Чужая жизнь. Книга II. «Приговоренный муж»



Глава 1
Предполагать или располагать? Вот в чем вопрос

        Дорогие друзья, первая книга цикла «Чужая жизнь» — «Приговоренный жених» находится здесь —         https://author.today/work/387351         Там много много приключений, любовных историй, магии и юмора. Приятного чтения!      
* * *
Как говорится? Человек предполагает, а Бог располагает? В этом мире, по крайней мере, у меня, получается пока по-другому. Я предполагаю, а располагает, похоже, Изабелла. Правда, теперь я в этом положении не одинок — неожиданно компанию мне составила Элениэль.
Ведь как я думал? Сейчас девушка слегка оклемается после потери своей эльфийской магии влияния на любую флору и понимания фауны, и попутного ей ветра. Держать рядом со своей любимой и с собой красотку, у которой проблемы с головой и она по ночам кинжалом размахивает, мне казалось не лучшей идеей.
И в этом, а именно в том, что ей стоит куда-нибудь уехать, мое мнение разделяла и Элениэль. Сама пообещала больше мне не докучать и покинуть наш лагерь.
Но я поленился лично заняться этим вопросом и переложил его решение на Изабеллу. Как на мою старшую жену. Пусть она пока и не законная жена в полном смысле этого слова, и даже в статусе невесты пребывает в единственном экземпляре, но все равно — раз назначила саму себя на эту высокую должность, то получи и распишись проблемы, с которыми нужно разбираться. В данном случае убедиться, что бывшая эльфийская принцесса нас покинула. Может быть, по доброте душевной, снабдить ее припасами и какие-нибудь рекомендательные письма к кому-нибудь дать. Чтобы приняли хорошо и предоставили возможность отсидеться в тишине, пока сплетни и слухи, которые, несомненно, возникнут из-за последних событий, улягутся.
Но нет, моя любимая не ищет легких путей, а потому все переиграла. При этом, по своей милой привычке, забыв спросить не только меня, согласен ли я с ее решением, но и саму виновницу торжества — Элениэль.
Так что лежу я сейчас в своем шатре и слушаю Изабеллу. Спать хочется неимоверно! Прошлую ночь не дала эльфийка, гоняясь за мной с колюще-режущим оружием. До этого трое суток по горам мотался. Сегодня тоже весь день на ногах и в заботах. Сначала объяснял моим соратникам план предстоящего разгрома имперских наемников, потом уже, так сказать, в узком кругу ставил задачи Изабелле и Родрику, для которых у меня было особое задание (о нем чуть позже). А завтра мне опять в поход отправляться. В общем, сейчас у меня было единственное желание — прижать к себе нежное тело Изабеллы и сладко заснуть. Ну, может быть, перед этим немного ее поласкать и от нее ласки получить. Нет, не «может быть», а обязательно. Лежу на постели, смотрю, как она медленно раздевается. Научилась это делать так, что у меня внутри все просто переворачивается от предвкушения. Присела на край кровати, расчесывает перед тем, как присоединиться ко мне, свои густые волосы.И мне все меньше и меньше начинает хотеться спать.
— Ты меня не слушаешь, Ричард, — обиженно произносит девушка, грациозно изгибаясь, чтобы убедиться, что на моем лице нет ни малейшего понимания того, о чем она мне вещает.
— Дорогая, я тебя внимательно слушаю, — отвечаю я, обхватывая девушку сзади и, опрокинув на себя, начинаю гладить ее грудь. — Но если ты хочешь, чтобы я это делал с удовольствием, давай ты продолжишь в этом положении.
Изабелла старается вырваться, но быстро сдается.
— Так мне будет тяжело сосредоточиться, — чуть прерывающимся голосом произносит она. — Но ради тебя я готова освоить и такую форму доклада. В общем, слушай, — она усилием воли концентрируется на деле. — Я решила оставить Элениэль у нас. Во-первых, ей идти просто некуда. Не очень жалуют светлых эльфов везде, и изгои обычно долго не живут. Во-вторых, помочь ей, проявить милосердие нам может быть очень выгодно. Ты же слышал, что Локтус сказал? — моя рука замирает на ее груди — не знаю я никакого Локтуса. — Ричард, ну, этот тот эльф, который к тебе подходил по поводу перстня. Он, кстати, двоюродный дядя Элениэль, то есть принадлежит к королевскому роду Эльфары. А сказал он тебе, что король свою дочь очень любит. Принять он ее, когда она стала изгоем, больше не может, но уверена, что будет благодарен нам, если мы дадим ей безопасный приют. Конечно, это не то же самое, как если бы ты не упрямился и, пока была такая возможность, признал бы ее своей женой, но тоже очень неплохо. А жен мы для нас подходящих подберем в других королевствах.
Подберем жен для нас! Подходящих, то есть полезных! Нет, поражаюсь я своей жене-невесте. Лежит со мной в постели, а думает о том, кого бы повыгоднее мне подложить. О, времена! О, нравы!
— Теперь Эли для этого уже не годится. Статус принцессы она потеряла, — продолжает Изабелла, прижимая мою руку к своей груди.
— Эли? Это кто? — задаю я очевидно глупый вопрос, но тут ничего не поделаешь — думаю я сейчас о другом.
— Элениэль, Ричард, — в голосе Изабеллы сквозит нетерпение. — Я ей такое имя дала. Не может неблагородная королевское имя носить! — произносит она жестко общеизвестную истину.
Да, тут так. Какой-нибудь Изабеллой или Элениэль могут быть только девушки из королевских семей или высшей аристократии. Остальным полагается называться более просто или коротко. Наверное, чтобы удобнее кричать было: «Эй, Эли, Мельба, Дора, бегом сюда! Подайте мне то платье, которое я в прошлом месяце только один раз надевала. Да не это, бестолочи. А зеленое!».
— Так все-таки что ты с ней делать собираешься? И как убедила ее остаться? — заинтересовался я, наконец, рассказом Изабеллы.
— Что значит — убедила? — не понимает меня девушка. — Я ей приказала. И все. Кто она, и кто я? Я — герцогиня Юма (опять торопится — не герцогиня она пока по нашим законам, но станет ею, конечно), а она — безродный изгой, — Изабелла слегка распаляется, но заканчивает свою мысль с некоторым сочувствием к эльфийке. — Да и некуда ей податься сейчас. Если бы я вдруг стала простолюдинкой, то, наверное, руки бы на себя наложила… А так… Она все-таки будет в уже привычном окружении. И в обиду я ее не дам.
Точно! Теперь же любой благородный может посчитать эльфийскую красавицу своей законной добычей. А внимание она привлекает. Красота ее никуда не пропала. В этом Изабелла, пожалуй, права.
— И еще я думаю, — развивает свою мысль девушка. — Что со временем она примет свое новое положение и тогда может быть нам очень полезна. Воительницей она была знаменитой. И то, что тебе тогда позорно проиграла, первый случай в ее жизни. Да и шестом она потом, как сама мне призналась, изрядно тебя отделала, — не удерживается, чтобы слегка не поддеть меня. — Может стать моей телохранительницей. Или нашей дочери, когда та родится. После сына, конечно. Первенец должен быть сыном и наследником. Давай им и займемся, любимый. Прямо сейчас! — переворачивается и впивается страстным поцелуем в мои губы.
На следующее утро, когда я с отрядом в три сотни горцев и сотню гномов покидаю лагерь, замечаю у входа в шатер Изабеллы Элениэль. Теперь уже просто Эли. Странно видеть ее не в привычном обтягивающем кожаном трико, а в одном из платьев моей невесты и безоружной. Вот так проходит мирская слава, думаю я, глядя на нее… Была знаменитой эльфийской принцессой воительницей, поражающей всех своим мечом и прелестями, а теперь приходится донашивать старые платья своей благодетельницы. Эли провожает меня задумчивым взглядом. Что-то в нем сквозит этакое, но понять не могу. Все. Забыли. Проехали. Меня впереди не самое простое дело ждет.



Глава 2
Военно-политическая победа

И что же меня ждет? Придется вернуться к вчерашнему военному совету и тем особым заданиям, которые я дал Изабелле и Родрику.
Прошел он, на удивление, быстро и без споров. Ну, да. Конечно. Герцог решение принял. Опять же самую сложную часть задачи взял на себя. Будем исполнять!
А придумал я следующее. Пока меня разведчики носили, в смысле — сопровождали, по горам, заметил я два нюанса, которые делали из имперских наемников не охотников, а дичь, а весь хитроумный замысел графа Сиверса превращали в пшик. Подвод с провиантом в лагере наших противников видно не было. Так, пара телег, не больше. Это сразу меня натолкнуло на одну простую идею, но ее следовало еще проверить.
И когда мы добрались до противоположного выхода, он же вход, из долины, я с чувством глубокого удовлетворения убедился, что мои подозрения были правильными. Во-первых, на второй день нашего наблюдения через проход проследовал довольно скромный обоз, за которым гнали всего-навсего пару десятков овец. Это трем с половиной тысячам вояк на один зуб. Видимо, не может Сиверс сразу собрать много еды, чтобы отправить одним махом. Не подготовился он заранее к тому, что ему придется со мной воевать. Не ждал такой прыти от дурачка. И где теперь ему взять столько еды, чтобы свою армию прокормить? А негде. В моем герцогстве продовольственная безопасность хромает на обе ноги. Полей, как таковых нет. Горы, однако. Овец, правда, много, отары большие, но кто же из горцев добровольно все свое основное богатство согласится под нож пустить? Ради графа, который на троне пока сидит крайне неуверенно? Мог бы и заставить продавать. Но с «заставить» у моих подданных проблема — ярко выраженная идиосинкразия у них на такие действия. В общем, восстание гарантировано. Да еще пятая часть населения гномы, которые так и вовсе почти ничего не выращивают и никого не разводят для своего пропитания. Живут на привозном. Вот и закупает Сиверс, что может, в том же Турвальде и порционно отправляет наемникам.
Но это еще не все. Проход узкий. Лиги две — две с половиной протяженностью. И это будет дверцей ловушки, в которой я сейчас запру прожорливых имперцев. Посмотрим, как они на пустой желудок запоют. Сдается мне, что песнь их будет жалостливой.
Как мы это проход удержим? А вот для этого я, собственной моей герцогской персоной, здесь и нахожусь. Впрочем, мой статус главной шишки в Юме в данном случае не самое главное. Расчет на то, что я маг. Темный. План прост и изящен. Вместе с сотней моих горцев я со всем возможным комфортом располагаюсь в проходе, гномы быстренько еще больше его сужают — в работе с камнем им равных нет, остальные воины остаются наверху и будут готовы закидывать желающих обойти мою позицию по тропинкам камнями и расстреливать их из луков и арбалетов. А я сижу, жду гостей. Если это будет караван с продовольствием с внешней стороны, то мы либо его не пропускаем (это если там охраны будет слишком много), либо захватываем. Если же наемники, оголодав, постараются прорваться назад к ближайшему супермаркету, то я вежливо встречаю их туманом тления, через который пройти у них не будет ни малейшего шанса.
Не просчитал граф Сиверс такой мой ход. И не мог. Не принято здесь пока «воевать подло», то есть пользоваться головой и естественными преимуществами. Напал на тебя очевидно более сильный враг — будь любезен выйти ему навстречу и огрести. Вот это честно и благородно. Достойно уважения и недолгих воспоминаний о героически сгинувшем храбреце. Правда, запереться за стенами замка или, как это делают уже давно юмцы, на своих горах, тоже не возбраняется. Но веди себя при этом достойно! Раз боишься выйти на честный бой, то строить разные гадости напавшим не моги — обозы там перехватывать, например, из засад на отставших от своей армии врагов нападать. За это будешь подвергнут всеобщему осуждению и презрению.
А вот мне на такие условности плевать. Когда я свой план излагал, то, зная о местных правила ведения благородной войны, опасался, что мои сподвижники — соратники возражать начнут. Не стали. Значит — не совсем пропащие, удастся из них что-то путное воспитать.
Забегая вперед, скажу, что все произошло именно так, как я и запланировал. Никаких застав в проходе не было. Мы спустились с горы, я, как всегда, воспользовался веревочным лифтом на чужой мускульной тяге, гномы буквально за сутки заложили камнями часть прохода, для меня установили палатку. Не мой шикарный шатер, конечно, но ума не приложу, как они умудрились даже такой груз сюда дотащить? Однако приятно внимание, а еще сухо и тепло.
Первый обоз мы приватизировали уже на следующий день. Отдали нам его возницы без малейшего сопротивления, когда вооруженных сотрудников моей таможни увидели. По-моему, даже рады были. Им дальше тащиться не придется, разгрузились и свободны. Оплату за свой труд, видимо, получили от графа предоплатой. Небольшое недопонимание вышло только с погонщиками овец. Эти оказались типичными прижимистыми кулачками по своей психологии. Попытались доказать, что минимум треть овец — это их личное движимое имущество, которое они прихватили вместе с проданными овцами просто так — за компанию, чтобы им скучно не было. Но их доводы встретили аргументированные возражения в виде трех просвистевших в непосредственной близости стрел, и вопрос был решен положительно. Погонщики взгромоздились на опустевшие телеги и со всем возможным комфортом убыли восвояси.
Больше нам продуктов не подвозили. А жаль. Неплохо, должен признать, граф Сиверс кормил наемников. Впрочем, нам и этих запасов с избытком на те три недели, что продолжалась наша эпическая битва, хватило.
Сначала наемники вели себя тихо. Видимо, думали, что подвоз съестного задерживается по техническим причинам и сейчас воспоследует. Потом решили проверить, в чем причина того, что им приходится уже одной кашей питаться. Обнаружили нас. На следующий день предприняли атаку в конном строю. Только вот проход гномы такой оставили, что через него на лошадях больше, чем по трое в ряд не просочиться. Да и то если шагом.
С руганью и проклятиями в наш адрес имперцы спешились и попробовали изобразить пехоту. Получилось не очень. Печально получилось. Атака захлебнулась, едва начавшись, когда первые два десятка самых голодных на всех парах заскочили в мой фиолетовый туман. Даже шпор от них не осталось. Тогда остальные пришли к закономерному выводу, что каша и без мяса очень даже ничего и лучше подождать, пока нас выкурит из прохода кто-нибудь другой.
Неделю они жили этой надеждой. Пустой, к слову. А потом попробовали на зуб противоположный выход из долины. Но там их ждали такие же каменные стены, пять установленных в ряд бомбард и основные силы моей армии. Хватило залпа из бомбард.
В общем, к исходу третьей недели я, наконец, услышал в их исполнении ту арию, на которую и рассчитывал, когда все это затевал. В роли солиста выступал командир наемников, а ему подпевали два его заместителя.
Слова в куплетах, исполняемых ослабевшими от отсутствия еды голосами, были ожидаемые. Мол, мы не местные, попали сюда по ошибке, знать не знали, что нас супротив законной власти подрядили, а так бы никогда, граф Сиверс не только обманул честных воинов, но и не выполнил своих обязательств, а потому мы ему больше служить не намерены, готовы заключить контракт с его светлостью герцогом Ричардом на почти безвозмездной основе. И дайте, пожалуйста, что-нибудь пожрать!
Контракт с ними заключать отказался, едой поделился. Заставил сдать весь магический взрывной порошок, чтобы их пистоли сделать бесполезными, а то наедятся сейчас и передумают сдаваться. А потом отпустил. Почему? Могли бы пригодиться в моей армии, служа просто за еду? А вот в этом и заключается главная причина нашего успеха. Причина того, что граф Сиверс не смог собрать достаточные силы, чтобы выбить нас из прохода. Хотя теоретически мог бы. У тех вассалов, которые сохранили ему верность, тоже немало опытных горцев, которые доставили бы моим воинам множество проблем в войне на вершинах.
Но тут сработала вторая часть моего замысла. Спецоперация «Дискредитация».
В ее детали я на военном совете никого посвящать не стал. Не хотелось мне, чтобы мои излишне благородные подданные узнали, на какие подлости ради достижения своих целей способен пойти их герцог. Так что излагал нюансы задуманного в самом узком кругу — Изабелле и Родрику.
Изабелла сразу оценила всю подлую эффективность моего предложения и смотрела на меня с восторгом. А вот Родрик поначалу уперся.
— Племянник, ваша светлость, — начал он неуверенно пытаться меня отговорить. — Но это же как-то… — он замялся, а потом решился. — Подло! Что о вас будут говорить, если мы это сделаем? Это же ложь и гнусная клевета! Не может герцог гордого Юма опускаться до подобного.
Только я набрал в легкие побольше воздуха, чтобы достойно ответить моему чересчур щепетильному родственничку… Вот интересно — отравить собственно племянника для него вполне приемлемо, а чутка передернуть факты — позор! Как в дело вмешалась Изабелла. И ведь ни слова не произнесла. Просто так посмотрела на дядюшку, что тот сразу понял, что он старый маразматик, не способный оценить все изящество гениального замысла моей светлости, и если он не одумается, то уедет в дальний монастырь, где до конца своих дней сможет наслаждаться чистым горным воздухом, одиночеством, глубокомысленными размышлениями о чести и переписыванием книг. И дядюшка сдался.
— Впрочем, — начал давать он заднюю. — Учитывая, что это создаст возможность избежать гражданской войны, сохранит жизни подданных герцогства, да и не так уж далеко все это от истины, то…
— Вот и отлично, — подытожил я совещание. — Тогда за дело! Если надо, привлеките грамотных слуг, чтобы переписывали наши послания в максимально возможном количестве. Завтра наши гонцы отправятся вместе со мной, и я хочу, чтобы уже через неделю — десять дней о предательстве графом Сиверсом Юма говорили везде!
Что мои первые создатели фейков должны были написать? Ничего особенного. В моем мире это называлось «подметные» или «прелестные» письма. Их подкидывали в разных местах — «подметные», в них прельщали людей восставать против власти и всячески законы беззаконить — «прелестные». В нашем случае излагалась версия предательских поступков и замыслов графа Сиверса, которые должны были неминуемо привести к неповиновению его распоряжениям.
Видели имперских наемников в Юме? Это значит, что граф продал вашу свободу империи, и в самое ближайшее время такие отряды оккупируют ваши земли. Отберут урожай, овец, надругаются над вашими женами и дочерьми. Почему граф это сделал? Потому что просватал свою дочь за третьего сына императора. Тому, правда, вроде бы только пять лет исполнилось, но кто будет разбираться? Наемников многие видели. Гномов заставят работать бесплатно! Соглашение уже подписано. У всех горцев отберут оружие! Будете такими же беззащитными перед произволом, как и смерды в империи.
Граф пока не отбирает еду у жителей? Так подождите — начнет. И случаи уже были. Свидетели видели, как по его приказу отбирали отары овец. Да! И дочь пастуха наемники с собой забрали. Не иначе, как для своих утех.
Граф закупает продовольствие в Турвальде? А для кого он его закупает? Не для вас — честных тружеников Юма. Для своих наемников! И тратит на это казну, в которую вы!!! платите подати! Он заставляет вас содержать своих прихвостней и обогащает ваших извечных врагов — турвальдцев!
А вы знаете, что, будучи недавно в Турвальде, он принял покровительство Конрада Третьего? А наш герцог Ричард это узнал и возмутился. Поэтому его там и арестовали!
В общем, полный набор самых разных обвинений — от вполне обоснованных до полного бреда. Но признавая, что какая-то часть соответствует действительности, люди поверят и во все остальное.
Все эти послания выполнялись с расчетом на разную аудиторию — гномов, горцев, мелких землевладельцев, вассалов побогаче. Со своими нюансами и правильной расстановкой акцентов. И обильно засевались по всем площадям, рынкам, мелким селениям и городкам. Благо с грамотностью в этом мире все обстоит не так плохо, всегда кто-нибудь умеющий читать найдется и с удовольствием просветит окружающих.
Прокатилась моя спецоперация по герцогству со скоростью снежной лавины. Не знакомы здесь еще с такой методикой, а тут такие скандальные слухи! Как не передать каждому, кто только встретится? Когда дело дошло до Юмиле, графа Сиверса начали при появлении освистывать, а его приближенных бить. Уловив своими чуткими носами, куда ветер дует, от него тут же побежали аристократы, которые быстренько начали прикидывать как бы половчее перейти на мою сторону. В общем, не было у Сиверса ни малейшего шанса собрать сколько-нибудь значимые силы, чтобы не то что мне противостоять, но даже попытаться деблокировать, выражаясь академическим военным языком, наемников.
Сдулся граф. Теперь, небось, сидит в моем замке и думает, как я с ним поступлю.
А я еще и сам не решил. Подожду, что Изабелла посоветует. Она как раз уже разделась и сидит рядом со мной на постели — волосы расчесывает. Надо сейчас ее повалить на себя и спросить. Она в таком положении замечательные мысли порой выдает.
С Элениэль, которая теперь Эли, она правильно все рассчитала. А я еще сомневался. Но об этом потом. А так? Великолепная герцогиня из нее получится. Не сомневаюсь. С такой герцогиней ни советники не нужны, ни собаки. Надеюсь, что я все-таки нужен. Победу какую одержать громкую, да и вообще…
Порядок действий помню. Обнимаю девушку сзади, укладываю спиной на себя, ласкаю грудь, задаю вопросы, потом перехожу к «вообще».



Глава 3
Я, Изабелла и… все остальные

Да, именно так все сейчас выглядит со стороны. Есть я — герцог Юма Ричард, есть моя нареченная невеста принцесса Турвальда Изабелла и есть — все остальные. И сейчас мы торжественно въезжаем в Юмиле, столицу моего герцогства.
Пришлось таки навести некоторый порядок в титуловании девушки. Так что теперь она официально мне не жена и, соответственно, не герцогиня, а опять невеста и принцесса. Правда, когда дядюшка Родрик этот вопрос поднял, Изабелла сначала горячо возражала. Уж очень ей нравилось считать себя уже моей законной супругой. Но потом, прислушавшись к доводам достопочтенного, который сейчас рассекает за мной в новой сутане, согласилась, что он прав.
В чем суть? В том, что если официально объявить ее до церемонии в храме моей женой, то и церковное таинство становится какой-то непонятной пародией и вызовет удивление у народа. Это что? Наш герцог до заключения брака уже эту принцессу того? Раз женой ее называет? И будут в сомнении крутить головами, осуждая не меня, конечно, а Изабеллу. За вольность нравов. Подданные у меня, надо сказать, не то чтобы очень набожные, но традиции блюдут и их нарушение воспринимают плохо. И этим мне, кстати, очень нравятся. Тоже не терплю распущенности ни в ком. Кроме себя. И, пожалуй, Изабеллы. И Гру тоже. Да и Мелли… Хотя с последней все закончено. Ей предстоит в скором времени стать баронессой и женой Гуннара.
С другой стороны, если обойтись совсем без церковного ритуала, то девушка так навсегда и останется не совсем полноценной моей женой и, соответственно, герцогиней Юма. Легитимность той церемонии, которую ее папачиус в Турвальде провел, не признают нигде, кроме самого Турвальда. В общем, накосорезил Конрад Третий, когда пошел против официальной церкви в своем желании непременно заполучить в свою постель будущую королеву Матильду. Ну, а последним аргументом, добившим Изабеллу, стало замечание Родрика, что и ее дети (в смысле наши) в этом случае могут потом быть признанны незаконными наследниками. Вот тут моя карьеристка сразу сдалась. Она ведь уже видит сначала меня императором, а потом и нашего сына. А потом и целую династию, которая будет править вечно. А ей будут стоять везде памятники (рядом со мной) как основательнице.
Так что теперь она носит титул «нареченная невеста его светлости герцога Юма Ричарда, принцесса Турвальда Изабелла». Чтобы ее утешить, я даже в шутку предложил добавить еще и «Прекрасная» в конец, но потом решили не перебарщивать. И так пока произнесешь все, устанешь. Правда, теперь у меня герольд есть. Он справится. Да, прилетел ко мне тот петушок, который тогда Элениэль по поручению Сиверса сопровождал и ее вызов мне объявлял. Вон он — самым первым со своей вувузелой вышагивает. Сейчас на центральную площадь придем, и он там орать начнет, как резаный, меня прославляя. Текст уже заготовлен и мною согласован.
Я, кстати, тоже согласился на новый титул. Пока ношу старый — просто герцог, но через неделю будет торжественная коронация меня в качестве Великого. Стану Великий герцог Юма Ричард. Предлагали мне, уже не в шутку, а всерьез, прибавку «Победоносный», но я наотрез отказался. Такое имя постоянно подтверждать нужно, а это прямой путь к постоянным войнам. У меня же планов на мирные преобразования вагон и малая тележка. Бардак в народном хозяйства Юма первостатейный. Куда только предки этого тела смотрели, не понимаю. Ни инфраструктура не развита, ни научные исследования, как магию совместить с технологическим прогрессом, толком не ведутся. Про социалку даже не говорю. Работы — непочатый край предстоит.
Думаете, я тщеславный, что Великим, не сделав, по сути, еще ничего, решил себя провозгласить? Ошибаетесь. Причина в другом. Когда месяц тому назад, да, уже месяц прошел с тех пор, как я лихим маневром, проявив чудеса смелости, разгромил непобедимых имперских наемников (это официальная версия событий, которую придумал не я, а мои приближенные), в наш лагерь начали подтягиваться те графы, бароны и простые дворяне — лендлорды, которые до этого держали сторону графа Сиверса, им было остро необходимо как-то проявить свои верноподданнические чувства по отношению ко мне. Вот они, посовещавшись, и заявились к моему шатру, чтобы нижайше попросить меня принять заслуженный титул «Великого» и прибавку к нему «Победоносный». Хотел, честно говоря, в шею их прогнать, но дядюшка не дал.
— Очень своевременная мысль, — промолвил он задумчиво и тихо добавил, чтобы только я слышал. — Ричард поблагодари их за предложение и скажи, что подумаешь.
Поблагодарил. Благосклонно отпустил. Думать сели в полном составе малого совета — я, Изабелла и Родрик.
— Зачем мне это надо, дядя? — спросил я, насмешливо наблюдая за тем, как расплывается в довольной улыбке лицо Изабеллы. Понятное дело. Теперь она на ровном месте станет не просто герцогиней, а Великой.
— Корона твоя герцогская где? — вместо ответа спросил Родрик. — В Турвальде осталась? А это, между прочим, важнейший символ твоей власти.
Да, неудачно получилось. Я, стало быть, в Юме на троне сижу, а какой-нибудь неизвестный перец мою корону в Турвальде себе на голову напялит и объявит себя законным герцогом. Шняга…
Изабелла, услышав слова Родрика, смутилась. Улыбка с лица исчезла. На меня смотрит виновато. Ага. Помнит кошка, чье мясо съела! Это же она у меня тот обруч с камешками попятила и на себя нацепила. Помню. А потом еще и профукала мой символ власти. Наклонился к ней, шепотом сказал:
— Вечером накажу по методу дроу.
Успокоилась, опять улыбка на губах. Теперь предвкушающая. Не знаю, почему этой гордячке так нравится, когда я ее сначала по попке шлепаю, а потом утешаю. Но какая разница? Ей приятно, а мне не трудно. Да и приятно тоже. Не шлепать, конечно, а потом утешать.
— Вот, — продолжил тем временем дядя. — А так ты проведешь торжественную церемонию коронации с принятием нового титула. Для этого изготовим новую корону, естественно. Заодно я и бракосочетание ваше проведу, как положено. Будет отличный повод устроить для народа праздник на неделю — другую. И время подходящее — зима наступит уже, никаких срочных работ ни у кого нет.
Вот как раз после этого и возник небольшой спор по поводу статуса Изабеллы. Как он завершился, я уже рассказал.
Въезжаем мы, стало быть, в Юмиле, восторженные подданные, наконец, вновь обретшие своего горячо любимого законного герцога, а еще больше дармовую выпивку, которая сегодня будет выставлена на всех площадях, неистово меня приветствуют. Коня моего, неизменного Буяна, ведет под уздцы бывший граф Сиверс. С остриженными волосами в знак покаяния и раскаяния в содеянном. Да, оставил я ему жизнь и даже почти простил. Не я оставил, и не я простил, если формально рассуждать. То есть я, конечно, но устами Изабеллы.
В ту ночь, когда я стимулировал умственную деятельность Изабеллы поглаживанием ее груди, она высказала следующее:
— Конечно, по-хорошему следовало бы графа в медном быке запечь. Это и другим уроком было бы, и народу надо дать какое-то развлечение в честь твоего возвращения на престол. Но, с другой стороны, кого казнить мы еще найдем, а граф Сиверс, судя по всему, неплохой вояка. И по-своему честным он мне тогда в Турвальде показался. Хотя и вел себя крайне нагло. В общем, я думаю, нужно посмотреть, как он сейчас поступит. А там… Можно и простить, можно и запечь.
И граф повел себя правильно. Избежал чести быть приготовленным в медном быке на предстоящем празднике. Явился к нам в лагерь как раз, когда мы уже выступать в сторону Юмиле собирались. Приехал с дочкой своей Мирандой, которую когда-то хотел за меня выдать, и только двумя слугами. Встал перед нами с Изабеллой на колени, голова острижена, первый снежок на коротком ежике седых волос тает. За ним Миранда пристроилась. Тоже на коленях. Но, к счастью, волосы не обрезала, а то была бы совсем на какого-нибудь напуганного галчонка похожа. Трясется. То ли от холода (в одном платье, без накидки — жалость пытается вызвать), то ли от страха. А скорее всего — и от того, и от другого.
Мы с Изабеллой восседаем уже на лошадях. Вокруг все замерли в ожидании. Сейчас раскроется, милостив ли темный маг — их старый-новый герцог или нет? От этого для моих вассалов многое зависит. Что он сейчас сделает? Простит старика или превратит у всех на глаза в кадавра, да заставит собственную дочку загрызть? Ну, или наоборот. И сдается мне, что надеются они на первое, но и на второй вариант с удовольствием посмотрят. Такие здесь нравы. Казнь, а если еще и изощренная — самое желанное зрелище.
А я держу мхатовскую паузу. Смотрю сурово на предателя, а сам прикидываю, как лучше поступить. Мой авторитет и так никаких вопросов не вызывает. Он до небес в последнее время вознесся. А вот Изабелле немного любви моих подданных не помешает. Пусть ее милостивой считают. Ага. Просто сама доброта. Уж я-то знаю.
— Встань, барон Сиверс, — произношу громко, чтобы все услышали и поняли, что я бунтовщика в статусе понизил. — Передаю твою судьбу в руки моей нареченной невесты принцессы Турвальда Изабеллы.
Довольна девушка. Это именно то, о чем она всегда мечтала. Решать судьбы людей, править, возносясь над толпой.
— Барон Сиверс, — произносит она так торжественно, будто судья при оглашении приговора министру-взяточнику — только что молоточка в руке нет, а вместо мантии обтягивающий костюм для верховой езды. — Я дарую тебе жизнь. А прощение ты заслужишь верной службой его светлости герцогу Ричарду на границе с лесом оборотней. Половину твоих владений корона берет под себя.
Молодца! Мне бы такое в голову, признаюсь, не пришло. Все продумала моя невеста. Тут тебе и не полное пока прощение, и к делу опытного полководца пристроила, и прибыток казне обеспечила. Надо будет, кстати, проконсультироваться у Родрика, какие земли у Сиверса выгоднее всего будет откусить. И сбежать оттуда Сиверс, если вдруг опять на предательство решится, не сможет. Это не граница с Турвальдом, через которую можно в империю ломануться. Там будут лес и оборотни. А Изабелла, оказывается, еще не все милости на бывшего графа излила. Продолжает.
— Твоей дочери Миранде я выражаю свое благоволение и беру в свою свиту (заложницей верности новоиспеченного барона будет, перевожу я про себя). Нарекаю ей новое имя — Мира (да, прежнее длинновато для дочки какого-то барона, да еще и впавшего в немилость). И я знаю, что ты мечтал найти ей достойного мужа. Не беспокойся об этом. Теперь я сама этим займусь и подберу Мире подходящую партию.
Змея, акула, барракуда! Не забыла, что Сиверс мечтал свою дочурку со мной окольцевать. Не месть это, конечно, но что-то похожее. Интересно, кого Изабелла для девушки выберет?
— Отправишься к новому месту службы через месяц, а пока дозволяю сопровождать нас в Юмиле, — завершает свою речь невеста.
Вот и ведет барон Сиверс под уздцы моего коня, а его дочка Мира, с лица которой за прошедшие с их приезда две недели так и не сошло испуганное выражение, едет чуть позади Изабеллы. Справа от нареченной невесты и принцессы идет пешком и с мечом на перевязи бывшая принцесса эльфов Элениэль — теперь телохранительница Эли.
Почему идет и почему с мечом? И то, и другое — потому что Изабелла, хоть и моя невеста, хоть это и знают все, но пока, в первую очередь, принцесса Турвальда. А ко всем представителям этого королевства у моих подданных отношение чуть хуже, чем плохое. Так что задача Эли не допустить, чтобы какой-нибудь фанатик или уже успевший хватить по случаю праздника крепкой настойки истинный патриот не попытался избавить своего обожаемого герцога от такой будущей жены. А с седла это сделать будет сложнее. Без меча тоже. Смотрит телохранительница внимательно по сторонам, обстановку оценивает. Изабелла ей с некоторых пор полностью доверяет. У меня есть определенные сомнения, но они не касаются обеспечения безопасности моей любимой. Они из другой оперы.
Чем эльфийка заслужила такое отношение моей не страдающей излишней наивностью любимой девушки? В общем, ничего особенного. Жизнь ей спасла. Как в воду, Изабелла смотрела, когда обмолвилась, что именно в роли ее защитницы та может пригодиться.
Произошло это так. Через пару дней после моего убытия в поход (это когда я отправился наемников голодом морить) наш лагерь собрались покинуть эльфы. Я им это разрешил, хотя и сомневался, что им удастся до холодов пройти по горным перевалам. Ведь напрямую они двигаться не могли. Наемники были еще вполне сытые и их не пропустили бы. Впрочем, не мое дело. Захотели померзнуть, хозяин — барин. Изабелла из вежливости, а также в связи с ее планами установить добрые отношения с Эльфарой вышла их проводить. Естественно, в сопровождении леди Мельбы, Гру и Эли. Плюс еще пяток гвардейцев. Но те поодаль держались. Присутствовали, скорее, для проформы. Никто нападения на мою жену, которая тогда еще не была разжалована в невесты, ожидать не мог даже в страшном сне. А он приснился.
Внезапно, а как еще может террористическая атака произойти?, из группы эльфов выскочил один юный аристократик ушастый (к слову, уши у эльфов лишь едва удлиненные, можно даже этого и не заметить, если не знать) и с обнаженным мечом кинулся на Изабеллу, крича что-то про то, что это она виновата в беде, постигшей несравненную принцессу Элениэль, и сейчас он восстановит вселенскую справедливость, перерезав девушке горло. Думаю, влюблен он был в свою госпожу до безумия, вот у него крыша окончательно и протекла. Впрочем, это не важно, что там его торкнуло.
От неожиданности никто даже не дернулся, чтобы его остановить. Так бы и остался я вдовцом, не успев даже полноценно жениться, если бы не Элениэль-Эли. Безоружная, в неудобном платье она умудрилась в одно мгновения оказаться между убийцей и Изабеллой. А тот совсем спятил, потому что и ее, объект своей страсти, попытался мечом со своего пути убрать. Однако не рассчитал. Свои боевые навыки эльфийка вместе с магией не утеряла, так что сначала уклонилась от его удара, а потом поднырнула под занесенный меч и повалила противника на землю. Тут уже и гвардейцы очухались, и остальные эльфы подскочили. Скрутили покушавшегося на мою невесту. А Эли получила порез в том же месте, где был и у Изабеллы. Полученный от кинжала эльфийки. И Изабелла сочла это, вкупе с несомненным подвигом Эли, знаком, что та искупила свою вину. С этим, кстати, спорить не собираюсь. Искупила. Меня в ней другое напрягает несколько.
Преступника сами эльфы хотели достойно покарать. Повесить попросту. Но Изабелла, которая способность хладнокровно думать не теряет ни в какой ситуации, приняла решение его помиловать. Незачем нам становиться причиной смерти знатного эльфа, пояснила она мне свой поступок. Повод к его казне забудется потом, а то, что состоялась она в Юме, помнить будут долго.
В итоге наказали урода по-другому. Вымазали в дегте, изваляли в перьях, посадили на осла задом наперед и так отпустили из лагеря. Потом другие эльфы его развяжут, а сам он где-нибудь в ручье отмоется. Но опозоренным останется навсегда, хотя и живым.
А теперь про то, что меня в Эли смущает.
Ее отношение ко мне. Стоит мне появиться в поле ее зрения, как она от меня глаз не отводит. Даже вот сейчас — нет-нет, да повернет голову в мою сторону. Но не со злостью смотрит, не с вожделением. А с какой-то такой тоской, что я каждый раз себя в чем-то жутко виноватым чувствовать начинаю.
Хотя и нет за мной никакой вины перед ней. Сама она все сделала — и на дуэль меня вызвала, и перстень свой на кон поставила, и потом чуть не силой меня ко всякому разному склоняла, и с кинжалом ночью заявилась. А я, как раз, вел себя крайне благородно — на дуэли не только не убил, но даже серьезно не ранил, потом от дроу спас, в дальнейшем своей властью над ней не воспользовался с определенными целями, пообещал вернуть перстень, как только мы Юмиле захватим. И сейчас. Позволил ей остаться у нас, сыта, обута, одета, вон — со своим мечом на почетном месте телохранительницы моей невесты шествует. А могла бы, между прочим, сейчас по лесам скитаться или уже давно у какого-нибудь аристократа на цепи в его замке сидеть и с ужасом каждую очередную ночь ждать.
Что ей еще от меня надо?



Глава 4
Интерлюдия. Элениэль. Страсть

Сегодня Элениэль охраняла свою госпожу при въезде в Юмиле, потом стояла у нее за спиной на помосте на центральной площади во время обращения герцога Ричарда к своим подданным и уже совсем поздно вечером присутствовала на торжественном ужине в герцогском замке. Конечно, не в качестве гостьи и уж тем более — почетной. Телохранительница. Не более того. Но сидела рядом с принцессой Турвальда. Отпивала первой из ее бокала, пробовала подаваемую той еду. Смысла в этом особого не было, яд мог бы быть и замедленного действия. Госпожа это прекрасно понимала, но решила, что такая нарочитая предосторожность еще раз подчеркнет ее высокий статус нареченной невесты герцога.
Но все эти мероприятия, наконец, закончились, и сейчас эльфийка лежала на диване в небольшой комнате, отделявшей спальню принцессы Изабеллы от большой гостиной, предназначенной для частных приемов, буди Изабелла захочет кого-то пригласить к себе. Кровать для телохранительницы принести еще не успели, так что пришлось устроиться на довольно узком и не очень удобном диванчике. Впрочем, это девушку нисколько не смущало. Она была погружена в свои мысли. И все они были очень грустными.
Какая же она была дура! Сколько же глупостей она наделала за последнее время! Насколько же ее госпожа оказалась умнее ее. А ведь была в таком же положении. Даже еще худшем. Считалась пленницей герцога, который прекрасно знал, что она собирается его убить, но сумела не только сохранить себе жизнь, нет, смогла стать для него незаменимой помощницей, лучшей любовницей, а через неделю станет еще и законной женой и Великой герцогиней. Элениэль бросила взгляд на дверь в спальню, которую охраняла и за которой никого не было. Изабелла, как и всегда, проводила ночь с Ричардом.
Называть герцога по имени эльфийка пыталась избегать даже мысленно. Слишком сильную бурю эмоций оно у нее вызывало. И она нисколько не обманывалась в их природе — это была даже не влюбленность, а какая-то неописуемая, всепоглощающая, животная страсть.
Еще она понимала, что убить тогда герцога стремилась вовсе не из чувства мести. Нет. Это была банальная ревность. Поступила, как какая-нибудь низкородная, с издевкой по отношению к самой себе прошептала девушка. Как какая-нибудь кухарка, которая бьет сковородкой по голове своего мужа истопника, застав его с прачкой. Какой же это позор! И какое счастье, что никто этого не знает. А главное — об этом не догадывается Ричард. Пусть уж лучше считает ее помешанной на мести.
Впрочем, сейчас он, кажется, ее простил. Как и Изабелла. То, что она спасла госпоже жизнь, девушка не считала достаточной расплатой за попытку убийства. В конце концов, покушение на невесту герцога произошло в немалой степени из-за нее. Это она на протяжении всего неудачного похода настраивала свою свиту против всех юмцев, она постоянно говорила о том, какую священную задачу они выполнят, когда изведут династию властителей Юма. А чуть позже ей в голову пришло еще и то, что если бы покушение удалось, ее бы вполне могли обвинить в его организации. То, что глупый юнец был от нее без ума, знали все. Так что ничего особенного она не совершила.
А вот кого бы ей хотелось спасти, так это герцога. Ричарда, позволила она себе произнести его имя вслух. Сколько раз за прошедший месяц она мечтала, чтобы на него кто-нибудь напал, а она оказалась в это время рядом. Или, скажем, он бы заблудился в лесу, а там оборотни. И она приходит на помощь. Потом они разводят костер, но этого оказывается недостаточно, и она греет его своим телом. При таких мыслях ее бросало в жар, а ноги против ее воли начинали раздвигаться в стороны. Но нападать на темного мага и великолепного фехтовальщика в его же лагере никто почему-то не стремился, и ни в какой лес забредать он тоже не спешил. Тем более, что и лесов настоящих в Юме не было. Да и, кроме того, объект страсти старался держаться от девушки подальше и только иногда с удивлением оглядывался на нее, когда ловил на себе ее взгляд.
Первое время Элениэль даже мечтала попасть в его шатер в качестве служанки. Как это как-то раз удалось Гру. Но теперь и это было почти невозможно, а в ближайшем будущем может стать и совсем нереальным. Ее должность телохранительницы вполне позволяла госпоже даровать ей дворянское достоинство. Она уже говорила об этом и руководствовалась самыми лучшими побуждениями — статус леди надежно защитил бы эльфийку от возможных домогательств мужчин-аристократов. Хотя и так никто бы не осмелился оскорбить приближенную Изабеллы, которую, надо сказать, изрядно побаивались. Вот только Элениэль такая милость совсем не радовала, так как надежнее всех замков запирала для нее дверь в спальню герцога. Баловаться с представительницами благородных сословий не полагалось — это уже унижение для жены.
И, конечно, сама Элениэль, как ни жаждала она провести с герцогом хотя бы одну ночь, никогда не пошла бы на то, чтобы нанести обиду своей благодетельнице, проявившей к ней невиданную снисходительность. Что бы ее ждало, не прими Изабелла ее к себе, она знала слишком хорошо. Любого человека кто-то защищает. Смердов — их община и лендлорд, ремесленников — гильдия и те аристократы, во владениях которых они трудятся, благородных — солидарность этого сословия и верховный правитель. Изгоя не защищает никто. Мужчину, лишившегося защиты, тут же кто-нибудь обладающий властью и силой сделает рабом, а такую красавицу, как она — наложницей.
И никакие ее воинские умения не спасут, потому что вызывать на дуэль ее никто не будет. Загонят, как дичь на охоте. А потом какой-нибудь старый и обрюзгший барон (почему-то своего возможного обидчика она представляла именно таким), принимая парочку своих таких же соседей, скажет: «Господа, давайте опрокинем еще по кубку и я вам сделаю один подарок, от которого вы точно не откажитесь!», и на вопросительно-заинтересованные взгляды пояснит: «У меня тут одна эльфиечка есть! Такая красотка. Ух… Я вам скажу. И только по секрету! Это та самая знаменитая бывшая принцесса Элениэль. Сейчас еще выпьем и сходим к ней. Кричит так возбуждающе, извивается. Горячая штучка!». И потом они все вместе войдут в комнату, где она будет лежать привязанная к кровати.
Вот если бы ее один темный маг привязал… Или лучше, если бы сделал с ней то, что рассказывала, густо краснея и дрожа всем телом, служанка Изабеллы — гномка Гру.
Вечером, накануне того дня, когда Элениэль стала свидетельницей ее рассказа, Изабелла, которая уже два дня по определенным причинам не могла скрашивать ночи герцогу, обратила внимание на умоляющий взгляд служанки и сказала:
— Ладно. Все вижу. Сходи в шатер к его светлости и проверь, как у него приготовлена постель. Но завтра расскажешь мне все! Записывай, если сможешь, чтобы не забыть, — весело рассмеялась она.
Гру, получив это поручение, расцвела, моментально сбросила с себя платье, переоделась в свой откровенный гномский наряд и выскочила из шатра. Даже поклониться забыла, отчего Изабелла, как заметила Элениэль, недовольно поморщилась.
— А как ты хотела, Эли, — вздохнув, произнесла госпожа, увидев удивление на лице эльфийки. — Ричард — маг и в отличие от обычных людей ему это нужно и больше, и чаще. Да и традиция у нас, людей, такая. А почему все дамы берут в качестве служанок только смазливых девушек? Как ты думаешь? Правда, ночи, конечно, их мужья с ними не проводят. Так, только подол задерут и хватит. Ну, так Ричард в этом плане вообще особенный. Бесподобный, — мечтательно добавила она, закусывая нижнюю губку. — Некоторые, кстати, особо ревнивые которые, страшненьких набирают. Но это глупо — будет муж искать кого-нибудь на стороне. И в обществе такой поступок осуждение будет вызывать. Не заботится жена о муже, как полагается.
Сама Элениэль тогда подумала, что, будь она на месте Изабеллы, никого бы к герцогу не подпустила. Ни миленьких, ни страшненьких, ни тех, которые со стороны. Впрочем, ей самой как раз можно рассчитывать только на то, что когда-нибудь попадет в список «миленьких» и в качестве награды за службу получит поручение проверить, как расстелена кровать у герцога.
Теперь-то и такая надежда угасает. Сделает ее госпожа дворянкой, и все.
Вернулась Гру утром, когда они с Изабеллой завтракали. Беря пример с герцога, Изабелла стала допускать своих помощниц, а попросту слуг, иногда к своему столу. Тот с гвардейцами или разведчиками не гнушался трапезу разделить.
— Рассказывай! — приказала Изабелла, едва Гру вошла в шатер, и отодвинула от себя тарелку.
— Ой, госпожа, это было что-то незабываемое! — воскликнула гномка, избавляясь от тех тряпочек, что прикрывали ее великолепно сложенное изящное тело, и натягивая на себя куда более скромное платье служанки.
— Не тяни, — поторопила ее Изабелла. — Ты же помнишь, что я должна знать обо всем, что нравится моему мужу.
— Сначала все было почти, как обычно, — начала рассказывать Гру. — Но потом… Потом он взял меня вот так — под бедра и попку, — она постаралась обхватить себя руками так, как это сделал герцог. — И стоя, поднял на руки, и так, держа на весу, начал медленно, очень медленно опускать. Ну, вы понимаете, входя в меня. И поднимать. Потом я, держась за его плечи, откинула голову назад, а его светлость начал сначала губами, а потом и зубами прикусывать мою грудь, самые соски, — продолжила она, невольно сжимая своими руками грудь и будто снова ощущая то, что делал герцог. — И когда он меня поднимал, то отпускал их, сначала чуть-чуть оттягивая, а когда опускал — вновь ловил ртом. И каждый раз, когда отпускал, были самые сильные ощущения — я испытывала такое наслаждение, что едва не лишалась чувств. Кажется, в конце, все-таки лишилась. Потому что, когда я пришла в себя, то почувствовала, что лежу на краю стола, а мои ноги — на плечах у его светлости, и он…
— Так, — прервала рассказчицу Изабелла, тяжело дыша и протягивая руку к кубку с легким вином. — Про это я все знаю. А вот на весу. Прикусывал грудь… Когда отпускал — самые сильные ощущения…
Элениэль в этот момент поймала себя на том, что дышит ничуть не легче Изабеллы, ее руки тянутся к собственной груди, а бедра недвусмысленно движутся. Если бы я оказалась на месте Гру, то я бы крепко обхватила герцога за шею, чтобы ему легче было, представила девушка себя в таком положении. И вспомнила, что почти в таком и была. Там, у холма. И тоже пришла в себя, лежа — только не на столе, а на плоском камне. Правда, ноги ее тогда просто свисали вниз, и в себя она пришла от пощечины.
Сейчас она бы с радостью получила и три пощечины, и десять, только бы все то, что произошло после того дня, оказалось страшным сном, чтобы она по-прежнему считалась, пусть и только номинально, второй женой герцога, и у нее был бы шанс стать ею на самом деле.
Она резко выдохнула, чтобы успокоиться и ничем себя не выдать, и подумала, что уже через ночь, когда Изабелла снова сможет придти в шатер Ричарда, тому предстоит долго поднимать и опускать, прикусывать и отпускать свою невесту.
А не ее…



Глава 5
Дела, дела, дела… А еще дядя Изабеллы и Алира

Утро второго дня моего пребывания в замке было, наверное, самым сложным за все время моего нахождения в этом мире. Нет, никаких дуэлей, нападений и даже любовных приключений не произошло. Меня поглотили дела. А я, между прочим, был к ним абсолютно неприспособлен. Спортсменом я был в прошлой жизни, тренером-инструктором подрабатывал, но кризисным менеджером бывать не приходилось. И подобного опыта у меня не было.
Впрочем, кризисным мне еще предстоит стать. Сейчас я, скорее, изображаю из себя руководителя финансового и HR отдела одновременно. То есть разбираюсь с подданными и имеющимися в наличии деньгами и собственностью — нужно уже завтра наказать невиновных и наградить непричастных, а также изыскать на все это средства.
С наказаниями проще — нашелся в замке палач. Кстати, отличным мужиком оказался. Все то время, что меня тут не было, хранил мне верность, на поклон к Сиверсу не пошел, а прятался по подвалам. Выполз вчера на свет, когда услышал, что я вернулся. Просто какой-то потенциальный подпольщик и партизан, а не палач. Сейчас, после длительного простоя, рвется в бой и горит желанием скорее кого-нибудь запытать во славу своего законного герцога. Ну, это я ему обеспечу. Есть кандидаты.
Куда сложнее дело обстоит с награждением. Во-первых, за что? Во-вторых, на какие шиши? Нет, казна моя оказалась не в таком плачевном состоянии, как я опасался. Только что от меня казначей вышел. Доложил. Показал приходно-расходный гроссбух. Хорошо так поднакопили золотишка предки. Даже повальное воровство, которое практиковали друзья Сиверса, не смогло ее опустошить. Кстати, сам он, если верить записям казначея, в подобном замечен не был. Закупал продукты для перепродажи гномам — так это правильно. Платил зарплаты гвардейцам — тоже молодец, хотя, конечно, использовать их собирался против меня, но это ладно. Не получилось у него, так что забудем. Из необоснованных трат — только аванс наемникам. Но эти деньги я вернул, отобрав их у оголодавших вояк еще там, в долине. А вот его свора! Эти не стеснялись. И особенно разошлась пятерка наиболее верных ему прихвостней, когда поняли, что их дело труба. Как в последний раз, тащили. Впрочем, верно. В последний раз. И запретить им Сиверс не мог. Тогда бы тут же один остался. Один он в итоге и остался, но тогда он этого еще не знал.
Однако проблема даже не в деньгах. Ими можно наградить только самых мелких лендлордов, а вот графам или баронам этого будет недостаточно. Денег у них и у самих хватает. Богатое мое герцогство. Олигарх на олигархе сидит и олигархом погоняет. Снимают здесь владельцы обширных земель ренту с природных ресурсов. У кого-то парочка шахт, где золото добывают, у кого-то серебро, драгоценные камни разные. Где-то руда отменная. И так далее, и тому подобное. И про промышленность, которая, как известно, высокую добавочную стоимость обеспечивает, тоже не забывают.
В общем, хотят они все получить от меня увеличение их владений. Мне из своих что ли им давать? А самому только на налоги жить? Не нравится мне такой вариант категорически. Этак я к ним враз в полную финансовую зависимость попаду.
И совет мне дать сейчас некому. Родрик спешно пишет для меня шпаргалку к завтрашнему приему. Не знаю я никого из своих вассалов, которые завтра попрут ко мне. А должен знать, кто есть кто, и кто чем дышит. Вот Родрик и трудится, готовит для меня их резюме.
Изабелла тоже занята. Она взяла на себя курирование вопроса изготовления для нас корон. Дело важное. Тут спорить не буду. Только боюсь, что то, что она в своей страсти к внешним эффектам мне потом предложит на голову водрузить, будет весить побольше рыцарского шлема. Посоветовал ей не забывать, что и ей предстоит такую же почти штуковину на голове таскать, так пусть рассчитывает так, чтобы шея не болела. Кажется, прониклась.
Да, а за что, кстати, награждать? В чем, собственно, неоценимая помощь мне, его светлости законному и без пяти минут Великому герцогу Юма, с их стороны заключалась? В том, что эти графы, да бароны составили мне компанию в поездке в Юмиле? Тяжко им было, признаю. Я выдачу вин и прочего спиртного на время похода жестко ограничил, так что страдали они. А! Еще они лично присутствовали при единственном на этой войне залпе из гномских бомбард. Вот, если быть откровенным, и все их подвиги и заслуги.
С другой стороны, свою верность мне они сохранили и продемонстрировали. И это должно быть мною отмечено. Только не за мой счет!
Есть одно решение. Скользкое оно, конечно, но я считаю его правильным. И, пожалуй, несмотря на некоторый риск вызвать недовольство аристократии, им и воспользуюсь. Конфискации. Здесь это не принято. Каким бы предателем не был вассал, отбирать у него наследственные владения нельзя. Голову, если считаешь нужным, отруби, а вот земельку не трожь. У каждого родственники, свойственники и другие прочие, которые будут против разорения семьи подлеца. Кроме того, они опасаются, и правильно делают, что один раз позволив сюзерену провернуть такое, потом могут и свои графства и баронства потерять. Но у меня случай особый, так что придется им с моим произволом смириться.
Первыми под нож пойдут те, кто мою казну обчищал в, скажем так, относительно скромном режиме. Благо — казначей все записывал, а они и внимания не обращали. Не предполагали, что я вернусь и им отвечать придется. Так вот. Пусть все возмещают. В десятикратном размере. Срок — три дня. Не смогли? Конфискация владений на сумму штрафа.
Вторые гуси пожирнее будут. Это та пятерка отважных, которые тащили, как не в себя. Четверо из них успели за границу сбежать. Вместе с семьями. Вот этих политэмигрантов я раскулачу по полной. Тем более, что все они очень небедные графы были. Есть чем поживиться. Все их владения я разделю между верными мне вассалами. Тогда, кстати, и шуму меньше будет. Получившие награды начнут мое решение всячески поддерживать и доказывать всем, что никогда еще ничего более справедливого не видели.
И, наконец, пятый кандидат. Это тот, который не сбежал. Заперся в своем замке, почему-то надеясь, что я его или не смогу, или не захочу штурмом брать. И смогу, и захочу. Уже хочу. Нужен мне этот граф. Его владения, само собой пойдут в общий наградной котел, а он сам — на плаху в день моей коронации. А то народ не поймет, если я ему такого развлечения не предоставлю. Да и палача надо чем-то вознаградить. А ничего другого ему не нужно. Я предложил ему стать лендлордом. Нет, говорит, хочу вам, ваша светлость, служить в прежнем качестве, просто руки чешутся. Так что прямо сейчас часть моих войск при двух бомбардах отправится в гости к вору.
А мне пора к следующим вопросам переходить. Ждут меня два важнейших разговора.
Первый с герцогом Гастоном, который возглавляет посольство Турвальда. Ехали к Сиверсу, попали ко мне. Кстати, он не кто-нибудь, а дядя моей нареченной невесты Изабеллы. По матери. Так что надо будет его как-то уважить. Сама Изабелла говорит, что Гастон этот очень всегда ее любил, но что он немного спятил на почве рыцарственности, так что удивляться его возможным закидонам мне не стоит. Этакий местный Дон Кихот.
А второй — аж с самой королевой дроу Алирой. Не уехала она тогда никуда из Юма. Думаю, надеялась, что я светлых эльфов с Элениэль отпущу, а она со своим отрядом их перехватит. Вот это будет напряженная беседа, чувствую.



Глава 6
Дядя Изабеллы. Инквизитор

Начать решил с дядюшки Изабеллы. Думаю, что эта встреча будет попроще. Да и буду я не один. Изабелла обязательно поприсутствует. Кстати, вот и она — уже переоделась в платье для приемов и явилась за мной, чтобы вместе проследовать в тронный зал.
Вообще, должен признать, что замок мой мрачноват. Если в Турвальде красивый дворец, то у меня именно замок. Стоит на скале, возвышаясь над Юмиле, этакая обитель Дракулы. Темный, почти черный камень, стены, сторожевые башни, ведет к нему неширокая дорога, извивающаяся по довольно крутому склону. Огюст строил, однако. Видимо, следовал своему вкусу, а также опасался все-таки возможного восстания своих новых подданных. Потом, конечно, следующие поколения герцогов Юма что-то пристроили, где-то окна расширили, но суть этого строения изменить не смогли.
Так что идем мы сейчас с Изабеллой по узкому каменному коридору, который больше подходит для того, чтобы держать в нем оборону, чем для торжественного шествия герцогской четы. Зал, правда, большой. Узковат немного, но зато каждый вошедший ощущает на себе давление его высоких стен и величие герцога Юма, который восседает на возвышении на троне в дальнем конце. Пока дойдешь, прочувствуешь всю свою недостойность предстать перед его глазами. Опять же голос герольда разносится под сводами так, что оглохнуть можно.
Для нас вход с другой стороны — за нашими тронами расположен. Так что тащиться через весь зал нам не надо.
— Я сегодня мельком видела посольство моего отца, — говорит мне Изабелла, устраиваясь на своем, чуть меньшим по сравнению с моим, троне справа от меня. — Странно, но я не знаю никого из прибывших, кроме своего дяди. Да и то, что он возглавляет посольство, тоже очень необычно. Он к таким поручениям совсем не способен.
Чего гадать? Сейчас все и поймем. Машу рукой герольду, и тот громко провозглашает, что его светлость и т.д. и т.п., а также его нареченная невеста такая-то готовы принять посольство королевства Турвальд. Представляет его главу — благородного герцога Гастона.
Мда… Действительно чудак. В залу торжественным шагом, откинув назад голову с козлиной бородкой и подкрученными вверх усами, входит статуя Командора в стальном исполнении. Доисторические доспехи, шлем с забралом на согнутой руке, поножи, цельная кираса с металлической юбкой, наколенники, налокотники, наплечники, на руках стальные перчатки. Сзади, гремя по каменному полу, волочатся ножны от меча. К счастью, без него самого. Видимо, отобрали мои гвардейцы на входе. Правильно сделали. С придворной шпажонкой к герцогу заявиться можно, а вот с той бандурой, которая была в тех ножнах, не стоит.
За своим главой идет еще десяток дворян и один господин в сутане. Коричневой. А у Родрика черная. Может быть, из какого-то ордена? Мордочка у обладателя сутаны хитрая, лисью напоминает, глазки по сторонам бегают. Отвратительное, признаюсь, впечатление производит.
— Это представитель инквизиции, — шепчет мне Изабелла немного встревожено.
Ага, стало быть, по мою душу явился. Надеялся, что Сиверсу удастся мою армию разбить, меня пленить, а инквизитор тут, как тут. А ну-ка выдайте нам темного мага, у нас уже и дровишки для костра припасены сухие. Но не угадал. Придется теперь этому самому темному магу кланяться.
Между тем, железный человек уже преодолел то расстояние, что отделяет вход от наших тронов, и застыл передо мной и Изабеллой. Никаких тебе поклонов. Даже, пожалуй, еще больше голову вверх запрокинул. Борода, как пика, вперед торчит. Сам, похоже, потолочный свод разглядывает. Молчит. Забыл, что сказать хотел? А, нет, это он так на меня пытается впечатление произвести. Заговорил, наконец. Правда, обращаясь к кому-то наверху. Але! Я здесь, я не на потолке!
— Темный маг! — начинает вещать этот клоун. — Я требую, чтобы ты немедленно освободил подло похищенную тобой принцессу Турвальда Изабеллу, мою возлюбленную племянницу, и я готов биться с тобой за нее конным или пешим, копьем, секирой или мечом! Выбирай!
Начинает стаскивать с руки свою стальную перчатку. Кажется, сейчас запустит ею в меня. Если в лицо попадет, то зубов я лишусь, а мне через пять дней его возлюбленной племяннице в храме «согласен» говорить, когда меня спросят, готов ли я взять ее в жены.
Изабелла вскакивает с трона и устремляется к своему полудурочному родственнику.
— Дядюшка! — обращается она к нему, тоже задрав голову и стоя почти вплотную к этой груде железа. — Ты все неправильно понял! Или тебя намеренно ввели в заблуждение! Герцог Ричард меня не похищал. Я сама, по своей воле последовала за ним. Я его люблю и через несколько дней стану его законной супругой!
Хрен он ее слышит. Настолько увлечен стягиванием своей перчатки, что не воспринимает ничего вокруг. А сделать это сложно — придерживая другой рукой свой доисторический шлем и пялясь в потолок. Наверное, девушке стоит его за бороду дернуть. Может быть, тогда обратит на нее внимание? На такой решительный шаг Изабелла не идет, но, поняв, что докричаться до дяди не удается, довольно сильно бьет его кулаком по кирасе. Удивительно, но это оказывает необходимый эффект. Он же не мог почувствовать ничего через свои доспехи? Или у моей невесты настолько тяжелая рука? Вроде, никогда раньше этого не замечал. Но учту на будущее.
— А? Что? — опускает герцог Гастон, наконец, голову вниз, вглядывается с изумлением в Изабеллу. — Ты здесь? Ты не заперта в каменной башне? Ты его любишь и хочешь выйти за него замуж? — его бородка как палец указывает на меня.
Он совсем придурок что ли? Он пока шкандыбал в нашу сторону не заметил, что на троне рядом со мной его подло похищенная племянница сидит? Но хоть слышал, как выясняется, то, что она ему говорила. Просто, чтобы понял это, нужно было его треснуть, как следует. Этакий триггер для запуска работы мозга.
— Да, дядюшка, люблю и выхожу за него замуж. А тебя с радостью приглашаю на свадьбу! — она счастливо улыбается.
И тут ситуация вновь становится опасной. Герцог отбрасывает в сторону свой железный колпак и прижимает мою невесту к своей груди. Латной перчаткой к стальному нагруднику. От всей глубины чувств и дурости. Хорошо, что Изабелла успела голову повернуть (видимо, была уже знакома с проявлениями любви своего дяди), а то нос бы сломал непременно. Но лицо девушки и так расплющилось, расплывшись по кирасе.
Эли хватается за меч и начинает его вынимать из ножен. Сейчас она из него всадника без головы сделает. Начинаю вставать, чтобы и дядю Изабеллы спасти, и ее из его любящих рук освободить.
Уфф… Сам отпустил. Вовремя. А то Эли уже один скользящий шаг в его сторону сделать успела. Изабелла пытается отдышаться и судорожно поправляет растрепанные волосы и сбившийся набок золотой обруч, который нацепила, чтобы оценить возможный вес своей будущей короны.
— Племянник! — кидается ее дядя ко мне. — Дай я и тебя обниму. Как же я рад за вас! Ваши приключения достойны рыцарского романа. А прикажу своему менестрелю написать об этом балладу, которую он исполнит на вашей свадьбе!
Не-не-не, я обниматься с козлобородым железным человеком не хочу! Но не за троном же мне прятаться? А гвардейцы его остановить не решаются. Родственник, как-никак. Теперь уже и мой. Ага. Как раз этого для полного счастья и не хватало. Повезло. Мне. Не заметил в своем порыве внезапно проснувшихся ко мне родственных чувств герцог лестницы. А помост достаточно высокий, где-то по пояс, не взобраться. Забуксовал внизу. Подхожу к краю, наклоняюсь, троекратно лобызаюсь, уворачиваясь от хлещущей мне по лицу бороды. Изабелла за спиной герцога давится от смеха, зажимая себе рукой рот. Все. Одно дело, считай, сделано.
Нет. Ошибся. Новообретенный дядюшка оборачивается к моей невесте. Торжественным шагом приближается (интересно, а он как-то по-другому передвигаться умеет, или его аист в детстве ходить учил?) к ней, встает на одно колено.
— Возлюбленная племянница, мой меч к твоим услугам! — мацает свои пустые ножны, но меча там, естественно, не обнаруживает, растерянно оглядывается по сторонам и находит взглядом Эли. — Очаровательная дама, уступите мне на время свой! — просит он эльфийку, но та только качает отрицательно головой и делает шаг в сторону.
Но не таков герцог, чтобы такой пустяк, как отсутствие меча, помешал ему принести рыцарскую клятву. Берет свои пустые ножны, мгновение с сомнением их разглядывает, а потом, видимо, решив, что и так сойдет, торжественно, на вытянутых руках, протягивает их Изабелле.
Девушка, из последних сил сдерживая смех, принимает их и говорит:
— Герцог Гастон, дорогой и любимый мой дядя, я с благодарностью принимаю твою службу, — и возвращает ножны придурку.
На этом прием посольства Турвальда, к счастью, завершается. Дядя приглашен мною на ужин, и довольный удаляется. Правда, когда его свита покидает вслед за ним зал, ловлю на себе злобные взгляды инквизитора. Очень злобные. И почему-то он ухмыляется. А вот это мне совсем не нравится. Должен у него быть какой-то неизвестный мне туз в рукаве.



Глава 7
Алира. Прерванное попурри. Бунт

С Алирой я встречаюсь в своих малых приемных покоях. Отношения у нас, можно сказать, почти дружеские, так что обойдусь без официоза. Конечно, сначала это было согласовано с ее помощницей — той самой юной дроу, которая всегда королеву сопровождала. Зовут ее, как выяснилось, Диана. Красивое имя.
— Я могу рассчитывать на что-нибудь большее, чем простая беседа? — игриво спрашивает эта секс-бомба, входя в гостиную и окидывая ее взглядом — кроме меня и заранее накрытого стола, больше никого и ничего нет. Еще пара кресел и диван, на который дама сейчас и показывает мне рукой.
— Элениэль я тебе не отдам, Алира, — не отвечая на ее провокацию, сразу говорю я, чтобы избежать ненужных и бессмысленных споров на эту тему.
— Да на здоровье, — пожимает та плечами. — Можешь оставить ее себе, хотя, как я заметила, ты ее своей невесте подарил? Меня эта эльфийка больше не интересует. Да и не эльфийка она теперь. По крайней мере, не считается ею больше. То, как ты ее наказал, меня вполне удовлетворяет. Для нее это хуже смерти. Так что пусть небо коптит и дальше.
— Так зачем же ты тогда в Юме задержалась? — спрашиваю я — подозрения относительно планов королевы дроу добраться-таки до Эли у меня пока остаются.
— Тебя ждала, — отвечает она, становясь серьезной. — У нас на границе с проклятыми землями одна проблема возникла. И есть небольшой, но все-таки шанс, что ты сможешь помочь. Ты же темный маг. А там все как раз на темной магии и завязано. Сразу я это не сообразила как-то, а потом подумала, а почему бы и нет?
В процессе беседы выясняется, что проклятые земли изолируют от остальной территории древние артефакты, которые изготовили темные маги, пока их полностью не извели. Они не дают разной нежити и нечисти проникать в обжитые земли. Но в последнее время их действие становится все слабее, и прорывы кадавров и даже личей участились.
Что ж. Это надо обдумать. Если эта проблема не только в Драуре, то, может быть, мне удастся и помочь, и от преследования инквизиции избавиться. Обещаю, что, как только разберусь с делами в герцогстве, постараюсь к дроу приехать. Откровенно говоря, очень рассчитываю в этом вопросе на помощь Огюста. Он, в отличие от меня, темную магию знает почти на уровне древних.
— Если сможешь помочь, я тебе Диану подарю, — внезапно произносит Алира.
В изумлении округляю глаза. То есть, как это подарит? Она что невольница какая-нибудь?
— Не переживай, — поясняет Алира. — Ей все равно у нас жизни нет. Ни одного мужа не взяла. Отказывается наотрез. Наши воины даже турнир провели между собой, чтобы она выбрала самого достойного. Красавица ведь. Согласись? Отказалась. По нашим законам, если и дальше будет упорствовать, придется или насильно ее выдать за кого-нибудь, но мне ее жалко, или изгнать. Станет такой же бесправной, как твоя эльфийка. А к тебе она поедет с удовольствием, даже не сомневайся.
Заодно узнаю историю дроу.
— Нас ведь темные маги вывели, — морщась, рассказывает мне то, что я и так уже знал, Алира. — Это всем известно, впрочем. А вот зачем — это слишком постыдная для нас тайна, чтобы ее разглашать. Но тебе расскажу. Цель была создать для древних магов идеальных слуг и, — она немного мнется. — Любовниц. Так, чтобы красота была, как у светлых эльфиек, но магия чтобы была не растениями никому не нужными управлять, а настоящая. Как у самих магов. Только послабее, конечно. Но это не все. Заложили они каким-то образом в нас сильную тягу к себе. Понимаешь? Вот даже я, десять мужей у меня, и все — один лучше другого, а тебя вижу — и хочется раздеться и преданность свою всячески демонстрировать. Древние ведь все и темной магией владели. Как ты. И у Дианы то же самое будет, если сюда переедет.
— А ваши мужчины как же? — спрашиваю, боясь узнать, что древние маги еще и однополой любовью баловались. А ну как ко мне мужики-дроу потянутся? Тогда я в Драур ни ногой.
— А… Они — ошибка древних магов. Думаю, вообще рождаться не должны были, — отвечает королева дроу. — У них и способностей к магии нет. Воины, правда, отличные. Не такими уж всесильными были древние. Не смогли эту проблему решить. Поначалу всех родившихся мальчиков просто убивали. Оставляли только девочек. Чем больше старались избавиться от мужчин, тем чаще они рождались. А потом, когда древние сгинули в своей войне, наши предки обрели свободу. Только светлым эльфам мы были ненавистны. Сколько их девушек маги загубили, пока свои эксперименты ставили, даже никто не знает. Устроили светлые на нас охоту. Но мы отбились. Вот теперь и враждуем уже веками.
Вот так вот. Симпатичными ребятами были древние маги. Хорошо, что перебили друг друга. Туда им и дорога.
Вечером, после ужина в семейном кругу — Я, Изабелла и два дядюшки, которые смотрели друг на друга без особой любви. Гастона, судя по всему, не впечатляла сутана Родрика, а того — беспробудная глупость турвальдского герцога, я отправился в опочивальню своей невесты.
Почему к ней? Так устроила она мне первый (или это уже не первый) семейный скандал. Ну, не скандал, сцену, скажем так. Почему, дескать, это она всегда ко мне в спальню или в шатер ходит, а не я к ней. В благородных домах муж навещает по ночам жену, а не наоборот. Вот интересно — столько времени у нее установившийся порядок никаких возражений не вызывал, а как до свадьбы пять дней осталось, так взбрыкнула.
Хорошо. Устрою я тебе, дорогая моя, незабываемую ночь. Что такое попурри знаете? А ассорти? Правильно, это набор всякого разного в одном флаконе — хоть музыки, хоть продуктов. А у меня сегодня будет любовное попурри-ассорти.
Девушку на спинку положил. Ножки вот так, теперь по-другому, мне на плечи, развести и прижать согнутые коленочки к постели. А еще мы вот эту подушечку под поясницу не подкладывали. Трясешь головкой? Не можешь больше? Хорошо, тогда переворачиваемся на животик. Тут тоже вариантов море. Вот, ты уже, как когда-то в Турвальде, пытаешься простыню изгрызть. Ничего, у нас этого добра много. Все? Нет, любовь моя, тебе же так по мотивам дроу всегда нравилось. Подставляй свою попку под мой ремень. А теперь утешу. Нет-нет. Это еще не все. Помнишь, как ты просила на весу попробовать? Так что иди ко мне на ручки, держись за мои плечи, сейчас продолжим.
И все без пауз и отдыха.
— Ричард! Хватит. Хва-а-а-тит! Я больше не могуууу, — слышатся стоны, и сразу вслед за этим хриплым голосом. — Еще! Еще! Не останавливайся! Пожалуйста! Риа-а-ард! — полностью мое имя уже выговорить не может.
И тоже без пауз, и не пытаясь сдерживаться. Во весь голос.
Но прервали. На предпоследнем этапе. Я потом еще стол планировал задействовать. Даже покрывало на него постелил, чтобы девушке мягче было. Но не судьба.
С треском распахнувшейся двери в спальню вваливаются Эли и Диана. Светлая эльфийка и дроу. Падают на пол, катаются. Обе выхватывают кинжалы. Что за манера такая по ночам к нам с Изабеллой с оружием заявляться? Эли сильнее. Подминает под себя дроу, но сделать ей ничего больше не может. Обе перехватили ту руку противницы, в которой кинжал. Ни одна ни отпустить не может, ни освободиться.
— Я тебе сейчас горло перегрызу, тварь, — рычит Эли и наклоняется к дроу.
Я уже стою со шпагой в руке. Теперь никогда ее далеко не убираю. Научен горьким опытом. Из-за моей спины вперед выступает Изабелла. Успела вначале там спрятаться. Встает в позу прирожденной аристократки — спина прямая, одна нога чуть вперед выставлена. То, что она абсолютно обнаженная, то ли забыла, то ли не придает этой мелочи значения.
— Что здесь происходит? — спрашивает грозно, но спокойно. Какое все-таки воспитание у принцесс здесь! — А ну, бросили обе кинжалы и встали, когда я к вам обращаюсь!
Удивительно, но ее сразу слушаются. Кинжалы на полу. Эли и Диана стоят рядом, обмениваясь взглядами. Эльфийка смотрит с ненавистью. Дроу — с насмешкой.
— Так! Мы с его светлостью вас слушаем! — прекращает их переглядывания Изабелла.
— Ваша светлость! — выпаливает, наконец, Диана. — В замке предатели, в городе бунт. Вас идут убивать!



Глава 8
Только честная сталь! И ассорти…

Сказать, что я был ошарашен, значило не сказать ничего. Даже сначала не поверил Диане, но, посмотрев на ее встревоженное лицо, понял, что она говорит, к сожалению, чистую правду. Только вчера меня горячо приветствовали на улицах Юмиле, только вчера вассалы клялись мне в преданности, а сегодня уже хотят убить? Переменчивые здесь настроения, однако. Ну, сейчас я им покажу, что такое нападать на темного мага! И вообще, и когда он попурри со своей любимой невестой занят! Утром у слуг будет много работы — пепел предателей заметать!
Перешел на магическое зрение и… остолбенел. Магические потоки никуда не делись, но они были абсолютно неподвижны и безжизненны! Потянулся к моему фиолетовому любимцу. Увы. Не откликается. Я сейчас никакой не маг, и не темный. Обычный человек!
— Блокиратор, Ричард, — увидев мои попытки ухватить что-то рукой в воздухе, подсказала Изабелла. — Такой же, как и в нашем дворце, такой же, как и во всех домах благородных.
Точно! Как я мог об этом забыть! Это же общепринятые здесь меры предосторожности от неожиданных визитов таких, как какой-нибудь Огюст. Ну, или любой другой чем-то обиженный маг, пусть и не темный.
— Ты бы оделась что ли? — бросил я Изабелле, судорожно пытаясь сообразить, как теперь быть.
— На себя посмотри, — откликнулась она, начиная натягивать костюм для верховой езды.
Оглядел себя. Да, из всей одежды у меня только шпага, а она мало что прикрывает. Следы от укусов моей любимой и царапины от ее коготков тоже за одежду считаться не могут. В таком виде отправляться на подавление мятежа как-то не комильфо.
— Как ты смогла проникнуть в мою спальню? — не желая откладывать расспросы на потом, спросила между тем Изабелла Диану, зашнуровывая многочисленные завязки на своей куртке. — А ты! — она строго посмотрела на Эли. — Как допустила, чтобы она сюда ворвалась?
— Я. — начала было эльфийка…
— Она, — насмешливо кивнула на нее Диана, перебивая. — Лежала на диване, закрыв глаза. Одна нога задрана на спинку, а рука — на том месте, куда ни одна приличная девушка себе никогда ее не положит. Кажется, даже поглаживала себя, — язвительно добавила она. — Вот я и прошла беспрепятственно к вашей двери. И только когда открывать начала, эта кошка на меня сзади прыгнула.
— Я не гладила ничего! — воскликнула Эли, густо краснея.
Изабелла укоризненно посмотрела на свою опростоволосившуюся телохранительницу.
— Как это понимать? Подслушивала?
Тут уже мы все втроем с изумлением воззрились на мою невесту. Что там было подслушивать? Там беруши впору было в уши втыкать. Изабелла наши взгляды расшифровала правильно. Кивнула и тему решила не продолжать.
— Куда идут убийцы? — задала она Диане более насущный вопрос. — Сюда или в покои его светлости?
— Пока никуда, — ответила дроу. — Я побежала к вам, когда они подпирали двери в покои моей госпожи — королевы Алиры, чтобы она не смогла придти к его светлости на помощь. Слышала, что они уже заперли в своих комнатах Рагнхильду и Гуннара. Про других не знаю. Но придут они точно сюда. В замке слышимость хорошая, так что, где его светлость проводит сегодняшнюю ночь, тайны не составляет.
Мда… Прокол на проколе. И звукоизоляцией надо будет потом озаботиться, а то телохранительница выпадает в осадок и не выполняет своих задач, убийцы знают, где я ночую…
— Как мы поступим, Ричард? Что нам делать? — спросила Изабелла, увидев, что я уже полностью одет.
А вот это вопрос. Замка я пока не знаю, как следует. Увы, я тут только второй день сам нахожусь. Где можно спрятать девушек, ума не приложу. Пожалуй, единственный вариант для них — это забаррикадироваться здесь и ждать, пока я не наведу конституционный, в смысле — свой абсолютистский, порядок.
— Значит, так, — стараясь говорить, как можно увереннее, начинаю я раздавать указания моему женскому батальону. — Вы трое остаетесь здесь. Все двери запереть и заложить мебелью. Пока я не вернусь, никому не открывать. Ни на какие уговоры не поддаваться и никому не верить. Даже если это будет Родрик, и если он будет говорить, что это я тебя зову. Поняла Изабелла? — та кивнула, сглатывая и, похоже, только теперь начиная в полной мере осознавать, в какой опасности мы находимся. — Вы! — я пристально посмотрел на Эли и Диану. — Охраняете Изабеллу. Если хоть один волосок с ее головы упадет, я вас…
Тут произошла накладка. На нервах сформулировал мысль на своем родном — великом и могучем, как наиболее подходящем для подобных ситуаций. В общем, хотел сказать, что я их «это как его», и высушу. Ну, такое неприличное, конечно, но знакомое почти всем идиоматическое выражение. Увы, но при переводе на бедный на подобную экспрессию и яркую доходчивость при передаче важных мыслей местный язык, получилось нечто другое. Что-то вроде:
— Я буду заниматься с вами любовью, пока не похудеете! Ясно⁈
Обе девушки ошалело кивнули. Подозреваю, такие угрозы здесь не приняты. Даже цвет их лиц немного изменился. Эли порозовела, а Диана посмуглела еще больше. На Изабеллу решил не смотреть. Развернулся и вышел из спальни. Когда проходил через гостиную, услышал, как за спиной начинают двигать мебель, подпирая дверь в предбанник, который стал свидетелем недавнего конфуза Эли.
А теперь самый важный вопрос. Куда бежать и что делать? Поскольку ничего дельного в голову не приходило, двинулся по коридору, ведущему в тронный зал. Никого. Вообще, никого. Ни одного гвардейца нигде. А должны быть! Ох… Я же своих верных воинов, тех, что мне присягу в самом начале принесли, отпустил сегодня. Дал им отдых. Так что они сейчас за стенами замка — в каких-нибудь харчевнях с девками с пониженной социальной ответственностью вовсю развлекаются. И даже не удосужился проверить, кто будет охранять мой покой!
Быстро пересек мрачный тронный зал. В нем я один и минуты не продержусь. Окружат и изрубят. Мне нужен коридор, который за ним расположен. И есть у меня пренеприятнейшее подозрение, что я остался один. А значит — мне, скорее всего, кранты. Делать нечего, попробую тут противников задержать, а там, авось, кто-нибудь на помощь и придет. Сбежать из замка не получится, хотя это и было бы лучшим выходом. Стены высокие — не спрыгнешь. Ворота закрыты и, наверняка, уже под охраной заговорщиков. Кстати, кто они? Впрочем, какая разница.
А вот и враги. Слышу их уверенные шаги по каменным плитам. Сейчас из-за поворота покажутся. Первый есть! Словил острие моей шпаги своим горлом. Не надо быть таким беспечным. Ваш герцог добыча весьма опасная. Хорошо Огюст замок построил. Молодец, что коридоры такими узкими сделал — больше трех человек в ряд не помещаются. И еще мешают друг другу, что при здешней манере не колоть, а рубить очень мне на руку. Уже пяток нападавших присоединились к своему первому товарищу. Но в кирасах все. Заразы. В грудь колоть бесполезно. Теснят меня постепенно — за спиной уже дверь в тронный зал, а это для меня — верная смерть. Нога, рука, горло. Еще трое выведены из строя. Один навсегда, двое — на ближайшее время. Их место занимают следующие. А вот это уже погано. У всех пистоли. От одного выстрела я уже успел увернуться — просто упал на одно колено, и пуля прошла над головой, но на этот раз такой номер не пройдет. Три пули будут от первой тройки, а еще два ствола просовываются между ними. И хоть два выстрела и будут произведены вслепую, но от пяти пуль мне не увернуться. Я не Нео какой-нибудь из Матрицы. Нашпигуют свинцом так, что замучаешься выковыривать.
Делаю отчаянный прыжок назад и в последний момент скрываюсь в тронном зале, в который так не хотел попадать. А теперь он мне жизнь спас. Правда, боюсь, что ненадолго. Из облака дыма, оставшегося после выстрелов, показываются враги. Лыбятся. Понимают, что мне каюк.
И ведь не так и много их оказывается. Всего-то человек двадцать пять. К сожалению, мне и этого с избытком хватит. И еще двое сзади держатся. Обоих узнаю. Инквизитор — лисья морда и тот самый граф, который, перебежав ко мне, держал от имени своих друзей речь, нижайше прося принять титул Великого и Победоносного. Если выживу, то я тебе покажу, что мне еще и титул Жестокого можно без экзаменов дать.
Кручусь, как белка в колесе, парирую, уклоняюсь, сам наношу удары. Но моя эффективность заметно снизилась. На открытом пространстве удалось только двоих ранить, да и то легко. Одного по лицу полоснул, но он сейчас кровь утрет и снова на меня кинется, а другого в руку — увы, в левую, накладывает повязку, это дело у него много времени не займет. Просто редкостное везение, что сам пока еще ни одной раны не получил. Отступаю, пячусь. Все. Кажется, это конец. Почти окружили.
Внезапно справа от меня проносится ураган, и от удара огромного меча двое моих противников, как кегли, отлетают в сторону. Елки! Да это дядюшка Изабеллы мне на помощь примчался. Почему-то в кальсонах и босиком, но в шлеме. Да сними ты его! Ты же по сторонам ничего не видишь! Меня вот только что чуть не задел. Теперь пятимся вместе. К Гастону никто приближаться не решается, да и не нужен он нападающим, но все равно становится полегче. Добираемся до помоста, на котором троны установлены. Прижимаемся к нему спинами. Теперь только бы никто из врагов не догадался забраться на помост и сзади мне горло перерезать. Стою так, что просто напрашиваюсь на такой маневр. Надо бы как-то заставить противников отступить и самому туда влезть. Но как? Слишком много их.
Спасение приходит неожиданно. Я как раз пронзаю очередного противника и чувствую, что это будет последним моим успехом. Рука наливается такой тяжестью, что фехтовать почти уже не могу. Вижу расплывающуюся в радостном предвкушении злою мордочку инквизитора. Видит, сволочь, что мой конец близок.
— Коли! Руби! Никого не щадить! — раздается вопль, и в зал врывается Алира с мечом, пожалуй, ничем не уступающим по размеру тому, которым орудует Гастон.
Она полуодета, но ей так очень идет. Настоящая воительница. Валькирия. За ней и опережая ее к предателями несутся десять мощных воинов. Откуда она их взяла? Ба! Да ведь королеве отвели покои в замке для нее и ее мужей! А у нее их, она сама мне говорила, десять. Все! Я теперь двумя руками за матриархат и многомужие! И всем по десять!
Не отстает от дроу и какой-то высокий, сухопарый старик. И шпагой своей орудует очень умело. Стоп. Это же Сиверс. Так он не вместе с предателями? Он сохранил верность своей клятве? Вот молодец! Награжу! И это он, судя по всему, дроу освободил.
— Сиверс! — кричу я. — Инквизитора и графа живьем брать!
Сам я уже принять участие в начавшемся избиении предателей не могу. Опускаюсь на пол и тяжело дышу.
Сиверс меня слышит. Одним ударом плашмя по голове валит на пол инквизитора, а то тот уже хотел этак бочком — бочком улизнуть, а потом без особых проблем справляется и с графом. Защищается тот умело, но уверенности в движениях нет. Понимает, что проиграл. Наконец, Сиверс выбивает из его руки меч и приставляет острие своего к груди.
Больше врагов нет. Алира довольно оглаживает себя по мощным бедрам и озирается, пытаясь найти еще кого-нибудь, кого можно было бы зарубить. Но никого не находит.
— Ричард! — бросается она ко мне. — Ты не ранен?
Я отрицательно качаю головой — даже говорить сил не осталось. И попадаю в объятия королевы. Ну и силища же у нее! Хорошо, что без доспехов примчалась, а то бы какая-нибудь травма была обеспечена. А так только лицом вжался в ее мощную грудь. Приятно пахнет. Интересно, какими притираниями (духи здесь так называются) она пользуется? Изабелла аромат жасмина любит. Знаю. А тут что-то горьковатое. Вроде полыни. Такой, как Алира, очень подходит.
Начинаем осматривать замок. Ищем по всем закуткам тех, кто мог быть причастен к попытке госпереворота. Набираем группу подозреваемых из десятка гвардейцев и пяти аристократов. Первые дежурили во дворе и, когда увидели вывалившихся из дверей замка дроу во главе со мной, Алирой и Сиверсом, сразу сдались. Вторые были не заперты и не связаны — сидели по своим покоям и, видимо, ждали, когда им доложат, что все закончилось, темный изверг маг свергнут и никакие конфискации и штрафы им больше не грозят. Впрочем, и с оружием в руках против меня не пошли. С другой стороны, это скорее свидетельствует об их трусости, чем верности. Завтра, точнее — уже сегодня, ими займется мой заскучавший палач. Его, между прочим, предатели заперли в подвале. Так что этот ценный сотрудник вне подозрений.
Освободили Рагнхильду и Гуннара. Разведчица просто искрит от злости. Ее, опытную спецслужбистку, умудрились запереть в собственной комнате во время покушения на сюзерена! Кажется, готова прямо сейчас кинуться на своих обидчиков и растерзать их.
Гуннар, не переставая, ругается. Есть, есть в местном языке сочные выражения. Зря я на него наговаривал. Просто они были раньше мне незнакомы. Надо изучить. Уверен, что пригодится.
В самом глупом положении в эту ночь оказался мой дядя Родрик. Его мы обнаружили в его комнате. Но в каком виде! Мягко говоря, не очень одетый он связан с тоже очень условно одетой служанкой. И в такой позе, что никаких сомнений, чем они занимались, когда на них напали, не возникает. Шалунишка оказался достопочтенный. Как только мы его освободили от пут, молча натянул свою сутану и отправился вслед за предателями (инквизитор и граф), потенциальными предателями (пять задержанных аристократов) и подозреваемыми в пособничестве предателям (десяток сдавшихся во дворе гвардейцев) в пыточную, чтобы, как выразился, провести первичный допрос, а утром организовать аресты остальных преступников, которые, конечно, будут еще выявлены.
В городе все, кстати, утихомирилось само собой. Пытались подручные инквизитора подбить простой народ на бунт, но жители побузили немного, да и успокоились. Ночь на дворе. Спать пора. В общем, не революция это была, а неудавшийся путч элит, поддержанный внешними силами в лице инквизитора и его помощников.
Еле волоча ноги, вернулся в покои Изабеллы. А перед ее дверью в своем модном прикиде — кальсонах и шлеме вышагивает дядюшка Гастон. То-то я его после битвы в тронном зале больше не видел. Помчался выполнять свою клятву — мечом защищать принцессу Турвальда и свою возлюбленную племянницу. Только в спальню его не пустили. Сколько он ни доказывал, что прибыл, чтобы обеспечить надежную охрану, ни уверял, что все уже закончилось и что он вместе со мной (да, именно так, а не я с ним) одержал достойную первых мест во всех летописях победу над подлыми врагами, изрубив их в неимоверных количествах, ничего не помогало. Что Эли, которой теперь нужно заглаживать свой промах, когда она Диану почти пропустила к госпоже, что дроу — ни в какую не соглашались открыть ему дверь. Так и ходил он, шлепая босыми ногами и положив меч себе на плечо.
Впрочем, не буду смеяться над чудаком. Мне он действительно этой ночью здорово помог.
Услышав мой голос, дверь тут же распахнули. И тут дядюшка, к счастью, понял, что его внешний вид — это не совсем то, что подходит для общения с тремя очаровательными девушками. Засмущался и, изобразив на пороге какой-то неимоверно куртуазный поклон, удалился.
А я имел глупость в спальню зайти.
— Дорогой, — произносит Изабелла, когда я, вкратце рассказав о том, что произошло, выставил дроу и эльфийку за дверь, разделся и рухнул на постель.– Вижу, что ты устал, и я считаю своим долгом тебе помочь хорошо отдохнуть. Ложись. Ни о чем не думай, а я тебе сейчас одно ассорти, ты ведь так это называешь, продемонстрирую. Не сомневайся. Тебе понравится, и ты быстрее заснешь, — от голоса девушки на версту веет коварством.
И демонстрирует.
Скажу так. То, что я повел себя сдержанно, как и подобает мужчине и одержавшему только что славную победу воину, и не постанывал от наслаждения, могу объяснить только запредельной усталостью. На твердую пятерку усвоила моя невеста начальную программу обучения. После свадьбы перейдем к институтскому курсу, а там, глядишь, и кандидатскую диссертацию защитит.



Глава 9
Допрос, меню предстоящего праздника и… Элениэль

Сначала намечались торжества, потом аресты, потом решили совместить…
Нет. В отличие от фильма «Тот самый Мюнхгаузен» у нас сразу намечалось совмещение торжеств, арестов и казней. Потому как последнее — неотъемлемая часть любого достойного праздника в этом мире. Кстати, а почему в Турвальде в честь нашей первой и не совсем законной свадьбы с Изабеллой никого не казнили? Не уважает меня мой тестюшка. А ведь и правда. Скоро этот козлина Конрад Третий действительно станет моим официальным родственником. Мне как к нему обращаться надо будет — «дорогой папаша»?
А пока мне его дочка и моя любимая невеста не дала выспаться. Проснулся от того, что Изабелла, удобно расположившись на мне, тихонечко дует мне в нос. Открыл глаза. Какая же она у меня все-таки красивая! Особенно утром. И вечером тоже. А вот днем, когда она на себя маску властной принцессы надевает… Впрочем, нет. Тогда мне все время хочется эту маску с нее снять. Вместе с одеждой. В общем, всегда красивая.
Непроизвольно начал гладить девушку по бедрам и попке.
— Подожди, милый, — шепчет она, склонившись к моему уху. — Эти части моего тела никуда от тебя не уйдут. А через несколько дней и вовсе станут твоей законной собственностью (это она о предстоящей свадьбе, конечно). Подожди, — удерживает она мои руки. — Я чувствую, чего ты сейчас хочешь (она чуть-чуть ерзает по мне, проверяя готовность и крепость моего «желания» — и то, и другое не вызывает сомнений), но давай отложим до вечера. Уже скоро полдень, а дел нам предстоит много. Я уже приказала в гостиной завтрак подавать.
Она, как всегда, права. День предстоит суматошный. И начать его надо с визита в пыточную. Там меня палач, наверное, уже заждался. Начинаю выбираться из под такого желанного тела девушки.
— Подожди, — останавливает она меня — только что торопила, теперь подожди. — Значит, ты пообещал заниматься с Эли и Дианой любовью, пока они не похудеют? — ага, значит, запомнила вчера то, что я эльфийке и дроу по ошибке сказанул. — А у меня вот тут на боках ничего лишнего нет? — прижимает мои руки к своей идеальной талии.
— У тебя все великолепно, — отвечаю я, перемещая руки на ее ягодицы и слегка их сжимая (любит она это). — Да и не то я хотел сказать вчера…
— А ты знаешь? — произносит она задумчиво. — Может быть, я бы и не возражала против этого. Только одно условие! — смотрит на меня строгим взглядом. — Вот эти вот попурри и ассорти будут только нашей тайной! Хорошо! Ты никому никогда не сделаешь попурри, и только я буду тебе делать ассорти. Договорились?
Естественно, сразу соглашаюсь — у меня сейчас задача так аккуратно и незаметно раздвинуть две лежащие на мне идеальные ножки, чтобы девушка этого не почувствовала. А потом уже поздно будет. А завтрак, да и палач тоже подождут. Никуда не денутся. Увы, но мой трюк не проходит. Изабелла чмокает меня в нос и быстро вскакивает с постели.
— Гру! — кричит она (надо будет здесь тоже сделать звонок в другой комнате и сюда шнурок протянуть, как у моей невесты в ее спальне в Турвальде было). — Подай мне одежду!
Гномка вбегает в комнату, и обе красотки — принцесса и служанка скрываются за ширмой.
Гру вчера повезло. Не попала в ночной замес. Изабелла забыла ее предупредить, что мы будем ночевать в ее покоях, и та ждала свою госпожу в моих. Да, есть у нее право заходить ко мне. А куда деваться, если принцесса в нарушение всех традиций и правил этикета проводит у меня больше времени, чем у себя? Там я ее и нашел, когда уже в последнюю очередь мы обыскивали мои апартаменты на предмет проникших туда убийц. Злодеев не нашли, а Гру я из под дивана, где она пряталась, извлек. Плохо в моих покоях убираются, кстати. Пыльная какая-то девушка была.
Выходим с Изабеллой в гостиную. А там, кроме накрытого к завтраку стола, еще и Эли с Дианой. Забыл я про них, честно говоря, совсем. И что тут дроу делает? Ей уже давно пора к своей королеве Алире отправляться.
— Ваша светлость, госпожа принцесса, — кланяются обе. — Мы тут, — говорят хором, что выглядит очень забавно. — У входа подежурим, пока из города верные гвардейцы не вернутся.
— Молодцы! — хвалю обеих девушек. Изабелла только благосклонно кивает.
Эли направляется к двери в коридор, а вот Диана почему-то продолжает стоять на месте. Что еще? Девушка смущенно поднимает руку. На ее ладони лежит волосок. По цвету — Изабеллы.
— Ночью в спальне госпожи принцессы нашла, — произносит она, потупившись. — Вы, ваша светлость говорили, что…
И я, и Изабелла видим, что она шутит. Смело, кстати. Впрочем, она приближенная королевы Алиры, а не моя подданная, да и заслуги ее вчерашние дают ей возможность позволить себе чуть больше, чем полагается. А вот Эли, над которой, собственно, дроу и издевается сейчас в особо изощренной форме, просто вскипает от негодования. Разворачивается к Диане и прожигает ее ненавидящим взглядом. Если опять начнут драку и перевернут стол с едой, не посмотрю, что одна — телохранительница Изабеллы, а вторая — любимица Алиры, обеих определю на три дня в камеры. Но Эли сдерживается, только зубами поскрипывает. Удивительно, но гнев ей очень к лицу.
— Простите меня ваша светлость, госпожа принцесса, — говорит Диана, бросив насмешливый взгляд на эльфийку и с поклоном протягивая моей невесте ее волосок. — Такого больше не повторится.
Да уж… Не хотелось бы. Теперь только бы в коридоре не сцепились. И кто победит — сомнений не вызывает. Без магии, а она в замке недоступна, дроу с эльфийкой не справиться. Если Эли — это такая девушка, про которую в моем мире сразу сказали бы, что она постоянная посетительница тренажерного зала — великолепная фигура, но мускулистая, в каждом движении сила ощущается, то Диана — это скорее клиент разных секций йоги и пилатеса. Стройная, гибкая, очень, пусть пока еще и по девичьи, женственная, но особых мускулов у нее не видно. Ну, будем надеяться, что дадут нам спокойно позавтракать.
А теперь пора спускаться в подвал. Да, тут так. Властитель должен лично присутствовать при особо важных допросах с пристрастием. Тут слабохарактерные уважением не пользуются. А если все будут говорить, что герцог, пусть и не сам лично своими аристократическими руками раскаленную кочергу в пятую точку злодея заталкивал, для этого специалисты есть, но, по крайней мере, взирал на данный процесс благожелательно, одновременно приказывая подать ему копченую утку, а то как-то все затянулось, а он уже испытывает чувство голода, то высокий авторитет обеспечен.
Вот этот самый авторитет я себе сейчас и обеспечиваю. И Изабелла со мной. Ей это делать совсем не обязательно, но она решительно настояла, что будет присутствовать при допросе инквизитора. Надеюсь, что это вызвано ее желанием из первых, так сказать, уст узнать, что против нас замышляется, а не любовью смотреть на мучения.
Лисья морда, увидев счастливую улыбку палача, рассказал сразу все. И про то, что о моей темной магии узнали из доклада тех гвардейцев, которые еще от монастыря, где Изабелла содержалась, драпанули, и про то, что после возвращения отряда, отправленного для моего захвата (это когда я их командира в кадавра обратил), состоялся суд, на котором меня единогласно (Надо же! Кто бы сомневался?) признали виновным и приговорили к казни через сожжение, и про то, что посольство, в котором он состоял, было лишь прикрытием, а на самом деле их целью опять же являлся я. И много еще чего поведал нам этот слизняк.
Все записали. Заодно выявили тех моих вассалов, которые согласились оказывать инквизиции всяческую помощь. Их, кстати, довольно много набралось. Помимо того графа, который сейчас сидит в соседней камере и ждет своей очереди на душещипательную беседу с палачом, и тех пяти аристократов, которых мы ночью из комнат вытащили, еще семь владетелей помельче со своими вооруженными слугами ожидали сигнала об успешном завершении путча в городе. Им мест в замке в связи с недостаточно благородным происхождением не полагалось, так они горожан должны были на выступление против меня подбить. Сейчас Родрик отправил к ним солдат. Надеюсь, подлецы не догадались пока сбежать. Не охота гонять за ними людей по зимним горам.
Казалось бы, все. Можно расходиться. Но здесь так не положено. Кто же поверит человеку, у которого еще все ребра не переломаны, кожа со спины кнутом не спущена, и пятки не подпалены? Как мне объяснил палач, раскаленную палку нужно прижимать не к самой пятке — там кожа грубая, а к подъему. Вот там — самое оно для стимулирования откровенности допрашиваемого находится.
Так что теперь выслушиваем уже известные нам показания инквизитора, но только сопровождаемые его воплями. Родрик следит по протоколу первого допроса без пристрастия — все ли совпадает. Если где-то будут разночтения, то процесс пойдет по второму кругу. Отлично знает правила и инквизитор, сам не раз в роли следователя выступал, так что чешет, как по написанному, не сбиваясь.
Гастон, а он увязался вслед за нами, зрелища не выдержал. Убежал, заявив, что с удовольствием разрубил бы подлеца пополам, но на это смотреть не может.
— Слаб дядя духом, — извиняясь за родственника, произносит Изабелла со вздохом. — Поэтому, может быть, высокого положения так и не смог достигнуть.
На мой взгляд, причина не в этом, а некоторой, как бы это сказать, чтобы герцога не обидеть, глупости. Хотя, с другой стороны, помню множество примеров из моей прежней жизни, когда даже самая очевидная тупость не мешала людям занимать высокие должности. Может быть, Изабелла и права.
А инквизитор, между тем, все-таки сбивается.
— Все равно сам сдохнешь на костре и сучка твоя! — выкрикивает он в конце, с какой-то фанатичной ненавистью глядя на меня.
А вот это он — зря! Про Изабеллу — зря. Грешным делом, думал я ему просто милосердно голову отрубить, а теперь сделаю главным действующим лицом предстоящего масштабного праздника. Кивнул Изабелле, что отдаю решение о виде казни этого индивида в ее нежные руки. Был у нас небольшой спор на эту тему. Она мою доброту (отрубить голову) не поддерживала, настаивала на куда более жестоком варианте.
— Роджер! — обращается моя невеста к палачу (да, его так зовут). — Подрежь приговоренному язык. А то еще испортит нам весь праздник своими криками. Только осторожно, чтобы кровью не захлебнулся.
Палач с обожанием смотрит на девушку. Нашел, понимаешь, родственную душу. А та, пока выносят инквизитора и готовят место для графа, начинает обсуждать с ним меню предстоящих торжеств. Нет, не то, что будет подано на пиру в честь нашей свадьбы. Для этого главный повар есть, да и не опустится никогда Изабелла до того, чтобы решать под какими соусами мясо косули готовить. Речь идет о важнейшей составляющей предстоящих празднеств — казнях.
— Вот этого, — девушка кивает в сторону закрывшейся за телом инквизитора двери. — В медном быке. Только медленно. И так, чтобы голова торчала все время наружу. Сможешь? — спрашивает она Роджера.
— А как же госпожа принцесса, — уважительно кивает тот. — Обязательно! У меня и крышка специальная есть. С отверстием для головы. Знатно получится! Не меньше часа вопить будет. Не сомневайтесь!
Жуть… В итоге совместными усилиями они распределяют всех преступников по видам казней и их очередности. Благо — выбор у них большой. Инквизитор, граф, пять задержанных в замке аристократов, тот граф, которого завтра — послезавтра вытащат из его замка и доставят сюда, и, наконец, семь арестованных менее благородных дворян, которые совершили дикую глупость — ночью перепились на радостях, что со мной вот-вот будет покончено, и не сбежали. Час тому назад они были арестованы посланными дядюшкой солдатами и теперь досыпают в камерах.
Возникает даже определенный спор. Изабелла предлагает сразу начать с инквизитора, но палач возражает, что, мол, за тот час, что тот будет как следует пропекаться в медном быке, зрители устанут и начнут расходиться. А кто же тогда насладится оставшимися в программе номерами? В итоге, принимают решение начать с наиболее быстрых и простых видов — для разогрева публики, а завершить концерт инквизитором в качестве «приглашенной звезды».
— Даже если до конца не досмотрят, госпожа принцесса, — приводит последний аргумент Роджер. — То слышать его крики будут еще целый час. Как раз и столы с едой и выпивкой для простонародья к этому времени в городе накроют, так что по домам не разойдутся.
— Как же здорово все складывается! — воркует Изабелла, нежно прижимаясь ко мне, когда мы под руку поднимаемся по лестнице из подвала. — У нас будет не хуже, чем было на последней свадьбе сына императора! Даже лучше! Я так рада!
Мда… Средневековые нравы во всей их красе. Впрочем, я тоже хорош. Пока девушка обсуждала с палачом разные нюансы предстоящего действа, я расспрашивал дядю Родрика о владениях предателей. И прикидывал, что из того, что я теперь, несомненно, конфискую, пойдет в награду сохранившим мне верность вассалам, а что я оставлю себе. Получалось весьма недурственно на этом неудачном бунте обогатиться. Так что чья бы корова мычала, а моя бы молчала…
Вечером, когда мы раздеваемся в моей спальне (я отказался повторять опыт с опочивальней Изабеллы — как-то излишне нервно та ночь прошла), моя невеста неожиданно начинает разговор на тему, которую я совсем не ждал. Об Эли.
— Ричард, — говорит она, изящно стягивая через голову нижнюю рубашку. — Надо что-то решать с Эли. Ты заметил, что она сама не своя. Я надеялась, что она успокоится со временем. Думала, что ее состояние вызвано потерей магии, но теперь вижу, что дело в другом.
— В чем же, любимая? — спрашиваю, притягивая девушку к себе. Люблю начинать процесс с ласк стоя. И только потом переходить в постель.
— В тебе! — отвечает она, и ноготок ее указательного пальца упирается мне в грудь. — В тебе, Ричард! И ты должен эту проблему решить!
Нет! Ну, что за дела! Ну, нельзя разве разговор о другой красотке отложить на потом? Как Изабелла так может? Моя рука уже гладит низ ее животика и подбирается к самому сокровенному, а она об эльфийке речь заводит!
— И как же, по-твоему, я могу эту проблему решить? — шепчу ей в ушко, одновременно разворачивая спиной к себе.
— Она же в тебя безумно влюблена! — объясняет мне невеста, прогибаясь в пояснице. — Сделай с этим что-нибудь! — ее голос начинает прерываться, но она не останавливается. — Например, в ночь перед свадьбой я должна спать одна. Ну, чтобы хоть как-то соблюсти правило, по которому благородная невеста должны быть невинной до первой брачной ночи, — она тихонечко хихикает. — И могу прислать ее к тебе. Хочешь?
— Нет! — отказываюсь я, переходя к активным действиям, чтобы отвлечь девушку от несвоевременных мыслей. — Нет, — повторяю еще раз, и Изабелла больше на своем не настаивает. Вообще ни на чем не настаивает, так как полностью отдается мне.
Не хочу я так с Элениэль-Эли, думаю про себя, когда мы заканчиваем и Изабелла засыпает, прижавшись ко мне. Понял я уже, почему бывшая эльфийская принцесса смотрит на меня с такой тоской. Вчера и сегодня имел возможность в этом лишний раз убедиться, увидев ее реакцию на подколки дроу. Только вот — неправильно это как-то будет. Будто я воспользуюсь зависимостью девушки от меня. Не могу. Есть у меня другая идея. Я протягиваю руку к эльфийскому артефакту, золотому карандашу, который снял с шеи вечером. Рассматриваю его. Может быть, эта штуковина сможет мне помочь. Он же что-то там восстанавливает и оживляет? Надо будет с Огюстом посоветоваться. И тогда, после того и если мне удастся вернуть Элениэль ее магию… Если она после этого не потеряет интереса ко мне… Тогда да. Тогда я с удовольствием…
Только займусь я этим уже после свадьбы, конечно. Слишком серьезное это дело, чтобы спешить…



Глава 10
Огюст. Элениэль

И все-таки на следующий день я воспользовался образовавшейся паузой и решил обсудить возможность возвращения Элениэль ее эльфийской магии с Огюстом. Да и других вопросов, по которым мне казалось интересным с ним посоветоваться, накопилось немало.
Злобный старикан, не успев даже до конца проявиться в реальном мире, сразу начал с претензий ко мне. По его мнению, я должен был сразу его вызывать, как только трон Юма вернулся ко мне, и в дальнейшем чуть ли все свои решения принимать после его одобрения.
— Ты же ничего в нашем мире не смыслишь! — заявил он мне, устраиваясь в кресле напротив. — Таких дров можешь наломать, что наши планы вернуть меня к жизни, полетят к личу! Вот скажи мне, как ты догадался пощадить предателей даже после того, как они приползли к тебе с повинной? — бушевал давно умерший темный маг, когда я рассказал ему о покушении на меня. — Их надо было сразу под нож пускать. Изменивший однажды, предаст снова. А уж то, что принимал в моем тронном зале инквизитора, это вообще уму непостижимо! Как только увидел его коричневую сутану, сразу надо было его к палачу отправлять!
— И никакие доказательства его вины не нужны были, — возразил он на мое чахлое замечание о презумпции невиновности. — Он заслуживает смерти с того момента, как напялил на себя этот балахон. Помню, я в империи, когда вышел из проклятых земель, их изрядно покрошил. Хотел было и к верховному в гости наведаться, да сделать из него высшее умертвие, но империя столько магов против меня собрала, что пришлось сюда отступить, — жмурясь от удовольствия, начал вспоминать он свои подвиги. — А так бы неплохо получилось. Представляешь? Во главе инквизиции высшее умертвие сидело бы!
— Ты не знаешь, что такое высшее умертвие? Эх, да откуда тебе знать? — он презрительно смотрел на меня. — Покойничек, как живой остается, ха-ха. Только мертвый. Разум сохраняется, манера поведения. Все. Никто и догадаться даже не сможет, что сердце уже не бьется. И полное, полное! подчинение своему хозяину — темному магу!
— И всех вассалов надо под нож! — продолжал он наставлять меня. — Зажрались! Распустились!
Тут мне показалось, судя по его интонации, что он сейчас произнесет коронную фразу, которую я не раз слышал в прошлой жизни, — «Сталина на них нет!», но ошибся. В роли жесткого, но справедливого диктатора Огюст видел исключительно себя.
— Кто их предков из грязи поднял? Я! Был бы жив, я бы их — в бараний рог! Ну, и потомки, конечно, слюнтяи — внесли свою лепту. И теперь они посмели на законного герцога Юма, хотя ты и самозванец, руку поднять⁈ Всех казнить. Без исключения. А на их места новых. Проведи турнир. Только настоящий — чтобы до смерти бились. И тех, кто в живых останется, возведи в дворянство. Чтобы помнили, какой ценой власти и высокого положения достигли!
В общем, полная смена элит.
Так-то не самая плохая идея. Но только одним махом такое дело не провернуть. С тех пор, как Огюст герцогство Юм создал, слишком много изменилось. Теперь это не просто неприступные горы с воинственным и свободолюбивым населением плюс некоторое количество овец и поселения гномов. Теперь это, если данное словосочетание применимо к средневековью, целый промышленный кластер. Тут не колхоз Турвальд или совхоз Империя, где сельское хозяйство преобладает.
И каждый из крупных моих вассалов это не просто очередной граф или барон, который только и знает, как подати вовремя с тружеников села собрать. Нет, это управленец, который знает, как работают расположенные на его землях мастерские и мануфактуры, сколько что стоит, понимает, чего в его концерне не хватает и что нужно развивать. В общем, так просто такого менеджера не заменишь. И новых взять неоткуда. Разных Высших школ экономики при Президенте здесь нет. Знания передаются внутри каждого рода — от отца к сыну.
И в этом, как я теперь признаю, вычленив из возмущенных возгласов Огюста здравое зерно, и заключается корень зла. Мои лендлорды — от мала до велика возомнили себя незаменимыми. В отличие почему-то от меня. Меня заменить они сочли возможным. Как там товарищ Сталин говорил? «Нэзамэнимых у нас нэт!». А вот у меня пока есть. И над этим вопросом предстоит серьезно поработать. Вопрос только — как? Но что-нибудь придумаю.
А вот мою идею попробовать восстановить у Элениэль магию, Огюст неожиданно полностью поддержал. Ожидал совсем другой реакции. Не припомню, чтобы он когда-то демонстрировал хоть что-то отдаленно напоминающее желание сделать добро кому-либо. А тут… Странно.
— Можно попробовать, — пожевал он губами, что-то прикидывая про себя. — Только ее перстень ты зря передал ее отцу. Этим девкам нельзя даже шанса давать выйти из повиновения. Но, если эту твою очередную глупость отбросить, то затея неплохая. Давай попробуем. И сразу на ней женись! Обеспечишь себе поддержку светлых эльфов. Это дорогого стоит. Получится ли у нас? Не знаю. Но шансы есть. Хорошо, что хоть на то, чтобы эльфийский амулет у себя оставить, у тебя ума хватило.
— Но проводить ритуал надо не здесь, — продолжил он, и на его призрачном лице промелькнула зля хитринка, которую я, впрочем, успел заметить. — Вывезем твою эльфиечку куда-нибудь, где подавители не работают. Какой, интересно, кретин додумался их в моем замке установить⁈ Разденем ее. И попробуем… — похоже, что старый извращенец хочет просто на обнаженную Элениэль полюбоваться, подумал я с некоторым облегчением, и тот мою догадку отчасти подтвердил, не сумев скрыть сладострастную улыбку. — Мне надо будет все ее тело осмотреть. Понял? Где руны наносить, куда силу артефакта вливать. И думаю, что без магических потоков мы не обойдемся. А потому и надо будет от замка куда-нибудь отъехать.
Врет, понял я. Замысел его не только в возможности полюбоваться на прелести девушки заключается. Для чего-то другого ему нужен мой доступ к магии. Его самого Родрик при помощи этого золотого карандашика призывал во дворце, где такие же блокираторы стоят. Задумал что-то предок этого тела. И уверен, что это что-то крайне мне не понравится. Но поймать его на лжи я сейчас не могу. Знаний не хватает, так что кивнул, сделав вид, что купился. А там — посмотрим…



Глава 11
Интерлюдия. Планы на вечер. Изабелла. Диана. Элениэль

Изабелла.
Чем ближе становился день предстоящей свадьбы, тем больше Изабелла нервничала. Нет, когда Ричард находился рядом, все сомнения куда-то пропадали, но стоило ей остаться одной, как они снова возникали.
Проблема была в том, что она окончательно и бесповоротно убедилась, что ее будущий муж не тот, за кого себя выдает. Она и раньше об этом догадывалась, но в последнее время эти догадки переросли в твердую уверенность. Это — не Ричард! А кто тогда?
— Он не узнал ни одного из своих вассалов за весь срок нашего похода на Юмиле, — бормотала Изабелла, закрывшись в своей спальне. — Но это, допустим, еще можно понять. Он мог никогда и не бывать в тех местах, через которые мы проходили. Но потом он точно также не узнал ни одного из тех графов и баронов, которые прибыли к нам в лагерь после его победы над наемниками. А их не знать он не мог! Это те, кто постоянно бывал при дворе его отца. Как это возможно?
— Никак, — отвечала она себе и продолжала. — Но и это не все. В замке он не узнал ни одного из слуг! Избегает звать их по именам. Каждый раз дает указание кому-то из своих гвардейцев позвать к нему или поручить что-нибудь лакею, слуге, дворецкому, повару и так далее. И я видела, как он прислушивается к тому, как они их называют! Он пытается запомнить, как их зовут. Он не знает расположение комнат, и куда и какой коридор ведет! Всегда старается идти за кем-то из слуг, которому приказывает проводить себя туда-то или туда-то. Он пытается это скрывать, но я это заметила.
— Поведение. Родрик везде и всем рассказывает, что Ричард так изменился, когда в нем проснулась магия. Хорошо, может быть, характер и мог стать другим. Тем более, что именно по характеру у него ничего, совсем ничего общего с тем Ричардом, которого я знала до той церемонии в Турвальде, нет даже близко. Но не мог же он забыть все, что знал до этого? Вчера я видела, как он стоял перед портретом собственного отца и явно не понимал, кто на нем изображен. Он едва не спросил это! Я видела, как он обернулся к дворецкому и уже начал открывать рот, но потом спохватился и промолчал.
И знал, кто такой ее будущий муж, только Родрик. Несколько раз Изабелла слышала, как мнимый дядюшка рассказывает своему ненастоящему племяннику что-то о встреченных ими аристократах, о том, чем живет герцогство, как в нем устроено управление. Да, они старались вести такие разговоры без чужих ушей, но она всегда была где-то рядом, и иногда ей удавалось уловить отрывки их бесед.
Двойник? Если бы это было так, то не страшно. Надо было бы только потом как-нибудь избавиться от Родрика, который знает правду, а скорее всего, сам эту подмену и организовал. Но дело обстояло куда хуже и таинственнее.
Ричард ничего не знал об этом мире! Не знал про оборотней, про дроу, имел крайне скудные представления о светлых эльфах, а когда она специально начала ему рассказывать забавный случай, который якобы произошел в несуществующем королевстве — его название она выдумала на ходу, он с интересом ее слушал, даже не усомнившись, что такое королевство есть на самом деле! Вот это было уже совсем немыслимо. Никакой двойник не мог быть настолько неосведомленным о том, как устроена здесь жизнь.
— Так за кого же я выхожу замуж? — уже в который раз задавала девушка себе вопрос, и сама же на него отвечала. — За человека, которого безумно люблю и боюсь потерять.
Вот, соглашалась она. Именно потерять этого Ричарда она и боялась больше всего. И была готова на все, чтобы он навсегда остался с ней. Пусть и придется делить его внимание с эльфийкой, дроу (Изабелла прекрасно видела, как ее будущий муж на них смотрит), Гру. Да с кем угодно! Она даже сама была готова приводить к нему тех девушек, на которых он обратит внимание. Тем более, что такое поведение мужчины считалось не просто непредосудительным, но вполне естественным и даже правильным.
Но в этом и заключался главный страх Изабеллы. Сложив вместе все известные ей факты и отринув все возможные версии того, кем может быть на самом деле ее будущий муж, она пришла к единственному оставшемуся — невероятному, но хоть как-то объяснявшему все странности Ричарда.
В тело молодого герцога Юма вселился дух кого-то из иного мира. Существование таких миров церковью отрицалось, правда, но многие верили, что они есть. Сама Изабелла, кстати, ранее к таковым не принадлежала. И этот дух — умеет фехтовать, бесподобен в любовных играх, обладает темной магией и, естественно, ничего не знает ни об этом мире, ни о теперь уже своем герцогстве, ни о подданных или слугах.
А если он вдруг наиграется с ней и всеми остальными и решит вернуться к себе домой? Куда-то туда, откуда и явился? Что тогда будет? Она окажется женой того — прежнего Ричарда? Который боялся всех, включая и ее (нынешний наоборот — вел себя с ней, как властелин, беря то, что ему было нужно, и тогда, когда хотел, заставлял покоряться и дрожать от вожделения), был всеобщим посмешищем (над нынешним вряд ли кто осмелится даже пошутить) и был неспособен дать ей то, о чем она всегда мечтала, — власть.
И Изабелла решилась уже ближайшим вечером спросить Ричарда, хотя и очень боялась получить ответ, который приведет ее в отчаяние, кто он и чего ей ждать в будущем.
Диана.
Она должна соблазнить герцога Юма Ричарда. Так ей приказала ее королева.
— Ты упорно отказываешься выходить замуж, — сказала ей Алира. — Это нарушение наших правил. И ты знаешь об этом. Могу дать еще год для того, чтобы ты выбрала того, кто станет твоим первым мужем. Но будет еще лучше и полезнее для Драура, если ты сможешь залезть в постель к Ричарду. Я бы и сама с удовольствием, но ты понимаешь, что тогда произойдет? — королева никогда не стеснялась называть вещи своими именами и предпочитала говорить прямо. — Я не смогу ему не подчиняться, он, по сути, станет нашим властителем. Проклятые маги древности, которые создали нас такими!
— Но его темный магический дар нужен нашему королевству, — продолжила она, успокаиваясь. — Ты сама знаешь, что амулеты, защищающие нас от нежити из проклятых земель, работают все хуже. И если так будет продолжаться, то очень скоро нам придется покинуть наше королевство и силой оружие отвоевывать где-то себе новую родину, или стать вечными скитальцами, живущими в чужих владениях из милости. Понимаешь? А ты ему понравилась, так что не теряйся. Да и ты, я заметила, посматриваешь на него с интересом.
Герцог юную дроу действительно привлекал. Но она прекрасно знала о тех особенностях, которые заложили в ее расу древние маги. Все девушки дроу испытывают тягу, иногда просто непреодолимую, к темным магам. То есть изначально просто к магам, но они все обладали и темным даром. Почему-то после гибели древних эта страсть стала распространяться только на темных. К счастью, их всех извели, так что проблема отпала. И вот один появился. И он нужен для спасения всех дроу. Неминуемые последствия того, что ей предстояло сделать, ее пугали. Она лишится в очень большой степени собственной воли и свободы, которой она всегда настолько дорожила, что даже не соглашалась выходить замуж. Конечно, в условиях матриархата это и не сильно ее ограничило бы. Но все-таки накладывало бы определенные ограничения.
А тут, если она хоть на мгновение расслабится, если хоть раз проведет с герцогом ночь, то попадет почти в полную от него зависимость. И ничего уже сделать с этим не сможет. Такова ее природа. Таков был замысел творцов дроу. Жестоко и очень эффективно. Один раз — и готовая вечная рабыня.
Но и прямой приказ королевы не исполнить Диана не могла. Тем более, понимая, насколько это важно для Драура.
Так что сегодня вечером она пойдет к герцогу. Она наденет самое свое откровенное платье, воспользуется афродизиаками, в изготовлении которых дроу так искусны, и она проведет с ним ночь. И она сделает все так, чтобы герцог больше никогда не смог отказаться от нее. А она? Она тоже больше никогда не сможет его покинуть, не сможет его предать. По сути, она умрет, как отдельная, независимая личность, став лишь послушной игрушкой в его руках. Но если это спасет Драур, то цель того стоит.
Оставалась только одна проблема, которую девушка пока не могла решить. Необходимо было что-то придумать, чтобы невеста герцога — принцесса Изабелла не смогла сегодня попасть в его покои.
Элениэль.
Ее страсть к герцогу Ричарду стала известна. Теперь о ней знают и он сам, и ее госпожа — принцесса Изабелла, которой она стольким обязана, и эта тварь — дроу! Это именно она застала ее возле спальни госпожи и догадалась о ее чувствах к герцогу. Она, не постеснявшись, рассказала о том, что увидела, герцогу и его невесте. Даже то, что в это время убийцы уже могли приближаться к их покоям, эту стерву не остановило. А на следующее утро она еще раз ловко вывела ее из равновесия этим фокусом с волоском. О том, что это была просто шутка и насмешка над ней, Элениэль поняла, к сожалению, не сразу и с головой выдала себя.
Она помнила, как смотрели на нее в этот момент госпожа и герцог Ричард — с доброй улыбкой и жалостью. Им была забавна ее любовь, и они ей сочувствовали в несбыточности ее мечтаний.
И как ей теперь поступить? Не предупредив никого, покинуть замок и больше никогда не появляться здесь? Наверное, это было бы самым правильным решением. Благородным. Но девушка не могла найти в себе достаточно сил, чтобы ему последовать.
Нет, конечно, она уйдет и никогда не постарается занять место принцессы Изабеллы рядом с герцогом. Но не сегодня. Сегодня она предпримет еще одну и последнюю попытку насладиться близостью с ним. Пусть он это сделает из жалости, пусть потом строго прикажет пойти и рассказать все его невесте, как он поступил в прошлый раз, но она не может не попробовать получить то, о чем мечтает.
Единственный вопрос — как сделать так, чтобы герцог остался этим вечером один?



Глава 12
Алира и «следствие по делу красоток»

Я шел по коридору. В свою спальню. Передо мной — несвойственной ей неуверенной походкой… Алира. Она пока не знала, куда я ее веду, но по мере приближения к цели нашей прогулки начинала догадываться и одновременно — боялась и, как мне казалась, хотела того, что должно было произойти. Иногда я подталкивал ее под ягодицы, задавая правильное направление.
Вокруг меня клубился фиолетовый туман. Пришлось отключить на время артефакт — блокиратор магии. По-другому заставить Алиру подчиниться было бы проблематично — море крови пришлось бы пролить, чтобы захватить. Теперь же послушно идет передо мной.
Да, я был ей благодарен за помощь во время бунта, но сейчас я просто горел желанием примерно наказать эту шикарную милфу, заигравшуюся в свои интриги, едва не стоившие жизни Изабелле. И знал — как я это сделаю. Хотя сам метод и вызывал у меня внутренний протест, но… все другие варианты были хуже.
Вообще, как-то странно я провожу ночи с тех пор, как вернул себе свой замок. Казалось бы, все должно было быть с точностью до наоборот. Но нет. Чуть не каждую ночь какая-нибудь ерунда. То бунт и убийцы, пытающиеся меня устранить, то вот — «следствие ведут пятачки» пришлось устраивать. А теперь еще и с Алирой разбираться. Надо мне, наверное, ввести для себя правило послеобеденного сна. А что? И полезно, и в это время вроде бы еще никакой ерунды не происходило.
С чего все началось на этот раз? А началось все с… карликов. Да, с этих маленьких человечков, которые так раздражали меня в Турвальде и которые, как выяснилось, естественно, были и у меня. Положено. Обязательно у каждого властителя должны быть в его дворце или замке карлики и палач. Первые — для развлечения. Второй — тоже для развлечения и одновременно поддержания должного порядка. И если с палачом мне все было ясно с самого начала — такой сотрудник остро необходим в условиях средневековья, то с карликами я не знал, что делать. Лично мне их представления не нравились. Грубо, глупо. Да и жалко мне их было — хоть и маленькие, но взрослые и абсолютно разумные люди, а им приходится под смех зрителей лупить друг друга по голове, кувыркаться, в общем — всячески изображать из себя клоунов.
Топить их, как в свое время предложила моя добрая невеста — то ли в шутку, то ли всерьез, я, конечно, не собирался. И просто выгнать их было нельзя. Куда они пойдут в этом не самом милосердном к убогим мире? И объявление «отдам десять (у меня их десять оказалось — пять супружеских пар) карликов в хорошие руки» дать не получится. Ни газет, ни интернета, да и тоже как-то противно это выглядеть будет. Не кошечки или собачки, чай. Люди.
А вот на следующий день после ночного сражения в тронном зале, еще в процессе допроса инквизитора, мне в голову пришла одна мысль. Я вспомнил, что где-то читал или в каком-то фильме видел, что при императрице Елизавете кто-то использовал карликов в качестве шпионов во дворце. Маленькие — пролезут везде, спрячутся там, где нормальному человеку в жизни не уместиться. Да и подозрений не вызывают — привыкли все их воспринимать как мебель или каких-то домашних зверушек.
Я изложил эту идею Родрику. А то получается, что ни я, ни он, хотя вроде как возглавляет мою разведку (надо будет, кстати, в дополнение к ней еще и тайный сыск создать), ни сном, ни духом, что происходит в замке. И что в итоге? Я был вынужден шпагой отбиваться от врагов в собственном тронном зале, а дядюшка так и вовсе — провел ночь связанным, пусть и в приятной и волнительной близости с полуобнаженной служанкой.
Тот предложение сразу оценил по достоинству.
— Никто еще так делать не пробовал, — промолвил он. — Из твоего мира идея?
— Да, — кивнул я. — И давало отличные результаты.
В последнем я не уверен. Что так делали, помню, а какой был от этого прок — хоть убейте, нет.
Давно уже посвятил «дядюшку» в то, кто я и откуда. И правильно сделал. Он мне с тех пор начал полностью доверять и перестал меня опасаться. А то боялся, что я какой-нибудь злой дух. А так… Ну, пришелец. Ну, из другого мира. Что тут такого? Нормально, обычное, можно сказать, дело. Никогда такого не было, и вот опять… Да и другого Ричарда на горизонте не наблюдается, а по крови я теперь его настоящий племянник и законный герцог Юма.
Вызвали наших будущих суперагентов. Те восприняли смену своего статуса и задач с радостью. Как-никак из шутов в шпионы их произвели. Важное задание поручили. От них теперь безопасность государства (в смысле — герцогства) зависеть будет. И рьяно принялись за дело.
И вот первый результат — Изабелла заперта в своих покоях до свадьбы. Под домашним арестом содержится. Эли, она же бывшая эльфийская принцесса Элениэль, — в подвале в одной камере. По соседству с ней в других не слишком комфортных апартаментах — дроу Диана, она же главная помощница и любимица своей королевы. Милашку гномку Гру еще предстоит как-то наказать, но она пока еще в себя не пришла — едва откачали. А я веду по коридору в свою спальню Алиру.
Опять слегка вперед забежал. Ох, уж эти девушки, дамы, леди (и авто-леди тоже) и прочие представительницы прекрасного пола! Сколько же от вас головной боли! Но без вас — никуда. Это приходится признать.
Вернусь на пару шагов назад.
Первые доклады маленьких шпионов начали поступать на следующий день ближе к вечеру. Мы как раз с Родриком в моих рабочих покоях подбивали ожидаемые прибыли от запланированных конфискаций. Увлекательное, скажу я вам, занятие — подсчитывать сколько чужих денег и собственности перейдут к вам в руки. Цифры получались просто на загляденье. Считай, я одним махом возвращал под свое прямое управление все то, что предки этого тела за четыре века своим приближенным раздали, да раздарили. Красота! Может, самому еще один бунт против себя организовать? С такими провокациями в этом мире еще не знакомы. Буду первым!
И тут к нам в дверь поскребся карлик-соглядатай, который за дроу следил. Одна из самых сложных задач у него и его напарницы была. То есть — не сложных, а, скорее, противных. Потому что Алира и ее мужья охочи оказались до грубых развлечений — так что в их апартаментах даже прятаться не нужно было — знай себе кувыркайся, да глупости разные делай. Зато и слушать можно все — никто, как я и подозревал, на карликов внимания не обращает и в расчет их не берет.
— Алира только что передала Диане, — доложил шпион. — Пузырек со снотворным. Та должна зайти в покои вашей невесты Изабеллы и незаметно подлить его в кувшин с вином.
— Зачем? — встрепенулся сразу Родрик и сделал стойку, как охотничий пес, почуявший дичь.
— Чтобы она заснула, — как маленькому пояснил соглядатай. — А сама Диана должна в это время пойти к его светлости и его соблазнить, и это ей будет сделать не сложно, как уверяет Алира, так как герцог Юма очень «падок на сладенькое», — закончил он, опасливо поглядывая на меня.
Стало быть, я на сладенькое падок? Ну, отрицать не буду. Есть за мной такое. Люблю я женскую красоту. Только вот мне не нравится, когда этим хотят воспользоваться в своих целях.
Хотели мы уже с Родриком отрядить кого-нибудь в засаду на Диану и взять ее с поличным, когда она свой коварный замысел по усыплению моей невесты будет осуществлять, как поступил другой доклад, полностью изменивший всю диспозицию.
— Служанка гномка Гру только что доставила из лавки в городе своей госпоже принцессе Изабелле сыворотку правды, — доложила совсем молоденькая еще карлица.
— Для кого ей она понадобилась? — взвился Родрик, да и я напрягся.
— Для его светлости, — ответила маленькая девушка. — Гру сказала госпоже принцессе, что на вес его светлости, чтобы средство сработало, не понадобится больше пяти капель.
Что⁈ Меня какой-то сывороткой правды поить⁈ Чуть было не сорвался с места и не помчался к Изабелле. Родрик остановил.
— Подожди, Ричард, — он меня иногда, когда мы одни, неформально называет. — Не торопитесь ваша светлость, — поправился он, увидев, что шпионка еще здесь. — Так мы Диану упустим. А нам необходимо узнать, что дроу против вас замышляют.
Верно. Подождем. Никуда Изабелла от меня не денется. Но что же это такое происходит? Невеста, за четыре, уже почти три, дня до свадьбы хочет меня чем-то опоить и что-то у меня вызнать! Впрочем, догадываюсь, что именно. И Родрик тоже догадывается. А я ведь планировал когда-нибудь Изабеллу в свою тайну посвятить. Но позже. Не сейчас. А она, значит, шибко любопытная у нас?
— Эли, телохранительница принцессы Изабеллы, только что доложила ей, что его светлость герцог будет сегодня допоздна занят и придет к ней сам, в ее покои, как только освободится, — не успели мы переварить две предыдущие информации, как поступает третья. — Сказала принцессе, что ей это передали вы, достопочтенный Родрик.
Охренеть, не встать. А эта-та чего задумала?
— За эльфийкой следить! — отдает приказ Родрик. — Глаз с нее не спускать. О каждом шаге немедленно докладывать.
Далее мы себя ощущали, по крайней мере, я — точно, как при прослушивании детективного радио-спектакля.
— Диана прошла в покои принцессы Изабеллы. Передала ей на завтра приглашение на прогулку от королевы дроу Алиры. Выходя, подлила снотворное в кувшин с вином.
— Эльфийка дежурит у покоев его светлости. Кажется, планирует в них проникнуть.
— Принцесса Изабелла заказала любимое вино его светлости. Когда принесли, налила в кубок и добавила туда пять капель сыворотки правды.
— Эльфийка проскользнула в покои его светлости, воспользовавшись моментом, когда дежурящий у дверей гвардеец отвлекся на проходившую мимо служанку.
Бардак! Это так мою светлость оберегают? На служанок засматриваемся, а в это время враги проникают в мои покои?
— Эльфийка зашла в спальню его светлости, разделась и легла в постель, — докладчик смущается, краснеет и вопросительно смотрит на меня.
Типа, твоя светлость, может, это ты сам девушке и приказал к тебе придти? А сейчас просто комедию тут перед всеми ломаешь?
— Кхм… — кашляет Рордик. — Ну, эта, судя по всему, ничего страшного не замышляет.
— А обман Изабеллы? — возражаю я. — И что это за наглость такая — в мою постель без приглашения лезть? Это что проходной двор какой-то?
— Ну… — тянет дядюшка, видимо, считая, что в какой-то мере именно проходным двором моя постель и является.
Вот еще! У меня в этом мире, кроме Изабеллы, Гру и Мелли, никого не было. А в этой конкретной постели, так и вообще — только Изабелла.
— Дроу Диана крутится у покоев его светлости. Кого-то ждет. Одета очень фривольно.
Кого ждет? Меня она ждет. Это же ясно. Любопытно, что означает определение «фривольно»? Впрочем, скоро увижу.
— Беда! Гномка Гру умирает! Отпила вина из кувшина, в который дроу Диана свое сонное снадобье вылила!
Мчимся в покои Изабеллы. Гру лежит на полу без сознания. Дыхание слабое, едва ощущается, если к ней наклониться. Но жива! Просто, видимо, доза снотворного оказалась для ее изящного тельца слишком большой. Родрик требует немедленно вызвать лекаря. Поднятый нами гвалт не остается неуслышанным Изабеллой, и моя правдоискательница присоединяется к нам в попытках привести в чувство гномку.
Прибегает лекарь, осматривает Гру, распоряжается ее транспортировкой в покои для больных (есть в замке, оказывается, такие), там у него есть все необходимое для промывки желудка. Осторожно пробует вино, которое стало причиной несчастья.
— Это очень сильное снотворное. На растительной основе. Чудо, что девушка жива осталась. Тут даже человек после двух кубков может умереть. Ваша светлость, осмелюсь предположить, что это была попытка покушения на госпожу принцессу, вашу невесту, — решается он высказать свои предположения.
— А на эльфов или дроу, как это может подействовать? — вмешивается в разговор Родрик.
— Так, судя по всему, эта дрянь и изготовлена кем-то из них, — лекарь принюхивается к вину, еще раз пробует его на язык. — Дроу. Их трава использована. Только в Драуре растет, — вспоминает, что его не об этом спрашивали. — На дроу или эльфов это снотворное подействовало бы без каких-либо последствий. У них все-таки организм обладает большей сопротивляемостью к растительным препаратам. А вот для людей — да, опасная вещь, — откланивается и уходит вслед за слугами, уносящими Гру.
Какие же мы с Родриком кретины законченные! Заигрались в свои шпионские игры. А моя Изабелла могла погибнуть. Хлебнула бы вина для храбрости — она как-никак, змея такая, сегодня меня допрашивать под воздействием какой-то наркоты местной собиралась. Кстати, да. Как-то у меня из головы вылетело, что Изабелла ведь тоже преступница.
Родрик выглядит не лучшим образом. Тоже понимает, как мы с ним облажались. А Алира хороша! Интересно, она знала, что ее снотворное для людей опасно? Выясню. Сегодня ночью я все выясню.
— Наверное, пора заканчивать, ваша светлость? — спрашивает меня дядюшка официальным тоном, имея в виду наше следствие. Посторонних многовато здесь для неформального и откровенного общения.
— Да, — отвечаю я и поворачиваюсь к Изабелле. — Дорогая, следуй за мной. Только сначала вылей из кубка то вино, что для меня приготовила, и пузырек с сывороткой правды не забудь. Может нам пригодиться.
Девушка на глазах бледнеет. Как бы не пришлось ее вслед за Гру в больничку отправлять. Нет, справилась. Идет в свою комнату, слышу, что выплескивает и, похоже, прямо на пол вино, выходит, протягивает мне пузырек.
— Я готова, — произносит спокойным голосом. Какое все-таки самообладание!
Через полчаса сидим всем нашим дружным коллективом в моей спальне.
Родрик пристроился за столиком, чтобы вести протокол допроса — сегодня ему предстоит побыть за секретаря, посторонних к нашему делу подпускать нельзя.
Изабелла расположилась в кресле — пытается делать вид, что ничего страшного не произошло. Правильно, ее судьбу мы будет решать наедине. Остальным, а это эльфийка и дроу, про ее проступок знать не нужно.
Эли лежит в моей постели. Подозреваю, что обнаженная. Натянула по самый подбородок одеяло, молчит и старается не шевелиться, хотя видно, что пальцы на руках подрагивают.
Диана на неудобной то ли банкетке, то ли табуретке по центру комнаты. И да — одета она, действительно, фривольно. Надо, надо мне поближе изучить национальные костюмы этого мира. Те же гномки как, оказывается, дома одеваются? Это же супер секси наряды для ночного клуба. Или вот дроу. Ну, кто бы мог подумать, что в их Драуре девушки носят длинные облегающие платья с вырезом до самого не могу? Пытается свое платье сейчас запахнуть, но сидя это сделать не получается, а встать она не решается, так что ее левая — длинная и стройная ножка выставлена на всеобщее обозрение.
Впрочем, сейчас не до разглядывания прелестей девушки. Она уже рассказала (даже к сыворотке правды прибегать не пришлось), какое задание получила от своей королевы, что сделала, чтобы его выполнить. В общем, мы с Родриком и так все это прекрасно знали. Сидит и ждет, какой приговор я ей вынесу. Мне кажется, что она в ужасе от того, что могла нечаянно убить Изабеллу. Уверен, что этого она не планировала и не подозревала о такой опасности. А вот Алира? Диана уверяет, что и та тоже не могла пойти на такое. Ну-ну, хотелось бы верить…
— Пока в камеру! — выношу я свой вердикт. — Потом решу, как с тобой поступить.
Следующим заслушиваем дело Эли. Тут все просто. Только вот рассказывать о нем девушка отказывается наотрез. Смотрит умоляюще то на меня, то на Изабеллу и молчит, как рыба об лед. Ей стыдно до смерти. Это видно невооруженным взглядом. И что с ней делать?
— Тоже в камеру! — решаю я. Как-то уж очень сильно мне эльфийку наказывать не хочется. Но запереть ее не мешает. Для ее же блага, а то учудит еще что-нибудь. А так — целее будет.
Наказание для Изабеллы озвучиваю, когда мы вместе идем в ее покои. Естественно, я там не останусь, но убедиться, что невеста благополучно доставлена в свою спальню, хочу.
— Спасибо, что при всех не сказал, что я хотела с тобой сделать, — произносит она тихо. — Свадьба отменяется? Да? — на глазах слезы.
— Не дождешься, — также тихо отвечаю я. — Но чтобы из своих покоев до нее ни ногой. Считай, что ты под арестом. И если еще раз посмеешь выкинуть что-то подобное тому, что собиралась сделать, больше не пощажу. Понятно?
— Да, — кивает девушка. — Ты, прости меня, пожалуйста, но ты же сам понимаешь, что я не могла не обратить внимание на твои разные странности, а ты ничего не рассказываешь. Вот я и решила…
Все-таки она неисправима. Вот только что едва избежала тюрьмы, отмены свадьбы и связанного с этим позора, и уже оправдывает себя и старается вывести меня на рассказ о том, кто я такой. Эх, Изабелла, Изабелла, намучаюсь я с тобой, чувствую.
— Раздевайся! — говорю я, вталкивая Алиру в свою спальню, и начинаю расшнуровывать завязки на своих штанах.
— Не надо, Ричард! — смотрит на меня эта великолепная в своей мощной красоте дама затравленно. — Ты же знаешь, что это будет для меня означать…
— Знаю, — отвечаю я. — Поэтому сейчас это сделаю. Раздевайся!
А что еще мне остается? Казнить приехавшую в гости королеву Драура? Я еще с ума не сошел. Посадить ее в тюрьму? То же самое — надо совсем безмозглым быть, чтобы такое оскорбление всем дроу нанести. Сделать вид, что ничего не было? Что Алира не подсылала ко мне Диану, что едва не отравила Изабеллу? Нет, так дело не пойдет. Кто знает, что она еще может выкинуть? Безнаказанность, как известно, рождает новые преступления.
Так что активирую я сейчас у Алиры ту закладку, которую установили у всех дам дроу древние маги. И будет у меня надежнейший союзник — Драур. А его главой будет любящая меня, пусть и против собственной воли, королева Алира.



Глава 13
Мое эго, древние маги и побег Элениэль

В эту ночь по моему эго было нанесено два удара. Мощных и подряд. Первый был психологического свойства. В течение первых минут сорока Алира безропотно выполняла все мои указания, но я прекрасно видел, что она сама ничего не чувствует. То есть — совсем ничего! Если бы она не шевелилась, то можно было бы подумать, что я развлекаюсь с резиновой куклой из магазина для взрослых. Абсолютная фригидность. Да ей не десять мужей надо, тут и двадцати не хватит. И, к слову, зачем они ей вообще сдались, если ее эта сторона жизни ни разу не интересует?
И вот таких дам древние маги считали оптимальными любовницами? Специально их создавали, мучались? С ума сойти можно.
Нет, конечно, любую девушку, женщину можно расшевелить. Помню как-то раз на одной вечеринке я познакомился с девушкой. Она была раскованной, веселой, а ее флирт был таким провокационным и возбуждающим, что когда мы добрались до моей квартиры, я уже весь горел и едва не начал ее раздевать еще в лифте. А вот в постели она оказалась стопроцентно бесчувственной. Что бы я ни делал — ни малейшего отклика. Но она мне так понравилась, я, можно сказать, тогда впервые влюбился, что я принялся за дело всерьез. Два месяца я, как раб на галерах, как шахтер в забое, трудился над ней. И шажок за шажком, я смог пробудить в ней чувственность. Не ураган, но и значительно выше средней.
— Ты открыл для меня новый мир, — сказала мне та (до сих пор ее имя вспоминать тяжело), которой я в тот вечер был готов сделать предложение. — Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна! Но теперь нам нужно расстаться. Я выхожу замуж.
Она пригласила меня на свадьбу, и я пришел. Ее жених был худым очкариком из числа тех, кого зовут «ботаном», он нежно обнимал мою несостоявшуюся спутницу жизни, а она при каждом удобном и неудобном случае прижималась к нему. И я ушел, чтобы не смотреть на это. Мда… Вот так бывает.
Но в данном конкретном случае жениться я на Алире не собирался и биться с полной самоотдачей над тем, чтобы разбудить ее страсть, тоже. Весь акт, давайте будем его так называть, был направлен на решение скорее политических задач. Правда, и тут у меня начали появляться сомнения. А может быть, эти мифические закладки древних уже просто давно не работают? И я вместо союзницы получу в лице королевы оскорбленную женщину? Вот этого мне совсем не хотелось бы.
И тут настало время для второго удара по моему эго. У меня в спальне внезапно разорвалась секс-бомба. Причем, судя по всему, с изрядным таким ядерным зарядом. Алира вдруг издала рык, от которого я невольно вздрогнул, и понеслось…
Попав в этот мир и столкнувшись с местными традициями интимной жизни, я почему-то посчитал, и для этого были все основания, кстати, что только я один здесь в искусстве любви что-то смыслю. И моя самооценка, как несравненного мачо, поднялась до небес. Сейчас ее не скажу, что втаптывали в грязь, но изрядно уменьшали.
К утру я был выжат, как лимон, но зато теперь мой личный опыт по целому ряду вопросов обогатился множеством новых знаний.
Например, почему многие мужчины так балдеют от груди пятого — шестого размера, и что по-настоящему горячая дама может при ее помощи сделать для своего партнера, в чем прелесть ягодиц а-ля Ким Кардашьян, какие неземные ощущения может доставить влажный язычок и нежные губы, в чем причина такой популярности разных тайских и прочих восточных массажей и так далее и тому подобное.
Нет. Конечно, я думал, что все это и раньше прекрасно знал. Но вот только я убедился, что я это просто знал. А не прекрасно. Прекрасно я знаю теперь.
А гибкость? А сила? Когда Алира легко забросила себе обе ноги за голову, предварительно их максимально разведя в стороны, я, только посмотрев на получившуюся конфигурацию этого красивого и мощного тела, аж заурчал от предвкушения. А она еще обхватила меня руками и так вдавила в себя, одновременно впиваясь мне в губы страстным поцелуем, что я едва не достиг преждевременно высшей точки.
Сама Алира достигала пиков с завидным постоянством. И каждый раз оглашала замок (да, уверен, что ее было слышно даже в подвале) таким ревом, который издает племенной бык во время случки. Кстати, представления не имею, издает ли бык какие-то звуки в это время, и чем рев быка обыкновенного отличается от племенного. Но если такой бык в такие моменты ревет, то я представляю издаваемый им звук именно таким, какой он был в исполнении королевы дроу.
Рассвет мы встретили, лежа на полу на ворохе постельного белья и одежды. Кровать, а здесь их делают не из прессованных опилок, а из массива, нуждалась в ремонте. У моего любимого столика подломилась ножка. Оба потные и тяжело дышащие. Я с удовлетворением и законной гордостью отметил, что моя партнерша устала не меньше меня — холмы ее грудей мерно вздымались, ноги подрагивали. На губах красавицы то и дело появлялась счастливая улыбка.
— Что это было вначале? — поинтересовался я, когда ко мне вернулась способность что-то соображать.
— Я терпела, — усмехнулась дама. — Так, как только могла. И столько, сколько могла. Надеялась, что тебе надоест, и ты прекратишь. Но, как видишь, не дотерпела. Что ты теперь от меня хочешь? Чего ты ждешь от меня и моих подданных?
— Только дружбы, — ответил я, предполагая, что королева боится, как бы я не злоупотребил полученным таким оригинальным способом влиянием на нее. — Юм и Драур будут союзниками. Я постараюсь помочь вам с вашей проблемой с защитными амулетами, дроу выступят на моей стороне, если вспыхнет война с Турвальдом и империей. Больше ничего.
— Нет, — удивила меня Алира. — Теперь ты от меня так легко не отделаешься. То, что ты натворил, до конца не понимая последствий своих действий, не позволит мне долго находиться вдали от тебя. Понимаешь? Сейчас, конечно, я уеду в Драур, но уже через год, а может быть, и раньше я снова буду здесь. И если ты не пустишь меня в замок, я буду бродить вокруг него, пока не увижу тебя. Вот так эта древняя магия работает. А ты думал, что я просто стану тебе послушной? Это не жалкая власть перстней светлых эльфов. Тут все замешано на чувствах. Нет. Ты теперь — моя болезнь.
Оригинально… То есть каждый год, а то и чаще, мне предстоит близкое общение с этой восхитительной, но немного чересчур активной секс-бомбой? Не уверен, что осознание данного факта меня очень радует. Откровенно говоря, я рассчитывал как раз просто получить возможность, скажем так, стать для Алиры начальством, а получилось несколько другое. Ну, как уж вышло — поздно что-то менять.
— Слушай, — меня заинтересовал еще один момент. — А почему я никогда ничего подобного, ну, я имею в виду, твои крики, из тех покоев, где ты сейчас живешь, не слышал? Да и мебель там, насколько я знаю, цела. — я оценил на глазок масштаб устроенных нами разрушений.
— Так я ни с кем и сотой доли того, что испытывала с тобой, никогда не чувствовала, — ответила королева, нежно гладя меня по груди и постепенно опуская свою, оказавшуюся очень нежной, руку все ниже и ниже.
Да. Я тоже никогда себя не чувствовал таким объектом страсти, так что тут мы в равном положении, подумал я. А потом думать перестал, потому что Алира сползла мне в ноги и начала ласкать меня своим умелым язычком.
Вот, что такое настоящий абсолютизм! Буду брать пример с Драура. Никаких волнений среди дроу, которые прекрасно поняли, что произошло минувшей ночью, не было и в помине. Даже среди десяти мужей королевы. Даже взгляда на меня никто какого-нибудь не такого не бросил. Алира утром построила свою свиту во дворе и объявила им, что теперь все должны выполнять любые мои приказы, как ее собственные. Какая там власть самодержавного императора? Власть матриарха ее бьет, как Тайсон первоклашку или козырной туз шестерку.
Следующие два дня Алира старалась не оставлять меня ни на минуту. Похоже, что запасалась созерцанием меня перед скорым отъездом, как бурундук кедровыми орешками на зиму. Выхожу из рабочих покоев — у двери дежурит королева дроу. Иду к мастерам, завершающим изготовление короны для меня и Изабеллы, за спиной маячит королева дроу. За обедом — напротив сидит королева дроу. И, конечно, вечером, когда уже направляюсь в спальню, от меня не отстает все та же королева дроу. К счастью, сами ночи мы проводили в более щадящем режиме, чем первую. То есть активно, но кровать оставалась целой и столик тоже.
Ну, и утром, естественно, первое, что я видел, открывая глаза, была Алира. Еще после первой ночи я ей в шутку сказал, что люблю, когда мне девушка подает завтрак в постель. Теперь ем только полулежа — Алира приносит мне еду на специальном подносе с коротенькими ножками. Где она его раздобыла? Никогда здесь таких не видел.
В последнюю, нашу третью ночь вместе (послезавтра свадьба, ночь перед ней я планирую провести один), дама устроила мне сюрприз. Скинула одежду и осталась в белом ошейнике, с подвязками, тоже белыми, на ногах и корсете, поднимавшим еще выше ее шикарную грудь — естественно, белого цвета. Очень возбуждающе выглядит на смуглой коже. Сказала, что у дроу так невесту одевают к первой брачной ночи. И только один раз за всю жизнь — когда она сочетается со своим первым мужем. Объяснила, что самой важной частью этого туалета является ошейник — когда-то он символизировал подчинение дроу магу, а потом остался как напоминание о тех временах. Девушка этот ошейник должна с себя сорвать в тот момент, когда она, в общем, когда она перестанет быть девушкой.
К Изабелле я в эти дни не заходил. Посчитал, что это тоже будет для нее определенным наказанием. А тут еще та памятная ночь, когда Алира своим трубным гласом весь замок наполняла. В общем, есть о чем подумать моей невесте. Так сказать, взвесить, понять и сделать выводы. Хочется верить, что правильные. Хотя и очень в этом сомневаюсь. Уж очень она неуемная. С другой стороны, может быть, именно это меня в ней и привлекает? Да и кого я наказывал эти дни, тоже вызывает у меня вопросы. Соскучился я по нежности Изабеллы. Алира, конечно, горяча, но мне все-таки милей моя невеста.
А вот Элениэль и Диану я, в смысле мы с Алирой, навестили. Королева дроу прошла в камеру к своей помощнице, а я к эльфийке. Что там происходило у Алиры с Дианой, не знаю, но вышла королева от девушки очень задумчивая. Видимо, как-то не совсем так, как она планировала, беседа прошла. Расспрашивать не стал. Через день уже обеих заключенных выпустят на свободу с чистой совестью, тогда и пойму.
А вот Элениэль меня огорчила. Нет, ничего она мне неприятного не сказала. Она, вообще, ничего не сказала. Как замолчала тогда — когда лежала в моей постели, а я решал, что с ней делать, так и не разговаривает с тех пор ни с кем. Даже стражникам, которым был дан приказ каждый день интересоваться, не надо ли ей что-то принести, ни одного слова не ответила ни разу.
Я постарался ее успокоить. Сказал, что зла на нее не держу, что ее выпустят, что она останется со мной и Изабеллой. Реакции ноль. Тогда поведал ей, что, кажется, нащупал способ вернуть ей ее эльфийскую магию. Рассказал о возможностях амулета, из-за которого все у нас с ней, по сути, и началось. Ни малейшей радости не заметил. Сидит на кровати в углу, сжавшись в комок, и только следит взглядом за мной, пока я тут по ее камере расхаживаю и светлое будущее ей расписываю. Кстати, могла бы и встать, когда герцог к ней вошел. Ну, да ладно. Хрен с ним — с этикетом.
А уж концовка моего визита совсем не задалась. Подошел к девушке, нежно погладил по щеке (надеялся, что хоть это ее как-то разморозит), а потом, дурак!, не удержался и провел рукой ей по груди. Внешней стороной кисти, еле-еле прикасаясь. Не удержался! Ей перед отправкой в камеру ее старую одежду — любимое ее кожаное трико, как я это называю, принесли. В нем удобнее, чем в платье срок отбывать. И так эта тонкая кожа ее достоинства облегает и подчеркивает, что… В общем, что сделал, то сделал. Да и в постель она мою забралась с вполне определенными целями. Так что думал, что небольшая ласка с моей стороны ей не повредит.
Ага. Не повредит. Поток слез. Рыдания. Истерика. Повалилась лицом в подушку и трясется вся. Хотел присесть рядом и как-то утешить. Ничего такого. Ну, там по плечам погладить, по голове. Куда там! Машет, не глядя, рукой на своего, понимаешь, герцога. Мол, уйди! Не трогай меня!
Все. Верну я ей ее магию, а там пусть делает, что хочет. Были у меня некоторые сомнения, а вернее подозрения, что Огюст что-то в связи с предстоящим ритуалом задумал. Хотел даже пока отложить его, постараться понять, как этот призрачный старикан может или эльфийке, или, что скорее всего, мне по его ходу навредить и зачем ему это надо. Но теперь рискну. И сразу после свадьбы займусь Элениэль.
Увы, но благими намерениями вымощена дорога сами знаете куда. Не в рай, а совсем даже в ад.
В ночь накануне свадьбы. Ту самую, елки палки!, ночь, в которую я хотел выспаться в одиночестве, чтобы на следующий день быть, как огурчик, Элениэль сбежала. Как? Я бы сказал — легко и непринужденно. Попросила, наконец, нарушив свой обет молчания, у стражника второе одеяло — холодно в камере. Тот, ничего не опасаясь, уж очень тихой все три дня была девушка, зашел к ней. И получил такой удар, что сразу оказался в нокауте. Потом эта тихоня придушила поясом первого стражника второго, который в караулке сидел. Хорошо, что не до смерти. И была такова. Как из замка ей удалось ускользнуть непонятно. Единственная возможность, когда ворота закрыты, это со стены спрыгнуть. Видимо, так и сделала. Я бы в жизни на такое не решился. Тут высота, как у пятиэтажки. И не хрущевской, а сталинской — с высокими потолками. Украла на постоялом дворе лошадь. Прямо цыганка и рецидивистка какая-то, а не эльфийская принцесса. А потом, судя по следам, которые мои разведчики даже ночью нашли (Молодцы! Конечно, там факелов было столько, что светло было, почти как днем, но все равно — отличились.) направилась прямиком в сторону местной тайги — то есть леса, в котором, кроме шишек, до полна не самых дружелюбных зверушек обитает, да еще и оборотни живут.
И вот зачем ее туда понесло, я спрашиваю? А главное, как теперь поступить? Отменить или перенести свадьбу, конечно, можно, но только делать этого не стоит. Все ее ждут с нетерпением. И это не Изабелла, ее дядя Гастон, я и прочие приглашенные гости. С этой группой товарищей можно было бы договориться и все объяснить. Мою свадьбу ждет народ! Ему столько всего уже обещано, что любую задержку он воспримет строго отрицательно. А люди в Юме, как я уже не раз говорил, резкие. Если чего-то не поняли, на что-то обиделись, то не петиции пишут, а сразу за топоры, да мечи хватаются. Так что торжествам быть.
В общем, отправил за девушкой в погоню пока разведчиков во главе с Рагнхильдой. Гуннар на следующий день после нас с Изабеллой будет законным браком с Мелли сочетаться, так что его таланты следопыта задействовать не получится. Хорошо, что Рагнхильда сама вызвалась. Конечно, приказал бы ей, так никаких споров не было бы. Но все-таки лучше, что сама свою кандидатуру предложила.
Эх! Поймают если и когда эту шпану эльфийскую, я ее собственноручно так выпорю, что неделю будет только на животе спать и есть стоя. Что у нее в голове? Какие тараканы там поселились?
В очередной раз меня в связи с побегом эльфийки удивила Изабелла. Узнав о случившемся, она самовольно покинула покои, в которых я ей приказал неотлучно находиться, и явилась ко мне, начав настаивать, чтобы я лично возглавил поиски беглянки. А свадьба? Ну, перенесем. Ничего страшного. Она готова подождать. А то, пока Эли не найдут и пока она не убедится, что с той все в порядке, она будет так переживать, что даже факт ее превращения в мою законную жену и герцогиню Юма, виноват, в Великую герцогиню Юма, ей не доставит той радости, которую она хочет испытать в полной мере.
Нет, я понимаю, почему я так нервничаю. Не буду скрывать, Элениэль вызывает у меня сильные чувства, а вот Изабелла почему так реагирует? Есть в этом что-то такое, что от моего понимания пока ускользает. Очень уж Изабелла рациональная девушка. Головой живет, а не сердцем. А тут такое….



Глава 14
Зима. Блокада. Оборотни

За окном темень непроглядная, в замке тишина — все уже спят, только иногда слышно, как позвякивает амуниция дежурящих в коридорах гвардейцев. А я все сижу в своих рабочих покоях и думаю. Есть, о чем поразмышлять Великому герцогу Юма.
Да, уже три месяца, как я Великий, и столько же пребываю в законном браке с моей неугомонной и обожаемой Изабеллой. Правда, сейчас она стала несколько поспокойнее. Ну, так и понятно. Девушка в положении. Судя по всему, как раз эти же три месяца — то есть свершилось все в нашу вторую первую брачную ночь. И это теперь предмет наших постоянных шуток и подколок. Но об этом потом. Сейчас меня куда более серьезные вопросы занимают.
Завтра заканчивается календарная зима, а за ней наступит, что вполне естественно и ожидаемо, весна. И будет она, как и всегда здесь, бурная и быстрая. Дней десять с гор будут мчаться потоки воды вперемежку с тающим снегом, а потом очень быстро все подсохнет, трава зазеленеет, и к нам и от нас пойдут караваны купцов. Вот только не пойдут они. В этом заключается первая проблема, которую мне предстоит решить каким-то образом. И никаких вариантов, кроме войны, я не вижу.
Мы под санкциями, любая торговля с нами запрещена. Все дороги перекрыты в предгорьях войсками Турвальда и империи. И в последнем случае — это вам не какие-то отряды феодалов, а настоящие имперские легионы, считающиеся непобедимыми. Такая вот история.
Уже два месяца, как нас взяли в блокаду. Изабелла попробовала было как-то разрешить миром возникшие, скажем так, разногласия — хотя бы с Турвальдом. Написала своему папаше письмо, передали через Гастона, которому как раз пора было домой возвращаться. Ни ответа, ни привета. То же мне родственничек, тестюшка, чтоб его!
Пока, впрочем, — не страшно было. Зимой все равно вся жизнь замирает. И вот зачем наши враги уже два месяца себе в своих шатрах, да палатках задницы морозят, не понимаю. Но если им это нравится — то на здоровье. Инфраструктура у нас, как я уже отмечал, никакая. Чуть какая непогода, а уж тем более такое неожиданное стихийное бедствие, как зима, и все. Любое сообщение с внешним миром становится невозможным. Да что там с внешним миром? Между собственными поселениями и городками только в редких случаях нормальные дороги есть, если рельеф нашей горной местности позволяет. В основном между теми, в которых промышленность, то есть мастерские ремесленников и мануфактуры, сконцентрированы. Ну, еще от некоторых шахт к своим производствам мои феодалы что-то вменяемое удосужились проложить. А так — полный мрак средневековья. Через занесенные снегом перевалы только редкие гонцы пробираются.
Вот один такой смельчак сегодня ко мне и примчался. И это может быть второй проблемой. Ко мне в гости собирается вождь одного из племен оборотней. Да не один, а чуть ли не всем своим кагалом — с воинами, женами, чадами и домочадцами. Прямо переселение народов какое-то. А я его, кстати, не звал. Хотел сам к нему отрядить посольство по весне. Во главе с Сиверсом, который на границе с владениями оборотней сейчас сидит и бдит. Он гонца и прислал.
К слову, чада с вождем не все. И почему-то я подозреваю, что именно одно из его обожаемых чад и является причиной этого незваного визита в таком внушительном составе. Так получилось, что его дочку мои горе-разведчики умудрились почти три месяца тому назад похитить. На кой они это сделали? Ну, подозреваю, что не хотели возвращаться с пустыми руками из погони за Элениэль. О ней, кстати, ни слуху, ни духу. Затерялась в местной тайге. Украденного коня бросила, и с концами. Разведчики ее поискали, поискали, да все без толку. А тут эта кошка злобная подвернулась. Вот они ее и прихватили с собой.
— Ой, какая кошечка милая! — воскликнула тогда моя любимая женушка и тянется погладить грязного кошака, который, связанный и с палкой в пасти, поперек седла заводной лошади болтается.
А кошак только шипит злобно и своими зелеными глазищами с вертикальными зрачками сверкает.
— Ваши светлости, — докладывает мне с Изабеллой возглавлявшая поиски сбежавшей эльфийки Рагнхильда. — Виновата. Эли мы догнать не смогли. Если прикажите, то продолжим поиски девушки, только надо подготовиться лучше — зимой в лесу без специального снаряжения не выжить.
Я только рукой махнул. Куда сейчас разведчиков отправлять? В бескрайний лес? И кого они там найдут? Уж точно не эту полоумную. Весной посмотрим, что можно сделать.
— А эту оборотницу захватили на самой нашей границе. Привезли сюда, — завершает она свой доклад.
Ага. Значит, Изабелла права — не кошак это, а кошка. Ну, если угодно кошечка, хотя черную зверюгу размером почти с какого-нибудь дога язык так не поворачивается назвать. И что с ней делать? С кошечкой этой?
Сначала я думал, что самым тяжелым будет добычу моих разведчиков отмыть. Затащили ее слуги в мыльню и там под чутким руководством Изабеллы, которая почему-то решила лично принять участие в данном процессе, принялись намывать. Кошку мыли когда-нибудь? А кошку размером с дога? Вот и я о том же. Хоть и связана она была, но исцарапанными оказались все. Особенно досталось представителям мужского пола.
— Да, она же просто стесняется! — догадалась первой Изабелла. — Это же девушка, может быть, даже девочка, а вы ее своими руками хватаете, — она грозно посмотрела на двух дюжих мужиков, пытавшихся эту милашку удержать. — Я сама все сделаю.
Поразительно, но Изабелле кошка позволила себя помыть без сопротивления. Потом встал вопрос питания. На кухню животина быть перемещенной категорически отказалась, выражая протест злобным шипением. Занесли в обеденную палату. Тащить кошку к себе я Изабелле категорически запретил. Кто его знает, как она себя поведет, когда мы у нее изо рта палку вытащим? Может быть, кинется?
Однако все прошло вполне мирно. Правда, две тарелки милая кошечка со стола на пол сбросила, пока в них свой мордой елозила. Ну да, из миски кормить как-то неудобно — все-таки в этой шкуре сейчас девушка находится, пусть и оборотница, а с тарелки без рук есть не слишком удобно. Хорошо, что не фарфор (его здесь нет), а золото. Так что ничего не разбилось.
Кстати, а почему она до сих пор в образе зверя пребывает? Что-то тут не так. Слышал я, что оборотням даже сутки сложно быть в этом состоянии. А эта — уже дней пять точно в нем находится. Надо бы кого-то знающего найти. Ветеринара. Ага.
— Надо ей лапки развязать! — говорит Изабелла. — Ричард прикажи! Или нет. Лучше я сама.
Не успел даже сказать ничего, а она уже своим кинжальчиком — чирк по веревкам на передних лапах, чирк — и задние свободны. Обомлел, честно признаюсь. И испугался. Не за себя. За жену. Но ничего. Кошечка о руку девушки головкой потерлась. Типа, благодарит.
Вот так две недели вся эта бодяга и тянулась. Куда Изабелла, туда и кошка. Никому к себе притрагиваться не дает — только ей. Ела с нами за столом. Устал я от этого зверски. Постоянно что-то гремит, падает. Особенно по ночам — это питомица Изабеллы в моей гостиной развлекается, пока мы в спальне другим заняты. Она-то днем выспится. Развалится рядом с Изабеллой на диване и будет сопеть в свои две дырки, а мне работать предстоит. И никто ничего подсказать не может, как ее обратно в человеческий вид вернуть, а уже абсолютно понятно, что именно с этим у нашей невольной гостьи и проблема. Лекарь какую-то малопонятную заумь несет — мол, бывает такое у оборотней, если первый раз без помощи старших звериную ипостась принимают. Застревают в ней, в общем.
Решилось все неожиданно. Мы с Изабеллой готовились отойти ко сну. Раздевались. Я уже с голым торсом стою и тут замечаю, что кошатина в мою опочивальню морду свою сует. Дверь плотно не закрыли.
— Э, — говорю. — Нет. Так не пойдет. Ты у нас стеснительная, мужчинам до себя дотронуться не даешь, так я, знаешь ли, тоже зрителей в некоторых случаях не люблю. Давай, возвращайся в гостиную, как всегда.
И наклонился, чтобы рукой эту любопытную вытолкнуть. Ногой, сами понимаете, неудобно как-то. И тут меня прямо что-то с огромной силой к кошке потянуло. Ба! Да это эльфийский амулет оттягивает уже шнурок, на котором у меня на шее висит. Не стал сопротивляться. Если эта штука считает, что ей зачем-то нужно к кошке прикоснуться, то пусть попробует. Снял с шеи, поднес к голове оборотницы. И такая же почти молния, как когда-то из перстня Элениэль, из моего золотого карандашика из него и вылетела. И точнехонько в лоб кошатине. Та с копыт (в смысле с лап, конечно) — брык!
Изабелла подлетела.
— Что ты с ней сделал⁉ — спрашивает меня, и слышу в ее голосе этакое осуждение. Мол, зачем ее любимицу обидел? — Жива! Помоги мне ее на диван перенести.
Что делать? Взял кошку на руки. Не легкая, кстати. Несу. И чувствую, как с ней начинает что-то происходить. Выгибается, хрипит и шипит. Не дай и не приведи, умрет сейчас. Изабелла огорчится. К счастью, произошло все быстро. В гостиную я уже принес не кошку, а — еще не девушку, но уже и не девочку. Подростка женского пола. Лет, этак, тринадцати — четырнадцати.
Очухалась. Пытается руками свои еще не оформившиеся до конца грудки прикрыть. Изабелла с себя нижнюю рубашку стянула, на девушку надела. Теперь сама обнаженная стоит. Ну, ей меня стесняться не пристало, так что ничего страшного.
Ночь, естественно, пошла этой самой кошке под хвост. До утра с Амельдой этой возились. Да, так ее зовут, как выяснилось.
— Как же давно я нормально руками не ела! — восклицает она, запихивая в рот очередную медовую булочку.
Завтракаем мы. Историю этой оборотницы-неудачницы уже выслушали. Если кратко, то все, что с ней произошло — следствие избалованности, наложившейся на переходный возраст. Решила попробовать самостоятельно перекинуться, хотя до инициации ей и оставалось всего какой-то месяц потерпеть. Но нет — вынь да положь. Сначала все хорошо прошло. На радостях захотела по лесу пробежаться. И встретила волков. Настоящих. Гнали они ее долго и упорно, а она со страху далеко не сразу догадалась на дерево влезть. А когда догадалась, то поняла, что и убежала уже от дома далеко, и так петляла, что теперь представления не имеет, в какой стороне этот самый дом находится. Так и сидела на ветке. Пока под ней не посчастливилось пройти Рагнхильде.
— Я на ту воительницу зашипела, — рассказывает Амельда. — Хотела привлечь ее внимание, как-то объяснить, что мне помощь нужна. А она! А она меня за хвост! Сдернула на землю, остальные навалились и связали. Вот и все…
Мда… Вот и все. Схватила моя разведчица за хвост дочку вождя и мне привезла. Ну, спасибо тебе, Рагнхильда! Уважила ты своего герцога! И ведь хоть бы дочку какого-нибудь другого вождя, а не Хольмага выбрала, если уж так хочется проблем мне доставить. Но нет. Мы не ищем легких путей.
Этот Хольмаг, который ее папаша, имеет громкую славу полного неадеквата, чем выделяется на фоне далеко не самых покладистых и договороспособных оборотней. Перекидывается в медведя, что говорит о его размерах. Это мне все Родрик поведал, когда я ему рассказал, какой подарочек нам наши разведчики подкинули. Он куда больше меня про оборотней знает. Впрочем, это не сложно — я-то, вообще, знал только то, что они в этом мире существуют.
— Мы даже никогда наших лесорубов в ту часть леса, где его племя обитает, не посылаем, — говорит мне Родрик с мрачным выражением на лице. — Что он сделает, если узнает, что это мы его дочку похитили, даже не представляю.
Ситуация… Из дальнейшего рассказа дядюшки узнаю, что Хольмаг, если чего недопонял, сразу хватается за свою секиру, и только потом уточняет: «Ась? Что вы имели в виду?». Правда, обычно отвечать уже некому. Хороший мужик. Одна надежда, что мать Амельды на него сможет повлиять. По словам девчушки, та ее очень любит, все разрешает и ваще… Будет настолько счастлива, что она цела и невредима, что никакого насилия не допустит.
Ну, то, что девица избалована сверх всякой меры, я уже понял. Слово «нельзя» она не то что не воспринимает, она его, похоже, просто не знает. Всю зиму замок на ушах из-за нее стоит. Если где-то что-то случилось, то можно не сомневаться — это опять Амельда отличилась. И это я еще смог донести до нее мысль, что перекидываться в пантеру, а она оказывается не кошка, пусть и очень крупная, как я думал, а целая, понимаешь, пантера, ей ни в коем случае не рекомендуется. Слово «нельзя» она не понимает, так что пришлось выражаться более обтекаемо. Потому что вернет ли ее в следующий раз мой артефакт, я не знаю, и проверять это не стоит. Будет сидеть в клетке, если так сделает, и блох на себе искать. Не уверен, что поверила, но от превращений воздерживается.
К Изабелле наша недопантера по-прежнему очень привязана, как и та к ней. Не пойму, как такое возможно? Моя разумная, расчетливая, исключительно воспитанная жена и это неуправляемое бедствие? В промежутках между шалостями, а они все-таки бывают — дает дочь вождя немного передохнуть слугам и прочим обитателям замка, не выходит из покоев Изабеллы. Расспрашивает о жизни людей, пытается вникнуть в многочисленные хозяйственные вопросы, которым моей жене в качестве Великой герцогини приходится заниматься. Так-то сообразительная, вот только чего мне теперь ждать от ее отца?
И Диана с ними. Да, эта тоже здесь всю зиму болтается. Когда Алира со своим отрядом уезжала, то Диана отправилась вместе с ней. Кстати, вела себя королева дроу после нашей с Изабеллой свадьбы сверхтактично. Ни словом, ни делом, ни даже взглядом не давала моей жене повода к возможной ревности. Просто образцово-показательная любовница. Интересно, это она такая мудрая дама, или это тоже заслуга древних магов, сумевших такие качества в дроу путем долгой селекции и сложных ритуалов воспитать?
А спустя два дня девушка вернулась. Оказывается, она свою властительницу только провожала до границы. Понять, что ей нужно в Юме, я так и не смог. Спросил как-то раз, так Диана с улыбкой ответила, что «просто гостит», но если мне ее присутствие не нравится, то конечно, она сразу и так далее. В общем, или давай гони меня в открытую, или я буду здесь жить.
И живет. Лепшая подруга моей жены. Раньше таких называли «компаньонка». Помогает ей, чем может, сопровождает, когда та куда-нибудь на прогулку отправляется. До недавнего времени это часто бывало. Просто страсть у Изабеллы к верховой езде. Ни холод, ни снег не помеха. А я, к сожалению, даже на послушном мне Буяне пока не могу ей компанию составлять. Жокей из меня по-прежнему аховый. А Изабелла любит пустить свою лошадь в галоп и мчаться, куда глаза глядят. Только буквально пару недель назад я ей это делать запретил. Хватит уже на третьем месяце интересного положения так забавляться.
Меня красавица дроу не игнорирует, но и не пытается как-то сблизиться. Держится в стороне. Ну, и ладно. Не очень-то и хотелось. А вот с Алирой у нее все-таки какой-то разлад произошел. Подозреваю, что из-за той истории со снотворным.
Почему я думаю, что их отношения дали трещину? Это просто. В замке сейчас еще десять воинов дроу находятся. Этих мне Алира официально оставила. Так сказать, для обеспечения моей безопасности. Крепкие ребята — я с ними и с моими гвардейцами каждый день по паре часов фехтую. И они прибавляют в мастерстве. Должен с сожалением признать, что гораздо быстрее моих олухов. Тем бы только помахать своими железяками, а эти, вижу, осмысливают то, чему я их учу, потом сами отрабатывают разные приемы.
Но я не об этом. Не общаются они с Дианой. Совсем. Никогда. Просто ее не замечают, как будто той нет. И Диана себя также ведет. Один раз только и снизошла до того, чтобы своих соотечественников упомянуть, когда я как-то за ужином поинтересовался, куда это пять свободных от дежурства дроу намылились? Видел, как они дружной группой, чему-то очень радуясь, из замка выходили.
— Куда они могут направляться? В дом терпимости, конечно, — с презрением в голосе сказала она. — Каждый вечер они там. Любимые клиенты.
О как! Впрочем, понимаю мужиков. Дома им впятером, а то и вдесятером одна дама достается. И все в порядке очереди, которую определяет общая жена. А тут на каждого — хочешь по три, хочешь по пять прелестниц. Оттягиваются. Еще и возвращаться потом в Драур, поди, откажутся. Попросят у меня политического убежища.
Надо будет завтра же кого-то из них к Алире отрядить. Пусть через месяц будет готова имперцам и Турвальду в тыл ударить, когда мои войска на равнину выйдут. Такой у меня план на предстоящую военную кампанию созрел. Только бы меня самого оборотни теперь за мой тыл не укусили.
Эх, думать надо. А я сижу и прошедшие три месяца в памяти вместо этого перебираю. Вот, кстати, свадьба у меня была! А уж первая, которая вторая, брачная ночь! Тут я отличился. И не в лучшую сторону!



Глава 15
Свадьба, бардак в замке и ролевые игры в брачную ночь

День свадьбы прошел без накладок. А само торжество было оценено всеми гостями и простонародьем на отлично.
Утром, решил начать пораньше, так как день обещал быть насыщенным, я возложил на себя новую корону и провозгласил себя, естественно, отвечая на чаяния и нижайшие просьбы подданных, Великим герцогом. Главный инициатор просьб и чаяний, который граф — дважды предатель, в это время сидел в камере и настраивался на исполнение своего номера, который Изабелла с палачом для него сценарно проработали. Ничего такого особенно сложного — обычное четвертование.
Само торжественное мероприятие проходило в главном храме Юма — огромном соборе, чем-то напоминающем готические, какие по всей Европе стоят. Сначала мой дядюшка Родрик, выступавший в данном случае в качестве достопочтенного, провел службу, потом толкнул речь к пастве, которой набилось, на удивление, много — яблоку негде было упасть, и передал мне новую корону Великих герцогов Юма, которую я, произнеся нечто пафосное, подходящее для данного момента, себе на голову и водрузил. Да, у нас так положено — не кто-то властителю символ его власти на голову надевает, а он сам, тем самым подчеркивая свою независимость и самовластность. В итоге два часа — как с куста.
И началось главное событие этого дня и всей предстоящей недели. В собор в сопровождении герцога Гастона вплыла Изабелла. Судя по счастливому и какому-то слегка недоверчивому выражению ее лица, она до последнего сомневалась, что наша свадьба действительно состоится. Гастон, цапельно-аистовая походка которого была в данном случае очень к месту, торжественно подвел ко мне мою нареченную невесту и передал, можно сказать, с рук на руки. При этом в правой руке он держал меч, оберегая давно уже несуществующую в природе невинность девушки от любых посягательств со стороны не пойми кого. Ну, раз так полагается, то пусть. И речь задвинул тоже на эту тему, чем весьма меня повеселил.
— Передаю, — говорит. — Тебе Великий герцог Юма присутствующую здесь принцессу Турвальда и мою племянницу Изабеллу, свидетельствую о ее незапятнанной репутации и девичьей чести. Порукой в этом мой меч и моя честь!
Красиво! Особенно, конечно, про девичью честь. Да еще с учетом того, что почти все присутствовавшие в соборе почетные гости прекрасно знали, где вот уже два с лишним месяца девушка проводила свои ночи, а иногда и заснуть не могли, слушая ее крики и стоны из моего сначала шатра, а потом и спальни.
Но никто даже не улыбнулся. Сказано — что девушка еще девица, значит, так оно и есть. Двум герцогам — одному простому (Гастону), который еще и ближайший здесь родственник невесты, а другому — Великому, он же жених, виднее. Кстати, сама Изабелла при этой речи своего дяди даже не покраснела, а легкий румянец на ее лице наоборот очевидно свидетельствовал о том, как она смущена в ожидании своей первой в жизни близости с мужчиной.
Дальше опять по плану. Ритуал бракосочетания. Церемония возведения Изабеллы в Великие герцогини. Кстати, хотела после моих слов, что я ее провозглашаю законной Великой герцогиней, моя теперь уже женушка сама себе на голову свою корону напялить. Уже и руки к ней потянула. Шалишь! Это я тебя короную, дорогая моя. Не забывай об этом. Взял в руки ее золотой обруч, усеянный драгоценными камнями, взглядом заставил почтительно склонить передо мной свою гордую головку и торжественно, так сказать, возложил.
С ума сойти, но ликование народа в этот момент было куда громче, чем пару часов назад, когда я себе корону на голову надевал. С чем связано? Почему это они мою жену приветствуют активнее, чем меня — своего законного герцога? Впрочем, если им Изабелла чисто внешне кажется более привлекательной, то тут согласен. Присутствовали в основном мужчины, так что то, что они отдают предпочтение красивой девушке перед молодым человеком, даже радует. Или просто, что, наверное, ближе к истине, устали уже стоять и были счастливы, что, наконец, все закончилось, и можно идти смотреть на казни, а потом и на халяву пожрать и выпить.
В сопровождении вассалов и гостей (правда, зарубежное представительство ограничивалось одной Алирой, которую сопровождала выпущенная из узилища Диана) переместились на специально сколоченную трибуну, чтобы насладиться созерцанием казней. Отвратительное зрелище, скажу я вам. Но все были довольны — много, разнообразно, с огоньком, так сказать. Но все равно больше я таких представлений устраивать не буду. Я так сахарный диабет заработаю — мне Изабелла своими нежными пальчиками буквально ежеминутно в рот орешки в меду вкладывала, чтобы у меня физиономия так недовольно не морщилась. Это она мне так свои действия пояснила, когда я попытался то ли на двадцатый, то ли на пятидесятый раз сжать поплотнее губы и замотал отрицательно головой. Волюнтаристски завершил эту часть мероприятия сразу после четвертования графа и при первых воплях из медного быка запекаемого в нем до хрустящей корочки инквизитора.
На том, чтобы дождаться этого момента, я-то хотел раньше сбежать, Изабелла настояла. Очень уж она переживала за графа. Правильное четвертование — штука тонкая. Тут любая оплошность будет понимающими в этом деле толк гостями замечена и потом станет неприятной для герцогской четы сплетней.
Как было в моем мире? У нас, если мне память не изменяет, осужденному, не мудрствуя лукаво, поочередно отрубали разные части тела и могли даже сразу начать с головы — если особую милость хотели оказать. В просвещенной Франции, будущей родине всех и всяческих свобод, разрывали на части четырьмя лошадьми.
Тут процесс был сложнее. Приговоренному следовало одновременно отрубить руки и ноги падающими по специальным направляющим лезвиями топоров (этакие переносные гильотины), а потом уже голову. При этом высоким уровнем исполнения считалось, когда удары наносились по суставам — коленным и локтевым. Все это требовало от палача ювелирной точности в работе и долгих математических расчетов. Чтобы не ударить лицом в грязь Роджер ночью накануне даже репетицию с замерами на помосте для будущей казни провел и расчертил, куда и как должны будут положить главное действующее лицо (графа), и на какие метки помощники Роджера установят свои гильотины.
К радости Изабеллы все прошло на ять. Зря она переживала, а я зря еще граммов двести орехов сжевал.
И, конечно, пир. Куда же без него? Здравицы, тосты, вино рекой, запеченные бараны, начиненные какими-нибудь перепелами, сами перепела, начиненные орехами, и так далее — груды различной снеди на любой вкус и море выпивки.
Кстати, отдельный стол, пусть и чуть в стороне, был установлен для моих верных карликов. На этот раз им не нужно было никого смешить. Они были гостями, заслужив эту честь верной службой. Такое я им поощрение придумал.
Правда, никто этого, похоже, не понял, и то, что карлики не кувыркаются и не бьют друг друга по головам, а сидят, как и гости, за столом, было всеми воспринято как наиболее смешная шутка на редкость остроумного Великого герцога Юма. Новая, никем еще не опробованная, незаезженная. В результате, то один граф или барон, то другой бросали взгляд на моих шпионов и разражались неудержимым смехом. Подозреваю, что теперь во многих замках постановка «карлики сидят за столом» станет хитом на ближайший сезон зимних пиров.
В остальном все было, как обычно. Через три — четыре часа кого-то тошнило, и он вытирал рот скатертью, кто-то пытался справить малую нужду за портьерой, из коридора доносился счастливый визг жены какого-нибудь упившегося аристократа, которая попала в объятия молодого гвардейца. Хорошо, в общем, посидели. По высшему средневековому разряду.
С подарками вышел облом. Что за несправедливость такая? В Турвальде после незаконной свадьбы надарили всего на два каравана, и все там же и осталось. Пусть Конрад Третий подавится нашим с Изабеллой имуществом. А в Юме принято по-другому. Тут нужно обязательно отдариваться. Мне — не нужный мне кинжал с рукоятью настолько усыпанной разными камнями, что его в руку не взять, я в ответ — такой же меч. Мне — золотой кубок тонкой работы, с меня — блюдо из «того же материала». И так далее. У Изабеллы дела шли не лучше. Ей украшение, она — отрез дорогой ткани, ей — какие-то изумительные кружева, она — шитый золотыми нитями чепрак на лошадь. Остались при своих. Никаких приобретений. Только время потеряли.
А купцы местные и вовсе, считай, кинули. Горцы мои — народ прижимистый, а купцы юмские — особенно. Хотя и богаты до полного безобразия. Впрочем, может, поэтому и богаты? Преподнесли мне вскладчину украшенную золотом кирасу и полный комплект конской сбруи. И все. Я им в ответ пообещал, что ничего в налогах менять в худшую для них сторону не буду. А они-то рассчитывали на снижение. Сейчас. Пусть благодарят, что не увеличу. Пока. Потом, может быть, и введу какие-нибудь специальные сборы. На строительство дорог точно введу.
Но этот печальный нюанс выяснился только на пятый день праздников, когда все немного протрезвели. А пока меня ждала волнительная вторая первая брачная ночь. Хотел, честно говоря, просто сразу после пира увести Изабеллу в свою спальню, но она воспротивилась.
— Ричард, ну, пожалуйста, давай сегодня сделаем так, как я все задумала, — не люблю, когда девушки канючить начинают, тут нужно сразу соглашаться, потому что все равно сделаешь все так, как они хотят. — Ты иди к себе, а потом тебя пригласят ко мне. Мне еще кое-что приготовить нужно.
Пошел, в смысле, конечно, удалился (великие герцоги не уходят — они торжественно удаляются). Короче, побрел в свои покои ждать, что там сейчас Изабелла учудит. Времени, чтобы что-то придумать затейливое, у нее было достаточно, пока взаперти сидела.
Наконец, явилась Мира. Это та, которая была Мирандой, которая едва моей женой не стала, которая дочь графа Сиверса, которого я понизил до барона, а на днях вернул ему графское достоинство и даже часть конфискованных земель отдал (не все, конечно).
— Ваша светлость! — провозгласила так, будто я глухой, или она собирается конкуренцию герольду составить. — Ее светлость Великая герцогиня Юма и ваша любящая супруга Изабелла ждет вас в своей опочивальне! Позволите мне провести вас?
Ну, пошли, коза. Веди меня. Можно подумать, я не знаю куда идти? Кстати, об этой Мире пару слов скажу. Это как же мне повезло, что Сиверс не успел моего предшественника в этом теле с ней окрутить! Когда впервые ее на коленях в своем лагере увидел, такая напуганная была. И потом — тише воды, ниже травы. А вот когда ее отец уехал тащить службу на границу, она развернулась! Куда что делось? Просто оторва из оторв. Ей как раз через месяц после нашей свадьбы шестнадцать лет исполнилось — здесь это возраст совершеннолетия для девушек. Уфф. Хорошо, что ее отец этого не видит и, надеюсь, не знает. Хотя, конечно, добрые люди найдутся, расскажут.
Из чьих постелей ее только не вытаскивали! Не из чьих не вытаскивали. Взрослая уже. Сама по утрам вылезает. За неполные два месяца она, по-моему, и по докладам моих карликов, по два раза прошлась по всему десятку дроу. Уделила самое пристальное внимание двадцати моим лейб-гвардейцам в полном составе. Навестила или пригласила к себе всех загостившихся вассалов, нисколько не смущаясь некоторым недовольством их жен, за что однажды была наиболее ревнивой оттаскана за волосы. Нет, нравы здесь достаточно свободные, но это — когда в меру! А тут уже явный перебор. Дошло до того, что чуть не затащила в свою комнату слугу, который поздно вечером мне, мне!, подогретое вино нес. Еле отбился парень. Изабелла так и вовсе утверждает, что видела ее силуэт в характерной позе ночью на стене в компании стражника. Жена даже попробовала с девушкой поговорить, урезонить, чтобы та не позорила ее таким поведением. Куда там! Покивала, извинилась, а уже следующей ночью опять была замечена за очередным нарушением норм морали. Вот так вот. В тихом омуте, кто только ни водится.
Надо бы на нее Родрика натравить. Он у нас достопочтенный, ему и карты в руки. Но у него и у самого нос в пуху — увлекся в последнее время не только рядовыми служанками. Отбил у меня Гру! Вот хрыч старый! Правда, не старый он — тридцать пять ему только, молодой совсем мужик. Только с тонзурой. Но все равно! С другой стороны, справедливости ради надо отметить, что инициатива исходила как раз от гномки. Как она могла? Случилось все в тот день, когда она пришла в себя после снотворного дроу, и Родрик пришел к ней в комнату, чтобы допросить. А та в постели лежит, одной простынкой укрыта. Это мне Родрик потом рассказывал, винясь в содеянном. И улыбается, чертовка, этак призывно. Предложила на кровать дядюшке присесть. Руку ему на ногу свою положила. Ну, дальше понятно. Теперь они практически официально вместе живут. Грешат в неосвященном церковным ритуалом сожительстве. Пусть оформляют отношения уже. Здесь целибата нет, так что может дядющка на Гру жениться. Не случалось, правда, раньше никогда, чтобы гномка не за гнома замуж вышла. Так кто же знал, что они такие красотки? Ничего страшного. Будет первой и станет «госпожой достопочтенной». Не замок, а какой-то дом свиданий устроили мне тут все. Надо порядок наводить.
Пришел я в спальню Изабеллы… А там — воссоздана почти точная копия ее опочивальни в Турвальде.
— Я хочу, чтобы все было, как в первый раз, только по-другому, — выдает она мне чудо логики и последовательности, выходя из-за ширмы в рубахе до пят и с тем самым так меня тогда подивившим разрезом на нужном месте.
И мне такую же подает.
— Ричард, давай мы сделаем вид, что у нас с тобой никогда ничего не было. Хорошо? И мы оба совсем неопытные?
Хм… Ролевые игры у нас? Тогда, может быть, лучше в пассажира и стюардессу поиграем, или там в медсестру и пациента? Мне один раз довелось. Но тогда дама в студентку нарядилась, а я был строгим преподавателем, которого она за оценку на экзамене соблазняла. Но могу и невинного юношу изобразить. Тем более, что уже не помню, сколько ночей не спал нормально. Вымотался в край. А невинному вроде как особо активничать не надо. Так что согласен.
Натягиваю свою хламиду. Девушка в это время вытягивается на постели по стойке смирно, плотно сжав ноги и зажмурив глаза. Изображает страх перед первой близостью. Тут у меня заминка возникает.
— Милая, а до какой степени я неопытен? — спрашиваю.
— Ну, служанки у тебя, конечно, уже были, но не более того, — уточняет содержание моей роли жена.
Встаю, выдергиваю ее одним движением из кровати, прижимаю животом к столу, начинаю задирать подол. Играть, так играть. Служанки, так служанки.
— Нет! — останавливает меня госпожа режиссер. — Служанки у тебя были, но со мной ты стесняешься. У тебя ведь еще никогда не было благородной.
Ага. Снова ложимся. Начинаю осторожно гладить ее по плечику. Делаю это медленно. И чувствую, что начинаю засыпать. Движения мои становятся все слабее, глаза слипаются. Мне начинает сниться, что я один в своей квартире в старом мире, пришел с тренировки, принял душ, сейчас сварю себе пельмешек и завалюсь спать. Один.
А потом мне становится очень хорошо, потому что я чувствую, как нежные руки задирают на мне мою смирительную рубашку, ласкают там, где это особенно приятно, а потом что-то мягкое и теплое садится на меня верхом.
— Раз так, то сегодня ты будешь моим сонным, милым пони, — шепчет мне на ухо Изабелла.
Хорошо, значит — я не дома, значит — буду пони, мысленно соглашаюсь я.
— А я буду на тебе кататься. Тихонечко. Как в детстве делала на моей первой лошадке.
И она на мне куда-то едет. Долго. Не спеша. Очень приятно. Я и не сплю, и не бодрствую. А она все едет и едет. Наконец, мы достигаем конечной точки ее путешествия. Одновременно. И девушка с меня слезает.
Все, наверное, я уже в конюшне, можно засыпать, думаю я, крепко прижимая ее к себе.
Теперь вот шутим друг над другом. Она мне поминает мое позорное выступление той ночью, и говорит, что я был великолепен в роли тихого пони, а больше всего ей понравился гвоздик, который всю поездку торчал из седла. А вот это уже обидно — там не «гвоздик» был, а такой «гвоздище», о каком подавляющему большинству только мечтать остается. Я ей, в свою очередь, ставлю на вид, что она в свою первую брачную ночь достигла блаженства не с мужем, а катаясь на пони, напоминаю, что теперь я знаю, почему она так любит верховые прогулки, и грожусь подарить деревянную лошадку.



Глава 16
Интерлюдия. Элениэль

Элениэль аккуратно сняла со своего плеча мужскую руку и, осторожно перевернувшись на бок и упершись локтем в подушку, начала разглядывать лицо спящего. Своего Господина. Сегодня он был особенно нежен.
Долго, очень долго гладил и ласкал ее грудь, едва касаясь, потом переходил к бедрам, тоже очень легкими прикосновениями, будто случайно, задевал лоно. Снова возвращался к животу, к груди, проводил пальцем по шее, и опять шел вниз, исследуя каждый изгиб ее тела. И целовал — нежно, только касаясь ее губ своими. И она дрожала, по телу проходили судороги и волны тепла, которые все чаще и чаще взрывались неописуемым наслаждением внизу живота. Она стонала и тянулась руками, чтобы обнять его, но он каждый раз мягко ее останавливал и продолжал эту сладчайшую пытку. А потом он раздвинул ее ноги, лег сверху и… На этот раз он все делал медленно, давая ей прочувствовать каждое мгновение.
— Элена, Элена. — прошептал он ей в ушко и, крепко прижав к себе, резко остановился, вдавливая ее всем своим весом в постель.
И она забилась в его руках в конвульсиях экстаза. Это длилось очень долго, ей показалась, что целую вечность, а он все не отпускал. Ощущения были такими сильными, что она в какой-то момент даже потеряла сознание.
Элениэль и сейчас еще чувствовала его в себе, хотя он уже давно спал. Она подняла свободную руку и коснулась своей груди — так же легко, как это делал он, и едва опять не застонала от захлестнувших ее тут же сладостных ощущений. Нельзя, одернула она себя. Так можно разбудить его. Господина.
Он, правда, не любит, когда она его так называет, но что поделать, если ей это так нравится, что иногда она себе позволяет вызывать недовольство на его лице. Сам он дал ей новое имя. Элена. Уже третье в ее жизни. Элениэль. Та была принцессой эльфов — гордой и неприступной. И редкостной дурой. В последнем девушка была абсолютно уверена. Эли. Эта была лишенным эльфийской магии изгоем и телохранительницей принцессы Изабеллы, теперь Великой герцогини и его жены. И тоже умом не отличалась. И вот Элена. Счастливая, получившая величайшую награду. Незаслуженную — за все те глупости, которые совершила, и справедливую — за страдания, которые ей пришлось пережить.
Иногда она удивлялась самой себе. Как она меньше, чем за год, умудрилась пройти путь от властной принцессы до почти рабыни, наложницы, хотя Господин и запретил ей так себя именовать. И это его указание она нарушать не решается. И при этом быть счастливой? Причина одна — его руки, в которых она становится мягче теплого воска и тает.
Она вспоминала, как впервые почувствовала такое его прикосновение к себе. Это произошло полгода назад в камере, когда герцог Юма Ричард зашел ее проведать. Он долго что-то говорил ей, пытаясь, видимо, успокоить, а в конце вот так коснулся. Тыльной стороной ладони. Через одежду. Ее груди. И она тогда разрыдалась. Так долго она мечтала о том, что когда-нибудь это произойдет, пошла ради этого на постыдный поступок, пробравшись в его спальню и обманув его жену, и… была с позором отправлена в заключение. Он говорил, что выпустит ее через пару дней и она будет в числе гостей на его свадьбе. И как она будет смотреть в глаза Изабелле, всем остальным, да даже той же стерве — темной эльфийке Диане? Нет. Надо бежать. Скрыться где-нибудь. И совсем неважно где, и неважно, что с ней потом будет. И она сбежала. Благо — это оказалось совсем несложно.
И попала в ад. И провела в нем три месяца. Три месяца жутких унижений, побоев, постоянного страха, что в любой момент она может подвергнуться насилию и спасает ее от этого только ревность хозяйки. Да, там были не герцог или господин, там были хозяева.
Как она выжила, почему не покончила с собой? Видимо, судьба была к ней благосклонна и решила дать третий шанс — на третью жизнь и третье имя. И дала.
Господин ее спас. Взял в схватке как честный приз. По всем законам — хоть человеческим, хоть эльфийским, хоть дроу или оборотней, она стала его собственностью. И собиралась ей оставаться всегда.
И теперь он хочет вернуть ей ее эльфийскую магию. Постараться, по крайней мере. А она этого уже не хочет. Не нужна она ей. Слишком сильно будет напоминать о том времени, когда она упустила шанс стать его женой, а потом пыталась убить. И если первое еще как-то можно постараться забыть, то второе она выбросить из головы не сможет. Но если он прикажет, то она, конечно, подчинится.
Может быть, он к ней и прислушается. Кое-какие заслуги у нее перед ним есть. В той битве с войсками Турвальда и непобедимыми легионами империи она добыла для него то, что ему было больше всего нужно.
— Проси, что хочешь! — сказал он ей тогда. — Только в разумных пределах, — и весело рассмеялся.
— Одну ночь, хотя бы два часа с вами, господин, — смогла она с трудом выдавить из себя в ответ.
Вот тогда он и сказал ей, чтобы больше так к нему не обращалась. А потом, вечером, когда его победившие войска после общего пира, наконец, успокоились, он сам нашел ее у костра, где она сидела в одиночестве, думая, что ее просьба осталась без ответа, взял за руку и отвел в свой шатер. К счастью, не тот, в который она тогда пробралась с кинжалом, чтобы его заколоть. Другой. Меньше по размеру. И там все и случилось.
Нет, он не был первым мужчиной в ее жизни. Был один эльф. Или, может быть, два. Сейчас она даже вспомнить их не могла. Но стал единственным. Человек? Пусть. Темный маг? Ну и что? Она теперь знает, кто он на самом деле. Кроме нее, в эту тайну посвящен только его дядя Родрик. Даже жена, Изабелла, только догадывается о чем-то. А ей он рассказал.
И они теперь достаточно часто бывают близки. В его спальне она, правда, впервые. Если не считать того раза, когда тайком пробралась сюда в своей второй жизни. Изабелла в последние дни себя не очень хорошо чувствует. Все-таки меньше, чем через три месяца она станет матерью. Поэтому в эту ночь Элениэль здесь. У Господина родится сын и наследник. Это лекарь по каким-то известным ему признакам утверждает с полной уверенностью. Она его тоже будет любить. Ведь он будет не только ребенком Изабеллы, но и его.
И пусть герцогиня остается для него самой близкой и любимой. Тут Элениэль себя не обманывала. Пусть будет его соратницей и главной помощницей в управлении Юмом, а потом, наверное, и Турвальдом. Зато она станет для него неизменной спутницей во всех его походах, которых, девушка не сомневалась, предстоит еще много. ППЖ — так он как-то раз в шутку ее назвал. А когда она спросила, что это означает, объяснил, что в его мире так называли любовниц полководцев, которые сопровождали их на войне, — походно-полевые жены. И добавил, будто извиняясь за сказанное, что это выражение носило несколько уничижительный оттенок. А ей понравилось. Жена. Пусть и походно-полевая.
Конечно, еще эта дроу Диана зачем-то в замке постоянно крутится. Но сейчас Господин поручил ей важное дело. Чтобы, как он выразился, «порожняком не простаивала ценная магическая единица». Так что на какое-то время о ней как о сопернице можно не думать. Хотя взгляды она исподтишка на него бросает такие, в значении которых ошибиться трудно.
А новый поход уже на носу. И откладывать его Господин не будет. Его цель — Турвальд. Этого требуют все. И, в первую очередь, некие могущественные «геостратегические» расклады, как он их называет. Она пойдет с ним.
А утром Господин, наверное, опять пригласит ее пофехтовать. На мечах (он свой называет шпагой) ему нет равных, и она ему неизменно проигрывает. А вот на копьях… Да, он попросил ее научить его пользоваться этим оружием. Хм. Попросил. Любое его слово — для нее приказ. И вот тут он с ней справиться не может. И никогда не сможет. Чтобы достичь тех высот, которых она добилась, нужно быть эльфом. Не те у людей связки, не та гибкость, чтобы выполнять приемы, доступные представителям ее расы. Она ему это сказала, но он лишь отмахнулся, пообещав, что найдет способ ей противостоять на равных. Посмотрим. Пусть подольше ищет. Эта часть тренировки у Элениэль любимая. Потому что заканчивать она каждый поединок на копьях старается так же, как и тот — их первый. Подсекает Господину ноги и садится сверху. Когда впервые так сделала, то испугалась — не оскорбила ли его нечаянно? Нет, не обиделся. А потом пригласил ее с собой в мыльню, чтобы освежиться перед началом рабочего дня. И там… По телу девушки вновь прошла легкая дрожь.
Это совместное омовение уже стало традицией. И сегодня случится снова.



Глава 17
Лоси, оборотни и… Элениэль

Кого в лесу опасней встретить — лося или медведя? Несколько раз я слышал, что именно лося. Этот травоядный выглядит симпатичным и меланхоличным только на видео и за крепкой оградой. А в лесу он одним ударом своего острого с краю копыта нехилые деревца срубает, когда ломится к вам, чтобы поинтересоваться, что вы в его владениях забыли. Медведь, конечно, тоже не подарок. Он только в цирке кажется этаким добряком, когда на велосипеде по кругу ездит. На природе с ним лучше не встречаться.
Вот. А ко мне сейчас приближаются оба два. Медведь верхом на лосе. Даже мой спокойный Буян заволновался. Верно оценивает ситуацию коняга. Мне тоже не по себе. Но нужно держать марку. Я, Великий герцог Юма, встречаю сейчас вождя племени оборотней Хольмага (про медведя на лосе я преувеличил немного, мой незваный гость сейчас в образе человека). Прислушался он все-таки к отвечающему за этот рубеж нашей родины графу Сиверсу, оставил свою шоблу на границе и явился ко мне в сопровождении лишь трех сотен своих воинов. Впрочем, и этого достаточно, чтобы доставить множество проблем. Такие морды подобрались, что аж дрожь пробирает. Наверное, так выглядели дикие викинги, когда на Европу ужас наводили и свое прозвище «кара Божья» со всем возможным старанием зарабатывали.
За мной мои гвардейцы и только позади них Изабелла, которая, как обычно, ко мне не прислушалась и в замке не осталась, а с ней дроу Диана, баронесса Мельба, служанка Гру и виконтесса Мира. Вот последняя смотрит на приближающихся мужиков не со страхом, а с явным интересом. Как же! Свежачок в гости пожаловал. Да еще какой! Крупный. Хотя и не мытый. Рядом со мной виновница этого незапланированного торжества — дочка вышеозначенного Хольмага Амельда, которую я сейчас с радостью ему и сбагрю.
Изабелла, правда, опечалилась. Жаль ей расставаться с этим постоянным источником разных неприятностей.
Кстати, я разгадал Изабеллу и эту ее тягу — что к пропавшей Элениэль, что к этому исчадью леса. Все думал, что она так к эльфийке прикипела, что даже свадьбу нашу готова была перенести, теперь, вот, к девчушке? И понял, что, видимо, это некая гиперкомпенсация за ее продуманность и, чего уж скрывать, определенную жестокость ко всем остальным. Тянет покровительствовать и заботиться о разных не слишком вменяемых или несчастных. Сначала была Эли, теперь оборотница.
— Она же просто шалит! — оправдывала она очередную выходку юной пантеры, когда я начал высказывать недовольство тем, что в вино стражников было подмешано нечто такое, что ночью не позволяло им находиться на стенах замка без отлучек по естественной надобности более получаса. — И пусть стражники будут более бдительными, кстати. Им это не помешает! А то так всех и отравят когда-нибудь.
Ладно. Сейчас я от дочки вождя избавлюсь, и в замке все вздохнут с облегчением.
Между тем к Хольмагу присоединяется новое действующее лицо. Да, это не морда. Верхом на лосе сидит среднего роста женщина с удивительно правильными чертами лица, неестественно белыми волосами (почти, как у меня) и таким холодным взглядом чуть зеленоватых глаз, что я сразу понимаю — это «добрая мама» Амельды Сигрид. Перекидывается в снежного барса. Все ей разрешает, а мужа, похоже, держит в ежовых рукавицах. Вон как он сразу весь свой решительный вид растерял. Косится на свою благоверную, ждет, что она ему подскажет. То ли рубить меня сразу, то ли вежливо поздороваться.
— Мама, мамочка, папа! — раздается слева от меня, и к своим родителям кидается Амельда.
Те соскакивают со своих рогатых транспортных средств. Сигрид обнимает пропажу, а Хольмаг нерешительно топчется рядом. Видимо, продолжает делать мучительный выбор между выражением благодарности и желанием достать из-за спины свою секиру. И сдается мне, что ему милей второй вариант.
Но первой заговаривает Сигрид, которая за эту неполную минуту успела услышать от дочки самое главное. Никто ее здесь не обижал, а еще помогли вернуться в человеческий облик. Это я понимаю по тому, как меняется выражение ее лица. Мягче как-то становится. А до этого выглядела просто как воплощение неминуемой мести.
— Мы выражаем вам свою признательность, Великий герцог Юма, за помощь, которую вы оказали нашей дочери, — говорит она. — И за ваше гостеприимство.
Уффф… Кина, в смысле — бойни, не будет. Или будет?
Мое плечо стискивают пальчики Изабеллы. Да так сильно, что чувствую даже через теплую куртку. Уже вторая неделя весны минула, но еще прохладно у нас.
— Посмотри направо! — взволнованно шепчет она мне. — Да не туда! За спиной Сигрид! Видишь⁈
Вижу. Один из оборотней подводит к жене вождя на цепи какое-то жалкое создание. Та принимает у него этот импровизированный поводок, резко за него дергает, и к ней подлетает, чуть не падая на землю… Элениэль! На кого же она похожа⁉ В каких-то омерзительных обрывках шкур вместо нормальной одежды, волосы спутаны в колтуны, глаза потухшие.
Что же с ней сделали? Да тут потребуется год медикаментозной реабилитации и целый полк психотерапевтов, которые будут укладывать ее на мягкую кушетку и часами ее расспрашивать и выслушивать.
— Спаси ее! — буквально выдыхает мне в ухо Изабелла. — Можешь всех этих тварей убить, кадавров из них сделать, в пыль обратить, но Эли сегодня должна быть у нас в замке!
Ага. Перебить. Как же. Я бы и сам с превеликим удовольствием. И даже сделать это, наверное, получится. Правда, к магии оборотни, как я слышал, очень невосприимчивы, но это к обычной. Моя, надеюсь, их природную защиту пробьет. Сотню я могу накрыть туманом прямо сейчас, а остальных мои воины добьют. Непросто будет. Но справятся. Вот только делать этого ни в коем случае нельзя. Мы получим такую войну на восточной границе, когда все племена оборотней объединятся для того, чтобы отплатить за убийство одного из своих вождей, что о том, чтобы снять блокаду на западе, где стоят имперцы и турвальдцы, придется забыть, как о страшном сне. И это еще будет большой удачей, если последние сами не постараются проникнуть в наши горы и долины. Так что попробую другой способ. Дипломатический.
— Благородная Сигрид,- начинаю я, не успев сообразить, как к этой снежной королеве надо обращаться. Не «вождиха» же? — Я рад, что помог вам вновь обрести вашу любимую дочку. Она у вас очень милый ребенок, и моя жена к ней нежно привязалась за то время, что Амельда у нас гостила. В свою очередь, у меня к вам есть просьба. Отдайте мне вон ту девушку, которую вы держите на цепи. Она моя подданная и потерялась в самом начале зимы. Не знаю, как она умудрилась попасть к вам, но я благодарен, что вы предоставили ей приют и сейчас привели домой.
Вру, как сивый мерин. Льщу. Расплываюсь в любезных улыбках.
Сигрид склоняется к Амельде и что-то у нее спрашивает. Похоже, дело на мази.
Нет! Первым на мою просьбу реагирует Хольмаг. Он бросает на меня злобный взгляд, потом смотрит на Элениэль. В его сузившихся и зажегшихся красным глазках я отчетливо читаю, что даже в таком непотребном виде эльфийка возбуждает в нем совершенно определенные желания.
— Нет, это не по нашим обычаям! — ревет он так, что я окончательно теперь верю, что его вторая ипостась — это медведь. — Зверь так просто добычу не отдает! Ты должен отнять ее у меня. Силой!
Елки! Вождь свое слово сказал. Во всеуслышание. По лицу Сигрид вижу, что она сожалеет, но ничем помочь не может. Хотя и хотела бы. Уронить свое достоинство при воинах своего племени ее муж не позволит даже ей.
Вот же скотство! Мне теперь с этим монстром биться придется?



Глава 18
Поединок. Будем дружить семьями

— Забудь, Ричард. Нет больше той Элениэль, которую ты знал, — тихо произносит Родрик. — Замучили и сломали. Видимо, на нее молодняк притравливали. Выпускали в лес, а потом по следу тех, кто только недавно инициацию прошел и перекидываться научился, пускали. Охотиться учили. Видел я таких. После обменов. В себя, хорошо, если один из десяти потом приходил. А тут девушка, — он безнадежно машет рукой и отворачивается.
Ах, ты ж, зараза такая волосатая, смотрю я на Хольмага, пропуская мимо своего сознания совет дядюшки. Я тебе вернул твою дочку — чистую, ухоженную, в человеческом обличье, а не в клетке с блохами, а ты вот так? Сейчас я тебя буду убивать с особой жестокостью. Мы не в замке. Блокираторов магии здесь нет. Посмотрим, сколько праха из тебя собрать можно будет.
— Хорошо! — кричу вождю. — Силой, так силой! Согласен!
Да он просто конченая тварь какая-то! Я думал, что это в моем прежнем мире торговаться умели, или мои местные купцы на этом собаку съели, да не одну. Но этот лесной обитатель им всем фору даст.
— Нет, — опять возражает он. — Так не пойдет. Ты тоже должен в круг добычу положить. Равноценную, — он окидывает оценивающим взглядом мою свиту. В первую очередь, естественно, девушек.
Все. Не будет никакого честного боя. Придется его со всей свитой записывать в «без вести пропавшие». А с оборотнями потом как будет, так и будет. Пусть пытаются мстить. Родрик читает мои мысли, видимо, потому что буквально кидается к Изабелле и начинает ей быстро что-то втолковывать. Думаю, просит ее отговорить меня от намерения сократить поголовье оборотней и не начинать войну с их племенами, кланами или кто там у них есть. Но та только отрицательно качает головой. Она не меньше меня возмущена поведением Хольмага и жаждет его крови. Улыбочка у нее сейчас! Звериный оскал добрее будет. Посмотришь и сразу понимаешь, чего она сейчас страстно хочет.
Начинаю потихоньку переходить на магическое зрение и прикидывать, какой поток лучше использовать и с какой целью. Можно фиолетовым туманом ударить, так сказать — по площадям, но тогда вождя придется оставить на потом, так как он рядом с Сигрид и Элениэль стоит, а можно только темно-зеленой змейкой его укусить и натравить на его же воинов. Придется, видимо, пойти по второму пути.
— Я! Я буду залогом! — неожиданно выходит вперед Диана. — Согласен, оборотень? — меряет она Хольмага презрительным взглядом.
Не любят дроу этих полулюдей — полузверей. Какая-то давняя история взаимоотношений. С другой стороны, а кого они вообще любят? Кроме меня. Да и то против своей воли. Людей не жалуют, светлых эльфов ненавидят. Так-то, если задуматься, тоже не самые приятные соседи. И договориться с ними даже труднее, чем с оборотнями. С последними у нас до сего момента никаких особых проблем никогда не возникало. А мелкие стычки, хотя и случаются с завидной регулярностью, не в счет.
И вообще — спросить, согласен ли я, Диане в голову не пришло? С другой стороны, в результате схватки я абсолютно уверен, так что пусть. Кроме того, бойни все-таки желательно избежать. Как и вражды с оборотнями. А вот если вождь погибнет в поединке, на который сам же противника и вызвал, то это не будет поводом для начала войны. Эти ребята и сами друг друга периодически на бой вызывают, и кого-то потом обычно хоронят. В их случае — сжигают.
Свита вождя бурно выражает свой восторг.
Э, нет, зверята вы мои. Рано радуетесь. Теперь моя очередь поторговаться. Никогда ничем подобным не занимался, но девушек-менеджеров в фитнес-клубе, где вел занятия для особо богатых, ни раз слышал, когда они разные допуслуги на «особо выгодных условиях» клиентам впаривали. Купите еще вот это за пятьдесят процентов и получите скидку на то и то в тридцать процентов. А если вы хотите исключить из перечня вот это вот, то цена на остальное возрастет. В общем, в любом случае клиент оставался всегда в минусе.
— Нет! — громко произношу я любимое, судя по всему, слово Хольмага. Он с него любую свою фразу начинает. — Так не пойдет. Такие условия меня не устраивают.
Надежда, было блеснувшая в глазах Элениэль при начале наших переговоров с Хольмагом, и не оставшаяся мною незамеченной, гаснет при этих моих словах. А Изабелла смотрит на меня — с удивлением? Осуждением? О… даже со стыдом. За меня. Такой стыд у нас испанским назывался. Когда испытываешь его не за себя, а за другого. Подмигиваю ей — не думай, я от освобождения Эли не отказываюсь.
Хольмаг выглядит разочарованным. Он уже успел чуть ли не раздеть взглядом Диану и очень не хочет терять возможность ею завладеть. Ну, так я этого и ждал. Теперь он у меня на крючке.
— Вождь, — обращаюсь к нему. — Посмотри сам. Какую красотку, еще никем нетронутую (Алира мне говорила, что Диана еще девушка, хотя и не столь важно — так это или нет) я выставляю в залог. А эта, — указываю небрежно на Элениэль. — Грязна, заморена и того гляди помрет. Да и не знаю я, что вы там с ней делали. Так что предлагаю тебе добавить к своей ставке еще что-нибудь.
— Что? Кого? — выпаливает он. Глаза горят. Не хочет отказываться от боя и идущей, как он считает, ему в руки верной добычи. — У нас с собой других рабов нет. Лося? Ездовой лось пойдет?
Умница вождь. Его даже выводить, как какую-нибудь рыбу, не нужно, можно сразу подсекать.
— Лось не подойдет, — огорчаю я его и продолжаю задумчиво. — А вот рабы — да. Но у тебя их сейчас нет. Предлагаю поступить так. Если проиграешь, то ты и твое племя пойдете со мной на турвальдцев и имперцев. Мы их разобьем, возьмем пленников и одного, нет двух, по моему выбору ты мне отдашь. По рукам?
Война. Добыча. Пленники. Подвиги. Хольмаг не может удержаться. И даже не задумывается о том, что все это случится, только если он проиграет. А он уверен в победе. Но подумать ему не дают его воины, которые опять радостно ревут от восторга. Боевые ребята, как я погляжу, тут собрались.
— По рукам! — соглашается Хольмаг.
— Тогда пусть твои люди сейчас поклянутся, что выполнят это условие! — спешу я ковать железо, пока горячо. Мне нужно, чтобы его племя сдержало свое слово и после гибели вождя, в которой я не сомневаюсь.
И еще мне надо, чтобы в дело не вмешалась Сигрид. Она, похоже, единственная, кто тут хорошо соображает. И мне это удается. Вождь не замечает ее отчаянных жестов и машет рукой своей свите. Все его триста воинов гулко бухают себя кулаками в грудь, достают свои секиры, мечи и топоры и орут:
— Клянемся!
Волей — неволей вместе с ними ритуал выполняет и Сигрид. И это очень хорошо.
Вот теперь можно и начинать. Представляю, как обалдеют имперские легионы, когда на них лоси, опустив рога и выкидывая вперед свои жуткие копыта, помчатся. Да и конница Конрада Третьего со всеми наемниками против такого не устоит. С тыла ударят дроу. А в лоб мы. Да еще и пару залпов из бомбард добавим. А там и я руку приложу. Так, теперь осталось только этого здоровяка упокоить, и все.
Быстро очерчивается круг. В его центре расстилают шкуру. На ней должны будут лежать девушки — Элениэль и Диана. Добычу, из-за которой мы схлестнемся, изображать.
Сигрид напряженно вглядывается в меня, потом в сидящую рядом на лошади Изабеллу, щурит глаза, шумно втягивает в себя воздух, как будто принюхивается. На минуту опускает глаза, о чем-то размышляя, а потом передает цепь, к которой за ошейник прикована Элениэль, стоящему рядом оборотню и что-то ему говорит. Тот достает кинжал и приставляет к горлу эльфийки. Сама Сигрид решительным шагом направляется к нам.
— Твой муж — маг. Темный, — произносит она, встав перед лошадью Изабеллы. Лошадь чувствует вторую ипостась Сигрид и пытается попятиться, но Изабелла ее удерживает на месте. — Я не хочу, чтобы он сейчас убил моего мужа. Ты меня понимаешь? — требовательно смотрит в глаза моей жене. — Если он сейчас не даст слово не применять магию, ее (она через плечо показывает на Элениэль) по моему знаку зарежут.
— Мой муж сейчас тебя, животное, в кадавра обратит, — шипит в ответ Изабелла, свешиваясь с седла и наклоняясь к Сигрид. — А потом и твоего мужа.
Сигрид лишь усмехается и поворачивается ко мне.
— Убьешь Хольмага и, несмотря ни на какую клятву, я твою жену в клочья разорву, — она обнажает белоснежные зубки и показывает свои аккуратные клычки. — А она, чую, котенка сейчас ждет. Никакая охрана мне не помешает. Веришь?
Верю. Перекинется и одним прыжком будет рядом с Изабеллой. И никакая охрана, действительно, не спасет.
— Если согласен, я скажу Хольмагу, чтобы он тоже в медведя не обращался и тебя не стремился убить, — продолжает между тем она. — И даю слово, что вне зависимости от исхода схватки наши воины пойдут с тобой в бой против турвальдцев и имперцев. Ты же этого больше всего хотел? Так?
Не совсем так на самом деле. Больше всего мне хочется освободить бестолковую эльфийку, но да — участие оборотней на моей стороне в сражении меня тоже очень интересует. И все-таки она меня подловила. Сильна, однако. Теперь понимаю, как ее кретин муж столько лет умудряется звание вождя сохранять.
То есть она мне предлагает сейчас провести что-то вроде поединка не до смерти. Я-то, допустим, могу и согласиться, но только очень сомневаюсь, что Хольмаг, когда схватка начнется, не забудет о договоренности. Дикий он какой-то слишком. Тем не менее, киваю.
— Хорошо, — отвечаю ей, и вижу, как на глазах бледнеет Изабелла. — Если Хольмаг будет выполнять эти условия, я не стану применять магию. Даю слово. Но если увижу, что он договоренности не придерживается, то сама понимаешь… Выбора у меня не будет.
Сигрид тоже кивает, молча разворачивается и направляется к своему мужу.
— Ричард, — в отчаянии стонет Изабелла. — Что же делать? Я не знала, что так все обернется, когда попросила тебя вытащить из лап этих чудовищ Эли. Ричард, зачем ты согласился? Ричард, не держи данное слово! Убей их обоих прямо сейчас. Даже если Эли из-за этого погибнет.
Успокаивающе глажу жену по плечу, внимательно следя за тем, что происходит на другой стороне круга. Сигрид что-то втолковывает Хольмагу, указывает на меня, опять начинает что-то говорить. Тот сначала отрицательно крутит головой, но потом, видимо, соглашается и кивает. Обнимает Сигрид и тычется своей бородой в ее щеку. Надо же какие нежности у них. Кто бы мог подумать?
Наконец, все приготовления завершены. Элениэль, с которой снимают цепь, и Диана выходят в центр круга и ложатся на расстеленную для них шкуру. Эльфийка дрожит. Дроу спокойна. Ну да! Элениэль же, наверное, слышала разговор Сигрид с мужем и знает, что я дал слово обойтись без магии, а в то, что вождь не разрубит меня напополам своей секирой при первой же возможности, она не верит. А вот Диана об этом ничего не знает. Будет для нее сейчас неприятный сюрприз.
Кружимся с Хольмагом вокруг «добычи». Наступать на шкуру нельзя, выходить за края круга тоже. Впрочем, последнее я делать и не собираюсь. А вот препятствие в виде «добычи» пришлось очень кстати. Понимаю, что стоит мне только допустить, чтобы между нами не было лежащих девушек, и вождь меня своей секирой неминуемо достанет. Попробовал один раз выйти из-за этого укрытия и сразу понял, что никакой мой укол шпагой, если только не будет мгновенно смертельным, противника не остановит. Он готов пойти на размен. У него после этого будет аккуратная дырочка от моей шпаги, а у меня в голове до самых зубов застрянет лезвие его секиры.
И уставать он тоже не собирается. Двигается легко, оружием своим весьма увесистым размахивает играючи. Счастье, что при выпаде моя рука со шпагой оказывается длиннее его руки с секирой. Держу на дистанции. Но как же мягко он перемещается! Действительно, как настоящий зверь. И что-то мне нужно придумать. Что-то такое, что его свалит и не даст шансов нанести мне ответный удар. Ноги? Но он их вперед не выставляет. Как, помню, тренер по боксу, который вел занятия в клубе в соседнем с моим фехтовальным зале, кричал на своих учеников:
— Ноги! Ноги под собой держи! Что ты их раскорячил, как гулящая девка!
Вот и Хольмаг держит ноги под собой. Не раскорячивает.
«Ваше благородие, госпожа Удача…». Придется мне на эту переменчивую даму положиться. Ждать ошибки противника смысла не имеет. Боец опытный. Думаю, не один десяток таких схваток провел и, раз он сейчас вполне живой размахивает перед моим носом своей секирой, то значит — во всех победил.
Резко и, надеюсь, неожиданно для вождя выскакиваю из-за разделяющей нас шкуры. Показываю, что собираюсь нанести удар в грудь. Тот довольно усмехается и заносит секиру над головой. Ждет, когда я сделаю выпад, чтобы опустить мне ее на голову. А я выпада не делаю. Вместо этого, пользуясь тем, что он следит за моей шпагой (в глаза противнику надо смотреть, в глаза, а не на его руки) делаю рывок к нему. Вонзаю со всей силой шпагу в ступню Хольмага, пригваждывая ее к земле, отпускаю рукоять шпаги и подныриваю под застывший на мгновение в воздухе топор, а потом, обхватив сзади за шею, висну на нем, как какая-то обезьяна, стараясь свалить на спину. Были бы у него ноги свободны, сделал бы шаг назад и потом стряхнул меня с себя. Но не сейчас. Сейчас одна его нога намертво к земле прибита. И поэтому, покачнувшись, он обрушивается на землю. А я, воспользовавшись этим, вырываю у него из руки секиру и со всей дури бью обухом в лоб. Кости черепа у него такие крепкие, что не убью.
Стою на дрожащих ногах. Оглядываюсь. Оборотни, на мгновение замерев, разражаются громкими криками. Но не злобы. Восторга. Оригинальная реакция на поражение своего вождя. Впрочем, он жив. Дышит. И даже пытается шевелиться. Вытаскиваю шпагу из его ступни. Смотрю на Сигрид. Та благодарно мне кивает.
Бреду к Изабелле.
— Я же говорила, что папа добрый и хороший, и знала, что он не станет убивать дядю Ричарда! — подскакивает к бледной, как мел, Изабелле Амельда и радостно чмокает ее в щеку.
Кто добрый и хороший? Вот этот вот? Да я бы такого только в зоопарке держал. В надежном вольере с прутьями в руку толщиной. И ее любящую, нежную маму по соседству. И посетителей ближе, чем на десять метров не подпускал бы. И кормил бы только с вил. Во избежание…
И с каких это пор я стал для этого юного лесного несчастья дядей? И что значит — не убьет? Да ее папаша меня едва пополам не разрубил! Если бы госпожа Удача ко мне в нужный момент лицом не повернулась, если бы Хольмаг на мгновение с ударом не промедлил…
Вечером сидим в малом зале приемов моего замка. В камерной, так сказать, обстановке. Элениэль уже отмыли, накормили и накачали снотворным. Завтра с ней разбираться будем. Сегодня ни она, ни мы к этому не готовы.
Нас четверо. Помимо меня, Хольмаг с перевязанной ногой и развалившийся в кресле, Изабелла и Сигрид. Две последние о чем-то уже час как мило воркуют. Судя по доносящимся отдельным словам, жалуются друг другу на своих глупых, непутевых и неуправляемых мужей. А мы с Хольмагом выпиваем и говорим о нашем, о мужском. Оружие и преимущества разных его видов уже обсудили. Перешли на дам. А что? Футбола здесь нет, потому так быстро к этой теме и подобрались.
— Слушай, герцог, — говорит он, пытаясь по-дружески хлопнуть меня своей лапищей по плечу, но, к счастью, не дотягивается и вместо этого берет здоровенный кубок, из которого тут же отпивает добрую половину. — А ты той, ну эльфиечке, из-за которой сегодня так славно подрались, ну раньше… Как она в постели? Мне вот, признаюсь, не довелось. Жена, — он косится на Сигрид. — Не дала. Взбеленилась так, когда я в первый вечер потащил девку к себе, что я еле-еле отбился. И потом следила все время. Она у меня такая… Люблю я ее.
— Нет, — обламываю я его желание послушать захватывающий рассказ. — Я тоже нет.
— Ааа… — тянет он, понимающе. — Тоже жена строгая. Ну, ты все-таки как-то исхитрись. А то столько мы сегодня из-за нее сил потратили. Жалко будет, если не воспользуешься…
Хорошие, в общем, ребята оказались. Зря я на них наговаривал… Будем дружить семьями, мелькает у меня сквозь винные пары, мысль. Можно будет дачку там в лесу забабахать, летом отдыхать туда будем ездить, с Хольмагом шашлычок замастырим. Эх…
А с Элениэль да. Это он верно сказал. Надо будет. Только пусть сначала в себя придет.



Глава 19
Интерлюдия. Элениэль

Элениэль проснулась в мягкой постели, на белоснежном белье и первые несколько мгновений ей казалось, что все это только сон. Что сейчас она вернется к реальности и окажется снова в своей клетке, на грязной подстилке и не в чистой, распространяющей приятный запах лаванды ночной рубашке, а в своих обносках.
Но нет, это было не сновидение. Девушка окончательно очнулась и вспомнила вчерашний день. Жуткий стыд, когда ее на цепи, как собаку, выставили на всеобщее обозрение, а главное — ее в таком виде увидел герцог Ричард, его теперь уже, несомненно, жена Изабелла (их свадьба должна была состояться больше трех месяцев назад — на следующий день после ее побега), дроу Диана (интересно, она уже залезла в постель к герцогу?). А она даже не прислуга, не рабыня, она — собака жены вождя оборотней Хольмага Сигрид.
Ее поймали на второй же день, как она достигла леса. Группа молодых охотников оборотней внезапно окружила ее на небольшой поляне, а у нее уже не было сил, чтобы оказать им сопротивление. Да и оружия никакого не было. Та заостренная палка, которую она накануне подобрала, против двух десятков воинов в своей звериной ипостаси считаться чем-то серьезным не могла. А потом они приняли свой человеческий облик и уселись решать, что им делать с ней дальше.
К счастью, предложение самого юного и нетерпеливого из них сразу насладиться всем по очереди ее телом не было принято.
— Это будет оскорблением для нашего вождя, если мы приведем ему пленницу, которой сами уже воспользовались, — сказал тот из них, кто только что был огромным волком. — Первый на любой добыче всегда вожак! Думаю, никто не хочет выйти с Хольмагом в круг?
Рисковать гневом этого неизвестного Хольмага никто не решился. Поэтому ее, связав за спиной руки, повели дальше в лес. Тогда она была этому не то, чтобы рада, но посчитала удачей. Стать жертвой двух десятков оборотней, некоторые из которых при насилии над пленницами еще и любили, как ей рассказывали когда-то, принять облик животных? Но вот когда она увидела того вождя, к которому ее вели, и услышала, что ее ждет, девушка подумала, что, может быть, лучше бы ее убили прямо там на поляне.
— Ого, какая славная добыча! Эльфийка! У меня еще ни разу не было эльфийки! — огромного роста оборотень шумно втянул носом воздух, принюхиваясь к Элениэль. — И еще нетронутая вами? Ничего, всем достанется! Но только после меня! — он довольно хохотнул. — Тащите ее в ригу! Пока Сигрид не видит, — добавил он, огладываясь на окна высокого деревянного дома, впрочем, сложенного из толстых бревен весьма искусно и украшенного богатой резьбой. — Там ее спрячем, а то всем тут не поздоровится.
Молодые воины радостно загоготали и втащили девушку в сарай, где были сложены снопы уже обмолоченной пшеницы. Одежду с нее просто сорвали, не заботясь о ее сохранности.
Внезапно, когда вождь уже почти был готов приступить, в ригу с грозным рычанием ворвался огромный белый барс. Зверь встал возле Элениэль и ощерил свои огромные белоснежные клыки.
— Это будет лучший выход. Сейчас он меня загрызет. И все, — подумала девушка, закрывая глаза.
А когда открыла, то увидела довольно молодую женщину с красивыми, правильными чертами лица и удивительно белыми волосами (почти, как у Ричарда, невольно отметила Элениэль), которая, стоя перед возвышавшемся над ней на две головы вождем, нещадно лупила его по щекам.
— Кобель, кобель, кобель, — приговаривала она при каждом ударе, от которых мужчина даже не смел защищаться и только тряс головой. — Я же тебя предупреждала, что кроме меня у тебя никогда и никого не будет! Что? Юность свою решил вспомнить? Забыл⁈ У нас дочь пропала, а ты и твои бездельники решили с девкой вместо того, чтобы ее искать, развлечься?
В общем, она стала собственностью той женщины, которая и оказалась грозной Сигрид — умной и очень ревнивой женой вождя Хольмага. Последний еще ни один раз пытался воспользоваться любым подходящим моментом, чтобы все-таки заполучить себе Элениэль — похоже, для него это было какой-то интересной игрой, но Сигрид была начеку. И каждый раз его поползновения пресекала.
К сожалению, в своей ревности винила она в происходящем и Элениэль, так что обращалась с ней крайне жестоко. Особенно тяжело стало, когда в риге установили большую клетку, в которой эльфийка с тех пор и жила. Сначала она подумала, что это Сигрид для нее придумала такую пытку, но потом поняла, что клетка нужна была для того, чтобы Хольмаг не мог до нее добраться. Ключ Сигрид всегда держала при себе.
— Хватит сидеть здесь, — заявила на второй месяц Сигрид, входя в ригу и отпирая клетку. — Пора, собачка моя, поработать.
С тех пор дважды в неделю Элениэль заставляли убегать в лес, а потом по следу пускали погоню — молодняк оборотней. В первые три раза девушка попыталась убежать по-настоящему, но потом поняла, что это бесполезно. В зимнем лесу оборотни настигали ее без особых проблем. Тогда она решила отказаться от участия в этих забавах и осталась на опушке, даже не пытаясь спрятаться. И Сигрид показала ей, что такое игра кошки, а вернее огромного снежного барса, с мышкой. А потом три дня не кормила. Хотя и до этого те объедки, что ей доставались, едой было назвать трудно.
Холод, голод, укусы охотившихся на нее оборотней. Правда, последствия последних Сигрид лечила буквально за один день какими-то особыми мазями. И еще — постоянный страх, что в следующий раз молодые оборотни ее не просто поваляют в снегу, но и сделают что-нибудь похуже.
И вот она снова в замке в столице Юма, откуда столь опрометчиво сбежала. Правда, как теперь здесь к ней отнесутся, Элениэль не знала. Спасли — это одно, а вот что будет дальше?
— Из-за тебя, Эли, — холодно произнесла, входя в ее комнату, Великая герцогиня Изабелла. — Я едва не потеряла своего любимого мужа. С этой минуты ты больше не моя телохранительница и рядом с собой я тебя видеть больше не желаю! Но у меня будет для тебя последнее задание. Если не справишься, пеняй на себя. Понятно?
Эльфийке оставалось только согласно кивнуть. В конце концов, Изабелла права. Вчера герцог серьезно рисковал своей жизнью, чтобы вырвать ее из рук Сигрид, ее мужа Хольмага, всех оборотней. Она помнила, что в конце весны жена вождя пообещала устроить для племени большую охоту, призом для победителя которой должна была бы стать она — Элениэль. Так Сигрид думала избавиться от девушки, ставшей для нее постоянной проблемой из-за вспыхнувшей к пленнице страсти со стороны своего мужа. И сделать это в соответствии с принятыми в племени обычаями, против которых даже вождь не смог бы возразить.
— Хорошо, что ты хоть это осознаешь, — увидев ее кивок, продолжила тем временем герцогиня. — Ты останешься здесь. Ты будешь верной рабыней Ричарда. Ты умрешь, если понадобится, чтобы его защитить. Ты, если он захочет, безропотно ляжешь с ним в постель. А если я прикажу, — она сделал многозначительную паузу. — то убьешь любого, на кого я укажу.



Глава 20
Интерлюдия. Изабелла

Вчера вечером, сразу после тяжелого дня, завершившегося необходимостью вежливо общаться с женой вождя оборотней Сигрид, оказавшейся, впрочем, весьма интересной собеседницей, и прежде, чем пойти в спальню мужа, Изабелла зашла к себе и с удивлением обнаружила на своей кровати сложенное конвертиком письмо.
Аккуратно развернув его, она пробежала глазами текст и почувствовала, как земля уходит у нее из под ног.
«Дочь моя, — было в короткой записке. — Мы узнали, что ты смогла выполнить то, о чем мы договаривались, и уже ждешь от герцога Юма ребенка. Уверен, что ты не забыла, что должно произойти теперь? Поторопись. Если вначале мы склонны были дождаться рождения его наследника или наследницы, то теперь ситуация изменилась. Он не должен выйти в поход против наших и имперских войск. Помни, что ты давала императору клятву на крови, и несколько ее капель хранятся в совете имперских магов. Хочу тебя предупредить о том, что это означает для тебя. Если через месяц Ричард все еще будет жив, ты и твой еще не родившийся ребенок умрете».
Да, это был почерк ее отца Конрада Третьего, а сомнений в том, что угроза, автором которой, она была в этом уверена, был сам император, будет исполнена, у девушки не возникло ни на мгновение.
Рассказать мужу о полученном письме она ночью не решилась. Слишком непредсказуемой могла быть его реакция. Нет, она не сомневалась, что ее он винить ни в чем не будет, но что может кинуться в Турвальд, в империю, чтобы постараться предотвратить почти неизбежное, она опасалась. И как быть ей самой? Умирать и обрекать на смерть своего ребенка она не хотела.
Про клятву она помнила и соблюдать ее не собиралась, а вот про то, что оставшаяся после ее принесения кровь может быть так использована, никогда даже не подозревала. Это надо было выяснить и причем — срочно! Вопрос только — у кого? Маги в Юме были, но ни одного, кто обладал бы силой и знаниями имперских архимагов из совета, среди них не было. Ричарда же об этом спрашивать было нельзя — начнет расспрашивать и все узнает. Да и, вообще, магия крови считалась одним из разделов темной и была под строжайшим запретом. Кроме тех случаев, когда шла на пользу империи.
Был и еще один момент, который необходимо было учитывать. В замке был шпион, тот, кто сумел пробраться в ее покои и оставить ей это послание. То ли ее отца, то ли империи, то ли инквизиции. И он будет следить за всем, что она предпримет. А может и сам нанести удар ее мужу или ей, если увидит, что она медлит с выполнением полученного приказа.
Пока, на следующий день, она приняла решение использовать так удачно подвернувшуюся под руку эльфийку.
Она до безумия влюблена в Ричарда, размышляла Изабелла, направляясь в комнату, где должна была отойти от снотворного Элениэль. Она сделает все, чтобы его защитить. И она теперь, если, конечно, муж, не будет возражать, может, не вызывая подозрений, стать его тенью. Рабыня, влюбленная в своего господина, спасшего ей жизнь. Что может быть менее подозрительного?
С эльфийкой все прошло так, как Изабелла и планировала. Девушка, хоть и пыталась скрыть свою радость от поручения, в этом не преуспела. Изабелла умела распознавать эмоции. Элениэль счастлива и сделает все, как надо.
Теперь оставался Ричард, которого нужно было убедить допустить эльфийку до себя. Его отношение к красавице Изабелла не очень понимала. Муж явно испытывал к ней если и не нежные чувства, то вполне понятное мужское влечение. Как, впрочем, почти любой мужчина, который видел Элениэль. Но по каким-то причинам ни разу этого не продемонстрировал, хотя обладал для этого всеми возможностями. Наоборот — старался держаться подчеркнуто нейтрально. Сейчас Изабелле следовало эту ситуацию изменить.
И она знала, как это сделает.



Глава 21
Тут вам не здесь. Юм — это не Турвальд

С утра зашел проведать Элениэль. Какой однако метаморфоз с девушкой приключился? Еще очень слаба, конечно, но вся просто светится счастьем. Приятно смотреть. На меня глядит так, как на… В общем, так, как это будет приятно любому мужчине. С обожанием. Начала было извиняться за то, что натворила. Махнул рукой, останавливая поток ее слов. Ухватила на руку, начала целовать. Пришлось какое-то время потерпеть, хотя и неудобно было. Но я помню, как она раньше реагировала на самые естественные мои поступки. Еще раз гонять за ней разведчиков, а потом отбивать у кого-нибудь мне не хочется. Пожелал скорейшего выздоровления. Как раз лекарь пришел и скромно встал у дверей в ожидании, когда великий герцог удалится и позволит ему заняться своим делом. Лечением.
Полдня прошли в созидательной работе. Вместе с Родриком вычерчивали на карте (карты здесь — полный отстой, понять, какое расстояние на самом деле от точки А до точки Б — нереально, но других нет) маршруты, по которым в ближайшее время пройдут трассы федерального значения. Сначала дядюшка не мог понять, зачем столько денег в их прокладку вбухивать, но когда я ему обрисовал, как благодаря этому оживится торговля, которая сможет осуществляться круглогодично, а не только с третьей декады весны до последней осени, насколько от этого могут возрасти поступающие в казну налоги и так далее, стал ярым сторонником масштабных дорожных работ. Только бы до откатов не додумался. Это пока он простым священнослужителем был, мог бессребреником оставаться, а теперь он скоро семейным человеком станет — сделал по моему настоянию предложение Гру. А гномки они такие. Хозяйственные. Так что всяко может случиться.
А потом ко мне заявилась Изабелла. Вся такая официальная до невозможности. Я даже удивился, что ее в мои рабочие покои привело? Обычно все вопросы решаем вечером в спальне. И вполне успешно, кстати. А тут…
— Ваша светлость Великий герцог Юма и муж мой, — начала она, даже не присев. — Я должна повиниться перед вами, что не в состоянии выполнить то, что входит в прямые обязанности любой жены.
Это еще, что за песня? Удивленно поднимаю брови и красноречивыми жестами показываю ее светлости Великой герцогине Юма и моей жене, что буду очень рад, если она сядет и начнет говорить нормально. Еще бы герольда нашего привлекла к приходу ко мне. Совсем весело было бы.
Проблема, с которой Изабелла ко мне пришла, оказалась довольно забавной. Но для нее мучительной. Очень уж она привержена всем принятым здесь правилам и традициям. И хочет их выполнять образцово-показательно. А не выходит. Один обычай — не выходит. Не может она, как ни бьется, набрать себе служанок, которые будут готовы при первом же моем даже не высказанном желании тут же задирать подол и ждать, пока я им окажу соответствующую милость. Ну, и саму Изабеллу заменять в случае необходимости.
Беда! В Турвальде это никаких сложностей бы девушке не доставило. Там только мигни, враз столько девиц набежит, что устанешь выбирать наиболее подходящих. Там услужить благородному господину таким способом считается не просто абсолютно нормальным, но даже где-то почетным. А вот в Юме облом!
Нравы здесь другие. То есть ничего страшного в подобном никто не видит, но и отдавать своих дочерей на такую службу, мягко говоря, никто не спешит. Так-то оно, конечно, все нормуль, по традиции, но без нас! Да и сами юные представительницы прекрасного пола не рвутся. «Я — девушка приличная, а вы мне такое предлагаете!».
В общем, ни одной достойной и недостойной тоже кандидатки Изабелла так и не нашла.
— Великому герцогу нужна определенная разрядка? Так пусть вон в дом терпимости сходит. Там ему этой «разрядки» выше крыши обеспечат. Еле ноги унесет.
— А… Ему в дом терпимости ходить невместно? Ну, а моя дочь (в случае разговора с отцом) или я (если соискательница службы сама девушка) тут причем? Нет, на такое моего согласия не будет. Пусть наш уважаемый Великий герцог сам как-нибудь справляется. Как сам? Ну, знаете об этом неприлично говорить. Сам, короче. Своими силами.
— Он это не любит? А кто же любит? Увы, но помочь ничем не можем/не могу. Простите, госпожа Великая герцогиня, но вынуждена отказаться от высокой чести служить вам.
Как-то так у несчастной Изабеллы, озабоченной тем, что набор девиц для мужа должна осуществлять жена, собеседования проходили.
— И Гру еще замуж выходит! — завершает она свой печальный рассказ. — Мелли уже давно баронесса. Я даже подумала — может быть, все-таки Мира? Она, конечно, виконтесса и тоже по статусу не подходит, но отличается таким поведением, что никого это не удивит. И никто нас не осудит. А она все-таки моя придворная дама. А? — она с надеждой смотрит на меня.
— Не-не-не, — горячо спешу я отказаться от такой радости, выставляя вперед ладони. — Она точно не подходит. Не хочу быть последним в бесконечной очереди, которая с каждым днем пополняется новыми именами. И вообще, Изабелла, я понимаю, что это освещенный веками порядок, но давай его отменим. Мне тебя вполне достаточно. И никто больше мне не нужен (лукавлю слегка, конечно, но что делать?).
— Нет, Ричард, так не полагается. Да и мне скоро уже будет нельзя, — отрицательно качает головой жена. — Тогда только Элениэль, — находит она внезапно (внезапно? — что-то сомнения меня берут) решение. — Она теперь твоя рабыня. Так что это будет допустимо. А то, что это не я ее тебе предоставляю, так она ведь была моей телохранительницей, так что можно так это обществу и преподнести, что я отказалась от ее услуг, чтобы она могла быть полезной в новом качестве. Кстати, я сегодня сказала ей, что больше ей при мне не быть. Как знала, что мы придем к такому решению. Так как? Ты согласен?
Я? Я согласен. Во-первых, Элениэль — это… Элениэль, одним словом. Кроме того, сильно опасаюсь, что если откажусь, то вечером у своих дверей обнаружу Миру, которую Изабелла ко мне подошлет, не взирая ни на какие мои отказы. Бывает моя жена (и слишком часто бывает) удивительно упрямой.
— Отлично! — восклицает Изабелла, увидев, что я не возражаю. — Тогда будем считать этот вопрос решенным. А я пока займусь той росписью налогов, которую ты поручил мне упростить, да и общение с этими бестолковыми девицами и их отцами, которые не понимают, какую честь мы им хотим оказать, меня порядком раздражает, а в моем положении это вредно.



Глава 22
Готовлюсь к битве и… моя самоназначенная невеста

Завтра у нас решающее сражение. Или мы разгромим блокирующую нас армию Турвальда и империи, или… Или неприемлемо. Даже если сражение вничью закончится, и каждый останется при своих — мы в наших горах, а враги на своих позициях, перекрывающих единственную подходящую для караванов купцов дорогу из Юма, меня эти самые купцы и загрызут.
К середине весны у нас уже в герцогстве нехватка продуктов начала ощущаться. Цены на продовольствие пошли вверх. Инфляция, в общем. Плюс затоваривание складов продукцией наших и гномских мануфактур. Минус экспортно-ориентированной экономики без надежной продовольственной безопасности в полный рост. И со всеми своими минусами.
Купцов наших я убедил держать цены и распродавать населению остатки закупленной еще осенью муки (хлеб он и тут всему голова) без лишних накруток. Парочку особо упертых пришлось даже на экскурсию в подвалы замка пригласить. Мимоходом познакомил их с Роджером, нашим палачом. Прониклись. Только вот неделю назад заявились они ко мне всем скопом и выкатили, можно сказать, ультиматум — или я прорываю блокаду, или они уходят во внутреннюю эмиграцию. В смысле сидят по домам, доедают то, что у них в кладовых осталось, а торговля встает намертво. Естественно, такая ситуация меня не устраивает, но и силой их заставить работать я не могу. Из-под палки ничего путного не выйдет. Да и доказать, что я Великий герцог и только из врожденной скромности не принял прозвище «Победоносный» надо. Опять же мой авторитет в Юме, хотя пока и находится на высоте, но еще слишком свежий, не устоявшийся, чтобы я мог рассчитывать на бесспорную и длительную лояльность моих подданных. А она мне нужна. У меня планов на различные преобразования и непопулярные реформы громадье.
Иными словами — победа или смерть!
Сейчас ко мне в шатер командиры частей и подразделений пожалуют. Буду им ставить задачи. Да, я тут единственный полководец опять. У всех только одно на уме — построиться и в чистом поле лоб в лоб схлестнуться с противником. А там — у кого лоб крепче окажется. Дичь какая-то! Так что в очередной уже раз все на мне.
И союзники, конечно, тоже прибудут. Алира, которая королева дроу и моя знойная и неутомимая любовница, свое слово сдержала (а куда она денется?) и прислала мне в помощь тысячу своих отборных воинов. Рассчитывал, честно говоря, на большее, но у нее продолжаются проблемы с артефактами, защищающими Драур от проклятых земель и прущей оттуда нечисти, так что отношусь к ее решению с пониманием.
А вот вождь оборотней Хольмаг порадовал, так порадовал. Я-то ожидал, что он тоже не больше тысячи своих дикарей на лосях приведет. А он оказался на редкость оборотистым оборотнем (каламбур, однако, получился) — бросил клич по соседним племенам, и сейчас с ним их целых две с половиной тысячи. Сила! Рвутся в бой. Мечтают грызть врагов, а потом грабить мирное население.
Последнее мне совсем не улыбается. Планирую в ближайшем будущем если не весь Турвальд к себе присоединить, то хотя бы изрядную его равнинную часть незаконно аннексировать. То есть — с моей точки зрения законно, конечно. Потому как мне очень надо. Там земля на редкость плодородная. А у меня первостепенная задача собственную продовольственную базу заполучить. В общем, война — есть продолжение экономики, и с этим не поспоришь. Хотя здесь это понимают только отдельные прогрессивные руководители. Вроде меня или того же императора, который хочет из моего герцогства свою промышленную базу сделать. К сожалению, наши интересы диаметрально противоположны и вошли в неразрешаемый путем мирных переговоров клинч.
Ну, проблему с грабежом своих, надеюсь, будущих подданных я как-нибудь решу. Постараюсь откупиться или вернее — выкупить местное население у оборотней разными ценными подарками, до чего они очень охочи. Тем более, что они меня своим будущим родственником считают.
Да, есть такая незадача. Как кур в ощип угодил. И свое отношение к случившемуся пока не сформулировал. То есть сначала думал, что это не более, чем шутка, но когда вернувшийся из своего леса с воинами Хольмаг начал меня при всех называть «зятем», а наедине — «зятьком», пришлось задуматься.
Случилось это в тот день, когда мы Хольмага, Сигрид и их доставшую меня до печенок дочурку Амельду провожали. Уже через пару декад Хольмаг должен был вернуться с как минимум тысячей своих лосиных всадников, чтобы вместе со мной «намылить задницы» самоуверенным турвальдцам и имперцам, так что церемония проходила в дружеском ключе и без излишнего официоза.
Правда, если бы знал, чем все это завершится, я бы такое празднество, предполагающее соблюдения всех правил самого жесткого этикета, замутил, что его бы еще год все вспоминали. Но не знал, не подозревал, никакого подвоха не опасался…
Сначала все шло хорошо.
Обменялись подарками на прощание. Я преподнес Хольмагу секиру исключительной гномской работы. Он мне — сморщенное яйцо какого-то животного, которое, как он меня уверял, опасливо поглядывая на Сигрид, если запечь, так способствует мужской силе, что жена будет абсолютно счастлива дней пять, а в промежутке, тут он мне заговорщицки подмигивал, можно и до эльфийки податься.
— Самая строгая жена ничего не заподозрит. Ну, ты сам понимаешь? Помнишь, о чем говорили? — шептал он своим громким голосом, при этом цокая языком и закатывая глаза так, что не поверить ему было невозможно.
— Угу. Спасибо. Попробую. Может быть. Когда-нибудь. Обязательно. Большое спасибо! — бормотал я в ответ, засовывая весьма неаппетитный дар в кошель на поясе.
У дам обмен был более адекватным. Так они и умнее, и хозяйственнее. Кто бы спорил?
Изабелла Сигрид подарила набор кухонной посуды. Все в золоте. Работа гномов. Никогда ничего не пригорит. Молодец, Изабелла. Запомнила, как Сигрид рассказывала, что любит иногда сама на кухне приготовить что-нибудь.Тефаль местный, одним словом. Та ей — искусно выделанные соболиные шкурки для шубы. Впереди, правда, лето, но к будущей зиме будет у моей жены по истине королевский вид.
Тут соболей никому рангом ниже самовластного властителя носить строго не разрешается. Можно и головы лишиться. Изабелла рассказывала со смехом, как ее мачеха, королева Матильда оставила графиню Де’Вержи в одном тонком и весьма открытом платье на морозе, когда та появилась на королевской охоте в шубе всего-навсего с собольим воротником. Поведала мне жена эту захватывающую историю, когда я как-то упомянул при ней, что эта дама из-за меня на дуэли дралась и как мне, чтобы от нее сбежать, в спальне Изабеллы прятаться пришлось. О том, что именно там и тогда произошло мое неформальное первое общение с Мелли, уточнять не стал.
— Растут детишки, — неожиданно нежно проговорил Хольмаг и похлопал меня по спине, указывая на направляющуюся к нам Амельду. Увернуться не успел, так что даже закашлялся. — Вчера вот такусенькой свою первую мышку пыталась поймать, а сегодня уже смотри, какая вымахала. Невеста почти! — его глаза лучились гордостью.
Амельда между тем, успевшая уже попрощаться с Изабеллой и поцеловать ту в щечку, что в аристократическом кругу считается абсолютно неприемлемым здесь почему-то, встала передо мной и во всеуслышание заявила:
— Через два года, когда мне шестнадцать исполнится, я вернусь сюда и стану твоей женой! — и никакого смущения на лице.
Вот она — детская непосредственность, подумал я, улыбаясь. Однако, когда эта жертва акселерации столь же громко продолжила излагать свои планы на меня, мне стало не до смеха.
— Второй. Нет. Любимой. Тетя Изабелла будет уже старой к этому времени, и я стану самой — самой!
Умереть не встать!
А лицо у Изабеллы как перекосило! Никогда еще мою любимую такой не видел. А ничего так — даже идет ей. Да и полезно. Вот так! А ты как думала, строя вокруг меня свои матримониальные козни и прикидывая, как женить меня на полутора десятке принцесс, чтобы императрицей стать? Получи первую и распишись!
— Ты не думай, Рич (вот, я уже для этого лесного бедствия Ричем стал), когда ты меня поймал за попыткой подглядеть за вами с Изабеллой, это было уже не первый раз. Дважды до этого мне удалось спрятаться от вас под кроватью. И я все-все слышала, хотя и не видела, — тут ее физиономия стала хитрой до невозможности. — Но я все запомнила. И что тетя Изабелла про хвостик говорила тогда. Будто он у нее вырос. А вот когда я буду с тобой, у меня такой хвостик действительно всегда будет вырастать… Обещаю!
Ща сдохну. Прямо тут. Нет, лучше попрошу Хольмага меня своей секирой приласкать. Он не откажет.
— Да ты не переживай, герцог, — разрушил мои надежды на мужскую солидарность вождь. — Она у меня в лучших традициях воспитана. Не пожалеешь. А приданое я за ней дам такое, что и иному королю не зазорно.
Мда… С этим каши не сваришь. А что там у нас Сигрид по поводу предложения своей дочурки думает? А ничего хорошего для меня. На ее лице одобрительная улыбка. Правильно, дочка, истолковал я ее значение, за хорошего и перспективного мужа и побороться не грех. А потом в ежовые рукавицы его!
Только такой тещи мне и не хватало! Единый! Боги! Высшие сущности! Что я вам плохого сделал⁈
С другой стороны… Если так задуматься… Да и два года еще есть на то, чтобы как-то выпутаться, если что… И в то же время… Я представил мягкий и нежный хвостик, гладящий меня по щеке. Ничего так…
И посмотрел вслед Амельде, которая, отчаянно виляя своими еще подростковыми, узкими бедрами, подражая взрослым, подошла к своему лосю, еще не ставшему взрослым и не пугающего пока своими рогами, и угостила его морковкой.
— Мамочка, папа, поехали? — воскликнула она, и кавалькада оборотней направилась прочь от моего замка.
— А что тебе Сигрид сказала? — ошарашенный произошедшим, я не нашел ничего лучшего, чем обратиться к Элениэль, с которой Сигрид о чем-то перекинулась парой фраз перед отъездом.
— Сказала, чтобы я не держала на нее зла, — ответила эльфийка, задумчиво глядя вслед своим бывшим хозяевам. — Еще добавила, что сама пойму ее когда-нибудь, если мне повезет.
— А ты ей? — еще не отойдя от потрясения, поддержал я разговор.
— А я ей сказала, что Хольмаг ее одну любит, а вся эта история с его попытками пробраться ко мне была лишь шуткой, чтобы ее позлить, — ответила девушка.
Ага. Ага… Он — ее, она — его, оба — свою дочь, а эта малолетка, стало быть, — на меня свой кошачий глаз положила.
Посмотрел на Изабеллу. Та лишь пожала плечами и состроила такое лицо, что я понял — она извиняется за то, что была слишком снисходительна к юной пантере-оборотнице, но как теперь ситуацию исправить, не знает. Вот-вот, и я тоже представления не имею.



Глава 23
Продолжаю готовиться к битве. Проблема с магами и… Элениэль

Так. Ладно. Возвращаюсь к завтрашней битве. Диспозицию я продумал. Неожиданный удар с трех сторон. Согласованность маневров всех частей по сигналам вувузелы моего герольда. В данном случае ее пронзительные и омерзительные звуки будут кстати. Двойной залп из гномьих бомбард. Почти освоенный моими воинами строй испанской терции. Почти — потому что через раз пока распадается. Ну, авось, завтра справятся. Я накрываю туманом строящийся в боевой порядок легион имперцев.
Все отлично. Просто великолепно.
Если бы не одна деталь. Маги, чтоб их! У меня их хрен, да ни хрена. Десяток боевых огневиков и все особой силой похвастаться не могут. По десятку своих шаров выдадут, и тушите свет. Выдохнутся. А у противника этих живых огнеметов единиц этак тридцать. И самое неприятное, что во главе их архимаг, про которого, вообще, чудеса какие-то рассказывают. Способен он создавать огненные смерчи — в одном заклинании объединять умеет воздушные и огненные потоки. И явился он сюда совсем недавно. Откомандирован из имперской академии где, если переводить на реалии моего прежнего мира, занимает должность проректора по учебной части.
Плохо. Очень плохо.
Вообще, с магической составляющей в моем герцогстве дела обстоят ничуть не лучше, чем с дорогами, социалкой, продуманностью налоговой системы и всем остальным прочим. Говорил я уже об этом. А тут, с месяц назад, решил провести ревизию имеющихся в моем распоряжении магических запасов. Поручил Диане как одаренной и знакомой с постановкой вопроса магического образования в своем Драуре.
Результат не порадовал. Нет в Юме ничего. От слова совсем. Даже школы какой-нибудь занюханной не наблюдается. В результате происходит самая натуральная утечка мозгов, в данном случае — магических источников, за рубеж. Едут наши талантливые юноши и девушки учиться в империю и там попадают под тлетворное влияние потенциального врага.
А что? Там теплее, там для магов, а особенно боевой направленности возможностей для карьерного роста больше. Мы с проклятыми землями не граничим, так что и нужды в боевиках у нас особой нет, соответственно и уважения к этой категории, а также материальных плюшек меньше.
В империи ситуация прямо противоположная. Это, когда Огюст там в школе магию постигал, выходцы из простонародья были в загоне. Потом подход к магам поменялся. Если хотя бы относительно сильный маг — значит, сразу дворянство получи, а после пятнадцати лет службы на границе с нечистью или десяти лет походов в проклятые земли за артефактами и прочим барахлом древних — тебя будет ждать неплохой земельный надел, на котором ты сможешь построить небольшой замок и жить в свое удовольствие. А можно на острова податься. Там, вообще, судя по тому, что удалось узнать, просто рай. Карибы с Гавайями, Кипром и прочими Сейшелами в одном флаконе.
Вот и ведутся неокрепшие умы молодых юмцев и юмок на посулы. Забывают частенько про свой врожденный патриотизм, да и остаются там. Нет, многие, конечно, возвращаются, но это по большей части маги, так сказать, мирных профессий — лекари, земляные, водники и так далее. Этим и здесь хорошо. А вот воздушники с огневиками у нас получаются в остром дефиците, а они — основная сила любой армии.
Проблема. И ее надо решать, если хочу мое герцогство Великим сделать, а не самому только так называться. А я еще собирался в соседнюю с нашей империю ехать, чтобы там знания получить. Нет. Это неправильное было решение. Герцог должен своим подданным пример подавать. Помню я, чем заканчивается, когда детки высокопоставленных чиновников по заграницам образование получают. А тут не дети, тут я сам чуть было такую ошибку не совершил.
Нужна Юму своя система образования. Школа. А лучше две. И академия, куда лучшие по итогам обучения в школах будут поступать. И все за государственный счет. В смысле — за мой. Но тут опять засада. Вода, земля, лекарское дело и прочие повышения урожайности у меня найдется, кому преподавать. Но без направлений огня и воздуха это будет все неполноценным. Ущербным. И главной задачи — обеспечения магического суверенитета герцогства не решит.
Так что смотрю я сейчас на позиции врага и размышляю. Две противоположные мысли в моей голове борются. Одна — как бы всех этих имперских магов, да еще бы и одним ударом к праотцам отправить. Вторая — сложнее в исполнении. Как бы мне этого архимага спеленать, да в мои горы утащить? Был бы у меня готовый декан сразу на два важнейших факультета — воздушный и огненный. Да и процесс обучения он знает, как правильно организовать. А то, что будет в своем кабинете на цепи сидеть, так ничего страшного. Больше времени работе уделять станет.
Значит, решено. Пойду по сложному и рискованному пути. Имперских магов мы постараемся максимально нейтрализовать, противопоставив им десяток наших. Атаковать, правда, мои огнеметы тогда не смогут уже — все усилия у них уйдут на постановку щитов и разрушение огненных шаров противников. И все равно потери нам эти подлецы какие-нибудь нанесут. Тут ничего не поделаешь. Лишь бы только лосиную конницу, на удар которой я делаю особую ставку, не остановили.
А вот я сам займусь вплотную моим будущим дважды деканом и ректором. Мне нужно его связать противостоянием, но аккуратненько, чтобы ненароком не повредить ценное имущество. Впрочем, как бы он сам меня не повредил. Архимаг. С такими я еще не сталкивался и даже возможности его представляю плохо.
Проконсультировался по этому вопросу с Огюстом, но понятнее не стало.
— Архимаг? — переспросил он. — Двустихийник воздуха и огня. А кто его знает? Они, архимаги эти, знаешь ли, разными бывают. Одни просто монстры настоящие, а другие и яйца выеденного не стоят. Тут же дело не только в умениях и потенциальной силе, но еще и в боевом опыте. Кроме того, лет с моих последних схваток с такими прошло немало. Могли и сильнее с тех пор стать. А могли и утерять многие знания. Завтра посмотрим, на что он способен.
Завтра, так завтра. Надеюсь, удастся мне его истощить до предела. Но что это даст? Вскочит он на коня, и ищи ветра в поле. И зачем тогда огород было городить? Должен кто-то, пока мы с архимагом будем друг друга мочить, к нему подобраться и ждать того момента, когда его хватать можно будет. Да еще он, наверняка, без охраны не останется. Так что этот кто-то отменным воином должен быть. Отряд-то к нему близко не подберется. Заметят. И есть у меня для этого один человек. В смысле — девушка. Элениэль ее звали когда-то. Потом Эли. Я ее в Элену переименовал. Так полагается. Сменился статус — меняй и имя.
Например, Гру, как замуж за Родрика выскочила, так теперь Грунда. Прибавила себе буковок. Важной дамой стала. А вот Мельба, которая бывшая служанка, а теперь баронесса, в память о том, кто ее наверх поднял, теперь Мелли. Вроде бы, имя короче стало, но зато дано было самим Великим герцогом Юма. Почетно. Мелли об этом факте всем с гордостью рассказывает.
Итак, Элениэль мне этого архимага и доставит. Не хочется, конечно, преданной мне девушкой рисковать, но если я это не ей поручу, обидится потом смертельно. Не скажет, конечно, ничего, но начнет на глазах чахнуть. Я за ней уже такое заметил. Стоит мне только посмотреть на нее с недовольством, и все — через пару часов у эльфийки минус пара килограммов веса. Кубок вина или взвара прикажу слуге, а не ей мне подать — минус килограмм. Иногда перестаю понимать, это она — моя рабыня, или я ее раб.
И я пока еще советом Хольмага так и не воспользовался, кстати. И сам не понимаю, почему. Изабелла не против, Элена, по глазам вижу, мечтает, сам я — хочу. А что-то мешает. Видимо, то, что девушка от меня полностью зависит. Не нравится мне это. Что-то унизительное и для нее, и для меня в этом будет. Хотя, конечно, когда-нибудь я смогу через данное препятствие перешагнуть.
Не сомневаюсь. И жду с нетерпением.



Глава 24
Военный совет и… Изабелла

С постановки задачи Элениэль я и решил начать. Это было необходимо, чтобы во время совещания с моими командирами она понимала, какая информация особенно важна для выполнения ее особого задания.
Вообще, Элена, как я теперь ее почти всегда называю даже мысленно, хотя иногда еще и сбиваюсь на ее первое, эльфийское, имя (Эли у меня как-то не прижилось), стала в последнее время для меня кем-то вроде постоянной тени. Куда я, туда и она. Просто Алиру вспоминаю, как та за мной ходила постоянно. Но тот период продлился всего дня три, а тут уже больше месяца эта история тянется. Нет, так-то посмотреть на красотку приятно, глаз радует, но все же хорошо в меру! Попробовал с ней на эту тему поговорить:
— Элена, — сказал я девушке, когда, выходя поздно вечером из своих рабочих покоев, где засиделся за подготовленным для меня Изабеллой отчетом по видам налогов, которые мы взимаем в герцогстве, увидел ее ожидающей меня у двери.
Кстати, налоговая система станет моей первой жертвой. Разных видов поборов такое количество за последние пятьсот лет накопилось (новые вводили, старые не отменяли), что если их все заплатить, любой без штанов останется. Соответственно добрую половину из них никто не платит. Про стоимость их, как это называлось в моем мире, администрирования, то есть попросту зарплату многочисленным сборщикам, даже говорить не хочется. И ведь каждый из налогов какой-то копеечный. На уровне — проехал по мосту, с тебя медяк, к телеге с товаром еще и баран привязан — еще полмедяка гони. И таких глупых поборов — сотни. Такое впечатление, что Великий герцог Юма стоит на паперти и побирается. Конечно, когда все ручейки в казне сходятся, то сумма получается более чем внушительная. Я — один из богатейших властителей. Богаче, пожалуй, только император. Ну, так у него и владения на порядок, а то и на два порядка больше моих. Последнее — это если с зависимыми от него королевствами, как, например, Турвальд, считать.
Короче, даже не дочитав до конца детальный отчет Изабеллы (До чего же въедливая девушка! Все подсчитала!), одним росчерком пера (С трудом научился им пользоваться, кстати. Как это какой-нибудь Пушкин умудрился этой штуковиной столько гениальных творений создать?) перечеркнул все. Тут надо подходить комплексно и рубить с плеча.
Все налоги отменяем. И вводим новые. Набросал краткий список. Потом Изабелла с Родриком его дополнят. А пока так. Пошлины на вывоз товаров. Это будет главная статья доходов. Налог на добычу полезных ископаемых. Пожалуй, только чуть меньше даст. На собственность — дома в городах и земельные владения. Что-то типа НДС (налог на добавленную стоимость) для продукции мануфактур и ремесленников. На торговлю — налог с продаж. Это обязательно, так как позволит упразднить подушную подать, но при этом получить денюжку со всех и каждого, кто не живет натуральным хозяйством, а таких у меня нет. Символический налог на ввоз продуктов питания (раз своего сельского хозяйства пока нет нормального, то нечего народ грабить), и повышенный чуть ли не до небес на ввоз любых других товаров. Так-то у нас все свое есть, ввозят в основном разное «лакшери», вот пусть и платят, если есть желание выпендриться в платье или камзоле из эльфийского шелка или имперского бархата. И, конечно, едва не забыл — в ноль пока снизить налогообложение собственного сельского хозяйства и даже продумать субсидии. Кроме животноводства. Вот с этим у нас полный порядок. Овец этих, простите, как грязи. И ее от них тоже хватает. Тут вышел на стену прогуляться. Смотрю — склон ближайшей горы весь грязновато-белый какой-то. Пригляделся, а это герцогские отары овец, моих, что приятно, перегоняют на новые пастбища, повыше в горы, где уже трава появилась. А на следующий день я случайно оказался там, где эта блеющая орда прошла — только со своего Буяна слез, чтобы ноги размять, как тут же в продукты жизнедеятельности этих кучерявых парнокопытных и вляпался. В общем, пусть животноводы платят. Не много, но все-таки. Кстати, по баранине мы экспортеры — поставляем в Турвальд. Это когда не воюем с ним, как сейчас.
Вернусь к Элене.
— Элена, — говорю ей. — Ну что ты постоянно за мной таскаешься? Неужели нет ничего, чем бы тебе хотелось самой заняться? Я же тебя не заставляю постоянно возле меня находиться.
Скуксилась вся сразу.
— Моя задача служить вам, ваша светлость, — отвечает. — Для меня это радость. Да и ваша супруга, Великая герцогиня Изабелла приказала мне не оставлять вас ни на минуту.
Ну вот. И тут Изабелла подсуетилась и свой порядок установила. Сказать, чтобы Элена не обращала внимания на ее указание? Ни в коем случае такого делать нельзя. Она моя жена, и я постоянно всех приучаю, что ее слово — это мое слово. В общем, махнул рукой и сдался.
Так и провела все это время Элена то под дверью моих рабочих покоев, впуская ко мне тех, кого я вызывал, и чуть не ощупывая их взглядом на предмет спрятанного оружия или чего другого, что может быть использовано против моей персоны, то вышагивала со мной по коридорам замка, то скакала рядом на коне во время моих поездок по владениям. Родрик однажды даже попенял мне на ее излишнюю, по его мнению, бдительность.
— Ричард, когда я к тебе вхожу, то мне иногда кажется, что твоя эльфийка мне сейчас под сутану залезет с обыском, — сказал он, оглядываясь на дверь, в которой еще маячила Элена, провожавшая его настороженным взглядом.
Ну, что я тут могу сделать? Куда Великому герцогу Юма против двух красоток выступать, одна из которых жена, а вторая — то ли рабыня, то ли моя рабовладелица? Только плечами могу пожать, да дяде посочувствовать. Мне тоже нелегко, но терплю.
Вот и сейчас. Стоило мне только подумать об Элене, как она уже здесь.
— Ваша светлость, вам что-нибудь подать? — просовывает свою очаровательную головку в мой шатер. Кстати, слово «очаровательная» ей не подходит. «Очаровательная» для меня звучит, как что-то миленькое такое, а эльфийка обладает уникальной красотой. Настолько правильные, точеные черты лица, (лица, а не личика), что аж дух захватывает.
— Нет, — отвечаю, направляясь к выходу. — Будет у меня для тебя в завтрашнем сражении одно задание. Очень важное. И сложное. Пошли покажу, что нужно будет постараться сделать.
Расцвела вся. Поднимаемся на скалу, с которой вид на будущее поле боя и лагеря врагов открывается. Турвальдцы с имперцами отдельно стоят. И это для нас хорошо.
— Видишь, — говорю. — Вон тот небольшой холм за лагерем имперцев? — и слегка обнимаю девушку (и хочется очень это сделать, и направление так удобнее показать). — Завтра на нем будет стоять очень сильный маг. Архимаг. Я буду отсюда с ним сражаться. А ты должна будешь подобраться поближе к холму. Лучше заходи с тыла, но не со стороны леса — оттуда дроу в атаку пойдут, чтобы его охрану, которая обязательно с ним будет, отвлечь. А ты должна чуть в стороне оказаться. И когда они сцепятся, тебе нужно будет архимага скрутить и мне доставить. Для Юма такой пленник, как этот архимаг, сейчас важнее, чем даже захват всего Турвальда. Без него все мои планы по развитию магии в герцогстве не имеют смысла. А без собственных сильных и главное — обученных магов мы обречены. Рано или поздно — сомнут нас. Понятно?
Кивает и старается еще больше прижаться ко мне. Как же приятно, однако. Только вот с мысли сбивает. Нет, все, решено. После сражения я сделаю то, на чем Изабелла настаивала и Хольмаг каждый день советует. Проведу я с Эленой ночь. Это же просто пытка какая-то находиться рядом с такой девушкой и постоянно сдерживаться.
Почему я так уверен, что архимаг именно на том холме расположится? А больше негде. Ему нужна будет возвышенность, чтобы через головы имперских легионеров своими заклинаниями наши войска громить.
— Только будь осторожна, — продолжаю я, кладя руку на ее обтянутую кожаными штанами попку (о чем думаю перед важнейшей битвой?). — Он должен полностью выдохнуться. До этого момента даже не вздумай приближаться. И если этого не случится. Если не смогу я заставить его все свои магические силы истратить, то задание отменяется. Ясно?
Опять кивает, вглядываясь в холм, на котором, уверен, будет стоять архимаг, виднеющийся за ним лес, расположенный чуть ближе к нам лагерь имперцев. Оценивает место предстоящих событий, а глаза ее приобретают тот хищный прищур, с каким она мне когда-то свои вызовы бросала. Нет, не все от той эльфийской принцессы в небытие ушло. Вижу, как в красотке опять воительница просыпается.
Спускаемся в наш лагерь. Возле моего шатра уже все, приглашенные на последний военный совет, собрались.
— Завтра с первыми лучами солнца, — начинаю я, обращаясь к командиру отряда дроу. Кстати, это один из десяти мужей королевы Алиры. Впрочем, может быть, сейчас у нее их уже и больше. Кто ее знает? Дама знойная. — Восемьсот твоих воинов выходят из леса, где сейчас скрываются, и выдвигаются в сторону турвальдцев. Но не самого лагеря, а расположенных ближе к лесу обозов. Идут без спешки и не стараясь соблюдать скрытность. Нужно, чтобы вас заметили, — вопросительно смотрю на воина, понял ли?
— У меня тысяча человек, — поправляет он меня.
— Для двухсот других будет иное задание, — отвечаю на его замечание не по существу вопроса. — С первой задачей понятно? На рассвете, восемьсот, не скрываясь, в сторону обоза турвальдцев? Потом, по сигналу, с тыла нападете на легионеров, когда они выйдут из своего лагеря. Но не раньше, чем они увязнут в сражении с войском Юма.
Понял. Уфф…
— В бой ни с кем вступать вам, если все пойдет по плану, не придется, — продолжаю я и оборачиваюсь к Хольмагу, в нетерпении жующему собственную бороду. — Когда турвальдцы, а там в основном конница, — дружины феодалы и тысяча наемников, всего тысячи три, выйдут из своего лагеря, чтобы не допустить нападение на обоз со стороны дроу, твои лосиные всадники вылетят из ущелья и обратят их в бегство. Больше одной лиги не преследуйте. Как только убедитесь, что удирают без оглядки, сразу возвращайтесь. Нам еще с имперскими легионами разбираться предстоит.
Вот этот понятливый. Разумный мне потенциальный тесть достался. Хотя, конечно, и не очень адекватный, но у кого нет мелких недостатков?
А конница врага удара, пусть и несколько уступающей ей в численности кавалерии оборотней, не выдержит. Думаю, даже до столкновения дело не дойдет. Не пойдут лошади на лосей. Тем более, что те еще и реветь громко будут. Вместе со своими всадниками, которые это будут делать на разные звериные голоса. В моем мире самые обученные кавалерийские кони, если их специально не тренировали, от верблюдов во все четыре копыта деру давали (и рев, и вид, и запах — незнакомые и пугающие), а тут еще и рога добавятся.
— Дальше в дело вступают войска Юма, — поворачиваюсь к Гуннару, который назначен официальным командующим моей армии, хотя на самом деле руководить всем будет стоящая рядом с ним Рагнхильда, которая гораздо умнее своего сводного брата, но что поделать, если она принадлежит к прекрасному полу и слушаться ее многие не захотят. Вот и приходится выкручиваться — на одну должность двух человек определять.
— Вы выходите из долины и направляетесь к лагерю имперцев. Постарайтесь сразу же в терцию построиться. Впереди катите бомбарды (мы десяток этих техномагических пушек на колесные лафеты смогли поставить). Первый залп по лагерю — разрывными ядрами. Если они замешкаются, то и второй успеете сделать. А то и третий. Стреляйте, пока они в поле не выйдут. Нам их частокол штурмовать не с руки. А когда они выйдут и пойдут на вас, то главное — не забудьте перезарядить бомбарды картечью (не знали здесь о таком виде боеприпаса до моего появления, а что может быть лучше против плотного строя врагов с близкого расстояния?). И как приблизятся их легионы к вам шагов на пятьдесят — залп. Потом бомбарды внутрь строя. И не дай, и не приведи вам, как вы привыкли, с криками навстречу кидаться! Ощетинились копьями и стоите, как вкопанные. Ждете, пока оборотни вернутся и дроу с тыла подойдут.
Гуннар косится на Рагнхильду, взглядом спрашивая, поняла ли та замысел, и, получив кивок, тоже склоняет голову.
Так, теперь последнее.
— Двести оставшихся дроу ждут на опушке леса моего специального сигнала — огненный шар в небо запущу (в качестве атакующего средства мои потуги в огненной магии не подойдут, а вот для сигнала — вполне), и по нему бегом атакуют охрану мага, который будет стоять на холме недалеко от леса. Самого мага не трогать ни в коем случае. Не стрелять хоть из пистолей, хоть из луков даже в его сторону.
Нет, еще одна деталь важная.
— Маги, — обращаюсь я к моей не слишком могучей группе огневиков. — Ваша задача завтра только ставить щиты и разрушать атаки магов противников. Берегите силы. Ни в какие индивидуальные дуэли, которые вы так любите, не вступать.
— Всем отдыхать! Завтра будет тяжелый день! — завершаю я военный совет.
Вот теперь, действительно, все. Что делать разным отрядам, если что-то пойдет не по плану, даже говорить не стал. Перепутают и устроят неразбериху. А если, паче чаяния, завтра нас разобьют, а не мы врагов, то разбежаться все и так сумеют. Этот не самый сложный маневр проблем не вызовет — дроу обратно в лес подадутся, моя армия в горы отступит, а оборотни на своих лосях от кого хочешь ускачут.
Эх, если бы я мог предполагать, что в это время в моем замке происходило, если бы моя умная глупышка Изабелла не скрыла бы от меня угрозы, которую она получила в том злополучном письме, если бы она не доверилась своей «компаньонке» и подруге дроу Диане, я бы плюнул на все приготовления к завтрашнему сражению, на продолжавшуюся бы блокаду и недовольство моих купцов, да даже на грозящий герцогству голод бы внимания не обратил. И мчался бы уже домой. А к вечеру с Дианы была бы уже содрана кожа (я тоже могу быть жестоким), и ее обезображенный труп болтался бы над воротами замка.
Но я ничего этого не знал тогда, так что спокойно сначала пообедал, потом погулял, затем поужинал и завалился спать.
А Изабелла в тот момент, когда у меня начался военный совет, почувствовала себя плохо. Сначала она подумала, что это обычное в ее положении недомогание, но когда ей с каждой минутой стало становиться все хуже и хуже, она вызвала к себе лекаря. Увы, но тот не только ничем помочь ей не мог, но даже понять, в чем причина внезапной болезни, от которой у Великой герцогини начали отниматься по очереди ноги, затем руки, и, наконец, она почти потеряла возможность говорить, не мог.
А сама Изабелла причину упорно не называла, хотя уже и не сомневалась, что это та самая магия крови, о которой ее предупреждал отец. Тогда, сразу после прочтения найденной на кровати записки, она испугалась, но потом успокоилась. Прочитала все, что нашла про этот вид магии в обширной библиотеке замка, нашла там редкие манускрипты по темной магии, которые еще Огюст из проклятых земель притащил, ничего там про возможность убить человека на расстоянии по капле его крови не обнаружила и с облегчением решила, что ее просто пытаются испугать и таким образом вынудить выполнить приказ императора.
Как оказалось, ее не пугали. Предупреждали. А теперь приводят угрозу в исполнение.
И тут в ее покои пришла Диана. Изабелла взглядом указала своей подруге на лежащее на столе письмо своего отца. Та прочитала. Задумалась. А потом кивнула каким-то своим мыслям и, наклонившись к девушке, тихо произнесла.
— Я могу помочь, дорогая моя. Ни ты, ни твой ребенок не умрете. Но для этого нужно провести один ритуал. Мы же, дроу, долго были самыми близкими для темных магов помощницами, так что многие их знания сохранились у нас. Не буду скрывать, ритуал этот сейчас находится под строжайшим запретом, но, с другой стороны, и твой муж, Великий герцог Ричард преследуется инквизицией. А разве он плохой человек? Разве он совершил что-то предосудительное? Так что не пугайся. И если согласна, кивни.
Изабелла, не раздумывая, кивнула.



Глава 25
Победа и… Элена-Элениэль (начало)

На удивление, сражение сразу пошло в соответствии с разработанным ставкой верховного главнокомандования (в моем лице) планом.
Известно, что все планы работают только до первого выстрела. Но тут не так. Может быть, это связано с тем, что стреляют здесь реже, чем в моем мире, где эта истина родилась, но я думаю, что причина кроется в предсказуемости аборигенов в их стремлении соблюдать традиции и обычаи. Подчас крайне странные.
У меня даже зубы начало сводить, когда я увидел, как, заметив угрозу своему обозу, где было самое ценное для любого солдата — вино, еда и шлюхи, со стороны отряда дроу, из лагеря турвальдцев, как горох из мешка, посыпались воины из дружин феодалов и наемники.
В спешке подтягивая подпруги своих коней и пытаясь влезть кто в кирасы, а кто и в штаны, эти бравые вояки, привыкшие за два зимних и полтора весенних месяца к ничегонеделанию, вдруг неожиданно обнаружили, что они находятся на войне и может возникнуть ситуация, когда придется отправиться в бой.
Впрочем, особого опасения дроу у турвальдцев не вызывали, так что даже гонца в лагерь имперцев посылать они не стали. За этим я пристально следил со своей скалы. Они были в ярости и горели желанием самостоятельно расправиться с подлецами, которые посмели начать сражение раньше общепринятого для таких развлечений времени, то есть полудня — часа, когда уважающие себя благородные «лыцари» уже успели выспаться, протрезветь, позавтракать и готовы, наконец, взяться за уничтожение себе подобных. Мало того, нападавшие пренебрегли традицией оповещать противника о своем приближении заунывными звуками своих труб и рогов и в довершение всего — посмели напасть на обоз! Святое место для каждой армии! Обоз полагается грабить после победы! Только после и никак иначе. И отнюдь не начинать сражение с его захвата. Это неслыханное нарушение всех цивилизованных правил ведения войны! Чистое варварство…Да еще и подошли с тыла. А как же добрая традиция — грудь в грудь и лоб в лоб? Наказать!
Сейчас, видимо, они были уверены, что легко сметут пеших дроу своими мощными конями, втопчут их в землю, а потом будут с улюлюканьем гоняться за оставшимися по полю, весело рубя разбегающихся с седел.
Не угадали.
Едва конница славного Турвальда с примкнувшими к ней наемниками неорганизованной толпой двинулась в сторону моих дроу, как… Не спеша тронулась, кстати. Хоть тут повели враги себя профессионально, разгон коням нужно давать постепенно, чтобы к моменту удара лошади уже набрали скорость, но еще не устали. Как я кивнул стоявшей рядом Рагнхильде, та махнула рукой герольду, который что есть мочи дунул в свою вувузелу, и из ущелья выметнулась орда оборотней.
Зрелище, скажу я вам, не для слабонервных. Я-то думал, что они будут иметь вид конницы на лосях. Этакой «лосьницы», а то конница на лосях как-то глупо звучит. И ошибся. Это была именно какая-то дикая орда, в которой, разворачиваясь на ходу дугой, неслись лоси на половину без всадников, волки, пантеры, несколько медведей и какие-то еще не самые травоядные животные. Все это скопище выло, рычало, и издавало другие пугающие звуки. Впереди, каким-то непостижимым образом удерживая в лапе секиру, верхом на своем лосе скакал Хольмаг в медвежьем обличье.
Мда… Вот это союзнички, подумал я. А что будет, если они перестанут таковыми быть? Что если они выйдут из своих лесов и решат прогуляться по моим владениям? И не отрядом в две с половиной тысячи голов, а, скажем, в расширенном составе — тысяч этак десять? Надо будет плотно задуматься об укреплении границы с этими милыми ребятами. Обязательно дам распоряжение графу Сиверсу, отвечающему за данное направление.
А пока, да. Пока хорошо все складывается. Если вчера у меня еще были некоторые сомнения — вдруг турвальдцы смогут выдержать натиск оборотней, то сейчас они отпали. Такого же мнения придерживались, кстати, и подданные моего любимого тестя Конрада Третьего. Увидев, кто к ним приближается, они верно оценили свои шансы и, напрочь забыв о планах примерно наказать дроу и даже о своем возлюбленном обозе, ломанулись в даль. Москва — Воронеж — хрен догонишь. Если бы они сейчас где-нибудь на скачках в Эскоте были, то первые две тысячи призовых мест им достались бы без малейших вопросов.
Но это две тысячи из трех. Остальным не так повезло. Кого-то сбросили с седел взбесившиеся кони, решившие, судя по всему, что без лишнего груза на спине у них будет больше возможностей не стать завтраком для волков. Эти погибли сразу. Я даже не заметил, как. Наверное, попали под копыта лосей. Другие бестолково метались по полю. Их отлавливали и… В общем, кровавое зрелище. Кто-то все-таки пытался подороже продать свою жизнь и отмахивался мечом. Что ж. Уважаю. Безумству храбрых поем мы песню. Сотни полторы успели добраться до лагеря имперцев, но те в полном соответствии с обязательствами империи перед вассальным королевством, а также опасаясь впустить за частокол оборотней, ворота им не открыли, и спустя считанные минуты там был уже клубок из человеческих тел, волков, медведей, барсов. Рев, крики, стоны. И тишина.
Жаль, мне бы пленные не помешали, есть у меня на них определенные виды, но тут уж ничего не поделаешь. А, нет. Сотня или чуть меньше бесплатных рабочих рук все-таки у меня уже есть. Один отряд, сбившись в плотный строй под предводительством какого-то закованного в доисторические доспехи рыцаря, сумел прорваться через орду моих союзников в долину и сейчас бодро и радостно сдается Гуннару. О! Да это же не какой-то рыцарь, а сам Гастон — дядя Изабеллы, а теперь, стало быть, и мой! И как его занесло в лагерь врагов Юма и его любимой племянницы, позвольте узнать? Впрочем, учитывая его исключительную глупость, удивляться особо нечему. Хорошо, что жив остался.
Оборотни, кстати, потери понесли небольшие, хотя без них и не обошлось, конечно. Наверное, человек (или как их там называть, когда они в обличии зверей!) пятьдесят, из которых большая часть стали жертвами имперцев, поливавших их зарядами из пистолей и каких-то картечниц у подножия своего частокола, пока они несчастных турвальдцев на части рвали. К слову, своих союзников имперские легионеры при этой стрельбе перебили не меньше, а то и больше, чем оборотней.
Так, а теперь очередь за моими войсками. Давайте, ребята, пошевелите непобедимые имперские легионы. Пора им с этой своей славой распрощаться. И опять — я киваю Рагнхильде, та машет герольду, он услаждает наш слух омерзительными звуками вувузелы. Поехали!
Пошли хорошо. Усвоил барон Гуннар мои указания. Идут без спешки, строй держат, бомбарды впереди катят. Приблизились к лагерю имперцев на дистанцию выстрела. Первый залп. Те сидят за частоколом. Вылезать на свежий воздух пока не спешат. А магические ядра рвутся между их палатками. Второй залп. Вроде бы зашевелились. Третий… Ага, выходят. И, действительно, отлично обучены. Сразу формируют плотный строй, шагают нога в ногу, чеканя шаг. Понимаю, почему они непобедимыми считаются. Просто ветераны Юлия Цезаря на вид. Маги выстроились на специальных мостках, устроенных за частоколом. Начинают метать в моих воинов огненные шары и воздушные лезвия с кулаками. Тоже впечатляюще выглядит. Правда, мои маги с их первым ударом справились без особого труда. Вот что дальше будет? Кто первый выбьется из сил? Боюсь, что все-таки мои. Хотя на щиты энергии и меньше расходуется, чем на атакующие действия, но наших в три раза меньше. Ладно. Будем надеяться, что особого урона моим войскам все-таки не нанесут.
А вот теперь и моя очередь.
— Рагнхильда! — бросаю я своей главнокомандующей. — Бери этого музыканта (это я про герольда) и уходи отсюда, как договаривались. Сейчас тут жарко будет. Дальше все руководство на тебе. Сигналы оборотням и дроу подашь, когда легионеры с Гуннаром столкнутся. Не раньше!
Да, прибыл мой главный противник. Небольшой такой старикашка. Я бы даже сказал — мелкий. Не спеша поднимается на тот холм, на котором я его и ждал. С ним аж целая сотня охраны. Берегут проректора по учебной части. Ох, ты ж. И креслице ему даже поставили. С комфортом хочет моих подданных убивать. Сибарит, понимаешь, нашелся. Еще бы чашечку кофе заказал.
Не откладывая в долгий ящик, отправляю в его сторону темно-зеленую змейку. Но слежу, чтобы она двигалась не слишком быстро и готовлюсь в любой момент ее развеять. А то вдруг перспективный старикан и уже почти сотрудник моей магической академии не среагирует? Зачем мне лич на должности декана нужен? Нет, шустрый дедушка. Рассек мою змею воздушными лезвиями. И мне в ответ немаленький такой огненный шар отправил. Алаверды, так сказать. Примите от нашего стола — вашему. Ну, у меня для таких подарков фиолетовый туман есть. Так что обойдусь без прожарки. Начинаем меняться посылками. Пока в щадящем режиме. Я ему змейки, он мне — шарики. В общем, разминка пока идет. С другой стороны, если бы то, что я называю шариком, попало в строй моих войск, там бы сразу просека получилась и десятков пять человек с жизнью попрощались. Мощный старик. Одним словом — архимаг.
А вот у меня проблема. Все-таки эти магические потоки имеют свое сознание и какой-то разум. И темно-зеленые мои змеи начинают бунтовать. Им не нравится, что я делаю их пока достаточно слабенькими и медленными. Чувствую, как пытаются вырваться из-под контроля и добраться до архимага.
— Хватит, Ричард! — подсказывает мне болтающийся рядом со мной в воздухе Огюст, тоже заметивший изменившееся поведение моих заклятий. — Больше темно-зеленый поток не трогай. Давай, сделай вот так, — показывает руками движение. — И отправь в него сгусток фиолетового тумана.
В общем, действие чем-то напоминает то, когда снежок лепишь. Только из магии. Отправляю подряд в противника десяток таких снарядов. Он их встречает стеной огня. И, видимо, решает, что я близок к истощению, раз перешел на другой вид магии. Хочет покончить со мной одним ударом. Тем самым огненным вихрем, про который мне рассказывали. Целый смерч у него получился, и теперь несется ко мне. А меня сомнения гложут, что мой щит с такой мощью справится. Может, лучше пока слинять со скалы? Нет, не успею. Только если вниз спрыгнуть, но это будет самоубийством.
Собираю все оставшиеся силы, вытягиваю к себе максимально возможное количество фиолетового потока и пытаюсь сотворить из него кокон, в котором надеюсь пережить тот жар, который сейчас вокруг меня будет. Просто мартеновская печь какая-то. А я изображаю шихту — смесь чугуна, лома и разных добавок. Вот только доходить до состояния, когда меня после этого процесса в жидком виде в какую-нибудь форму сольют, мне совсем не хочется. Поэтому напрягаюсь до предела, чтобы удержать свой щит. А Огюст, кстати, смылся куда-то. Хотя ему-то чего опасаться? Ему ни жар, ни холод не страшны. Но факт остается фактом. Бросил меня, можно сказать, на произвол судьбы.
Наконец, нестерпимый жар спадает, сполохи огня перестают метаться вокруг. Стою на одном колене. Вот теперь я понимаю, что значит — магическое истощение. Если у старикана хоть немного сил осталось, то мне каюк сейчас будет. Смотрю на холм. Каюк, похоже, отменяется. Валяется рядом со своим креслом архимаг. Когда посылал в меня свой вихрь, встал с него, а теперь лежит. Готов. Перенапрягся, пытаясь до последнего меня поджарить.
Рагнхильда верно улавливает нужный момент и подает сигнал герольду. Сейчас в дело вступит отряд в двести дроу и Элена. Теперь их очередь. Я свою задачу выполнил.
Но до чего же умелый и сильный этот архимаг! А ведь он, в отличие от меня, потоков магических не видит. Работает вслепую, на одних ощущениях. Надо признать, что мне пока с такими, как он, тягаться тяжело. С одним еще туда — сюда. А вот если их двое или больше будет? Очень он мне нужен. Сам у него учиться пойду. Только бы у Элен все получилось.
Так. А что у нас на поле боя происходит? Оу… А там уже финальная стадия идет. Легионеры стоят в строю, напоминающем каре. С одной стороны — мои войска, с тыла — дроу, а с двух других — оборотни. Они уже приняли свой человеческий облик и теперь сидят на лосях, готовые в любой момент их копытами начать топтать врагов. Перед имперцами стоит Гуннар и что-то вещает. Должен сейчас предлагать им сдаться. Так я ему задачу поставил. Мне горы трупов не нужны. Мне строители нужны. Дорожные рабочие. Здесь, правда, полагается захваченных пленников возвращать за выкуп, но я этого делать не собираюсь. Какой смысл? Получу за них деньги, а потом на эти деньги буду искать наемных рабочих? Так нет тут гастарбайтеров в таких количествах. А так у меня будет тысячи три, а то и больше здоровых мужиков, которые будут трудиться в течение года или двух за еду и свободу. Отличный вариант, по-моему.
Приняли имперцы ультиматум Гуннара. Бросают оружие.
И на холме архимага уже не наблюдается. Два трупа его охранников вижу, а моего будущего ректора академии уже нет. Думаю, он сейчас уже на пути ко мне. Своему будущему работодателю и ученику. Буду, как Петр Первый, который, разбив шведов под Полтавой, именовал их своими учителями и пил с пленными. И, кстати, многие их этих пленных потом неплохо себя в той же Сибири проявили, куда были отправлены. Вот и я также поступлю. Только пить не буду.
Элена с заданием справилась. Притащила мне архимага. В полном смысле этого слова — принесла, взвалив себе на плечи. Тот пока еще настолько без сил, что даже идти сам не может. Посадили его пока в отдельной палатке под охраной моих лейб-гвардейцев, которым из-за этого придется пропустить сегодняшний пир. Но служба — есть служба. На руки ценной добыче надели ридитовые браслеты, магию блокирующие. На всякий случай.
Попросила у меня девушка за это то, о чем я и сам давно мечтаю.
— Мне бы ночь или хотя бы два часа с вами провести, господин, — краснея и смущаясь, сказала она, когда я спросил, чем ее наградить.
— Не называй меня никогда господином, — ответил я, морщась.
Ну вот как теперь я смогу ее в постель уложить, если она меня так воспринимает? Насилие просто какое-то получается и использование служебного положения в личных и к тому же в предосудительных целях. Это даже хуже, чем когда начальник полностью зависимую от него подчиненную… того. То есть и смогу, конечно, и уложу, но осадочек какой-то неприятный присутствует. Так-то я привык уже к местным порядкам в этом плане, но именно с Эленой хотелось бы по-другому. Не судьба, видимо.
Вечер прошел на ура. В том смысле, что все перепились до потери чувств. Кроме меня. Приказал слуге наливать мне в кубок взвар вместо вина. А то бы первым упал — столько раз мне пришлось из него отпивать после очередного тоста в мою честь.
Наконец, все угомонились. И где же моя Элена? Куда она запропастилась? То от нее было ни спрятаться, ни скрыться, а тут куда-то пропала.
Вон она. Сидит у костра в одиночестве. Подхожу, беру за руку, веду в свой шатер.
С ней сейчас очень аккуратно надо. Бережно. Видно, что она и хочет, и боится. Не героиня сегодняшней битвы, а испуганная лань просто. Начинаю девушку раздевать. Стоит, почти не шевелясь. Только иногда мне несмело помогает с некоторыми завязками справиться. Вообще, очень люблю эту прелюдию — процесс раздевания. Настолько больше возбуждает, когда своими руками девушку от одежды освобождаешь, чем когда она сама быстренько ее с себя скидывает! Никакого сравнения. Второй вариант — это рутина. А первый, когда сам, не спеша, снимаешь одну часть гардероба, видишь участок обнаженного тела, гладишь его, касаешься губами, переходишь к следующему элементу одежды, — это песнь, поэма, ода любви и предстоящему наслаждению.
Да, сегодня буду очень нежен. Укладываю эльфийку на постель. Любуюсь ее совершенным телом. Она не пытается прикрыться, но вижу, что смущена и очень напряжена. Настолько, что ее даже целовать пока нельзя. Спугнуть можно. Только мягкие и легкие касания, чтобы оттаяла. Надо подождать, пока ротик слегка призывно приоткроется, а губы станут нежными и мягкими. Тогда можно. Но тоже аккуратно вначале.
Какая же ночь меня сегодня ждет!



Глава 26
Терапия Элены и рекрутинг мага

Тяжелая ночь меня ждет. Тут и думать не о чем.
С такими девушками, как Элена, нужно обращаться с сугубой осторожностью. У нее же очевидно нестабильная психика. Вечно натянутая, как струна. Того гляди — порвется. Да и рвалась уже неоднократно. Взять хотя бы ее попытку меня убить или побег в лес. Тут чуть что-нибудь не так сделаешь, и реакция может быть непредсказуемой.
Даже сейчас. Лежит, не шевелясь, и смотрит своими прекрасными глазами затравленно, как кролик на удава. А кто, спрашивается, еще несколько часов назад, попросил в качестве награды ночь со мной провести?
Беда с ней. Попробую с ней «цветочный» подход. Это я так в свое время для себя методу назвал, когда вот такая «и хочется, и колется» попадется. Обращаться с подобными девушками нужно, как с нежным цветком. Раскрывать по лепесточку. И не как с ромашкой, грубо отрывая их с навязчивыми вопросами — любишь или не любишь, хочешь или не хочешь? На счет «любит» хрен его знает. Мне кажется, что она и сама этого не понимает. А вот то, что хочет, не сомневаюсь. Но почему-то боится, стесняется пока своего желания. И совсем не готова еще отдаться в мои руки с полным доверием. Что ж. Постараюсь ей помочь перешагнуть через себя, раскрыться во всей красе и чувственности, так сказать.
Поработаю этаким практическим психотерапевтом — сексологом.
Поглаживания, легкие касания груди и сосков, от которых она вначале только вздрагивает. Но я настойчив, так что, наконец, дожидаюсь того момента, когда она прикрывает глаза и начинает постанывать.
Хорошо. Продолжаем лечение. Бедра. Ложбинки, образующиеся по бокам в самой нижней части живота. Невзначай, чуть-чуть, попробовал раздвинуть ее ноги, чтобы прикоснуться к святая святых. Нет. Рано. Поторопился. Стиснула ноги так, что и думать об этом пока не стоит.
Шейка, ушко, ключица. Спинка — слегка перевернуть на бок и провести рукой от шеи к ягодицам. И наверх вдоль позвоночника. И опять вниз. На ягодицах задержаться. Погладить. Легонько сдавить. Ага. Есть контакт. Задышала прерывисто.
Теперь следующий этап. Пробуждение настоящей чувственности. Довожу почти до пика наслаждения и заставляю балансировать на его грани. Чуть приостанавливаюсь, и она опадает в полной расслабленности на кровать, как сорванный ветром листик, чуть активизируюсь, и у нее судорожно выгибается поясница и подрагивают ноги.
Сделал несколько таких кругов. А куда деваться?
В итоге с удивлением обнаружил, что, действительно, начал ощущать себя господином. Настоящим, а не по праву статуса или титула. Могу сейчас сделать с ней почти все, что захочу. Захочу — ее затрясет в экстазе, захочу — и она будет прерывающимся голосом просить не останавливаться.
— Господин… — стонет подо мной девушка.
— Ричард, — исправляю я ее, зажимая рот поцелуем…
— Рит-т-т-чард, — шепчет она, выгибаясь дугой. — Рит-т-чард….
Уффф… Как же я устал. И день был не самый простой, и сейчас не отдыхаю. Но главного я добился. Ожила Элена.
— А теперь, госп… Ричард, можно я доставлю тебе удовольствие? — спрашивает уже почти нормальная девушка, а не потенциальная клиентка сумасшедшего дома.
Почти — потому что с ней еще работать и работать, тут не знамо сколько сеансов моей терапии понадобится, чтобы гарантировать отсутствие рецидивов.
— Конечно, — отвечаю я.
Скользит по мне грудью, бедрами, всем телом, гладит пальчиками, ласкает язычком и губами.… Наконец, застывает внизу, разметав свои великолепные золотистые локоны по моему животу и уткнувшись лицом туда, куда любому мужчине хочется.
Когда мы заканчиваем, она лежит рядом со мной, глядя куда-то вверх со счастливой улыбкой на губах.
Впервые на моей памяти — спокойная и умиротворенная. Мягко положил ей руку на грудь и прижал к себе.
Утром, не выспавшись как следует, о чем, впрочем, не жалею — оно того стоило, в сопровождении Элены иду в палатку, где содержится пленный маг. Зовут его Элифас, как мне уже доложили. Ведет себя спокойно. Несмотря на тщедушную комплекцию, отличается завидным аппетитом. Вчера на ужин две порции умял, да и сегодня во время завтрака, говорят, не стеснялся добавки несколько раз просить. Любопытный персонаж.
Кстати, у меня еще два десятка пленных магов есть теперь. Захватили огневиков, которые не успели сбежать из лагеря имперцев. Как там все свои силы израсходовали, так и остались на месте. Правда, десяток мои воины прибили, пока их Гуннар не остановил. В общем-то, порыв понятен — эти паразиты успели-таки человек тридцать моих подданных своими огнешарами убить. Не смогли мои маги полностью их нейтрализовать, как я и опасался. Но все равно — дисциплину нужно подтягивать. Рубить вражеских магов после того, как все легионеры имперские уже в плен сдались, это вопиющее нарушение всего, что только можно нарушить. Правда, вчера наказывать никого за это не стал. Нельзя было портить подчиненным настроение после славной победы. А теперь уже поздно.
И куда этих пленных магов девать, представления не имею. Мне они верно служить боевыми магами не будут — против своих им тогда воевать придется. В качестве преподавателей в моей будущей академии и двух школах, может быть, кого-то смогу по-доброму убедить поработать. Но это человека три — четыре. А остальных куда? Отпустить за выкуп? Так они в следующий раз опять моих воинов убивать будут. Дилемма.
Старичок архимаг оказался, действительно, прелюбопытнейшим субъектом. Да и не старичок он вовсе. Едва за полтинник перевалило. Просто выглядит старше из-за своего телосложения и седеющей козлиной бородки. Но глаза живые, умные. Движения порывистые. Чего он вчера из себя ленивого сибарита с этим своим креслом на холме изображал?
— Молодой человек, простите, Великий герцог, — произнес он, когда я ему изложил, чего от него жду и отказа в чем принимать не собираюсь. — Вам нет нужды меня пугать. Скажу прямо, что ваше предложение меня очень заинтересовало и я склонен его принять по доброй воле.
— Видите ли, — среагировал он на мое удивление, которое я не смог скрыть, услышав такое. — Мне до личей уже надоел Кордобус (это так столица империи называется) с его постоянной суетой, интригами в совете архимагов и всем прочим. Наш равный небу император Георг Восьмой, да простят меня мои бывшие коллеги, тупой, надутый индюк, а его наследник еще хуже. Дела с организацией обучения в академии, в которой я до вчерашнего дня, до того момента, как эта милая девушка уволокла меня сюда, как какой-нибудь куль с мукой (это он про присутствующую в палатке Элену), имел честь состоять одним из руководителей, обстоят из рук вон плохо. Ничего нового внедрять не дают замшелые правила. Методики устарели. Научная работа в области магии не ведется.
— И еще. Скажу вам откровенно, я абсолютно не понимаю, зачем нужно было с таким фанатизмом преследовать и изводить темных магов, — тут он многозначительно посмотрел на меня. Ну, да я, как раз один из них. — Из-за этого было безвозвратно утеряно столько знаний. Вы ведь видите магические потоки? Я не ошибаюсь?
Я киваю. Откуда он это знает?
— Вот! — он радостно хлопает ладонью по стоящему между нами столику. — И древние видели. А мы — нет. Все на ощупь теперь делаем. Методом, так сказать, проб и ошибок. А суть заключается в том, что нет никаких темных магов! — он победно смотрит на меня. — Их в природе не существует! Есть универсалы. И у них — да! У них есть способности и к темным направлениям. Но повторюсь, это просто потому, что они универсалы. И видят они все, подчеркиваю, все магические потоки. Ведь так? — он требовательно тычет в меня пальцем.
Такое ощущение, что он уже вошел в роль ректора моей академии, а я изображаю студента. Опять киваю. Пока все, что он говорит, мне очень интересно.
— Вот! — он опять бьет своей узкой ладошкой по столу. — И это необходимо изучать. Во-первых, используя эту вашу способность, можно разработать множество новых заклинаний, а во-вторых, может быть, удастся понять, как вернуть всем магам возможность видеть!
Судя по всему, мне достался настоящий энтузиаст. Это настоящий джек-пот. На такую удачу я даже не рассчитывал.
— Но у меня будет одно условие, — вдруг заявляет этот ученый от магии. — И непременное!
А вот это мне уже не нравится. Не люблю я, когда мне ставят условия. Да еще и непременные. Впрочем, когда выясняю, в чем оно заключается, едва сдерживаю смех. Гвардеец, который стоит за спиной мага, широко улыбается, а ожившая после ночного сеанса специальной терапии Элена сдавленно фыркает.
Суть оказалась в следующем. Этот Элифас принадлежал как раз к той, очень немногочисленной, когорте магов, которых приходилось женить против их воли и не спрашивая их согласия при выборе невесты. Потому что сам он бы никогда этого не сделал. Для него вся жизнь заключается в науке. В результате он и не заметил, как стал счастливым мужем семи жен. Про «счастливого» — это ирония, если что. Потому что никакой радости он от этого не испытывал. Одни проблемы.
— Прихожу из академии домой, — жалуется он. — А там уже эти сидят. Меня ждут. И список на двери моей спальни повесили — с кем и когда я должен ночь проводить. И ни одного выходного! Ни одного! Все надеются, что дети появятся. А я в тайне ото всех специальную настойку пью. Шиш им всем! — неожиданно распаляется маг. — Я им говорил, что со временем сам выберу ту, с которой захочу связать свою жизнь. Не дали. Навязали мне разных родственниц аристократов. Мечтают в своем роду мага двух стихий заполучить. Нашли быка производителя!
— А самая настырная моя младшая жена, — он щелкает пальцами и хмурится. — Как бишь ее зовут? Вот. Даже не помню. Так она мне просто проходу не дает. Не могу в собственном доме из комнаты выйти, чтобы она тут же не начинала передо мной своим задом вертеть.
Собственно, условие его заключалось в том, что в Юм ни при каких обстоятельствах не впустят ни одну из его жен.
— Кинутся за мной, — убежденно говорит он. — Обязательно. Не пускайте их сюда, ваша светлость, — его тон становится просительным.
Какие проблемы? Объявим его благоверных персонами нон-грата и въездных виз не дадим. Тут, правда, их еще не придумали. Но на единственной нормальной дороге, ведущей в герцогство, застава есть. Дам приказ жен моего ректора не пропускать. А по горным тропам, надеюсь, они не полезут.



Глава 27
Возвращение и… Изабелла

Выполнив функции HR-отдела герцогства, перехожу к обязанностям завхоза. А именно — дележу трофеев между всеми участниками концессии по разгрому объединенной армии Турвальда и империи.
Первыми свою долю получают дроу. У них приказ Алиры возвращаться немедленно после сражения. В Драуре сейчас каждый воин на счету. Им достается часть доспехов легионеров, и они довольные скрываются в лесу.
— Королева Алира просила передать, — сообщает мне на прощание один из ее мужей и командир временно прикомандированного ко мне отряда. — Она собирается через месяц навестить вашу светлость. Надолго она не сможет, но надеется, что дней пять — семь вы для нее выделите.
Выделю, конечно. Куда я денусь. Напортачил я с этой любвеобильной дамой. Надо за свои поспешные поступки платить. Кроме того, она свои обязательства выполняет честно. Отряд мне в помощь прислала. Да и, если быть совсем уж откровенным, я против того, чтобы провести с ней несколько ночей, ничего не имею. Не то, чтобы соскучился, но ураган ее страсти испытаю на себе с определенным удовольствием.
Дальше разбираюсь с оборотнями. Тут все сложнее. Они хотят получить часть пленных и прогуляться, как они выражаются, по Турвальду. И то, и другое меня совсем не устраивает. Пленных я уже воспринимаю как своих рабочих, а жители Турвальда, скорее всего, в самом ближайшем будущем станут моими подданными, и позволять их грабить не входит в мои планы.
В результате мы с Хольмагом долго торгуемся и все-таки приходим к соглашению. Хорошо, что с ним Сигрид нет. С ней было бы куда сложнее договориться. Оборотни по итогам переговоров получают оставшиеся доспехи легионеров и право набрать на складах моих купцов товаров столько, сколько смогут навьючить на своих лосей. Интересно, сколько они смогут на них погрузить? С другой стороны, в любом случае у нас затоваривание, а с купцами я расплачусь из своей казны. Они мне только спасибо скажут, что я для них такую сделку организовал. Надо будет, кстати, не забыть из них скидку порядочную выбить.
Пять сотен оборотней мне удается нанять на год на службу. Будут вертухаями. В смысле — примут участие в охране моей трудовой армии, которую я из пленных легионеров сформирую. Одних моих воинов не хватит. Да и не смогут они этим заниматься. В большинстве своем это ополченцы. То есть, сейчас разойдутся по своим наделам, отарам, мастерским и так далее. А вот регулярных войск у меня кот наплакал, и им надо границы оберегать, а не за работягами, чтобы те не разбегались, следить. А от оборотня черта с два убежишь. И учует, и догонит. Элена не даст соврать. Кстати, она это решение и предложила. Точно — оживает моя эльфийка!
Мне и моей армии в результате достается обоз турвальдцев с вином, едой и шлюхами. Последних я приказываю гнать в шею. Мне они в Юме и даром не нужны. Вино вчера изрядно в количестве уменьшилось — пили все, празднуя победу, как не в себя. А вот еда очень кстати пришлась. Будет чем кормить еще какое-то время хоть какую-то часть населения. Благо — еды феодалы Конрада Третьего и наемники запасли столько, будто всю жизнь собирались у моих границ торчать. Надо будет поблагодарить тестюшку моего любимого при случае. А вот награждать мне моих воинов придется из своих. Полезу опять в кубышку, как в Юмиле вернемся.
Увы, но возвращение в столицу герцогства получилось хоть и триумфальное, но омраченное новостью о болезни Изабеллы. Нет, когда мы прибыли, она уже была полностью здорова, но что-то мне во всей этой истории сильно не понравилось. С каким-то подозрительным душком она была. И карлики мои верные, к сожалению, ничего дополнительно сообщить не смогли. Не удалось им пробраться в опочивальню моей жены, где все и происходило.
Из рассказов же лекаря и Изабеллы получалось следующее. Внезапно она себя плохо почувствовала. Лекарь не смог определить причину и найти подходящее лекарство. Спасла жену Диана, которая вылечила ее буквально за пару часов каким-то своим снадобьем из трав, растущих только в Драуре. И этого снадобья у нее больше нет. Все ушло на исцеление Изабеллы.
Так-то все вроде бы и правдоподобно звучит. Но только девушка стала какой-то не такой, какой была раньше. И это не про внешний вид. Тут все понятно — животик растет, грудь наливается. Заторможенная Изабелла стала. Я ее что-нибудь спрашиваю, и если раньше она отвечала в то же мгновение, то теперь сначала задумывается, будто пытается что-то важное вспомнить, а потом только отвечает. И иногда не впопад, чего раньше с ней никогда не случалось. Ум у нее всегда был очень острый.
Это я уже в день возвращения заметил все. Но подумал, что такими могут быть последствия болезни. Опять же девушка в положении и уже на последних месяцах.
А вот потом начала мне ситуация нравиться все меньше и меньше. Ко мне жена стала чуть холодновата. Можно и это объяснить беременностью. Бывает такое сплошь и рядом. Но перед моим отъездом на войну ничего подобного и близко не было. Наоборот — это был водопад нежности.
И уж совсем странно выглядело то, что, как я заметил, Изабелла стала чуть ли не во всем советоваться с Дианой. Доходила до того, что она и решения не принимала, не получив ее одобрительного кивка. А такого никакой болезнью или положением объяснить было решительно невозможно. Изабелла? Ждет чьего-то одобрения? Да она моего согласия на половину своих действий никогда не спрашивала. Поступала так, как считала нужным. А тут… Да еще в качестве главного авторитета выбрала для себя Диану, которую, да простит она меня, иначе как «компаньонкой» или иными словами — приживалкой при ней и назвать нельзя.
Что это за чудо такое?



Глава 28
Дела, Изабелла, Диана, приезд Алиры

Обсудил свою тревогу с Родриком, который тоже заметил изменения в поведении Изабеллы. По его словам, они наступили уже на следующий день после ее болезни, от которой ее то ли исцелила, то ли якобы исцелила Диана.
Конечно, очень мне хотелось устроить для девушки дроу познавательную прогулку в гости к Роджеру, чтобы тот в своем подвале предметно ее расспросил о том, что все-таки произошло тем вечером, но что-то мне подсказывало, что в данном случае рубить с плеча будет не лучшим решением. Во-первых, ничего, кроме подозрений, против Дианы у меня не было. Во-вторых, так или иначе, но именно после ее вмешательства Изабелла выздоровела. Как минимум, физически. И, наконец, в-третьих, — стоило мне только один раз при жене нелицеприятно отозваться о дроу, как та едва не расплакалась.
Мда… Дело ясное, что дело темное, но торопиться, точно, не стоит. Можно таких дров наломать, что моя поспешность с Алирой покажется цветочками. Кстати, она скоро должна прибыть ко мне с «визитом вежливости». Вот и расспрошу ее о том, что такого могла сделать Диана. Правда, девушка, как я понял, значительно сильнее королевы магически и знания ее куда обширнее в этой сфере, но и сама Алира все-таки должна многое знать о тайных возможностях представительниц своей расы, да и другие магини, наверняка, будут ее сопровождать.
А пока… Пока я приказал установить за Дианой и, каюсь, за моей женой чуть ли не круглосуточное наблюдение, и погрузился в дела, которые не терпели отлагательств. И было их, как говорится, начать и кончить. Начинать нужно было еще вчера, а вот конца краю видно не было даже на горизонте.
Первое, чем пришлось заняться, это формирование моих трудовых армий и определение для них мест, где они будут совершать свой трудовой подвиг. Тут, кстати, нашлось одно оригинальное решение. Назначил бригадирами командиров отрядов легионеров, положил им небольшую зарплату, освободил от непосредственных работ и пообещал обеспечить улучшенным питанием. И вот охранять мой ГУЛАГ уже почти и не нужно. На три тысячи двести двенадцать заключенных вполне хватит четырехсот нанятых оборотней. Еще сотню отрядил на границу с Турвальдом. А то вдруг мой тестюшка предпримет вторую попытку мне какую пакость сделать?
Все-таки прекрасная в империи регулярная армия. Дисциплина на высоте. Приказал командир вместо меча или копья вооружиться киркой и лопатой и строить дорогу — разбирают инструмент и от восхода до заката ратоборствуют, выравнивая землю под будущую федеральную трассу, долбят камни в щебень, засыпают, отсыпают, трамбуют и ровняют.
В общем, распределили мы наших имперских гастарбайтеров на восемь отрядов, обозначили им объем предстоящих работ, и теперь осталось только контролировать процесс. Займется этим Родрик. А что делать? Придется ему совмещать должности министра внутренних дел с директором департамента разведки и руководителем дорожного строительства герцогства. И это при том, что хоть иногда ему еще нужно будет службы в главном храме Юма проводить. Да и юную жену надолго оставлять одну не рекомендуется. Грунда, хоть и гномка, хоть и невысокая и изящная, как статуэточка, но внимания к себе требует много. Научил я ее на свою (вернее, теперь уже на дядюшкину) голову, разным чувственным премудростям. И применять их на практике она теперь хочет с завидной регулярностью. Мне показалось, что дядя даже похудел слегка. Впрочем, его дело.
В результате все контрразведывательные функции пришлось переложить на Рагнхильду. Очень она меня радует. Просто находка. А ее брата, барона Гуннара, несмотря на кислую физиономию Мелли, отправил на границу с Турвальдом. У нас там сейчас ситуация «ни мира, ни войны» временно сложилась. Купеческие караваны, кстати, пошли и к нам, и от нас. Так что торговля, а соответственно и доходы, возродились. Предупредил наших купцов, чтобы быстрее сбывали свои товары — через месяц — другой я планирую возобновить боевые действия. Все королевство, пожалуй, прибрать к рукам за один раз не получится, но изрядный кусок — от предгорий до делящей Турвальд почти пополам реки я забрать собираюсь. Пусть будет естественной границей какое-то время. А тестю и того, что я ему оставлю, должно хватить. Будем считать, что это приданое Изабеллы. Здесь, кстати, вот такие сомнительные юридические обоснования очень в почете. Не просто так напал — от плохого настроения, а чтобы восстановить справедливость.
И моя система магического обучения. Вот этот вопрос потребовал много времени ему уделить. Элифас очень быстро в Юме освоился. Буквально неделя прошла, а он уже всеми воспринимается как полностью свой. Удивительная способность. Один раз только его выручать пришлось — неудачно пытался поздним вечером мимо комнаты Миры пройти. И попался. Хорошо, что за ним один из карликов приглядывал. Вытащили моего ректора из объятий девушки гвардейцы. И вот, что меня поразило! На следующую ночь он опять в тот коридор дефилировать отправился!
— С ней без обязательств, — пояснил мне свое странное поведение на следующий день очень довольный Элифас.
Ну, так, значит, так. В конце концов, меня его нравственные принципы не волнуют. Да и Мира, как я заметил на утро, осталась в полном восторге. Оно и понятно — маги в этом плане значительно сильнее обычных людей. Вон, тот же Элифас лет двадцать пять еженощных баталий со своими женами выдержал. И ничего. Жив, бодр и весел.
Подыскали вместе с ним место под строительство академии. Наилучшим вариантом признали ту самую долину, в которой я когда-то наемников голодом морил. И площадь достаточная, и источники есть, и, с одной стороны, не слишком далеко от Юмиле, а с другой — не рядом с разными столичными соблазнами вроде кабаков и домов терпимости. Не будут студенты отвлекаться от постижений тайн магии. Правда, мне будет не очень удобно — тоже хочу знаний поднабраться, но придется учиться экстерном. Только бы это не вылилось в профанацию, как в свое время в институте физкультуры, куда только для сдачи экзаменов и приезжал.
Для возведения основного здания и необходимых других построек будущего центра образования отрядил земляных магов и привлек гномов. Тут силами гастарбайтеров не справиться. Элифас такой проект наворотил, что без высококлассных специалистов быстро не построить. А надо месяцев за пять, а лучше за четыре, успеть. Обучение я решил начинать с осени. Мне так привычнее, хотя здесь в традиции делать это чуть позже — после сбора урожая.
Заодно пришла мне в голову мысль попробовать по уважительной причине разделить Изабеллу с Дианой. Решил посмотреть, как жена воспримет это. Отправилась дроу вместе с Элифасом к месту будущей стройки, а заодно — на поиск магически способных юношей и девушек, которые станут первыми студиозусами. Странный результат получился. Из трех стадий, каждую из которых объяснить сложно с материалистической точки зрения.
Сначала, где-то первые полдня после отъезда Дианы, жена даже не замечала, что той нет. Потом к вечеру и весь следующий день проявляла явное беспокойство — оглядывалась постоянно по сторонам, будто искала кого, как-то потерянно бродила по замку. Я даже уже беспокоиться начал и подумывал, не вернуть ли мне дроу назад. А затем моя Изабелла стала все больше становиться собой прежней. Острый ум, язвительность, активность. Нежность ко мне. Правда, стоило мне попробовать завести разговор о ее болезни и о том, как Диана ее вылечила, как сразу замыкалась в себе и лицо снова какое-то тревожно-неуверенное выражение приобретало.
Что же ты, тварь такая, с моей Изабеллой сотворить умудрилась? Есть что-то, что привязывает мою любимую к дроу. И действует это что-то, когда та находится рядом или относительно недалеко. Может быть, выслать Диану из Юма? Совсем? Или несчастный случай на стройке ей организовать? С другой стороны, спешить в таких вопросах опасно. Лучше подожду еще немного. Дождусь все-таки Алиру.
Дернул на разговор Огюста, но толку от призрака опять оказалось немного. Не обладает он достаточными знаниями. Не хватает ему, так сказать, классического академического образования. Сначала какие-то азы в школе магии освоил, потом древний маг его в темной магии подтянул. И все. Когда герцогство Юм предок этого тела основал, то тоже самообразованием заниматься не стал. Следил, чтобы ни одной свадьбы у гномов не прошло без его права первой ночи, тягал в замок красивых девушек, иногда выходил на границу с Турвальдом, чтобы шугануть тех, кто был не согласен с самопровозглашенной независимостью его герцогства.
— Ричард, у дроу могли сохраниться многие знания древних, — сказал он мне, почесывая свой призрачный нос. — У учителя одна была. Умертвие, конечно, высшее. Так я тебе скажу, она такие ритуалы знала! И так вполне ничего была. Если не прикасаться, холодная была, то ни за что не поймешь, что неживая. И вот учитель… Представляешь, его это нисколько не смущало. Он…
Я замотал головой. Ни малейшего желания выслушивать всю ту жуткую мерзость, которой мог его учитель заниматься с умертвием, пусть и «как живым», у меня не было. Совсем, похоже, тот древний маг, вынужденный торчать в проклятых землях уже много веков без возможности покинуть свое убежище, умом тронулся.
Единственное, что я понял, это что скоропалительных решений принимать нельзя. В правильности этого подхода я убедился лишний раз, когда спустя пятнадцать дней после расставания с дроу, Изабелла начала себя чувствовать хуже. Похожие на ту ее болезнь симптомы начали проявляться — онемения ног и рук. Не полный паралич, как тогда, но все равно. И тут примчалась дроу. Именно примчалась. Судя по виду ее лошади, чуть было не загнала ее до смерти.
И такой эмоциональности я у Изабеллы, пожалуй, не видел даже по отношению к себе. Кинулась к Диане, обняла. Если бы в этом мире такого явления не существовало, как класса, то я мог бы заподозрить жену и дроу даже в противоестественной связи. Но здесь о таком даже не знали. И сразу Изабелле лучше стало. Опять здорова.
Мои карлики с ног сбились, подслушивая все разговоры девушек между собой. Ничего особенного. Подробно обсуждали дела, немного сплетничали. Не более того. Обычное общение двух подружек — бизнес-леди.
Мне Диана объяснила свой столь поспешный приезд тем, что срочно нужно было привлечь к работе магов — водников. Грунтовые воды близко к поверхности оказались, и это тормозило строительство. В подтверждение даже записку от Элифаса привезла. Все так, не врет.
Вот так больше месяца и прошло. Тревоги, заботы, нервотрепка. Единственной отдушиной была Элена. Привлек ее к почти ежеутренним тренировкам с моими гвардейцами и по-прежнему прикомандированным ко мне для охраны десятком дроу. Начал брать у нее уроки работы с копьем. Тут она была бесподобна. Ни одной схватки мне выиграть у эльфийки не удалось. А уж ее манера стараться завершать все поединки весьма возбуждающим ерзаньем на мне была и совсем на высшем уровне совращения. Так что после каждого такого занятия следовало совместное посещение мыльни. Должен признаться, что мне это было необходимо. Разрядка была нужна, как воздух. Кто-то скажет, что нехорошо искать утешения от проблем с одной девушкой в объятиях другой? Соглашусь. Но слов из песни не выкинешь. Теплая вода, нежная кожа, по которой так хорошо скользят руки… В общем, виноват, каюсь. Использовал Элену в качестве психотерапевтического средства. Поменялись мы с ней в этом отношении местами.
И настал тот день, когда, как говорится, все тайное должно стать явным. Накануне прискакал гонец от Алиры, сообщивший, что на следующий день к вечеру (то есть — уже сегодня) королева дроу прибудет в Юм. Тайной это не было, так что и Изабелла, и Диана были в курсе, что вечером я покину замок, встречу на границе даму с ее свитой и потом мы вместе отправимся в объезд по герцогству. Это была моя версия предстоящих событий. Не хотел я устраивать с Алирой то, что было в прошлый раз, там, где Изабелла живет. Решил провести с ней несколько дней в моем загородном доме. Его тоже еще Огюст построил и называл «гнездо». Это и правда было строение, чем-то его напоминающее. Невысокая, в три этажа круглая башня, сложенная из толстенных камней на вершине очень живописного холма. Изначально данная постройка предназначалась для контроля над обширной долиной, а потом стала просто местом отдыха от трудов праведных для герцогов Юма. Этакой дачей. Вот там я и собирался выполнить перед Алирой свои специфические обязательства.
Сижу в своих рабочих покоях, набрасываю последние распоряжения Родрику, который будет меня на время моего отсутствия замещать.
Дверь открывается, и Элена, которая так и не бросила свою привычку дежурить рядом с ней, объявляет:
— Ваша светлость, к вам ее светлость Великая герцогиня Изабелла и леди Диана!
И почему так официально? Могли бы и просто зайти. По-свойски, так сказать. Нет, знаю, что этикет требует даже от жены спросить разрешения, прежде чем входить к мужу, но у нас это не принято. И почему с Дианой?
— Ричард, — обращается ко мне Изабелла, когда обе девушки входят и встают напротив моего стола — жена чуть впереди, дроу чуть за ней. — Ты должен сделать для меня одну очень важную вещь. Сейчас Диана тебе расскажет, какую.
Странно говорит как-то. Голос, как у механической игрушки. То есть, нет. Голос нормальный. Изабеллы. Но интонации какие-то неживые. Эмоций ни малейших не чувствуется. Вопросительно смотрю на дроу. И что же такого она мне сейчас скажет?
— Великий герцог, — а тон-то у нее насмешливый, даже какой-то издевательский. — Сегодня ты убьешь королеву Алиру и привезешь мне ее голову, — заявляет мне эта змея, нисколько не смущаясь и не выказывая ни малейшего страха передо мной. Я бы даже сказал, что она мне приказывает.
Медленно поднимаюсь из-за стола, одновременно вынимая из ножен шпагу.
— Нет! — вдруг оживает Изабелла и закрывает своею грудью Диану. — Послушай ее Ричард! Алира должна умереть. Она — враг! Сделай это ради меня. Ради нашего будущего ребенка!
Кинжал Элены между тем уже у горла Дианы, она ждет только моего кивка, чтобы его перерезать. А та спокойна. Осторожно отодвигает одним пальчиком лезвие и говорит, обращаясь ко мне:
— Послушай свою жену, великий герцог. Ты же ее любишь? А что тебе Алира? Я займу ее место, и Юм с Драуром останутся союзниками. И тебе не придется больше мою ненасытную тетку ублажать.
Вот оно что! Так она — племянница Алиры. А я-то все никак понять не мог, почему та к девушке так благоволила. И зря, как выясняется.
Я уже почти готов дать Элене сигнал испачкать пол в моем кабинете кровью Дианы, но та продолжает говорить, и мне приходится поменять свое решение.
— И прикажи своей верной собачке убрать кинжал. Знаешь, что такое ритуал «Подчинения и связи»? Нет? Так я и думала, что ты не настоящий темный маг. Твоя жена, как ты можешь видеть, теперь слушается меня лучше, чем тебя. Это подчинение. А связь — это другое, — она омерзительно улыбается. — Это то, что теперь привязывает ее жизнь ко мне. Умру я — умрет она. Так древние маги с дроу поступали. И так ты должен был поступить с Алирой. А ты только ее похоть удовлетворял. Не веришь? Так спроси ее об этом ритуале, прежде чем отделить голову от тела. Она подтвердит.
Я поверил. В глубине души я именно чего-то такого и боялся. Просто даже думать о подобном не хотел. Вот и дождался «момента истины».
Сейчас сижу на своем Буяне и смотрю на приближающуюся кавалькаду дроу во главе с Алирой. Ее мощную фигуру издалека видно. И, конечно, убивать я ее не собираюсь. Но времени у меня мало для того, чтобы найти выход. Диана дала мне срок только до полудня завтрашнего дня. Что будет потом, она не сказала, но уверен, что это будет что-то крайне ужасное для Изабеллы.



Глава 29
Интерлюдия. Диана

Я ошибался, когда мне показалось, что Диана не испытывает передо мной никакого страха. На самом деле девушка очень боялась. С тех самых пор, как провела два запрещенных ритуала с Изабеллой. Она понимала, что если о том, что она сделала, станет известно раньше времени, ее ждет камера и палач.
В камере замка в Юмиле Диана уже провела в свое время четыре дня и столько же ночей и забыть этот опыт у нее не получалось при всем желании. Не готова она оказалась к тому, что ее, сильную магиню дроу и племянницу королевы, кто-то может вот так просто кинуть в каменный мешок. И Алира тогда за нее не заступилась, хотя вся вина за случившееся лежала именно на ней.
Это она решила использовать Диану в качестве разменной монеты, чтобы обеспечить Драуру помощь темного мага. Это она дала ей снотворное, которое оказалось смертельно опасным для людей. А в результате — Диана в камере, а Алира в постели Великого герцога Юма.
И тут она вспомнила, что в Драуре ходили слухи о том, что смерть матери Дианы, сводной сестры Алиры и ее соправительницы, была очень подозрительной и бросала тень на королеву. Тогда (Диана была еще совсем маленькая) отряд двух сестер-королев попал в окружение кадавров в проклятых землях. Алира с несколькими воинами сумела пробиться к границе Драура, на которой тогда еще надежно работали амулеты, не пускавшие на земли дроу нежить, а ее мать — нет. Некоторые были уверены, что Алира специально оставила свою сестру на верную смерть, чтобы стать единовластной правительницей. Диана никогда в это по-настоящему не верила, но теперь начала подозревать, что слухи могли быть и правдой. Ее саму Алира только что использовала в своих интересах ничуть не лучше.
Она отомстит своей властной тетке и за себя, и за мать!
И главное — ради чего Алира это сделала? Чтобы заполучить этого жалкого недоучку в темной магии Ричарда?
Так он же даже о некоторых особенностях женщин дроу знает только малую часть. Услышал от кого-то и поверил, что если темный маг вступает в связь с дроу, то та становится его чуть ли не рабыней. Какие же убогие знания сохранились у людей от тех времен, когда всеми правили древние маги! Это была лишь малая и далеко не самая важная часть. К ней прибегали лишь те маги, которые хотели, чтобы выбранная ими в услужение дроу, стала еще и страстной любовницей. Куда важнее были два других ритуала, которые и обеспечивали беззаветную преданность дроу своему господину.
Ритуал «Послушание» и ритуал «Связь». После первого несчастная жертва мага полностью попадала под его ментальный контроль и уже никогда не могла из-под него выйти. Маг мог приказать такой дроу все, что угодно, и та безропотно это выполняла. Второй навсегда привязывал жизнь дроу к жизни мага. Пока был жив он, была жива и дроу. Когда умирал маг, умирала и его служанка. Это была своеобразная страховка от того, чтобы накопленные магом знания не были после смерти переданы кому-либо. В этом отношении древние были очень щепетильны. Хочешь стать сильным? Добивайся этого самостоятельно. Есть академия, есть книги — учись, а дальше сам. То сокровенное, что за свою жизнь постигал маг, с ним и должно умереть. А верная служанка дроу все это, естественно, знала, так как была всегда неразлучна со своим хозяином. Вот и был придуман ритуал «Связь».
Был в нем и еще один нюанс. В отдельных случаях он мог дроу даже спасти жизнь. И это отнюдь не было проявлением заботы магов о своих слугах. Просто посылали они их в самые опасные места, где выжить зачастую было почти невозможно. Например, сходить в эпицентр выброса магической энергии и набрать там впитавшие ее кристаллы или измененные травы для различных эликсиров? Кого послать? Служанку дроу. А чтобы не погибла раньше времени и принесла необходимое, она в результате ритуала «Связь» как бы прикреплялась к жизненной силе мага и, таким образом, могла какое-то время ею пользоваться.
Именно последняя особенность этого ритуала и подтолкнула Диану к тому, что она и решилась провести его с Изабеллой. Жена герцога Ричарда, без всяких сомнений, умирала, когда девушка к ней пришла. Заклятие магии крови на смерть, поняла дроу, когда Изабелла дала ей прочитать полученное письмо с угрозами. И тогда Диана вспомнила о «Связи».
Правда, у ритуала был один побочный эффект. С того момента, как он спасал жизнь, спасенная оказывалась намертво соединена с жизнью мага. Получившая подобную подпитку уже не могла обходиться без нее и должна была всегда находиться не далее определенного расстояния от своего господина.
А потом, когда Диана закончила со «Связью» ей пришла в голову мысль. Немного безумная, но от этого не менее привлекательная. А что если она подчинит себе сознание Великой герцогини и с ее помощью отомстит Алире? Вначале она рассчитывала использовать для этого напрямую самого герцога, и даже рискнула своей свободой, когда предложила себя в залог во время его поединка с оборотнем, но ничего этим не добилась. Все внимание Ричарда досталось никчемной эльфийке. Да и претил этот способ добиться желаемого Диане. Мужчины всегда вызывали у нее только отторжение. Поэтому и замуж выходить отказывалась. А тут все могло получиться без необходимости совращать герцога и добиваться его привязанности и доверия.
Долго обдумывать времени не было, и Диана добавила к «Связи» еще и «Подчинение». Теперь все зависело только от того, сможет ли Великий герцог его распознать и что он сделает с ней, Дианой, если да.
И тот что-то заподозрил. Диана довольно быстро заметила, что теперь за ней неотлучно следят. Но он не понял!
Один раз, правда, все чуть не сорвалось. Когда Ричард отправил ее с Элифасом на строительство академии и поиск одаренных. Она тогда слишком отдалилась от Изабеллы и только в последний момент успела вернуться, чтобы не случилось непоправимого. К счастью, она появилась в замке вовремя. Герцогиня осталась жива.
Наконец, решающий момент настал. В замке стало известно, что на следующий день приезжает Алира. Или сейчас, или никогда, подумала Диана.
Королева, если и не сама, то кто-то из ее сопровождающих, обязательно заметит по поведению Изабеллы, какие заклятия на ней лежат, и тогда Диане придет конец. Даже не беря в расчет, что она совершила преступление против Великого герцога Юма, за проведение обоих ритуалов в Драуре полагалась самая жестокая казнь. Слишком уж хорошо отпечаталось в памяти дроу, кто и зачем их в свое время разработал.
Войдя сегодня утром в рабочие покои герцога и излагая ему свои требования, Диана отчаянно блефовала и боялась до дрожи в коленях. Что она сможет сделать, если он откажется? Убить Изабеллу она теперь могла одним словом. Так называемым, ключом. Эта возможность была заложена в ритуале «Подчинение» — маг приказывал, и дроу умирала. Но этим она сразу подпишет и себе смертный приговор, да такой, что до сих звучавшие в ее ушах вопли поджариваемого в медном быке инквизитора покажутся нежной песней. Единственная надежда была на то, что Ричард, ослепленный любовью к своей жене, не решится так рисковать.
И она справилась. По крайней мере, герцог не приказал сразу же ее схватить и отправился навстречу Алире. Что будет завтра? Он привезет ей голову тетки, или они вместе приедут за ее головой?



Глава 30
Алира и ритуалы

Наблюдая, как ко мне приближается Алира, я еле-еле сдерживался, чтобы не устремиться к ней навстречу. Увы, но я пока мог уверенно держаться в седле только при мелкой рыси моего Буяна. Времени, которое я мог бы посвятить тому, чтобы подтянуть свои почти отсутствующие навыки верховой езды, у меня не было. А вот королева дроу перешла на уверенный галоп и минутами позже подлетела ко мне с радостной улыбкой на лице.
— Ричард, твоя светлость! — воскликнула она. — Ты бы только знал, как я рада тебя видеть!
— Я тоже, — мрачно ответил я, чем сразу согнал улыбку с ее губ. — Подчинение. Связь. Ритуалы, — выдавил я из себя отрывисто.
— Нет, Ричард! — отшатнулась от меня Алира. — Не надо! Только не это. Я тогда рассказала тебе не все про то, какими нас создали древние маги. Я виновата, конечно. И ты все равно откуда-то это узнал. Но не надо этих ритуалов. Я же сохраняю верность всем нашим договоренностям и без них!
— Не ты, — потряс я головой, все еще будучи не в состоянии внятно выражать свои мысли. — Изабелла.
— Ричард, — Алира даже рот прикрыла ладонью. — Ты с ума сошел? Зачем тебе это?
Елки! Она думает, что я хочу провести эти ритуалы над Изабеллой. Взял себя в руки.
— Нет, ты опять не поняла, — смог я, наконец, говорить связно. — Твоя племянница Диана провела эти ритуалы с Изабеллой. Как и что можно сделать, чтобы от них спастись? Чтобы снять их последствия?
— Диана? Подчинение и Связь. С твоей женой? — не поверила сразу моим словам королева. — Но почему и зачем?
— Требует, чтобы я убил тебя и привез ей твою голову. Хочет занять твое место на троне Драура, — обрисовал я сложившуюся ситуацию Алире.
— Нет… Моего трона ей все равно не видать, — проговорила задумчиво королева. — Как только в Драуре станет известно, что она прибегла к Подчинению и Связи, она станет не просто изгоем. Ее будут искать все дроу и не успокоятся, пока не найдут и не убьют. Это она хочет мне отомстить за гибель своей матери и за то, что из-за моей ошибки провела несколько дней в твоих подвалах. Но давай отъедем подальше от моей свиты, чтобы никто не услышал, что произошло. Если мои магини и воины узнают о том, что совершила Диана, даже я не смогу их удержать, чтобы они не бросились в твой замок, чтобы наказать преступницу. А тут, судя по всему, не так все просто. Нам нужно подумать, как правильно поступить. Найдется, где нам остановиться на ночь, чтобы не появляться пока Диане на глаза?
— Найдется, — ответил я с некоторым облегчением, так как мне показалось, что все не так страшно, как я подумал сначала, и Алира сможет найти какой-нибудь выход. — Я приказал приготовить для тебя «Гнездо». Ту башню, помнишь? На холме. Сейчас туда и отправимся. Времени у нас мало. Диана дала мне срок до полудня завтрашнего дня, — добавил я, разворачивая Буяна.
Ночь. Мы с Эленой карабкаемся по высоченной стене моего замка. Вот уж никогда бы не подумал, что не только скалолазом стану, но еще и в собственный дом так пробираться буду. Маршрут показывает эльфийка, которая здесь в свое время умудрилась спуститься, когда убегала из заключения. Почему мы не вошли в ворота? Потому что они закрыты. А если я начну кричать и требовать, чтобы мне их открыли, это может услышать Диана, которую мне нужно захватить так, чтобы она не успела произнести ключ-слово из ритуала Подчинения и не убила этим Изабеллу. В общем, изображаю ниндзя-диверсанта. Алира, ее свита, моя охрана ждут в сотне метров от ворот замка. Их мы впустим, когда все закончится.
— Она не злодейка, Ричард, — вспоминаю я последние слова, которые мне сказала Алира, подводя итог нашему многочасовому мозговому штурму. — Она просто до безобразия избалованная и взбалмошная девчонка, которую я из любви к моей погибшей сестре, ее матери, испортила тем, что всегда потакала всем ее капризам. Понимаю, что это не отменяет того, что она совершила страшный проступок, но прошу тебя, не будь излишне жесток. Ты хочешь содрать с нее живой кожу? (Было такое, сказал в сердцах). Убей ее, если сочтешь нужным, безболезненно. И мне ее не передавай, хотя я и буду тебя при моей свите об этом просить. В Драуре ее ждет еще более страшная казнь.
Мда… Убей безболезненно. Хорошо. Постараюсь, если мне крышу не снесет, когда я до этой твари доберусь, и если она не успеет навредить моей жене, думаю я, пытаясь нащупать ногой выступ, который мне только что указала Элена. Ей хорошо — гибкая и значительно легче меня. А я уже два раза чуть не сорвался. Только злость и помогает подниматься все выше и выше.
Уффф… Взобрались, наконец. Теперь нужно, оставшись незамеченными, проникнуть в сам замок. Если меня увидят, то сразу начнется шум, гам и суета. Великий герцог присутствует в своей резиденции — штандарт поднять, в трубы трубить. И вряд ли я успею остановить стражников. Именно эта официальная часть у них почему-то получается лучше всего — до автоматизма уже довели. И хоть ночь на дворе, хоть день — им без разницы. Веками, однако, установленный порядок. Бороться с ним бесполезно.
К счастью, и тут нам везет. Кто-то из слуг выходит вылить какие-то помои из черного входа, и мы с Эленой двумя тенями скользим внутрь. Опять удача! Первый, на кого мы натыкаемся в коридоре, оказывается моим верным карликом. Делаю ему знак не поднимать шум и поручаю срочно выяснить, где проводит ночь Диана. Она может быть как у себя в комнате, так и в покоях Изабеллы, где иногда дремлет в гостиной на диване.
Ждем возвращения разведчика. Диана у себя. Это хорошо. А то не знаю, как отреагирует Изабелла на ее задержание. Дверь к дроу заперта. Мы с Эленой занимаем места у стены, вжавшись в нее, а карлик стучит в дверь. К этим маленьким человечкам все уже давно привыкли и воспринимают как моих доверенных слуг. Так что откроет. Должна заинтересоваться, какие новости от моей светлости он ей доставил.
Так и происходит. Диана в ночной рубашке распахивает дверь, я тут же хватаю ее за руки и выкручиваю их назад, а Элена запихивает, почти забивает, в рот девушке свернутый из ткани кляп. Крепко связываем пленницу и волочем в мои рабочие покои. Пока не в подвал.
Диана в ужасе переводит взгляд с меня на Элену и обратно. Понимает, что ее ждет в самом ближайшем будущем, похоже. Да, интриги такого масштаба — это игра для взрослых, а не для таких, как она. Даже удивляюсь, что еще вчера поверил во все, чем она меня пугала.
И опять, как вскоре выяснилось, ошибаюсь. Что-то в этом магическом мире я слишком часто допускаю промахи, которые мне потом аукуются разными неприятностями.
Сейчас, дорогая моя, мы начнем тебя допрашивать, плотоядно думаю я. Но сначала дождемся твою любящую тетушку, отрубленную голову которой ты так жаждала увидеть. Без Алиры приступать не стоит — она у нас единственная, кто разбирается в очень специфической магии дроу.
Приходит Алира. Садится в углу. На Диану даже старается не смотреть. Нет, так дело не пойдет. Помогай мне, королева, добиться от этой юной преступницы правды и чистосердечного признания! Это ты мне эту змею в замок подсунула, так что изрядная доля ответственности за ее поступки и на тебе лежит. А то я и правда, всерьез подумаю о применении к тебе Подчинения и Связи. Подхожу к Алире и шепотом предупреждаю об этом. Та кивает и пересаживается напротив Дианы. Надо бы еще лампу в глаза девушке направить, но таковых тут нет. Только светильники, а у них свет не направленный.
Сам допрос проходит сложно. Во-первых, мы не решаемся освободить Диану от кляпа, поэтому все, что мы можем от нее получить, это только кивки или отрицательные покачивания головой. Во-вторых, она почти в истерике от страха и, похоже, не соображает полностью, что происходит.
— Я проведу ритуал. Совершу самое страшное для дроу преступление, — произносит Алира после того, как мы уже битый час не можем добиться от Дианы ничего путного.
Смотрю на королеву вопросительно. Честно говоря, не понимаю, что она имеет в виду.
— Да, — продолжает она. — Я тоже умею проводить и Подчинение и Связь. В свое время выучила их, — усмехается она невесело. — Был повод. Правда, так и не применила тогда. А сейчас придется. Я подчиню ее полностью тебе, Ричард. Тогда можно будет без опасений вынуть у нее из рта кляп, и она расскажет по твоему приказу все, ничего не скрывая.
Диана, услышав это, только мычит. Но мы ее не слушаем. Элена по знаку Алиры своим кинжалом рассекает на девушке рубашку и делает небольшой надрез у нее под грудью (кстати, я видел небольшой шрамик на этом месте у Изабеллы, спросил, откуда он, но она тогда ушла от ответа). Я заворачиваю рукав моей куртки и рассекаю кожу на запястье. Алира обмакивает в мою и Дианину кровь указательный палец и чертит у той на груди какие-то символы. Ритуал Подчинения занимает около получаса. А потом Диана выгибается, издает нечленораздельный хрип и обмякает в кресле, к которому привязана.
— Все, Ричард, — произносит устало Алира. — У меня получилось. Скоро она очнется, ты прикажешь ей не причинять никого вреда Изабелле. После этого мы вытащим у нее изо рта кляп и узнаем, что же произошло в твоем замке, когда твоей жене стало плохо.
— Ты никогда не причинишь моей жене никакого вреда, — говорю я приказным тоном, когда Диана приходит в себя. — Поняла?
Зрачки у девушки резко расширяются и тут же возвращаются в нормальное состояние. Робот! Команда к исполнению принята.
— Ты можешь снять с Изабеллы наложенные тобой заклятия Подчинения и Связи? — продолжаю я, когда Элена освобождает Диану от кляпа.
— Да, — односложный ответ.
— Тогда ты сегодня же их снимешь, а потом умрешь, — заканчиваю я жестко.
— Нет! — вдруг восклицает она. — Если убрать «Связь», ваша жена не проживет и дня! А вы мне приказали не причинять ей никакого вреда!
Вот тебе раз… Да уж. Не все так просто. Видимо, придется с ситуацией еще разбираться и разбираться.



Глава 31
Алира, кролики и плетка

Сегодня мой, точнее — наш с Алирой, четвертый день пребывания в «Гнезде». Ее последний в Юме. После обеда королева отправится обратно в Драур. Она, конечно, рассчитывала провести в близком общении со мной больше времени, но первые трое суток этой турпоездки были потеряны, в том числе и по ее вине. Это я имею в виду необходимость разбираться с последствиями того, что натворила ее милая племянница Диана. Хотя и женушка моя разлюбезная Изабелла к созданию многочисленных проблем, которые, к слову, так до конца и не разрешены, тоже свою творческую руку приложила. Но об этом после.
Как мы провели наш совместный отпуск? В трудах. Днем — в праведных. По ночам — в предосудительных. Первые были скучны и однообразны до невозможности. Вторые — затейливы и полны эмоций.
В общем, целыми днями я работал аккумулятором и электриком-стажером. А именно — заряжал пять защитных артефактов, которые защищали границы Драура от нежити и почти совсем разрядились. Всего их там установлено больше двух сотен. Но эти пять совсем перестали работать, и Алира привезла их мне, чтобы я постарался разобраться, в чем причина.
Причина оказалась банальна. Они разрядились. И эта проблема решалась довольно несложно — нужно было просто их снова напитать нужными магическими потоками. Задача для меня не самая сложная — потоки я, к счастью, вижу. Так мне показалось сначала. Потом до меня дошло, что не все так просто.
Собственно, плетений в каждом из артефактов было всего по два. Одно — под мой любимый фиолетовый поток. Второе — под желтый. Он вроде бы «лекарским» здесь считается. Но я так предполагаю, что его функционал несколько шире — защищает и сохраняет все живое. И не желтый он даже, а как луч солнца. Местное светило очень похоже на наше земное, что, впрочем, и понятно — было бы другим, здесь никакой жизни не было бы. Манипулировать с ним я не умею, но направить его в плетение могу. Казалось бы — сиди и работай. Ан — нет. Хорошо, что, прежде чем начать, обратил внимание на то, что концентрация энергии в двух плетениях или, я бы сказал, контурах магических девайсов разная. Даже в почти разряженном состоянии видно, что фиолетовый насыщеннее желтого раз в десять. Сел думать. Сообразил, что один должен убивать нежить, развеивая ее по ветру, а второй — что-то вроде предохранителя. Определяет живых и не дает сработать первому.
Пришлось слегка поэкспериментировать. Дроу из свиты Алиры доставили двух кроликов. Увы, именно этим ушастым и выпала сомнительная честь стать подопытными. Впрочем, их и так бы съели. Одного превратил в кадавра, второго оставил живым. Зарядил артефакт, активировал, запустил в появившуюся дымку живого. Все отлично. Сидит травку щиплет, на меня косится. Отправил туда «окадавренного». Только он в дымку запрыгнул — пух! И нет его, только пепел на траве остался.
Ну, значит, с принципом работы я угадал правильно. Остальное, как говорится, дело техники. Сиди, да заряжай. Только две проблемы есть.
Первая. Я за оставшиеся после экспериментов три дня успел накачать магией как раз те пять артефактов, которые Алира мне и привезла. Иными словами, если я буду постоянно подзаряжать даже только те две сотни, что Драур от проклятых земель прикрывают, то ничем другим я заниматься уже не смогу.
И вторая. Как-то ведь сотни лет эти девайсы работали в автономном режиме? И ответ на этот вопрос очевиден — они сами черпали энергию из окружающей среды. Фиолетовую смерти из проклятых земель, видимо, а желтую жизни — с территории по другую сторону границы. А сейчас перестали.
Я не большой специалист в электрике, но в свое время методом научного тыка усвоил, что если лампочка не горит, но и не перегорела, то дело в проводке или выключателе. В данном случае — в проводке. Перестали магические потоки сами поступать в артефакты. И разобраться, в чем причина, я, находясь в Юме, не могу. Придется ехать в Драур и смотреть на месте.
Обрисовал ситуацию Алире. А что она может мне ответить? Она, как и все здесь, потоков не видит, а значит — не увидит и каких-то магических нематериальных связей между артефактами и потоками, когда те установлены в положенных местах. Так что Драур ждет меня в гости с ответным визитом. Вопрос — когда я смогу предпринять такую поездку?
Это было про то, как я дни проводил. Ночи были значительно занятнее.
Алира быка за рога, то есть меня и вовсе не за рога, взяла, как только мы поздно вечером в «Гнездо» прибыли. Какая дама! Просто мечта любого подростка пубертатного возраста все-таки.
— Ричард, твоя светлость, — сказала она, едва мы разместились в подготовленных для нас покоях. — Понимаю, что тебе сейчас не до моих потребностей, но я еле-еле протерпела эти месяцы, да и последние события требуют, чтобы я, как следует, отдохнула и отвлеклась от мыслей о том, что случилось с твоей женой и с Дианой. Тем более, что в данный момент Изабелле ничего не угрожает, а ее депрессия, как ты называешь это состояние великой герцогини, пройдет. Так что давай попробуем насладиться теми возможностями, которые у нас сейчас есть.
— И мне нужны очень сильные ощущения, — продолжает она, раздеваясь (фигура у нее, однако, — мощная, но фантастически пропорциональная и веет буквально от каждой клеточки ее тела какой-то просто звериной страстью), и протягивает мне…
Вы когда-нибудь женщину секли? Нет, я не про игриво шлепнуть по попке, а так — по-настоящему? И я нет. И садо-мазо это не мое ни разу. Про мазо вообще речи нет. Но и садо как-то не возбуждало никогда. А тут пришлось. Потому что протянула мне королева Драура плетку. И позу соответствующую приняла.
И понеслось. Хлещу, потом работаю. И опять в этом же порядке. И снова. И еще раз. И еще пять раз. Потом считать перестал. Дама ревет от восторга, по мне пот градом катится. Наконец, понадеялся, что задача выполнена, да и Алира уже только подвывает. Рухнул на постель. Куда там! Пяти минут не прошло, как моя горячая возлюбленная оклемалась. Подмяла меня под себя, устроилась поудобнее, как в седле, и поскакала. Галопом. Думаю, лиг двадцать я в ту ночь отмахал. Десять — так точно. Не всякий конь выдержит. А я смог. Правда, к артефактам на следующий день приступил только после полудня, но все равно сделать все, как я уже рассказал выше, успел.
Остальные ночи? Примерно по такому же сценарию с небольшими вариациями. Но вот что удивительно! После таких трех ночей чувствую себя не только не изможденным, но и отлично отдохнувшим. Полон сил, чтобы начать решать те проблемы, которые мне Изабелла с Дианой насоздавали.



Глава 32
Изабелла и проблемы

Теперь вернусь немного назад по хронологии событий.
В ту ночь, когда мы с Алирой и в присутствии Элены проводили допрос Дианы, выяснилось много для меня нового и очень неприятного.
Начну с того, что Изабелла по каким-то неведомым мне причинам не рассказала мне о полученных от отца и императора угрозах. Что это? Недоверие? Попытка лишний раз не нервировать меня в преддверии важного похода на армию Турвальда и империи? В любом случае это была просто дичайшая с ее стороны глупость. Времени тогда еще было достаточно, чтобы я что-то придумал, чтобы уберечь ее. В конце концов, у меня был эльфийский амулет, который я мог просто повесить ей на шею, и никакие смертельные заклинания не были бы ей страшны. Но нет. Промолчала.
И это еще не все. Выходит, что у меня в замке есть шпион то ли Конрада Третьего, то ли императора — Георга Восьмого, а я об этом — ни сном, ни духом. И не просто шпион, а хорошо законспирированный агент, который ни разу, кроме того письма, что он подбросил в спальню Изабеллы, ничем себя не проявил. Сужу по тому, что он не удосужился предупредить турвальдцев и имперцев о том, что я собираюсь на них напасть. Отсюда делаю вывод, что перед ним стоят какие-то другие и, видимо, гораздо более важные задачи, чем просто извещать о всех моих действиях врагов. Похоже это на почерк инквизиции. Эту малоуважаемую организацию такие мелкие вопросы, вроде какого-то локального сражения и его возможного исхода, мало волнуют.
Впрочем, эти моменты я собирался обсудить с Изабеллой утром. Будить ее ночью не стоило. Ей и так предстоит слишком многое узнать, и на неприятные вопросы ответить. А это для нее сейчас неполезно, так что подожду.
Не менее безрадостной складывалась и картина с заклятьями, которыми Диана мою жену столь щедро одарила. Если с Подчинением все было понятно. Утром девушка его снимет, и проехали. Правда, опять же как Изабелла будет себя чувствовать после того, как узнает, что все это время была, по сути, под полным контролем своей «лучшей подруги», но авось как-нибудь переживет. А вот со Связью все обстояло гораздо печальнее.
Снять в принципе можно. Кто наложил, тот и отменить в состоянии. Но есть одно большое «но». А именно то, что в этом случае к Изабелле сразу же вернутся симптомы кровавого заклятья смерти. Так это и было, когда я услал Диану подальше. И ведь даже после этого, после того, как второй раз была близка к смерти, Изабелла мне ничего не рассказала! Хотя, может быть, это Диана ей запретила? Спросил девушку об этом.
— Нет, — отвечает дроу. — Такого запрета я не накладывала. Забыла в тот момент, а потом увидела, что госпожа герцогиня и сама вам ничего рассказывать не стала.
Да, мне Диана теперь врать не может. От слова «совсем». Значит — так все и было. Ну, Изабелла, будет у нас с тобой, о чем поговорить сегодня.
И еще одна засада с этой Связью. Так-то, казалось бы, чего проще — провести такой ритуал между женой и мной. И все. Диану можно в расход. Заслужила. А гарантией того, что с Изабеллой ничего страшного не случится, стану я. Но не выйдет. Эта, будь она неладна, Связь работает только в том случае, если один из ее участников — дроу. Женского пола.
Почему так? Таким древние маги этот ритуал создали. Сначала он работал только от мага к дроу. Потом усовершенствовали в соответствии с требованиями текущего момента. В смысле — решили дать возможность своим служанкам управлять мужчинами дроу, которых к этому времени перестали уничтожать и начали использовать в качестве стражников и чернорабочих, и людьми. На светлых эльфов вся эта история не распространялась. Как и на оборотней с гномами. И, конечно, не подобало магу лично или его жене отдавать указания всякому обслуживавшему их плебсу. Кстати, женились маги, оказывается, редко. Боялись, что потомство может родиться без магических способностей, да и при наличии безотказных дроу (не надо забывать, что те еще и любовницами магов частенько состояли) никакой естественной потребности у них в этом не было.
В итоге, маг приказывал доверенной служанке дроу, а уже она руководила всеми остальными. Так что и Подчинение и Связь — только при наличии одной дроу. И она у меня есть. Диана. То есть мне ее не то что прибить нельзя, хотя по-прежнему и очень хочется, но придется холить и лелеять. До тех пор, пока не найду возможности Изабеллу от последствий ее клятвы на крови императору освободить.
Разговор с женой получился тяжелым. Когда утром вошел в ее спальню, она сидела на постели и как-то странно крутила головой, озираясь по сторонам. Будто искала что-то и не могла найти. Не чувствует больше влияния Дианы, понял я. Заклятие Подчинения та уже отменила. Для этого, как выяснилось, присутствие Изабеллы не требовалось.
— Ричард, ты уже вернулся? — спрашивает меня, продолжая в недоумении оглядывать себя, спальню, даже меня. — А куда ты, кстати, ездил? Что-то не могу вспомнить, — девушка выглядит растерянной.
Откат. Диана меня предупредила, что такое может быть. Сейчас пройдет. Чтобы отвлечь Изабеллу, рассказываю ей в очередной раз о сражении, которое состоялось уже добрый месяц тому назад, о ее дяде Гастоне, который тогда благоразумно сдался нам в плен и на которого у меня большие планы. Его непроходимая глупость для их осуществления залог успеха.
Я его хочу королем Турвальда назначить. Подставным, конечно. Если я королевство захвачу и сам на троне усядусь, то сразу же начнется война с империей, а я к ней еще не готов. А если место Конрада Третьего займет его родственник по жене Гастон Первый, да еще императору и вассальную клятву принесет, то и гоношиться Георгу Восьмому будет не из-за чего. А там, попозже, мы эту ситуацию переиграем так, как нам будет удобнее. Но сделаем это, когда подготовимся. В общем, заговариваю Изабелле зубы. Наконец, жена полностью приходит в себя.
— Все, хватит Ричард пичкать меня пересказом того, что я и так прекрасно знаю, — прерывает она меня. — Что со мной было? Я сейчас себя чувствую так, будто последнее время была сама не своя, а сейчас снова стала собой. Что это было⁈
И вот тут начинается самое главное и неприятное. Ввожу девушку в курс последних событий, объясняю, что с ней произошло и кто это с ней сделал. И почему. И зачем. Заканчиваю тем, что Диана более не опасна и что прямо сейчас ее сварить в котле нельзя, потому что еще нужна. Уверен был, что, придя в себя, моя известная своим аристократически изысканным подходом к казням и непревзойденным милосердием к преступникам женушка сразу потребует для дроу чего-нибудь особо пикантного в качестве завершающего этапа ее жизненного пути.
И снова, и в очередной раз, уже в который, ошибаюсь. Диану Изабелле становится жалко. Она просит не заключать девушку под стражу и оставить ее при ней. В качестве все той же подруги-компаньонки, которой дроу все это время и прикидывалась.
— Ты же сам сказал, что она теперь не опасна, — говорит Изабелла. — А я к ней уже привыкла. Да и нет здесь больше никого, с кем я могла бы хотя бы поговорить. Ты все время занят. Ну, не с Мирой же мне ее похождения обсуждать? Ты же и сам этого не захочешь. Правда? — на лице лукавая улыбка.
Конечно, я согласен. Я так рад видеть это выражение на ее лице. Раньше оно появлялось часто, а в последнее время исчезло. И вот снова передо мной моя хитрая Изабелла. Так что пусть Диана будет при ней.
А потом мы переходим к вопросу письма с угрозами и последствиям ее клятвы на крови. И вот тут смешиваем вместе чувство вины за то, что когда-то такую клятву, направленную против меня (так-то по-хорошему против моего предшественника в этом теле), принесла, раскаяние, что не рассказала мне сразу о полученной записке от своего отца, осознание того, к чему это привело, добавляем в качестве вишенки беременность и получаем — пренеприятнейший коктейль под названием «Женская истерика». Высшей категории качества. Приходится держать Изабеллу в объятиях, чтобы головой о что-нибудь биться не начала. А она вырывается. В общем, полный «алес капут».
Вызываю срочно лекаря. Должно у него быть какое-нибудь сильное, но безопасное успокоительное для таких случаев. К счастью, такое средство в его закромах находится. Выливаем совместными усилиями полпузырька в рот Изабелле, и та успокаивается.
Слишком. Истерика проходит, но начинается образцово-показательная депрессия. И самое неприятное то, что ее обострение каждый раз вызываю я. Стоит только зайти к ней, как она становится просто убийственно грустной, а на глазах появляются слезы.
— Ваша светлость, — заявляет мне на второй день этого ада лекарь. — Простите за дерзость, но возьму на себя смелость в качестве вашего верного слуги, отвечающего за здоровье вашей супруги, попросить вас какое-то время не показываться ей на глаза. Вы же видите, что вы вызываете у нее очередной приступ чувства вины. Оставьте ее в покое, в конце концов! Дайте прийти в себя после всего, что с ней произошло (лекаря пришлось ввести в курс дела, а то еще залечит Изабеллу до смерти)! — срывается он вдруг на тон, совсем не подобающий для общения с сюзереном.
Но я не в претензии. Прав эскулап. И сам вижу, что нужно на какое-то время оставить Изабеллу наедине с самой собой.
Так я и оказываюсь в «Гнезде» с Алирой и ее артефактами.



Глава 33
Идем на Турвальд. Гастон-Справедливый

Сегодня войска герцога Гастона-Справедливого (я придумал ему такое дополнение к имени взять — хорошо для пиара и создания положительного имиджа) перейдут реку Серну, которая делит почти ровно пополам королевство Турвальд, и устремятся вперед, чтобы эту самую «справедливость» установить на всей территории. На нашей стороне речки она победила уже месяц тому назад. Бескровно. Настоящая такая цветная революция получилась. Впрочем, никакого серьезного сопротивления мы не ждем и дальше. Так, может быть, пара сотен гвардейцев Конрада Третьего сохранят ему верность, да и то, как я думаю, скорее для вида.
Рядом с суровым, закованным в доспехи и всем своим видом олицетворяющим «забытую славную рыцарственность» Гастоном на белой кобыле гарцует его красавица невеста, привлекая восторженные взгляды воинов приветливой улыбкой и… чересчур откровенным декольте своего платья-амазонки. Особенно эта немаловажная деталь ее туалета становится заметна, когда она милостиво склоняется с седла, напутствуя на предстоящие победы проходящие мимо владетельной и уже почти официальной супружеской четы войска. Пока, и это все знают, они только жених и невеста и блюдут чистоту своих чувств, не дерзая не только ночь вместе провести, но даже прилюдно взяться за руки. Образцово-показательные будущие король и королева Турвальда. Не то что этот развратник Конрад Третий — еретик, провозгласивший себя главой церкви и без ее благословения женившийся на родственнице. Не удивительно, что после такого святотатства у него родился ущербный сын.
Два месяца я бился над тем, чтобы создать эту картину. Просто художник выдающийся, однако. Как это получилось? Прогрессорствую я помаленьку. Продолжаю привносить в этот закостенелый магический мир разные новации. В основном пока не самого лучшего свойства. А что делать? Не я такой. Жизнь такая.
Да, всего только три месяца назад я полз по стене собственного замка, боясь сорваться и лелея мечты, как я казню коварную дроу Диану, а сейчас, спокойно оставив на ее попечение Изабеллу и своего новорожденного сына-наследника, нахожусь здесь — в расположении армии ее дяди. Правда, инкогнито. Все делают вид, что не знают, кто я. А я — что не догадываюсь, что окружающие только притворяются, что не узнают меня. Забавно иногда получается, когда ко мне подходит за указаниями кто-то из командиров отряда и не может сообразить, как ко мне обращаться «ваша светлость» или «господин барон». Я бароном Густавом решил называться. В этих случаях в дело вступает моя Элена, иносказательно подсказывающая подошедшему: «Господин барон слушает вас граф такой-то или виконт этакий».
Зачем я этот любительский спектакль устроил? В том, что все новоявленные вассалы герцога Гастона знают, кто я, понимают, что без герцога Юма ничего бы они не добились раньше и не добьются в будущем, ничего страшного нет. А вот для простых воинов, ополченцев из числа крестьян, в общем — простонародья участие в почти крестовом походе за восстановление истиной веры и торжество вселенской справедливости темного мага было бы непонятно. Так что — прочь гордыню! Меня здесь нет. А есть только неизвестный барон Густав, ставший недавно приближенным советником могущественного герцога Гастона.
Да, когда я вернулся в замок после четырехдневного отпуска, проведенного в, не буду ханжествовать, приятном обществе горячей королевы дроу Алиры, то ожидал, что меня ждут тяжелые времена, когда я буду из кожи вон лезть, чтобы выдернуть мою жену Изабеллу из обуявшей ее депрессии. И был приятно удивлен, увидев девушку, которая весело над чем-то смеялась в обществе Дианы. Я был нежно обнят, расцелован (и не только), и следующим утром осознал, что жизнь вошла в правильную колею.
Оставался, правда, пока не выявленный шпион кого-то из моих врагов, но решение этой проблемы приходилось в данный момент отложить. Как его найти ни я, ни Родрик, ни Рагнхильда, прочно занявшая место главы моей контрразведки, представления не имели. Пока просто ограничил до минимума число слуг, которые имели право входа к Изабелле и в мои покои, и дал указание карликам внимательно следить и слушать, как себя ведет и о чем болтает многочисленная обслуга замка. А то как-то мы упустили из вида, что агентом вовсе не обязательно может быть кто-то из благородных обитателей замка, на разных истопников или горничных тоже нужно внимание самое пристальное обратить.
С Дианой тоже все наладилось само собой. Призвал девушку к себе и приказал:
— Поступаешь в полное распоряжение великой герцогини. Находишься при ней неотлучно. Делаешь все, что она скажет. Следишь, чтобы никто посторонний, не из утвержденного мною списка к ней даже приблизиться не мог. Отвечаешь за ее здоровье. Пробуешь всю еду, которую ей подают. Если замечаешь что-то подозрительное, незамедлительно докладываешь мне. Ясно?
И опять зрачки у дроу расширяются на мгновение. Задача принята, приступаю к исполнению. Вот, понимаешь, робототехника магическая! А ведь в остальном, если бы не эти последствия ритуала Подчинения, ведет себя абсолютно естественно. Как и раньше. Если не знать, что находится под заклятьем, то и не догадаешься никогда. Впрочем, Алира мне говорила, что сами дроу такое состояние как-то распознают. Не все, конечно, а только магически одаренные представительницы прекрасного пола. Ну, у меня здесь других девушек-дроу нет, так что эта тайна пока таковой и останется.
В общем, появилась у меня, наконец, возможность вплотную заняться вопросом Турвальда, с которым я решил поступить не грубо — попросту присоединив к Юму его изрядную часть, а тоньше — посадив на трон моего тестя верного мне человека. Гастона. Дядю Изабеллы.
Вопрос оставался один — как это сделать так, чтобы, как говорилось в одном фильме, «никто не догадался».
— Будем проводить операцию под чужим флагом, — сказал я Родрику, когда мы засели в моих рабочих покоях, чтобы эту тему детально обсудить.
Тот на меня выпучился в полном непонимании.
— Ну, — пояснил я. — Нужно сделать так, чтобы переворот в Турвальде никто не мог напрямую связать с Юмом. Повод и причину нужно найти такие, чтобы всем были очевидны обоснованность и справедливость смены короля. И чтобы сам этот новый король не вызывал ни у кого ни малейших подозрений или еще хуже — опасений. То есть он должен быть неамбициозным, но жутко правильным и слегка глуповатым.
— Гастон! — сразу уловил направление моей мысли достопочтенный.
— Именно, — хорошо все-таки церковь умеет себе кадры подбирать и готовить. — Сделаем из него героя без страха и упрека в глазах других вассалов Конрада Третьего. А теперь повод и причина?
— Выход Конрада Третьего из лона официальной церкви, — не задумываясь, ответил Родрик. — Это его нововведение многих не устраивает. Никто теперь не может быть уверен, что его брак, завещание, да даже законнорожденность детей не будут в будущем оспорены.
Конечно, эту идею мы быстренько «расширили и углубили». Добавили к впадению в еретичество еще сокрытие налогов (в смысле не полную передачу империи причитающейся ей доли от собранных податей). Крысятничество, другими словами. Кстати, и это яркое понятие заодно в обиход я ввел. Очень уж оно образное. Хорошо звучит: «Король Крыс Третий!» или просто «Конрад-Крыса». Как такому верность хранить? Никто этих грызунов не любит. Кстати, надо будет над производством лубков подумать (Это этакие комиксы в картинках, которые издавали в России в позапрошлом и начале прошлого века. И не только у нас, кстати. Называлось это творчество — лубок). Для простонародья пойдет на ура. Впрочем, это мы для императора прибережем.
А еще он трус и неудачник. Потерпел позорное поражение от каких-то горцев недавно. Мало того, сам-то в то время, когда его вассалы своими жизнями рисковали, у себя во дворце рассиживался. Жрал, поди, по своей привычке в три горла, блуду со своей родственницей-женой предавался, да ворованные деньги пересчитывал.
Другое дело герцог Гастон! Вызвался добровольно присоединиться к армии. Единственный, кто покрыл себя славой на поле боя, проявив не только личную храбрость, но и полководческий талант с мудростью правителя. Организовал отпор оборотням, пробился сквозь их ряды — полководец и герой. А потом достойно сдался герцогу Юма — не побоялся поставить под угрозу свою честь рыцаря, но тем самым спас две сотни дворян от неминуемой смерти.
Очень в масть пришлось и то, что в Турвальде откровенно затирали аристократов из числа «заречников», то есть тех, чьи владения расположены на нашей стороне реки Серны. Слишком многое их экономически связывает с Юмом, а значит — не надежны. Да и пострадали они в ходе блокады даже больше нас. Нам они свой урожай продать не могли, хотя всегда так поступали, вести до империи далеко. Плюс кормить всю армию Турвальда и империи тоже выпало им. Расплатились тогда с ними расписками. Вот победим, тогда золотом из контрибуции с Юма и отдадим. Естественно, после поражения от нас Конрад Третий об этом и думать забыл.
Так что подготовили мы уже наши проверенные подметные письма, в которых всячески чернили Конрада и прославляли Гастона, да и засеяли ими обильно всю территорию Турвальда вплоть до реки.
Результат превзошел наши самые смелые расчеты. И первой в Юмиле заявилась моя старая знакомая — графиня ДеВержи, которая когда-то мечом прокладывала себе путь в мою спальню. Тут, кстати, смог ее повнимательнее рассмотреть. Если забыть про ее некоторую неразборчивость в связях и методах добиваться от мужчин взаимности, то очень даже ничего. Достаточно молода еще — лет тридцать. Весьма привлекательна внешне. Вдова. Имеет обширные владения в «заречье». Не может простить королеве Матильде тот случай, когда она с нее шубу на морозе содрала. А еще — сообразительна. Я как раз прикидывал, какой бы такой предохранитель к дяде Изабеллы прикрутить, а то уж слишком недалек — еще поверит, что и правда стал настоящим королем?
Принимали ее вместе с Гастоном. Нельзя было такое ему одному доверить. Потом не разгребешь то, что он наворотит. Так что сижу чуть в стороне, контролирую. Делаю вид, что я в данный момент только племянник герцога, оказывающий ему родственное гостеприимство.
— Ваша светлость, — обращается графиня к Гастону, но глядя при этом на меня. — Я полностью разделяю ваше возмущение творимыми королем Конрадом в нашем Турвальде беззакониями. Я сама, мои лендлорды, а я могу посадить на конь в полном вооружении до тысячи человек, в вашем полном распоряжении, — и преклоняет колено, демонстрируя и гибкость, и грудь в вырезе платья.
На следующий день пригласил графиню для приватного разговора.
— Графиня, — говорю даме, которая, похоже, надеется, что я повелся на ее прелести и сейчас начну укладывать на стоящий в моем кабинете диванчик. — Я вижу, какую искреннюю и чистую любовь вы испытываете к моему глубокоуважаемому и крайне достойному дяде Гастону. Не сомневаюсь, что и он без ума от вас, хотя, может быть, еще этого и не осознает. Но вы же знаете, какой он истинный рыцарь. Настоящий. Теперь таких уже больше нет. Поэтому ему будет очень трудно признаться вам в своих чувствах. Прошу вас, возьмите инициативу в этом вопросе на себя. Понимаю, что для такой благовоспитанной и скромной дамы, как вы, моя просьба может показаться оскорбительной, но подумайте о процветании Заречья и всего Турвальда, когда и то, и другое перейдут под власть герцога, а потом и короля Гастона! И как ему в этом случае будет не хватать верной спутницы жизни! Станьте ею!
Дама смотрит на меня и постепенно в ее глазах начинает появляться понимание.
— Короче, — заметив это, уже без всякого пафоса продолжаю я по-деловому. — Соблазните Гастона, выйдите за него замуж. Станете сначала герцогиней Заречья, а вскоре и королевой Турвальда. Условие — четкое выполнение моих указаний и никакой самодеятельности. Понятно?
— Ваша светлость, — приседая в реверансе, отвечает графиня. — Вы так тонко уловили то, что я испытываю по отношению к герцогу, вашему дяде. Я поступлю так, как вы советуете. И, конечно, мне никогда и в голову не придет ответить черной неблагодарностью тому, кто меня к этому счастью ведет. Вам, ваша светлость, я всегда буду искренне предана.
Бойкая графиня оказалась. Уже через два дня бедняга Гастон собирал для нее на клумбах в замке цветы и пытался исполнять серенады. К счастью, днем, а не ночью. Голос у него отсутствует напрочь. Как и музыкальный слух. ДеВержи благосклонно принимала его неуклюжие ухаживания, посылала улыбки и воздушные поцелуи, одновременно с завистью следя за тем, как неугомонная Мира напропалую флиртует с лендлордами ее свиты. Ничего, подумал я, вот выйдет замуж за Гастона, станет королевой и потом наверстает. С таким пентюхом, как дядюшка Изабеллы, это никаких проблем не составит. Впрочем, и ему что-то тоже перепадет.
В результате, уже через месяц Заречье в полном восторге пало к ногам Гастона. И графини ДеВержи. Для укрепления своих позиций Гастон в первый же день своего правления объявил, что отныне для всех заречинцев отменяются все пошлины при продаже своих продуктов в Юм.
— Будем создавать единое экономическое пространство, — объяснил я это свое решение Родрику накануне. — У нас все равно положительный торговый баланс сохранится. Не переживай. У нас товары высокого передела, больше добавленная стоимость. Так что ничего не потеряем. А на продуктах питания сэкономим.
Родрик покивал и пошел, как мне кажется, осмысливать сказанное мною. Он все реже и реже со мной спорит. Увидел, что пока все мои решения идут герцогству исключительно на пользу.
Со следующей стадией моего плана по ползучему захвату Турвальда едва не возникла проблема, которая, впрочем, потом обернулась для нас важнейшим плюсом. Нет, Конрад Третий армию не собрал и против бунтовщиков-сепаратистов не кинул. Он настолько обалдел от произошедшего, что пребывал в прострации, пытаясь сообразить, как так получилось, что у него враз полстраны оттяпали.
В Заречье, к герцогу Гастону прибыл собственной персоной архиепископ Гилберт. С целью умиротворить недовольных и восстановить территориальную целостность Турвальда на основе взаимоприемлемых компромиссов. Думал, что легко убедит недалекого Гастона во всем, в чем только захочет.
Вот только принял его не герцог Гастон, а барон Густав. А это две очень большие разницы. И архиепископ сразу это понял. Как только вошел в залу замка графини ДеВержи, ставшего временной резиденцией правителя только что образованного независимого герцогства.
— Так это ваши происки, герцог Ричард! — воскликнул он, увидев меня. — Вы, значит, не только темный маг, но и изощренный интриган, каких поискать⁈
— Десятина, — ответил я ему, не обращая внимания на этот выпад.
— Что десятина? — недоуменно спросил меня он, сбившись со своего наступательно-обличительного настроя.
Нет, все-таки и в церкви есть недоработки по развитию быстроты мышления. А ведь это один из верховных иерархов. Быстрее нужно соображать. Не стоит мне всех по Родрику мерить. Видимо, он удачное исключение.
— Конрад десятину церкви ведь не платит теперь? — задал я вопрос, ответ на который прекрасно знал. — И доходы от проведения церемоний потеряны, а еще от заверения различных документов. Не так ли?
Гилберт поперхнулся и кивнул.
— А вот я, хоть и темный, как вы выражаетесь, маг, а в своем Юме слежу, чтобы все эти доходы неизменно поступали в церковь.
Лукавлю, если быть честным. Мелочевка разная поступает. А вот десятина сразу уходит на разные важные социальные проекты, реализацию которых церковь в Юме взяла на себя. А куда бы она от меня делась? С другой стороны, это и ее престиж поднимает. Так что никто не жалуется.
— И подумайте, архиепископ, какой соблазн для других королей последовать примеру Конрада Третьего? Это же сколько денег они за счет церкви смогут в свою казну направить. Да и император тоже не стоек в вере, как я слышал. Отказался по вашей просьбе приструнить Конрада.
Гилберт прищуривается и начинает смотреть на меня куда более внимательно и вдумчиво. Только что я показал ему, как можно чужими руками решить проблему отпадения Турвальда от верховного понтифика.
— А герцог Гастон, если займет трон Турвальда, восстановит истинную церковь в ее исконных правах? — задает он важнейший для себя вопрос, от ответа на который зависит, кого — Конрада или моего дядюшку поддержит церковь в их противостоянии.
— Несомненно, — отвечаю я уверенно. — Первым же эдиктом.
Архиепископ благосклонно кивает темному магу. Бабло побеждает зло, как говаривал один мой знакомый.
Так что на начавшуюся сейчас переправу армии герцога Гастона на противоположный берет Серны я смотрю совершенно спокойно. Мало того, что у нас войск больше. Мало того, что почти все вассалы Конрада уже выразили согласие на его замену на Гастона. Так еще и церковь освящает наш поход. А в мире средневековья это очень серьезная сила. Не выстоять моему тестю.
Мне же нужно решить, как с ним поступить, когда он попадет в мои руки. Королеву Матильду и принца-наследника у меня уже Изабелла выпросила. Даже предполагать не хочу, для чего. А вот с Конрадом что делать?



Глава 34
Интерлюдия. Диана

Все последнее время Диана находилась в состоянии постоянного страха. Она тщательно скрывала это чувство от окружающих, и ей это удавалось. Когда нужно, она могла казаться веселой, когда нужно — серьезной, заботиться об Изабелле, а потом и о ее с Великим герцогом Ричардом новорожденном сыне, которого назвали Руфус в честь одного из первых и наиболее успешных герцогов Юма, следить за служанками и выполнять еще множество других обязанностей и поручений, которые ей давала Изабелла. Но ощущение неопределенности своего будущего и страх, что в какой-то момент ей могут вспомнить ее преступление, не покидали ее ни на минуту. А особенно усиливались, когда ночью она оставалась одна в своей комнате, из которой ее с кляпом во рту и связанными руками выволокли не так давно Великий герцог и его эльфийская рабыня Элена.
Впрочем, а кто она сама такая? Разве ее положение лучше, чем у эльфийки? Да нет. Оно во сто крат хуже. Та делит постель с Великим герцогом, сопровождает его в походах, ей он полностью доверяет. Да и Изабелла ничего против связи Элены со своим мужем не имеет. Наоборот. Диана сама слышала, как герцогиня говорила Ричарду, чтобы тот не пренебрегал красавицей эльфийкой и почаще приглашал ее в свою спальню, пока сама Изабелла не может выполнять в полной мере супружеские обязанности.
— Ричард не просто мужчина, он — маг. Ему это необходимо, а я сейчас не могу, — объяснила она тогда Диане свои слова, поймав ее недоуменный взгляд. — У нас, у людей, так полагается.
Диана это знала, но для нее, как для дроу, все равно было непонятно, как у одного мужчины может быть несколько партнерш. В Драуре все было по-другому. Там у каждой женщины было по несколько мужей. Впрочем, причину этого девушка, конечно, знала, но все равно было непривычно видеть абсолютно другую картину.
А, может быть, и мне тоже, думала иногда она, стать, как эта Элена? Диана помнила, что когда-то, при первом знакомстве, да и позже тоже вызывала определенный интерес у герцога. Вот только потом он куда-то пропал. Как не было.
Сейчас он общался с ней только в тех редких случаях, когда она приходила к нему, чтобы доложить о последних событиях, касающихся ее службы его жене. Кивал. И отпускал. Однажды, чтобы проверить его реакцию, она даже надела то откровенное платье, в котором пыталась по приказу королевы Алиры его соблазнить. Но это ничего не дало. Ричард только поморщился и попросил (по сути — приказал) больше его не надевать в замке.
— Нам тут одной Миры за глаза хватает, чтобы все мужчины совсем разум от похоти потеряли, — сказал он ей. — У тебя другая задача — верно служить Изабелле и оберегать ее от любых опасностей. Иди.
Он мне доверяет только потому, что я прошла ритуал Подчинения, тихо бормотала Диана, уткнувшись лицом в подушку. А жива я только потому, что заклятье Связи, соединяющее меня и Изабеллу, обеспечивает здоровье и жизнь последней, продолжала дроу, и только до тех пор, пока герцог не найдет способ обойти последствия нарушения своей женой клятвы на крови, которую она имела глупость дать императору. А он найдет — он упрямый и целеустремленный. И не занимался он этим пока по единственной причине — не хотел рисковать здоровьем находившейся в положении герцогини. Но сейчас он посвятит все свое время решению этой проблемы. И тогда…
И тогда она перестанет быть нужна. И тут она боялась Изабеллы даже больше, чем самого герцога. Хотя великая герцогиня и была с ней всегда милостива и общалась не как со служанкой, а скорее как с подругой, а может быть и именно из-за этого, Диана довольно хорошо представляла, насколько жестокой та бывает в своей мести. Казнь инквизитора и предателя графа навсегда отпечатались в ее памяти. Как и то, что придумывала их для осужденных именно эта изящная даже сразу после рождения сына девушка с удивительно красивым лицом.
Сегодня она получила для своих опасений очередное подтверждение. Диана застала свою госпожу за столом, где та что-то рисовала, перечеркивала, снова начинала что-то чертить, и опять перечеркивала.
— Вот, — сказала великая герцогиня, приветливо улыбаясь Диане. — Пытаюсь придумать, какому наказанию подвергнуть мою проклятую мачеху, королеву Матильду и ее выродка сынка, моего одновременно сводного и двоюродного братика. Надо, чтобы это было что-то не только достойное их преступлений, но и интересное для народа. Ведь будет же праздник в честь взятия Турвальда. Тут нужно что-то особенное, что-то новое, — она критически посмотрела на свое творчество, потом покачала головой и смяла рисунок. — Кстати, как там Руфус? Кормилица не забыла его покормить? — лицо Изабеллы приняло нежное выражение, которое, впрочем, быстро пропало. Получив заверение Дианы, что та все проверила и с ее сыном все в порядке, герцогиня взяла новый лист бумаги и обмакнула перо в чернила.
Диана знала, что королева Турвальда Матильда в свое время дала приказ отравить Изабеллу. По крайней мере, последняя в этом была уверена. Кроме того, девушка небезосновательно подозревала королеву в том, что та поспособствовала смерти ее матери, чтобы занять ее место на троне.
— Матильда всегда завидовала моей матери, своей старшей сестре — сказала как-то Изабелла. — Та была красивее, умнее. И замуж за короля вышла. Уверена, что ее смерть после моего рождения была неслучайной. Уж больно быстро потом эта стерва пробралась в постель моего отца. Потом меня пыталась отравить. А ее сынок так и вовсе мразь. Приказал посланным в погоню за нами с Ричардом солдатам расстрелять меня из аркебуз.
— И не злопамятная я, как ты говоришь, — отвергла герцогиня осторожное замечание Дианы о том, что не всегда стоит так уж жестоко мстить своим врагам. — Я просто злая и память у меня хорошая. Так Ричард говорит.
И Изабелла усмехнулась. Так, что у Дианы мороз по коже пробежал. А ведь про нее, про Диану, герцогине тоже есть, что помнить.
Надо, просто жизненно необходимо что-то придумать, что сделает ее, если не незаменимой, то крайне важной для Великого герцога, судорожно думала Диана. Тогда она сможет сначала продлить свою жизнь, а потом… Потом, может быть, или освободиться как-то от ритуала Подчинения, или стать для Ричарда такой же верной помощницей, какими были дроу для древних магов.
И у нее была одна вещь, которая могла ей в осуществлении этого плана помочь. Гримуар. Книга одного из последних древних магов с множеством как общеизвестных в то время заклинаний и ритуалов, так и разработанных лично им.
Когда древние маги сцепились за право обладать созданным ими великим артефактом, дававшим чуть ли не вечную жизнь, и произошел гигантский выброс энергии, превративший их всех в нежить, с дроу спали наложенные ритуалы и они бросились бежать из земель, которые стали потом называть проклятыми. Бежали, в чем были, ничего не беря с собой. Но не все. Одна из служанок дроу, которая была далеким предком Дианы, захватила с собой гримуар своего погибшего хозяина. И тот потом передавался из поколения в поколение, позволяя его обладательницам становиться сильнейшими магинями Драура. Теперь он принадлежал Диане. Конечно, не обладая способностями древних магов, она не могла воспроизвести и сотой доли того, что описывалось в книге, но Ричард-то сможет! Для него это будет настоящее сокровище.
И как же хорошо, что гримуар написан на древнем языке, приняв решение показать книгу герцогу, улыбнулась, наконец, своим мыслям, девушка — только я смогу переводить ему ее содержание. И все-таки когда-то я ему нравилась. Надо попробовать.



Глава 35
Турвальд

Мое участие в победоносном походе герцога Гастона-Справедливого на Турвальд носило чисто символический характер. Ни одного раза мне не то что лично принять участие в сражении не пришлось, но я даже не стал свидетелем хоть какой-нибудь самой захудалой стычки. Везде войска Заречья приветствовали и встречали как освободителей.
Единственное, чем ограничилось мое участие, это режиссура торжественных обращений новой власти к народу. Тут я взял на вооружение опыт, который приобрел, пока мы в прошлом году продвигались от поселения гномов к Юмиле. В каждом городке, ключ от которого с поклонами вручался Гастону (этак он скоро этими ключами будет увешан, как новогодняя елка игрушками), мы проводили массовые митинги и празднества.
Сначала слово брал архиепископ Гилберт, оказавшийся вполне красноречивым, который описывал, в какие беды вверг страну нечестивый король Конрад Третий, и как король Гастон (Да, мы решили сразу называть его королем, не дожидаясь коронации. Так солиднее звучало.) исправит все, что натворил его предшественник, и какая после этого наступит счастливая житуха для всех подданных Турвальда.
Следом за ним выступал сам новоиспеченный король. Его я заставил заучить наизусть несколько абзацев пафосного текста о справедливости законов, которую он обеспечит, снижение налогов и прочих плюшках, которые он будет чуть ли не лично раздавать в свободное от выполнения обязанностей короля время всем желающим.
В конце речи Гастона особое внимание уделялось тому, что при нем пышным цветом расцветет рыцарственное отношение к прекрасному полу. Мы посчитали, что заручиться поддержкой женской части населения сейчас будет очень важно. А то при Конраде как-то слишком уж частыми стали разводы и разный блуд на стороне. Оно и понятно — браки церковью не освещались, а записи в какой-то королевской амбарной книге многими мужчинами всерьез не воспринимались. Надоела одна жена — ушел к другой. Это вызывало сильнейшее недовольство практически всех женщин королевства, кроме, пожалуй, тех, про кого принято говорить, как о дамах с пониженной социальной ответственностью. Не воспользоваться этим было бы ошибкой, да и сам я, несмотря на собственную весьма относительную моральную устойчивость, считал, что ситуация сложилась нездоровая. Семья — это, знаете ли, основополагающая ячейка любого общества. И она должна быть крепкой. Ну, разве что с некоторыми приемлемыми послаблениями. Иногда. Когда очень хочется. Как-то так, в общем…
За тем, чтобы дядюшка Изабеллы не увлекся и не начал пороть отсебятину, внимательно следила графиня ДеВержи, всегда стоявшая рядом со своим будущим мужем и поражавшая воображение мужского населения своими нарядами. На мой взгляд, излишне откровенными, в чем я ей как-то и высказал замечание.
— Простите, ваша светлость, — ответила мне эта карьеристка, интриганка и морально неустойчивая дама. — Но мне кажется, что тут вы ошибаетесь. Вы же сами говорили, что нам нужно вызывать симпатии, как вы выразились, обеих аудиторий — и мужской, и женской?
Я кивнул. Говорил такое, когда как-то раз увлекся и провел для будущей королевской четы небольшую лекцию по пиару.
— И вы тогда говорили, что женщины любят ушами, — я опять был вынужден согласиться. — Я, правда, и глазами тоже, и всем телом, что с удовольствием вам доказала бы, если бы вы согласились, — продолжила графиня. — Но в целом вы абсолютно правы. Все эти баллады, серенады… Они придуманы для нас. Для женщин. И для этого есть Гастон. Он говорит хорошо поставленным голосом (Да уж — недели три пришлось Родрику посвятить занятиям по технике речи с дядей Изабеллы. Церковников этому здесь учат, как выяснилось. Проповеди ведь надо убедительно читать.). И говорит то, что они хотят услышать. А мужчины любят глазами, и я работаю на эту часть населения. Они смотрят на меня, пускают слюни и пропускают мимо ушей ту часть выступления Гастона, в которой он обещает положить конец излишней свободе нравов.
Права. Не поспоришь. Пусть одевается, как хочет. В конце концов, она невеста Гастона, вот пусть он и следит.
В столицу Турвальда мы вступали триумфально при всеобщем ликовании народа и приветственных залпах бомбард. Гарнизон выстроился двумя ровными шпалерами по сторонам дороги и всем своим видом демонстрировал, что армия на стороне нового короля. Опять выступили на центральной площади, а потом отправились во дворец, где нас ждал свергнутый король Конрад Третий, он же мой любимый тесть, с женой и сыном.
Хорошо ждали, с комфортом. В двух клетках. В одной — Конрад. В соседней — королева Матильда с принцем-наследником. Тесть сидел на полу какой-то понурый и, судя по всему, совсем не был рад меня видеть. Почему? Что я ему плохого сделал? А вот Матильда со своим сынком просто бесновались. Даже плюнуть в меня моя теща попыталась. Ну, тут я ее понимаю. Ей вскоре нежная встреча со своей падчерицей и одновременно любящей племянницей предстоит. Я бы на ее месте, зная Изабеллу, тоже спокойствия сохранить не смог бы. А уж когда она графиню ДеВержи увидела и поняла, что та вскоре ее место на троне займет, так совсем из себя вышла. Чуть прутья грызть не начала. Пришлось приказать накрыть ее клетку какой-то дерюгой, как с излишне крикливыми попугаями поступают, а то всю торжественность момента вступления во дворец нового короля портила.
А потом был пир. И какой! Повара, слуги, бывшие придворные Конрада Третьего старались вовсю заслужить милость нового властителя, чтобы не потерять своих насиженных и весьма теплых мест.
И я надрался. Так, как еще, кажется, в этом мире не удосуживался. Не до потери пульса, конечно, но, как выяснилось утром, до полной потери способности адекватно соображать и воспринимать окружающую меня реальность.
В общем, проснулся я в той самой спальне, которую занимал во время моего пребывания в этом дворце в гостях у Конрада Третьего. И в этом ничего особенного не было. Хотя могли бы и в более престижном номере разместить. Например, напротив — в люксе, который тогда Изабелла занимала. Но ничего страшного. Даже некую ностальгию словил. Все-таки здесь я провел мои первые ночи в новом мире и новом теле. Проблема в другом заключалась. Я проснулся не один. И это тоже было бы нормально, если бы из-под одеяла высовывалась голова Элены. Но это была не она. Это была графиня ДеВержи и без пяти минут королева Турвальда.
Ах ты ж…. Глубокомысленно отметил я. И как все это произошло? И было что-то у нас ночью или нет? Судя по тому, что я на себе не чувствую, а на графине не вижу никакой одежды, было.
— Великодушно простите меня, ваша светлость, — проворковала между тем графиня, тоже просыпаясь. — Не удержалась. С тех пор, как услышала еще тогда, уже больше года назад, рассказ вашей достойной супруги Изабеллы о ваших талантах в куртуазном обращении с девушками по ночам, не могла об этом забыть. И вчера воспользовалась тем, что вы были немного… Немного слишком большое количество вина употребили. Но теперь, даже если решите меня наказать за мою дерзость, — она игриво откинула одеяло, демонстрируя готовность тут же принять наказание. — Мне не о чем будет жалеть. Даже в том состоянии, что вы были вчера, это было бесподобно.
— А где Элена? — просипел я, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли.
— Она спит в соседней комнате, — ответила, ничуть не смущаясь, графиня. — Ей на пиру в вино постоянно крепкую настойку подливали, так что спит еще, наверное. Если желаете, я ее сейчас разбужу и позову к вам, — и она начала приподниматься.
— Стоять, Зорька! — обхватил я ДеВержи и повалил ее обратно на постель. — Уж раз все произошло, то я тоже хочу знать, какого это было. А то сплошное неуважение к своему благодетелю у тебя, дорогуша, выходит. Ты все прочувствовала, а я даже не помню, ни что, ни как. Так что придется сейчас повторить.
Что сказать? Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. В смысле знал бы о талантах графини, может быть, не стал бы тогда от нее в спальне Изабеллы прятаться. Повторять пришлось три раза. Были определенные нюансы, которые настоятельно требовали уточнений.
А что касается нравственной стороны вопроса? Что касается нее, то буду считать, что это был акт по установлению более дружеских дипломатических и даже местами близких и доверительных отношений с королевством Турвальд. Политика она такая. Она требует от нас, властителей, жертв и полной самоотдачи в деле бескорыстного служения своим подданным и не знает слов «хорошо» или «плохо», а только «эффективно» или «неэффективно».
В данном случае было очень эффективно.



Глава 36
Изабелла

Плетусь по пыльной дороге на моем верном Буяне и с нескрываемым удовольствием слежу за тем, как на своей кобыле гарцует Изабелла. Она то уносится далеко вперед, то возвращается ко мне, предлагая в шутку, конечно, поскакать наперегонки, смеется, напропалую радуется жизни.
Еще бы! Столько времени прожить под постоянной угрозой, что сработает смертельное заклинание, понимать, что спасает от него только близость дроу Дианы, к которой жена была, по сути, прикована, и не знать, обретет ли она когда-нибудь полную, настоящую свободу, когда сможет поехать туда, куда захочет, и в обществе тех, с кем захочет. Теперь она может все это себе позволить.
И красива! Она и раньше была восхитительна, но то была пленительность девушки, теперь же уже красота женщины. Еще очень молодой, но уже созревшей. После рождения сына бедра у Изабеллы стали чуть шире, грудь налилась, оставшись такой же упругой, как и раньше (просто идеальные 90−60–90), движения из немного угловатых стали более плавными. И следующая ступень чувственности по ночам. Мда… По ночам. Жаль, что следующая ночь еще не скоро, утро в самом разгаре, а прошедшая ночь уже прошла. Я бы, пожалуй, еще раз или два, а то и три прямо сейчас готов. Но, увы. Придется потерпеть. А жена, кажется, это мое состояние уловила и теперь поддразнивает, принимая самые привлекательные позы в лучах восходящего солнца. Вон она, на холм въехала и застыла там, раскинув в стороны руки, прогнувшись в спине и закинув голову назад, отчего ее грудь в этих самых лучах, будь они не ладны, так мое внимание привлекает, что просто… Ладно. Наступит ночной час моей «мсти», и она будет страшна и продолжительна.
До столицы Турвальда нам еще два дня ехать, так что времени, чтобы насладиться обществом друг друга без лишних свидетелей (слуги и охрана не в счет), у нас будет достаточно. Да и в самом дворце короля Гастона Первого, как тот теперь именуется, своего не упустим. Кстати, едем мы на торжественную коронацию дяди Изабеллы. Она несколько затянулась по объективным причинам. Необходимо было получить согласие императора Георга Восьмого и дождаться его представителя, в присутствии которого король Гастон, как только ему на голову напялят корону, должен будет принести вассальную присягу своему сюзерену.
Не мне пока. Все тому же Георгу. Крепко он всех этих мелких корольков держит за причинные места. Не дернуться, не шелохнуться. Ну, это он так думает. Я вот, например, по-другому считаю. И как только достаточно окрепну в своем Юме, ему это продемонстрирую. Как Гастон даст эту пресловутую присягу, так и обратно заберет, когда потребуется.
И да. Как только въедем в столицу Турвальда, Великий герцог Юма Ричард исчезнет, а его место займет скромный барон Гувер. А что делать? Я по-прежнему нахожусь под приговором Международного уголовного суда, сиречь инквизиции, во всех зависимых от империи королевствах на меня лежат ордеры средневекового Интерпола на немедленный арест. Так что решил я не создавать для моего родственника и ставленника на посту короля Турвальда лишних дипломатических проблем. Буду присутствовать на коронации инкогнито. Конечно, все прекрасно будут знать, кто я на самом деле, но политес будет соблюден. Не принимали мы никакого темного мага, герцога Юма! Что вы! Да, был в свите герцогини Изабеллы какой-то барон, так кто же на какого-то баронишку внимание обращать будет? Это и был тот самый Ричард? Что вы говорите? Жаль, что не знали, всенепременнейше схватили бы злодея.
В качестве подарка дяде Изабеллы везем кучу разного барахла, а также палача Роджера, которому предстоит продемонстрировать свое высокое искусство на самых высокопоставленных приговоренных — королеве Матильде и принце.
— Турвальдский палач и в подметки нашему Роджеру не годится, — объяснила мне необходимость привлечь к делу нашего поэта пыток и маэстро казней Изабелла. — Тот только испортит весь мой замысел. Берем Роджера с собой.
Палач горд. Едет на гастроли в столицу соседнего королевства. Будет исполнять главную роль на предстоящем празднике. Ему для этого справили новый фартук красной кожи и такой же колпак с полумаской. Когда он это все примерил прошлым вечером — на голый торс, то даже у меня появилось желание сразу во всем признаться и покаяться. Что именно Изабелла придумала для своих родственников, я даже интересоваться не стал. Не хочу этого знать. Я лучше орешками в меду запасусь, чтобы выдержать то зрелище, свидетелем которого придется стать.
А вот мой тесть Конрад, который в недавнем прошлом король Конрад Третий, в полном порядке. Цветет и пахнет. Его я сразу в Юмиле после захвата Турвальда доставил, а то еще траванут по доброй местной традиции отставного властителя. Все думал, как с ним поступить? Куда его девать? Проблему сын решил. Даром, что еще не говорит, а как увидел склонившуюся над ним бороду Конрада, так вцепился в нее своей ручонкой и улыбаться начал. И Конрад в радостной улыбке расплылся — долгожданного внука увидел.
Это судьбу тестя и решило. Теперь он у нас «дедушка Конрад», который не отходит от Руфуса, дружит с его кормилицей (как мне докладывают, и по ночам тоже), и, такое впечатление, абсолютно забыл, что был когда-то королем и что его жену и сына его дочь в самом ближайшем будущем на ремни пустит. Вот такая она средневековая психология магического мира. Гибкая.
Да, так вот, возвращаясь к Изабелле и причинам ее жизнерадостности. Как только я вернулся в свой замок из похода и сдал с рук на руки Конрада, я на следующий же день приступил к вопросу освобождения жены от последствий клятвы на крови. Кстати, свою старую корону, герцогскую еще, теперь у меня новая — Великого герцога, в сокровищнице Турвальда я не обнаружил. То ли приватизировать ее кто-нибудь успел, то ли в империю в качестве особо ценного трофея отправили. Впрочем, шут с ней. Она к делу отношения не имеет.
Вызвал к себе архимага Элифаса, Диану и Элену, и мы вместе сели думать, как быть. Элифас так просто светился весь от восторга, что ему предложили поучаствовать в решении такой интересной магической задачи. Даже пришлось ему напомнить, что речь идет о моей жене, великой герцогине и ставить рискованные эксперименты в этом случае строго не рекомендуется. Внял. Диана должна была еще раз рассказать, что и как она почувствовала в тот день, когда была далеко от замка и уловила сигнал, что Изабелла опять при смерти и ей нужно срочно возвращаться. Элену привлек в качестве специалиста по эльфийскому артефакту жизни, на возможности которого возлагал особые надежды. Все-таки должна же она хоть что-то про него знать, раз гонялась за мной с таким упорством, чтобы вернуть эту реликвию в Эльфару?
К сожалению, мозговой штурм особых результатов не принес. Единственное, что удалось выяснить — это точное расстояние, на которое Диана может удаляться от Изабеллы без опасности для последней, а также то, что артефакт для усиления его действия нужно подпитывать энергией жизни (это было единственное, что Элена про него знала).
В итоге пришлось принять план Элифаса и прибегнуть к поиску решения методом проб и ошибок. Последние допустить было, правда, ни в коем случае нельзя, потому что это означало бы гибель Изабеллы.
В общем, еще через два дня Диана в сопровождении десяти гвардейцев (не в качестве конвоя, а для обеспечения безопасности дроу) отправилась в сторону строящейся магической академии, а мы — я, Элифас, Элена и лекарь разместились в покоях Изабеллы, чтобы следить за ее состоянием и сразу принимать меры, как только ее здоровье начнет ухудшаться.
— Ричард, — чуть не плача говорила мне периодически Изабелла, которая страшно боялась, но согласилась на наш эксперимент, понимая, что другого выхода нет. — Если со мной что-то страшное случится, береги Руфуса, найди себе добрую жену, которая станет ему второй матерью. Не допусти такой же ошибки, как мой отец, женившийся на стерве.
Я ее успокаивал всеми возможными способами, для чего иногда приходилось оставлять в гостиной мою свиту и уединяться с Изабеллой в спальне. На какое-то время это помогало.
В первый день ничего не произошло. Во второй тоже. А вот на третий, когда Диана отдалилась на расчетное расстояние, началось.
— Ричард! — воскликнула встревожено Изабелла. — У меня начали неметь пальцы на ногах. Все! Я их больше не чувствую!
— Отлично! — невпопад, чем вызывал мой осуждающий взгляд, воскликнул Элифас, потирая от нетерпения руки. — Приступаем!
И мы приступили. Я приложил к груди Изабеллы эльфийский артефакт. Да, пришлось пойти на то, чтобы позволить посторонним увидеть эту часть тела жены обнаженной. Но врачей, а в данном случае все стали ими, стесняться не принято. Им и не то показывают. Элена с Элифасом начали выписывать вокруг него различные символы — что-то посоветовала эльфийка, которая своей магии лишилась, но знания сохранила, а были они у нее довольно обширные, что-то нашел в книгах Элифас. В общем, решили попробовать все варианты. Я перешел на магическое зрение и начал напитывать артефакт, а потом по сигналам Элены и Элифаса и их руны энергией желтого потока жизни.
Никакого результата. Изабелле все хуже и хуже. Уже и руку поднять не может. Только смотрит на меня с надеждой и слезы пытается сдерживать.
Сволочь ты, император! Я тебя на куски порежу! Это ж надо быть такой подлой скотиной, чтобы так юную девушку сначала подставить, а потом медленно убивать.
В отчаянии, а еще вспомнив, как энергия жизни сочеталась с фиолетовым потоком в тех древних артефактах, которые мне Алира привозила, и они не входили в противоречие, а только дополняли друг друга, я отмахнулся от суетившегося вокруг консилиума и начал осторожно направлять в мой золотой карандашик, эльфийский амулет, желтый поток жизни, а непосредственно в тело девушки — фиолетовый смерти. Второй может выжечь заклинанье, наложенное через кровь Изабеллы, думал я, а желтый в это время не позволит ей умереть или рассыпаться в прах.
Изабеллу выгнуло дугой, а на ее губах появилась пена. Зрелище жуткое, но я своим магическим зрением видел, что на самом деле с ней ничего страшного не происходит. Оба потока — смерти и жизни рядышком, как старые и добрые друзья, начали циркулировать по ее телу. Один — вычищая, второй — сохраняя.
— Элена, держи Изабеллу, чтобы не вырвалась! — крикнул я отшатнувшейся от жены эльфийке. — Элифас, все — помогайте ей!
Мда… Долго я еще буду вспоминать, как на моей полураздетой жене распластался посторонний мужик. Элифас. Как лекарь, тоже, кстати, представитель мужского пола, изо всех сил вцепился ей в ноги. Ну, к эльфийке у меня ревности нет. Хотя она и держала Изабеллу в районе обнаженной груди. А я в это время пристально следил за работой потоков. Каким-то шестым чувством я понимал, что сейчас будет самый ответственный момент — фиолетовый нужно будет вовремя отозвать. Как только он выполнит свои задачи по уничтожению заклятья. И я этот момент уловил. Фиолетовый поток на какое-то мгновение замер, будто соображая, что ему делать дальше. И я его одним движением руки выдернул из Изабеллы, которая тут же перестала биться в судорогах. Через минуту и дыхание девушки стало абсолютно ровным. Она то ли крепко спала, то ли была без сознания. Но живая.
Я накрыл девушку одеялом, и мы переглянулись.
— Это был исключительный опыт! — с пылом произнес Элифас. — Мы только что совершили невозможное! Победили смертельное заклятье крови. Я об этом обязательно напишу большую статью для учебника по магии, который сейчас готовлю. Я ведь правильно понимаю, что вы, ваша светлость, сумели объединить потоки жизни и смерти? Это восхитительно! И лишний раз подтверждает мою теорию, что нет темных или светлых потоков и магов. Изучать необходимо все!
Энтузиаст хренов! Вот такие и режут кроликов и мышей во славу науки.
— Ричард, я жива! — разбудил меня следующим утром радостный крик Изабеллы. — Жива! Жива! Жива! И мне больше ничего не грозит?
— Нет, дорогая, — ответил я, крепко прижимая девушку к себе. — Теперь с тобой все в полном порядке.
— Я надеюсь, ты не воспользовался ночью моей беспомощностью? — она хитро сощурила глаза.
— Нет. Что ты! Как ты могла такое подумать о целом Великом герцоге! — я придал своему голосу интонацию почти смертельной обиды.
— А жаль, — пренебрегая логикой, произнесла с придыханием Изабелла. — Тогда не теряйся сейчас! — и она упала на спину, сделав вид, что потеряла сознание.
Воспользовался. С большим удовольствием и проявляя исключительное рвение. Кстати, жене эта игра почему-то понравилась. Уже несколько раз мы ее повторяли — она без чувств, а я беззастенчиво этим пользуюсь. Прошлой ночью опять этот номер был в нашей программе. Ну, если ей нравится, то мне не трудно.
Через три дня в замок вернулась Диана. Мрачная и испуганная. Сразу попыталась что-то начать рассказывать мне о том, что может быть очень полезна, что обладает какой-то удивительной древней книгой, которая будет мне интересна, что-то лепетала о том, как готова всегда и во всем помогать и мне, и великой герцогине. Вникать в ее слова времени у меня не было, да и понять ее несколько бессвязную речь было трудно, так что просто приказал:
— Отправляйся к Изабелле, сними заклятье Связи, которое больше не нужно, продолжай выполнять при ней все те обязанности, что и раньше. Если будешь мне нужна, позову. Все. Иди.
Решив вопрос с темной эльфийкой, попробовал разобраться и со светлой. Дело в том, что статус Элены как рабыни порядком меня раздражал. Сразу по нескольким причинам. Во-первых, мой разум упорно отказывался принять рабство как явление, существующее в этом мире. Во-вторых, наши отношения давно уже были, скажем так, несколько более близкими, чем могли быть с рабыней. И я не только и не столько об их интимной стороне. Достаточно того, что я рассказал ей, кто я на самом деле. Пришлось пойти на это.
— Ты все время находишься рядом со мной, — сказал я ей тогда. — И ты, несомненно, будешь замечать и в моих поступках, и в моей речи, и в моих решениях, и в неожиданных знаниях много такого, что будет вызывать у тебя непонимание и разжигать любопытство узнать, откуда у меня все это. И тогда ты можешь совершить какую-нибудь глупость. Как, например, в свое время Изабелла, едва не угостившая меня сывороткой правды. Поэтому сейчас я тебе кое-что расскажу. Но ты никогда и никому мои слова не передашь. Ясно?
— Господин, — запротестовала Элена. — Да я никогда. Как я могу посметь, в чем-то вас подозревать, или проявлять излишнее любопытство. И уж тем более злоумышлять против вас!
Ага. Сейчас нет. А потом пообвыкнется и обязательно что-нибудь выкинет. Можно подумать, я не знаю женщин? Поэтому рассказал ей о себе все.
В-третьих, вот это ее «господин, господин» просто выводит из себя. А еще эти правила местного этикета, по которым она даже присесть в моем присутствии не может. То есть, когда мы наедине, то не только садится, но и ложится, но при посторонних нельзя. При этом посторонними в данном случае являются абсолютно все, включая и Родрика, и Изабеллу. А уж о моих вассалах и говорить не приходится. В конце концов, это просто неудобно в бытовом плане. Как-то раз хотел ее посадить с нами за стол за обедом, но Изабелла так посмотрела на эльфийку, что та только в сторону шарахнулась. И, конечно, за стол не села.
— Дядя, — обратился я за советом к Родрику, желая каким-то образом эту проблему все-таки разрешить. — Может, мне Элену в дворянки произвести? А то и сразу в баронессы? Так ведь проще будет. Я ей важные вопросы поручаю решать, а для этого надо, чтобы ее воспринимали как равную.
— Был один случай, — ответил Родрик. — Лет сто тому назад. Один король не от большого ума решил, знаешь ли, пошутить. Думал, что весело будет. Дал сначала вольные десятку своих рабов, потом возвел их в звание дворян, а затем посадил за пиршественный стол со своими вассалами.
— И что? — заинтересовался я.
— Так зарезали его на том пиру. Еще до первой перемены блюд, — ответил дядя. — Клеймо рабства, Ричард, это навсегда. Вольноотпущенницей ты Элену сделать можешь, только ее статуса это не поднимет. Скорее наоборот. Простолюдинка — это хуже, чем личная, доверенная рабыня Великого герцога. А вот если ты девушку в благородное сословие переведешь, то нанесешь этим оскорбление всем аристократам. И то, что она когда-то была принцессой, не имеет никакого значения. Упасть в нашем мире легко. Подняться снова — почти невозможно. Сейчас она — рабыня. И все.
Поучительная история. Мне быть зарезанным где-то между подачей тушеной гусятины и котлет из телятины под соусом де-воляй совсем не улыбается. Я эти котлеты люблю, а так и отведать не удастся.
Так что с Эленой вопрос пока не решился. Но я этого так не оставлю и что-нибудь все равно придумаю. А пока она осталась в Юмиле. Контролирует ситуацию в замке в мое отсутствие, а главное — в отсутствие Рагнхильды, которая сопровождает нас с Изабеллой. И Родрик тоже в Юмиле. На хозяйстве сидит.
Так что дома должно быть все в порядке. А вот на душе у меня неспокойно. Чувствую, какие-то серьезные неприятности меня в столице Турвальда ждут. Должен император нанести мне ответный удар. Он же не идиот. Должен понимать, что Гастона на престол на самом деле я возвел, да и Изабелла жива и здорова, несмотря на все его потуги. Будет от него какая-то пакость. Обязательно будет.



Глава 37
Коронация. Ревность. Дуэль

Коронация Гастона Первого прошла пышно и скучно. Моя в Юмиле была куда динамичнее и по этой причине не столь утомительной. Сначала архиепископ Гилберт, а честь вести эту церемонию была доверена ему, провел долгую службу, потом прочитал проповедь, в которой чаще упоминал императора Георга Восьмого и особо напирал на долг всех и каждого хранить ему верность, чем самого виновника торжества — Гастона, затем заставил будущего короля Турвальда встать на одно колено и торжественно двумя руками, будто держал что-то очень тяжелое, опустил золотой венец на голову дяди Изабеллы.
Следующим номером программы уже без всякой торжественности Гилберт соединил короля Гастона Первого и графиню ДеВержи законным браком и нацепил на ее голову вторую корону. Кстати, теперь она не только не графиня, но и не ДеВержи — взяла себе новое имя Вержина. Ничего так, симпатично звучит. Еще обратил внимание, что ничто человеческое его преосвященству не чуждо. А иначе зачем было так глазом косить в декольте королевы? Да, там есть на что посмотреть, согласен, но не в храме же? И не архиепископу?
Я было понадеялся, что на этом все завершится и можно будет покинуть достаточно душный храм, но не тут-то было. Все предшествующее оказалось только прелюдией перед главным событием — принесением королем Турвальда Гастоном Первым вассальной присяги императору. Обставлено это действо было с максимальной торжественностью и заняло еще часа полтора, как минимум. Чего стоил только один бесконечный текст клятвы, в котором перечислялись как вполне разумные требования к королю, касавшиеся налогов и участия в военных походах, так и абсолютно бредовые — типа не вкушать мяса в день смерти отца нынешнего императора и обеспечить определенные размеры портрета сюзерена, который должен висеть в тронном зале Турвальда. Раньше не обращал внимания — он там действительно есть? Надо будет присмотреться. Хоть буду представлять, как этот Георг Восьмой выглядит.
Наконец, вся эта тягомотина закончилась, и мы дружною толпою, в смысле четким строем, места в котором зависели от статуса, отправились к месту веселого праздника. А именно на площадь, где уже все было подготовлено к обязательным в таких случаях в этом мире казням. Заняли места на почетной трибуне. Мы с Изабеллой, естественно, разместились рядом с королем и королевой. Изабелла — в качестве ближайшей родственницы (племянница как-никак и великая герцогиня вдобавок), а я… Я в непонятном статусе барона Гувера — лица особо приближенного к Изабелле. Если не знать, что я муж герцогини, то можно было бы подумать, что она таскает за собой своего любовника. Даже немного приревновал самого себя к себе же. К слову эта двусмысленная ситуация и привела позже к проблемам. Но пока нас ждало незабываемое зрелище, к которому я на этот раз хорошо подготовился — запасся берушами, чтобы хоть немного заглушить вопли казнимых самыми разными и изощренными способами и омерзительно-радостные крики толпы.
В общем, сидели мы по левую руку от Гастона Первого. По правую разместилась королева Вержина, периодически бросавшая на мою жену опасливые взгляды. Да, досталось ей сегодня утром от моей любимой. Было дело.
Утром, где-то за час до начала церемонии коронации, мы с Изабеллой прошли в покои Гастона, чтобы поддержать его морально. А то что-то он нервничал излишне. Естественно, там же была и Вержина, тогда еще ДеВержи. Мы о чем-то поговорили вполне непринужденно, и я отвел Гастона в соседнюю комнату, чтобы объяснить ему, что присяга, данная под давлением, с юридической точки зрения ничтожна и всегда может быть отозвана. Именно этот момент беспокоил нашего рыцаря без страха и упрека — переживал, как он потом по моему сигналу перейдет на сторону Юма, предав своего сюзерена императора. Представления не имею о нюансах местной юриспруденции, но говорил я убедительно, и дядя Изабеллы, наконец, расслабился. И тут…
Тут к нам влетела ДеВержи. Ее левая щека пунцово горела, а форма этого только что приобретенного румянца не оставляла ни малейших сомнений в причинах его появления. То есть отпечатков пальцев видно не было, но то, что это дело рукотворное и били правой рукой, было очевидно. Как и то, кто свою нежную ладошку к щечке будущей королевы приложил. За ДеВержи быстрым шагом вошла Изабелла, глаза которой пылали праведным гневом.
— В следующий раз, курица ты непотребная, я тебе все волосы выдеру! — выпалила моя милая женушка и замахнулась левой рукой, видимо, для того, чтобы придать лицу ДеВержи симметрию.
Ударить, правда, у нее не получилось. Я вовремя занесенную руку перехватил, а графиня шустро спряталась за Гастона.
— Дорогая племянница, что у вас произошло? — ошалело спросил будущий король. — За что ты бьешь мою возлюбленную невесту?
— Ничего особенного, дядюшка, — мгновенно отключив режим фурии и придав своему лицу обычное выражение, ответила Изабелла. — Так, по поводу нарядов немного поспорили. Так ведь? — она посмотрела на высовывавшуюся из-за Гастона ДеВержи.
— Да-да, ничего страшного, милый, — тут же подтвердила та. — Не думай о разных наших женских пустяках перед таким важным событием. Мы с великой герцогиней на самом деле очень любим друг друга.
Изабелла, между тем, посмотрела мне в глаза и многообещающим шепотом пообещала:
— А с тобой, любимый, мы вечером поговорим.
Причина экзекуции, которой подверглась графиня, разъяснилась чуть позже. ДеВержи по дороге в храм улучила подходящий момент, когда Изабелла о чем-то разговаривала со своим дядей, и, приблизившись ко мне, сказала:
— Ричард, ваша светлость, мне пришлось сознаться, что мы с вами провели ночь вместе. Как теперь быть?
— Зачем? — прошипел я в ответ.
— Ваша жена что-то заподозрила, — ответила графиня. — Видимо, я позволила себе несколько раз слишком пристально на вас посмотреть. И потом, когда мне эта дроу, служанка вашей супруги, приставила к груди кинжал, я не выдержала и все рассказала.
Точно курица! В жесткую несознанку идти надо было. Но что уж теперь. Дело сделано. Буду с нетерпением ждать обещанного Изабеллой вечера.
А пока наслаждался временной отсрочкой и зрелищем казней. Центральной частью этого представления стал выход на эшафот нашего Роджера, чье появление в красном фартуке, колпаке и полумаске в сопровождении многочисленных помощников, тащивших кучу разного специального оборудования, вызывало восторженный и предвкушающий гул толпы. Следом привели и его будущих жертв — королеву, бывшую, Матильду и ее сына, тоже бывшего наследного принца.
И тут мне стал ясен замысел, который Изабелла холила и лелеяла все эти дни. Это будет не казнь. Это будет дознание по всем правилам средневекового криминального законодательства. С дыбой, прижиганиями, битьем кнутом, выворачиванием суставов и прочим. Да. Такого зрителям еще никогда не предлагали. Обычно они получали уже результат — приговор и изломанное тело, которое волочили на плаху. А тут их пускали за кулисы, предоставляли уникальную возможность стать свидетелями самого интересного — как ведется дознание. Надо сказать, что Роджер оправдал доверие Изабеллы. В течение следующего часа Матильда с сыном, последний, впрочем, явно выступал в роли актера второго плана и во всем проигрывал своей матери, признавались и каялись в таком количестве различных преступлений, что можно было подумать, что это не королева с принцем, а банда отъявленных головорезов, отравителей, фальшивомонетчиков, совратителей детей, иностранных шпионов и не знаю, кого еще.
При каждом новом вскрывшемся факте их преступлений народ ревел от восторга. Вообще, сюрреалистическое какое-то действо было. На эшафоте изощренно мучили родных сестру и племянника короля, а придумала все эти пытки их племянница и сестра, пусть даже и двоюродная и сводная. Но никого это ни разу не смущало.
А вот концовка меня и удивила, и порадовала. Не в том смысле, что мне как-то уж очень было жалко принца и его мать. Нет. Я порадовался за Изабеллу. Честно говоря, ее некоторая излишняя жестокость меня огорчала, и я ждал по итогу состоявшегося прилюдного допроса самого сурового приговора. А вышло совсем не так.
Когда тела преступников, наконец, опустили на помост, со своих мест встали Гастон и Изабелла. Король бросил на мою жену вопросительный взгляд и, получив ее кивок, провозгласил:
— В честь моей коронации я милую бывшую королеву Матильду и ее сына! Остаток своих жизней они проведут в монастырях, замаливая свои многочисленные грехи!
Народ сначала издал слитный разочарованный вздох, а потом разразился приветственными криками. Видимо, даже средневековая толпа на этот раз наелась видом чужих страданий до отвала.
Как мне позже объяснила Изабелла, договоренность с Гастоном о таком приговоре была достигнута изначально, а пытки и признания подсудимых во всех грехах были не только наказанием, но и тонким ходом, чтобы, если и не оправдать, то вывести из-под удара ее отца Конрада, который в результате оказался ни в чем не замешан. Все ужасы творили его преступная жена с сыном, а он по простоте своей этого не замечал.
А потом был пир. Увы, опять с завыванием менестрелей, несмешными репризами карликов (как же их здесь неэффективно используют все-таки, то ли дело у меня), упившимися вусмерть гостями, глупым смехом дам и жуткими местными танцами, которые я так и не удосужился освоить.
А вот Изабелла просто купалась в лучах славы. То один, то другой или другая подходили к ней и выражали в самых высокопарных словах восхищение тем, как она организовала представление с участием Матильды и принца. Секретом, что эту часть программы в подарок своему дяде устроила ни кто иная, как великая герцогиня Юма, не было ни для кого. В общем, моя женушка сказала новое слово в искусстве и навсегда внесла свое имя в хроники королевств и империи. Золотыми буквами.
Я даже в какой-то момент понадеялся, что эти похвалы несколько облегчат мою участь ночью, но поймал взгляд Изабеллы, в котором читалась решимость привести приговор надо мной в исполнение без всяких смягчающих обстоятельств.
И время расплаты, конечно, наступило. Не перевариваю занудства. Откуда только Изабелла об этом узнала, интересно? Как догадалась? Но поступила она так, будто смогла абсолютно верно определить мою больную точку. Как только мы оказались в постели, и я собрался было заслужить прощение активным трудом на благо девушки, как она перехватила инициативу и, заняв главенствующее положение «сверху», начала, не прекращая определенных телодвижений, нудить:
— Ричард, как ты мог? Как ты мог, Ричард? И с кем? С этой ДеВержи? Этой шлюхой, на которой пробу, как ты говоришь, ставить негде?
В ответ мычу. Жду, когда этот поток сознания прекратится. А он и не думает иссякать.
— ДеВержи! Да по сравнению с ней даже наша Мира девственницей может считаться! Как ты мог, Ричард?
Вот тут не согласен. Наша Мира уже давно обеспечила себе звание абсолютной чемпионки и никакие преследовательницы ей в затылок не дышат. Но спорить, естественно, не стал.
И опять, и снова, мерно покачиваясь на мне, не меняя тона, одно и то же. Все-таки в пытках Изабелла точно знает толк. Талант просто.
Наконец, заметив, что ее упреки больше не производят на меня должного впечатления, Изабелла резко вскочила и бросилась к двери. Я от неожиданности аж привстал в постели.
— Диана! Ко мне! — крикнула жена и, как только дроу вошла, продолжила. — Раздевайся! Живо!
А это еще что за номер намечается? Я такого не люблю. Но сделать я ничего не успел. С помощью Изабеллы, которая буквально сдирала с девушки одежду, та в секунду оказалась полностью обнаженной.
— Вот! Смотри! Чем она тебя не устраивает, если тебе Элены мало? Знаю, что я не смогла обеспечить тебя служанками. Знаю. Но это не значит, что можно оскорблять меня, проводя ночи с такими, как женушка моего дяди! И вот тебе еще и эта. Пользуйся, когда захочешь! — и снова несчастной Диане — Повернись! Подними руки! Покажи, несколько ты лучше местной шлюшки-королевки!
Все понятно. Первая истерика на почве ревности. Приправленная местным колоритом и традициями. В какой-то мере, если бы не эта неприглядная сцена, даже приятно. А то было слегка обидно иногда видеть, как Изабелла спокойно относится к другим представительницам прекрасного пола в моей постели. Ну, или в мыльне. Или еще где. А тут такое! Просто море возмущения и страсти.
— Ты бы еще заставила ее свои зубы показать, — неудачно пошутил я, так как картина мне сильно напоминала барышника, нахваливающего покупателю лошадь.
— Рот открой! — тут же, не поняв моего намека, скомандовала Изабелла дроу.
Нет, это надо прекращать. Встал. Вытолкал Диану из комнаты. В соседней оденется. Обхватил дрожащую от ярости Изабеллу и понес в постель. Успокоил. Сначала делом, а потом и словом — рассказал, что был пьян и сам не понял, как все с ДеВержи получилось. В общем, погасил семейный конфликт.
— Знаешь, — задумчиво проговорила Изабелла, накручивая на палец локон своих волос. — А в этом что-то есть. В ревности. Она считается недостойной благородной дамы. Но что-то в этом чувстве определенно есть. После него как-то ярче все проходит, воспринимается острее что ли. Но это не значит, что я согласна еще раз его испытать! — закончила она, прижимаясь ко мне.
А утром наступили последствия моего двусмысленного положения — неизвестного барона Гувера при великой герцогине Юма Изабелле.
После завтрака, который был нам подан в наших покоях, мы с Изабеллой вышли прогуляться в прилегающий ко дворцу парк. Жена провела в нем все свое детство и юность и хотела пройтись по наиболее памятным для нее местам. В общем, настроение и у нее, и у меня было ностальгически-лирическим, совсем не подходящим для того, чтобы стать участниками конфликта со смертельным исходом. Но нас об этом никто не спрашивал.
— А вы, герцогиня, как я погляжу, времени тут даром не теряете, — услышали мы наглый голос за своей спиной и, обернувшись, увидели какого-то хлыща, который широко улыбаясь, сальным взглядом буквально ощупывал мою жену. — Стоило вам только оставить дома своего полудурка-муженька, про которого говорят, что он в дополнение к глупости еще и темный маг, как вы тут же затащили к себе в постель этого барончика? Мне кажется, что я на его месте был бы лучше. Так что имейте в виду, что всегда буду готов обслужить вас.
Я, конечно, великий герцог и все такое, аристократ потомственный хрен не знает, в каком поколении, но я еще и прежних своих привычек из бывшего мира не забыл. Поэтому, не раздумывая, съездил наглецу по морде. Тот кубарем полетел по усыпанной песком дорожке.
Вскочил. Лицо в крови из разбитого рта. Выхватил меч.
— Дуэль! Здесь и сейчас! Оскорбление первой степени! Без права на отсрочку!
В стороне стоял и кривил губы в мерзкой улыбочке архиепископ Гилберт. Вот, значит, кто все это устроил. Понятно. Надеется, что здесь под воздействием блокиратора, который не даст мне применить магию, со мной будет легко справиться. И уверен, что этот хлыщ какой-нибудь местный бретер, если, конечно, его специально для меня из империи не доставили. Что ж… Преподнесу я тебе сейчас, твое преосвященство, неприятный сюрприз. Смотри и запоминай.
Я убил его первым же выпадом. Он только еще меч свой поднимал над головой, как треть лезвия моей шпаги уже прошла сквозь его сердце и показалась со спины. Не знают здесь, какая может быть скорость у члена сборной команды страны по фехтованию. Особенно, когда он зол.
Уперся ногой в грудь наглеца, выдернул шпагу. Не торопясь подошел к архиепископу. Стоит — ни жив ни мертв, не может своим глазам, похоже, поверить, что его хитроумный замысел дал такую неожиданную осечку. И еще от страха трясется.
* * *
Небольшое продолжение уже есть в третьем томе:)



Nota bene

        Книга предоставлена         Цокольным этажом        , где можно скачать и другие книги.      
        Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться         Censor Tracker         или         Антизапретом        .      
        У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в         Ответах        .      
* * *
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
 Чужая жизнь. Книга II. "Приговоренный муж"