полезный попутчик, так?
— Совершенно верно, вашество.
— Тогда почему бы и не подкинуть его до Рио-де-Жанейро?



Глава 22

Под нами проплывали Анды — древние горы, покрытые белоснежными шапками снега. В прежней своей жизни мне довелось побывать в горах Алтая, Урала, Крыма и Кавказа и с уверенностью могу заверить — у разных горных систем свой очарование. Алтай прекрасен своим непредсказуемым нравом, Кавказ — первозданной древностью, Урал — невероятной мощью и суровым нравом, особенно в северной его части, а Крымские горы просто прекрасны. Вот и южноамериканские Анды нестерпимо блестели в дневном свете.
У всех народов, живущих в горах и предгорьях, были свои легенды о возникновении гор, но все они сводились к тому, что пики и вершины создали боги на рассвете мироздания. И, глядя на невероятный пейзаж под крылом самолёта, я охотно верил, что так оно и было.
Перелёт над Андами занял почти шесть часов. Всё это время Дамьян управлял самолётом вручную.
— Горы — коварная штука, ваша светлость, — ответил он на мой вопрос о незадействованном автопилоте. — Нужно быть готовым ко всему.
И только когда за очередным горным пиком показался зеленый ковёр южного леса, Дамьян скорректировал маршрут и включил автоматическое поддержание курса. Убедившись, что электроника работает в штатном режиме, он с удовольствием потянулся, громко хрустнув суставами пальцев.
Мы двигались на юго-восток, к побережью атлантического океана, где под распростёртыми объятиями статуи Иисуса Христа раскинулся город Рио-де-Жанейро. Но это ожидало нас в будущем, а сейчас под нами были джунгли — бесконечный вечнозелёный южный лес, под сводами которого текли сотни и тысячи рек, самые крупные из которых брали своё начало в Андах, которые мы оставили позади.
День сменился ночью, но пейзаж оставался всё таким же однообразным, и лишь вдалеке светились редкие огни то ли электрического света, то ли костров. Природа Южной Америки вполне себе сопоставима своим негостеприимством с Сибирской тайгой и не очень-то благоволит человеческой цивилизации.
На следующий день бескрайняя зелень южноамериканских джунглей стала прерываться извилистыми полосками тёмной, почти черной водной глади какой-то реки.
— Это Рио-Негру? — спросил я у Маркуса, вспоминая школьные уроки по географии.
— Sí, Señor. Es Río Negro. El principal afluente del río Amazonas, — ответил он.
Шеф хотел было перевести ответ, но я отмахнулся — всё было понятно и так. Река Рио-Негру была главным притоком реки Амазонка. Вместе они составляли самый большой речной бассейн в мире.
— Я бы хотел увидеть место слияния Рио-Негру и Амазонки, — сказал я Дамьяну. — Грех такое пропустить, раз уж мы здесь.
— Как прикажет ваша светлость, — ухмыльнулся здоровяк и скорректировал курс.
Самолёт немного накренился, меняя направление согласно заданным параметрам.
Чем дальше мы летели, тем шире становилась Рио-Негру, обрастая многочисленными притоками, пока не заматерела, став огромной черной, словно жемчужина, рекой.
И чем шире она становилась, тем чаще на ней появлялись поселения и даже целые городки. Впрочем, нашему продвижению к Рио это никак не мешало — воздушное пространство вдруг стало довольно оживленным. Авиасообщение было тут вторым по полярности видом транспорта — нам часто встречались небольшие самолёты, по типу нашего — приспособленные для посадки на воду, и разного размера вертолёты. Но вся эта авиация не шла ни в какое сравнение с обилием лодок и катеров, снующих по Рио-Негру. Река буквально кишела ими, особенно у населённых пунктов.
На следующий день мы добрались до места, где Рио-Негру впадала в Амазонку.
— Како лепо! — вырвалось у Дамьяна при виде слияния двух рек.
Даже Шеф прилип к иллюминатору. И было из-за чего!
Чёрная вода Рио-Негру соединялась с жёлтой, мутной водой Амазонки, образуя одну реку, но при этом не смешивалась! На протяжении нескольких километров половина реки оставалась чёрной, а другая мутно-жёлтой.
Впрочем, для меня это явление не было чем-то уникальным. Такой же эффект можно было наблюдать по весне и в Горном Алтае, там, где река Бия сливается с рекой Катунь и начинается Обь. После объединения одна часть реки остаётся бирюзового цвета, а другая тёмного. Вот и здесь, в Южной Америке, я наблюдал такой же эффект, только совсем в другом масштабе.
Чёткое разделение воды на цвета продолжалось несколько километро, но в конце концов физика взяла свое и жёлтая муть Амазонки начала поглощать Рио-Негру, становясь на несколько тонов темней.
— Всё, довольно, — сказал я Дамьяну. — Возвращайся к прежнему маршруту.
— Да, ваша светлость, — кивнул серб и скорректировал данные в навигационной системе.
Дальнейший пейзаж оказался однообразным — реки и протоки, джунгли и топи. Ни мостов, ни дорог, ни больших городов. Этот пейзаж нагонял на меня невесёлые мысли и чем ближе мы подбирались к цели нашего путешествия, тем чаще я думал о Софии. Возможно, что эти несколько задержек в пути могли стоить ей многого, возможно, что даже жизни.
В попытке хоть как-то отвлечься, я поинтересовался у Шефа о данных с маяка, установленном на транспортном вертолёте золотодобывающей компании.
— Э нет, вашество. Маяк маяком, а кое-какое оборудование для отслеживания мне всё же нужно. Его мы сможем раздобыть только по прилёту в Рио.
— Понял, отстал, — вздохнул я и снова уставился в иллюминатор.
С этими тревожными мыслями я провалился в сон.

Я стоял на песчаной дюне. Горячий ветер обжигал лицо и трепал волосы. Пустыня окружала меня, сливалась с горизонтом в дрожащем мареве. Я знал, что мне нужно идти, двигаться вперёд, потому что бездействие означало смерть. Верную смерть.
И я побрёл. Побрёл наугад, потому что когда вокруг тебя нет ничего, кроме песка, то все пути одинаково хороши. Или одинаково плохи. Но я знал, что то, каким будет этот путь, зависит только от меня.
Ноги вязли в песке, но усталости я не чувствовал. Чувствовал только жар и то, как во мне начинает закипать кровь. Время словно остановилось и это ощущение не покидало меня до тех пор, пока я не заметил среди дрожащего от зноя воздуха расплывчатый силуэт.
Тогда я побежал. Потому что этот силуэт стал смыслом этого пути. Я взбирался на дюны, затем скатывался и повторял это раз за разом, пока очертания силуэта не стали отчётливее.
Вглядевшись, я понял, что это шагоход, движущейся ко мне на встречу. Его начищенная броня сверкала, словно зеркало. Это совершенно точно был не мираж, а самая настоящая боевая машина! Отчего-то я совершенно точно знал это.
Наконец я добрался до шагохода. Он остановился напротив меня, и я тоже замер, чего-то ожидая.
Собравшись с духом, я двинулся вперёд и когда оказался у его ног, то люк в кабину открылся. Это выглядело как приветственный жест, приглашение войти. Или как ловушка.
Только моя рука коснулась металла, как шагоход вдруг распался, превратился в чёрный прах, который сразу же подхватил ветер, закручивая в причудливые фигуры. Как в том самом разрушенном мире.
Я бросился назад, прочь от всего этого, стараясь не оглядываться. Но всё же оглянулся. За мой спиной была чернота, движущаяся за мной одной сплошной стеной. Силы вдруг покинули меня, и я остановился, ожидая, что тьма вскоре поглотит меня.
Но вдруг она начала сжиматься, уплотнятся, пока вдруг не приняла знакомый облик.
— Помоги, — прошептала София, протягивая ко мне руки.

— Вашество! Проснись! — меня с силой тряхнули за плечо.
Я от неожиданности дёрнулся и резко сел, не понимая, где именно сейчас нахожусь.
Кабина самолёта, знакомые лица, глядящие на меня с волнением. За иллюминатором была ночь.
— Хреновый сон? — спросил Шеф.
— Да. Что-то типа того, — ответил я, ища рукой бутылку с водой. — Присниться же такое…
— Ты тут в кресле метался, вашество, — сказал Шеф, протягивая мне воду. — Весь взмок.
Я потрогал лоб и шею, затем понял, что рубаха прилипла к телу. Отвинтив крышку, я жадно припал к горлышку, глотая живительную влагу.
— Долго я спал? — поинтересовался я, наконец утолив жажду.
— Да. Даже слишком, — ответил Шеф. — А потом начал метаться на своём кресле, что-то бормотать, и я решил разбудить тебя.
За стеклом иллюминатора мелькнули огни довольно крупного населённого пункта, затем ещё и ещё.
— Где мы? — во мне проснулось любопытство.
— Мы в часе лёта от аэродрома, — ответил Дамьян.
— Мы почти в Рио-де-Жанейро? — уточнил я.
— Не совсем. Мы приземлимся примерно в ста двадцати километрах от города. Наш латиноамериканский друг подсказал на место посадки, где не задают лишних вопросов, — уточнил серб.
— А ещё там можно обзавестись транспортом, — ухмыльнулся Шеф.
— Замечательно! — я довольно потёр руки. Перелёт через континент уже изрядно надоел.
Начало светать и я смог разглядеть пейзаж, расстилающийся под нами. Местность снова стала гористой, но теперь это были поросшие лесом невысокие горы, не чета белоснежным Андам. Кажется, эта горная система называлась Бразильским нагорьем.
Примерно через час мы зашли на посадку и приземлились на небольшом аэродроме, предназначенном исключительно для легкомоторной авиации — ни один крупный самолёт не смог бы поместиться на узкой полосе бетона, зажатой между гор.
У трапа нас встретили двое здоровенных негров, выглядящих не очень дружелюбно. Особенно этому способствовали пистолеты, заткнутые за пояс, которые те даже не пытались скрывать. Но увидев на трапе Маркуса, они заулыбались.
— O próprio pequeno Marcus! — один из негров сгрёб нашего спутника в объятия.
Маркус представил нам негров, а Шеф перевёл.
— Это братья Соуза. Маркус говорит, что они помогут.
— Тогда договаривайся, — улыбнулся я братьям как можно дружелюбней.
Мы направились к небольшому зданию, укрытому под раскидистым деревом. Всю дорогу Маркус и Шеф о чём-то переговаривались с хозяевами, а я просто наслаждался землёй под ногами и возможности размяться после долгого перелёта. То же самое делал и Дамьян — здоровенному сербу приходилось ещё тяжелей, чем мне.
Внутрь здания я заходить не стал, доверившись Шефу. Вскоре тот вышел, держа в руках несколько пачек местных денег — бразильских реалов. Купюры выглядели далеко не новыми и наверняка имели сомнительное происхождение.
— Деньги? Откуда столько? — я удивленно приподнял бровь.
— Самолёт продал, — пожал плечами Шеф. — Точнее обменял на тачку. С их доплатой.
— Но это даже не наш самолёт, — сказал я.
— Считай, что мы получили его в наследство. Или трофеем. Да и местная наличка нам не помешает, — сказал Шеф, распихивая пачки по карманам. — Короче, не парься, вашество.
Хозяева аэродрома проводили нас до грунтовой дороги, у обочины которой стояло несколько автомобилей. Все они были фургонами, причём фургонами далеко не новыми. Один из братьев указал нам на самый крайний, синего цвета. Судя по толстому слою пыли, стоял он на этом месте уже прилично.
К моему удивлению, завелся фургон с пол оборота.
— Я так понимаю, что лучше не интересоваться, что на них перевозили? — сказал я с сарказмом.
— Я бы точно не стал, вашество, — ухмыльнулся Шеф. Главное, что они неприметные.
Мы погрузились в наш новоприобретённый транспорт, посадив Маркуса за руль.
Дорога уходила вниз, петляя. Временами открывался вид горные склоны, поросшие лесом. Чем ниже мы спускались, тем более душным становился воздух. В конце концов даже открытые настежь окна не помогали. Шеф, сидевший на переднем пассажирском сиденьи, попытался включить кондиционер, но вместо прохладного воздуха на нас стало дуть теплом.
— Вот же суки, — проворчал Шеф.
— Зато неприметная машина.
— Да уж…
Пришлось ехать, обливаясь потом.
— Какой у нас план, ваша светлость? — поинтересовался Дамьян.
— Нам необходимой найти некого Константина Корнеева. Это сыщик, которого София наняла для поисков своей сестры, — ответил я. — Это наша единственная ниточка.
— И как мы должны найти этого Константина Корнеева в Рио-де-Жанейро? Город не маленький, — серб сделал резонное замечание.
Шеф вздохнул и достал из кармана записную книжку. Наслюнявив пальцы, он перелистнул несколько страниц и проворчал:
— Что бы вы без меня делали…
— Выкладывай, — подбодрил я его. — Что там у тебя?
— Список гостиниц, само собой.
— И с чего ты взял, что этот Корнеев остановился в одной из них? — спросил я с недоверием.
— С того, вашество, что в этих гостиницах персонал обучен говорить по-нашенски, — ответил Шеф. — Большинство верноподданных нашего Императора останавливаются там, где их нормально понимают.
— Я бы точно не стал селиться там, где не говорят ни по-русски, ни по-сербски, — поддакнул Дамьян.
— Согласен, — кивнул я. — Огласите весь список, пожалуйста.
— Тааак… — протянул Шеф. — Всего гостиниц девять… Две пятизвездочные… Четырёхзвёздочных четыре, а остальные все трёхзвёздочные.
— Думаю, что пятизвёздочные можно вычеркнуть сразу, — сказал я.
— Это ещё почему? — удивился Дамьян.
— Потому что билеты на самолёт были не первого класса, если мне не изменяет память. София оплачивала не туристическую поездку, а деловую.
— Допустим, — Шеф сделал пометку в блокноте. — Остаётся ещё семь.
— Давай ещё исключим гостиницы на пляжах. Или хотя бы уберём во вторую очередь.
— Как скажешь, вашество, — Шеф сделал ещё несколько пометок. — Остаётся две гостиницы. Одна на три звезды, другая на четыре.
— Отлично, — сказал я довольно. — Вот с них мы и начнём поиски.
Тем временем мы проехали очередной поворот и перед нами открылся вид на Рио-де-Жанейро.
Огромный город расположился на берегу залива Гуанабара и расползался на соседние долины, взбирался на окрестные горы, и даже на другою сторону залива. Для этой ползучей экспансии даже построили специальный мост. Строго говоря, все это было большой агломерацией городов, расположенных рядом друг с другом, а Рио-де-Жанейро был самым большим и густонаселённым из них. И самым известным. Поэтому в представлении иностранца вся эта махина из небоскрёбов, особняков, исторических зданий и фавел была одним большим городом.
Очередной поворот и вид на город скрылся за склоном горы. Несколько минут езды по грунтовке, и мы выехали на асфальтированную двухполосную дорогу. Движение по ней было не особо интенсивным, но вскоре мы добрались до большой развязки и оказались на оживленном шоссе, плавно спускающимся к побережью.
Транспортный поток оказался на удивление разнообразным. Помимо множества тягачей, везущих грузы, на шоссе двигалось множество откровенного старья, состоящего по большей части из ржавчины; старые кабриолеты с откинутым верхом, новенькие спорткары; внедорожники разной степени крутизны; мотоциклы и мопеды.
Рядом с нами промчался роскошный серебристый седан, резко мечущийся по полосам, а за ним по пятам следовали две полицейских машины с орущими сиренами и включенными мигалками.
— Meu Rio! — проговорил Маркус. В этой фразе чувствовалась ностальгия.
Через десяток километров Дамьян указал на довольно крутой склон одной из соседних гор и воскликнул:
— Смотрите!
Часть горы, обращённая к заливу, была покрыта тысячами зданий, построенных из подручных материалов и ютящихся друг над другом. Доски, кирпич, листы железа, шифер, каменные блоки… Всё это напоминало исполинский муравейник, вот только вместо насекомых там жили люди.
— Essa é a favela da Vila Cruzeiro. Um dos lugares mais criminosos do Rio, — сказал Маркус, заметив нашу заинтересованность.
— Он говорит, что это одно из самых криминальных мест в городе, — перевёл Шеф.
— Знаменитые фавелы, — кивнул я. — Никогда не думал, что увижу их живьём.
— Надеюсь, нужный отель находиться не в этом районе, — хохотнул Дамьян.



Глава 23

Первой нашей остановкой стал четырехзвездочный отель «Meu Rio», расположенный недалеко от центральной части Рио-де-Жанейро. Даже по внешнему виду было понятно, что он предназначался для гостей города, прибывших по делам — довольно новое здание в хай-тек стилистике, рядом несколько станций метрополитена, остановки наземного транспорта, множество ресторанов, укрытых в тени пальм. Все для того, чтобы не погрязнуть в толпах туристов, оккупировавших пляжи и исторические достопримечательности жемчужины восточного побережья.
Маркус остановил фургон у главного входа отеля. Швейцар, высокий стройный латинос в белоснежном костюме, проводил наше авто чуть удивленным взглядом. Еще больше удивление вызвало то, что из него вылезли трое европейцев.
— Убил бы за добрую порцию мяса, — пророкотал Дамьян, глядя на ресторан через дорогу.
— Да и горло промочить неплохо бы, — поддакнул Шеф.
— Ладно, наведаюсь в отель один, — сказал я. — Встретимся в ресторане. Пускай Маркус запаркуется за углом.
— На вот, на всякий, — Шеф незаметно сунул мне в карман пачку бразильских реалов, да так ловко, что швейцар ничего не заметил. Ну или сделал вид, что ничего заметил.
Я взбежал по лестнице ко входу в отель. То ли выглядел я слишком целеустремленным, то ли во внешности и манере движения проскальзывала аристократичность, но швейцар учтиво улыбнулся и слегка поклонился, когда говорил мне дверь.
Просторный холл был выполнен все в том же хай-тек стиле — лаконичное наполнение, разумный минимализм. Стекло, металл и натуральная кожа. Чем-то обстановка напоминала вип-зал в международном аэропорте Крыма, только чуть менее роскошно — все же всего четыре звезды.
Я направился прямиком к стойке администратора, где меня встретила улыбчивая бразильянка, буквально источающая радушие. Отполированная медная табличка на строгом пиджаке гласила, что хозяйку зовут Элен. Красивое, кстати, имя!
— Сеньор желает снять номер? — поинтересовалась она. Ее русский был довольно неплох, особенно учитывая географическую удаленность.
— Боюсь, что нет, — улыбнулся я в ответ. — К сожалению, я уже остановился в другом отеле.
— Сеньор поспешил, — еще одна белозубая улыбка на темном от загара лице. — Чем могу помочь?
— Я разыскиваю одного своего знакомого. Он подданный Империи… Возможно, он уже даже уехал. Поможете мне, сеньора Элен? Это очень важно.
— Сеньорита, — поправила меня Элен с ноткой кокетства в голосе.
— Прошу простить меня, сеньорита Элен. Ни за что бы не подумал, что такая очаровательная сеньорита и не замужем. Уверен, что от поклонников нет отбоя. Поможете?
Элен чуть подалась вперед и заговорила, немного понизив голос.
— Правила отеля запрещают нам выдавать информацию о постояльцах, сеньор…
— Максим, — представился я без озвучивания фамилии. Кому оно нужно, это лишнее внимание?
— Сеньор Максим. Но если это ваш друг…
— Близкий друг! Очень близкий. Почти братишка!
— Если это ваш близкий друг и вы сможете назвать его имя и примерную дату прибытия, то я постараюсь вам помочь. Сеньор Максим.
— Буду чертовски признателен, сеньорита! — улыбнулся я. — Моего очень близкого друга зовут Константин Корнеев. А прибыл он примерно…
Я порылся в памяти, вспоминая дату, а когда назвал, Элен вбила имя нанятого Софией сыщика в рабочий терминал.
— Боюсь, что человек с таким именем никогда не останавливался в нашем отеле, сеньор Максим.
— Жаль, — вздохнул я. — Прошу прощения за беспокойство.
Я вытащил кончиками пальцев несколько купюр, не вынимая пачку из кармана и положил на стойку, чуть придавив пальцами.
Загорелые пальчики Элен тоже легли на реалы, на мгновение соприкоснувшись с моими. Она хотела было потянуть деньги к себе, и я сначала позволил им сдвинуться, а потом снова прижал к стойке.
— Сеньор Максим?
— Посмотрите для меня еще одно имя, сеньорита Элен?
— Еще один друг?
— Да, — кивнул я.
— Слушаю, сеньор.
— София Марьясова. Тоже верноподданная. Прибыла пару недель назад из Империи.
— Сейчас посмотрим…
Элен ввела имя и пробежалась глазами по появившейся информации. Судя по всему, ей было что озвучить. Мое сердце забилось сильней — неужели мне удалось выйти на след так легко!
— София Марьясова забронировала и оплатила люкс… На одиннадцатом этаже. Но…
— Но что?
— Но так и не заселилась в него.
— Может быть доставлялся какой-то багаж из аэропорта?
— Боюсь, что нет, сеньор. На номере до сих пор бронь, потому что он полностью оплачен. Сеньорита Марьясова может заселиться в любой момент.
— Благодарю вас, сеньорита Элен, — я улыбнулся и убрал пальцы с купюр. Вскоре бразильские реалы оказались спрятанными за разрезом блузки Элен.
— Всегда рада помочь, сеньор Максим, — она снова обворожительно улыбнулась. — Могу я чем-то ещё помочь?
— Нет, спасибо. Хотя… Если вдруг сеньорита Марьясова вдруг объявится, то дайте мне знать.
Я протянул карточку, на которой был записан номер спутникового терминала Шефа.
Мне оставалось только покинуть отель и присоединиться к своим попутчикам, которые устроили в ресторане через дорогу, заняв один из столиков на открытой веранде в тени пальм.
Дамьян во всю уплетал огромную порцию жареных яиц с беконом, заедая крохотными хлебцами. Маркус и Шеф уже закончили завтрак и наслаждались напитками — контрабандист чёрным кофе, а Шеф потягивал светло пиво из высокого бокала.
— С утра выпил, весь день свободен? — проворчал я, усаживаясь на свободное место.
— Да оно как вода, с потом моментально выходит, — отмахнулся Шеф. — Есть успехи?
Я заказал у проходившего мимо официанта завтрак и чашку кофе, прежде чем ответить.
— И да, и нет. Константин Корнеев никогда в этом отеле не останавливался. Но есть полностью оплаченная бронь люкса на имя Софии. Но она так и не заселилась в отель.
— Интересно, интересно… — пробормотал Шеф, делая глоток пива. — Значит она заранее всё оплатила, но по прибытии в Бразилию решила сразу встретиться с ищейкой…
— Да, вероятней всего так оно и было. Этот Корнеев наверняка нарыл что-то важное. Я оставил администратору твой номер на случай, если София вдруг объявится.
— Шансы не велики, сам знаешь, — сказал Шеф.
— Да, знаю, — согласился я с его словами, хотя никакой радости мне это знание не доставляло.
Тем временем официант принёс классический завтрак из пары жареных яиц, тоста с маслом и чашки чёрного, чертовски ароматного кофе. Еду я проглотил без всякого интереса, а вот напитком насладился — всё-таки в хорошем кофе бразильцы толк знают!
— Итак, — сказал я, отодвигая пустую чашку. — Заедем во вторую гостиницу, раз уж других зацепок у нас нет, а потом воспользуемся предложением нашего латиноамериканского друга.
Шеф озвучил наш план Маркусу и тот закивал улыбаясь.
— Ночлег и всё необходимое нам будет обеспечено, — заверил меня Шеф.
— Тогда двинули дальше.
Второй отель располагался далеко не в таком живописном месте, как «Meu Rio», в котором София забронировала номер. Ничем не примечательное здание из кирпича старой постройки, выгоревшая на солнце краска фасада, облезшие водосточные трубы со следами ржавчины, тяжелая, массивная входная дверь, больше подходящая для сдерживания штурма, чем для приёма гостей.
Через квартал находилась станция фуникулёра, связывающего центр города с одной из фавел, перехватывающая парков и одна из станций метро. И никаких ресторанов вокруг, лишь пара сомнительных забегаловок и бар.
— Это точно трёхзвёздочный отель? — пророкотал Дамьян. — Я бы ему и двух звёзд не дал!
— Судя по надписи на вывеске, это он и есть, — ответил я.
Вывеска и впрямь гласила, что перед нами отель под названием «Verónica». В моей прошлой жизни я повидал много гостиниц и придорожных кафе и почему-то одними из самых плохих были те, что носили женские имена — всякого рода «Натали», «Елена» и «Юлия». Хуже них были только заведения «У Сергея», «У Романа» и прочие, начинающиеся на букву «У». Судя по всему, эти же принципы действовали и на других континентах. По крайней мере отель под названием «Verónica» полностью соответствовал этому моему наблюдению.
— Дамьян, ты пойдёшь со мной, — сказал я сербу. — В этот раз твоя внушительная комплекция может оказаться кстати.
— Как скажете, ваша светлость, — ухмыльнулся Дамьян и похрустел шейными позвонками.
Мы выбрались из фургона и направились прямиком ко входу в отель. Тяжелая дверь, как я и предполагал, поддалась с заметным усилием. Пространство гостиничного холла утопало в полумраке, освещенного только редкими светильниками. Всё в интерьере выдавало его тяжелую старомодность — массивные кресла и диваны, столики с резными ножками, ковровые дорожки на полу. Но пахло в холле приятно — едва горьковатый запах хвои, растёртой на пальцах.
За стойкой администратора стоял высокий ухоженный мужчина с густой рыжей бородой и слишком белой для Бразилии кожей.
Когда мы с Дамьяном подошли ближе к стойке, он смерил нас взглядом голубых, почти бесцветных глаз, и спросил:
— Господа желают заселиться в нашем отеле?
В его низком, чуть с хрипотцой, голосе, чувствовался знакомый акцент. Что-то европейское…
— Нет, номера в вашем отеле нас не интересуют, — ответил я.
Он снова пристально посмотрел сначала на Дамьяна, потом на Меня и после некоторых размышлений спросил:
— Работа?
Мы с Дамьяном переглянулись. Уж чего чего, а предложения о работе в захолустном отеле Рио-де-Жанейро мы получить ну никак не ожидали!
— Боюсь, что нет. Мы разыскиваем одного человека. Он прибыл из Империи некоторое время назад.
— Ничем не могу помочь, — рыжебородый изобразил на лице извиняющуюся улыбку. Получилось не очень. — Мы не представляем информации о наших постояльцах.
«Он немец! Совершенно точно!» — промелькнуло у меня в голове.
— Так мы не бесплатно, — пророкотал Дамьян.
Рыжебородый посмотрел сначала на серба, потом перевел взгляд на меня. Я утвердительно кивнул, подтверждая, что готов заплатить за нужную мне информацию.
— Назовите имя, — сказал рыжебородый.
— Константин Корнеев, — назвал я имя сыщика.
— Одну секунду, господа.
За нашими спинами отворилась входная дверь и в холл вошли двое крепких парней. Они смерили нас коротким взглядом и проследовали мимо, к дверям лифта. Тем временем рыжебородый ввёл имя в терминал, пробежался по ответу глазами, а затем сказал:
— Господин Корнеев бронировал у нас одноместный полу люкс. Оплата вперёд с возможностью продления. Но, насколько мне известно, не появлялся господин Корнеев уже очень давно.
И этот куда-то пропал! Черт возьми, эти поиски будут чертовски непростыми! Пропажа Корнеева связана с исчезновением Софии, это как пить дать! Однако никакой ясности это понимание не вносило.
— Можем мы осмотреть его номер?
— Вы его родственники? — поинтересовался рыжебородый администратор.
— Да, — соврал я, не моргнув и глазом.
В этот момент дверь снова отворилась и в холл вошли уже четверо — мужская кампания, явно подвыпившая и тащившая с собой несколько упаковок местного пива. Однако выглядели они так, словно только вчера выпустились из армейского училища — короткие стрижки, жилистые руки, практичная одежда в милитари стиле.
— И какова степень родства? — поинтересовался администратор, когда компания исчезла в кабине лифта.
— Примерно вот такая, — я положил на стойку администратора оставшуюся пачку бразильских реалов.
При виде денег голубые глаза рыжебородого на мгновение вспыхнули, а пачка реалов исчезла за стойкой.
— Следуйте за мной, господа, — он взял ключ-карту, вышел из-за стойки и направился прямиком к дверям лифта. Мы с Дамьяном обменялись короткими взглядами и последовали за ним.
Кабина лифта оказалась под стать самому отелю — корзина, зажатая между трёх стен шахты с мерцающей лампой посередине. Над потолком урчал электрический мотор, от работ которого чуть подрагивало освещение.
— Не вуче три звезде… Упс, не вуче… — тихонько проворчал Дамьян на сербском.
И тотчас последовал ответ рыжебородого. И тоже на сербском!
— Имамо удобне собе и добру услугу, — сказал рыжебородый, не отвлекаясь от созерцания кирпичной стены лифтовой шахты.
Дамьян на секунду опешил — меньше всего он ожидал услышать сербскую речь на другом краю земли. Но нужно было отдать ему должное — Дамьян быстро пришёл в себя и ответил:
— Лепо је слушати велики Српски језик.
Лифт остановился на шестом этаже. Администратор провел нас по узкому коридору к одной из дверей, находящихся в самом конце. Остановившись, он вставил ключ-карту и услужливо распахнул вход в полу люкс Корнеева.
Мы осторожно перешагнули порог. В номере царил хаос — перевернутые вещи, разворошенное бельё, отодвинутые от стен прикроватные тумбочки и комод. Кондиционер молотил, как сумасшедший, но открытая дверь на балкон сводила на нет все его потуги.
— Ну и бардак… — проговорил я, переступая через распотрошённую подушку.
— Что есть, то есть, — поддакнул Дамьян.
— Я немедленно пришлю горничную, — рыжебородый администратор скрылся из виду. В его голосе промелькнуло удивление.
— Что это с ним? — спросил Дамьян.
— А вот что! — я указал на приоткрытую дверь, ведущую на небольшой балкон.
Дамьян подошёл ближе и я указал ему на то, что балконную дверь аккуратно выдавили снаружи. Серб понимающе хмыкнул.
Я отворил дверь и вышел на балкон. Ничего особенного — никакого красивого вида, если только не считать красивым задворки бара в соседнем здании, обветшалая лепнина со сколами. И пожарная лестница, вмонтированная в стену здания.
— Нам пора сваливать, — негромко сказал я.
Мы с Дамьяном покинули номер и быстрым шагом прошли коридор. Индикатор показывал, что лифт движется снизу вверх.
— Там лестница, — кивнул Дамьян на неприметную дверь с табличкой, на которой были нарисованы ступени.
Мы старились не шуметь, пока спускались по довольно крутым ступеням, пока наконец не оказались на первом этаже гостиницы. Я аккуратно выглянул в холл. Стойка администратора была пуста, однако лифт уже ехал вниз. Неожиданно сверху раздались чьи-то быстрые шаги. К которым присоединились ещё чьи-то шаги. И ещё.
Может это были постояльцы, решившие вдруг размяться и пройтись по лестнице, но я в такие совпадения не верил.
— Валим отсюда! — прошептал я Дамьяну. Тот только коротко кивнул в ответ.
Мы быстро миновали холл и оказались у входа, когда дверь лифта за нашими спинами открылась.
— Господа! Постойте! — раздался голос рыжебородого администратора.
Но мы уже вышли на улицу. Краем глаза я заметил, что в лифте было несколько человек. Может это были постояльцы. Такие же, как те, что решили спуститься по лестнице. Но повторюсь — в такие совпадения я не верил.
Наш фургон стоял на другой стороне улицы. Мы перебежали дорогу, словив пару возмущённых сигналов автомобильных клаксонов, и завалились в салон.
— Гони! Гони! — рявкнул я Маркусу. Тот всё понял по моей интонации и внешнему виду.
Фургон взвизгнул резиной от резкого нажатия на педаль акселератора, и рванул вперёд. В этот самый момент из главного входа отеля «Verónica» выскочило несколько мужчин, одним из которых был на рыжебородый знакомый. Ещё двое были крепкими мужиками средних лет с чертовски знакомой манерой поведения. Через секунду к ним присоединилось ещё несколько лбов, но их рассмотреть мне не удалось, потому что Маркус направил фургон за угол соседнего здания.
— У тех двоих солдатская выправка, — сказал Шеф, смотря в боковое зеркало заднего вида. — Я так понимаю, что вы наткнулись на след этого сыщика? Верно, вашество?
— Что-то вроде того… — ответил я, смахивая пот со лба. — Ничего не понятно, но очень интересно!



Глава 24

Мы мчались по улицам Рио-де-Жанейро уже некоторое время. Каждый время от времени поглядывал назад в попытке разглядеть «хвост». Но его не было.
— Скажи Маркусу, чтоб так не гнал, — попросил я Шефа и откинулся на спинку жесткого кресла. — Не хочется ещё и с местной полицией разбираться.
Шеф бросил пару слов на испанском и Маркус снизил скорость.
— Что думает ваша светлость? — поинтересовался Дамьян. — Мы явно заинтересовали этих типов.
— Я заметил, — невесело ухмыльнулся я. — Странное место, этот отель «Verónica».
— Кто-нибудь уже расскажет, что там приключилось? — проворчал Шеф.
— Сыщик, которого наняла София, проживал в этой чёртовой гостинице. А потом пропал и его почему-то ищут. Но в его номер кто-то забрался и что-то украл, — я вкратце обрисовал текущую ситуацию.
— Почему-то, кто-то и что-то… Так себе расклад, вашество!
— А то я не знаю… — я в задумчивости посмотрел в окно автомобиля. По ту сторону стекла царил настоящий южноамериканский релакс — толпы туристов осаждали рестораны и уличные кафешки, никуда не спешащие местные жители, белые паруса над тёмной гладью залива, иногда видневшегося за старинными зданиями и современными отелями. Как бы я хотел оказаться посреди этого безмятежного южного спокойствия… Но вместо этого я имел то, что имел.
— Нам нужно больше разузнать об этом отеле, — сказал я, беря себя в руки. — Администратор поначалу принял нас с Дамьяном за других и предложил работу.
— Он подумал, что вы наёмники и пришли устраиваться? Так, вашество? — уточнил у меня Шеф.
— Совершенно верно.
— Тогда мне необходимо связаться кое с кем и навести справки об этом зачуханном отеле, — сказал Шеф, громко хлопнув в ладони. — Ели там и впрямь нанимают иностранцев, а не местных, то мы об этом узнаем.
— Что тебе для этого нужно? — поинтересовался я.
— Кое-какое оборудование для шифрования канала связи.
— Я так полагаю, что в магазине электроники его нельзя так просто взять и купить?
— Обижаешь, вашество! Это стопроцентная нелегальщина! — ухмыльнулся Шеф. — Маркус поможет нам раздобыть всё необходимое.
— А ещё нам необходимы стволы, амуниция и экипировка, — добавил я. — С одним револьвером много не навоюешь. С этим Маркус сможет помочь?
Шеф перевёл мою просьбу на испанский.
— Sí Señor! Todo estará bien! — закивал контрабандист, расплываясь в белозубой улыбке. — Conseguir armas en Brasil es más fácil que medicamentos!
— Он говорит, что поможет и что стволы в Бразилии легче, чем лекарства.
— Какая любопытная особенность южноамериканской жизни, — ухмыльнулся я.
Мы выбрались из центра Рио и некоторое время двигались по мало оживленному шоссе по одну сторону которого, той, что ближе к побережью, располагались роскошные особняки — просторные лужайки, особняки, площадки для гольфа. По другую сторону были дома попроще, но всё равно ухоженные. К ним то мы в конце концов и свернули. Некоторое время мы петляли по тихим улицам, ведущим вверх, на склон пологой горы, пока наконец не остановились у крайнего дома. Ничем не примечательное двухэтажное строение с ухоженной лужайкой и гаражом. Мечта среднего класса с роскошным видом на Рио-де-Жанейро и залив.
— Hemos llegado, — сказал Маркус, глуша двигатель. — Mi familia vive aquí.
— Тут живет его семья, — перевёл шеф.
Мы выбрались из фургона и Маркус направился ко входной двери уверенным шагом. Не успел он постучать в дверь, как она распахнулась и на пороге появилась упитанная латиноамериканка лет пятидесяти. Она с размаху засадила Маркусу смачную пощечину, а затем крепко обняла. Маркус ответил на объятия.
— Ох уж эти латиноамериканские страсти, — сказал я негромко.
— И не говори, вашество, — поддакнул Шеф. — Надеюсь, что они не всех так встречают.
— А в этом что-то есть, — ухмыльнулся Дамьян. — Зуб даю, что в молодости эта сеньора была горячей штучкой!
Наконец объятия закончились, точнее Маркусу каким-то образом удалось из них высвободиться. Он указал на нас рукой и нарочито громко сказал:
— ¡Son mis amigos! Me ayudaron y ahora necesitan ayuda.
— Говорит, что мы его друзья и что нам нужна помощь.
— Сейчас мы испытаем ещё один акт местного гостеприимства… — сказал я.
Женщина расплылась в дружелюбной белозубой улыбке и замахал руками, приглашая в дом. Нам ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Гостиная оказалась очень просторной — удобные диваны кресла, большая медиапанель, в углу довольно большая статуэтка Иисуса Христа, раскинувшего руки для объятий, а вокруг несколько свечей, некоторые из которых ещё горели.
Женщину, встретившую нас, звали Марией. Оказалось, что она родная тётя нашего Маркуса, заменившая ему мать, которая погибла от рук грабителей.
Она проводила нас в столовую, где за столом собралась большая семья — пожилой смуглый мужчина, оказавшийся супругом Марии, трое её сыновей — Алессандро, Томас и Альфредо, и их жёны, а также куча ребятни разных возрастов. И все они, завидев Маркуса, бросились к нему, радостно приветствуя. Но завидев нас — троих незнакомцев, немного напрягались.
— Son amigos! — повторял Маркус, указывая на нас. Этого оказалось достаточно, чтобы атмосфера снова стала радостной. Только Алессандро, Томас и Альфредо поглядывали на нас с подозрением и о чём-то негромко переговаривались.
— Большое семейство у нашего латиноамериканского друга, — констатировал факт Шеф.
Не прошло нескольких минут, как нас усадили за стол — откуда-то вдруг взялись стулья и семейство уселось плотнее, освободив для нас место.
— В тесноте, да не в обиде, — сказал я, усаживаясь.
— Qué dijiste, cariño? — поинтересовалась Мария, передавая мне салат.
Шеф хотел было перевести, но его опередили.
— En la estrechez, pero no en el resentimiento. Esta es la sabiduría rusa, — сказал Алессандро, старший из сыновей Марии.
— Son palabras sabias. Sobre la gran familia, — одобрительно кивнула Мария.
Я с выжиданием посмотрел на Алессандро, тот расплылся в располагающей улыбке, однако взгляд тёмных глаз оставался настороженным.
— Мама сказала, что это хорошая русская мудрость про большую семью, — сказал он. А потом поинтересовался. — Вы удивлены?
— Тому, что услышу практически безупречную русскую речь? Да, есть такое.
— Я учился в Москве. И теперь работаю с партнёрами из вашей страны. Знание языка позволяет заключать выгодные сделки. Поэтому я спрошу прямо — что вам нужно, Максим Басманов-Астафьев? Наркотики, документы, оружие, эскорт? Скажу прямо — наркотики не наш с братьями профиль. С остальным проблем никаких не будет.
Этот Алессандро не лыком шит — сразу идёт ва-банк! Мне с трудом удалось скрыть удивление.
— Не думал, что меня узнают на другом конце света, — улыбнулся я.
— Ваша страна в последнее время щедра на новости. И в самых громких замешаны вы. У нас мало кто следит за событиями с другой стороны земного шара.
— Но не вы.
— Но не я, — Алессандро снова улыбнулся. — И вот вы здесь. Нам стоит ожидать каких-либо неприятностей?
— Я не знаю. Вот всё что я могу сейчас ответить. Но я знаю, что нам нужно.
— И что же, сеньор Максим?
— Оружие и кое-какая электроника для слежения через спутники.
— Оружие? Значит неприятности всё же предполагаются, — резюмировал Алессандро. — Мы поможем со всем, что вам необходимо. Ешьте, пейте, наслаждайтесь жизнью. А делами займёмся после.
Затем он начал о чем-то переговариваться с младшими братьями, видимо пересказывал наш с ним разговор, пока Мария грозно не окрикнула их:
— Nada en la mesa!
— Lo siento, madre! — извиняющимся тоном ответил Алессандро.
— Строгая дамочка, — прошептал Шеф.
— Тише, а то и нам достанется! — ответил Дамьян. И сразу же поймал строгий взгляд Марии. Но он, к его чести, не растерялся — сразу же подцепил вилкой большой кусок говядины с острым соусом и отправил в рот, изображая невероятное удовольствие от вкуса. — Невероватно месо! Браво!
— Оно же чертовски острое! — прошептал я.
— Да я даже дышать толком не могу! — прокряхтел в ответ серб, не прекращая улыбаться.
— А уж как выходить будет, так не нарадуешься местной кухне, — съязвил Шеф, делая глоток пива. А затем попросил, — Puedo darle a mi amigo un vaso de leche?
Мария кивнула и отправила одного из своих многочисленных внуков к холодильнику. Вскоре тот вернулся со стаканом молока.
— Пей, — Шеф принял стакан и протянул его Дамьяну.
— Ты хочешь, чтобы у меня напрочь днище вырвало? — яростно зашептал тот в ответ.
— Пей, иначе сдохнешь от этого проклятого чили прямо тут за столом! — настаивал Шеф.
— Шеф прав, — вмешался я. — Молоко обволакивает и нейтрализует остроту пищи.
Дамьян принял стакан и буквально присосался к нему, вливая в себя спасительную жидкость большими глотками.
— Никогда бы не подумал, что скажу подобное, но ничего вкуснее этого молока я в жизни не пил! — сказал он с облегчение, как только осушил стакан.
Я предусмотрительно налегал на овощной салат и картофель, запеченный с какими-то неострыми специями.
Когда с едой было покончено, дети с шумом покинули стол, убежав играть на задний двор. Следом за ним отправились женщины, включая и Марию.
Я откинулся на спинку стула, сложил пальцы рук в замок и сказал:
— Сеньоры, благодарю за гостеприимство. Но, боюсь, что времени на долгие переговоры у нас нет. Если вы предоставить нам все нужное, то я гарантирую вам оплату. Цена значения не имеет.
Алессандро перевёл мои слова братьям, те внимательно выслушали, а затем посмотрели на Маркуса.
— Se puede confiar en el Señor Maxim, — сказал Маркус. — Lo Juro!
— Хорошо, сеньор Максим, — сказал Алессандро, вставая из-за стола. — Тогда я провожу вас к нашим запасам.
— Неужели они находятся прямо здесь?
— Не совсем, — загадочно улыбнулся Алессандро и сделал приглашающий жест. — Прошу.
Пока мы выбирались из-за стола, он сложил в большую тарелку большую порцию картофеля и острого мяса, и прихватил с собой. Я не стал ничего спрашивать.
Мы вышли из дома. Маркус шел с нами и загадочно улыбался. Я думал, что сейчас мы отправимся куда-нибудь в гараж или в подвал, но вместо этого Алессандро повёл нас по дорожке, ведущей к дороге, а затем перешёл её. Затем мы прошли пару домов, пока, наконец, не свернули на участок, огороженный живой изгородью.
За ней оказался небольшой дом с плоской крышей, построенный в стиле хай-тек, чистый бассейн, зона барбекю, ухоженный газон, семейный минивэн, запаркованный перед гаражом. Ничего примечательного, но что-то в этом месте было не то. Слишком неприметное, словно кто-то постарался, чтобы оно таким и было.
— Тут всё напичкано камерами, — прошептал Шеф. — Я насчитал уже семь. Да не зыркай ты так по сторонам, вашество!
Мне стоило больших усилий не начать вертеть головой, выискивая найденные Шефом камеры. Тем временем Алессандро остановился у входной двери и посмотрел в дверной глазок.
— Биометрия, — констатировал Шеф. — Скан радужки глаза.
Дверь отворилась и на пороге возник здоровенный темнокожий верзила с зачёсанными назад дредами. Алессандро протянул ему тарелку с едой и сказал:
— Aquí Tienes, Ruth. Es de mi madre.
Верзила, прежде чем принять еду с подозрением, посмотрел на нас, стоявших поодаль. Дольше всего его взгляд задержался на Дамьяне.
— Son amigos de la familia, — улыбнулся ему Алессандро и похлопал по плечу.
Только после этого верзила принял тарелку и сказал:
— Gracias María! Su comida es genial!
— Проходите сеньоры, не стесняйтесь, — махнул нам рукой Алессандро и переступил через порог.
Маркус тепло поздоровался с амбалом, обменявшись парой быстрых фраз.
Мы прошли за ним и оказали в обыкновенной гостиной. В гостиной, которой никто не принимал гостей. Стеклянный столик в окружении кресел из металла и натурального ротанга, безворсовый ковёр-циновка, вазы с сухими цветами.
Алессандро приложил ладонь к небольшой картине с натюрмортом и часть пола, вместе с ковром и столиком приподнялась и сместилась в сторону, открывая хорошо освещенный проход и бетонные ступени, уводящие куда-то вниз.
— Идемте сеньоры, идемте!
лестница уходила довольно глубоко под дом — мы прошли несколько пролётов и площадок. По моим подсчётам, мы спустились метров на пятнадцать или двадцать, пока не оказались перед стальной дверью. Алессандро снова просканировал радужку глаза, и преграда сместилась в сторону, открывая нам проход в темноту. Пара щелчков на неприметном выключателе и на потолке стали загораться яркие лампы, источающие ярки, но холодный свет.
Коридор уходил далеко и потом сворачивал в сторону, но та часть, которую мы могли видеть, была огорожена стеклянными перегородками с дверьми. А за ними было… Было всё! Всё, что могло стрелять, взрываться, рубить, резать, прицеливаться, светить, измерять расстояние, обеспечивать связь, маскироваться, следить…
Шеф присвистнул.
— Да тут только танков нет!
— Ангары с техникой на нижних ярусах, — улыбнулся Алессандро. — Не думаю, что вам она понадобиться, но если всё же…
— Основательно вы тут устроились, — сказал я, осматривая витрину с пистолетами. — Даже домик для маскировки придумали. Ловко, ловко!
— Весь квартал построен нами, и под наши нужды, сеньор Максим. Вот это, — он сделал широкий жест рукой, — Выставочный зал, в котором представлена продукция наших партнёров. Есть даже кое-что от вашего Дома. Например экзоскелеты, разного рода защита, электроника.
— Неужели? Даже не хочу знать, как вы все это раздобыли, — улыбнулся я. — А вы наверняка не захотите об этом рассказывать.
— У вас на редкость практичный подход к таким вещам, сеньор Максим… Извините, я на минуту, — Алессандро достал из кармана коммуникатор, нахмурился и отошел обратно к остальным дверям, сказав, — Берите все что необходимо. Патроны в ящиках под витринами…
Я направился к витрине со снайперскими винтовками. Тут были представлены и настоящие монстры, способны бить на сверхдалёкие расстояния, и модели попроще. Меня же больше интересовала практичность — выбор пал на стандартную армейскую винтовку с пламегасителем и полуавтоматической подачей патронов. Облегченный кевларовый корпус, многофункциональный прицел с возможностью авто наведения при соединении с активными экзоскелетами.
В качестве дополнения я выбрал практичный десятизарядный пистолет без всяких наворотов. Такие же использовались во многих ЧВК в качестве табельного оружия.
Шеф выбрал штурмовую винтовку с многофункциональным прицелом, пару пистолетов, в потом занялся электроникой. После некоторых раздумий он вытащил из одной витрины компактный чемоданчик титанового цвета. Внутри оказался терминал для спутниковой связи, навигационная система и модуль для подключения защищенного сеанса с Импернетом.
Дамьян вооружился штурмовым помповым ружьем для ведения ближнего боя, прихватил ящик с десятком противопехотных гранат.
В довесок ко всему этому добру шли активные экзоскелеты, позволяющие двигаться дальше, быстрее, снимавшие весовую нагрузку с оператора. Конечно, им было далеко до моего бронированного монстра, но все же с ними было проще во многих отношениях. Ну и всяческие бронежилеты, ножи, патроны… Куда уж без них.
Когда мы закончили укомплектовываться, прошло уже довольно много времени. Алессандро нигде не было видно. Я спросил у Маркуса, где его брат. Шеф перевёл вопрос и потом ответ.
— К Алессандро приехали потенциальные клиенты. Крупные покупатели. Он вынужден был уйти. Маркус заменит его.
Внезапно в оружейном хранилище заверещала тревога, а холодный свет ламп начал прерываться красными всполохами.
— Какого хрена тут происходит? — пророкотал Дамьян.
— Ничего хорошего, это уж точно! — ответил я, направляясь быстрым шагом к выходу. — За мной! И не забудьте стволы!
Мы побежали к лестнице. Маркус бежал рядом, на его лице читалось сильное беспокойство.
— Не делай глупостей, Маркус! — сказал я, хоть и знал, что он меня не понимает.
Едва мы выскочили из потайного хода в фальшивую гостиную фальшивого дома, как наткнулись на темнокожего амбала. С автоматической винтовкой на перевес.
— Alto! O dispararé! — рявкнул он.
— Эй, стой! Мы тут не причем! Сами пересрались от этой вашей сигнализации! — сказал я, опуская пистолет. — Шеф, переведи!
Шеф только было раскрыл рот, как в разговор вмешался Маркус.
— Diego! Qué pasa?
— Ataque! — рявкнул амбал, продолжая держать нас на мушке.
— Произошла атака, вашество.
— Это я и так понял. Переводи дальше.
— Quién lo hizo? — вскричал Маркус.
— No lo sé! Las cámaras no funcionan! Sólo he oído pasajes de la Radio.
— Непонятно, чьих рук это дело. Камеры перестали работать, — переводил сказанное Шеф.
— Qué se oye ahora? — не унимался Маркус.
— Что слышно сейчас?
— Nada. Silencio…
— Ничего. Тишина.
— Нам срочно нужно к дому Алессандро! — рявкнул я. — Скорее!
Маркус понял мои слова и мои намерения без знания русского языка. Он рванул мимо амбала, наплевав на ствол винтовки. Мы бросились за ним, держа ладони раскрытыми. И это, чёрт возьми, сработало! Мы выскочили из дома, быстро преодолели двор, выскочили на дорогу.
Вдалеке, на повороте, мелькнули габариты удаляющегося автомобиля. Со стороны семейства Марии не доносилось ни звука. Бледный Маркус бросился к дому, мы последовали за ним — за удаляющимся автомобилем мы всё равно бы не успели.
Ворвавшись в дом, я увидел Маркуса, стоящего посреди столовой. Вокруг царила полная разруха. И лежали тела. Убиты были все — мужчины, женщины, дети. Убиты без единого выстрела. Убиты мощными ударами, разносящими в дребезги черепа и кости, пробивающим насквозь грудные клетки и выбивающими мозги, не хуже дробовика.
Алессандро лежал на пороге, с распростёртыми руками, в одной из которых был зажат пистолет. Точнее лежало его тело, а голова находилась в дальнем углу столовой.
Мне сложно было представить того, кто мог совершить столь беспощадное зверство. В нём определенно не было ничего человеческого. В нём не было даже ничего звериного, потому что звери не убивают без необходимости, а мне сложно было представить необходимость, ради которой убивают беззащитных детей и женщин.
— Это всё мы видели на базе контрабандистов в Колумбии, — сказал Шеф.
— Es un demonio… — сказал Маркус. Из его горла вырвался истошный крик, и он рухнул на колени. Его пальцы гладили чёрные, как смоль волосы мёртвой девочки, которой раздробили грудную клетку. — Me salvé, y él me siguió y vino a buscarme… Pero los encontré! Mi familia!
— Это демон, — слова Шефа звучали зловеще, переводя слова Маркуса слово в слово. — Я спасся, а он выследил и пришел за мной… Но нашёл их! Мою семью!



Глава 25

Маркус стоял на коленях, запрокинув голову и смотрел в потолок пустым взглядом. По его лицу текли слёзы. А вокруг лежали тела, не так давно бывшие дружной шумной латиноамериканской семьей. В воздухе витал запах крови и страха.
— Душераздирающее зрелище, — пророкотал Дамьян, отвернувшись к окну.
С ним было сложно не согласиться.
— Вашество, это какая-то чертовщина! — негромко говорил Шеф.
— Это немыслимая жестокость, — сказал я. — Но сделана она руками человека.
— Что будем делать?
Я задумался. Сложно было мыслить критически в подобной обстановке.
— Давай выйдем на воздух, — сказал я. — Тут моя голова не соображает.
Мы вышли из дома. После нескольких глубоких вздохов ко мне снова начала возвращаться ясность мысли.
— Маркус сказал, что к Алессандро приехали крупные покупатели.
— Потенциальные покупатели, — поправил меня Шеф.
— Получается, что Алессандро знал, кто к нему едет, — сказал я.
— Или знал того, кто отправил тех, кто устроил эту кровавую баню.
— Остаётся вопрос — зачем? Какой смысл в этой жестокости?
— Передел сфер влияния, личные тёрки, не сошлись в цене… — начал перечислять Шеф, загибая пальцы на руке.
— Или наше присутствие, — сказал я.
Шеф посмотрел на меня внимательным взглядом.
— Ты слышал, что сказал бедолага Маркус. Бойня в доме очень похожа на то, что произошло на перевалочном пункте контрабандистов. Не всё крутится вокруг нас, вашество.
— Возможно ты прав. Возможно, это только домыслы, — согласился я нехотя. — В любом случае, пока мы не узнаем кто это сделал, мы не поймём причины…
— Мы здесь не за этим, вашество. Мы здесь для того, чтобы найти мадам Злючку, — одёрнул меня Шеф.
— Да, ты прав. Снова прав, — кивнул я. — Но мы не можем бросить бедолагу Маркуса вот так.
— Равно как нельзя помочь всем.
Это была правда. Жестокая правда. Дурацкая черта моего характера — помочь всем, кому только возможно. И зачастую она заглушала, отодвигала на второй план здравомыслие.
— Давай сделаем так, — сказал я после некоторого раздумья. — Попробуем дать Маркусу наводку на тех, что убил его семью.
— И как же нам это сделать? — нахмурился Шеф.
— Попробуем отследить транспорт, на котором свалили убийцы, — сказал я, зло ухмыльнувшись.
— Ты же понимаешь, что Маркус погибнет в этой вендетте?
— А ты думаешь, ему хочется жить?
Мы вернулись в фальшивый дом, под котором было спрятано оружие. Шефу пришлось постараться, чтобы убедить охранника пропустить нас к камерам видеонаблюдения. Но после некоторых доводов он всё же согласился. Впрочем, нам это мало что дало — изображения с камер в момент приезда напавших не поступало.
— Пустая трата времени, вашество, — проворчал Шеф.
— Предположим, они знали, что этот квартал построен не просто так, — сказал я. — Вряд ли они ехали и глушили все камеры на своём пути.
— Хм… — Шеф задумчиво почесал подбородок. — Нам нужен доступ к дорожным камерам Рио-де-Жанейро…
— В точку, дружище! — похлопал я Шефа по плечу. — Бери свой терминал и устанавливай сеанс защищённой связи. Подключим наших коллег!
Сказано — сделано. Мы расположились прямо в фальшивой гостиной фальшивого особняка. Пока Шеф проводил какие-то манипуляции с терминалом, я сидел на фальшивом, но жутко удобном диване и размышлял над произошедшим. Хмурый Дамьян сидел в соседнем кресле и думал о чём-то своём.
Вроде бы в словах Шефа о разборках, которые нас не касаются, была логика, и логика вполне себе логичная, но что-то не давало мне покоя. Какая-то неявная мысль, тонкая, словно неуловимое предчувствие или ускользающая догадка…
Размышления прервал голос Снежаны, а секунду спустя терминал спроецировал её изображение. И, разумеется, это был бюст. Выдающийся бюст с туго натянутыми пуговками блузки.
— Ваша светлость. Шеф. Господин Дамьян, — поприветствовала нас Снежана. Имя серба было сказано с особой прохладой. Несмотря на разницу во времени, выглядел мой адъютант великолепно.
— Рад тебя видеть и слышать, Снежана, — сказал я с улыбкой.
— Сви смо узбуђени што вас видимо! — не удержался Дамьян.
— Чем могу быть полезна вашей светлости? — поинтересовалась Снежана, напрочь проигнорировав серба.
— Нам нужен доступ к камерам видеонаблюдения Рио-де-Жанейро.
— Принято, ваша светлость, — последовал ответ. Теперь мой адъютант смотрела куда-то в сторону и, судя по всему, уже приступила к выполнению задачи. Спустя несколько минут она снова обратила свой холодный взгляд на меня.
— Хорошие новости? — поинтересовался я.
— Вполне, ваша светлость. Программное обеспечение системы видеонаблюдения Бразилии было закуплено в Империи.
— Только не говори, что оно разработано Домом Басмановых-Астафьевых.
— И не скажу, ваша светлость. Но исходный код принадлежит одной из подрядных организаций, которая была приобретена вашей семьёй. Получение доступа займёт некоторое время. Я свяжусь, как только он у меня будет. До скорого сеанса связи, ваша светлость.
Сеанс связи прекратился. Я откинулся на мягкую спинку дивана, как внезапно тренькнул коммуникатор Шефа. Тот с удивлением посмотрел на информацию на дисплее и нахмурился.
— Это местный абонент, — сказал он. — Но мне не известен.
— Дай-ка мне ответить, — Шеф передал мне аппарат. — Может это звонок из того четырёхзначного отеля.
Я оказался прав — это действительно звонила Элен, очаровательная администратор отеля «Meu Rio», которой я оставил контакт Шефа.
— Сеньор Максим? — прозвучал женский голос. — Вас беспокоит Элен из отеля «Meu Rio».
— Я сразу же узнал ваш голос, сеньорита Элен, — ответил я. — У вас есть новости для меня?
— Да, сеньор, — Элен чуть замялась. — Некоторое время назад случилось нечто странное…
— Я весь во внимании, — насторожился я.
— Бронь номера сеньориты Софии была продлена.
— Но в него так никто не заселялся, верно?
— Да, сеньор.
— Элен, я скоро подъеду. И у меня будет к вам ещё одна просьба. Мне необходимо попасть в этот номер. Вы сможете это устроить для меня?
— Это против правил отеля и я… — замялась администратор. Но это всего лишь означало, что она хочет плату. И плату хорошую. Меня такая постановка вопроса вполне устраивала.
— Разумеется, за оказанную услугу вас будет ожидать благодарность. А я умею быть щедрым, поверьте мне на слово.
— Я подготовлю ключ-карту, сеньор Максим.
Сеанс связи прервался. Я вернул коммуникатор Шефу и сказал:
— Кажется, мы напали на след.
— На чей след? — приподнял бровь Дамьян.
— Вот это мы сейчас и поедем выяснять. Собирайтесь!
Мы вышли из фальшивого дома, но стоило нам миновать зеленое ограждение, выполнявшее роль забора, как наткнулись на Маркуса. Он стоял посреди дороги, сжав кулаки. Он словно бы постарел на полтора десятка лет — под глазами поселились тёмные круги, в черных волосах виднелись прожилки седины. Но его сами глаза светились злостью и яростью.
— Не нравится мне всё это… — проворчал Шеф.
— Шеф, переводи, — сказал я, выходя вперёд. — Маркус, я соболезную твоей утрате. Мы уже пытаемся разыскать тех, кто это сделал. Мы поделимся информацией, как только она у нас будет. Но сейчас нам нужно уезжать. Дело срочное.
Маркус выслушал перевод моих слов от Шефа, но ничего не ответил. Мы прошли мимо него к своему фургону, уселись, завели двигатель и покатили вниз по улице к шоссе.
— Как-то гадко на душе, — сказал я, глядя в зеркало заднего вида на одиноко стоящую фигуру.
— Есть такое, — согласился Шеф. — Но мы здесь не за этим, вашество.
— Знаю.
Битый час мы прорывались через заторы и пробки Рио-де-Жанейро, пока наконец не остановились у отеля «Meu Rio».
Шеф запарковал фургон за углом. Пока мы с Демьяном проверяли прихваченные из хранилища стволы, он достал небольшой металлический кейс. Внутри, в мягком поролоновом слое находился десяток комплектов для тактической радиосвязи — небольшая «капелька», вставляющаяся в ушную раковину. Сам кейс выполнял функцию ретранслятора, а также имел голографический проектор, в который можно было подгружать карты местности.
— Прихватил в хранилище Алессандро. Разбирайте. Я буду вашим координатором, — сказал Шеф, настраивая голографическое изображение. Вскоре перед нами был трёхмерный план отеля с указанием всех лестниц, коридоров и лифтов и, почему-то, с изображением противопожарных систем, аварийных выходов и огнетушителей.
— Откуда эти данные? — поинтересовался я между делом. — Из базы данных пожарной службы?
— Так точно, вашество. Не очень точные, но зато находятся в открытом доступе. На скорую руку лучше ничего не достать.
— И это сойдёт. Мы же не собираемся штурмовать отель. Тихонько зайдём, тихонько выйдем.
— И когда это у нас получалось это твоё «тихонько», вашество? — проворчал Шеф.
— Уверен, в этот раз всё пройдёт, как по маслу, — заверил его я. — Скорее всего мы обнаружим пустой номер. И ещё — дайка мне ещё налички.
Шеф протянул мне две пачки бразильских реалов и едва слышно пробормотал:
— Уходят, как вода сквозь пальцы…
Мы с Дамьяном спрятали оружие под одеждой и выбрались из фургона. На входе в отель нас встретил всё тот же швейцар. Судя по всему, он сразу узнал меня и отворил входную дверь, пропуская нас в холл.
Элен стояла на ресепшене и разговаривала с какой-то полной дамой. Увидев меня, она подозвала ещё одну сотрудницу отеля, извинилась и направилась прямиком к лифту.
Двери открылись, из кабины вышла толпа шумных туристов. Мы вошли в лифт и Элен нажала на кнопку одиннадцатого этажа. Только года створки отсекли нас от холла отеля, она позволила себе посмотреть на меня и улыбнуться.
— Сеньор Максим? — она явно чего-то ждала.
— Сеньорита Элен, — я протянул ей пачку купюр.
Она приняла их, проведя по краям пальцем. Видимо сумма не вполне удовлетворила её ожидания.
— Сеньор рассказывал о своей щедрости так соблазнительно, что я без колебаний пошла на встречу его просьбе…
— Только ради того, чтобы вновь увидеть вашу улыбку, сеньорита! — я достал из кармана вторую пачку реалов, которая тотчас скрылась под полами её жакета. Дамьян негромко хмыкнул, слушая наш разговор.
Тем временем лифт остановился на нужном нам этаже.
— Идёмте за мной, сеньоры. Я провожу вас в номер, — она направилась по коридору, негромко цокая каблуками по мраморному полу. Мы миновали с десяток номеров, прежде чем остановились у нужной двери. Элен хотела было что-то сказать, но я жестом остановил её, указав на магнитный замок. Она кивнула и в её рука появилась карта-ключ.
«Это довольно большой номер,» — раздался голос Шефа в моём ухе. — «Судя по схеме там есть балкон, две комнаты и большой санузел.»
Я кивнул Дамьяну и мы синхронно достали пистолеты. От вида оружия Элен едва не взвизгнула. Приложив палец к губам, я приказал ей молчать, затем аккуратно взял её за запястье и приложил ключ-карту к замку. Раздался тихий щелчок замка.
Дамьян распахнул дверь молниеносным жестом, я, пригнувшись, двинулся в номер, держа перед собой оружие на полусогнутых руках.
Первое помещение — гостиная. Шторы плотно задёрнуты, лишь по краям оконного проёма пробивались полоски солнечного света. На журнальном столике изрядная куча мусора, рядом пустые бутылки.
Дамьян двинулся к двери в ванную, я в сторону закрытой спальни.
Едва я надавил на рукоять, как раздалось два глухих щелчка, а в полотне двери появилось два пулевых отверстия. Стой я напротив, то обе пули вошли бы мне в грудь.
— Спальня! — рявкнул я, одновременно толкая от себя дверь.
Одновременно с этим я сделал несколько выстрелов наугад. Послышался звон осыпающегося стекла. Рывок в перёд, в темную спальню. Ещё несколько глухих щелчков, но теперь уже ближе.
Я оказался у кровати. Дамьян был уже у двери — его темный силуэт едва выделялся на фоне проёма.
В помещение спальни ворвался теплый ветер, всколыхнув плотные шторы.
— Тебе не уйти! — громко сказал я.
В ответ тишина. Вдруг захрустело стекло.
— Цель на балконе, — Дамьян двинулся вперёд.
Я перелетел через кровать одним прыжком и оказался у кромки окна. Дамьян схватился за штору и рванул её в сторону.
Балкон оказался пуст, лишь на битом стекле виднелся кровавый след — тот, кто был в номере наступил на него босой ногой. Выглянув с балкона, мы увидели небольшой парапет, выступающий от стены сантиметров на двадцать. Он вел к углу здания. На нём тоже была кровь.
— Он там! — сказал Дамьян. — Я видел пальцы.
— В соседний номер! Быстрее!
Мы выскочили в коридор. От Элен и след простыл. Неудивительно — оружие, стрельба! Наверняка скоро заявится полиция…
— Твою мать! У нас нет ключа!
Я уже было собрался стрелять в замок входной двери, чтобы попасть в соседний номер, когда Дамьян рявкнул на сербском «На страну!». Мне едва удалось отскочить в сторону, когда он вышиб с разгона дверь.
«Планировка такая же. С наружи пожарная лестница!» — прозвучал голос Шефа. — «Перехватывайте его!»
Я ворвался в номер. На диване в гостиной трахалась молодая парочка. Увидев нас, женщина завизжала, а мужчина замер на ней в полной растерянности.
— Свалили нахер отсюда! — прорычал я, махнув стволом в сторону выбитой двери.
Они бросились прочь, похватав какую-то одежду и одновременно прикрывая причинные места.
— Он за окном! — пророкотал Дамьян.
И впрямь — по ту сторону к стеклу прижималась спина мужчины в цветастой рубахе. На вменяемый план времени не было, только на безумный!
Я вскинул пистолет и скомандовал Дамьяну:
— Лови!
Серб бросился вперёд. Одновременно с этим я дважды нажал на спусковой крючок. Пули пробили стекло неподалеку от спины беглеца. На гладкой, прозрачной поверхности расцвёл узор из трещин. Человек за окном оступился и начал падать.
Мощные руки серба разнесли этот узор, схватили за падающего плечи и рывком закинули его в помещение. Тот рухнул прямо на журнальный столик, отчего у того разъехались ножки.
Секунду спустя серб уже сидел рядом с типом в цветастой рубахе, давя тому на горло коленом и одновременно прижимая руки к полу.
— Суки! Твари! — хрипел пойманный беглец, пытаясь ударить Дамьяна коленом в спину. — Отвалите, пида…
— А он неплохо знает русский язык, — ухмыльнулся я, подходя ближе. — Что тут у нас? Эй, хорош брыкаться!
Дамьян придавил горло беглеца ещё сильнее. Тот перестал дёргать ногами и у меня получилось вытащить из-за его ремня пистолет с глушителем.
— Кто вы, мать вашу, такие? — просипел тип.
Я нагнулся над ним. Явно славянские черты лица, которое было скрыто густой неухоженной бородой. А ещё от него разило потом, словно он не мылся неделю.
— Вопросы тут задаю я, — сказал я с улыбкой. — И сейчас я задам первый из них.
Ствол моего пистолета, все ещё горячий, прижался к его лбу. Раздалось шипение и тип снова начал дёргаться.
— Где София Марьясова? — спросил я.
Бородатый тип удивлённо уставился на меня.
— Так вам нужна она? Не я? — проговорил он.
— Она очень нужна. Мы здесь ради неё.
— Господи боже! Вы тот самый Максим? — воскликнул бородач. — Она говорила, что связывалась с вами! Перед тем, как они её забрали! А потом начали охоту на меня!
— Так, стоп! — проговорил я, убирая ствол пистолета от головы бородача. — Ты Константин Корнеев? Эта чёртова борода сбила меня с толку…
— Он самый… Могу я попросить? — он взглядом указал на колено Дамьяна, сдавливающее его шею.
С улицы донеслись полицейские сирены.
— Ваша светлость, нам надо сваливать, — пророкотал Дамьян.
— Полностью поддерживаю вашего друга, — просипел Корнеев. — Легавые тоже ищут меня. Я тут что-то вроде ценной добычи.
— Сваливаем, — согласился я. — Но наш разговор ещё не закончен!
«По пожарной лестнице! И поторопитесь!» — сориентировал нас Шеф.
Дамьян помог Корнееву встать, тот поднялся, растирая шею. Я бросил взгляд на его ногу — рана на стопе сильно кровоточила.
— Возьми и завяжи ногу, — указал я мужские трусы, лежавшие на краю дивана.
Корнеев скривился, но приказ выполнил.
— Скажи спасибо, что не женское бельишко, — хохотнул Дамьян. — Этими кусочками ткани рану точно не перевяжешь.
«Шевелите задницами!» — рявкнул в ухо Шеф.
Пожарная лестница примыкала к балкону. На нашу удачу располагалась она со стороны двора.
Дамьян спускался первым по стальным ступеням, которые покрывал толстый слой птичьего помёта. Корнеев хромал следом, постоянно ойкая, когда наступал на больную ногу. Но, к его чести, темп старался держать. Замыкал эту процессию я. В моей руке по-прежнему был пистолет — этому Корнееву я не доверял совершенно. Кто знает, какую роль он сыграл в исчезновении Софии?
«На уровне второго этажа будет пристройка. Перебирайтесь на неё и двигайтесь до торца здания. Я встречу вас там.»
Крыша пристройки находилась в полутора метрах от пожарной лестницы. Я перепрыгнул первым, затем Дамьян швырнул Корнеева и потом прыгнул сам.
— Прекратите меня швырять! — возмутился Корнеев.
— Шевелись, вонючка! — рявкнул серб в ответ.
Мы добежали до торца пристройки, примыкавшей к какому-то узкому переулку, в котором воняло мочой и помойкой. Наш фургон стоял прямо под нами. Снова пришлось прыгать.
— Скорее, в тачку! — раздался ворчливый голос Шефа, в этот раз уже в живую.
Наконец мы оказались в салоне. Фургон спокойно тронулся и вскоре так же спокойно вырулил на дорогу. По встречке пронёсся бронированный фургон в сопровождении нескольких полицейских машин. В зеркало заднего вида я увидел, как из него начали выпрыгивать вооруженные с ног до головы бойцы.
— Специјалне снаге, — сказал Дамьян.
— Ага, он самый, спецназ, — ухмыльнулся Шеф. — Я же говорил, что тихо не выйдет, вашество!
— Да ты сглазил, — отмахнулся я, а затем мне в нос ударила волна вони, исходившая от нашего нового знакомого. — Господибожештымой! Откройте все окна! Скорее!
— Аж глаза режет, — согласился Дамьян. Он вынул пистолет, навёл его на Корнеева и сказал: — Снимай с себя всё, иначе пристрелю! Быстрее!
Через минуту мы остановились у мусорного бака и выкинули смердящие вещи Корнеева.
— Вот и мужские трусы пригодились, — заметил я. — Снимай с ноги и одевай.
— Да вы издеваетесь надо мной! — воскликнул Корнеев, но наготу прикрыл.
— Скажи спасибо, что не женское бельишко, — повторил шутку Дамьян. — Этими кусочками ткани причиндалы не прикроешь!
— Теперь, когда стало чуточку легче дышать, ты ответишь на все наши вопросы, — сказал я, пристально смотря на Константина Корнеева.
— Конечно отвечу. Ведь вы проявили ко мне такую щедрость и заботу! — съязвил Корнеев. Дамьян сжал кулачище, хрустнув костяшками пальцев. — Ладно, ладно! Скажу всё, что знаю!
— Ты сказал, что Софию Марьясову забрали, — сказал я. — Кто это был?
— Люди её отца, профессора Марьясова.
— Что за чушь, — подал голос Шеф. — Все знают, что профессор Марьясов давно мёртв.
— Поверьте, господа, до недавнего времени я сам так считал.

        Продолжение истории вот здесь:         https://author.today/reader/434212/4023096 



Nota bene

        Книга предоставлена         Цокольным этажом        , где можно скачать и другие книги.      
        Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться         Censor Tracker         или         Антизапретом        .      
        У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в         Ответах        .      
* * *
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
 ЧВК "Пересвет". Книга третья