#Бояръ-аниме. МИМ-3. Разломщик



Глава 1
Драные крысы, крылатые крысы

Разломная тварь только и успела, что сделать один шаг на поверхность нашей земли, а ледоруб уже вознился в ее башку по самую рукоять.
И только после этого я рассмотрел, кто это вообще такой.
Ростом чуть ниже человека, зато и шире в полтора раза, тварь была покрыта облезлым серым мехом средней длины. Верхние конечности заканчивались четырьмя пальцами, и в них тварь сжимала пару каких-то гнутых острых железяк, а нижние — пятью, с острыми длинными когтями. Еще у твари был длинный голый хвост, на кончик которого тоже была насажена железяка, только в виде конуса, напоминающего шип, а длинная башка с выятунтым носом и большими круглыми ушами ощетинилась длинными колкими усами. Из-под верхней губы выступала пара длинных плоских клыков…
Да это же скавены! Человекоподобные крысы, я читал о них в Виварии! Полуразумные, примерно на уровне неандертальцев, способные использовать простейшие орудия труда! А самое мерзкое в них — это то, что эти твари распространяют болезни и даже прорыв всего одной из них в город, пусть даже и такой малонаселенный, как Смекалинск, грозит настоящей эпидемией…
Скавен даже пискнуть не успел, как умер. Его ноги подкосились, и он рухнул набок, растворяясь прямо на глазах. Я поднял ледоруб, с которого капала темно-красная, будто уже подсохшая, кровь, испаряясь в воздухе прямо на глазах, и приготовился к новому противнику.
А их из разлома выпрыгнуло сразу двое. И они не просто выпрыгнули — они сразу же завизжали и бросились на меня, будто знали, что я тут стою, будто видели меня с той стороны разлома!
Одна крыса атаковала в лоб, вторая попыталась зайти сбоку, но не успела. На нее налетела черная размытая тень, глухо чавкнуло, и голова твари практически отвалилась от шеи, повиснув на тонкой полоске меха. Я ударил свою тварь ледорубом сбоку, она поставила блок своими железками, но я опять воспользовался новым свойством оружия. Рукоять, которую скавен пытался заблокировать, исчезла, и клинок легко пролетел между лап крысы, минуя блок. А там уже я его подхватил и засадил крысе в глаз.
Черт, хорошо, что они после смерти исчезают! Иначе зазубренный клюв ледоруба неизбежно цеплялся бы за пробитые насквозь кости, и хрен ты его вытащишь после этого!
Воспользовавшись секундной передышкой, девушка отхватила ножом большой кусок своей одежды, оголив живот, и бросила его мне. Я рефлекторно перехватил его в воздухе, не глядя, поскольку мой взгляд был прикован к ее тренированному прессу, на котором разве что кубики не проглядывались.
— Эй! — недовольно вскрикнула девушка, и я поднял глаза на нее. Она лишь молча провела двумя пальцами по своей маске, и кинулась к разлому, атакуя новых тварей.
Маска. Вот, что она имела в виду. Повязать этот кусок ткани себе на лицо, чтобы хотя бы как-то защититься от болезней, которые, возможно, несут на себе эти крысы.
Я не стал ей говорить, что у меня есть личный доктор, который вылечит все на свете, иначе это вызвало бы дополнительные вопросы. Я просто отозвал все оружие, быстро связал концы ткани на затылке, став похожим на Зератула, снова вернул в руки ледоруб и пистолет и побежал на выручку к девушке.
А ей приходилось тяжело. В третий раз разлом выплюнул сразу четырех скавенов и все четверо накинулись на нее разом. Причем не одновременно, мешая друг другу, а организованно, проявляя те самые зачатки интеллекта. Она разделились по парам и постоянно пытались обойти ее с разных сторон, а она могла только отступать и пытаться держать обе двойки на одной линии.
— Пригнись! — велел я, подбегая сзади, и Старшая Сестра тут же перетекла в нижний уровень, не просто пригибаясь, а практически ложась на асфальт. Ледоруб свистнул над ее головой и вонзился в висок скавена, который не ожидал такой подлости. У меня над ухом прошелестел брошенный нож и застрял в глазнице второй крысы из этой пары.
Оставшихся двух мы добили без проблем, но на подходе уже были новые, и на сей раз их было восемь! С каждым разом их количество удваивалось, а, значит, еще несколько таких волн — и их будут сотни!
С таким количеством даже мы не справимя!
Теперь я понимаю, почему для закрытия разломов нужны целые группы специально обученных магов!
Теперь я понимаю, как нам повезло на экзамене, что с нами были какие-никакие, но маги! Что мы вообще выжили!
Я принял на ледоруб сразу два удара, блокируя их, и чуть не присел от их силы. Крысы, даром что невысокие, были ужасающе сильны и быстры, словно природа возместила этим недостаток роста.
— В сторону! — раздалось за спиной и я поспешно сместил корпус вправо, освобождая траекторию.
Длинный черный нож просквозил в сантиметре от моего бока, и вонзился точно в острый черный нос скавена. Крыса завизжала, зажмурилась, бросила свои железки, схватилась за нож, пытаясь его вытащить, но не успела. Я оттолкнул вторую тварь, и ударом сверху-вниз пробил череп раненого. Он не успел даже упасть, а я схватился за рукоять ножа, вырывая его из носа крысы, и метнул вдогонку отброшенному.
— Назад! — крикнул я Старшей, видя, как к ней со спины подбирается еще тройка крыс, но она была готова к этому. Крутнувшись волчком, она метнула сразу три ножа из одной руки, и все три нашли свои цели. Одна крыса сдохла сразу, две друге получили ранения, и завизжали от боли, но я оборвал их страдания, подскочив сзади. После этого я помог Старшей покончить с еще тремя противниками, раздергав их в разные стороны, и мы остановились, тяжело дыша.
— У тебя почти не осталось ножей. — в перерывах между глубокими вдохами, произнес я.
— За меня не беспокойся. — ровным голосом, словно и не задыхалась вовсе, сказала Старшая. Хотя по глазам было видно, как ей тяжело не вдохнуть полной грудью. — Мне ножей хватит.
— Что ж. — я улыбнулся. — Тогда продолжаем!
Поднял ледоруб и побежал навстречу новым тварям, которых теперь было уже шестнадцать!
Чем больше их было, тем организованнее они становились. Они уже не просто сбивались в группы, пытаясь обойти с флангов и тылов, они изменяли сами тактики боя, причем прямо на ходу! Они стали атаковать не только своим оружием, но и шипами на хвостах! А один самый умный, когда я заблокировал его в клинче, даже попытался хлестнуть своими длинными, жесткими, как стальная проволока, усами мне по глазам!
Я, конечно, увернулся, но острые кончики как железной метлой проехались мне по щеке, глубоко ее расцарапав и чуть не сорвав импровизированную маску, и это стало последней каплей.
Камень в груди дрогнул, словно соглашаясь с тем, что они окончательно охренели.
И тогда я поднял пистолет, которым до этого момента лишь пару ударил крыс сначала рукоятью, а потом стволом, прижал его к башке скавена снизу и спустил курок.
В узком переулке выстрел грохнул по ушам, как молот. Скавен дернулся и повалился назад, неловко взмахнув лапами, а все остальные крысы на мгновение замерли от неожиданности.
Старшая Сестра воспользовалась этим и одновременно, двумя ножами, прирезала сразу двух.
В наступившей тишине было слышно, как из растаявшего в воздухе тела мертвого скавена выпала и звякнула по асфальту смятая о череп пуля…
А потос скавены завизжали и накинулись на нас с утроенной яростью! Уже не пытаясь играть в тактику и стратегию, они рванули вперед, как одна огромная мохнатая и дурно пахнущая волна!
— В сторону! — велел я, убирая в пространство ледоруб и перехватывая пистолет двумя руками для стабильности.
Целик, мушка, голова.
Выстрел.
Целик, мушка, голова…
Я выпустил весь магазин пистолета раньше, чем твари успели добежать до меня. Прорвалась только одна — истошно визжащая и размахивающая лапами, в одной из которых она держала арматурину, а в другой — что-то темное и безвольно болтающееся.
Пистолет щелкнул вхолостую и встал на задержку. Я быстро глянул на затвор, убедился, что подаватель магазина находится в верхнем положении, и просто ткнул горячим стволом вперед, прижимая его к носу скавена.
Крыса завизжала, выронила из лап все, что в них было, и отскочила прочь, хватаясь за нос. И в этот же момент у нее за спиной появилась Старшая Сестра, и два клинка ее длинных ножей вылезли из груди скавена, там, где у человека находилось бы сердце. С явным усилием девушка приподняла крысу на ножах и откинула в сторону, расширяя и без того страшные раны еще больше.
Старшая Сестра выглядела плохо. Скорее всего, я тоже выглядел не ахти, но мне себя со стороны не видать. А вот ее — видать. Ее черная одежда была во многих местах порвана, открывая ее стройное тренированное тело с ярко очерченными мышцами. Кое-где кожа багровела ссадинами и мелкими порезами, и оставалось только надеяться, что ее ничем не заразили в бою…
Стоп, что такое я несу? Да пусть заразиться себе нахрен, она же меня убить пыталась!
Убитый Старшей скавен растворился в воздухе, даже не успев коснуться асфальта. Его арматурина — тоже.
А вот второе, что он держал в руке — нет…
Мало того — оно слегка шевелилось и, кажется, слегка попискивало!
Бросив короткий взгляд на разлом, который уже снова наливался, готовясь выплюнуть новую порцию, уже в три десятка скавенов, я нагнулся над непонятным существом и пригляделся к нему.
Да это же крыса! Самая обычная крыса, не человекоподобная, как скавены, обычная взрослая крыса с красивым серебристым мехом… И крыльями.
Мне захотелось протереть глаза, потому что, кажется, я уже успел что-то подхватить от грязных скавенов. Я отозвал пистолет, — все равно без патронов, — и аккуратно приподнял тело грызуна освободившейся рукой. Он был ранен и явно обессилен, кажется, сломана одна лапка, но это ничего. У меня была в детстве ручная крыса, и я хорошо знаю, как с ними обращаться… Даже если крыса крылатая. Этот малыш еще придет в себя. Он совершенно не похож на облезлых драных скавенов, он чист и ухожен, явно следит за собой и ничем не болеет. Уж я-то умею определять больных крыс, с их ураганным метаболизмом любая болезнь развивается в них буквально за считанные часы.
Когда я поднялся, держа крылатого в руке, от Старшей Сестры раздался тихий вдох сквозь зубы, словно она пыталась сдержать что-то. То ли ругательство, то ли наоборот — восхищенный вопль. Она даже качнулась ко мне, будто хотела подойти, но я срезал ее взглядом и поднял ледоруб, направляя клюв в ее сторону:
— Даже не думай.
— Но это же!..- начала она…
Но не договорила. Разлом снова налился сиянием и выплюнул в переулок целую толпу скавенов, тридцать две штуки! Они на мгновение застыли, словно не сразу поняли, где находятся, а потом увидели нас, завизжали, как сто пожарных сигнализаций, и кинулись вперед, потрясая своими гнутыми железками!
Мы со Старшей переглянулись, вздохнули, я убрал крылатого крыса в свою сумку, поувереннее схватил рукоять ледоруба, она — два последних оставшихся ножа, и мы приготовились продать свои жизни подороже.
И в эту секунду сверху что-то громко хлопнуло, и прямо перед нами в асфальт ударила черная размытая молния!
Ударила и застыла непроницаемо-черным комочком высотой мне по пояс. Одно мгновение он находился в такой позе, а потом начал действовать.
От него отделились руки, поднялась голова, и оказалось, что это человек! В полностью черной экипировке, с лицом, закрытым черной балаклавой, и руками, затянутыми в черные перчатки. Он вытянул руки перед собой, и в них прямо из воздуха сгустилась такая же черная, как и все остальное, штурмовая винтовка. Пришелец схватил ее, мгновенно распрямился, и открыл огонь по атакующим скавенам!
Короткие, в три патрона, очереди ударили в бегущих крыс, опрокидывая их на землю одну за другой. Пришелец быстро скосил первый десяток, но тут у него кончились патроны. Он сноровисто отщелкнул от оружия пустой магазин, который исчез в воздухе, не долетев до асфальта, из той же пустоты выхватил новый, воткнул в винтовку, сбросил затворную задержку…
Он не успевал — ближайшие скавены были уже в метре от него.
Но в эту секунду прямо в их толпу ударила еще одна черная молния! Ударила, и сразу же закрутилась бешеным свистящим волчком, ощетинившимся острым длинным лезвием!
Скавены наткнулись на эту мясорубку, в стороны полетели отсеченные лапы и головы, наступление резко замедлилось, а автоматчик перезарядился, вскинул оружие к плечу и принялся коротко выбивать тех крыс, что обходили мечника по бокам и не попадали под его клинок.
Я поднял голову наверх, и увидел, как с неба, видимого в узкую щель между стенами домов, к нам летят огромные черные белки-летяги. На самом деле это, конечно, были люди. Люди в крылатых костюмах — вингсьютах, и именно их перепонки делали их похожими ромбики с вогнутыми сторонами. Оказываясь над нашими головами, они резко прижимали руки и ноги к телу, и практически отвесно падали в переулок с высоты добрых двадцати метров. И ничего себе при этом не ломали и даже не отбивали. Тут же вставали, выхватывали из воздуха оружие — у кого меч, у кого автомат, и принимались крошить скавенов на крысиный фарш!
Двое последних крылатых упали не в переулок, а на крыши домов, что зажимали его между своими стенами. Они тоже достали винтовки и открыли огонь по скавенам сверху, прижимая их пулями не только спереди, но теперь и сзади тоже. Крысы запаниковали, задергались туда, обратно, но огневой мешок быстро захлопнулся, и только осыпавшиеся на асфальт пули стали свидетельством того, что здесь кто-то был.
Портал снова налился светом, готовясь выплюнуть столько скавенов, сколько, наверное, и не поместится вовсе в этот переулок!
Но тут внезапно откуда-то сверху, словно на невидимом тросе, молодой человек в кипенно-белых одеждах. На ногах его не было обуви, а волосы были такими светлыми, что даже платина Райко Идзуми на их фоне выглядела серостью. Новый пришелец был словно ангел…
Но на самом деле он, конечно же, был магом.
— Спасибо, что придержали их до моего прихода. — он вежливо обратился к тому бойцу, что спикировал в переулок самым первым, а потом увидел меня и удивился. — Здравствуйте, молодой человек! Могу я поинтересоваться, что вы тут делаете.
— Вашу работу. — устало вздохнул я. — Пока вы не прибыли, мы вдвоем удержали тут три или четыре волны этих тварей!
— Вдвоем? — удивился светловолосый. — С кем?
Я обернулся и констатировал, что Старшая Стестра исчезла. Не знаю, в какой именно момент — то ли когда тут появились черные бойцы, то ли когда прилетел этот светлый, но она исчезла, оставив меня с ними наедине.
— Я и моя Леда. — выкрутился я, доставая из пространства ледоруб и показывая его светлому.
— О, вы тоже маг! — он улыбнулся широко и радостно, как ребенок, которому подарили леденец. — Как же нам повезло, что вы здесь оказались! Последствия могли быть намного, намного хуже, если бы на пути мерзких тварей не встали такие храбрые защитники, как вы и… Леда, верно?
Я изо всех сил пытался учуять в его словах сарказм и издевку, чтобы ответить ему с максимальной колкостью и заставить засунуть язык в задницу.
Но у меня не получалось.
Он действительно был рад тому, что я и Старшая встали на пути скавенов, и он действительно не собирался как-то уязвить меня.
— Сейчас будет шестьдесят четыре скавена. — предупредил я светлого.
— О, вы поняли пропорцию? — еще больше обрадовался он. — Это просто прекрасно! После того, как все закончится, вы обязательно расскажете мне, как это все произошло, ладно?
— Тэр Золтон. — позвал его тот самый первый прыгун. — Волна начинается.
— Прошу вас, никуда не уходите. — Золтон подмигнул мне, и вышел вперед всех своих солдат, встав перед разломом в гордом одиночестве.
А потом он глубоко вдохнул, сложил ладонь к ладони…
И взорвался!



Глава 2

Золтон взорвался, но не огнем и не звуком, нет. Подняв вверх руки и выпятив вперед грудь, маг взорвался ураганом плоти! Из его груди вырвался целый букет длинных багровых щупалец, с острыми костяными лезвиями на концах! Словно гигантский кальмар высунулся из человека и заполнил своими конечностями весь переулок!
Выбежавшие из портала скавены даже не успели сообразить, что происходит. Щупальца захлестнули их волной гибельной плоти, перерубая крыс клинками, снося их с ног мощными ударами, поднимая и швыряя вертикально вверх на высоту десяти этажей! Каждое щупальце жило своей жизеью, делало свои дела и, казалось, им и маг-то не особенно нужен для того, чтобы все это делать!
А сам Золтон стоял и бемятежно улыбался, закрыв глаза. Словно он дремал, и ему снилось, как мама зовет его сворачивать свои игры на лугу с ромашками и бежать кушать домашний мясной пирог.
Скавены дохли целыми десятками. Ни солдаты, даже с огнестрельным оружием, ни я, даже в компании Старшей, даже близко не были столько эффективны, как всего один мутомаг. Особенно если вспомнить, что я уже один раз видел, как маги дают отпор разломным тварям, и тогда это выглядело намного сложнее, чем сейчас. Золтон вообще не напрягался и словно бы не управлял своими щупальцами, они делали все за него. Сами.
Сразу становилось понятно, что этот одуванчик ужасающие силен. По моему скромному мнению, как человека, который только-только начал свое знакомство с магией, если кто-то в мире и заслуживал получить ранг «архимаг третьей степени», то это был тот, кто сейчас стоял передо мной.
Скавены не смогли пробежать и половины расстояния между нам и разломом — они просто закончились. Золтон всех превратил в кровавую кашу, и нам крайне повезло, что тела тварей растворялись в воздухе без следа. Иначе бы тут такое месиво было, что мы бы по щиколотку стояли в крысиных потрохах.
Наконец скавены закончились, и в наступившей тишине снова раздался тихий перезвон колокольчиков. Прямо на наших глазах края разлома дрогнули и начали неторопливо сходиться, словно с той стороны кто-то закрывал огромную застежку-молнию. Сходство усиливалось еще и потому, что кристаллы манолита начали осыпаться с краев, как только они сходились и зарастали. Падая на асфальт прозрачными твердыми каплями, они слегка подпрыгивали, и затихали окончательно.
Щупальца Золтона еще несколько секунд висели в воздухе, слегка подрагивая, словно не верили, что все закончилось, а потом быстро втянулись обратно магу в грудь. Он неторопливо застегнул белую толстовку, которую расстегнул перед боем, и обернулся ко мне:
— Ну, вот и все! — он широко улыбнулся и подмигнул мне. — Было не так уж и сложно, правда?
— Да вообще не сложно. — тоже улыбнулся я. — Особенно для того, кто обладает рангом «архимаг второй степени».
— Нет, вы ошибаетесь, Оникс! — рассмеялся Золтон. — Я архимаг всего лишь первой степени… Но зато я самый молодой архимаг первой степени на всей планете!
— Все равно это очень круто. Только вот я хотел спросил, а что за имя такое — Золтон? Это что-то… Монгольское?
— Это даже не то чтобы имя. — слегка замялся Золтон. — На самом деле я Золотарев Антон, но еще с университета меня все называют Золтоном, объединив имя и фамилию. И в итоге так получилось, что я привык к этому обращению больше, чем к собственному имени. Поэтому официально я Антон Золтон Золотарев, но для вас — просто Золтон! Кстати, Оникс это тоже, как я понимаю, не имя?
— Вы не поверите. — серьезно ответил я и коротко рассказал, откуда образовалось это имя-неимя.
— Стрельцов, Стрельцов… — Золтон слегка нахмурился, не переставая при этом улыбаться, и это выглядело дико и чужеродно. — А я, кажется, что-то слышал про вас, Оникс… Это случайно не вы сейчас на весь Урмадан гремите? Простолюдин-сирота, совершенная бездарность в любом виде магии, но при этом умудряющийся шатать сами основы этой самой магии? Не вы ли решили первую из великих загадок?
— Виноват. — я развел руками. — Хотя о чем я? Ни в чем я не виноват, но да, это все я.
— Ну разумеется! — Золтон хлопнул себя по лбу и рассмеялся. — Кто же еще мог так долго сдерживать разломных тварей, если не тот самый Оникс, о котором только и говорят все маги в радиусе десяти километров! Да любого труда первокурсника, да даже и пятикурсника, здесь бы порвали в клочки зв пять минут!
Я не стал ему говорить, что и сам был недалеко от того, чтобы меня порвали в клочки. Вместо этого я задал вопрос:
— А как вообще вы здесь оказались? Вы отвечаете за безопасность этого города?
— О да! — Золтон тряхнул головой. — Я отвечаю за Смекалинск, и за территорию вокруг него, двадцать километров в радиусе. Если где-то открывается дикий разлом, мы с моей группой выдвигаемся его закрывать.
Он обернулся и кивнул на солдат, которые убрали оружие в пространство, совсем как я, и сейчас собирали с асфальта манолит:
— Это моя группа быстрого реагирования, кстати. Отличные ребята, всегда такие быстрые, я едва за ними поспеваю! Они и меня хотели в полетный костюм одеть, чтобы я был таким же быстрым, как они, но я так и не смог с ним подружиться, мне как-то собственные крылья отрастить проще.
— Кстати, об этом. — я щелкнул пальцами, вспоминая свой вопрос. — Как это вообще работает? Ведь в полетных костюмах невозможно лететь в полном понимании этого слова, в них возможно только очень далеко падать. То есть, надо прыгать с какой-то высоты.
— А вы не знаете? — Золтон взял меня за плечо, развернул и ткнул пальцем в небо. — Вон, поглядите!
И я увидел то, что раньше не видел, потому что стоял спиной. В небе висел большой ярко-красный воздушный шар на тросе. Он висел так высоко, что его было видно даже из узкой щели переулка, и его совершенно точно не было раньше — я бы заметил.
— Это наш аварийный аэростат. — объяснил Золтон. — Он находится в расположении моей группы. Как только мы узнаем об открытии нового разлома, аэростат наполняется газом, поднимается в небо и при помощи подъмеников ребята поднимаются на самый верх, откуда и планируют на своих полетных костюмах. Такой метод позволяет добираться до любой точки в пределах десяти километров буквально за считанные минуты.
— Элегантно. — без тени сарказма оценил я. — Очень умно, без дураков. А как вы определяете, что рядом открывается разлом?
— О, там целая система для этого существует. Жаль, я не особенно в ней разбираюсь. — Золтон раздосадованно махнул рукой. — Там что-то про спутники, про камеры городской системы наблюдения, даже про дроны что-то слышал… Ну и конечно, простые люди, которые могут стать свидетелями открытия разлома и у каждого из которых в телефоне есть функция тревожной кнопки. Немного сложнее искать разломы в диких зонах, вне городов, вдали от людей, но на этот случай у нас есть специальный артефакт — «компас»… А, впрочем, вам это и так расскажут в университете!
И его улыбка стала такой таинственной и загадочной, что мне прямо захотелось, чтобы нам поскорее рассказали обо всем «этом».
Золтон располагал к себе всем своим естеством. Он был с придурью, безусловно, но его придурь была забавной и даже милой. С одной стороны наивный и даже инфантильный в свои двадцать пять, ну никак не больше… С другой стороны — мутомаг ужасающей мощи, который буквально за секунду покрошил в фарш шесть десятков скавенов.
— Тэр Золтон. — старший из солдат подошел, держа в руках картонную коробку с собранными манолитом.
— О, прекрасно! — обрадовался Золтон, забирая у него коробку. — Эх, маловато! Жалко, конечно, что разлом попался такого низкого класса, а то вам досталось бы намного больше!
И он сунул коробку мне в руки, все так же сияя радостной улыбкой:
— В конце концов, вы жизнью рисковали ради того, чтобы защитить простых людей! Не сбежали, а храбро дали отпор разломным тварям! Будь моя воля, я бы прямо сейчас присвоил вам следующий магический ранг, но, увы, это не в моих силах…
Манолита в коробке на вид было два раза по столько, сколько я сплавил Старьевщику, и отказываться было глупо. Поэтому я принял коробку как должное, и спросил:
— А что там про классы ты говорил? Разломы бывают разных классов, да? Я пока что знаю только про дикие и стабильные.
— О, сразу на «ты», а мне нравится! — Золтон хлопнул меня по плечу. — Да, стабильные и дикие это одна классификация. Но разломы еще бывают разные по… Размеру, что ли? В общем, разные разломы пропускают через себя разное количество биомассы. Например, разлом класса «Тигр» выпустит из себя одного люмиера, или трех скавенов, или десяток фениксов — ну, в общем, по живому весу будет примерно одинаково. То, что мы сейчас закрыли, это разлом класса «Носорог», второй по сложности. Третьим идет «Слон», четвертым — «Кит». Пятый класс это левиафан, и наконец есть самый сложный, шестой, «апокалипсис». Он особенно интересен, потому что у него, кажется, нет ограничения по биомассе, по крайней мере, никто пока что не смог его нащупать. Апокалипсис может быть открыт сутками напролет и выпускать из себя тварей волну за волной… К счастью, появляются они буквально раз в год, не чаще, но каждый такой раз это серьезная угроза не просто для страны, но иногда и для всего человечества.
— Но это все про дикие разломы? — уточнил я.
— В том и дело, что нет! — Золтон всплеснул руками. — Стабы тоже относятся к разным классам, но при каждом срабатывании их класс меняется. Ты никогда не узнаешь, на какой именно, если только это не «апокалипсис» — при нем разлом становится красным, прямо кровавым. Ни с чем не спутать!
— Получается, стаб-ферма в городе может в любой момент стать опасностью похлеще ядерной бомбы? — спросил я, подразумевая ферму Хромовых.
— А ты думаешь, почему маг такой силы и положения, как я, живет в этом небольшом городке? — подмигнул мне Золтон. — Именно потому, что в нем находится стаб-ферма, которая может бахнуть в любой момент. Таких всего пять на всю страну, все остальные фермы расположены на диких территориях, там все попроще. А здесь, в случае чего, я смогу задержать волны тварей, если разлом покраснеет.
— Не закрыть? — снова уточнил я.
— Помилуй, друг! — рассмеялся Золтон. — Да кто же закрывает «апокалипсис» в одиночку? Это невозможно! Даже для архимага второй степени это натуральное самоубийство! Просто вся мана кончится раньше, чем твари, даже если ты с собой грузовик манолита привезешь!
Я не стал ему говорить, что есть в этом мире некоторые человеки, у которых запас маны предположительно бесконечен, и просто перевел тему:
— И что теперь будет?
— Да ничего. — Золтон пожал плечами, не переставая улыбаться. — Я просто еще раз скажу тебе спасибо за то, что ты встал на защиту города. И, пожалуй, попрошу у тебя какой-нибудь контакт, телефон сойдет. Это просто дар судьбы, что я встретил такой самородок, как ты, и, думаю, у меня есть пара идей, как помочь твоему обучению и ускорить его.
— Ты же в курсе, что я техномант?
— Да хоть хреномант! — Золтон махнул рукой. — Какая разница, каким образом человек уничтожает тварей? Главное, сколько он их уничтожает! В мире, знаешь ли, есть известные герои, которые крошат разломных монстров вообще без магии, потому что они нормики! И ничего, справляются как-то… Недолго, правда…
Он слегка погрустнел, но тут же встряхнулся и достал из кармана своих белоснежных штанов телефон:
— Давай, диктуй номер! Я думаю, нас ожидает еще много веселья впереди!
Я тоже так думал. С этим парнем веселье будет поджидать за каждым углом, а если вдруг не будет — он сам его найдет и притащит за этого угол. В конце концов, сдружиться с тем, кто в свои небольшие годы уже является архимагом — это отличное и очень полезное знакомство. Не просто какие-то абстрактные дети аристократов, которые в отрыве от своих родителей могут быть просто хорошими друзьями, а взрослый боевой маг, который оценил мои таланты по достоинству. Не как студента, а как истребителя тварей.
Это буквально пропуск в другую лигу. В высшую лигу.
Я продиктовал Золтону телефон, он сделал дозвон и радостно кивнул, когда услышал мелодию моей трубки:
— Ну все, будем на связи! Как только проклюнется что-нибудь интересное, я сразу же дам тебе знать! Мы с тобой таких дел наворотим, ух просто! А потом, когда ты сам станешь архимагом, я буду тыкать в тебя пальцем и говорить — «Вот, смотрите, я тоже приложил руку к статусу этого парня!»
— Так и будет. — улыбнувшись, заверил я Золтона и протянул ему руку. — Тогда пока?
— А я скажу — до новых встреч! — Золтон отвел руку и с размаху впечатал свою ладонь в мою с громким шлепком. — И снова спасибо, Оникс! Ребята, уходим!
И, подавая пример, Золтон одной лишь силой мысли отрастил себе огромные крылья прямо из лопаток. Зацепился ими за одну стену переулка, за другую, чертыхнулся, попытался развернуться боком, понял, что тогда не получится крыльями махнуть, плюнул на все, превратил кончики пальцев в шарики, как у геккона, и прямо по отвесной стене полез наверх, на крышу.
Солдаты последовали за ним. Каждый вытащил из пространства пистолет со вставленным в ствол крюком, от которого тянулся трос, — ну чисто бэт-коготь! — и выстрелили ими вверх, в край крыши. Завизжали мощные моторы, втягивая бойцов наверх, и через полминуты я остался один.
Я вышел из переулка, поймал такси и велел везти меня в Урмадан. У меня оставалось еще одно дело, которое не терпело отлагательств. Я и так потратил кучу времени с Золтоном, но его нельзя было не потратить. Я бы сам себе не простил, если бы пропустил все, что увидел, и не приобрел все то, что приобрел.
Расстегнув сумку, я заглянул в нее и посмотрел на раненого крылатого крыса. Он уже пришел в себя и посмотрел на меня своими черными глазами-бусинками. Он все еще был слишком слаб для того, чтобы даже сидеть, все, на что его хватило — это лишь повернуть голову в мою сторону. Рана на его боку не кровоточила, и это было отлично — значит, доедет. А там уж я знаю, кому его отнести. Кто ему поможет.
По крайней мере, надеюсь на это.
— Потерпи немного, малыш. — я протянул руку и погладил пальцем крыса за ухом. — Скоро тебя починят.
Я не боялся, что он укусит — он голову-то едва поворачивал. Но почесывания дали свой результат, зверек будто успокоился и снова расслабился.
Мы доехали до Урмадана, я расплатился с таксистом, прихватил коробку с манолитом (хорошо, что она была с крышкой, а то вопросов было бы мама не горюй) и поспешил к Сколопендре. Ну а к кому еще? Кто еще медик в этом здании?
— Да-да, войдите. — раздалось из-за двери в ответ на мой стук, но я уже был внутри. Стучал я просто для того, чтобы обозначит намерение войти.
— О, какие люди! — привычным бархатным голосом проворковала Сколопендра. — Что беспокоит вас, Оникс?
— Скажите, а вы только людей лечите или животных тоже можете? — прямо спросил я, глядя в ее разноцветные глаза.
— Ну, знаете, некоторые люди от животных и так недалеко ушли… — усмехнулась Мила, но, видя мое лицо, резко посерьезнела. — Вы серьезно?
— Абсолютно. — ответил я и полез в сумку. — У меня тут раненая крыса. Боюсь, что без помощи ей станет совсем худо. Можно ей как-то помочь?
— Кхм… — непонятным тоном произнесла Сколопендра. — Ну… Хм… Давайте посмотрим… Наверное. Кладите на стол.
Я осторожно перенес крыса на стол, и все это время он безостановочно лизал мне пальцы своим крошечным языком. Я положил его на холодный полированный металл, но оставил рядом с мордочкой руку, чтобы он не нервничал.
Доктор Мила, отошедшая, чтобы натянуть на руке перчатки, вернулась и увидела крыса.
И остановилась. Глаза ее расширились, рот тоже, и я решил, что она сейчас завизжит — то ли от ужаса, то ли от восторга.
— Оникс… — дрогнувшим голосом прошептала она. — Это не крыса… Это вообще ни хрена не крыса! Где вы взяли скавенджера⁈



Глава 3
Скавенджер

— Скавенджера? — повторил я за Сколопендрой. — Что такое скавенджер? То есть, я понимаю, что эта крылатая крыса это скавенджер, но что это на самом деле такое?
— Скавенджер — это чудо… — произнесла Мила с благоговением в голосе и осторожно погладила крыса по голове, отчего он на секунду зажмурился. — Позвольте, я займусь лечением, и параллельно буду рассказывать. Я не могу смотреть, как он мучается, у меня сердце не на месте.
Она стремительной молнией метнулась к одному из своих шкафов со всяким медицинским и вернулась с набором для зашивания ран. Никогда до этого момента я не видел, чтобы она так резко и отрывисто двигалась, ее движения всегда были неторопливы, неспешны, полны достоинства и даже отчасти пафоса.
Но не сейчас. Сейчас Мила Сколопендра Тарганская откровенно стремилась как можно скорее помочь бедному пораненному крысу.
Она свернула крышку на небольшом пузырьке, и в воздухе отчетливо запахло крепким спиртом и душистыми травами. Смочив ватный тампон, Мила принялась аккуратно очищать рану крыса. Зверек дернулся, тихо пискнул и закрыл глаза. Я подвинул свои пальцы поближе, и он тут же сунул в них нос, словно ища защиты. Я осторожно погладил его за ухом.
— Потерпи, малыш, потерпи… — я в первый раз слышал, чтобы в голосе Милы прорезалась нежность и забота. — Я совсем чуть-чуть…
— Доктор Мила. — напомнил я. — Вы обещали рассказывать по пути.
— Ах да, простите… — Мила вымученно улыбнулась, продолжая очищать рану от грязи и засохшей крови. — Это скавенджер, очень редкий зверь, который иногда появляется из разломов. За всю историю человечества было зарегистрировано всего-то около тысячи скавенджеров, появившихся из разломов, и всегда это были те же самые разломы, из которых появляются скавены. Поэтому я еще раз спрошу — где вы его взяли?
— Как вы и сказали — из разлома, из которого появились скавены. — я пожал плечами.
Скрывать это не было смысла. Сегодняшняя заварушка в Смекалинске перестала быть тайной, как только раздался первый выстрел, да и Золтон наверняка как-то отчитывается за закрытые разломы. Поэтому о том, что разлом открывался, если еще не знают, то узнают очень скоро. А там недалеко и до того, чтобы узнать о моем присутствии на месте происшествия.
— В Смекалинске открывался разлом. Так получилось, что я находился рядом. Группа быстрого реагирования во главе с магом Золтоном закрыли разлом, перебив скавенов, и улетели, а я заметил этого бедолагу, раненого.
В общем-то, я ни в чем и не соврал, как всегда. Я вообще никогда не вру. Я просто не все рассказываю.
— Просто поразительно. — покачала головой Мила, выбрасывая тампон и распаковывая кривую иглу с уже вставленной нитью. — Вот почему он вам так доверяет…
Я посмотрел на мордашку зажмурившегося крыса, который сопел мне в пальцы, и снова почесал его за ухом.
— Надеюсь, вы не контактировали со скавенами? — на мгновение вернувшись к своему обычному тону, поинтересовалась Мила. — Впрочем, контактировали или нет, я в любом случае проверю вас на заболевания после того, как поможем этому бедолаге. Хотя бы просто для уверенности, просто для себя. Иначе это будет просто непрофессионально, в конце концов!
— Хорошо, проверим. — согласился я, опуская первую часть вопроса. — Так вы не договорили — почему скавенджеры такие редкие?
— Почему так — никто не знает, конечно же. Чтобы это узнать, нужно проникнуть через разлом в мир, в котором они живут, и узнать, как они живут. У нас есть только теории, и самая популярная из них — скавенджеры редки не только здесь, они редки и там тоже, в том мире. Ученые нашли немало сходств во внутреннем строении скавенов и скавенджеров, почему, собственно и назвали их похожим образом. Считается, что у этих обоих видов был общий предок, но с какого-то момента их эволюционные пути разделились и пошли буквально в разные стороны. Скавены выросли, обрели зачатки разума и, решив, что это дает им право считаться супер-хищниками, принялись доминировать над всеми другими видами, с особенным рвением уничтожая самый родственный себе вид — скавенджеров. А скавенджеры… Им, чтобы выжить, пришлось отрастить крылышки и научиться летать… А еще — обращаться с магией.
— Животное-маг? — я поднял брови. — Серьезно? Я думал, только люди способны к магии!
— Серьезнее некуда. — Мила кивнула, быстро и ловко зашивая пыхтящего крыса. — Скавенджеры действительно обладают магией, но своей, специфической. Люди, даже маги, ни на что подобное не способно. Скавенджеры становятся невидимыми, в смысле, не наводят иллюзию невидимости, а натурально становятся невидимыми, как-то заставляют солнечные лучи проходить сквозь себя. Кроме того, они способы переноситься с места на место за одно мгновение, а самое главное — они способны переносить с собой другие вещи. Сами по себе они безобидны, разве что иногда могут раздражать тем, что воруют всякие блестяшки и утаскивают их в свои гнезда. Но самое интересное происходит, когда скавенджер становится фамильяром человека. Просто представьте себе, что этот зверек может в любой момент времени притащить вам все, что угодно отосвюду, откуда угодно… Есть, конечно, некоторые ограничения, зависящие от самого зверька, но это уже нужно выяснять опытным путем.
Мила завязала узелок, обрезала нить, заклеила рану пластырем поверх шва и посмотрела на меня:
— Дайте угадаю… Судя по вашим глазам, что такое фамильяр вы тоже не знаете?
Я неопределенно пожал плечами.
— Фамильяр это животное, чаще всего появившееся из разлома, которое вошло с магом в тесную эмоциональную связь. Чаще всего, это происходит, если животное спасает человека от смерти, или наоборот, и, конечно, это касается только неагрессивных разломных животных. Скавены, люмиеры, и прочие вулхи фамильярами стать не могут.
— А что дает эта связь? — спросил я, не без удовольствия наблюдая, как скавенджер расслабился и даже глаза приоткрыл.
— Животное начинает чувствовать, что от него хочет человек, точно так же как человек чувствует желания животного. Каждый из них всегда знает, где находится другой, и чувствует, в каком он состоянии… Но и смерть любого из тех, кто связан этой связью, критически бьет по второму. В особо тяжких случаях это не переживает ни тот, ни другой.
— И вы намекаете? — я снова покосился на крыса. — Что это теперь мой фамильяр?
— Я? Намекаю? — Мила усмехнулась. — Ни в коем разе, тэр Оникс! Я говорю это прямым текстом! Вы посмотрите, он же даже ни разу не дернулся, а я, между прочим, шила без анестезии, потому что на такую кроху я даже не знаю, какую дозировку надо брать, чтобы он не уснул вечным сном! Он доверяет вам свою жизнь!
— Я не обману его доверие. — серьезно произнес я, поглаживая скавенджера по белой пушистой шерсти. — Но все же должен спросить — он ведь ничем не болеет?
— Скавенджеры никогда ничем не болеют. — Мила с улыбкой покачала головой. — Я же сказала, их со скавенами эволюционные пути пошли в диаметрально противоположных направлениях. Скавенджеры не подвержены ни одной болезни, зато скавены это ходячая пандемия. Кстати, об этом…
Доктор Мила развернулась, подошла к своему столу и нагнулась, заставляя халатик задраться и открыть татуировку сколопендры. Кажется, она снова вернулась в свое обычное состояние.
Вернулась ко мне она с градусником, металлической лопаткой, стетоскопом и каким-то пузырьком из темного стекла.
— Начнем, тэр Оникс. — сказала она, улыбаясь и поднося к моему рту ложечку. — Скажите «а»!
Я послушно открыл рот, внаглую направив взгляд в ее декольте, в котором из-под белого халата выглядывал кусочек красного кружева.
После осмотра горла и замера температуры, доктор Мила сказала:
— На первый взгляд все хорошо. Но я бы проверила еще кое-что. Раздевайтесь.
Я стянул футболку и положил ее на стол рядом с крысом. В руках у доктора Милы появился стетоскоп, и мне внезапно стало крайне интересно, сможет ли она что-то услышать в него, если приложит его к камню в моей груди? Как-никак, он располагается как раз на том месте, куда обычно прикладывают стетоскоп.
Мила приложила холодную металлическую блямбу прямо на середину камня. Я даже услышал, как металл тихонько звякнул. Несколько секунд доктор Мила сосредоточенно слушала, а потом нахмурилась и вынула стетоскоп из ушей:
— Хм, странно… Я практически не слышу сердцебиения.
— Это все мышцы. — улыбнулся я, картинно напрягая все мышцы в теле. — Не дают звуку пройти. Ну, там, плотная структура, сами знаете…
— Мышцы да… — Мила с интересом посмотрела на меня. — Мышцы они такие, тут не поспоришь… Но все равно что-то не так. Секундочку…
Она переместила стетоскоп чуть в сторону, послушала еще, и ее лицо слегка разгладилось:
— У вас сердце не смещено случайно? Знаете, бывает такая особенность развития.
— Точно не смещено. — я помотал головой. — Не может быть смещено то, что похищено.
Мила оставила мою фразу без ответа, только плотоядно улыбнулась и продолжила елозить по моей груди стетоскопом.
— Что такое… — еще больше нахмурилась она спустя несколько попыток. — Никак не могу нащупать…
— Возможно, вы просто плохо прижимаете. — улыбнулся я, глядя в ее разноцветные глаза. — Стетоскоп, наверное, старый, мембрана такая себе.
— Хм… Может, вы и правы. — нахмурилась Мила. — Пойду возьму другой…
И она отшагнула назад, не глядя.
И умудрилась наступить на собственный же пушистый тапочек с помпоном!
Взмахнув руками, Мила завалилась на спину, но я успел раньше. Я подшагнул, завел руки ей под спину и удержал от падения, чуть наклонившись. Мы замерли в позиции, очень похожей на знаменитый прогиб из танго, разве что ногу Мила не задрала, как танцовщицы.
Она не пыталась вырваться, не пыталась убрать мои руки. Все прекрасно все понимали.
— Какая быстрая реакция… — прошептала Мила, глядя на меня блестящими глазами. — Скажите, а вы во всем такой… быстрый?
— Все зависит от того, о чем конкретно идет речь. — глядя ей прямо в глаза, проникновенно произнес я. — Например, есть я предпочитаю подольше, чтобы еда усваивалась лучше.
— Очень… похвально. — выдохнула Мила и прикусила нижнюю губу.
Это уже было откровенное приглашение. Откровеннее этого было бы только, если бы она прямо сейчас рванула на себе халат, тихо пришептывая «Возьми меня!»
Я нагнулся еще ниже, практически касаясь губами губ Милы…
И сдул с ее щеки выбившуюся из косички прядь волос.
— Вы хотели взять стетоскоп? — напомнил я, разгибаясь и поднимая Милу.
Она посмотрела на меня взглядом, в котором смешались подозрительность и растерянность. За все время нашего знакомства такой взгляд я вижу впервые.
Один-один, сучка. Может быть, раунд в больнице остался за тобой, но теперь я взял реванш.
Не скрывая ухмылки, я наблюдал, как она прошла к шкафчику, взяла новый стетоскоп и вернулась ко мне. За эти несколько десятков секунд она успела переварить моральное поражение и снова вернуться в свое обычное ехидное настроение. Она приложила новый стетоскоп к моей груди и принялась искать сердцебиение.
— Сердце работает как часы. — наконец произнесла она, отрывая стетоскоп от меня. — Насколько я могу судить, вы полностью здоровы, тэр Оникс. Но хочу вам сказать…
Что именно она хочет сказать, она так и не успела сообщить. Потому что в дверь лазарета внезапно загрохотали так, словно там снаружи рота барабанщиков была, которая перепутала дверное полотно с барабаном.
— Да-да, войдите! — крикнула доктор Мила, и накинула на скавенджера, который все еще лежал на столе, невесть откуда взявшуюся тканевую салфетку. — Тэр Оникс, прошу вас, одевайтесь.
Я не спеша подобрал с пола футболку, глядя, как дверь лазарета открывается и в нее входят двое незнакомых мне парней — курса так с третьего, на вид. Один прыгал на одной ноге, а второй тащил его под руку, потому что второй ноги у бедолаги не было. Вернее, нога была, но не человеческая. Ниже колена из короткой, кажется, оборванной, штанины, торчала нога какого-то животного — кажется, козья. Она была слишком коротка, чтобы доставать до земли, и сам идти бедолага не мог.
— Помогите! — заорал он, хотя, судя по его лицу, никакого дискомфорта его «увечье» ему не приносило. — Я на уроке!..
— Спокойно, спокойно, пациент. — своим обычным грудным голосом произнесла Мила, сверкнула глазами, и «пациент» тут же заткнулся. — Сейчас всех и все вылечим. Присаживайтесь пока, я сейчас закончу и займусь вами.
Пока новоприбывшие усаживались на кушетку, Мила взяла пузырек, который принесла вместе со всем остальным, и подошла с ним ко мне. Близко подошла, намного ближе, чем положено по этикету.
— Вы, тэр Оникс, конечно, удивительны… И вроде показываете все признаки здорового… Хм… — ее взгляд на мгновение скользнул ниже, на уровень моей ширинки. — Мужчины. Но на всякий случай я назначаю вам вот это.
Она протянула мне пузырек:
— Это универсальное средство, которое помогает от большого количества болезней. Оно не лечит их, конечно, но оно очень сильно замедляет их развитие, поэтому, если вдруг вы почувствует себя плохо, у нас будет достаточно времени для того, чтобы определить, что это за болезнь и вылечить ее. Просто пейте по глотку каждый вечер, и все будет хорошо.
— Я надеюсь, оно не горькое? — усмехнулся я, забирая пузырек. — А то я горькое не люблю. Если горькое, надо бы чем-то подсластить его.
— Нет, тэр Оникс, оно не горькое. — Мила стрельнула глазами. — На вкус оно никакое, как вода. Но, если вам так хочется подсластить… Хм… Можно и подсластить. Уверена, такой умный молодой человек, как вы, справится с этой несложной задачей.
И она снова на мгновение закусила губу, подмигнула, а потом отвернулась и пошла к козлоногому бедолаге.
Я подобрал майку, аккуратно взял со стола скавенджера, завернутого в салфетку, и вышел из лазарета.
До спальни я добрался без приключений. Я даже никого не встретил, кто мог бы удивиться, чего это я мотаюсь по коридорам с каким-то свертком в руках, да еще и полуголый. Одеваться-то я тоже не стал, потому что не хотелось класть скавенджера, а потом снова подбирать, и лишний раз тревожить бедолагу.
В спальне я положил скавенджера на свой стол и аккуратно развернул салфетку. Крылатый крыс тут же поднял голову, пошевелил усами, нюхая непривычные запахи, и попытался встать.
— Тихо, малыш, лежи. — я погладил его. — Сейчас я тебе принесу воды и чего-нибудь перекусить.
В качестве перекуса сошло галетное печенье из корзинки, что всегда стояли посреди гостиной. Скавенджер был слишком слаб, чтобы сидеть и самостоятельно кушать, поэтому я отрезал маленькие кусочки трофейным ножом кошкоглазой и давал ему на пальце.
Скавенджер был размером с мою ладонь, если не считать хвост, но он умял целую печеньку практически с себя размером. Сначала я боялся, что его раздует, как шарик от такого количества еды. Но в Виварии, который я открыл параллельно с кормлением, было написано, что скавенджеры не подвержены перееданию, и плохо им от него тоже не бывает. Сколько бы он ни съел — это ровно столько, сколько ему нужно.
Там было еще много интересной информации о крылатых крысах — видимо, та тысяча, которая осчастливила человечество своим присутствием, была неплохо изучена. Например, там было сказано, что скавенджеру не нужна никакая клетка, он любит постоянно быть с хозяином, но так, чтобы минимально показываться другим. Еще там говорилось, что скавенджер способен передавать хозяину образы, которые видит, а сам при этом оставаться невидимым, что вкупе с его способностью телепортироваться делало его идеальным шпионом.
А еще там говорилось, что скавенджеру обязательно нужно имя. Скавенджеры любят, когда им дают имена, и охотно на них откликаются, появляясь рядом с хозяином из любой точки мира, стоит только его имя произнести.
Когда крыс доел печеньку, я закрыл Виварий и задумчиво посмотрел на него. А он смотрел на меня, блестя своими черными глазами-бусинками и слегка подрагивая крылышками, уложенными вдоль спины.
— Ну что, дружочек… — не особенно надеясь на то, что он меня понимает, сказал я. — Говорят, тебе имя нужно… Ну и как мы тебя назовем?



Глава 4

Мою домашнюю крысу звали просто и даже в какой-то степени скучно — Чуча. Я прочитал в интернете, что это одно из самых распространенных крысьих имен, и решил не изобретать велосипед, а прямо его и взять.
Но сейчас, конечно, ситуация была совершенно иной. Я же придумывал имя не просто питомцу, а самому настоящему фамильяру… Если, конечно, верить доктору Миле.
— Слушай. — обратился я к крысу, который смотрел на меня и вроде бы действительно слушал. — Ты вроде как должен понимать, чего я хочу, поэтому давай сделаем так — я буду предлагать разные имена, а ты мне каким-нибудь образом дашь знать, если какое-то тебе понравится. Лады?
Скавенджер ничего, конечно, не ответил, но почему-то у меня сложилось ощущение, что он принял эти правила.
— Хм… — я задумался. Почему-то, как только дело дошло до собственно имен, все они тут же исчезли из моей головы. Вроде только что крутился в мозгах целый десяток — хватай и называй одно за другим… А нет же — как ветром сдуло.
Ну не скотство ли?
— Так, смена планов. — решил я. — Давай сначала представлюсь я. Я Оникс.
Скавенджер приподнял мордаху и тихонько пискнул, а потом провел лапками по мордашке от ушей к носу.
— Ага. Какой-то контакт есть… — пробормотал я. — Ты типа поздоровался или что?
Скавенджер снова пискнул, но на сей раз с другой интонацией, и у меня сложилось ощущение, что это было отрицание.
— Так, не поздоровался. А что, тебе понравилось мое имя, может?
Скавенджер снова пискнул, и на сей раз явно утвердительно, но с каким-то еще оттенком… Неуверенности, что ли?
— Так. Может, тебе надо перевернуть его? Как там… Скино? Херня какая-то.
Скавенджер пискнул. Он был полностью со мной согласен.
— А что тогда тебе не так? Может, букв много? Тогда как? Вряд ли Оник, может… Никс?
Скавенджер пропищал целых три раза подряд, и в этом явно слышалось ликование — наконец-то глупый человек догадался, что от него хотят!
— Значит, Никс… — я на мгновение задумался. — А классно же звучит! Оникс и Никс, круто, скажи!
Крыс утвердительно пискнул. Он тоже считал, что это круто.
— Ну, одним вопросом меньше. — вздохнул я и посмотрел на часы на телефоне.
За всей этой бегонтей, закрытием разломи и прочими мелкими радостями жизни я даже не заметил, как день подбирался к закату. Уже было пять часов вечера, и возвращаться в Смекалинск смысла уже не было — наверняка же Вилатов закрывал свой магазинчик в шесть вечера, как все белые люди… А то и того раньше.
— Слушай. — я снова обратился к Никсу, который неторопливо намывал мордаху. — А ты как вообще себя чувствуешь? Ты можешь становиться невидимым уже? Мне бы сейчас отойти, вот думаю, тебя тут оставить или ты со мной пойдешь?
Никс пискнул, и в этом звуке явно чувствовался укор — мол, ты чего такое вообще несешь, человек, как тебя одного оставить-то?
— Ладно. — улыбнулся я, поднялся, протянул крысу ладонь, подождал, пока он неловко на нее завалится, и посадил его на плечо. — Надо будет тебе придумать какой-то карман, что ли.
Никс отрицательно пискнул, и просто растворился в воздухе. Не стал невидимым, а прямо пропал — я даже перестал ощущать его вес на плече. Но при этом я откуда-то знал, что он рядом, и появится по первому зову или даже желанию.
Для проверки я похлопал по плечу, ничего там не нащупал, но зато услышал тоненький, едва уловимый, прерывистый писк где-то в ухе.
Этот поганец еще и смеется надо мной, поглядите на него!
Хотя как вы на него поглядите, он же невидимый…
Решив потратить остаток дня с пользой, я сначала устроил себе внеплановую тренировку, как следует нагрузив мышцы. Потом я забрал из спальни доску, и покатался по восьмерке аэробольного стадиона, чтобы еще больше привыкнуть к ее маневренности и скорости. Уже скоро должна состояться очередная игра, с элементомантами, и нельзя ударить в грязь лицом. У них-то там экипировка высшего уровня, возможно, даже лучше, чем моя. Пока что сложно сказать наверняка, ведь я не видел их в деле.
Когда я убедился, что я хорошо чувствую доску и во время игры не произойдет такого, что я переоценю или наоборот недооценю ее возможности, я закончил тренировку. И только тогда посмотрел на зрителей, которые образовались на стадионе минут двадцать тому назад. Я заметил их сразу же, как только они появились, но не обращал особого внимания, поскольку меня больше интересовала тренировка, чем те, кто за ней наблюдает. Может, им больше заняться нечем?
Теперь же я уделил им внимание и выяснил, что это была стайка из пяти девчонок. Четверых я не знал, зато пятая была мне шапочно знакома. Та самая кудрявая рыжая из лазарета, которая потом еще в паре с Беловой стояла на армамагии. Теперь уже не осталось никаких сомнений — она меня преследует. Ну, может, не преследует, но интересуется — это факт. Надо хоть выяснить, как ее зовут, что ли? А то невежливо получается, она скоро начнет по ночам в окно моей спальни залезать, а я даже имени ее не знаю.
Легким щелчком подбросив доску в руки, я уверенно зашагал на трибуны. Незнакомые девушки, загадочно улыбаясь, расползлись в стороны и как-то незаметно растворились в пространстве, что твой скавенджер, а вот рыжая осталась сидеть и загадочно улыбаться, накручивая локон на палец.
— Понравилось? — поинтересовался я, встав перед ней, поставив доску торцом в пол и сложив на ней руки.
— О да! — без тени смущения выдохнулы рыжая. — Настоящее представление!
— Значит, когда мы будем играть против псиомантов, у меня будет дополнительный болельщик. — я кивнул с удовлетворенной улыбкой. — Ты же из пси, я правильно помню? Вот только имени увы не помню.
— Агата. Агата Райан. — стрельнув голубыми глазами, представилась рыжая.
— Агата, Агата… — я нахмурился. — Ирландка!
— Ого! — Агата удивленно подняла бровь. — Вот прямо так, по одному лишь имени? Да ты с каждым разом удивляешь все больше и больше, тэр Оникс!
Я не стал ей говорить, что определил это не только по имени, но еще и по внешности. Если сначала из-за цвета волос я ошибочно принял ее за сестру Паши, то сейчас, вблизи, стало очевидно, что общего у них мало. Разный цвет глаз, разные носы, разные брови, а главное — россыпь веснушек, едва заметных, придающих Агате особой изюминки. Я много раз видел подобные лица, ведь чуть ли не каждый второй заказ, который мне пытались всучить средней руки богачи — найти лепрекона и его горшочек с золотом.
И некоторые из них, где платили побольше, я даже брал. А самый первый из них еще и честно пытался выполнить, целых два месяца проведя в Ирландии. Но потом, когда я окончательно убедился, что никаких лепреконов не существует, я просто заказал в ювелирной мастерской два десятка золотых монет, стилизованных под древность, потратив на это почти весь гонорар за заказ. Потом ссыпал их в старый глиняный горшок и всучил заказчику. А тот был так рад, что еще накинул сверху за результат.
— А что до болельщиков… — продолжила Агата, вытянув перед собой руку и рассматривая прозрачно-голубые ногти — наверняка, опять магия постаралась. — То я болею не за своих или чужих. Я болею за достойных. Тех, кто достоин победы.
— Весьма прагматично. — ухмыльнулся я. — Довольно необычно для ирландки, которые вроде бы руководствуются эмоциями.
— О, я весьма эмоциональна. — Агата прикрыла глаза и посмотрела в сторону. — Просто не всегда.
— Что ж, Агата, был рад познакомиться. — я поднял доску и слегка качнул ею, отдавая импровизированный салют. — Буду надеяться, что на следующей игре я буду достоин того, чтобы ты за меня болела.
— Уже уходишь? — удивилась девушка. — Я тебе так быстро надоела?
— Остываю. — посетовал я, оттянув промокшую за время тренировки футболку. — Сейчас меня просквозит, и я слягу с температурой. Придется тебе выпаивать меня куриным бульоном и читать сказки на ночь, ведь это будет по твоей вине. А еще тогда я не смогу принять участие в следующей игре, и, как следствие, ты лишишься уникального шанса поболеть за меня. В общем, одни минусы, как видишь.
— Ну почему же минусы. — Агата покачала головой, глядя исподлобья. — Я не говорила, что я против того, чтобы выпаивать тебя бульоном или читать сказки на ночь… Но вот про игру это да, это действительно важно. Я тоже рада была познакомиться, тэр Оникс. До новых встреч.
И она снова стрельнула в меня своими голубыми глазами, изящно поднялась со скамьи и пошла к выходу.
Я проводил ее взглядом, оценив ее стройную фигуру не только спереди, но теперь еще и сзади, и покачал головой. Когда-нибудь из этой девушки вырастет еще одна Сколопендра, только рыжая. Такая же соблазнительная, такая же неприступная, вгоняющая своим поведением в краску юнцов и совершенно не стесняющаяся своей сексуальности. Даже наоборот — использующая ее как оружие, или хотя бы средство развлечься.
Когда-нибудь, но не сейчас. Сейчас ей не хватает понимания того, насколько гипнотический эффект она производит на мужчин. Где-то недотягивает, где-то наоборот — перебарщивает, и жерта срывается с крючка. Тот же Дима, конечно, истек бы слюной до состояния мумии, если бы она разговаривала с ним так же, как разговаривала со мной, да и любой другой в нашем возрасте — тоже. Но не я, конечно. Меня она интересовала исключительно как личность, которая меня откровенно преследует и даже не скрывает этого. Я хотел знать, чего от нее ожидать.
В ухе тихонько пропищали, и я даже уловил, что Никс хотел сказать — мол, она не держит от меня никаких тайн и не желает зла.
— Откуда знаешь? — вслух спросил я, косясь на свое плечо, хоть крыс там и не появился.
В ухо снова пропищали, на сей раз с ноткой недовольство — чувствую, мол, и вообще что за недоверие?
Я пожал плечами и не стал ничего говорить. В Виварии о подобном свойстве скавенджеров ничего написано не было, но это не значит, что свойства не было тоже.
После ужина друзья позвали поиграть в какую-то магическую настолку, но я сослался на то, что устал после тренировки и остался в спальне с Никсом. Я лежал на кровати, держа перед собой телефон, а крыс сидел на подушке рядом с ухом и тоже очень внимательно смотрел в экран. Я шарился по сети в поисках любой информации по скавенджерам и открывал все ссылки, в которых хотя бы вскользь упоминались эти зверьки.
Информации было мало, и, в общем-то, ничего принципиально нового я не нашел. Доктор Мила плюс Виварий — и я знал уже практически все из того, что знало о скавенджерах человечество. В любой статье о них, какую ни открой, обязательно присутствовала фраза из серии «Всех свойств и способностей этого удивительного существа мы пока не знаем, и остается лишь надеяться, что будущее внесет больше ясности в этот вопрос». По сути, это означало, что мне придется узнавать все о Никсе самому.
— Чем тебя кормить-то хоть? — спросил я у крыса, когда глаза уже окончательно устали от света телефона, и я погасил экран.
Никс в ответ на вопрос совершенно однозначно заявил мне, что ничем его кормить не нужно, он и сам способен добыть себе пропитание. С учетом его способностей, это было совсем не удивительно.
— Ну, не надо так не надо. — я протянул руку и осторожно погладил крыса, стараясь не зацепить его раненый бок. — А спать ты где собираешься? Ты вообще спишь?
Вместо ответа Никс улегся на подушку прямо там, где сидел, вытянувшись в струнку и накрывшись своими крылышками.
— Ну, смотри. — я покачал головой. — Если я тебя придавлю во сне нечаянно, сам виноват будешь.
Не придавишь — пискнул крыс, и он был прав. Конечно, не придавлю, ведь я даже во сне буду прекрасно помнить, где он лежит.
Открылась дверь спальни и вошел Паша, на ходу зевая и потягиваясь.
— Зря не пошел с нами. — заявил он, садясь на свою кровать. — Отлично поиграли!
— Рад за вас. — улыбнулся я. — Кто выиграл?
— Так никто. — Паша пожал плечами. — Это же не про выигрыш игра, а просто про веселье.
— Ну тогда вообще отлично. — покладисто сказал я, покосившись на то место, где лежал Никс. Сейчас его там не было, и только придавленная борозда на подушке намекала на то, что там что-то лежало или лежит до сих пор.
— Я думал, ты уже спишь. — сказал Паша, снимая рубашку.
Ну да, время-то уже почти отбой. Зачитался я интернетом, сам не заметил, как куча времени пролетела. Вот же парадокс — прочел до хрена, а информации новой так и не узнал.
Книжечка Болтона Бейтса все еще была не расшифрована, но я, немного подумав, отказался от идеи подождать, пока Паша уснет и отправиться шарахаться по территории Урмадана. День сегодня был крайне насыщенный, поэтому я решил дать себе отдохнуть, закрыл глаза и провалился в сон.
Мне снились артефакты. Много разных артефактов, половину которых я видел только на картинках в Виварии, а о второй половине не знал вообще ничего. Мне снилось, что я делаю эти артефакты своими руками. У меня был кузнечный горн, горящее пламя в котором постоянно меняло свой цвет. У меня была наковальня из металла, пронизанного ярко-красными прожилками, словно проросшего кровеносными сосудами. У меня были целые коробки транс-материалов, из которых я горстями доставал рубилит, изумрид, платинит, куприт, аурит, сталлит, рубилит, алмазит, алюмит, углерит, и еще несколько десятков других видов артефактных материалов. Перья фениксов, волосы вулхов, летательные пузыри люмиеров — все шло в ход. Я плавил металлы в горне, используя в качестве форм для отливки свободную ману, я соединял материал с материалом одной лишь силой воли, мешая их молекулы друг с другом. Я проращивал в получившихся болванках тончайшие, микронной толщины, каналы, в которых должна циркулировать мана, обеспечивающая работу артефакта. Я все это делал так быстро, уверенно, ловко и споро, словно делал это миллионы раз до этого. Я даже не смотрел на то, что делаю — руки делали все сами.
Но я понимал, что, как только я проснусь и открою глаза, это ощущение пропадет, и я не вспомню ни одного действия из сна. А даже если и вспомню, и попытаюсь повторить — с вероятностью почти в сто процентов окажется, что к реальному созданию артефактов все это не имеет никаокго отношения. Я ведь до сих пор почти ничего об этом не знал, поэтому и сон оставался лишь сном — иллюзией, которую мозг создал на основе той невеликой информации, что у меня была, достроив все остальное на свой вкус и цвет.
Даже обидно немного…
Но зато, когда я открыл глаза, как всегда, за несколько минут до подъема, я чувствовал себя посвежевшим и отдохнувшим. Никакая болезнь, которую я мог подцепить от скавенов, так себя и не проявила, мышцы за ночь восстановились, и вообще я себя чувствовал просто лучше некуда.
Паша все еще спал, свесив с кровати одну руку, поэтому я тихонько позвал:
— Никс! Ты здесь?
Тихое пищание было мне ответом. Причем на сей раз оно раздалось не у меня в ухе, а из-под моей подушки, из-за чего и было тихим, вернее, приглушенным.
Странно, он же вроде засыпал НА подушке, что ему понадобилось под ней?
Я сел на кровати, и подушка, распрямляясь, подозрительно звякнула. Предполагая самое невероятное, я осторожно поднял ее за уголки и уставился на то, что под ней творилось.
— Никс… — тихо начал я, глядя на весело шевелящего усами зверька. — Где ты все это взял?.. Хотя какая разница… Почему ты это взял именно сюда⁈



Глава 5
Цербер

Никс под подушкой был не один. Компанию ему составляла целая горка разнообразных вещей, часть из которых была мне знакома. Здесь лежали шарики сталлита, несколько кристаллов рубилита (того же рубина, только словно сияющего изнутри), пара перьев феникса, три длинных и очень острых уса (хорошо мне знакомых, потому что совсем недавно я точно такими чуть не получил по глазам), кучка манолита и еще несколько хреновин, которые я видел в первый раз в жизни. И тем не менее, я не сомневался, что они тоже имели отношение к производству артефактов и скорее всего являются материалами для их создания.
Объяснение всему этому могло быть только одно — Никс подсмотрел мои сны, и решил, что, раз оно мне снится, то оно мне нужно. И, стараясь угодить хозяину, приволок все это мне под подушку, пользуясь своими скавенджерскими силами.
— Все так? — спросил я у Никса, сурово хмурясь.
«Да!» — пискнул крыс, не переставая довольно улыбаться и чуть ли хвостом не виляя от радости.
Конечно, я не стал его за это ругать. Он хотел как лучше, да и мне это все, будем честны, нужно. Даже нужнее, чем кому-либо другому, учитывая, какие у меня планы на артефакты и другие магические вещи. Только все равно есть один момент…
— Смотри внимательно. — велел я крысу, показывая себе на голову и восстановил в памяти лица своих друзей, Астрид, и, секунду подумав — Вилатова. — У них ничего не брать. Ясно?
«Да! Я не брал!»
— Вот и молодец. — я погладил крыса по голове.
У друзей воровать это верх низости, а что касается Вилатова… Он хороший человек, и после того, как он подарил мне доску… Кстати, надо же расплатиться за доску!
Вот теперь как раз и есть чем!
Поглаживая блаженно прищурившегося крыса, я ощущал, что что-то не так.
— А ну-ка, дружочек. — тихо сказал я, беря его в руки и осматривая со всех сторон.
Ну, точно! Пластыря на шве, который Сколопендра вчера накладывала на моих глазах — не было! Да и шва самого тоже не было, если уж на то пошло, на его месте остался только ярко-красный свежий рубец, словно крыса зашили не несколько часов назад, а несколько дней. Он ярко выделялся на фоне выбритой кожи, но все равно это было намного лучше, чем было вчера. А главное — намного быстрее, чем я ожидал.
То ли Никс нашел где-то какой-нибудь артефактный заживлятор и сам к себе его применил, то ли это одна из особенностей скавенджеров. Не зря же в Виварии написано, что все их никто так и не смог изучить.
Я посадил Никса на плечо, сгреб все, что он притащил мне, в тумбочку, и очень вовремя — как раз в этот момент раздался сигнал подъема.
Паша оторвал от подушки взлохмаченную голову и близоруко поморгал. Никс моментально растворился в пространстве, пропадая с глаз.
— Что? Уже пора? — зевнул Паша, садясь на кровати потягиваясь. — Блин, вот почему даже в выходной день нельзя дать нам поспать подольше? Ведь не надо же идти ни на какие занятия!
На завтраке я выяснил, как именно и чем именно питается Никс. Оказывается, он не особенно заморачивался на эту тему и просто тырил кусочки с моей тарелки. Причем даже я сам заметил это не сразу, потому что крыс не появлялся в поле зрения и даже не ощущался нигде рядом — ни на плече, ни на столе. Просто, когда я присмотрелся к своим куриным стрипсам, которые вдруг показались мне меньше, чем были изначально, я заметил, как у одного из них, надкушенного мной, сам собой пропал еще один крошечный кусочек.
— Ворюга. — тихо, почти шепотом произнес я, и в ухе в ответ на это раздался насмешливо-веселый писк.
После завтрак я написал с Астрид, чтобы подтвердить планы на вечер. Так как я не знал никаких нормальных заведений в Смекалинске, я оставил выбор на ее совести, а сам отправился на стадион. До свидания была еще целая куча времени, которую бы бы неразумно тратить зря.
Отлично потренировавшись, на сей раз без зрителей, я принял душ, взял такси и поехал в город, сразу к ресторану, адрес которого скинула Астрид.
Ресторан назывался «Амброзия», и, судя по его богато украшенному фасаду, считался в Смекалинске если не самым крутым, то одним из крутейших — это точно. Если все остальные заведения не выставляли напоказ богатство и пафос, то «Амброзия» наоборот — даже гордилась ими. Все, начиная от натертых до кристальной прозрачности окон, заканчивая швейцаром в красном пиджаке и черном цилинде у двери, — кричало о том, как здесь круто, статусно и дорого.
Астрид ждала меня возле входа в ресторан. Сегодня она сменила свое голубое платье с пояском на черное вечернее. Оно было намного длиннее привычного наряда, и доходило прямо до ног, обутых в изящные черные босоножки на небольшом каблуке. Волосы девушки неизменно были собраны в толстую длинную косу, только сейчас перевитую черными блестящими лентами, а в руках она держала маленькую сумочку того же цвета.
Увидев, как я вылезаю из такси, Астрид просияла и побежала ко мне навстречу, насколько ей позволяли ее каблучки. Добежав, она закинула руки мне на шею и приникла к губам долгим поцелуем.
— Я соскучилась. — сказала она после того, как наконец оторвалась от моих губ. — Идем? Я забронировала нам столик.
Мы прошли через двери, которые нам любезно и с искренней улыбкой открыл швейцар (я даже оставил ему за это пару купюр) и оказались перед высокой трибуной, с которой сверху-вниз на нас взирал метрдотель. Он был высоким и худым, как скелет, на длинном узком лице презрительно облескивали маленькие круглые очки, а черные приглаженные волосы были собраны в короткий хвостик на затылке.
— Доброго дня, уважаемый. — обратился я к нему, опередив Астрид, которая только-только открыла рот. — У нас забронирован столик на имя Астрид…
— Нортон. — закончила девушка, увидев мой вопросительный взгляд. — Астрид Нортон.
Метрдотель, который с каждой секундой все больше и больше напоминал мне грифа-стервятника, сухо пожевал губами, глядя на нас, а потом наконец сказал:
— Одну секундочку, молодые люди.
И он принялся одним пальцем перелистывать страницы лежащей перед ним записной книжки. Перелистнув несколько страниц, он покачал головой:
— Я прошу прощения, но подобной брони у нас нет.
— Как так? — расстроилась Астрид. — Я же бронировала! Два часа назад звонила! Может, кто-то другой принимал бронь?
— Увы, юная леди, это невозможно. Все звонки в ресторан принимаю я.
— Ну нет и нет. — я успокаивающе взял Астрид за руку. — Это же не мешает нам поужинать, пусть даже без брони.
— Сожалею, молодой человек, но все столики у нас сейчас заняты. — снова пожевав губами, выдал метрдотель. — Вечер воскресенья, сами понимаете.
— Вы вот это сейчас серьезно? — я усмехнулся. — Да в этом ресторане одно блюдо стоит столько, сколько средний житель этого города зарабатывает за месяц. Так что позвольте поинтересоваться — а кем именно заняты все столики? Откуда взялись все эти гости?
— Простите, но я не вправе разглашать подобную информацию. — снова пожевав губами. Отрезал метрдотель.
— Слушай, пойдем. — Астрид потянула меня за руку. — Не надо нам туда! Поужинаем в другом месте!
— Нет, постой. — я останови Астрид и снова повернулся к метрдотелю. — Давайте сразу определим как факт — столики у вас есть. Мы оба это знаем. И мне даже не очень интересно, почему именно вы не хотите нас пускать. Я мог бы пройти просто сквозь вас, но не хочется портить вечер испуганными глазами моей подруги. Поэтому давайте так — я маг, обучающийся в Урмадане. Этого достаточно, чтобы вы перестали изображать Цербера и наконец начали выполнять свои прямые обязанности?
— Оникс, пойдем! — Астрид снова потянула меня за руку.
А метрдотель внезапно изменился в лице. Его и без того длинная рожа вытянулась еще больше, и он изменившимся голосом спросил:
— Оникс? Простите… Вы сказали «Оникс»?
— Ну слава небесам! — я вздохнул. — Так вот какое кодовое слово надо называть в вашем ресторане, чтобы чудо свершилось!
— Оникс… — как завороженный повторил метрдотель, а потом снова листнул книжечку, и обрадовался. — Ох, вот же я слепой болван! Вот же она, ваша запись! Прошу, следуйте за мной к вашему столику!
— Так они же все заняты, нет? — я не упустил возможности уколоть его.
— Все верно, заняты, в том числе и бронью. — кивнул метрдотель, беря в руки два меню. — Прошу вас, следуйте за мной.
Я потянул Астрид за руку, улыбнулся в ответ на ее испуганный взгляд, и мы пошли в зал.
Конечно же, тут было полно свободных столов. Как минимум половина зала, погруженного в уютный интимный полумрак, пустовала. К одному из них нас повел метрдотель, но я проигнорировал его и прошел к другому, стоящему в углу, из которого можно было видеть весь зал. Метрдотель даже не стал спорить, лишь положил перед нами по меню, поставил винную карту и сказал:
— Так как мы дорожим своей репутацией, в качестве извинения за ситуацию с бронью мы сделаем вам скидку в пятьдесять процентов счета. Желаю вам приятнейшего отдыха!
И он ушел, оставив нас наедине. Я быстро оглядел зал, подмечая, где находятся окна и вероятные вторые выходы, и посмотрел на Астрид. Она листала меню с таким обреченным видом, словно это был не список блюд, а варианты казни, из которых ей нужно было выбрать одну для себя самой.
— По-моему, тебе тут не очень нравится. — произнес я, и она даже слегка вздрогнула.
— Нет… Тут хорошо. — сказала она таким тоном, что я ни на секунду не поверил.
— Если тебе не нравится, зачем ты выбрала этот ресторан?
— Я не выбирала.- призналась Астрид. — Я ничего не знаю о здешниз ресторанах, поэтому просто спросила у своей сменщицы, куда сходить на ужин… А она посоветовала «Амброзию».
— Ну еще бы. — усмехнулся я. — Еще бы она посоветовала что-то другое.
— Тут все такое… Дорогое. — еще тише произнесла Астрид. — Может…
— Не может. — я махнул рукой. — Я, блин, через Цербера прошел, чтобы попасть за этот столик, а теперь идти куда-то еще? Нет уж, остаемся тут. А за деньги не переживай. Вот вообще не переживай.
— Правда? — Астрид посмотрела на меня своими потрясающими блестящими глазами и улыбнулась. — Хорошо!
К нам подошел официант в белоснежной рубашке с коротким рукавом, поверх которой чернел жилет на пуговицах. Он принес подсвечник на три свечи и коробок длинных каминных спичек, с помощью которых и поджег свечи.
— Добрый вечер. Меня зовут Себастьян, и я буду вашим официантом. — представился он, слегка склонив голову. — Скажите, вы уже определились с заказом, или мне подойти попозже? А, может быть, вам необходима помощь с выбором блюда или вина?
Я посмотрел на Астрид и по ее растерянному лицу понял, что она точно не готова сделать заказ. Да и сам я к меню даже не притронулся еще.
— Себастьян, спасибо, через пять минут подойдите. — улыбнулся я, официант прилежно кивнул и отошел.
— Глаза разбегаются. — призналась Астрид, листая меню. — А еще винная карта… Ты пьешь вино?
— Предпочитаю не пить. — не стал врать я.
— О, и я! — Астрид просияла. — Меня буквально от двух бокалов шампанского сразу в сон начинает тянуть, ничего с этим не поделать. Говорят, такая генетика.
— Ну и отлично. — я щелчком пальца сложил винную карту и она упала на стол. — Видишь, сразу одной проблемой меньше!
Астрид рассмеялась, я подсел поближе к ней и мы принялись вместе выбирать блюда.
В итоге мы остановились на изысканной сырной тарелке, шашлычках из морепродуктов в качестве закусок, а главными блюдами стали два стейка с картошкой фри. Мне — рибай, а Астрид, как девушке, конечно, филе миньон.
Астрид пообвыклась в новой для себя обстановке и уже не казалась такой смущенной и потерянной. Она смеялась над моими шутками, рассказывала о себе, и спрашивала обо мне. Увы, мне-то о себе особо много не рассказать, а вот ее история была интересной.
Она оказалась беженкой, которая была эвакуирована в Россию из Швеции после того, как там открылся разлом класса «апокалипсис». Родной город Астрид был практически стерт с лица земли, и до сих пор на его месте находится зона риска, закрытая для посещений. Родители ее тоже погибли в той мясорубке, а Астрид вместе с десятком других выживших эвакуировали сначала в Финляндию, поскольку город находился буквально возле границы, а потом — и до России добрались.
Некоторое время Астрид жила в приемной семье, но, когда ей исполнилось восемнадцать, и она стала официально взрослой, государство выделило ей небольшую квартиру. Она ее продала, купила себе квартиру чуть побольше в Смекалинске и переехала сюда, надеясь, что близость к магам убережет ее от повторения ее истории в будущем.
Ну а работу она и вовсе нашла какую уж нашла…
Астрид рассказывала обо всем этом просто и буднично, как о давно случившемся, но от меня не укрылось, какие неровные куски стейка она отрезала в этот момент — руки дрожали. И глаза стали пустыми, как два голубых стеклышка.
Чтобы отвлечь ее от тяжких мыслей, я рассказал ей, как развлекал народ в кафе, пока она готовила целую гору еды для них всех, и это сработало. Девушка вернулась в свое обычное милое и веселое состояние, и вечер снова стал теплым и уютным.
Какими бы ни были тут высокими цены, но на признать — они себя оправдывали. Все блюда были превосходно приготовлены, а порции были такими, что о десерте мы даже помыслить не могли — настолько наелись.
— Уф… — жалобно сказала Астрид, откидываясь на спинку стула и глядя на последний оставшийся кусочек стейка. — Я больше не могу.
— Эй-эй! — я отгородился ладонью от ее умоляющего взгляда. — Я тоже больше не могу! Не смотри на меня так!
— Ну надо же куда-то это деть! — вздохнула Астрид.
— Ладно, давай.- согласился я, накалывая кусочек на вилку. — Эй, а что там?
Пока Астрид отвлеклась и оглянулась, я позвал Никса, и он живо утащил истекающий соком кусочек мяса в свою внепространственную норку и благодарно пискнул в ухо.
— Показалось, наверное. — я пожал плечами, кладя вилку на тарелку. — Себастьян! Счет, пожалуйста!
Я оплатил счет, добавив пятнадцать процентов на чай, и, попрощавшись с Себастьяном (и даже с Цербером — такое у меня хорошее настроение было), мы вышли на улицу.
Там уже вечерело, и улицы погрузились в сумерки. Загорелись фонари и вывески, а дневная толпа серых однотонных безликих людей разбилась на яркие и веселые группы.
— Далеко живешь? — спросил я, глядя назвезды.
— Ой, нет! Буквально десять минут пешком!
— Тогда идем. — я улыбнулся. — Такая классная погода, грех будет не прогуляться!
— Идем. — улыбнулась Астрид и осторожно протянула мне руку.
И мы пошли по вечерним улицам, ловя на себе заинтересованные взгляды людей.
Мы никуда не торопились, да еще Астрид была на каблуках, поэтому вместо десяти минут шли все двадцать. Наконец мы подошли к пятиэтажному дому, остановились и Астрид принялась копаться в своей маленькой сумочке.
— Ой-ой… — упавшим голосом произнесла она спустя несколько минут. — Ой-ой-ой! Я, кажется, ключи дома забыла!
— Дай угадаю, у тебя одна из этих дурацких дверей, которые сами собой закрываются, да? — я усмехнулся.
— Ничего не дурацкая! Я все время беспокоилась, что забыла закрыть дверь, и поставила себе такой замок! — возмутилась Астрид, по-моему, впервые за все время, что мы знакомы.
— И запасной ключ ты нигде под ковриком не хранишь? — спросил я, задумчиво обозревая пятиэтажку.
— Нет, конечно! А вдруг кто-то найдет… Теперь придется вызывать служба вскрытия.
— А где именно ты живешь? — я обрисовал пальцем здание. — Покажи.
— А вот мои окна. — Астрид указала на последний этаж, где одно из пластиковых окон было открыто на проветривание.
— А, ну тогда служба вскрытия уже здесь! — я подмигнул Астрид. — Давай поднимайся пока на этаж, а я сейчас изнутри тебе открою.
— Что⁈ Не вздумай! — Астрид распахнула глаза. — Ты же можешь упасть и разбиться!
— Могу. — я вздохнул. — Но не буду.
— Не смей! — Астрид топнула ножкой. — Я себе не прощу, если ты упадешь и разобьешься из-за меня!
— А я себе не прощу, если обворожительная девушка в таком красивом платье сегодня не попадет домой. — я взял Астрид за руку и потянул ее к подъезду. — Давай, топай к себе на этаж и предоставь все мне.
Я слегка хлопнул Астрид по заднице, она тихонько взвизгнула, но больше с удовольствием, чем с недовольством, обернулась, возмущенно посмотрела на меня, и пошла к подъезду.
А я подождал, когда она скроется за дверью, размял пальцы, и спросил в воздух:
— Ну что, Никс, давно мы не лазили по всяким зданиям?
«Совсем недавно» — пропищал в ухо крыс, хотя он не мог этого знать, ведь его у меня еще не было.
— Черт возьми, ты еще и прошлое умеешь заглядывать? — удивился я. — Знаешь, давай тогда сразу договоримся — когда я буду говорить тебе «Не подсматривай», ты не будешь подсматривать. А то ты еще слишком юный крым для… Некоторых вещей. Лады?
Крыс что-то гневно пропищал, но я махнул рукой:
— Я знаю, что ты согласишься. Так что хватит разговоров и поехали!



Глава 6

Первый этаж дома Астрид не был жилым, и это было очевидно по огромным, практически ростовым окнам этого помещения. Сейчас, правда, помещение явно пустовало, поскольку окна были завешаны плотной тканью изнутри, а, судя по количеству пыли на стекле, не мыли их уже несколько лет, никак не меньше.
Вот и отлично. Раз там давно уже никого нет, то, значит, никто не будет против, если я немножко попорчу фасад своими подошвами.
Набрав разгона, я взбежал вверх по стене на пять шагов, призвал ледоруб и уцепился им за небольшой карниз, тянущийся вокруг дома. Оказавшись таким образом на высоте своего роста, я не смог побороть искушение и протер свободной рукой от пыли кусоек окна, чтобы заглянуть в помещение поверх провисшей ткани. Чисто ради интереса.
Внутри было темно и мало что видно, но я смог разглядеть небольшой столик и стоящие на нем кверху ногами стулья. Еще зацепил взглядом кусочек барной стойки, и. Все это, конечно, было покрыто толстенным слоем пыли, но сомнений не оставалось — когда-то тут была небольшая кафешка или, может, бар, но сейчас они закрыты, причем уже давно.
Удовлетворив свое любопытство, я оторвался от стекла, подтянулся на ледорубе, уцепился за карниз свободной рукой, а ледорубом — за окно следующего этажа.
Конечно, можно было подняться просто используя мой персональный телепорт, но как-то не хотелось. Хотелось просто пролезть все эти четыре этажа, пользуясь лишь собственными конечностями да ледобрубом. Хотелось ощутить, насколько хорошо с этим справляется тело, которому в два раза меньше лет и которое еще не пережило всех тех травм, что выпали на мой век.
Это было совсем непохоже на то, как я скакал по крышам Урмадана в поисках ответа на загадку Болтона Бейтса. Тогда у меня было ограничено время, да и вообще светиться нужно было по-минимуму, чтобы не попасться на глаза учителям.
Сейчас никакие факторы меня не ограничивали. Дом Астрид стоял в довольно безлюдном дворе, так что меня даже никто и не видел. А если бы даже и увидел — сомневаюсь, что вызвал бы полицию или какие-то еще службы.
А даже если и вызвал бы — то что? Я просто объяснил бы им ситуацию, Астрид подтвердила, и все — инцидент исчерпан.
Поэтому единственным, что могло меня подгонять, была мысль о том, что девушка уже поднялась на свой этаж и сейчас мнется в ожидании перед дверью.
Но потом я вспомнил, как неуверенно она стояла на каблуках, которые явно надевала нечасто, прикинул, сколько времени ей понадобится, чтобы подняться на них по лестнице, и понял, что на самом деле подгонять меня нечему. И спешить мне некуда.
И, тем не менее, четыре этажа это всего четыре этажа, поэтому буквально через минуту я уже был на месте. Я зацепился ледорубом за кронштейн водосточной трубы, уперся ногами в стену и достал из поясной сумки свой персональный телепорт. Подтянулся, чтобы достать до щели приоткрытого в режим проветривания окна, положил артефакт в эту самую щель, и пальцами протолкнул внутрь. А потом потянулся к нему сознанием, и оказался внутри
Комната, в которой я оказался, была небольшая, и почти всю ее площадь занимала большая кровать, мягкая даже на вид. Она была аккуратно застелена нежно-голубым бельем, почти такого же цвета, как платье Астрид, в котором я ее впервые встретил.
Кроме кровати, в комнате был прикроватный столик, небольшой шкаф, и столик с ноутбуком. Все аккуратное, все чистенькое, лежит ровненько, как по линеечке — Астрид не просто следила за порядком, она им даже немножко болела.
Впрочем, это можно было понять и раньше, по ее рабочему месту…
Я снял ботинки, чтобы не портить всю эту красоту, взял их в руки и прошел через всю комнату к входной двери. По пути заглянул в остальные двери, но больше комнат не нашел — только небольшую кухню и туалет с душевой. Квартирка Астрид была маленькая, но благодаря стараниям девушки, очень уютной. Сразу было понятно, что она любит свой дом и очень им дорожит.
Так-то неудивительно, если вспомнить ее историю.
Когда я подошел к входной двери, то услышал за ней едва различимые голоса. Один точно принадлежал Астрид, только сейчас девушка явно была чем-то недовольна.
А вот второй, мужской, голос мне был незнаком.
— Ну же, детка! — смог разобрать я. — Хватит меня динамить! Я не знаю уже, что мне сделать, чтобы ты внимание на меня обратила!
— Я не хочу обращаться на вас внимания! — холодно отчеканила Астрид, и я даже удивился тому, что она умеет разговаривать таким тоном!
Я быстро разобрался с замком и распахнул дверь, чуть не прибив обладателя этого самого голоса. Он едва успел отпрыгнуть, но все равно чувствительно получил по локтю и зашипел от боли.
Я присмотрелся к нему — какой-то хмырь неопределенного возраста и неопределенной внешности, на пару лет старше меня. Простой и обычный во всем, начиная от бесцветной одежды и заканчивая бесцветной рожей. Встань он хоть в центр играющего на сцене оркестра, хоть в строй солдат на параде, хоть на арену цирка, среди тигров и клоунов — через минуту все забудут, что он вообще там есть.
И этот хрен, кажется, додумался приставать к моей Астрид!
— Астрид, солнышко, все хорошо? — поинтересовался я у девушки, которая при виде меня просияла. — Извини, что долго не открывал, барана одного разделывал, не сразу услышал.
И я пристально посмотрел на серого хмыря, который при моем появлении поджал губы.
— Астрид, что за хрен? — спросил хмырь, явно имея в виду меня. Больше-то некого.
— Действительно, Астрид, что это за хрен? — спросил я, кивая на хмыря. — Ты что, заказала ему с доставкой и не предупредила меня? А это курьер?
— Сам ты курьер! — прошипел хмырь, угрожающе надвигаясь на меня. — Ты кто вообще такой и что делаешь в ее квартире⁈
— А кто спрашивает? — поинтересовался я, глядя снизу вверх на него. — Понимаешь, такое дело, я на такие вопросы отвечаю только мужучинам с отбитыми яйцами или сломанными носами. Так что выбирай что-то из этих вариантов, или останешься без ответа.
— Хватит! — вскрикнула Астрид и зажмурилась. — Прекратите! Да что за день сегодня такой⁈ Оникс, ну хоть ты!..
Как и Цербер в «Амброзии», хмырь, как только услышал слово «Оникс» моментально изменился в лице и даже отшатнулся от меня, как от прокаженного.
— Оникс? — осипшим голосом повторил он. — Это ты отправил Карабасовых за решетку⁈
— Нет. — я пожал плечами. — Их туда отправила полиция. А я просто сделал так, чтобы они встретились.
Хмырь несколько секунд стоял, глядя на меня и размышляя о чем-то своем, хмырином, а потом внезапно подошел ближе и протянул мне руку:
— Беру все свои слова обратно. — искренне произнес он. — И извини, если что не так. И за Астрид тоже не беспокойся — я от нее отстану, слово даю. С тобой она точно будет в безопасности, и этого достаточно.
Надо же, какая разительная перемена!
Немного посверлив его взглядом в воспитательных целях, я все же вложил свою ладонь в его и тряхнул:
— Так и быть. Но имей в виду — я запомнил твои слова, и, если ты их нарушишь…
— Я понял, понял. — вздохнул парень. — Все будет, как я обещал. Зуб даю.
И он развернулся и пошел вниз по лестницуе, не оборачиваясь.
Астрид облегченно выдохнула и вошла наконец в квартиру. Скинула с ног босоножки, села на пуфик возле входа и закрыла глаза.
— Что же за день сегодня такой… — снова тихо повторила она, не открывая глаз.
— Кто это был? — поинтересовался я, закрывая за ней дверь.
— Сосед сверху. — поморщившись, ответила Астрид. — Уже год преследует меня. Постоянно делает всякие намеки, бывает, что ждет под дверью, присылает всякие подарки, в основном, бесполезные и глупые… Нет, он хороший, на самом деле! Но только пока не увидит меня… После этого у него как будто мозги отключаются.
— Ну да, это я заметил. — я усмехнулся. — Но вроде все, теперь проблема решена.
— Очень хотелось бы надеяться. — Астрид открыла глаза и встала с пуфика. — А как ты сюда попал? Окно же было закрыто… Ну, наполовину закрыто.
— Солнышко, я же маг. — я улыбнулся. — А маг никогда не раскрывает своих секретов!
— Фокусник. — нахмурилась Астрид. — В этой фразе говорится про фокусника! Я ее знаю!
— А чем тебе фокусник не маг? — подмигнул я, обратился к Никсу и попросил его кое-что мне раздобыть.
А потом приложил ладонь к ладони, резко встряхнул и развел их в стороны, доставая из воздуха нежно-голубой пион.
— Ух ты-ы-ы! — выдохнула Астрид, и глаза ее расширились, став еще больше, чем обычно. — Какая красота!
— Я как-то забыл, что на свидание положено приходить с цветами. — я пожал плечами, и протянул цветок девушке. — Вот, исправляюсь.
— Надо его скорее поставить в воду! — заволновалась Астрид, кидая свою сумочку на пуфик и спеша в кухню.
Я проследовал за ней, встал возле двери, облокотившись на нее и наблюдая, как девушка открывает шкафчики один за другим, быстро осматривает содержимое и тут же закрывает обратно. После третьего шкафа она посмотрела на меня, на мою улыбку, и притворно надула губки:
— Что-о-о⁈ Да, у меня дома нет вазы! Я не хожу на свидания, и мне не дарят цветы! Зачем мне ваза?
— А почему ты не ходишь на свидания? Судя по твоему соседу, это не потому, что не зовут.
— Зовут. — Астрид вздохнула. — Просто я сама не хочу. Все эти люди они какие-то… Не знаю, как сказать. Не такие. Я не могу рассматривать их как мужчин. Они могут быть гостями моего заведения, они могут быть моими соседями, но не теми, с кем я могла бы видеть себя рядом.
— Тогда почему пошла со мной?
— Ты другой. — тихо произнесла Астрид, на мгновение остановившись. — Не могу объяснить… Но другой.
— Меня устроит такое объяснение. — я кивнул.
— Тогда помоги мне! — снова повеселела Астрид, подтаскивая табуретку и пытаясь на нее залезть. — Я кое-что вспомнила!
Они не учла, что длинные вечерние платья плохо сочетаются с табуретками, а тем более с желанием на них залезать с ногами. Залезть-то Астрид залезла, но вот равновесие удержать не смогла, запуталась в собственном подоле ногами, и полетела вниз, громко визжа!
Я уже был рядом, и успел поймать девушку. Чтобы уберечь ее от острых углов стола, пришлось скрутиться в сторону, и упасть, увлекая ее за собой. По боку больно прочертило одним из углов, и мы с жутким грохотом оба упали на пол!
Я подогнул голову, уберегая ее от удара о плитку, но все равно слегка приложился — в голове аж загудело. Астрид оказалась сверху, ее коса растрепалась, а одна из бретелек платья сползла с плеча.
— Тебе никогда не говорили, что когда просишь помощи в чем-то, то сначала надо дождаться помощи, а потом начинать это делать? — спросил я, глядя в ее бездонные глаза.
— Извини-и-и. — виновато протянула она. — Я просто хотела поскорее поставить цветок в воду… А теперь…
Она грустно посмотрела в сторону, где лежал переломанный пион, не переживший падения.
— Забудь. — я улыбнулся, поднял руку, провел по волосам девушки, заправляя прядку за ухо. — Я тебе еще достану. И больше, и лучше.
— Мне не нужно. — серьезно ответила Астрид. — Они красивые, но мне не нужно, правда.
— Я знаю, что тебе не нужно. — я притянул девушку к себе. — Мне самому хочется.
Она закрыла глаза, наши губы соприкоснулись, и Астрид, до того слегка напряженная, сразу же расслабилась. Я стянул с ее плеча вторую бретельку платья, и она чуть стесненно повела руками, сбрасывая их с себя. Не переставая целовать Астрид, я уперся ногой в пол, толкнулся, переворачивая нас, чтобы оказаться наверху, после чего подхватил девушку под ноги и поднялся, поднимая ее вместе с собой. Обвив меня ногами за поясницу, она повисла на мне, не отрываясь от моих губ и я почти на ощупь пошел обратно в спальню. Дойдя до кровати, я аккуратно уложил Астрид на голубые простыни, оторвался от губ, и стянул до конца с нее платье.
Я думал, что она будет стесняться и закрываться, но нет — она наоборот чуть выгнулась в спине, чтобы ее красивая грудь с маленькими светлыми сосками казалась еще больше, приоткрыла рот и тихо страстно выдохнула.
— Знаешь… — улыбнулся я, глядя на нее и стягивая майку. — Мне кажется, во мне появилось место для десерта.
Я провел руками по ногам девушки, по животу, перешел на грудь, сжимая между пальцами соски…
— Да… — тихо выдохнула она, закрывая глаза. — Во мне, кажется, тоже…
* * *
В камине, как и всегда, жарко горел огонь. Перед камином в глубоком мягком кресле, как и всегда, сидел старец и задумчиво качал в руке изящный полукруглый бокал с темным напитком, заставляя его переливаться по стенкам.
За спинкой кресла снова стояла девушка в черном. Она почти что сливалась с окружающей тьмой, и только всполохи огня перодически очерчивали, вырывая из теней, то бровь, то линию плеча, то край тканевой маски, прикрывающей нижнюю половину лица. Ее влажные волосы слегка шевелились от ветра, проникающего через открытое окно, за которым шумел дождь и сверакли молнии.
— Насколько я знаю, твоя цель еще жива. — произнес старец и пригубил из бокала. — Сам я тебя не вызывал тоже. Мне любопытно — почему же ты пришла? Какая причина заставила тебя явиться ко мне без результата в этот раз?
— Очень важная. — твердо ответила девушка, щуря кошачьи зеленые глаза с вертикальными зрачками. — Я выхожу из игры.
Старик на секунду замер, переваривая услышанное, а потом спросил:
— Что, прости?
— Я отказываюсь от этого заказа. — все тем же твердым голосом сказала девушка. — Я не буду его выполнять.
— Вот как… — старик выпустил бокал из пальцев, и он исчезл в воздухе раньше, чем долетел до ковра на полу. — И по какой же причине, позволь узнать?
— Я видела его суть. Он чист душой и помыслами, он открыт миру. Он бросился в заранее проигранный бой, не раздумывая, чтобы защитить людей. Людей, которых он даже не знал. Он хороший человек. Его убийство не сделает мир лучше, а наоборот — сделаем ему хуже. Я отказываюсь от заказа потому, что я не готова лишать этот мир такого уникального человека, как он. Во всех смыслах уникального.
— Что ж, в уникальности ему не откажешь, это так… — с ноткой удовольствия в голосе произнес старец. — Но вернемся все же к тебе. Ты же помнишь условия нашего уговора? Если ты не выполняешь свою часть сделки, то я не выполняю свою. Твой долг остается невыплаченным, да к тому же я добавлю к нему неустойку за то, что ты зря потратила мое время. Скажем, еще четверть твоего долга сверху будет справедливой ценой, как мне кажется.
Девушка чуть вздрогнула при этих словах, и прищурилась еще больше, но сказать, какие именго эмоции она испытала, было сложно — мешала черная маска. В этом и есть ее предназначение. Именно для этого она и носится.
— Честно скажу, я даже в замешательстве, как ты будешь отрабатывать такой большой долг. — с фальшивыми сочувствием в голосе, которое даже не пытался скрывать, продолжил старец. — Обычными темпами у тебя на это ушла бы вся жизнь. Твоя жизнь, конечно, долгая, но отнюдь не счастливая. Однако вот проблема — я-то уже стар, я развалюха, и скоро сыграю в ящик. Я не смогу так долго ждать возврата долга!
— Я понимаю, к чему вы ведете. — глухо произнесла девушка. — Я своего решения не поменяю.-
— Уверена? — старик покачал головой. — Сама знаешь, шансы выжить невелики.
— Я смерти не боюсь. Я с ней давно уже знакома. Но, если я продержусь достаточно долго, я смогу выплатить свой долг и стать свободной. А даже если и нет… Это лучше, чем… Другой вариант.
— Это твой окончательный ответ? Ты отказываешься убить какого-то сопляка, предпочитая вместо этого несколько лет еженедельно играть в русскую рулетку со смертью?
— Да. Я отказываюсь.
— Что ж, пусть будет так. — старик удовлетворенно откинулся на спинку кресла. — Даже боюсь представить, сколько денег я с этого получу! Сама Старшая Сестра в роли гладиатора на арене! Это будет аншлаг!



Глава 7

Я так и не вернулся в университет в тот вечер. Написал друзьям, чтобы прикрыли меня по возможности, если обо мне будут спрашивать преподаватели, и остался в квартире Астрид. Выбрались из кровати мы только поздней ночью, чтобы придавить внезапно проснувшийся голод, после чего снова вернулись на голубые простыни.
Проснулся я за полчаса до того момента, когда в Урмадане обычно трубят подъем. Астрид будить не стал — она сама прекрасно знает, когда ей вставать. Все, что я сделал — это попросил Никса раздобыть мне еще один голубой пион, залез в тот шкаф, в который сама Астрид вчера так и не долезла, достал оттуда высокий тонкий бокал, который она вчера и искала, налил в него воды и с цветком внутри оставил его на прикроватном столике.
Я даже через дверь не стал выходить, несмотря на то, что она у Астрид очень удобно умела закрываться сама собой — не хотел, чтобы посторонние звуки разбудили ее. Я просто выкинул из окна свой персональный телепорт, перенесся к подъезду и сел в заранее вызванное такси.
В итоге я поспел как раз к завтраку. Ада и Дима приветственно помахали мне от своего стола, причем Дима еще и усиленно подмигивал, как будто у него нервный тик случился от моего отсутствия, а Паша только и спросил:
— Ты куда пропал? Все нормально?
— Все нормально. — ответил я ему. — Но спасибо за беспокойство.
Паша кивнул и сумрачно уставился в свою тарелку. Его явно что-то беспокоило, причем с самого утра, что странно.
— А у тебя все нормально? — для порядка спросил я, и Паша неопределенно прогудел:
— Угу.
Я пожал плечами и не стал лезть с расспросами. Захочет рассказать — расскажет сам. Ну а если не захочет — это его право.
За ночь я сжег немало калорий, и сейчас с удовольствием наверстал потерю, положив себе всего и побольше. Первым занятием в сегодняшнем расписании стояла «Монстрология: практика», и это была еще одна причина поплотнее загрузиться. Ведь местом проведения занятия был указан двор замка, а это означала, что снова придется двигаться, бегать и прыгать, а для этого понадобится энергия.
Паша, который вяло ковырял вилкой пастуший пирог, и не съел даже половины, странно посмотрел на меня, когда я положил себе еще куриных крылышек, но комментировать не стал.
Практика монстрологии оказалась еще одним занятием, которое первый курс проводил в полном составе. Возможно, потому, что это было первый урок по данной дисциплине, а, возможно, так теперь будет и впредь.
— Ведь каждому магу, независимо от его склонности, независимо от его специализации, необходимо обладать знаниями и умениями для уничтожения разломных тварей! — вещала Настасья Круглова, вышагивая перед нами по траве замкового двора туда и сюда. — Не только теоретическими, но и практическими!
Сегодня она мало походила на ту Круглову, что вела теорию монстрологии. Вместо повседневной одежды, в которой ходили преподаватели в отсутствие строгой униформы, сегодня на ней было что-то вроде легких доспехов. Они напоминали спортивную экипировку для аэробола, но, в отличие от нее, были выполнены не из пластика и мягкой пены, а из металлов и композитов. Причем, судя по неестественным цветам и отблескам, в составе имелись и трансмутированные материалы тоже.
— Как вы уже знаете, разлом может открыться в любом месте и в любое время. — продолжала накачивать нас бояками Круглова, вышагивая туда-сюда и сурово хмуря брови. — Поэтому на вас может не оказаться вашего любимого боевого костюма, как-то, что вы видите сейчас на мне. И придется справляться своими силами.
— Тэсса Круглова, а что за боевой костюм? — спросил я, подняв руку, чтобы привлечь к себе внимание. — Что он дает?
— Все зависит от того, что вы в него вложите. — улыбнулась Круглова. — Каждый боевой костюм каждого мага это уникальная разработка, стоящая без преувеличения миллионы. Каждый маг сам выбирает, что он хочет иметь в своем боевом костюме, и заказывает его изготовление у тех мастеров, которым он доверяет. Какие-то костюмы просто обеспечивают защиту от физических атак, в какие-то добавляют защиту и от магии тоже. Некоторые разработки усиливают определенный вид магии, но одновременно с этим делают носителя более уязвимым перед ответными атаками этой же магией. Некоторые костюмы сделаны так, чтобы скрывать своего носителя от противников, входя их в заблуждение, а некоторые сочетают в себе все достоинства предыдущих, но при этом превращают носителя в неповоротливый огромный сейф, промахнуться по которому можно только специально.
Круглова усмехнулась и с любовью провела ладонью по собственному костюму, в районе живота. Он-то уж никак не тянул на мощный шкаф, уж скорее на какой-то обтягивающий комбинезон, который каким-то образом умудрились пошить из полос металла.
— В общем, каждый боевой костюм это уникальная вещь, но какая-то схожесть у них есть. Обычно при помощи своего боевого костюма маги стараются подчеркнуть свои сильные стороны, и придать им еще больше силы. То есть, аэроманты будут стараться добавить в свой костюм побольше алмазита, ведь он усиливает магию воздуха, а пироманты так же будут поступать с рубилитом. Идеальным костюмом для магов, конечно же, был бы цельный кристалл того транс-материала, с которым они… Хм… Дружат, скажем так. Но, понятное дело, в цельном кристалле не получится ни драться, ни даже дышать.
— А есть ли маги, которые не пользуются боевыми костюмами? — не отставал я, вспоминая Золтона и его легонькую белую рубашечку, брючки и полное отсутствие обуви, словно он только что сбежал из палаты психбольницы.
— Есть! — Круглова назидательно подняла палец. — Но их очень, очень мало! В осном, это те маги, которые либо и так довольно сильны для того, чтобы позволить себе сражаться без костюмов, либо те маги, которые утверждают, что подвижность без костюма им намного важнее, чем боевая эффективность в костюме. Но вторых еще меньше, чем первых, и чаще всего эта их уверенность пропадает после первого же неудачного боя, в котором им не посчастливится оказаться без костюма.
— А почему не носить костюм всегда? — поднял руку Дима.
— Потому что какими бы удобными и анатомичным костюм не был, это все равно боевое снаряжение, броня, если вас так будет проще. Он никогда не сравнится по удобству ношения с обычной одеждой, поэтому и надевают их только когда отправляются закрывать разломы в составе мобильных групп! У кого-то еще есть вопросы по костюмам?
У меня был один — почему не привязать костюм к «поводку», чтобы вызывать его в любое время и в любое место? Но задавать его я не стал, потому что и так догадывался, каким будет ответ. Или даже вернее, ответы, потому что причин множество. Во-первых, костюм это и сам по себе тонко рассчитанный артефакт, и привязывать к нему еще одну функцию может быть просто невозможно из-за конфликтов магии. Во-вторых, в ситуациях, когда на тебе нет костюма, а он тебе нужен, вряд ли будетдостаточно времени, чтобы надеть его, даже если технически он есть. Ну и в-третьих, костюм состоит из нескольких элементов, к каждому из которых понадобился бы свой «поводок».
Короче, боевой костюм это, конечно, хорошо, но он как бронеплита в спинке рюкзака — чтобы один раз спасти тебе жизнь, должен находиться на тебе всю жизнь. По крайней мере, теперь стало понятно, почему я этих самых боевых костюмов до этого момента ни разу и не видел.
— Итак, вернемся к теме урока! — продолжила Круглова, убедившись, что никто не задает вопросов. — Боевой костюм это хорошо, но по закону подлости в момент опасности вы обязательно окажетесь без него, поэтому и уничтожать тварей вам надо уметь без него! И именно этим мы сегодня и займемся.
Она развернулась к нам спиной и указала рукой на сталлитовый куб, возвышающийся у нее за спиной:
— Кто-нибудь знает, что это такое?
— Куб изоляции! — тут же отчеканила Ада рядом со мной. — Он же «изокуб»! Уникальное сооружение, существующее только в Урмадане, в количестве всего лишь двух экземпляров! Очень сложная конструкция, созданная из транс-материалов и включающая в себя множество артефактов, и служащая всего лишь одной цели — изолировать то, что находится внутри, от внешней среды.
— Что же там такое изолировано, что ради этого нужно такое сооружение? — удивился Паша, оглядывая куб, в который мог вместиться дом Астрид, да еще бы и место погулять осталось.
— Там внутри разлом. — Круглова снова назидательно подняла палец. — Да-да, не удивляйтесь! На территории Урмадана есть стабильный разлом, который существует уже больше ста лет. Вокруг него построили изокуб, который сдерживает волны монстров, выползающих из разлома, а во втором изокубе, — и мы сейчас стоим как раз перед вторым, — держат тех самый тварей, которые выжили. За все время существования изокубов мы накопили уже огромную коллекцию всевозможных тварей, разделенных по разным уровням опасности, и сегодня каждый из вас попробует уничтожить одну из тварей собственными силами. Вы уже изучили первые базовые заклинания, первые базовые техники, и их вполне хватит на то, чтобы уничтожить самых простых тварей. Сегодня это будут такараны, мы их не проходили, и проходить даже не будем, они просто не стоят времени. Это просто большие тараканы, которые опасны только когда их много. Их можно давить даже ногами, главное целиться в голову и следить, чтобы они не повалили толпой. Но сегодня даже за этим можно не следить, потому что против каждого из вас будет выпущено всего по два такарана, и, думаю, проблем не возникнет ни у кого. Если же вы сомневаетесь в собственных силах, можете взять со стойки возле изокуба любое оружие по вкусу, но вообще, конечно, я вас подстрахую. Итак, кто первый?
Я вышагнул вперед раньше, чем кто-то поднял руку. Хотелось побыстрее покончить с этим делом и спокойно посмотреть на то, как разберутся с противниками все остальные.
— Тэр Оникс, отлично! — Круглова щелкнула пальцами. — Пять баллов техномантам за смелость! Чем будете сражаться?
— Вы же сказали, что ног достаточно. — усмехнулся я.
— Ваше право. — Круглова улыбнулась тоже, и отошла к громаде изокуба. — В таком случае, приготовьтесь.
Я кивнул, и Круглова провела рукой по изокубу, что-то активируя в нем. Куб явственно загудел, внутри него что-то пришло в движение, словно складывался кубик Рубика, только не снаружи, а внутри, а потом в кубе прорезалась дверца, откинулась вверх, и из темноты, шевеля усами, выползли два такарана.
Они и правда напоминали тараканов, мадагаскарских, только по колено высотой. Такие же черные, с белым брюшком, и покатой башкой с большими глазами. В отличие от своих кухонных собратьев, такараны совсем боялись света, выбежали из изокуба, словно торопились куда-то, и застыли перед ним, щупая воздух длинными сегментированными усами.
Когда они наконец сориентировались в пространстве, и поняли, что перед ними стою я, их усы воинственно встопорщились, и, мелко перебирая лапками, такараны ринулись ко мне. Не знаю, кормят их там в изокубе или нет, но сейчас они явно были настроены перекусить мною.
Они даже не понимал, что я больше их обоих вместе взятых — у них банально не было мозга, чтобы это понять.
Я хорошо помнил, сколько мерзкой жижи содержит в себе таракан, поэтому возиться с ними не хотелось — потом не отмоешься. Дождавшись, когда они подберутся поближе, я как следует размахнулся ногой и ударил ею по башке ближайшего такарана, как по футбольному мячу!
Удар был такой силы, что голова ушла под брюхо насекомого, усы обломились, и такаран моментально потерял скорость и покатился кувырком, бестолково дрыгая ножками.
Второй, не обращая внимания на гибель товарища, подобрался ближе ко мне, и уже хотел ухватить за ногу массивным челюстями-мандибулами. Я отпрыгнул на шаг, убирая ногу из-под атаки, а потом присел, нанося резкий удар кулаком сверху вниз, прямо между точками, из которых росли усы.
Пальцы ударились о жесткий хитин, в кулаке что-то хрустнуло, но зато и такаран на мгновение застыл, словно у него в голове помутилось.
Тогда я запрыгнул ему на спину (ноги такарана не выдержали моей тяжести, и он рухнул на пузо, схватился за усы и потянул на себя, заставляя насекомое поднять голову так высоко, как он только способен.
А потом, не переставая тянуть, я нанес короткий удар пяткой в основание головы. Этого оказалось достаточно, чтобы голова отделилась от тела и осталась висеть в моих руках на усах.
Я отбросил голову в сторону, осмотрел себя — нигде ли не запачкался, — и спрыгнул с тела такарана.
— Прекрасно! — Круглова несколько раз хлопнула в ладоши. — Собственно, как я и говорила — такаранов можно уничтожать и голыми руками, главное, уметь этими руками пользоваться. Еще пять очков техномантам! Кто желает следующим?
Воодушевленные моим примером, студенты один за другим начали выходить к изокубу и встречать своих противников. Кто-то, как и я, выходил с голыми руками, и у двоих это даже закончилось успешно — и Димы и еще у одного парня. Остальные пользовались простейшей магией, которую успели изучить на уроках. Пироманты вопили «а-ку-но!», закидывая такаранов простейшими огненными шариками размером с горох, зато целыми очередями сразу. Аэроманты раскручивали небольшие торнадо, которые крутили такаранов по земле, пока те не ломались об нее настолько, что жить дальше пропадало всякое желание. Псиоманты в большинстве своем заставляли такаранов наброситься друг на друга, а потом добивали выжившее израненное насекомое, а биоманты применяли все свои способности к трансформациям, кто во что горазд. Кто отращивал когти и ими кромсал тверды панцири тварей, кто — щупальца, которыми бил, как хлыстами, а один умник даже умудрился отрастить крылья, схватить такаранов за усы, взлететь на добрых пятьдесять метров и отпустить тварей, чтобы гравитация сделала всю работу за него.
Были и те, кто не пользовался магией. Конечно же, это были почти все техноманты (парочка особенно ушлых зельеваров имела с собой несколько склянок с алхимической кислотой, которыми прожгли в такаранах дырки, несовместимые с жизнью) и парочка армамантов, которые пока еще не научились толково превращать свободную ману в оружие. Они выбирали обычное стальное оружие из пирамиды и довольно ловко нанизывали такараний шашлык на острые железки. Даже Паша, который при виде такаранов обмер и чуть сознание не потерял, справился. Взял себя в руки и справился, пинком закинув одну тварь на другую, и пронзив обеих одним копьем.
Потом, правда, долго пытался блевать на траву, согнувшись пополам, но так как на завтрак он почти ничего не ел, то и блевать ему было нечем.
Вот же друзья у меня подобрались… Одна — заучка, знающая ответ на любой вопрос, второй аллергик, который может двинуть кони от одного только запаха рыбы, а третий боится тараканов… Или вообще всех насекомых? Надо будет выяснить.
Последней, кто еще не провел сеанс дезинсекции, оставалась рыжая красотка Агата. Она явно специально тянула до самого конца, скромно прячась за спинами всех остальных даже тогда, когда никто не горел желанием вызваться добровольцем.
— Что ж, — Круглова посмотрела на часы на запястье. — Как раз успеваем. Тэсса Райан, прошу вас. Оружие понадобится?
— Нет, спасибо. — улыбнулась Агата и стрельнула глазами в мою сторону. — Я справлюсь без оружия.
— Что ж, ваше право. Тогда приготовьтесь.
Круглова положила руку на изокуб и принялась проводить с ним все те же манипуляции, что делала в предыдущие разы.
Ага улыбнулась, слегка встряхнула руками, словно стряхивала с них воду, снова стрельнула в меня глазками и подмигнула.
Но я не придал этому значения. Намного больше значения я придал тому, что камень у меня в груди внезапно дрогнул и резко нагрелся, словно предупреждая о чем-то.
А изокуб все гудел и гудел, и с каждой секундой его гудение нарастало и нарастало, словно он собирался взорваться!
— Что-то не так. — нахмурилась Круглова, отрывая руку от изокуба и делая шаг назад. — Что-то не так!
Она задрала голову, глядя на вершину куба…
И в этот момент дверца в кубе наконец открылась.
И оттуда хлынула волна такаранов!



Глава 8
Куда и как смотреть

Кроме шуток, я никогда не видел такого количества тараканов. Даже в мусорном контейнере на заднем дворе кабачка Кибы их не было так много, как тут! Не меньше сотни огромных, размером с откормленную овчарку, тварей высыпалось из изокуба, как будто из рожающей тараканихи! Мадагаскарски тараканы как раз живородящие, и выглядит это один в один как сейчас!
Вот только мадагарскаркие тараканы рождаются крошечными, белыми и мягкими, а сейчас на нас перла целая толпа огромных биологических броневиков, которые одним только весом могли смять нас и затоптать!
— О, нет! — закричал Круглова, поднимая руки. — Все срочно за меня!
В прорезях на спине ее боевого костюма проклюнулись и за одно мгновение развернулись огромные, каждое размером с Круглову, крылья. Вместо обычных перьев в них тускло поблескивали стальные, острые и смертоносные.
Круглов махнула крыльями, закрываясь ими от такаранов, и твари сами напрыгнули на острые маленькие клинки. Полетели в стороны отрезанные лапки и усики, такараны чуть сбавили скорость…
А потом задние ряды налетели на передние, как будто одна волна догнала другую, и Круглову просто с головой захлестнуло такаранами! Не выдержав их веса, она упала и скрылась по этой коричнево-белой волной.
За нее я особенно не переживал — ее боевой костюм способен выдержать даже это, да к тому же она закрылась крыльями.
А вот у всех остальных ситуация не такая радужная.
Включая и меня…
— Разбирайте оружие! — крикнул я, призывая в руку верный ледоруб. — Кто может без оружия, сражайтесь без оружия! Все в клин, я на углу! И встаньте на одно колено!
— Зачем⁈ — со страхом спросил кто-то.
— За мясом! — ответил я. — Выполняйте, если жить хотите!
И, подавая пример, я прыгнул вперед, навстрчу вырвашемуся из общей волны такарану, присел на одно колено и снизу-вверх ударил ледорубом, насаживая усатую башку на острый крюк!
За спиной тут же зазвенело железо, и через несколько секунд рядом со мной, тоже на одном колене, появились Паша, Ада и Дима. Паша, сжимая в руках длинное копье, Ада и Дима без всего — у них в руках змеились нити свободной маны, которой они и так вполне неплохо управляли.
Они расположились, как я и велел — по бокам от меня и чуть сзади, так, что я оказался на острие импровизированного клина. Еще через секунду фланги клина удлинились за счет других студентов, приготовившихся к обороне…
А потом в наш клин ударила волна такаранов.
Студенты ответили слаженным ударом под синхронный вопль, и сразу несколько десятков насекомых отдали душу своим насекомым богам. Брызнула прозрачная гемолимфа, заливая все вокруг, но сейчас уже было не до того, чтобы беспокоиться о чистоте — тут надо было банально выжить!
После первого слаженного удара у многих оружие застряло в твердом хитине и отказывалось извлекаться, в том числе и мой ледоруб, поэтому я крикнул:
— Маги, прикройте на секунду!
А сам уперся ногой в голову такарана, пытаясь выдернуть зацепившийся зубцами ледоруб.
Надо будет что-то с этим придумать… Это вообще не дело!
Над головой заревели огненные шары, зашелестели пули из пережатой воды, каменные снаряды, воздушные лезвия…
Но все это уже через секунду закончилось — запасы маны у молодых магов были еще слишком малы. Но этого времени хватило, чтобы остальные извлекли свое оружие и нанесли новый слаженный удар по такаранам, пытающимся перелезть через бруствер из своих мертвых коллег.
Где-то им это удалось, и студент упал, отбиваясь одной ногой от такарана, который сразу же накинулся на его вторую ногу. Его ближайшие соседи на мгновение отвлеклись, разбирая такарана на такарановые запчасти, и помогли подняться раненому, который не мог стоять на поврежденной ноге.
— Раненых назад! — велел я, отмахиваясь от еще одной твари. — Сомкнуть ряды!
Крылья нашего клина стали чуть короче, но не утратили эффективности. Бруствер из мертвых такаранов стал нам уже по грудь, и новые твари стали появляться слишком высоко для нас. Я скомандовал:
— Встать на ноги!
И встал первым, подавая пример.
Неровной волной строй студентов поднялся на ноги и атаковал еще раз.
И еще раз.
И еще один раз. Последний.
Я крутнул ледорубом, стряхивая с него всякую насекомую дрянь, и отозвал его. Огляделся, прикидывая количество раненых, и ткнул в пятерых первых попавшихся:
— Вы! Проверьте, что с Кругловой! Остальные — заняться ранеными! Всех в лазарет, быстро!
Никто не посмел перечить мне, и половина студентов тут же ушла с тренировочной площадки — потащили раненых к Сколопендре.
— Слушай. — Паша подошел ко мне, хмурясь, будто сомневался в том, что собирался сделать. — А почему ты велел встать на одно колено? Я не то чтобы сомневаюсь в тебе, но…
— Да все просто. — я вздохнул. — Они же низкие. Пришлось бы бить сверху-вниз, нагибаться, а это очень неустойчивое положение, из которого несложно потерять равновесие. А эти твари явно привыкли именно так и охотиться — наваливаться кучей, сбивая на землю, где жертва уже не может сопротивляться. Они же даже Круглову умудрились повалить. Кстати, надо выяснить, как она.
— Я в порядке. — ответила тэсса Круглова, подходя к нам. — Но спасибо за беспокойство.
Она чуть прихрамывала, и у нее было расцапарано лицо, но в остальном никаких повреждений на ней не было заметно. Боевой костюм был, конечно, грязным, и заляпанным потрохами такаранов, но даже банальных царапин на нем я не заметил, сколько ни вглядывался. Такараны явно пробовали его на зуб, да не по разу, но так и не нашли в нем ничего съедобного, и просто оставили Круглову в покое, решив, что она — что-то типа камня. Несъедобная. Хорошая все-таки вещь этот боевой костюм, надо себе тоже раздобыть. Вернее, сделать. Зря, что ли, я техномант?
— Это какой-то кошмар… — жалобно произнесла Круглова, осматриваясь. — Как такое могло произойти⁈ Что вообще произошло⁈
— Судя по всему, раньше подобного не происходило? — уточнил я. — Изокуб всегда работал как часы?
— Нет, не всегда. — Круглова покачала головой. — ГНо обычно его капризы заключались в том, что он не выдавал заказанных тварей, а не как сейчас!
— А почему вообще эти сбои происходят?
— Изокуб это все же древнейшая артефактная постройка, из тех времен, когда о магии знали не так много, как сейчас, поэтому он далек от идеала, но мы даже не знаем, насколько он далек и что именно с ним нужно сделать, чтобы он этого идеала достиг. Внутри него содержатся тысячи разломных тварей, и выпустить их всех на волю ради того, чтобы что-то исправить в изокубе — непозволительная роскошь. — Круглова пожала плечами. — Но я никогда не слышала о том, чтобы куб выпустил из себя столько тварей! Сколько здесь такаранов⁈ Сотня, две? Да это же наверняка все представители этого вида, которые только были в изокубе!
— Спокойно, тэсса Круглова, спокойно. — успокаивающе произнес я. — Все уже закончилось. Такараны побеждены, все раненые ранены не сильно, и уже отправлены в лазарет, там их Ско… Доктор Мила приведет в порядок.
— Спасибо, тэр Оникс. — вздохнула Круглова и потерла лоб, размазывая по нему такараньи сопли. — Вы все свободны, конечно же… Примите душ, переоденьтесь… А эту одежду лучше сожгите к чертовой матери, наверное! Лично я и так и сделаю.
Уже после того, как я принял душ и отмыл с себя всю грязь, на телефон пришло уведомление: «Все осташиеся занятия на сегодня отменены», и расписание до конца дня полностью опустело.
— Наверняка это связано с такаранами. — мрачно изрек лежащий на кровати Паша, прочитав уведомление и смахнув его с экрана недорогого обшарпанного телефона.
— Да уж к гадалке не ходи. — усмехнулся я, глядя как он сумрачно листает что-то в телефоне. — Что глядишь так усердно?
— Да так. — Паша спешно заблокировал телефон и положил его себе на грудь. — Неважно, в общем. Смотри не смотри, а толку все равно нет.
— Ты сейчас о чем? — не понял я.
— Да забей. — Паша махнул рукой. — Личное…
— Ну личное так личное. — я пожал плечами. — Лезть в личное не входит в мои привычки. Но просто подумай — если толку от того, что ты на что-то смотришь, нет, то, может, ты просто неправильно смотришь?
И, только я это произнес, как в голове отчетливо щелкнуло, и я понял одну простую вещь. Я сейчас дал совет отнюдь не Паше. Я дал отличный совет самому себе.
Если в книге что-то написано, но ты этого не видишь, это не обязательно связано с тем, что ты не можешь найти способ это проявить.
Возможно, ты просто неправильно смотришь.
— Ты что, в Болтона Бейтса решил поиграть? — хмыкнул Паша, косясь на меня. — Как там у него?
— Что увидеть что-то, надо знать, куда и как смотреть… — глядя в пустоту, произнес я девиз древнего мага, и рука сама собой полезла под подушку, чтобы погладить корешок книжечки. — Я пойду прогуляюсь!
— Ага, давай. — Паша тут же потерял ко мне интерес и снова взялся за телефон.
А я схватил книжечку, сунул ее в карман и быстрым шагом вышел из спальни.
— Оникс! — окликнул меня Дима, сидящий вместе с Адой в гостиной за шахматной доской — они оба обошлись без травм. — Ты куда? Скоро обед!
— Я успею. — я махнул рукой. — Но спасибо за беспокойство!
Мой путь лежал в ту самую башню, с которой началось мое знакомство с Урмаданом. В ту самую башню, взгляд с вершины которой подсказал мне, как решить первую загадку Болтона Бейства. В ту самую башню, к которой был пришвартован «би-би».
Да, дирижабль все еще оставался приделан к университету намертво! Никто не собирался никуда его перегонять, и это выглядело очень нелогичным и глупым решением. Это в небе дирижабль сродни величественному и мощному киту, легко преодолевающему любые течения. А здесь, пришвартованный к замку, о который его в любой момент может разбить ветром, представленный всем ветрам и дождям, он напоминал старого дряхлого кашалота, загарпуненного, загнанного и уже готовящегося к смерти.
Не место здесь дирижаблю.
Но он все равно здесь. А значит, это для чего-то нужно.
И я, кажется, знаю, для чего.
— Тэр Оникс, я правильно помню? — прищурился Болтон Бейтс на портрете, что висел в начале нужной мне лестницы. — Куда вы так торопитесь? В прошлый раз, когда я видел подобную спешку, вы собирались сделать что-то не совсем… Хм… Благонадежное!
— Я собираюсь решить вторую из ваших загадок. — честно ответил я, помахивая книжечкой. — Вы мне поможете?
— Что за вздор? — возмутился Бейтс. — Конечно же, нет! Какие же это тогда загадки, если сам их создатель поможет их решить!
— Ну, попробовать стоило! — я пожал плечами и поставил ногу на первую ступеньку лестницы, но обернулся: — Скажите, тэр Бейтс, а изокубы — это ваше изобретение?
— Увы, нет, тэр Оникс. — покачал головой Бейтс на портрете. — Насколько мне известно, их создал третий директор Урмадана, Доминика Валькирия Глотова. В подробности я не посвящен, к сожалению, но знаю, что для этого были приглашены лучше артефакторы всей страны.
— Ясно, спасибо. — я кивнул и через ступеньку зашагал вверх по лестнице.
Так оно и бывает, когда такую монументальную конструкцию, как изокуб, делает несколько «мастеров своего дела». Каждый тянет одеяло на себя, и в итоге получается плохо согласованное нечто. Та самая поговорка про семь нянек, у которых дитя без глаза.
Поэтому я и предпочитаю работать один.
И Болтон Бейтс, кажется, тоже предпочитал, пока был жив.
Я добрался до вершины башни, минуя этаж лазарета (там уже никого не было — Мила быстро поставила всех на ноги) и толкнул люк, ведущий на крышу. Он, конечно же, был заперт на замок, который я приметил еще во время ночной прогулки, но это не было проблемой. Воткнул клюк ледоруба между каменной кладкой и люком, я надавил на рукоять, приподнимая люк достаточно, чтобы просунуть в щель телепорт и потянуться к нему.
Какая же удобная штука, все-таки… Жаль только, что такая небольшая и блеклого цвета — потерять довольно легко, да и в бою им не воспользуешься толком — для этого нужна как минимум одна свободная рука. Надо будет что-то сделать с этим…
Я прошел по перекидному воздушному мосту к гондоле пришвартованного «би-би» и подергал ручку двери, через которую мы попадали внутрь. Закрыто, конечно же, странно было бы ожидать, что единственный в своем роде дирижабль будет стоять нараспашку, приглашая всех желающих делать с ним все, что угодно.
Но я-то — не «все желающие». Мне-то можно.
Да к тому же, я даже знаю, как попасть внутрь, минуя дверь.
Ледоруб я не отзывал, поэтому мне достаточно было просто взбежать по стене гондолы, уцепиться им за чешуйки обшивки и спокойно полезть вверх.
Да, сейчас я был без страховки, но зато сейчас не было и дождя с ветром, которые попеременно пытались бы меня смыть или сдуть с дирижабля. Нагретые солнцем чешуйки обшивки приятно согревали руки, когда я за них цеплялся, подошвы не скользили, и вообще лезть было одно удовольствие.
Я и лез в удовольствие, поднявшись сначала на самый верх дирижабля, к злополучному газовому клапану, а потом спустившись с другой стороны, чтобы подобраться к техническому люку.
Он-то, конечно, не был закрыт — зачем вообще ему возможность закрываться? Само по себе его расположение и конструкуция не предполагают, что в него кто-то проникнет снаружи.
Или наоборот — предполагает?
Помнится мне, кто-то обмолвился, что у Болтона Бейтса магическое прозвище было «Пройдоха». И, кажется, я начинаю понимать, почему.
Я откинул люк и залез внутрь дирижабля. С прошлого раза тут ничего не поменялось, разве что лужи воды с пола исчезли, да метеостанция больше не показывала никаких значений, потому что стояла выключенная, как и весь дирижабль. Не было никакого гула, никаких вибраций, «Би-би» просто висел в воздухе, как будто действительно кит в толще воды, и молчал.
— Я ненадолго. — пообещал я дирижаблю. — Честное слово.
Спустившись по знакомой лестницы в коридоры гондолы, я посмотрел на дверь капитанской рубки и не смог побороть соблазна подойти и подергать ее. Дверь, конечно же, была закрыта, но электронный замок со сканером отпечатка пальцев был отключен, как и все остальные системы дирижабля. Присмотревшись повнимательнее, я нашел на двери крошечную замочную скважину, и явно именно она сейчас отвечала за то, чтобы внутрь никто не проник. Для меня, конечно, никакой механический замок не преграда, были бы отмычки… Но во-первых, у меня их сейчас нет, а во-вторых, мне все равно там внутри делать нечего.
Я пришел за другим.
Оставив рубку в покое, я прошел по мягким красным коврам в корму гондолы — туда, где располагалась обзорная площадка с подзорными трубами и украшающий их девиз Болтона Бейтса.
— Чтобы увидеть, нужно знать, куда и как смотреть. — вслух прочитал я выбитое на сияющей меди и достал из кармана книжечку Бейтса. — Что ж… Посмотрим, как надо.
Я подошел к подзорной трубе, установленной на крутящемся штативе, вытянул руку, приложил раскрытую книжечку к линзе, а сам прижал глаз к окуляру.
И ничего не увидел.
Логично — ведь книжка перекрывала весь световой поток, который должен был попасть мне в глаз!
Я оторвался от трубы и снова изучил книжечку, в которой ничего не поменялось. Вот прямо ничегошеньки не поменялось.
Тогда я провернул все то же самое со второй трубой, уже заранее понимая, что делаю что-то не то, и даже не удивился, когда результат оказался тем же самым — нулевым.
— Значит, куда и как смотреть… — вслух повторил я, глядя на медную табличку над подзорными трубами. — Куда и как… Погодите-ка!
Я внимательнее пригляделся к двум кругляшам по бокам таблички, которые были похожи на глаза, пытающиеся увидеть кончик носа, которого у таблички, конечно же, нет.
А ведь глаза по сути это те же наборы линз, что и подзорные трубы… Только биологические!
Я осторожно повернул обе подзорные трубы так, чтобы они смотрели в одну и ту же точку — примерно под табличкой с изречением Бейтса, подошел туда и осторожно поднял книжечку в эту точку.
И совершенно не удивился, когда услышал, как снаружи, за обшивкой дирижабля, засвистели и захлопали залпы фейерверка!



Глава 9

За огромным панорамным окном дирижабля рвались и трещали всполохи фейерверков, которым совершенно не мешало даже то, что был ясный солнечный день… Они оставались все такими же яркими, сияющими, красивымию…
Но меня они мало интересовали. Вообще не интересовали, если честно.
Меня намного больше интересовало то, что в заветной книжечке наконец-то появилось что-то кроме желтизны старой бумаги. Я быстро перелистнул на первую страницу и с удовольствием прочитал выведенное неаккуратным торопливым почерком «Личный дневник Болтона Пройдохи Бейтса. Нашедшему — вернуть хозяину, а то прокляну!»
Занятно, однако. Чего угодно я ожидал от этой тетрадочки, но никак не того, что он окажется личным дневником Болтона Бейтса. Или, вернее, куском дневника, поскольку, когда я бегло пролистал все страницы, оказалось, что заполнена от силы четверть, а все остальное так же девственно чисто, как и ранее. Можно было решить, что Болтон Бейтс просто бросил вести свой дневник, но как бы не так! Последняя запись просто обрывалась на полуслове, как будто писавшего отвлекли, а он потом забыл вернуться к работе.
Что ж, намек вполне прозрачен — хочешь узнать, что написано в дневнике дальше, разгадывай новую загадку. Их как раз всего пять, и первая из них дала мне сам дневник, а еще четыре должны открыть написанное в нем, по одной четверти за каждую загадку, надо думать.
А пока что мне хватит для изучения и того, что есть. Такой исключительный маг, как Болтон Бейтс, просто не мог в своем дневнике писать о чем-то не очень важном и не очень интересном. Как минимум, я успел приметить там какие-то схемы и зарисовки от руки, а это уже интересно само по себе.
Но это потом.
А сейчас я убрал дневник обратно в карман, потому что в мертвой тишине дирижабля уже раздался шум открывающейся двери, и знакомые голоса. Литова, Радонецкий и на этот раз — удивительно! — даже сам директор!
— Вот нам сейчас только проблем с дирижаблем не хватало после сегодняшнего! — ворчала Литова, чей голос я разобрал самым первым.
— Успокойся, Петя, говорю тебе — это не проблемы! — весело, в своей обычной манере, отвечал ей Виктор. — Это не имеет ничего общего с проблемами! Я даже готов поспорить на сотню, что знаю, кто за это ответственен.
— Полагаю, что я тоже знаю. — прогудел директор, и он же первым вырулил из-за угла и встал напротив меня, сложив руки на груди. — Доброго дня, тэр Оникс.
Следом за ним из-за того же угла вышли Радонецкий и Литова. Она — сумрачно и серьезно хмурясь, он — сияя от радости, как начищенная кастрюля. Увидев меня, он протянул к Литовой руку:
— С тебя сотка.
— Я не спорила. — одними губами ответила она ему, после чего обратилась ко мне. — Тэр Они… Стрельцов, расскажите, пожалуйста, что вы здесь делаете?
— Решаю вторую загадку Болтона Бейтса, конечно. — я пожал плечами и указал на фейерверк, который все еще трещал за окном. — Я думал, это очевидно…
— Но почему здесь? — всплеснула руками Литова.
— Потому что загадка располагается здесь. — проникновенно ответил я, кивая на подзорные трубы. — Что увидеть, надо знать, куда и как смотреть. Глаза на табличке с этим изречением символизируют подзорные трубы и так же, как они смотрят в одну точку, я направил в одну точку и трубы тоже. Все оказалось достаточно просто.
— Хорошо, но как вы проникли внутрь дирижабля? — не отставала Литова, пока директор задумчиво чесал в затылке, поглядывая на подзорные трубы, а Радонецкий, не переставая, улыбался. — Он же был закрыт! Или вы опять…
Она подозрительно прищурилась, и мы оба прекрасно поняли, что означало ее «опять».
— А что, нельзя? — я удивился. — Простите, я запамятовал — в уставе университета есть пункт, запрещающий лазать по обшивке дирижабля или проникать на него?
Виктор прыснул и уже в открытую засмеялся, держась за живот. Литова стрельнула в него строгим взглядом, но от комментариев отказалась.
— Что ж… — медленно произнесла она. — Таких пунктов действительно в уставе нет… Но я все равно вынуждена буду снять с техномантов баллы за… За…
— За то, что так долго разгадывали загадку. — шепотом подсказал ей Виктор, не переставая улыбаться.
— За то, что вы так долго разгадывали эту загадку! — обрадованно подхватила Литова.
А потом до нее дошло, что она сказала, и она моментально покраснела:
— Проклятье, Виктор! Ну хотя бы не при студентах!
Радонецкий снова засмеялся, и даже директор улыбнулся:
— Что ж, тэр Оник… Стрельцов. Баллы с вас мы снимать, так уж и не будем, а то, что вы разгадали вторую загадку — это похвально, весьма похвально. К сожалению, за ее решение не полагается никаких дополнительных баллов тоже, так что… Мне непросто это говорить, но, кажется, вы рисковали зря.
— Что ж… — я вздохнул. — Не полагается так не полагается. Я переживу.
Им же невдомек, что я рисковал не зря! Ох, как не зря!
Свою награду я получил, и никакие баллы рядом с ней и рядом не валялись по ценности.
* * *
Весь остаток недели я изучал дневник Болтона Бейтса — разумеется, тогда, когда для этого были возможности. Мне все еще приходилось скрывать его наличие, потому что в противном случае преподаватели как пить дать заинтересовались бы, а мне это было не нужно. Это мое, я его, блин, добыл собственными мозгами и собственными мышцами.
Если кто-то хочет такое же — пусть идет и сам решает свои собственные великие загадки.
К сожалению, возможностей изучать дневник было исчезающе мало. Читать его вечерами в спальне я не мог, потому что там постоянно терся Паша, а даже ему показывать дневник не хотелось. Не то чтобы я ему не доверял, но ведь не зря говорят — что известно двоим, известно и свинье.
Идея отфотографивать дневник на телефон и изучать написанное с его экрана провалилась с треском. Страницы отказывались фотографироваться, все, что было на них написано просто исчезало на фотографиях, словно и не существовало вовсе. Да что там «на фотографиях» — даже просто наведя камеру на закорючки Бейтса, я обнаружил, что на экране страницы пусты — камера телефона их просто не видела. Для электронного глаза они не существовали, только для живого, человеческого. Я потратил весь вторник на то, чтобы придумать способ как-то читать дневник, чтобы никто не знал, что я его читаю, и к среде наконец придумал. Дождавшись окончания уроков, я взял дневник и пошел туда, где люди и так только и делают, что читают разнообразные книги, журналы и брошюры.
В библиотеку.
Библиотека Урмадана отличалась от обычных, привычных библиотек вообще всем, начиная с интерьера. Так как она располагалась в круглой башне, то и форма у нее тоже была круглая, причем стены являлись бесконечными, замкнутыми в круг стеллажами с книгами. Даже входная дверь была вырезана в этих стеллажах и обставлена по периметру цветными корешками.
Но эти стеллажи не были единственными. Отступив от стен метров так пять, создатели библиотеки поставили еще один круг стеллажей, проделав в них местами сквозные проходы, а на свободном пространству между двумя рядами шкафов поставив читальные столики с лампами.
А потом они отступили от второго ряда еще пять метров, и построили еще один ряд стеллажей, а потом еще один ряд, превращая библиотеку в несколько вложенных друг в друга окружностей, наполненных знаниями.
А еще библиотека Урмадана отличалась от обычных, привычных библиотек, тем, что в ней не было никаких заведующих. В ней не было даже компьютера, который помогал бы найти нужную книгу на бесчисленных книжных полках, и единственным способом найти то, что нужно, были многочисленные пометки, свисающие со стеллажей на флажках тут и там — «Мутомагия теория», «Мутомагия практика», «Философия аэромагии», «Артефакторика в медицине», «Медикамагия как способ повысить продуктивность» и сотни других. Хоть по алфавиту расставлены, и то ладно, хоть что-то можно найти.
Мне, к счастью, искать ничего не нужно было, поэтому я просто прошел через все ряды библиотечных шкафов к центру, где стоял одинокий, едва влезший в самую центральную окружность, столик, и сел за него. Вряд ли сюда кто-то еще заявится, ведь парочка студентов, которых я встретил по пути, занимали столики ближе к входу. Где нашли нужную книгу — там и сели, проще говоря.
Оставшись наконец в одиночестве, я погрузился в изучение дневника Бейтса. Это было непросто, прямо говоря, потому что почерк у древнего мага был такой себе. Ему далеко было до шифровальщиков-криптографов, конечно, но уже близко к врачам.
А еще половину написанного занимали картинки и схемы. Нарисованные от руки, судя по кляксам — пером и чернилами, они тоже не отличались особой информативностью, и периодически приходилось наклонять настольную лампу пониже, чтобы понять, что означает тот или иной символ, или это вообще случайная капля чернил упала.
В итоге за время до отбоя я смог расшифровать только первые две страницы… Но оно того стоило!
Оказалось, что под «дневником» Болтон Бейтс понимал скорее исследовательский дневник, нежели тот, в котором пишут, как прошел день и что интересного случилось. В своем дневнике Бейтс излагал собственные мысли и рассуждения на тему техномагии в целом и артефакторики в частности, а еще (и это намного ценнее) — записывал и зарисовывал идеи новых, никогда и никем ранее не произведенных артефактов, зелий, тоников, магических механизмов и всего прочего, за что отвечала техномагия. Разобрав первые две страницы, я узнал, как сделать два артефакта. Одним из них была уже знакомая мне «сагитта», которую я и так мог повторить благодаря тому, что просканировал ее руками. Однако, оказалось, что я не был в курсе некоторых неожиданных решений, без которых «мой» артефакт был бы не так эффективен, как уже существующий. Она все еще могла бы летать и пробивать все, что только удастся вообразить, но требовала бы вдвое больше маны. Мне-то разницы нет, а вот реальным пользователям это могло бы стать неприятным открытием.
Возле схемы «сагитты» стояла большая жирная, явно несколько раз нарисованная галочка, и подпись «Сделано!» и я своими глазами видел результат этого «сделано» и даже управлял им. Именно из-за того, что когда-то Болтон Бейтс придумал, как сделать «сагитту», они существуют сейчас.
Зато возле второго артефакта подобного примечания не было. У него не было даже названия, хотя у «сагитты» оно имелось, хоть и не такое, к какому я привык — «проект артефактная стрела».
Второй артефакт представлял из себя несколько тонких пластин танталита, разделенных «магическим изолятором», как гласила схема. По мнению Бейтса, подобная конструкция могла бы превратиться в пространственный карман. «Танталит, как известно, при подаче на него свободной маны, искажает пространство вокруг себя, формируя небольшое карманное измерение, которого слишком мало для того, чтобы его использовать. Но если несколько образцов танталита сложить вместе, то их энергия не складывается, а наоборот — сходит на нет, как будто разные куски имеют разные полярности. Предположение — если разделить несколько пластин танталита веществом, которое будет „впитывать“ эту энергию с одной стороны пластины, не позволяя им контактировать друг с другом, то общая напряженность поля повысится, расширяя получившийся пространственный карман».
Там еще были какие-то формулы, зачеркнутые и переписанные заново, но не они меня интересовали. Меня намного больше интересовала резолюция, которую Бейтс написал в конце страницы широким размашистым почерком «Нереализуемо! В мире отсутствует магический изолятор! Промокашки не подходят!»
И было это написано так зло, даже с надрывом страницы, что у меня и сомнений не возникло — он пытался, правда пытался. Не раз пытался, но хрен что у него вышло.
И это была не последняя запись о неудаче. Всю оставшуются неделю я каждый вечер просиживал штаны в библиотеке, расшифровывая закорючки Бейтса и разбираясь в его схемах. Чтобы не пришлось делать это еще раз, если понадобится к чему-то вернуться, я завел в заметках на телефоне собственных дневник Бейтса, и переписывал туда все то, что уже успел изучить. И даже схемы переносил — пальцем по экрану, конечно, а не фотографией, что было бы намного удобнее. Поначалу рисовать пальцем было жутко неудобно (никогда не умел рисовать) и схемы получались еще хуже и непонятнее, чем у Бейтса, но потом я вспомнил, что в комплекте моего неубиваемого телефон есть стилус и дело пошло веселее.
К концу недели я перенес в телефон половину того, что содержалось в книжечке, то есть, одну восьмую, если считать об общего объема. Интересного было немало, но самыми интересными, конечно, были записи о проектах, которые не удалось реализовать. Например, Бейтс, как и я, задумывался о том, как сделать артефактные пули, но уперся все в те же ограничения, о которых рассказывал Вилатов. Передать ману напрямую от мага в пули нет возможности, а кристаллов манолита подходящего размера просто не существует в природе.
На уроках я стал слушать вдвое внимательнее, потому что мне было крайне важно знать, насколько продвинулась магия с тех времен, когда Болтон Бейтс писал твой дневник. Удалось ли найти решение тех проблем, с которыми он столкнулся и смогу ли я (или может уже кто-то смог до меня?). Напрямую задавать такие вопросы было бы слишком рискованно, поэтому оставалось просто слушать лекции и ждать, когда тема дойдет до того, что меня интересует.
Единственное, на что я позволил себе отвлечься от дневника — тренировка по аэроболу. Уже в эти выходные должна быть состояться игра с элементомантами, и все ждали ее с огромным нетерпением. В том числе и моя команда. В них чувствовался мандраж перед соперниками в более крутой и дорогой экипировке, но мое присутствие явно укрепляло их боевой дух и не позволяло впасть в уныние.
Никогда еще учебная неделя не пролетала так быстро. Я будто моргнул, а выморгнул уже в субботу, утром, услышав сигнал к подъему. За окном шелестел дождь, будто нашептывая, что он тут надолго, солнце почти не проглядывалось в тучах, и вообще все было довольно серо и уныло.
Руководство Урмадана, видимо, было того же мнения, потому что через минуту после нашего пробуждения мой телефон завибрировал от нового уведомления: «Уважаемые студенты! В связи с погодными условиями игра в аэробол между командами техномантом и материамантов переносится на завтра!»
Ну, завтра так завтра. Это как минимум честно, ведь стихийники, играя под дождем, могут незаметно мухлевать, применяя в процессе магию, и никто этого даже не поймет.
— Я в Смекалинск. — заявил я, прочитав уведомление и откидывая одеяло.
— А завтрак? — изумился Паша, тоже спуская ноги с кровати.
— Там поем. — я махнул рукой. — Дела есть.
— А-а-а… Тогда я тоже там поем! — Паша тряхнул головой. — Я тоже туда собирался!
— Надеюсь, ты не пытаешься увязаться за мной? — я скосился на Пашу и улыбнулся, переводя все в полушутку.
— Вот еще! — фыркнул он. — Сдался ты мне со своей девушкой! Да понял я, понял, что у тебя там пассия завелась, чай не дурак!
Ну и отлично. Пусть думает, что я еду к девушке.
Тем более, что я действительно еду к ней. И к ней тоже. После того, как закончу с делами.
Мы выскользнули из университета даже раньше, чем в гостиную выползли первые зевающие и трущие глаза студенты. Накинув капюшоны курток, мы быстро пересекли замковый двор и юркнули в такси, которые уже стояли возле ворот. Возможно, они с самой ночи тут ждали.
И Смекалинск ждал нас тоже.



Глава 10

Когда мы доехали до Смекалинска, тот еще наполовину спал. В выходной день некому было торопиться на работу, некому было заполнять улицы безликими серыми толпами. Буквально несколько человек брели куда-то по своим делам, но и только.
Большинство заведений тоже было еще закрыто, поэтому я попросил таксиста отвезти нас до ближайшего, которое уже работает.
— Так рано никто не открывается. — ответил таксист, снижая скорость. — Но есть круглосуточные. Устроит?
— Да какая разница. — я пожал плечами. — Устроит, конечно.
В итоге мы вышли возле небольшой кафешки под названием «Мириада». Что конкретно хотели сказать эффективные менеджеры, выбирая такое название, я так и не понял, но главное — оно нам подходило. Внутри горел свет и раздавались голоса, а значит, они открыты. Не раздумывая лишнего, я вошел внутрь и сел за ближайший к выходу столик, Паша последовал за мной.
Кроме нас в кафе было занято всего два столика. За одним из них сидела и ворковала милая молодая парочка, за другим — компашка из троих парней возрастом на пару-тройку лет постарше нас с Пашей. Перед каждым стояло по кружке с пивом, и, судя по их состоянию, это были не кружки за сегодня. Или, вернее, за вчера, потому что они очевидно торчат тут не первый час.
К нам подошла миловидная, хотя и уставшая на вид официантка, подала меню. Долго не выбирая, мы заказали по «английскому завтраку», который по мнению здешнего шеф-повара состоял из глазуньи из двух яиц с беконом и помидорами и белых тостов. И, конечно, кофе, чтобы проснуться с утра.
Через десять минут заказ уже был у нас на столе. Несмотря на внешнюю скудность, приготовлено все было неплохо. Бекон поджаристый, но еще не превратившийся в сухие тростинки, яйца с твердым упругим белком, но еще не успевшим схватиться желтком. Короче, весьма неплохо.
Мы умяли завтрак буквально за пять минут, после чего принялись за горячий ароматный кофе. Паша параллельно ковырялся в телефоне, снова гоняя что-то по экрану, я же просто осматривался вокруг. Парочка за соседним столиком уже успела расплатиться и уйти, так что остались только мы и пьяная компашка. Все время, пока мы завтракали, они дули свое пиво, периодически что-то обсуждая и заливаясь смехом. Официантка, проходя мимо, бросала на них недовольные взгляды, но ничего не говорила.
И вот, когда он в очередной раз прошла мимо них, чтобы принести нам счет. Который я попросил, один из компании позвал ее к себе:
— Девушка! Д… Девушка, подойдите, пжалста!
— Одну секунду. — невозмутимо ответила девушка, донесла наш счет, после чего развернулась и пошла к столику пьянчуг.
А они смотрела на нее, улыбаясь так мерзко, что я буквально нутром почуял, что они готовят какую-то пакость.
Да еще и камень в груди дрогнул, словно он был того же мнения.
Вот бы услышать, о чем они будут говорить!
Никс, который, конечно же, сопровождал меня в нематериальном состоянии, тихо пискнул в ухо, и через мгновение я перестал ощущать его присутствие. Зато в уголке поля зрения у меня, словно я нацепил очки с дополненной реальностью, появилось еще одно изображение, с плеча официантки. А в голове — раздались голоса, будто я надел наушники с технологией костной проводимости.
— Слушаю вас. — спокойно произнесла официантка, и, если бы не Никс, я бы не услышал ее слова на противоположном конце зала.
— Мы хотели бы рассчитаться. — мерзко ухмыляясь, произнес один из компашки, но не тот, кто позвал девушку, двигая ближе к ней плоскую коробочку, закрытую крышкой — точно такую же, в какой счет принесли нам с Пашей.
— Да, конечно. — сохраняя спокойствие, ответила девушка, взяла коробочку и сдвинула крышку.
Коробочка была пуста. Вернее, в ней был счет на двадцать тысяч, но никакими двадцатью тысячами там и не пахло. Так вообще не лежало ни монетки.
— Простите, но, кажется, вы забыли положить деньги. — спокойно произнесла девушка, и я поразился тому, что даже сейчас она не утратила самообладания.
— Мы их положили. — все так же продолжал мерзко ухмыляться тот же парень.
Кого-то он мне напоминает!.. Такое ощущение, что я уже где-то видел эту искривленную в мерзкой ухмылке рожу!
— Простите, но денег здесь нет. — снова повторила девушка, и для демонстрации перевернула коробку вверх дном.
— Деньги там есть. Мы их положили. — продолжая ухмыляться, произнес парень и как-то странно повел рукой, словно гладил невидимую кошку.
Изображение, которое передавал мне Никс, слегка размылось, словно потеряв фокус, а потом нормализовалось, только теперь его как будто переключили в другой спектр. В тот самый спектр, в котором я видел артефакты, когда пропускал через них ману… Я видел ману!
И видел, как из рук хмыря тянутся тонкие мановые нити, заканчиваясь в голове миловидной официантки…
Да этот хер — маг! И не просто маг, а псиомаг! И не просто псиомаг, а мерзкий подлый псиомаг, который пытается при помощи магии обмануть бедную девушку на половину ее зарплаты!
— Ну же, милая, проверьте еще раз. — продолжал улыбаться хмырь, не опуская руки. — Мы положили деньги, клянусь вам!
Девушка слегка деревянно поднесла к лицу коробочку, и заглянула в ее пустое нутро еще раз. Внимательно посмотрела внутрь, и произнесла, чуть ли не по слогам:
— Да. Действительно. Положили. Простите. Я. Виновата.
— Ничего страшного, милая, бывает. — снова улыбнулся тот же хмырь. — Идите уже, рассчитайте нас, мы торопимся.
— Одну. Секунду. — как робот произнесла девушка, разворачиваясь и намереваясь отправиться за расчетом.
Но я уже был рядом. Пока хмырь обрабатывал девушку, все его внимания было сосредоточено на ней, а его друзья не заметили меня по объективным причинам. Один уже спал, положив рожу на стол, а второй был близок к этому.
Подойдя к столику, я поднял руку к лицу официантки и громко щелкнул пальцами. От резкого неожиданного звука она вздрогнула, и ментальная установка хмыря слетела. В глазах официантки снова появилось осмысленное выражение, и она с недоумением посмотрела на пустую коробочку в своих руках.
— Прошу прощения. — я аккуратно забрал у нее коробочку и поставил обратно на стол. — Молодые люди забыли положить деньги, такое бывает, когда много выпьешь. Вернитесь через минутку, и деньги там будут, уверяю вас.
— Но… — начала официантка, но я ее перебил:
— Через. Минутку. Будьте любезны.
Официантка встретилась со мной взглядом и не решилась спросить. Просто опустила глаза и отошла.
А я встал возле стола, уперев в него ладони и глядя на хмыря сверху вниз.
— Слышь, ты! — прошипел тот. — Тебя кто вообще просил лезть? Ты хоть знаешь, кто я?
— Конечно, знаю. — я кивнул. — Ты зажравшийся хер, который позорит звание мага. Ты отрыжка общества, ведь ты только что собирался обмануть простого человека, у которого даже в теории не может быть защиты от магии. Ты ублюдок, которому место в компостной куче, а никак не за столиком кафе. Доходчиво объяснил?
— Слушай, ты. — угрожающе начал хмырь, приподнимаясь со своего места. — Ты слишком до хрена о себе мнишь, тебе так не кажется? То, что о тебе говорит весь университет, вскружило тебе голову, как я посмотрю? На старших решил бочку катить? Так старшие тебе эту бочку обратно отправят, да так, что она же тебя и раздавит, вошь мелкая!
Оп-па! Вот это поворот, однако. Значит, этот хрен тоже из университета! И, судя по его словам — со старших курсов! То-то мне его рожа знакомой кажется — наверняка, я его пару раз видел, только в памяти не отложилось. Вот еще — всяких хмырей запоминать, моя память не для этого предназначена.
А он, значит, в курсе обо мне и моих достижениях. Вот и бесится сейчас, понимая, что даже старшекурскики типа него не смогли добиться всего того, чего добился я.
К тому же все, чего смог добиться он — это трусливый обман персонала небольших кафешек.
— Слушай, ты, Бочкарев…
— Я не Бочкарев! — взвизгнул хмырь. — Моя фамилия…
— Да мне плевать. — спокойно прервал его я. — Но лучше юы твоя фамилия была Ротшильд, и у тебя в кошельке водились бы деньги, присущие носителям этой фамилии. Потому что только в случае, если ты положишь в эту коробочку оплату за счет и еще десять процентов сверху за то, что официантка вас тут терпела. Так вот, только в этом случае ты выйдешь отсюда одним куском. Куском говна, конечно, но все же — одним.
— Да ты не знаешь с кем связался, мальчик. — попытался улыбнуться хмырь, хотя его губы дрожали и отказывались растягиваться в улыбке. — Давай мы поступим по-другому. Если ты не хочешь, чтобы твои мозги поджарились, как яичница на сковородке, ты сейчас низко поклонишься, извинишься, оплатишь наш счет сам и больше никогда не будешь попадаться мне на глаза.
— Не, не страшно. — я покачал головой. — Ты же недомерок, который способен только наивным доверчивым девушкам мозги пудрить. Ты даже сам себе не смог бы поджарить мозги, а до меня тебе вообще расти и расти… И то никогда не дорастешь.
— Ну, мелочь, я тебя предупреждал! — прошипел хмырь и уставился мне в глаза, прижав палец к виску.
Никс снова показал мне, как от его пальцев ко мне протянулись нити маны, и растворились в воздухе буквально в сантиметре от головы. Хмырь нахмурился, и нити стали толще и плотнее, но это ничего не изменило. Они все так же растворялись в воздухе, и я ничего не чувствовал.
Все, как я и ожидал. Магия псиомантов на меня не действует тоже.
Было бы странно, если бы действовала. Она ведь основана все на той же мане, что и вся остальная магия.
— Хм… — я нахмурился. — Яичницей пахнет, тебе так не кажется?
Я издевательски принюхался, задумался, а потом покачал головой:
— Не. Показалось. Хотя, может, это у тебя из штанов, м?
Хмырь стиснул зубы, и отнял руку от виска, глядя на меня:
— Маленький урод! Да мы тебя сейчас и без всякой магии закатаем! Эй, вы! Вставайте, дело есть!
Он потормошил своих спящих друзей, но добился от них только невнятного бормотания и нового приступа храпа. Бросая на меня злобные взгляды, хмырь отвесил им несколько пощечин, и одного даже смог разбудить, но, судя по его лицу, тот напрочь отказывался понимать, что вокруг происходит.
— Чттврс… — выдавил он из себя, кося глазами во все стороны сразу.
Поймав новый взгляд хмыря, я постучал указательным пальцем по коробочке с чеком и демонстративно посмотрел на левое запястье, где могли бы быть часы, которые я не носил. Надо будет это, кстати исправить, ведь часы это не просто способ узнать время, а при необходимости еще и стороны света, но также и еще один предмет, который можно превратить в полезный артефакт.
Хмырь забегал глазами по помещению кафе в поисках чего-нибудь или кого-нибудь, кто помог бы ему или хотя бы встал на его сторону, но на его беду в заведении было уже пусто. Даже официантка скрылась с глаз, хотя я был уверен, что она наблюдает за нами откуда-то из укромного уголка.
— С-сучонок! — наконец прошипел хмырь, не найдя никакой поддержки даже в собственных друзьях. — Ты даже не представляешь, что тебя теперь ждет! Ходи и оглядывайся теперь всю свою жизнь!
— Зачем? — я усмехнулся. — Меня не интересует, что там делают неудачники, которых я оставляю позади. Счет, будь любезен.
И я снова постучал пальцем по коробочке с чеком.
— Я оплачу счет! — мелко дрожа от злости, но не решаясь полезть в драку на кулаках, прошипел хмырь. — Да, я оплачу счет! Потому что я так решил, что я оплачу счет! Не думай, что ты тут как-то повлиял, паршивец!
— Это очень здорово, что ты решил оплатить счет. — я кивнул. — Именно на таких сознательных людях и держится здоровое общество. Не сомневайся, твой поступок обязательно будет оценен по достоинству.
Не найдя, что на это ответить, хмырь заткнулся и только злобно сопел все время, что ковырялся у себя в кошельке, выуживая оттуда купюры. Судя по толщине портмоне, денег в нем было полным-полно. Получается, хмырь даже не из-за того пытался надурить официантку, что у него не было возможности оплатить счет, а просто потому что он… Хмырь.
Он бросил в коробочку двадцать тысяч, и я удивленно поднял бровь:
— Погоди-ка. Мы же только что решили, что ты — сознательный член общества. Сознательные члены общества оставляют на чай за хорошее обслуживание. Не меньше десяти процентов от суммы счета. Вас же хорошо обслуживали? На мой взгляд одно лишь то, что на вашу пьяную компашку не вызвали охрану — уже достойно того, чтобы называться хорошим обслуживаением. Как считаешь, официантка заработала чаевые?
Хмырь ничего не ответил, только сжал зубы и кинул в коробочку еще пять тысяч — то ли у него просто не было купюр меньшего достоинства, то ли он хотел поскорее от меня избавиться.
Второе вероятнее.
— Вот и отлично. — я закрыл крышку на коробочке и взял ее в руки. — Рад, что мы так легко нашли общий язык. Не смею вас больше задерживать, вы вроде куда-то торопились.
— Ты об этом пожалеешь! — прошипел в последний раз хмырь, оглядываясь на меня, растолкал своего полуспящего друга и каким-то образом (может даже с помощью магии) заставил его встать и подхватить под руки того, что до сих пор был в отрубе.
Они вдвоем потащили его к выходу, а он едва перебирал ногами, скорее мешая им, чем помогая.
— Ты об этоп пожалеешь! — еще раз крикнул Хромов от дверей, прежде чем они вышли на улицу и в кафе наконец все успокоилось.
Официантка подошла к столику и принялась сгружать грязную посуду на поднос. Судя по ее лицу, она даже не думала о том, что мне удастся стрясти с них деньги. Вывел — и то ладно.
— Вы кое-что забыли. — улыбнулся я, приоткрывая крышку коробочки, чтобы было видно деньги и кладя ее на поднос. — Молодые люди рассчитались и покинула заведение.
Девушка ойкнула и чуть не выронила из рук пивную кружку:
— Тут так… Много.
— Это вам. Молодые люди поняли, что доставили много беспокойств заведению и таким образом возместили его. — я улыбнулся. — Кстати, нас тоже можете рассчитать уже.
— Да, да, я сейчас! — она метнулась к нашему столику, потом кинулась обратно, ловя падающий поднос с посудой, застыла, не зная, куда повернуться.
Я прочитал у нее на бейджике имя, и улыбнулся:
— Лиза, успокойтесь. Мы никуда не торопимся. И вы не торопитесь тоже. Все будет хорошо.
И я вернулся за столик, глядя, как девушка, нервно на нас поглядывая, сгружает посуду на поднос и уносит ее на мойку.
— Ты самоубийца. — грустно сказал Паша, который все это время наблюдал за мной из-за столика. — Но это, как я уже успел понять, твой стиль жизни, да?
— О чем ты? — улыбнулся я, одним глотком допивая успевший остыть кофе.
— Ты же знаешь, с кем ты связался, нет? — Паша вздохнул. — Нет, не знаешь. Это был старший Хромов. Влад.
— Старший? — я откровенно удивился. — Он не тянет на отца нашего Хромова!
— Да не отец. Старший брат. — Паша поморщился. — Он учится на пятом курсе.
— Но Хромовы же материаманты. — я удивился повторно. — А этот псиомант. Какого хрена?
— Не всегда склонность мага к магии передается по наследству. — Паша покачал головой. — Иногда происходят девиации, и ребенок оказывается склонен не к тому виду магии, что его родители. Влад Хромов — один из таких примеров.
— Ну допустим. А что он вообще делает в кафе в Смекалинске так рано? Я думал, мы тут самые первые окажемся.
— В Смекалинске он заведут фермой Хромовых. Ну, той, которая на стабе построена. Его отец назначил его управляющим фермы еще летом.
— А как он успевает и учиться и фермой заведовать?
— Пятый курс это уже почти халява. Те, кто на нем учатся, очень часто успевают одновременно с этим и работать тоже. Вот он и… Работает.
— Ага, и судя по всему, гонор от этой работы у него только растет. — усмехнулся я. — Паша, какая нахрен разница, чем занимается человек, если этот человек мудак? Мудак, которому передали в управление стаб-ферму остается мудаком, просто в дополнение к этому он еще и управляет стаб-фермой. Тут нет поводов для гордости.
— Зато есть деньги и широкие возможности. — Паша серьезно посмотрел мне в глаза. — Понимаешь, младший Хромов это просто личинка мудака, если выражаться твоими же словами, максимум, что он может — это нажаловаться папе. Но его папа — птица слишком высокого полета, чтобы заниматься такими мелкими делами, как жалобы сына на его однокурсников. Зато вот старший Хромов — это совсем другое дело. Он уже выросший, взрослый мудак, причем мудак, у которого есть собственные деньги, собственные друзья, собственные возможности и собственные планы. И теперь в этих планах — ты.
— Звучит как-то по-гейски. — ухмыльнулся я.
— Это не смешно. — Паша остался серьезен. — Ты сегодня нажил себе очень опасного и серьезного врага.



Глава 11

Сказанное Пашей заставило меня задуматься. Не то, что я нажил себе врага, нет — что у меня, врагов, что ли мало было? Намного больше меня заинтересовала его фраза про то, что старший Хромов был управляющим на стаб-ферме. До этого момента я как-то не задумывался о том, что выпускные курсы это уже почти взрослые люди, которых родители потихоньку начинают перетаскивать во взрослые дела и проблемы. А по сути получается, что студент пятого курса это уже больше боевой маг, нежели непосредственно студент.
Я пока еще не знаю, как выглядят выпускные экзамены в Урмадане и есть ли они вообще, имеется ли какая-то система сертификации боевых магов, или каждый становится им на свой страх и риск… Но одно сегодня стало понятно точно — некоторым студентам плевать с высокой колокольни и на боевую магию, и на закрытие диких разломов, и на защиту людей от тварей. Они даже не пытаются стать сильнее и довольствуются крохами силы, которой достаточно лишь для того, чтобы кошмарить нормиков. Им и так хорошо, потому что родители их пристроили в злачное местечко, потерять которое им практически не грозит. Не представляю, что нужно сделать Хромову-старшему, чтобы отец выкинул его с поста управляющего стаб-фермой.
Паше, конечно, я не стал выкладывать все эти суждения, да и не до того было. Расплатившись в кафе, мы разошлись с ним в разных направлениях — я по своим делам, он по своим. Какие дела у него, он не сказал, а я и не интересовался. Главное, чтобы он в неприятности не встрял, а остальное не мое дело.
Зато вот мои дела — это мое дело. И поэтому я снова направился в лавку Старьевщика. По пути я достал телефон и написал ему сообщение, чтобы не попасть впросак как в прошлый раз, но уже через секунду пришла ответка, в которой Старьевщик уверял меня, что он уже на месте и ждет меня не дождется.
В этот раз никакие темные личности не пытались до меня докопаться по пути, даже больше — они сами расползались от меня по темным углам, как тараканы. Стоило мне только бросить взгляд на очередного мутного типа, как он тут же мутнел еще больше, совершенно размазываясь в пространстве, и утекал в ближайшую подворотню. Как они так делали, не являясь при этом магами (а Никс показал мне, что никакой маны от них не исходило) — для меня осталось загадкой. Наверное, это какое-то особенное умение, которое приходит одновременно с той самой «мутностью», и мне его постичь не суждено.
Стар, как всегда, приветствовал меня громкими возгласами и натянутой улыбкой, но в этот раз в ней было чуть меньше фальши, чем обычно. Торгаш распробовал вкусного клиента, покупающего интересные вещи, а главное — продающего интересные вещи, — и поменял свое отношение ко мне.
Мне на это, конечно, было плевать. Для меня главное — это чтобы он не менял цены. И молчаливо утвержденные условия нашего сотрудничества — тоже.
— Здравствуйте, здравствуйте, уважаемый Стар. — ответил я ему, подходя ближе к столу. — Вы знаете, я не люблю ходить вокруг да около, хоть и умею, так что давайте сразу к делу.
Я расстегнул сумку на поясе и достал оттуда пистолет, который положил внутрь еще в Урмадане, кое-как скрыв это от Паши. Дернув рукой, выбросил на стол перед Старьевщиком магазин, дернул затвор, ставя на задержку, произвел контрольный спуск, крутнул пистолет на пальце, ловя его за ствол и рукоятью вперед положил рядом с магазином.
— Скажите, у вас есть патроны для этого оружия?
Я пытался раздобыть их другим способом, честно пытался. Но, когда я полез выяснять калибр пистолета, оказалось, что он не девять на девятнадцать, чего следовало бы ожидать, и даже не девять на двадцать один, а какой-то совершенно неизвестный мне восемь с половиной на двадцать два. Когда я крутил в руках целые патроны, я даже не обратил внимания, что они отличаются по размерам от классического парабеллума. Поэтому, когда Никс притащил мне откуда-то целую горку девять на девятнадцать, а я начал запихивать их в магазин, для меня стало открытием, что они постоянно перекашиваются и отказываются нормально вставать.
Как выглядят патроны восемь с половиной на двадцать два я, конечно же, не запомнил. А эталонного у меня не осталось, поэтому я не смог попросить Никса принести мне их. Он просто не понимал, чего я от него хочу, потому что я сам до конца не понимал. Крыс от этого сильно расстраивался, и я, чтобы прекратить его мучить, решил пойти другим путем.
В конце концов, не обеднею же я от того, что куплю пачку-другую патронов? В предыдущей жизни я именно так их и получал.
Хотя в предыдущей жизни я их практически и не тратил…
— Оникс, Оникс. — Стар покачал головой, осторожно, ногтем, чтобы не оставить отпечатков, отодвигая от себя пистолет. — У меня же здесь не оружейный магазин, а скромная лавка старьевщика.
— Раз вы не сказали «нет», значит, есть. — удовлетворенно кивнул я. — Сколько за пачку?
— Оболочечные пять тысяч за двадцать пять штук. Бронебойные семь тысяч за то же количество. — Стар сразу же принял деловой вид. — Зажигательные десять тысяч.
О как, даже зажигательные есть! В моем мире такой роскоши, как зажигательные пистолетные пули, не существовало — для них просто не существовало ниши, которую они могли бы занять. Слишком уж мало энергии нес в себе патрон под такой калибр, чтобы надеяться, что он сможет проникнуть туда, где нужно что-то поджечь.
Но это в моем мире. А в этом мире есть, например, люмьеры, которые летают, в общем-то, примерно так же, как это делают дирижабли — за счет пузыря с горючим газом внутри тела. Этот пузырь и был их слабым местом, ведь если его продырявить, летающий кальмар падает на землю и становится просто куском бесформенного мяса.
А если этот пузырь продырявить не мечом или стрелой, а зажигательной пулей, тогда тварь вспыхнет, как газовая лампа, и все закончится еще быстрее.
И это я еще знаю только про люмьеров, а ведь наверняка есть еще целая куча тварей, которые боятся огня и высоких температур. Короче говоря, в этом мире зажигательные пули не просто могут существовать — они тут категорически необходимы!
Я взял все. Все виды патронов, по две коробки. Заодно взял еще два дополнительных магазина к пистолету, которые у Старьевщика тоже нашлись, несмотря на то, что у него тут «не оружейная лавка», и даже маленький набор для чистки пистолета смог купить прямо тут же. Втридорога, конечно, но зато теперь не придется никуда больше заходить за этим важным предметом. Оружие требовало чистки уже давно, а у меня все было нечем. До этого момента.
За все покупки я расплатился деньгами «со своего счета». Там еще оставалась приличная сумма, из которой я попросил Стара половину выдать мне наличкой, а остальную половину оставить пока что на хранении. Получив на руки увесистую пачку купюр, я вышел из лавки Старьевщика и направился во второе место, которое было на сегодня в планах.
Магазинчик Вилатова, несмотря на ранний час, был уже открыт. Колокольчик над двербю весело зазвенел, когда я вошел внутрь, и из-за стеллажей незамедлительно появился хозяин.
— Здравствуйте, здравствуйте! — радушно поприветствовал он меня, еще не видя, кто перед ним, а когда рассмотрел — улыбнулся еще шире. — Тэр Оникс! Какой приятный сюрприз, однако! Чем могу вам сегодня помочь?
— К помощи перейдем чуть позже. Сначала я должен вернуть вам долг.
И я протянул ему увесистую пачку денег, в которой было ровно сто тысяч.
— Что? — удивился Вилатов, на автомате забирая деньги. — За что?
— За доску же. — я улыбнулся. — Она оказалась просто потрясающей, а мы договаривались, что я заплачу за нее столько, сколько сочту нужным. Вот моя цена.
— Это… Это… — Вилатов покачал головой. — Черт возьми, я не буду спрашивать, откуда у вас такие деньги, это не мое дело… Но это слишком много! Я даже не надеялся на подобные суммы! Я предполагал, что будет самый максимум тысяч двадцать!
— И очень зря, между прочим. Ваша доска стоит каждого рубля из этой пачки… А, возможно, даже и больше. Поэтому берите эти деньги и даже не вздумайте отказываться. Вы их честно заработали.
— Но эта доска, она же много лет просто лежала у меня в кладовке, никому не нужная!
— Не «никому не нужная», а «не нашедшая того, кому бы она подошла». — я назидательно поднял палец. — Это разные вещи. Тэр Вилатов, что как маленький, в самом деле? Что произошло в этом мире, что стало необходимо уговаривать людей, чтобы они взяли деньги⁈
— Ох, ладно, тэр Оникс. — вздохнул Вилатор, забирая деньги. — Уговорили… Может, и правда моя доска не такая плохая, как я думал. Всяко лучше стандартных, надо думать.
— В разы. — уверил я его. — А теперь, когда мы с этим закончили, у меня есть к вам пара вопросов… И, возможно, пара покупок.
— Да, конечно! — Вилатов степенно кивнул, убирая деньги в карман. — Что вас интересует?
— Видите ли, нам в университете задали несколько интересных заданий на дом, в формате вопросов с подвохом. И я решил, что лучший источник информации по такой теме — это практикующий артефактор. Так вот, один из вопросов заключается в следующем — существует ли такой материал, или возможно ли создать такой материал, который являлся бы «магическим изолятором»? То есть не пропускал через себя свободную ману объекта?
Ах, вон оно что! — засмеялся Вилатов, держась за живот. — В Урмадане все еще используют эту издевательскую шутку? Но почему так рано? Обычно ее задавали только на третьем курсе, насколько я помню!
— Шутку? — не понял я. — Как это понять?
— Да вот прямо так и понять. — не переставая улыбаться, ответил Вилатов. — «Магический изолятор», или, как его коротко называют, «изомаг» — это байка, мифический материал. Его существование теоретически допускается, ну или хотя бы не отрицается современной физикой и магией, но при этом этого материала не существует. Его не удалось найти, и не удалось произвести ни одним из известных способов. В процессе работы над этим материалом изобрели несколько других, в том числе амальгит, который отражает всю направленную в него магию обратно, и тогда он казался идеальным кандидатом на роль изомага. Но оказалось, что не все так просто, и роль изомага даже амальгит не способен выполнять. От магического изолятора требуется полное… Хм… «Невзаимодействие», если можно так выразиться. А этого, как в итоге решили маги, можно достичь только с помощью материала, который будет поглощать эту самую ману, не меняясь при этом в составе. И такого материала, увы, до сих пор не существует.
— А чем плохо амальгит? В смысле, чем плохо то, что он отражает магию?
— Именно в том, что он отражает магию. — Вилатов покачал головой. — Мана, она же как электричество, создает вокруг себя определенное поле, мановое поле. И, если магия отражается, то поле-то никуда не пропадает. Мало того — в какой-то момент времени оно накладывается само на себя, а что происходит в таком случае?
— Резонанс, я понял. — я кивнул. — А резонанс в этом деле только мешать будет.
— Я знал, что вы догадаетесь! — Вилатов щелкнул пальцами. — А что насчет шутки… Этот вопрос, про изомаг, задают студентам, насколько я знаю, со временем самого первого директора, Болтона Бейтса. Это он тогда поставил перед собой цель найти изомаг и всегда у всех интересовался, не встречался ли им такой материал. Даже у студентов. А потом, уже после его смерти, это стало традицией — у каждого нового потока студентов интересоваться их мнениями насчет изомага. Просто в качестве разминки для мозгов, так сказать. Чтобы собрать их варианты ответов и посмотреть, кто как мыслит. У кого есть, так сказать, творческая жилка, которая крайне важна в работе хорошего артефактора.
— А вы как считаете, существует ли изомаг? Или возможно его сделать?
— Я никак не считаю, уважаемый Оникс. — грустно улыбнулся Вилатов. — Если бы изомаг был возможен, его бы уже создали или нашли. Изомаг это практически святой Грааль для техномагов, обладание им позволило бы реализовать добрую сотню мощных артефактов, которые без него существуют лишь в теориях и на чертежа. Так что если кто-то когда-то откроет или синтезирует вещество, которое полностью бы поглощало ману, не деградируя при этом — тот увековечит свое имя в истории этого мира наряду с самим Болтоном Бейтсом.
— Уж не сомнеювась. — ухмыльнулся я. — Ладно, с этим все более или менее понятно, но меня интересует кое-что еще.
Я задал еще несколько вопросов, чисто для вида, чтобы не создавалось ощущение, что меня интересует только изомаг, потом купил несколько фениксовых перьев и кристалл алмазита, и вышел из лавки.
Рассказ Вилатова заставил меня снова задуматься о Болтоне Бейтсе и о том, насколько этот старикан с говорящим прозвищем «Пройдоха» на самом деле опередил свое время — время, в котором он жил. Опираясь на одни только предположения и, возможно, какие-то расчеты он придумал десятки артефактов, зелий, тоников и механизмов, часть из которых просто не могла быть создана в его время. А еще часть — не может быть создана до сих пор из-за отсутствия нужных материалов. Однако Бейтс все равно их создавал и придумывал, словно подозревал, что когда-то необходимые условия будут выполнены и все его придумки обретут физическое воплощение.
И, раз это произошло с десятком его изобретений, то почему бы этому же не произойти с остальными? Ведь то, что никто так и не нашел и не открыл изомаг, еще не означает, что его не существует. В моей прошлой жизни было много такого, о чем говорили «Да его не существует, это все байки и выдумки!», а потом я находил это что-то на борту затонувшего в семнадцатом веке корабля или в глубине системы пещер приносил это самое «что-то» заказчику, получая за это огромные деньги. Это, в конце концов, моя работа — искать то, в существование чего не верит все остальное человечество!
Но сперва надо перекусить. Пока я мотался туда-сюда, разговаривал с теми и с другими, время уже успело подобрать к обеду. Вкусная, но отнюдь не такая сытная, как хотелось бы яичница, уже исчезла из желудка, будто ее туда и не клали, и пора было уже положить что-то новое.
Был соблазн пойти в «Капель», но я, немного подумав, откинул эту идею. Астрид обязательно будет на меня отвлекаться, а это, хоть и приятно, но вовсе не хорошо. Она как-никак на работе, причем на работе, которую любит, и будет неприятно, если из-за жалоб на то, что она отвлекается, она эту работу потеряет.
Поэтому я принял решение вернуться в ту же кафешку, в которой завтракал, и узнать, чем они угощают на обед. На том и порешав, я прикинул нужное направление и зашагал по городу, привычно поглядывая на все происходящее вокруг.
К обеду население Смекалинска уже успел проснуться и выползти из своих нор на улицы. Их все еще было не так много, как вечером — все же погодка была такая себе, хоть дождь и прекратился, оставив после себя лишь хмурь и лужи. Самое то чтобы сидеть дома под пледом и пить горячий чай, глядя в окошко на тех, кому приходится ходить по всей этой слякоти.
Я свернул в очередной переулок, и столкнулся с кем-то. Невысокая фигурка вынырнула из-за угла на полной скорости, врезалась в меня и отскочила назад, топнув черным кроссовком в лужу и обрызгав и меня и себя тоже.
— Ну, блин. — вздохнул я, глядя на свои штаны. — Смотреть же надо, куда идешь!
— Сам смотри! — дерзко отозвалась она тонким девичьим голосом. — Ох, черт…
И вот это вот «Ох черт» было сказано уже совсем иным тоном. Упавшим, как гиря в пропасть. Полным отчаяния и страха одновременно.
Я перевел взгляд со своих штанов на ее штаны — черные, широкие, не стесняющие движений. Потом поднял взгляд выше — на черную кофту с длинным рукавом, тоже свободную, и на длинные черные волосы, спадающие на плечи волнистыми локонами. Некоторые прядки были собраны в тонкие косички, переплетенные белыми лентами.
А потом мой взгляд наткнулся на черную тканевую маску, прикрывающую нижнюю часть лица.
И, уже зная, что уже увижу дальше, я взглянул ей в глаза.
В зеленые кошачьи глаза с вертикальными зрачками.



Глава 12

Старшая замерла, как кролик перед удавом, глядя на меня и не пытаясь ничего сделать. А я лишь улыбнулся и протянул:
— На-а-адо же, какие люди! Сама Старшая! А я как раз тебя искал! Ты в прошлый раз там внезапно исчезла, что я даже не успел сказать спасибо за помощь! На свидание опаздывала?
Звук моего голоса словно вывел ее из транса. Она злобно зыркнула на меня, и ее рука быстро метнулась к карману, доставая из него уже знакомый шарик. С помощью такого она уже однажды исчезла прямо у меня на глазах, и собиралась повторить это снова.
Но я ей этого не позволил. Как только она швырнула шарик на асфальт, я дернулся вперед, вытягивая ногу и ловя брошенное на носок кроссовка. Шарик вместо твердого асфальта ударился о кроссовок, я дернул ногой, подбрасывая его вверх, и, опередив дернувшуюся Старшую, сцапал его в воздухе.
Артефакт. Конечно же, это был артефакт. Текущая по шарику мана послушно высветила мне все его внутренности, которых оказалось до смешного мало. Шарик всего-то и делал, что производил при ударе о твердую поверхность клуб дыма (и в этом не было никакой магии, чистая механика и физика), который, окутывая человека, накладывал на него иллюзию невидимости. Никто никуда не исчезал ни одного раза из тех, что я встречался со Старшей. Она просто становилась условно-невидимой и спокойно покидала место происшествия обычным способом. Ногами. Как все.
— Занятная штука. — произнес я, демонстративно убирая шарик в карман штанов. — Если не возражаешь, я позаимствую. У тебя таких все равно целая куча, от одного не обеднеешь.
Она секунду смотрела на меня прищуренными глазами и ничего не отвечала. А я стоял и никак не мог поняться — кинется она сейчас или нет? Если бы у нее были обычные, человеческие зрачки, я бы легко определил по ним настрой, но эти кошачьи… Поди пойми, что там кошка задумала!
Она все-таки задумала кинуться.
Но не на меня, а в прямо противоположную сторону!
Прочертив носком черного кроссовка по луже, в которой стояла, она швырнула в меня немного воды, отвлекая внимание, а, когда я закрыл глаза локтем — развернулась и побежала в переулок!
Просто побежала, ногами!
Похоже, шарик у нее был всего один…
Я стряхнул воду с руки, которой закрыл глаза, и побежал следом за Старшей.
Я отстал всего на секунду, но ей этого словно бы хватило. Черное размазанное пятно уже было едва видно где-то в другом конце переулка, и в любой момент могло исчезнуть из поля зрения полностью!
«Никс! Сядь ей на хвост, следи, куда она бежит, и сообщай мне!»
Никс недовольно запищал-заворчал мне в ухо.
«Ну это же иносказательно! Я знаю, что у нее нет хвоста, сядь ей на плечо! Куда-нибудь еще! Короче, следи за ней, мне надо знать, где она!»
На это Никс уже ответил утвердительным писком, и ощущение присутствия, которое преследовало меня каждую секунду, пока скавенджер находится рядом, исчезло.
Зато вместо него снова появилось окошко дополненной реальности в уголке глаза — Никс транслировал мне то, что я просил. И в этот раз это был даже не вид из глаз самого крыса, нет! Это была карта города с видом сверху, практически со спутника, и на ней двигались две точки. Одна зеленая — это очевидно я, а вторая — красная.
Понятия не имею, откуда скавенджер разбирается в топографии, тем более в городской, но это очень удобно, что он в ней разбирается!
Старшая была быстрее меня, с этим невозможно было спорить. Ее точка так и неслась по карте, опережая меня на целых полтора квартала. Не знаю, куда она так стремилась, но она имела все шанмы оказаться там раньше, чем я ее настигну.
Имела бы. Если бы у меня не было преимущества в виде Никса.
И еще пары приблуд.
Я же все-таки техномант.
«Никс, продолжай следить!»
«Пи-и-и!»
Я вырвался из тесного переулка и оказался на улице, среди людей. Они шарахнулись от меня, как от прокаженного, раздалось недовольное ворчание — мол, помешал кому-то.
— Простите. — машинально отреагировал я, оглядываясь по сторонам.
Старшую я заметил в самом конце улицы. Она бежала, маневрируя между прохожими, так, что они ее, казалось, даже не замечали.
Ловко, ничего не скажешь.
Вот только она не учла, что дальше улица кончается, упираясь в здание, и ей придется сворачивать в сторону.
А мне — нет.
Сперва я хотел перелезть через дом с помощью ледоруба и телепорта, но, приглядевшись к фасаду, понял, что все будет намног проще. На улице все еще было тепло, как и полагается ранней осенью, поэтому многие окна были открыты. Какие-то — на режим проветривания, а какие-то — и нараспашку.
В одно из таких окон, на третьем этаже я и зашвырнул телепорт, убедился, что он скрылся за подоконником, и потянулся к нему всем своим сознанием.
Мгновение смазанного пространства — и я оказался в спальне с кокетливыми розовыми обоями и подушками в виде огромных сердечек на кровати. Хозяйка всего этого великолепия, — молодая фигуристая девушка, — стояла перед зеркалом, подбоченясь и разглядывая себя. Из одежды на ней был только тюрбан, свернутый из полотенца на голове, из-под которого местами выбились мокрые прятки.
Увидев меня, девушка завизжала и прикрыла руками все свои прелести. Глаза ее расширились в ужасе, а визг был таким высоким, что, по-моему, даже зеркало задрожало.
Я уже хотел вытащить пистолет и пальнуть в открытое окно, чтобы она заткнулась, но тут у нее и так закончился воздух в легких, и она замолчала, с присвистом втягивая его в себя.
— Прошу прощения. — вежливо произнес я. — Я уже ухожу. Честно говоря, с удовольствием бы остался, но, увы, меня ждет другая женщина. Всего вам доброго.
И, козырнув ей и не дожидаясь, когда она наберет достаточно воздуха для новой звуковой атаки, я пробежал через комнату, метнулся в одну дверь — ванная! — в другую, оказавшуются входом на кухню, и там нашел открытое окно!
Телепорт вылетел из окна и я — через секунду после него. Упал с небольшой высоты на асфальт, перекатился, и оказался точно за спиной Старшей!
Отлично! То, что и нужно!
Я призвал ледоруб, и вытянулся в прыжке, пытаясь зацепить крюком ее ногу, но она внезапно обернулась, словно у нее глаза были и на затылке тоже, и кинула нож! Не в меня кинула, а себе за спину, в асфальт! Так, чтобы он вонзился в него и заблокировал ледоруб, не давая ему дотянуться!
Восхитительно. Это просто восхитительно. Даже не знаю, как еще это назвать.
Вместе с ножом из руки Старшей вылетело что-то еще, темное, небольшое, круглое. Я, не снижая скорости, подхватил это с асфальта, сунул в карман, — потом разберусь! — и побежал дальше за Старшей, которая явно не собиралась сдаваться. Она — не собиралась, но зато начало сдавать ее тело. Она ужасающе быстра и ловка, но выносливости ей явно недостает.
Наша скорость почти сравнялась, Старшая уже не могла от меня оторваться. Она тоже это поняла, и поэтому пустила в ход грязные приемчики. Резко свернув в сторону, она змеей просочилась в узкую щель между двумя прутьями железной решетки, куда я не пролез бы, даже если бы голодал месяц, а вот она пролезла без труда, даже несмотря на свои внушительные формы.
Вот только она не знала, что не у нее одной в запасе есть грязные трюки.
Я швырнул через щель телепорт, и перенесся к нему, минуя препятствие. Старшая на мгновение обернулась, громко, так, что даже я услышал, выругалась и прибавила скорости!
Я прибавил тоже.
Сворачивая в очередной переулок, она пробежала по стене, чтобы не терять скорости, и на ходу ухватилась за высокий бак, полный мусора. Толкнулась от стены, развернулась и, увлекая его за собой, уронила на бок, перегораживая проход!
Но я умел бегать по стенам не хуже нее, поэтому мне проход и не был нужен. Четыре шага по стене — и упавший бак остался за спиной, а Старшая снова что-то гневно выкрикнула.
Я начал нагонять ее. Она тоже это поняла, поэтому принялась петлять по переулкам, пытаясь сделать так, чтобы я не успел свернуть за ней, и пролетел мимо. Несколько раз я действительно проскакивал нужный поворот, но не потому, что ей удавалось меня запутать, а потому, что я видел ее маршрут и понимал, что так мне будет выгоднее. В конечном итоге наши траектории движения пересекались, и каждый раз я оказывался на метр-полтора ближе к ней. Она уже сильно сдала, и сейчас было самое время для того, чтобы остановиться и дать мне отпор, потому что еще через пару минут она будет просто не в состоянии это сделать…
Но она этого не делала. Она продолжала убегать, словно убить меня больше не стояло ее целью.
Но еще через минуту убегать стало некуда.
То ли она заблудилась в переплетениях переулкос Смекалинска, то ли она и не знала их так хорошо, как хотелось бы, но в итоге путь завел ее в тупик. В кирпичный мешок, запертый между трех стен домов. Здесь была всего одна дверь, в которую можно было бы попытаться сбежать, но она была заставлена и завалена таким количеством мусора, что ее едва было видно. Нечего и думать о том, чтобы быстро в нее убежать, даже если у тебя есть всережущий нож.
Я перешел на шаг и медленно подходил к Старшей. Она все так же стояла спиной ко все и крутила головой по сторонам, пытаясь придумать, куда же ей сбежать. Когда между нами осталось пять метров, я остановился и привалился к стене, продолжая наблюдать за ней. Она тоже заметила меня, но от своего занятия не отвлеклась, продолжая сканировать окружение. И только убедившись, что пути дальше нет, она развернулась лицом ко мне.
— Что тебе нужно? — на удивление спокойно спросила она. Я ожидал, что она снова будет гневно шипеть, а то и вовсе — накинется сразу же, без разговоров, но нет. Ее тон был спокойным, слегка уставшим, как и положен после бодрой пробежки на три километра… Но не более.
— Мне нужно? — изумился я. — Я думал, это тебе нужно! Я думал, это у тебя заказ на мою голову и поэтому ты пытаешься меня убить! Тебе не кажется, что в такой ситуации будет логичным, если я попытаюсь первым отправить тебя на тот свет?
— Логично. — согласилась девушка. — Но имей в виду — я буду защищаться.
— Только защищаться? — я поднял бровь. — Я думал, ты попытаешься атаковать.
— Мне незачем. У меня больше нет цели тебя убить.
— Это почему же? Заказ на меня отменили, решив, что я слишком сложная цель? — я усмехнулся.
— Я сама отказалась от этого заказа.
— О как. — я поднял вторую бровь. — Не врешь?
— Я никогда не вру. Я могу говорить не всю правду, но врать — я считаю это низким.
Никс?
Крыс немного помолчал, словно сверялся с показаниями детектора лжи, а потом утвердительно пискнул. Девушка не врала… Насчет того, что не врала. Каламбур, однако.
— Надо же, совсем как я! А у нас прямо много общего, я как раз черный цвет тоже люблю, самый практичный на мой взгляд. — я щелкнул пальцем по своей одежде. — Так и почему же ты отказалась от заказа?
— Потому что я видела тебя. Не такого, каким мне тебя представляли, когда давали заказ. Я видела тебя настоящего. Я видела, как ты бросился в самоубийственную атаку на толпы разломных тварей, чтобы защитить людей. Людей, которых ты даже не знаешь. Я видела твою готовность биться до последней капли крови, даже когда стало очевидно, что победа невозможна. Я видела, как ты спас скавенджера, и как бережно ты отнесся к нему. И я поняла, что я не могу тебя убить.
— Даже по приказу твоему хозяина?
— У меня нет хозяев. Я — не рабыня.
— Да? А кто же тебе Кантор?
— Он — человек, перед которым у меня есть долг. Большой долг.
— Отлично! — я щелкнул пальцами. — Если теперь ты не хочешь меня убивать, а перед Кантором у тебя долг, я предлагаю сделку! Ты скажешь мне, кто он, а я сделаю так, что отдавать твой долг будет некому! Все в плюсе!
— Нет. Это противоречит моему кодексу. Так же противоречит, как и твое убийство. Возможно, даже немного больше.
— Кодексу? У наемных убийц есть какие-то кодексы? — восхитился я. — Типа там кредо убийцы, да? Как там, ничто не истинно, все дозволено?
— Понятия не имею, о чем ты. — в голосе девушки впервые за весь разговор прозвучало что-то вроде интереса. — Таких слов в кодексе нет. Но и мы — не обычные убийцы. Мы — Черные Сестры.
— Ни хера не понял, но очень интересно. — настал мой черед качать головой. — Что за Черные Сестры?
— Этого я не могу тебе рассказать. Это тоже…
— Противоречит кодексу, я понял! — закончил я за нее. — То есть, сдать Кантора ты мне не можешь, рассказать о сестрах ты не можешь… Ты можешь быть мне хоть чем-то полезна?
— Я не могу быть тебе полезна. У меня нет перед тобой долга.
— В таком случае, я сделаю так, что этот долг у тебя появится.
И я достал пистолет, направляя его в голову Старшей. Еще в лавке Старьевщика я зарядил полный магазин, чтобы быть во всеоружии, и сейчас оставалось только радоваться, что я это там сделал.
Старшая даже не дрогнула, когда ствол оказался направлен в ее голову. У нее даже зрачки не расширились от страха, а ведь это было бы невозможно просмотреть даже с того расстояния, что нас разделяло — слишком уж они у нее были бы огромные. У кошек в такой ситуации зрачки занимают почти весь глаз, сомневаюсь, что в ее случае это должно работать как-то иначе.
Она совершенно не боялась, что я спущу курок. Она вообще не боялась смерти, хотя и знала, что с такого расстояния она не успеет ни среагировать, ни тем более — броситься на меня.
— Твоя жизнь — в моих руках. — произнес я, глядя поверх мушки на девушку.
— Это так. — подтвердила она. — И ты можешь ее забрать. Но я уже сказала, что буду сопротивляться.
— Тты не успеешь.
— Я не успею. — согласилась она. — Но я хотя бы попробую.
— Пробуй. — произнес я, и выжал спуск.
Грохнул выстрел, эхо заметалось между стенами домов, многократно отражаясь и накладываясь друг на друга, и в этом шуме совершенно затерялся звук падающей на асфальт гильзы.
И она была единственным, что упало. Старшая так и осталась стоять, разве что прикрыла глаза, когда пуля рванула волосы возле ее уха.
Я все так же смотрел на нее, но уже не через прицел пистолета. Он был смещен в сторону от лба Старшей на несколько сантиметров — ровно столько, сколько было нужно, чтобы она не пострадала, но усвоила урок.
— Теперь за тобой должок. — сказал я, опуская пистолет и подбирая с асфальта гильзу. — Я оставил тебе жизнь.
— Этого недостаточно. — она покачала головой и только после этого открыла глаза. — Моя жизнь не так много стоит.
— Значит, будет считать это авансом. — я поставил пистолет на предохранитель и спрятал его. — А там дальше посмотрим.
— Будет какое-то дальше? — в голосе девушки послышалась усмешка.
— Если будешь себя хорошо вести. — усмехнулся я, полез в карман, достал шарик, который отобрал у кошкоглазой, и показал ей. — Это, кажется, твое.
— Дай. — тут же требовательно сказала она.
— На. — я кинул ей шарик, она его ловко сцапала в воздухе и тут же замахнулась, чтобы разбить об землю.
Но не разбила. Промедлила секунду, и так и застыла с поднятой вверх рукой.
А потом подняла на меня глаза и тихо сказала:
— Не надо никакого «дальше». Не ищи меня. Пожалуйста. Ты не знаешь, во что ввязываешься.
— Ах, если бы мне давали по рублю каждый раз, когда я это слышу! — я рассмеялся. — У меня была бы тысяча рублей!
— Я предупредила. — вздохнула девушка, и разбила шарик об асфальт, исчезая в клубах серого дыма.
Я демонстративно отошел к стене, и слегка поклонился, указывая в сторону выхода из тупика — чтобы она понимала, что я пркрасно в курсе того, как работают эти шарики. И я даже, кажется, услышал легкие, едва различимые шаги по мокрому асфальту, когда она проходила мимо.
А потом все стихло и мы с Никсом остались в тупичке одни.
И тогда я достал из кармана то, что кошкоглазая выронила, когда в спешке кидала нож. Это оказался кусок плотной бумаги, свернутый в шарик, явно в приступе недовольства. Когда я его развернул, то оказалось, что это — кусок рекламного флаера, его половина, если говорить точнее. На ней был изображен атакующий прямо из сияния разлома вулх, а надпись наверху гласила: «Уникаль… Насмерть!.. Старшая… Бар…»
Все остальные куски слов остались на второй половине флаера, которой у меня не было. Зато на этой было то, что интересовало меня намного больше — фотография кошкоглазой, крупным планом. Все в той же маске, словно она ее вообще никогда не снимала.
А это, да еще вместе с многозначительным «Старшая» значило только одно. «Бой насмерть» — это про нее.
Осталось только найти, где этот самый бой насмерть будет проходить.



Глава 13

Не успел я выйти из переулка и вернуться на путь к кафе, чтобы наконец пообедать, как у меня в кармане зазвонил телефон. Ожидая от этого дня уже любой пакости, я вытащил телефон… Но это оказался всего лишь Паша.
— Привет! — с ходу выпалил он. — Я закончил свои дела, ты как?
— Я? — я удивился его звонку. — Я… Пожалуй, что тоже. А что?
— Надо возвращаться в Урмадан, сегодня же родительский день. Поедем вместе?
— Родительский день? — переспросил я. — Это в смысле родители приедут?
— Ну да. — Паша, судя по голосу, удивился тоже. — Ты не знаешь, что ли? К тебе не приедут?
Я не стал ему говорить, что моих родителей давно уже нет в живых, вместо этого ответил вопросом:
— А почему тогда ты в Смекалинске, а не в университете? К тебе никто не приедет что ли?
— У меня были дела! — явно смутившись, ответил Паша. — А родители все равно приедут только после обеда! Так что мы еще успеем даже поесть!
Ах, вон оно что. Вот почему Паша так стремился вернуться в Урмадан. Я все время забываю о том, что он из небогатой семьи. Да что там «небогатой» — откровенно бедной, можно сказать. Сегодня я оплачивал счет в кафешке за нас двоих, как-то даже не задумавшись о том, чтобы поделить его — мои мысли были заняты старшим Хромовым. Ну а сейчас Паша не хочет тратить лишних денег на обед в Смекалинске, ведь в Урмадане кормят ничуть не хуже, зато бесплатно.
Ну и нельзя забывать о том, что его будут ждать родители. Тоже важное дело.
В общем-то, мне тоже здесь задерживаться больше незачем. Я сделал все, что хотел, и даже немного больше этого. Хотелось бы, конечно, еще с Астрид увидеться, но это на завтра, потому что сегодня у нее рабочий день, а отвлекать от работы — такое себе.
Поэтому быстро прикинув одно к другому, я ответил Паше в трубку:
— А почему бы и нет? Поехали вместе, никаких проблем. Давай встретимся где-нибудь посередине, и поедем.
— Ага! Давай возле того же кафе, где утром были! Я там буду через пять минут!
Я согласился, сбросил звонок и направился к точке встречи. Когда я подошел, Паша уже был там, мялся посреди улицы, бросая настороженные взгляды по сторонам и держа в руках огромный красивый букет. Сплошные ярко-красные розы, на лепестках которых застыли капельки то ли воды, то ли чего-то, изображающего ее. На вид их было около двадцати — не так уж и много, но не в случае Паши. В случае Паши, можно было смело утверждать, что это прямо до хрена. Он явно потратил на этот букет если не все деньги, которые я поделил между нами на викторине, то большую их часть. Увидев меня, он попытался спрятать букет за спину, чуть не сломав его, но быстро пути сообразил, что его тощего телосложения не хватит, чтобы спрятать такой веник, и бросил эту затею.
— Привет. — я кивнул Паше, хотя мы и не прощались. — Маме?
Второй кивок был уже на букет в руках друга.
— Э-э-э… Да, маме! — он кивнул так обрадованно, что я ни на мгновение не поверил, что это действительно ей. По ходу дела, Паша на кого-то прилично запал, и эта «кто-то» сегодня будет осчастливлена огромным букетом.
— Я думаю, она будет очень рада получить такой букет. — нарочно не упоминая о маме, сказал я и махнул рукой, ловя такси.
Когда мы доехали до Урмадана и вышли, Паша тут же усвистал куда-то прочь, бросив, что у него есть еще одно важное дело, прежде чем отправиться на обед. Ну тут вообще все понятно — или понесся дарить букет, или пока что просто спрятать его, чтобы подарить позже.
Пришлось идти на обед без него, но зато там я увиделся с Димой и Адой. Они, конечно, сидели за своим столом, но помахали мне руками, словно мы давно не виделись, и от этого потеплело на душе.
Паша прибежал к середине обеда, довольный, как хомяк, нашедший уже готовую нору, полную чищенных орехов. Если он подарил свой букет, то его избранница явно ответила ему блакосклонностью… А если нет — то он явно очень сильно на это надеется и буквально представляет это себе в голове.
Когда обед закончился, директор встал, громко хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание. И, когда вечный гул болтающих за едой студентов смолк, он развел руки в стороны и произнес:
— Дорогие студенты! Сегодня, как вы знаете, у нас проходит родительский день! Уже через полчаса ваши родственники окажутся у наших ворот, и вы сможете с ними встретиться прямо здесь, в этом зале! Прошу вас, будьте с ними честными. Если она будут задавать вопросы, отвечайте на них так, как есть. Не приукрашивайте ничего, но и не скрывайте. Урмадан всегда славился своей открытостью и честностью, и сегодня я попрошу этой же открытости и честности от вас. В конце концов, как еще нам понять, как стать лучше, если не выслушивая тех, кто у нас учится?
Директор улыбнулся, и махнул руками, словно поднимал что-то над головой:
— А теперь идите, подготовьтесь к приезду родственников!
Тихо переговариваясь, студенты разошлись из-за своих столов, и я — в первых рядах. Мне-то некого было ждать на родительском дне, поэтому я планировал просто отправиться в спальню и провести один эксперимент, на мысли о котором меня навел дневник Бейтса. Пока все остальные будут заняты родственниками, у меня как раз будет достаточно времени на то, чтобы провести этот эксперимент.
Но оказалось, что у судьбы были другие планы на этот счет. Когда, спустя полчаса, Паша ушел на встрчу с родителями, когда я уже достал и приготовил ледоруб, у меня внезапно зазвонил телефон. И в этот раз это была Ада.
— Оникс, а ты почему не здесь? — задала она вопрос дня. — Твои родители не приехали?
— М-м-м… Нет, не приехали. — уклонился от ответа я, глядя на свой главный артефакт и предчувствуя, что заняться ими сегодня не выйдет.
— И все равно подойди, пожалуйста. Папа хочет с тобой поговорить.
О как. Сам Райко Идзуми почему-то желает со мной поговорить… Что ж, не знаю, какой вопрос стоит на повестке дня, но этого человека надо уважить. Мало того, что он меня приютил, пусть и всего на одну ночь, пусть и меня чуть не убили в его доме, мало того, что я дружу с его дочерью, так еще и у меня самого большие планы на нашу… «дружбу», если ее можно так назвать. Негоже эту дружбу омрачать так глупо, как сейчас.
— С удовольствием пообщаюсь с ним! — почти не соврав, сказал я. — Сейчас подойду, ждите!
Спрятав ледоруб обратно в тумбочку, я вышел из спальни и прошел к Большому Залу, попутно пройдя мимо портрета Болтона Бейтса.
— А я разгадал вашу вторую загадку, тэр Бейтс! — сообщил я, проходя мимо. — И открыл первую часть дневника!
— Я в вас не сомневался, тэр Оникс! — хохотнул портрет. — Ну и что скажете по поводу моего… Творчества?
— Оно довольно занятное, но, увы, мало применимо. — я развел руками. — Все, что там указано, или уже существует, или до сих пор не может быть создано из-за отсутствия нужных материалов.
— Ну, это вы мне Америку не открыли! — Бейтс покачал головой. — Впрочем, ладно, я думаю, когда вы откроете следующие записи в дневнике, вы измените свое мнение об этой книжечке.
— Интригуете, тэр Бейтс. — я прищурился и погрозил ему пальцем. — Думаете, я смогу разгадать дневник дальше?
— О, я в этом уверен, тэр Оникс! — Бейтс подмигнул. — И у меня есть причины так считать!
— Какие, если не секрет?
— А вот и секрет! Пока что — секрет! Но, когда вы закончите разгадку дневника, я вам обязательно его открою! А пока могу лишь пожелать удачи!
— Что ж, спасибо, тэр Бейтс! — я дурашливо козырнул и направился к Большому Залу.
Большой Зал прилично изменился. В нем осталось всего два стола, на которых сейчас стояли блюда с легкими закусками вроде канапе или жареных креветок на шпажках, а также бутылки с алкогольными и безалкогольными напитками. Это все напоминало какой-то званый вечер… Хотя, в общем-то, это он и был, только не вечером, а днем.
Студенты и их родители стояли тут и там, разбившись по семьям, и что-то обсуждали. Тут были совершенно разные люди — начиная от разодетых в шелка и меха и заканчивая обычными, на первый взгляд неотличимыми от нормиков. Среди таких я заприметил рыжее семейство Крассов, среди которых мелькала голова Паши.
Идзуми тоже выделялись на общем фоне, но не вычурностью, в которой аристократы пытались друг друга переплюнуть, а наоборот — сдержанностью. Из всего семейства тут были только Райко и Наталья, и выглядели они под стать друг друга. Райко — в белоснежном костюме, таком строгом, с такими острыми углами, что, казалось, само пространство царапалось о них. Даже галстук был белым, как и строгое закрытое платье-карандаш Натальи.
— Тэр Идзуми. Тэсса Идзуми… — я приподнял брови. — Так же можно обращаться?
— Нет, Оникс, увы. — Райко улыбнулся и протянул мне руку, которую я крепко пожал. — К людям, лишенным дара, нельзя применять такое обращение.
— Просто Наталья. — улыбнулась мама Ады, тоже протягивая мне руку, но не вальяжным жестом — целуй, смерд, — а тоже для легкого рукопожатия. — Рада видеть, что с вами все в порядке, О… Оникс. И рада видеть, что распределение на разные факультеты не разрушили вашей с Адой дружбы.
— Ну, ма-а-ам… — протянула Ада, но больше для вида, чем всерьез.
— Дамы, мы на секунду. — белозубо улыбнулся Райко, и взглядом предложил отойти.
Мы отошли на пару шагов, и Райко негромко заговорил:
— Я тут навел кое-какие справки. Вы, Оникс, уж простите за наглость, но они касались ваших родителей. Я обратил внимание, что вас нет на родительском дне, и… Ну, собственно, я просто хотел выразить личное соболезнование и… Я не могу не задать вопрос — не нужна ли вам какая-нибудь помощь? В таком возрасте остаться совершенно одному — врагу не пожелаешь.
Я посмотрел в глаза Райко — он говорил абсолютно серьезно. Он действительно хотел помочь, хоть и понимал, что ни в его силах, ни в чьих-то еще вернуть мне родителей. Да я, в общем-то, давно уже привык жить без них. Если бы я был восемнадцатилетним не только телом, но и разумом, тогда да — разговор был бы другим. А так…
— Спасибо, тэр Идзуми. — так же серьезно ответил я. — Но мне не нужна никакая помощь. Честно. У меня все хорошо. Учеба помогает отвлечься от всего этого.
— Понимаю. — Идзуми кивнул. — Сам все еще помню свою учебу… В любом случае, если вдруг у вас что-то случится, не стесняйтесь, сообщайте нам. После того, как вы спасли наши жизни, мы у вас в вечном неоплатном долгу.
— Спасибо, тэр Идзуми. — я протянул ему руку, и он ее крепко пожал. — Я ценю ваше отношение. Если вам тоже понадобится какая-то помощь от меня, обращайтесь.
— Я буду иметь в виду ваше предложение. — серьезно ответил Идзуми. — Всего доброго, Оникс.
— Всего доброго, тэр Идзуми. Наталья.
Я слегка поклонился маме Ады, она с улыбкой ответила мне небольшим намеком на книксен, и я пошел к выходу. Больше мне тут делать было нечего.
Но до выхода я не дошел. Внезапно наперерез мне, громко гогоча и похабно жестикулируя, вышло небольшое семейство, состоящее из одних только мужчин. Троих мужчин.
И двух из них я знал.
Сыновья-Хромовы были настолько же непохожи друг на друга, насколько непохож на них был отец. Создавалось ощущение, что сыновей старшему Хромову рожали разные женщины… Хотя я не удивлюсь, если так оно и есть.
Я слегка придержал шаг, чтобы не столкнуться с ними, и это заставило их обратить на меня внимание.
— О, глянь, бать! — младший Хромов ткнул отца локтем в бок. — Это тот самый высочка, про которого я тебе говорил! Который и две загадки где-то подсмотрел, как решить, и ГРОТа победил обманом, и даже секстан Бейтса обманул, заставив его показывать максимальное значение! А сам он в магии — меньше, чем ни хрена, минус пять!
И младший сам заржал своей же неуклюжей шутке.
— Да, я тоже его знаю! — подхватил средний Хромов, глядя на меня. — Защитник нормиков нашелся! Теперь ты, наверное, не такой уж и крутой, а, среди нормальных-то магов? Тут-то перед кем крутого корчить, тут все и так круче тебя!
Я помолчал секунду, давая папаше Хромову шанс приструнить своих щенков, но он только довольно лыбился, заложив пальцы за борта черного жилета, и, кажется, получал удовольствие от всего происходящего.
— Так, сначала ты. — я ткнул пальцем в младшего Хромова. — Минус пять это положение твоего факультета в турнирной таблице, и все это благодаря мне. Догнать техномантов у вас нет и не будет возможности ни в этом году, ни в следующем, ни в каком-то еще, уж я постараюсь. А если ты считаешь, что я сделал что-то нечестным путем, то повторишь мне это в глаза, когда мы останемся наедине.
Я перевел палец на среднего Хромова и продолжил:
— Теперь ты. Среди нормальных магов я чувствую себя отлично, точно так же они отлично себя чувствуют в моем обществе, и семья Идзуми тому пример. Но ты этого не видел, потому что тебя интересуют только похабные шуточки, поэтому нормальными вас назвать можно едва ли. Вас даже людьми-то с натяжкой можно назвать, так, кроманьонцы, интересы которых не распространяются дальше, чем пожрать и потрахаться.
— Слышь, ты!.. — моментально закипел младший Хромов, сжимая кулаки.
— Пасть закрой. — я снова указал на него. — Я уже сказал тебе, когда и как в следующий раз ее открывать. До того момента рот офф.
— Каков нахал! — с улыбкой произнес старший Хромов. — Слушай, щенок, а ты кто вообще такой, чтобы моим сыновьям рты затыкать?
— Ну, раз мне приходится их воспитывать, то, видимо, я исполняю роль их отца. — я пожал плечами. — Сам отец-то не способен ни на что толковое, только сальные шуточки отпускать.
Тут уже побагровел сам старший Хромов. Он сжал кулаки, и изо всех сил попытался нависнуть надо мной, хотя был выше всего-то на полголовы.
— Слушай сюда, вошь! — прошипел он. — Ты не думай, что тебя защитит то, что мы в Урмадане! У меня огромное количество денег и людей, и я не пожалею их на то, чтобы ты до конца жизни ходил и оглядывался, нет ли кого-то у тебя за спиной! Такие наглецы, как ты, должны быть наказаны, и я с удовольствием исполню это наказание!
— А наказалка-то выросла? — усмехнулся я, глядя ему в глаза. — Уверен, что у меня внезапно не окажется больше? Кто еще после этого окажется наказан — большой вопрос.
— Да ты же бомж! — рассмеялся Хромов. — Что ты можешь мне сделать⁈ Мне, самому Хромову⁈ Думаешь, то, что ты подстилаешься под Идзуми, тебя спасет⁈ Хрен ты угадал, паря! Заказывай гробик и начинай считать дни до того момента, когда в него ляжешь!
— Какой кошмар. — я покачал головой. — Вроде аристократ, а сленг как у гопника из ближайшей подворотни. Ну, теперь, по крайней мере, понятно, кто есть кто, маски сброшены, так сказать. Ладно, неуважаемые господа, раз вы сикаете полезть в драку прямо здесь и сейчас, подкрепляя свои слова действиями, то я вам оставлю.
— Э, куда пошел? — дернулся средний Хромов, пытаясь ухватить меня за рукав, но я увернулся.
— Гробик готовить, куда же еще. — улыбнулся я. — Даже три. Один побольше, два поменьше. Всего плохого.
Я развернулся и зашагал к дверям, не оборачиваясь и не слушая, как в спину мне шепотом летят проклятья. Я был занят другим.
В моей голове уже складывался план дальнейших действий, который начал зарождаться еще в тот момент, когда старший Хромов показал свою истинную сущность.
Я давал им шанс. Всем троим. Старшем Хромову даже два раза. Но он оказался под стать сыновьям (или, вернее, сыноыья оказались под стать ему), и значит последняя надежда на то, что они вырастут нормальными людьми, теперь официально мертва.
Но кое-что старший Хромов сказал правильно. Таких людей действительно надо наказывать.
И я знаю, как. Если все, чем могут хвастаться Хромовы — это их статус и деньги, я лишу их и того и другого.
И начну я с их стаб-фермы.



Глава 14

Само собой, я не стал претворять свой план в жизнь прямо сразу же. Не буду же я этим заниматься среди белого дня на глазах у всех? Мудаки, конечно, должны узнать в конечно итоге, кто их опустил, и они обязательно узнают… Но вот всем остальным об этом знать вовсе не обязательно. Поэтому надо провернуть это дело по классике — ночью. Как раз и работников на ферме будет поменьше, и просто любопытных глаз тоже.
Поэтому я вернулся в спальню и снова достал ледоруб. Надо было закончить эксперимент, до которого я так и не добрался из-за Идзуми.
Вместе с ледорубом я достал свой ненаглядный телепорт и одну из «промокашек». Вспомнив наставления о том, как ими пользоваться, я попытался завернуть телепорт в промокашку, подождал несколько секунд, а потом развернул ее обратно, вытряхивая артефакт на руку.
Ничего не изменилось. Промокашка так и осталась чем-то похожим на лист мятой бумаги, а артефакт так и остался артефактом. При попытке просветить его маной, он охотно отозвался, показывая свою магическую сущность, а вот промокашка послала меня нахер, как и раньше. Телепорт послушно сработал, как и раньше, перенеся меня с моей кровати на пашину, а промокашка вяло лежала на столе, грустя из-за того, что она такая бесполезная.
Что ж, этого следовало ожидать. Органические артефакты, появившиеся из разломов, судя по всему, плевать хотели на действие промокашки. Собственно, мне же примерно так и говорили — промокашка используется для того, чтобы присвоить какие-то новые свойства уже созданному артефакту. То есть, у мастера-артефактора есть какие-то «болванки», назовем их так, заряженные нужными заклинаниями и эффектами, и он их переносит на нужнй артефакт. А «болванки» эти, надо думать, создают другие артефакторы, а, может, даже и другие виды магов. Ведь для того, чтобы запечатать в какой-то физической форме мощное заклятие, тебе нужно уметь это заклятие и без этой формы сотворить.
А план был хорошо. Если бы я смог присвоить ледорубу свойство телепорта, то мог бы переноситься к нему по своему желанию, не занимая при этом еще одну руку. Его еще и кидать было бы удобнее, чем небольшой артефакт — он и в руке лежит удобнее, и веса побольше имеет.
Ладно, нет так нет. В конце концов, я не очень-то рассчитывал на положительный исход, но не попробовать просто не мог.
Еще час я потратил на то, чтобы слегка вздремнуть перед ночной операцией, чтобы не клевать потом носом в самый неподходящий момент. Когда вернулся Паша, я уже проснулся, и сделал вид, что читаю.
Хотя Паше, кажется, было не до того, чем я занят. Он вошел хмурый и насупленный, хотя каких-то пару часов назад я видел его улыбающимся и довольным.
— Как сам? — спросил я, положив телефон на грудь. — Как прошла встреча с родителями?
— Угу. — буркнул Паша непонятно на какой вопрос, прошел к кровати, плюхнулся на нее и отвернулся к стене.
— Ладно, будем считать, что прошла мимо. — я пожал плечами и не стал дальше приставать. Вместо этого я поднялся с кровати, несколько раз присел, разминая затекшие ноги, вышел из спальни, потом из гостиной, и направился по лестнице вниз.
— Да-да, войдите! — крикнул Стас изнутри своей каморки, когда я постучался.
Я открыл дверь, вошел и сразу же погрузился в машинный гул и запах разогретого пластика. Судя шуму вентиляторов и жужжанию моторов, где-то за стеной вовсю работал 3Д-принтер, а сам Стас сидел за столом и ковырялся отвертками в разобранном квадрокоптере.
— Оникс! — обрадовался он, увидев меня. — Какими судьбами? Все в порядке?
— Да, все отлично. — я улыбнулся. — У меня вопрос появился, и, по-моему, только ты один можешь на него ответить.
— Ну-ка ну-ка. — Стас заинтересовался, отодвинул полуразобранный коптер и повернулся на крутящемся стуле ко мне. — Задавай.
— Вопрос с подвохом, сразу предупреждаю. Есть ли способ проникнуть на территорию Урмадана или выбраться с нее так, чтобы этого никто не заметил?
— Решительно, нет! — тут же ответил Стас.
— А если подумать?
— А если подумать… — Стас и правда не несколько секунд задумался. — То все равно нет. Заклинание никак не обмануть, оно зафиксирует любое пересечение стены на всем своем протяжении. Просто в случае тех, на ком есть метка Урмадана, оно не поднимет тревогу, на прочих — поднимет.
— А если например по воздуху перелететь? На какой высоте оно заканчивается?
— Ни на какой. — Стас усмехнулся. — Это заклинание, Оникс, а не колючая проволока. Оно может быть бесконечным, и оно таковым и является… Наверное. По крайней мере, высоты, на которой летает «би-би» недостаточно, а выше никто не проверял.
— А под землей? Ну, чисто в теории?
— Под землю оно простирается точно так же. — Стас покачал головой. — Метров на десять точно, потому что на столько под землю уходит Урмадан. Что насчет глубже — не знаю, но мне даже в голову не может придти, что кто-то будет делать подкоп глубже, чем в пару метров. Учитывая, какой здесь грунт, это потребует титанических усилий. А почему вообще ты спрашиваешь?
— Ну я же техномант. — я пожал плечами. — Изучать всякие артефакты и соображать, как они были созданы — мое призвание. А тут получается, что вся стена Урмадана это один огромный артефакт.
— Ну, типа того. — согласился Стас. — Причем артефакт очень древний и с тех пор ни разу не дававший сбоя… В отличие, от изокуба, чтоб его. Потому что стену зачаровывал один-единственный человек!
— О, кстати! — я щелкнул пальцами. — Ты сказал, что заклинание фиксирует пересечение периметра стены. А что, если кто-то просто… Телепортируется внутрь заклинания? Оно сработает?
— Телепортируется? — Стас рассмеялся. — Это как, извините? Ты что, открыл новый вид магии — пространственную? Нет, брат, это так не работает! Человечество, конечно, пока еще не отказалось от идеи создать телепорт, но пока что до него еще как до Луны ползком! Единственный способ оказаться в пределах стен Урмадана так, чтобы не попасться сторожевому заклинанию это… Не знаю, через наш стаю пройти что ли! Но это еще более невозможно, чем телепорт, говорю тебе!
— Понял. — я кивнул. — А если это будет какой-то объект, который впитывает в себя магию? Ну как изомаг!
— Чтобы быть как изомаг, надо быть изомагом! — Стас назидательно поднял палец. — Но даже это не поможет. Ни на что неодушевленное заклинание просто не отреагирует, а если ты говоришь о каком-то мифическом человеке со свойствами изомага… То все равно ничего не сработает. Заклинание-то оно же в стене, а реагирует оно, как я слышал, на изменение объема воздуха над стеной что ли… Так что впитывай не впитывай, а до тех пор, пока ты не сможешь стать неосязаемым, как призрак, нечего и думать о том, чтобы обмануть заклинание!
— Ну Болтон Бейтс, вот это он мастер заклинания творить! Неужели вообще-вообще никакой лазейки нет?
— Насколько мне известно, ее нет. — Стас развел руками. — И я это говорю не потому, что я вроде как старший и должен заботиться о дисциплине — я правда не знаю!
— Ладно, и на том спасибо. — я кивнул. — Буду думать, как Бейтс умудрился создать такой эффективный механизм защиты.
На самом деле, я уже все продумал. Если в этом мире ничего не слышали о магии пространства, а о ней не слышали, то, значит, и защищать барьер от нее не может и не должен. Если барьер регистрирует только физические пересечения границ, то, значит, мне он помехой не будет. Ведь у меня есть если не первый, то один из первых телепортов, до которых Стас вместе со всем человечеством собрался ползком ползти.
Остаток дня я провел как обычный прилежный студент — читал Виварий, играл с друзьями в шахматы (здесь они были как обычные, только вместо пешек, ферзей и коней тут были скавены, карнифесы и люмиеры) и просто всячески убивал время до отбоя.
А когда его наконец объявили, когда Паша уснул, и я в этом убедился, я начал действовать.
Коротко порадовавшись тому, что большинство моей одежды — черного или темно-серого цвета, я быстро оделся и выскользнул из гостиной. Болтон Бейтс проводил меня взглядом с портрета, как уже не раз этого делал, но сегодня никак комментировать мое поведение не стал. Наверное, у меня был слишком занятой и важный вид.
Я проскользил по коридорам Урмадана тихо и незаметно, как тень. Из-за того, что в этот раз я не стал ждать до глубокой ночи, а вышел сразу же, как только Паша захрапел, несколько раз мой путь пересекался с такими же полуночниками, как я. Один раз это была Литова и Радонецкий, которые, вполголоса о чем-то споря, прошли мимо мен, притаившегося в тени. Другой раз я даже не разобрал голосов за углом, только маленькие ломаные тени подсказали, что это, кажется, были виксы… Которых я так ни разу в жизни нормально и не видел. А еще один раз это был Стас, который украдкой, оглядываясь, тащил что-то к себе в каморку, спрятав за пазухой. Бутылку, что ли, тащит? А почему крадучись? Он же взрослый, ему, думаю, можно.
Непонятно.
Благополучно разминувшись с ними всеми и никому не попавшись на глаза, я выскользнул во внутренний двор Урмадана и прошел к тому месту, где к стене вплотную примыкала какая-то хозяйственная постройка, вечно закрытая на большой амбарный замок. Пользуясь ледорубом и собственными руками, я забрался на ее крышу и через это поднялся сразу на половину высоту стены. А дальше было лишь дело техники достать телепорт и с большим запасом что по длине, что по высоте отправить его за стену.
Перекинув артефакт я еще несколько секунд постоял, прислушиваясь, не бегут ли сюда преподаватели, переполошенные ночным нарушунием периметра, но никого так и не появилось. Тогда я потянул сознанием к телепорту и оказался по другую сторону стены, опять же без каких-то спецэффектов.
Что ж, видимо, я был прав, а Стас — нет. Способ перебраться через стену Урмадана, — не пересечь ее, а именно перебраться, — все же существует. Теперь уже существует.
Главное, чтобы кроме меня никто этим не занимался. У меня-то цели благие, а вот за других поручиться, увы, я не могу.
Я прошел вдоль стены к дорожке, ведущей в Смекалинск. Возле главных ворот стояло несколько машин такси, в которых на разложенных сиденьях спали водители — видимо, надеялись, что таким образом они перехватят самых первых, самых ранних клиентов. Я, конечно, не стал их будить и ехать в город на такси. Не хватало еще, чтобы потом мой водитель меня же и сдал, если на него тем или иным способом выйдут. Пройдусь пешком, ничего со мной не случится. Тем более, теперь, когда Старшая отказалась от заказа на мою голову.
Это, конечно, не значило, что мою голову не попытается добыть кто-то еще, но зато никто другой и не сравнится со Старшей, если уж начистоту. «Других» Кантор может подсылать ко мне десятками, и все равно ничего не добьется.
Смекалинск спал. Окна были черны, почти все вывески не горели, и только уличные фонари слегка разгоняли ночную тьму. Но разгоняли ее они лишь там, куда падали круги света, а все пространство вокруг становилось от этого лишь темнее.
И по этой темноте, аккуратно, по дугам, обходя световые круги, двигался я. Скользил по теням, как водомерка по воде, не забывая сканировать глазами окружение и подмечать любое движение. Один раз в темном переулке рядом со мной шевельнулось несколько больших теней, но стоило лишь в лунном свете тускло блеснуть стволу пистолета, который мгновенно оказался в моей руке, и тени тут же исчезли. Рассеялись в воздухе неровными обрывками, словно дым, разнесенный ветром.
Я уже хорошо ориентировался в Смекалинске, и поэтому добрался до стаб-фермы быстро. С помощью ледоруба и телепорта забрался на ближайшее здание и с его крыши осмотрел территорию.
Основой фермы, конечно же, являлся стаб. Сверкающий в ночи разлом был заключен в огромный сталлитовый куб, но не сплошной, как в Урмадане, а сетчатый. Причем сетка была довольно мелкая, и с моей точки обзора казалась почти непроницаемой. Сетка была примерно пятьдесят на пятьдесять на двадцать метров, и это пространство явно использовалось не только и не столько для того, чтобы перехватывать тварей, выползающих из разлома, но и для того, чтобы их прямо там убивать.
А тех, кого не убивали, не агрессивных, полезных, явно отводили после этого в два длинных низких здания, прилепившихся к стенам фермы, как грибы к стволу дерева. Из одного из них как раз выходила парочка людей с длинными палками в руках, с концов которых свисали петли.
Ферма, конечно же, охранялась. Но охранялась она не как военный объект, а, скорее, как ферма по выращиванию коки. Внутри периметра кругами прогуливались охранники с какими-то автоматами в руках и фонарями. Почти посередине фермы стояла одинокая наблюдательная вышка с прожектором, сейчас выключенным. Но что намного хуже — кроме прожектора я разглядел на ней еще и тяжелый станковый пулемет, сейчас устремивший ствол в небо. Он был повернут в сторону разлома и явно стоял там на случай прорыва тварей, но мне он тоже может жизнь попортить знатно, если я накосячу.
Значит, не будем косячить, только и всего.
Я слез со здания и из тени изучил стену на предмет камер. Никс пропищал в ухо, что у камер есть мертвая зона, и даже подсветил ее мне прямо в поле зрения, на что я мысленно поблагодарил крыса и пообещал угостить его чем-нибудь деликатесно-артефактным, если это найдется на ферме. А сам прошел в мертвую зону, дождался сигнала от Никса о том, что с той стороны только что патрульный прошел мимо, и перекинул через стену телепорт.
Одно мгновение — и я уже стою на жухлой траве стаб-фермы и смотрю в спину идущему прочь от меня и отчаянно зевающему охраннику.
Их я трогать не буду. Если придется закуситься — буду стараться действовать не смертельно. Они здесь просто работают, и выполняют свою работу, чтобы прокормить свои семьи. Они не виноваты.
А вот Хромовы сегодня хлебнут горя полной ложкой!
Я бы даже сказал половником!



Глава 15

Примерившись к шагам охранника, чтобы не шуметь, я пошел за ним. Но не прямо по следам, а немножко в стороне, ближе к стене фермы, под которой так удачно облюбовала себе местечко густая черная тень. На территории фермы и так со светотехникой было не очень хорошо — экономят на электричестве, что ли? — а в этой тени я и вовсе был как ниндзя. Особенно когда подхватил по пути горсть земли и растер ее по лицу, чтобы не светилось белым ярким пятном во тьме.
Вместе с охранником мы сделали почетный круг по ферме, и я смог изучить ее полностью и построить дальнейший план действий. С самим разломом я сделать, к сожалению, ничего не мог — это просто не в моих силах, да и вряд ли вообще в чьих-то в этом мире. Точно так же ничего не мог я сделать с сеткой, которая окружает разлом — она, блин, сталлитовая, что я могу против нее? А даже если бы и мог, это было бы подло по отношению к Смекалинску. Я, считай, своими руками сломал бы первый рубеж обороны, который должен был хоть на сколько-то сдержать тварей в случае форс-мажора. Нет, так я точно поступить не могу.
Оставались только два варианта. Вариант А — выпустить животных, которых они уже успели наловить и с которых собирают свой товар… Вариант Б — похитить этот самый товар, чтобы им нечем было торговать.
И есть еще вариант О, от слова «Оникс». Сделать и то и то сразу.
По сути, на ферме не было ничего, кроме разлома, клетки вокруг него и двух зданий — одно поменьше, другое побольше. Они выглядели просто и незамысловато — собранные из простых бетонных плит, даже без отделки, они явно давали понять, что они тут испольняют чисто рабочую функцию. Даже ничего похожего на офис или там администрацию не было — видимо, она где-то в другом месте располагается. Ну и правильно, нечего боярам ноги марать в грязи фермы. Пусть даже ферма магическая, а грязи тут не видать.
Так как маленькое здание было ближе, я решил начать с него. Вместе с охранником мы дошли до него, а потом я пожелал ему счастливого пути, отделился и подошел к дверям, раздумывая, как буду взламывать замок.
Оказалось, что тут настолько были уверены в своей безопасности и неузявимости, что сарай (или амбар, поди пойми как правильно) даже не был снаружи снабжен никакими замками. Просто двери — заходи, кто хочешь.
Ну, я и зашел, собственно.
Я оказался в небольшом помещении, заставленном коробками, и корзинами. В них, как диковинные сокровища, переливались артефактные материалы, добытые со здешних разломных животных. Усы скавенов, перья фениксов, эссенция скорчей, карапасы асписов, кристальные когти верпенов, и десятки каких-то еще непонятных мне материалов, собранных с животных и расфасованных по отдельным емкостям. Прямо бери вот так и продавай… Ну, или используй так, как хочется использовать.
Да, не ожидал я, что тут будет так много добычи. Судя по всему, забирают ее отсюда довольно редко, и сразу помногу, чтобы не гонять машину лишний раз. То ли из природной жадности экономят на топливе, то ли просто настолько обленились, что перестали серьезно подходить к вопросу.
В любом случае, мне это на руку. Чем больше я смогу забрать у Хромовых сегодня, тем больнее будет этот удар.
Осталось только придумать, как это все отсюда вынести…
— Никс? — полушепотом спросил я, но крыс ответил отрицательным писком. Очень разочарованным, но отрицательным. Не потянет малыш-скавенджер все это, даже по очереди не потянет. По паре-тройке единици еще может быть, но тогда это затянется до завтра.
— Ладно, не расстраивайся. — улыбнулся я. — Что-нибудь придумаем.
«Обязательно придумаем!» — пискнул в ответ Никс. Ну, или что-то подобное имел в виду.
Я задумчиво сунул руку в корзину с перьями фениксов, перебирая их, и в этот момент камень в груди внезапно нагрелся, словно в него перетекло пламя с перьев.
А снаружи, через прикрытую дверь, в сарай проник новый звук. Звук, который я не ожидал услышать здесь сегодня — звук работающего мотора.
Я скользнул к двери и выглянул наружу одним глазом. Во двор, дождавшись, когда опустятся треугольные блокировщики пути, въезжал небольшой микроавтобус, вроде «Газели». Судя по отсутствию окон и цельнометаллическому кузову, он предназначен для перевозки не пассажиров, а груза… И я даже знаю, какого именно груза.
Дверь открылась и из машины выпрыгнул водитель. К нему не спеша, вразвалочку, подошел один из охранников, они обменялись рукопожатиями.
— Что, как служба? — спросил водитель, и в ночной тишине я даже смог разобрать его слова.
— Ну потихоньку, потихоньку. — уклончиво ответил охранник. — Сам-то как?
— Кручусь-верчусь, указания исполняю. — водитель развел руками. — Говорят, у вас тут новая партия тварюшек насыпалась? Толковые?
— Фениксы. — с непонятным удовольствием в голосе произнес охранник. — Буквально позавчера выплюнулись, полтора десятка. Перьев с них надергали — будь здоров!
«Надергали»? Что за бред? Кто же дергает перья с фениксов⁈ Этого нельзя делать, это строго запрещено! Даже я благодаря лекциям по монстрологии знаю, что перья допускается собирать только те, что выпали естественным путем! Ни в коем случае не выдирать! Фениксы, конечно, регенерируют со страшной скоростью и даже полностью ощипанные, заново отрастят оперение за два-три дня, но от этого птицы ужасно стрессуют и срок их жизни в неволе сокращается в десятки раз! Вместо двадцати-тридцати лет становится все год или два!
Видимо, Хромовы в погоне за прибылью здесь и сейчас совершенно послали нахер все правила приличия. С них станется, ведь животные — существа безвольные, бесправные… А если они еще и агрессивные, то тем более — пусть страдают во славу рода Хромовых.
— Перья, говоришь? Ну, по ходу, за ними и прислали.
— Да там и кроме перьев до хрена чего забрать надо. — охранник дернул головой в сторону сарая, в котором я укрывался. — Так что проходи, не задерживайся. Чем быстрее ты отсюда свалишь, тем спокойнее тут станет.
— Эх, а я думал, ты меня любишь. — фальшиво вздохнул водитель и достал из кармана пару рабочих перчаток. — Ладно, пойду работать.
— Иди-иди. — в спину ему произнес охранник, и пошел работать тоже. Патрулировать.
А водитель, на ходу натягивая перчатки, направился к сараю.
На ловца и зверь бежит, что называется! У меня только что появился отличный план, как утащить отсюда все, что мне нужно!
Конечно, я не мог выйти из сарая прямо сейчас — я бы тогда попался водителю на глаза. А если я попадусь ему на глаза, он попытается поднять тревогу, и мне придется его или убить или вырубить. Ни тот ни другой вариант мне не подходит — я сам, что ли, буду все эти коробки и корзины в грузовик таскать? Нет уж, пусть это делает тот, кому за это уже заплачено.
Быстро оглядевшись, я разбежался, насколько позволило пространство, взбежал по стене, толкнулся от нее, зацепился ледорубом за одну из полок стеллажа, подтянулся, перехватился выше, подтянул ноги и забрался на самый верх. Туда, где не стояло ни одной коробки — видимо, всем было лень тянуться и было проще заставлять пол. Причем, судя по слою пыли, никто сюда не заглядывал уже с месяц так.
Водитель вошел в сарай, осмотрел фронт работ (вверх он при этом, конечно же, не посмотрел), досадливо крякнул, и взялся за первую корзину.
Я велел Никсу проследить за ним, и скавенджер послушно повис в бесплотной форме над плечом водителя, показывая мир его глазами. Водитель прошел до машины, открыл задние двери и поставил корзину внутрь.
Машина внутри была пуста, а, значит, все, что стоит в сарае в нее влезет. Это отлично, ведь теперь я знаю, когда водитель закончит свои дела, и могу точно рассчитать свои собственные дела.
А еще очень хорошо, что фургон сквозной и можно прямо из грузового объема попасть в водительское кресло.
Водитель принялся челночить туда-сюда между машиной и сараем, а я только считал, сколько осталось корзин и коробок, и, когда осталась одна, последняя, я спустился со стеллажа, и встал возле входа за стеной.
Когда водитель вошел, я аккуратно пнул его под колено, сделав сразу ниже на голову, и обхватил шею удушающим захватом «мотылек». Водитель пытался крикнуть, но из сдавленного горла вырвался только тихий хрип. Попытки разжать мой захват пальцами тоже не увенчались успехом, и через семь секунд, когда мозг выработал весь запас кислорода, а нового так и не поступило, водитель потерял сознание.
Я пошарился у него по карманам в поисках ключей от машины, а, когда нашел — аккуратно и тихо положил его на пол. Будь моя воля я бы его, конечно, куда-нибудь спрятал — например, на ту же верхотуру, на которой совсем недавно лежал сам. Но, учитывая, что он весит больше меня, провожусь я с этим битый час и то не факт, что получится. Был бы у меня «антиграв», который я потратил на спасение Стаса — задача облегчилась бы в разы.
Надо будет прикупить еще парочку таких, если попадутся. Полезная штука.
Остался только один вариант не спалиться и сделать при этом все свои дела — сделать их быстрее, чем кто-то хватится водителя.
Я выскользнул из сарая, не закрывая двери и не выключая света. Если сделать это, то создастся ощущение, что водитель уже закончил с погрузкой, но тогда возникнет закономерный вопрос — а почему он до сих пор не уезжает? И где он вообще?
А мне не нужно, чтобы эти вопросы возникали.
Пусть уж лучше создается впечатление, что водитель затупил где-нибудь с телефоном или просто медленно работает.
Скрываясь от охранников в густых тенях, я по периметру стены обошел ферму, и подошел к зданию, которое оставил напоследок. Оно тоже было одноэтажным, как и сарай с материалами, но намного длиннее. И, если там, в сарае, хранились материалы, то здесь, по логике, должны содержаться те, кто эти материалы производит.
А значит, это хлев.
Конечно же, он тоже был не заперт — от кого им тут запираться? По их логике тут чужие не ходят, только все свои.
Поэтому я просто потянул на себя дверь, и оказался в длинном низком помещении, которое просматривалось из одного конца в другой благодаря общему коридору, тянущемуся посередине. По сторонам от этого коридора располагались конструкции, предназначенные для содержания тварей — вольеры и клетки. И были они… Мягко скажем, неуютными.
Сейчас в хлеву было немного животных — несколько единорогов и уже упомянутые чуть раньше охранником фениксы. Клетки, в которые их засунули, подошли бы разве что голубям, и то некрупным, в то время как фениксы были взрослыми — размером с хорошего откормленного орла. Они сидели, скукожившись, перья торчал через сетку, и теперь стало ясно, как вообще так получилось, что они позволили себя ощипывать, не выцарапав глаза работникам. У них просто выбора не было! Не то что выбора — даже возможность сопротивляться у них отняли!
Сейчас перья уже отросли и фениксы могли бы снова поднять в воздух… Надеюсь на это, по крайней мере.
Два единорога, стоящих в высоком стойле неподалеку, тоже были не в лучшей форме. Они тут явно находились дольше, чем фениксы, но, к счастью, Хромовым хватило ума не приказывать отпилить им рога со лбов. Да, это отличный способ получить сразу целую кучу радужной пыли, которую в противноим случае пришло бы по крупицам собирать в тех местах, где единороги точат свои рога… Но в противовес этому, срок жизни зверей сократился бы всего лишь до недели. Плюс-минус день. Хорошо, что этого не сделали.
Увидев меня, единороги жалобно и тихонько заржали, кося глазами с радужным зрачком, а фениксы задергались в клетках, чуть не ломая себе перья по-новой! Да, они явно не ждали от людей ничего хорошего.
— Тихо, ребятишки, тихо. — прошептал я, подходя сначала к единорогам и показывая, что у меня пустые руки. — Я друг. Я не сделаю вам больно. Никс… Ты можешь перевести?
Скавенджер утвердительно пискнул, и единороги тут же заткнулись. Но коситься на меня не перестали.
— Давайте сделаем так — я вас выпущу, а вы не будете поднимать панику, лады? — искренне надеясь, что в единорожьем и фениксовом найдутся понятия, которым помогут им меня понять, произнес я. — А когда я дам сигнал, тогда уже рванете на свободу. Идет?
Единороги, до того момента стоящие в стойле задом ко мне, синхронно развернулись и подошли ближе. Просунули носы между досками стойла, чуть не зацепив меня рогами, и один из них громко фыркнул. Но уже без угрозы и без паники, скорее дружелюбно.
Я протянул руку к зверю, и он боднулся мягким влажным носом мне в ладонь. Я погладил его по морде, не забыл и о втором тоже, и улыбнулся:
— Ну, значит договорились. Сейчас я еще с вашими летающими дружками договорюсь, и готово.
С фениксами все тоже получилось несложно. Увидев, как я подружился с единорогами, умные птицы перестали биться и ломать драгоценные перья, и притихли. Когда я через Никса сообщил им, что за хорошее поведение их решили выпустить по УДО, птицы снова заволновались, но на сей раз в волнении читалась радость. Некоторые даже пытались прямо в клетках расправить крылья, словно сомневались, что еще помнят, как летать.
— Вот и договорились. — кивнул я и принялся открывать клетки одну за другой, благо, тут тоже не было никаких замков, простые шпингалеты.
Фениксы один за другим выбирались из клеток и разминали крылья. Я боялся, что они от избытка эмоций поднимут обычный для птиц гвалт, но они обычными явно не являлись. Потому и молчали, и даже крыльями хлопать старались потише.
— Ну все. — подытожил я, когда все звери были выпущены. — Дальше как договаривались. Я дам вам знак, когда отвлеку их, и тогда вылетайте.
Единороги синхронно фыркнули, самый большой феникс вторил ему тихим воркованием, раскрыл свои прекрасные огненные крылья и хлопнул ими в знак одобрения плана.
— Все, договорились. — я не удержался и погладил феникса по теплой пушистой голове. — Я пошел.
И я действительно пошел. Я выскользнул из хлева, прикрыв за собой дверь, но не полностью, а так, чтобы осталась щелочка, и снова по теням вернулся к сараю. Там еще оставалась одна корзина, которую я не намеревался оставлять Хромовым. Будь моя воля — я бы даже перья фениксов им не оставил, которые насыпались с птиц, пока те выбирались из клеток… Вот только собирать их было бы крайне долго, а время сейчас на вес манолита.
Водитель все еще был без сознания, и, судя по тому, что никакой тревоги не подняли — никто его так и не обнаружил. Я взял последнюю корзину, выключил в сарае свет, и вышел наружу, прикрывая дверь за собой. Теперь уже не важно.
Я даже к грузовику шел не скрываясь. Только корзину поднял высоко, чтобы скрыть лицо за ней. Все остальное у нас с водителем было похоже — и одежда, и рост. Разве что он тяжелее меня килограммов на двадцать, но со стороны этого и не заметишь.
Пока я шел двадцать метров до машины, меня даже успели окликнуть. И не просто окликнуть — а окликнуть сверху, с той самой пулеметной вышки, о которой я уже и забыть успел! Что хотели, я не разобрал, но на всякий случай перекинул корзину в одну руку, а второй помахал — привет, мол. И пошел дальше к машине, типа занятой до фига.
Этого пулеметчику хватило, потому что за этим не последовало ни дальнейших вопросов, ни очереди в спину. Вот и отлично.
Я дошел до машины и сгрузил последнюю корзину в кузов. Критически осмотрел его, не заполненный и наполовину, и вздохнул — придется ехать осторожнее, чтобы тут все драгоценности не перемешались в один драгоценностный фарш.
Но у судьбы, как водится. Были другие планы.
Внезапно камень в груди вздрогнул и раскалился будто бы докрасна! Я, уже привыкший к его периодическим фокусами, вскинул голову и резко огляделся в поисках опасности.
И увидел ее.
Из сарая, держась за стену и пошатываясь, выполз водитель. Он увидел меня, глубоко вдохнул и заорал во все горло:
— Трево-о-ога! Гра-а-абят!



Глава 16

Зараза! Вот не лежалось ему спокойно! Обязательно нужно было придти в себя в самый неподходящий момент! Вот никак не мог подождать еще пять минут! Я бы спокойно уехал отсюда, и пусть сами разбираются, кто, кого и как ограбил!
К водителю тут же побежал один из охранников, с оружием наготове, и водитель указал пальцем на меня. Охранник тут же схватился за оружие и за рацию одновременно, но оба дела одновременно у него не вышли. Тогда он оставил рацию, поднес ее к губам и что-то сказал.
И тут же на пулеметной вышке, с часовым на которой я совсем недавно общался жестами, вспыхнул прожектор. Вспыхнул и начал крутиться в мою сторону, вместе со стволом пулемета.
Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Мне только крупняка не хватало для полного счастья!
«Никс! Условный знак! Сейчас!»
«Пи-и-и!»
Фамильяр передал мысленный сигнал животным в хлеву, и они, выполняя свою часть плана, рванулись наружу. Деревянные двери распахнулись, выпуская стаю сияющих фениксов и двух таких же ослепительных единорогов. Они тут же рванулись в разные стороны, искрясь в ночи, как разрывы фейерверка, и все на ферме отвлеклись на них, позабыв про меня. Да что там — даже я сам невольно засмотрелся на эту красоту! Но засмотрелся всего на секунду, после чего резко напомнил себе, что совсем скоро заговорит крупнокалиберный пулемет, и мне это не понравится. Так что задерживаться тут не стоит.
Пока остальные тупили в небо, я прыгнул внутрь фургона, захлопывая за собой дверцы, прокатился кувырком по кузову, расшвыривая в стороны коробки с магическими материалы, и залетел в водительское кресло. Ключ, который я уже держал в руках, вошел в замок зажигания как по маслу, я повернул его, чувствуя, как фургон начинает вибрировать от вращения стартера. «Чих-чих-чих» — заворчал двигатель, пытаясь схватить искру.
Ну, давай! Мне вот сейчас только не хватало не заводящегося двигателя! Ну же, ведро ржавое!
Никс, не дожидаясь от меня команд, вывел мне на глаза изображение снаружи фургона, словно бы с камеры, висящей в пяти метрах над землей. Охранники, задрав головы в небо, стреляли по фениксам из автоматов, пытаясь то ли сбить их, на землю, то ли просто напугать. Единорогов не было видно вообще — эти животные, умеющие проникать через любые твердые объекты, уже наверняка прошли через стену и скрылись. Фениксам тоже мало что угрожало, потому что охранники в них не попадали, и за зверей я был спокоен — они выживут.
А вот насчет себя самого я не был так уверен. Потому что в отличие от прочих охранников, пулеметчик не стал пытаться стрелять по тварям — у него просто станина не доворачивалась на такой угол. Поэтому он остался верен своей изначальной цели и все так же продолжал тянуть ствол оружия до той линии, что соединяла его с крышей фургона… И он уже почти дотянул! Еще секунда — и тонкий металл кузова пронзит насквозь стая свинцовых злых шершней калибра двенадцать и семь или около того!
Давай, жестянка хренова, заводись!
По какому-то наитию я отправил через ключ в замок зажигания капельку маны, сопровождая ее жгущим желанием помочь смеси в цилиндрах загореться,.
И наконец-то это произошло! Двигатель чихнул и завелся.
— Есть! — в голос обрадовался я, переводя рычаг коробки на первую передачу, выжимая в пол газ, а потом резко бросая сцепление.
Фургон прыгнул вперед так резко, что меня вдавило в сиденье, а в грузовом объеме что-то посыпалось. Пулемет начал стрелять одновременно с тем, как тронулась машина, но из-за резкого рывка только пара пуль со звоном рвущегося металла пронзили кузов где-то сзади, а это не страшно.
Я снова выжал сцепление, раскрутил газом двигатель до десяти тысяч, и воткнул вторую. Фургон снова дернулся, пережевывая высокий крутящий момент, и фургон ускорился еще больше! Двигатель, конечно, за такое мне спасибо не скажет, но мне это и не нужно! Мне нужно свалить отсюда быстрее, чем стрелок за пулеметом снова нащупает линию огня!
— Поднимайте блокираторы! — в уголке глаза снова появилось изображение от Никса, показывающее одного из охранников, неистово машущего рукой. — Остановите его!
Блокираторы пути, похожие на треугольники сыра, утопающие в асфальте, резко вылетели из своих ложементов. Вот только охранники не учли, что они были созданы для того, чтобы блокировать въезд снаружи, а никак не выезд изнутри. Поэтому и рабочей, плоской частью, они были направлены тоже наружу.
Я слегка вильнул рулем, направляя грузовик так, чтобы колеса попали между блокираторами, и сжался в кресле. На большой скорости фургон залетел на наклонные плоскости блокираторов брюхом, заскрежетало железо! Машина подлетела на блокираторах, как на трамплине, меня резко бросило вперед, а потом, когда она снова грохнулась на асфаль — еще и вниз! Я ударился подбородком об руль, да так, что чуть кончик языка не прикусил, но концентрацию не потерял. Коротко глянул в зеркало заднего вида, убедился, что мой путь не отмечен выпадающими из кузова коробками, а, значит, двери закрыты прочно, и выжал газ до упора.
Пулемет снова начал стрелять мне вслед, но уже без толку. Я на первом же повороте резко крутнул рулем, уходя за ближайшее здание, и выстрелы тут же стихли. Само собой — никто же не будет стрелять таким калибром в сторону жилой застройки, потом проблем не оберешься, даже если просто разобьешь окно. А уж если вместо окна раздолбаешь пару стен, а то и попадешь в кого-то — думаю, тут даже магу-аристократу не отвертеться.
— Пи-и-и! — Никс прекратил транслировать происходящее снаружи и материализовался у меня на плече.
— Молодчина, дружище! — похвалил я его, оторвал от руля руку и погладил пальцем фамильяра по голове. — Отлично сработал! И я отлично сработал. И фениксы отлично сработали. Все отлично сработали!
— Пи! — согласился скавенджер.
Оставался только один вопрос на повестке дня — что теперь делать со всем тем, что я забрал с фермы? Ясен хрен, в Урмадан это везти нельзя. Не’нерационально', не «неправильно», а просто тупо нельзя, по определению. Идеальным вариантом было бы прямо сейчас отвезти все это к Старьевщику и слить ему за сумму с кучей нулей больше, но это только на первый взгляд кажется хорошей идеей. На самом же деле Сар сдаст меня с потрохами, как только до него дойдут слухи о происшествии на ферме, и он сопоставит пропавшее там с тем, что слил ему я. Причем сам сдаст, даже без просьб и угроз. Просто чтобы избежать этих просьб и угроз в будущем, чтобы заранее дать понять всем, что он тут ни при чем и вообще сам — жертва.
Я, конено же, солью ему часть этих богатств, но не все. И далеко не сразу. Сперва им надо где-нибудь полежать, пока все не успокоится.
— Никс, дружочек, а ты случайно не можешь проложить отсюда путь до озера возле Урмадана? Да такую, чотбы не напрямую, а подольше, крюками да дугами? — спросил я, косясь на весело улыбающегося фамильяра. — Случайно можешь? Тогда поехали! Не будем терять времени!
Через полчаса мы уже были у озера, возле которого я встретил купающуюся Старшую. Сейчас здесь, конечно, никого не было, разве что какие-то птички шуршали в ветвях. Никс уверил меня, что рядом нет ни единого человека, а не верить ему у меня оснований не было.
Я устроил схрон почти на том же месте, где встретил Старшую. В кузове грузовика нашлась лопата (какой грузовик без лопаты и лома, в самом деле?) и я быстренько выкопал приличную ямку, покидал все добытое в нее, прикрыл сверху куском какой-то плотной ткани, найденной там же, в кузове, а потом закопал обратно. И даже дерн, аккуратно снятый, выложил сверху так, словно тут ничего и не было. Осмотрел результаты своей работы и остался крайне доволен. Учитывая, что тут в принципе практически никто не ходит, шансы, что кто-то найдет мой схрон, были решительно нулевыми.
— Вот и еще одно дело сделано. — сказал я, глядя на Никса. Он был со мной полностью согласен, хотя и не пошевелил и усом, чтобы организовать тайник. Ну и ладно, он мне и так за сегодня здорово помог.
И, пожалуй, сможет помочь еще разок.
Потому что нагреть Хромовых — это, конечно, здорово и приятно… Но это только половина дела. Даже четверть.
Кроме этого, еще же нужно сделать так, чтобы они понимали, кто это сделал. Понимали — но ничего доказать не могли. Чтобы от этого их корежило еще больше.
— Эй, Никс. Скажи, а ты можешь найти для меня того взрослого мудака, с которым мы сегодня мило беседовали в Урмадане? Да, Хромова, папашу. — я выслушал ответ крылатого крыса и улыбнулся. — В рестора-а-ане говоришь? В такой поздний час? Что ж, отлично! Давай нанесем ему неожиданный визит!
* * *
Вениамин Витальевич Хромов, глава рода Хромовых, ужинал в ресторане при отеле, в котором он остановился. Глядя на время, кто-то другой назвал бы эту трапезу крайне ранним завтраком, но Вениамину Витальевичу было плевать на такие условности. Он достаточно состоятельный человек для того, чтобы именно он, а не кто-то другой за него решал, в какое время будет завтрак, в какое — обед, а в какое — ужин.
Сегодня он встретился со своими двумя сыновьями, будущими наследниками, оба из которых учились в Урмадане, а старший, помимо этого, еще и не заведовал стаб-фермой в этом же городке. Поначалу, когда Вениамин Витальевич все же поддался на уговоры сына и назначил его на эту важную должность, он опасался, что молодой горячий парень (который, помимо прочего, еще и не унаследовал семейную склонность к магии, а стал псиомантом) пустит бизнес под откос и придется вытаскивать его из полной задницы, но все оказалось не так плохо. Конечно, звезд с неба парень не хватал и выручка фермы не повысилась на двести процентов, но хотя бы не уменьшилась — и на том спасибо. А что именно сын там делает — вообще не интересно. Главное, что бизнес приносит деньги.
На этом глупом родительском дне были только легкие закуски и какой-то слабенький алкоголь вроде шампанского и пары ликеров, поэтому сейчас, поздним ужином, Вениамин Витальевич наверстывал все, на что рассчитывал, но чего так и не получил. На столе перед ним красовалась запеченная перепелка, обложенная свежими овощами, хрустальная миска с салатом «Оливье», несколько бутербродов с осетриной и блюдце с ломтиками лимона. А к лимону, конечно же, бутылочка марочного коньяка выдержки ХО. Вениамин Витальевич не мог себе позволить пить какой-то дешевый шмурдяк.
Вениамин Витальевич покачал в руке бокал с коньяком, заставляя его плескаться по стенкам, оставляя маслянистые разводы, и разом выпил половину. Зажмурился, выдохнул, взял дольку лимона, разжевал ее и только после этого принялся за свою перепелку, источающую невероятный аромат.
Сегодня все складывалось просто отлично. Мало того, что увиделся с сыновьями, на которых у него всегда не хватало времени, мало того, что поставил на место какого-то безродного выскочку, который мешал мальчикам учиться, так еще и с инспекцией на ферму успел заявиться. Чисто так, чтобы не забывали, кто тут главный начальник.
Все складывалось просто отлично.
До тех пор, пока двери ресторана внезапно не открылись, впуская внутрь ночную прохладу и одинокую фигурку в черной одежде.
Официально ресторан не был закрыт, он был круглосуточным, поэтому никто вошедшего останавливать не стал. Он быстрым шагом прошел к единственному занятому столику — тому, за которым сидел Вениамин Витальевич, — и нагло сел в кресло напротив, закинув ногу на ногу.
Разглядев его лицо, скрытое в тени под капюшоном, Вениамин Витальевич почувствовал, как у него только что проглоченный кусок перепелки останавливается прямо в глотке и поворачивается поперек.
Это был тот самый недоносок, который сегодня осмелился им, Хромовым, в открытую хамить! Здесь, в этом ресторане, да еще и прямо напротив!
— Кх-х-ха!.. Кх-х-ха!.. — прокаркал Хромов, не в силах справиться с проклятой куропаткой. Схватил бокал с остатками коньяка и опрокинул его в себя. Закусил долькой лимона, и почувствовал, как наконец кусок провалился ниже.
— Это просто ужасно. — спокойным тоном начал недоносок, глядя на Вениамина Витальевича. — Как вообще таких людей земляносит? Пить коньяк ХО залпом, да еще и закусывая лимоном… Такие напитки надо употреблять медленно, маленькими глотками. Согревая бокал в руках, чтобы лучше раскрылся аромат. Закусывать их лучше не стоит, чтобы не смешивать вкусы, но если уж очень хочется, то употреблять лучше горький шоколад, апельсины или хороший, выдержанный, сыр.
Вениамин Витальевич, который только-только проглотил проклятый кусок, закашлялся снова, только на сей раз он подавился собственным возмущением… Да как этот щенок вообще смеет кого-то учить, как следует пить коньяк! У самого еще молоко на губах не обсохло!
— Спокойнее, спокойнее. — издевательски продолжал этот молокосос, с улыбкой глядя на Вениамина Витальевича. — В вашем возрасте опасно так нервничать, удар может хватить… Впрочем, от утренних новостей этого городка может приключиться не только удар, а… Ну, впрочем, поживем-увидим, как говорится.
— Что за новости? — напрягся Вениамин Витальевич, поскольку наглая улыбка мальца уже начинала напрягать. Он наконец прокашлялся и мог говорить более или менее свободно.
— А. — тот безразлично пожал плечами. — Какие-то новости. Мало ли какие новости может принести новый день, не так ли? Все на свете может произойти. Кто-то может проснуться неожиданно богатым, а кто-то наоборот — в одночасье обеднеть наполовину… А то и полностью. Жизнь — штука непредсказуемая.
— Ты на что-то намекаешь, щенок? — сощурился Вениамин Витальевич. Он очень гордился тем, что умел делать такое лицо. Обычно те, кто видел это выражение лица у босса, тут же старались исчезнуть как можно быстрее и не отсвечивать как можно дольше.
— Эк перекосило-то. — ухмыльнулся молокосос, нисколько не впечатлившись. — Как будто уже удар хватил, в самом деле. А что до ответа на вопрос — я ни на что не намекаю. Я вообще зашел чисто пожелать приятного аппетита. Ах да, и еще это оставить. А то мало ли, что с утра выяснится. Как я уже говорил — кто-то просыпается богачом, а кто-то бедняком. Таким бедняком, что, возможно, денег не останется даже на то, чтобы оплатить этот шикарный ужин. В таком случае, мой подарок поможет не сесть в лужу.Ну а теперь — всего хорошего.
И парень встал и вышел за дверь, оставив на столе крошечную картонную коробочку, явно наспех вырезанную из другой коробки, побольше. Вениамин Витальевич с подозрением проводил молокососа взглядом, а потом аккуратно, вилкой, столкнул коробочку на пол.
Не взорвалась. Не загорелась и даже дым никакой не выпустила. Вряд ли ловушка. Рисковать, конечно, не хотелось, но еще меньше почему-то хотелось так и не узнать, что же этот пацан приволок.
Любопытство взяло верх. Вениамин Витальевич нагнулся, подобрал коробочку, и развернул ее.
И к своему удивлению обнаружил, что внутри лежит одинокое перо феникса. Совершенно обычное перо феникса, каких он видел сотни, а то и тысячи за свою жизнь.
И что он хотел этим сказать? Да еще какие-то байки задвигал про бедность…
Так, стоп.
Похолодев от внезапной догадки, Вениамин Витальевич трясущимися пальцами достал из кармана телефон и набрал номер старшего сына. Долго не мог дождаться, когда ему ответят, а когда все же ответили, все лицо старшего Хромова вытянулось. Сначала по горизонтали, потом по вертикали. А потом и по диагонали тоже.
А потом он швырнул телефон на пол, в ярости наступил на него ногой, потом второй, вскочил, переворачивая блюдо с едва тронутой перепелкой и заорал на весь ресторан:
— УБЬЮ, СУКА-А-А!!!



Глава 17

— Дамы и господа! Судари и сударыни! Тэры и тэссы, студенты и преподаватели! Мы снова на нашем любимом стадионе для аэробола, погода сегодня просто замечательная, не чета вчерашнему мокрому безобразию, и я рад вас приветствовать на очередной встрече этого игрового сезона! Сегодня в борьбе сойдутся сборные факультетов элементомантов и техномантов! Еще месяц назад кто угодно поставил бы свой завтрак на безоговорчную победу стихийников, но сегодня все иначе! На их стороне, конечно, технологическое превосходство в виде снаряжения от «Калина спорт» на каждом члене команды, и они не раз уже показывали, что это дорогого стоит, во всех смыслах этого слова… Но это вовсе не значит, что следует сразу же сбрасывать со счетов команду техномантом, ведь у них есть тайное оружие, скрытый клинок, козырь в рукаве — спринтер Оникс, который в прошлом матче уже показал свою невероятную игру! Тем более, что у него под ногами сегодня тоже какая-то доска явно нестандартной модели. Многие уже пытались разглядеть, что это за произведение спортивного искусства, но никто пока что не смог точно определить ни марку, ни модель!
— Журавлев!!! Комментариуйте по делу!
— Простите, тэсса Литова, увлекся! Итак, что же мы увидим сегодня — честную равную борьбу, разгромное и быстрое поражение одной из команд или грязные подлые трюки… Уже скоро узнаем!
Я пиложил руку ко лбу на манер козырька, прикрывая глаза от солнца, и осмотрел трибуны со зрителями. Элементоманты, конечно же, поддерживали своих игроков, размахивая маленькими флажками с цветами их факультета и выкрикивая имена игроков. Материаманты, все еще обиженные за прошлое поражение, назло нам тоже поддерживали стихийников, но не все. Ада и Дима, конечно, заметив, что я смотрю на них, принялись усиленно мне махать, и не перестали даже после того, как на них начали коситься и толкать локтями.
Зато все остальные три факультета болели за нас. Тут и так виднелись флажки с цветами техномантов, и один из них был в руках у рыжеволосой Агаты Райан, которая загадочно улыбнулась, поймав мой взгляд. В общем-то, я не сомневался, что так и будет.
Но все это было ничто по сравнению с трибуной моего факультета, где студенты вместо маленьких вялых флажков развернули целое знамя — непроницаемо-черное, на котором была нарисована золотистая шестеренка, заключенная в круг. Понятия не имею, где они его добыли, но выглядело оно очень круто.
— Итак, без лишних слов переходим к делу! Забивач введен в игру, и сразу же отправляется на половину техномантов! — горячо зашептал в микрофон Журавлев. — Его сразу же перепасовывают Ониксу, и… Вот это да, сразу же выход на радужный мост! Стихийники, которые уже привычно рассеялись по своей половине поля, чтобы реализовать преимущество в скорости и маневренности, просто растерялись от такого поворота — даже ни один вышибала не полетел в спринтера техномантов! Три секунды — и Оникс, легко обойдя вратаря стихийников, забивает первый гол в этой игре! Поверить не могу, вот это у него маневренность! Вы это видели⁈ Почти как у аэроконьков, это точно не против правил⁈ Точно⁈ Ну ладно…
Я с улыбкой принял дружеские похлопывания от команды за первый забитый гол, но мы все понимали, что это — только начало. Мы разыграли свой план, основанный на том, что стихийники могли себе позволить рассредотачиваться по полю и с удовольствием это всегда делали, и выиграли на этом. Но теперь они будут готовы к подобным действиям, и надо быть умнее.
Или наглее.
— Мяч на половине стихийников, Вальдосов под прикрытием братьев Бегловых движется на половину противников, им наперерез выдвигается Кашин с вышибалой в руках, бросок! Кто-то из Бегловых, не пойму кто, отбивает вышибалу собственным мячом, а второй бросает уже свой мяч в Кашина! Кашин почему-то даже не пытается увернуться, а принимает удар на себя, и отправляется полежать на пол… А в это время прямо в мяч, который держит Вальдосов, прилетает еще один вышибала, от Кати Паровой! Забивач вылетает из рук нападающего стихийников, и его тут же подхватывает, пролетая мимо, Лена Коленова! Один из Бегловых пытается ее заблокировать своим телом, и даже удачно, но она успевает перепасовать мяч Ониксу, который тут же одним мощнейшим броском отправляет его через все кольцо, прямо в руки Романову, который уже ждет на другой стороне! Кашин, только поднявшись на ноги, сбивает с ног вышибалой второго Беглова, пока первый все еще не может подняться после столкновения с Коленовой, и просто некому остановить Романова, который несется по кольцу на полной скорости! Круг, второй, вялая попытка перехвата с помощью вышибалы через все поле, от которой Романов, конечно же, уворачивается, выход к кольцам!.. Вот это да, Северов спасает свое кольцо от броска практически вплотную! Но не спасает его от гола, потому что Оникс уже рядом, он подхватывает забивач в падении, заезжает по инерции на самый краешек радужного моста, на самый кончик и прямо с него отправляет мяч в кольцо по второму разу! Гол! Еще один гол на счету техномантов!
Мы снова ударили с командой по рукам, празднуя новый мяч, переглянулись, и продолжили играть.
У нас была целая стратегия на игру, которую мы тренировали и оттачивали. У нас не было преимуществ перед стихийниками, а значит нам нужно лишить преимущества их. И мы с успехом это делали, заставляя их играть в удобную нам игру. И это даже было заметно со стороны.
— Вы только посмотрите, что они творят! — вопил Журавлев в свой микрофон. — Они же просто издеваются над стихийниками! Они просто заставляют их находиться в таких позициях, когда невозможно эффективно использовать преимущества их снаряжения! Нет места для разгона, нет места для маневра, техноманты практически зажимают их на крохотных пятачках, как пастушьи овчарки — овец…
— Журавлев!
— Простите, тэсса Литова! Я хотел сказать, что элементомантам просто невозможно реализовать полный потенциал своего снаряжения, на который они так привыкли рассчитывать! По крайней мере, без нарушения правил…
И он был прав в этом. В конечном итоге, после четвертого мяча они пошли на нарушение правил и грубо, локтем в лицо, ударили Романова с мячом, попытавшись выдать это за случайность. Нарушителя удалили с поля, Романов, несмотря на сломанный нос, высказал желание остаться доигрывать, и в меньшинстве окончательно сломанные стихийники полностью потеряли волю к сопротивлению. Особенно, когда видели, как на них несется окровавленный Романов со злорадной ухмылкой и мячом, прижатым к боку.
— Я не скажу, что это невероятно, но все равно это очень круто! Игра была просто потрясающая, и вряд ли кто-то мог рассчитывать на такой исход — всухую! Техноманты выиграли всухую, когда такое вообще было последний раз⁈ Отметьте этот день красным маркером!.. Да не на мне же!..
Я с удовольствием осматривал трибуны, которые скандировали «тех-но-ман-ты!» и улыбался. Как минимум, это было просто приятно.
А как максимум — у меня появилась парочка интересных идей насчет моей доски. В конце концов, кто сказал что доска для аэробола — это доска ТОЛЬКО для аэробола?
Но даже после игры мне не дали спокойно заняться своими делами. Как только я вышел из душа в одних только штанах, вытирая волосы полотенцем, Паша, который тоже был в спальне, с тревогой в глазах сказал, что меня ждут в гостиной. На мой удивленный вопрос, кто же там меня ждет, он вздохнул и будто бы через силу выдавил, глядя в стену:
— Полиция.
Ах, вот оно что! Кажется, я даже знаю, что именно заинтересовало нашу доблестную полицию. Да что там «кажется» — я совершенно точно это знаю! Ведь это тоже часть плана, который стартовал еще вчера, когда я выбрался за пределы стен Урмадана, но до своего логического конца так и не добрался.
Ведь было бы глупо предполагать, что меня не будут искать. И еще глупее было бы предполагать, что на меня не выйдут. Поэтому я просто сделал так, чтобы на меня вышли тогда, когда я буду к этому готов. Специально пошел к Хромову и посветил перед ним рожей, чтобы ко мне сразу же явилась полиция. Ведь с самого начала у меня была какая-то тактика, и я ее придерживался.
— Слушай. — я обратился к Паше. — А можешь пока выйти из спальни? Хочу поговорить с ними тут, чтобы остальные не любопытствовали.
— А что они вообще от тебя хотят? — спросил Паша, но с кровати встал.
— Понятия не имею. — я пожал плечами, ни капли не соврав — я ведь не знал, что именно мне будут говорить полицейские. — Но это точно не что-то такое, о чем следует знать всем.
— Ладно. — Паша встал. — Надеюсь, ты ни во что не ввязался. А то знаю я тебя.
— Да когда бы! — я улыбнулся. — Я же все время вчера с тобой был, а сегодня так вообще у всего Урмадана на глазах.
— Тоже верно. — вздохнул Паша и вышел.
А вместо него в спальню вошли сразу двое. Один — уже знакомый мне по Смекалинске Круглов, а вместе с ним высокий худой мужчина, завернутый в длинный плащ по самые глаза. На голове у него красовалась широкополая шляпа с птичьим черепом на тулье, а сверкающие из тени под ней глаза были такими маленькими и въедливыми, что смотреть в них было попросту неприятно.
— Здравствуйте, Оникс. — вежливо поздоровался Круглов, прикладывая руку к кепке. — Прошу прощения, что мы так… Неожиданно, но дело срочное.
— Здравствуйе. — я кивнул. — Опять что-то с Карабасовыми? Надо еще показания дать?
Круглов переглянулся с шляпником, и снова посмотрел на меня:
— Нет… Вообще-то нет. Сегодня мы пришли по другому поводу. По поводу вас.
— Меня? — я улыбнулся. — Извините, не вполне понимаю.
— Прежде чем я перейду к делу, по протоколу я должен представить вам моего коллегу. — Круглов указал на шляпника. — Это наш дознаватель, псиомант уровня маг, присутствие которого обязательно на любом допросе. Имя и фамилия называть не могу, но скажу, что магическое прозвище — Ястреб.
Так… Псиомант это не то, чего я ожидал, прямо говоря. У этих ребят своя особая уличная магия, которая на четверть, если не на половину, завязана на врожденной склонности к чтению других людей… В смысле, без всяких там заклинаний и маны — просто хорошее понимание психики человека. Так что даже если его магические техники чтения мыслей, или что он там собрался со мной делать, не сработают, как не работала на мне вся прочая магия, это не панацея. Псиомант уровня «маг» и без магии способен считать неадекватные реакции тела на ключевые слова и исходя из этого построить какие-то предположения.
Что ж… Значит, будем отвечать так, чтобы этих противоречий не возникло.
— Допрос? — я удивленно поднял брови. — Звучит довольно серьезно. Меня в чем-то обвиняют?
— Хм… Пока нет, но… Есть основания подозревать вас в одном… Правонарушении. — Круглову явно не очень приятно было произносить все это слова.
— Очень интересно. — я нахмурился. — И в каком конкретно?
— Вчера ночью на стаб-ферму рода Хромовых в Смекалинске было произведено нападение. Один нарушитель проник на территорию, выпустил разломных животных и выкрал продукцию фермы за несколько недель, заодно угнав грузовик с фермы. Вам что-нибудь известно об этом происшествии?
— Конечно! — сразу же ответил я и Ястреб вздрогнул, впиваясь в меня острым взглядом.
Я достал из кармана телефон, потыкал в него и повернул экраном в полицаям, демонстрируя новость:
— Вот, еще с утра написали об этом нападении. Половина предлагаемых новостей сегодня — это нападение на стаб-ферму.
Круглов бросил уороткий взгляд на Ястреба, тот едва заметно покачал головой.
— А почему, собственно, вы пришли ко мне? — я сам пошел в атаку, убрал телефон.
— Дело в том, что Хро… Тэр Хромов, старший, глава рода, утверждал, что сразу после нападения на ферму к нему на ужин заявился молодой человек, который в завуалированной форме намекнул ему, что это его рук дело. И в доказательство своих слов, а заодно… — Круглов подсмотрел в блокнотик в руках, — в качестве издевательского жеста отдал одно из выкраденных с фермы перьев, после чего удалился.
— А-а-а! — понимающе протянул я. — И, дайте угадаю, он сказал, что это был я?
— Ну… Да. — Круглов кивнул и тут же пожал плечами.
— Ну тогда все понятно. — я махнул рукой. — Наверняка там даже камер не было, которые смогли бы доказать мою невиновность, да?
— Камеры были, но… Тот человек был в глубоком капюшоне, и лицо разглядеть невозможно.
— Ну конечно, как же иначе! — я хлопнул ладонями по коленям. — Понимаете ли, в чем дело. Вчера у нас с Хро… Тэром Хромовым произошел небольшой инцидент, скажем так. Мы немного повздорили на фоне моих конфликтов с его сыновьями и он пообещал… Как там? «Наказать меня», если я не ошибаюсь. Точно не помню, надо будет поспрашивать у тех, кто тоже присутствовал на родительском дне, может, кто-то слышал.
— И вы думаете, что таким образом он решил вас наказать?
— Капитан, я ничего не думаю. — я развел руками. — Я лишь предполагаю, что между этими событиями есть какая-то связь.
И ведь связь действительно есть. Если бы мудила Хромов-старший не открывал свой поганый рот, его ферма была бы цела.
— Мы это обязательно проверим. — Круглов сделал пометку в блокноте, и поднял на меня взгляд снова. — Но этого всего пока что мало для того, чтобы я мог доложить о несостоятельности обвинения. Если бы вы могли предоставить какое-то алиби…
— Капитан, ну какое алиби! — я вздохнул. — Ночь же была, все спа… А хотя погодите-ка! Вокруг университета же работает сторожевое заклинание, которое отмечает всех, кто через него входил или выходил! Обратитесь к преподавателям, и они вам скажут, что в эту ночь я границу стен школы не пересекал!
— Отличная идея! — Круглов улыбнулся и сделал пометку в блокноте с такой силой, что карандаш даже слегка треснул. — В таком случае, тэр Оникс, не смею вас больше задерживать. Спасибо за все предоставленные сведения.
— Секунду. — внезапно проскрипел Ястреб, и шагнул вперед.
Он нагнулся ко мне так низко, что полы его шляпы почти коснулись моего носа, воткнул в меня горящий взгляд и спросил:
— Это ты разорил ферму?
— Нет. — чистосердечено ответил ему я, глядя прямо в глаза.
Ведь никакого разорения не было. Ферма цела и даже может продолжать функционировать. Я просто восстановил справедливость, а еще — спас из ужасных условий содержания редких магических животных. Это явно не то, что можно назвать «разорением».
Ястреб еще секунду смотрел мне в глаза, потом разогнулся и сделал шаг назад:
— Я ничего не уловил. Вообще ничего.
— Это плохо? — спросил капитан.
— Это странно. Делал он это или нет доказать невозможно, но одно я могу сказать точно — он искренне верит в то, что говорит.
— Этого вполне достаточно. — кивнул Круглов.
— Я могу вам чем-то еще помочь, капитан? — невинным тоном поинтересовался я и достал из кармана телефон, ненавязчиво, но доходчиво показывая, что у меня так-то и другие дела тоже есть. И не менее важные, нежели оказывать содействие полиции.
— Нет, тэр Оникс. — капитан закрыл свой блокнот и убрал его в карман. — Спасибо за то, что уделили нам время.
— Как я понимаю, никаких обвинений мне предъявлено не будет?
— Разумеется, нет. — Круглов слегка улыбнулся. — Мы же не можем выдвигать обвинения, руководствуясь лишь словами одного человека… Тем более, человека заинтересованного. А никаких доказательств у нас нет, и, думаю, не будет. Спасибо за уделенное время.
Он взял под козырек своей синей кепки, развернулся, и махнул псиоманту, который не сводил с меня своих маленьких въедливых глазок, словно все еще в чем-то подозревал. Дознаватель еще секунду смотрел на меня, а потом развернулся и вышел из спальни вслед за Кругловым.
А я разблокировал телефон, и вывел на экран номер Астрид, чтобы позвонить ей и назначит новое свидание…
Но не успел.
Телефон внезапно сам зазвонил в моих руках, и на экране высветился номер Астрид.
— Привет, малышка. — я поднес телефон к уху и улыбнулся. — Как раз собирался тебе звонить.
— Оникс… — всхлипнула Астрид в трубку. — Приезжай, пожалуйста! Скорее!



Глава 18

Как я ни пытался воззвать к голосу разуму, но добиться от Астрид внятного ответа, что произошло, у меня не вышло. Сколько я ни пытался задавать вопросов, девушка только плакала в трубку и всхлипывала, периодически пытаясь между тем и этим вставить какие-то слова. Слова, конечно, не влезали, комкались, и разобрать, что она пытается сказать, было решительно невозможно. Даже если это были ответы на мои вопросы, а не случайные истеричные высказывания, я все равно не мог их распознать.
— Так, хватит. — строго сказал я и Астрид послушно замолчала, хотя тихо плакать не перестала. — Ты дома?
— Да-а-а! — снова заревела она в трубку белугой.
— Жди, скоро буду.
Я положил трубку, чтобы не слушать дальше ее истерики, и принялся одеваться, ведь к моменту визита полицейских так и не успел этого сделать и до сих пор сидел полуголым.
Вошел Паша, внимательно посмотрел на меня, и спросил:
— Ты опять куда-то собираешься?
— Да, появились дела в Смекалинске. — ответил я ему, натягивая футболку. — Тебе тоже туда нужно?
— Что? — Паша удивленно поднял брови. — А, нет, мне не нужно… Спасибо.
— Лады. Звони, если что. — я хлопнул Пашу по плечу и направился к двери.
— Оникс… — окликнул меня Паша, когда я уже был практически у двери.
Я остановился и обернулся, вопросительно глядя на Пашу.
— Слушай, извини за странный вопрос, но… — он потупил взгляд, но все же закончил вопрос. — Что нравится женщинам?
— Мужчины. — улыбнулся я. — Ну, за редким исключением.
— Да понятно! — Паша поморщился и махнул рукой. — А какие мужчины?
— Разные, друг. Разным женщинам нравятся разные мужчины. Но я понимаю, о чем ты на самом деле спрашиваешь, так что отвечу — да, кое-что общее у этих разных мужчин есть.
— И что же?
— У них слова не расходятся с делом. Что они пообещали сделать — то и делают. Это пункт один.
— А какие еще пункты?
— У мужчин, которые нравятся женщинам, есть свое мнение по любому вопросу. И он это мнение готов отстаивать. Это пункт два. А больше пунктов нет. Не благодари.
Я улыбнулся и вышел из комнаты.
Пункты, разумеется, были еще. Но Паше пока что хватит и этих двух. Пусть разберется пока что с ними. А если разберется — то и до остального легко дойдет своей головой. Он парень неглупый, ему просто опыта не хватает.
Я прыгнул в ближайшее такси и велел ехать в Смекалинск. Можно было пройтись и пешком, но я решил не тратить время зря. Астрид не производит впечатлением истерички, эмоциональной — да, но не истерички. А значит, произошло действительно что-то из ряда вон выходящее, что она так себя ведет, и время терять совершенно не резон.
Таксист довез меня прямо к ее дому. Хотя я не помнил адреса, но он по описанию окружения безошибочно узнал нужное мне место и привез прямо к подъезду. Я расплатился, вылез из машины и первым делом осмотрел дом снаружи. Ведь именно дом, уютная маленькая квартирка, была для Астрид главный приоритетом в жизни. И причиной истерики могло стать что-то, что произошло именно с домом.
Но, насколько я мог судить, с домом все было в порядке. Нигде не было видно никаких признаков пожара, затопления или там не знаю, взрыва бытового газа. Все окна были целые, стены чистые, да и вообще все выглядело точно так же, как и тогда, в первый раз.
Я нашел глазами окно, в которое уже однажды залезал, и оно снова было открыто. На сей раз я решил проникнуть в квартиру более привычным образом, поэтому вошел в подъезд, поднялся на нужный этаж и позвонил в дверь.
Астрид открыла сразу же, словно стояла за дверью в ожидании, когда же я приду. Открыла — и тут же кинулась мне на шею, всхлипывая и тихонько плача.
— Тихо, солнышко, тихо. — я погладил ее по спину и аккуратно втолкнул обратно в квартиру вместе с собой. Ногой подцепил и закрыл дверь, мимолетно порадовавшись тому, что в прошлый раз высмеивал про себя — тому, что у нее самозакрывающийся замок.
Астрид продолжала висеть у меня на шее и мочить слезами мою футболку, но, вроде бы, слегка успокоилась. По крайней мере, ее тело больше не сотрясали конвульсивные рыдания, да и всхлипы стали потише.
— Ну, что? — я аккуратно взял ее за подбородок и заставил поднять голову, чтобы взглянуть ей в глаза. — Расскажешь, по какому поводу истерика?
Астрид резко отвернулась, уставилась в стену, и ее глаза снова подозрительно заблестели.
— Так, ясно. — вздохнул я, слегка присел, подхватил девушку под колени и поднял на руки.
Она даже не пискнула, когда это произошло, только вцепилась в меня еще сильнее и уткнулась носом в мою шею.
Я отнес ее в спальню и положил на кровать. Сам тоже лег рядом, и обнял девушку, позволяя продолжать прятаться от всего мира.
— Ну и что случилось? — снова спросил я, гладя Астрид по волосам.
Она долго молчала. Так долго, что я уже начал сомневаться, что она вообще ответит.
— Меня уволили. — наконец тихо произнесла она подозрительно дрожащим тоном. — Меня выгнали с работы, Оникс…
Мне хотелось смеяться.
Мне хотелось смеяться от того, насколько несущественным оказался повод, по которому девушка впала в такую дикую истерику, что аж говорить связно не могла!
Но я, конечно же, не смеялся. Потому что это для меня повод несущественный. А для нее работа была вторым домом. Она любила «Капель» всей душой и отдавала ей себя на сто двадцать процентов. Возможно, она любила кафе даже больше, чем собственную квартиру, потому что банально проводила в нем больше времени.
Короче, как бы там ни было, для нее повод для истерики был более чем весомым. И, для того, кто знает Астрид, нет ничего удивительного в том, что она себя так ведет.
— Я понял. — я снова погладил ее по волосам. — А по какой причине?
— Мне не сказали. — так же тихо ответила Астрид и шмыгнула носом. — Хозяин кафе просто вызвал меня к себе и сказал, что я больше у них не работаю.
— Но погоди. — я нахмурился. — Насколько я знаю, так делать нельзя. Есть трудовой кодекс, трудовой договор, все дела. Он не может тебя просто так уволить. Нужны основания.
— Он прикрылся тем днем, когда ты пришел мне помогать. Сказал, что тогда было много отрицательных отзывов недовольных гостей из-за того, что их блюда долго готовились.
Астрид говорила о неприятных вещах, но почему-то именно это слегка ее успокоило. Она даже перестала шмыгать носом и говорила практически связно. По крайней мере, у меня не возникало проблем с тем, чтобы разобрать ее слова.
— Допустим. — я кивнул. — Допустим, подобное было прописано в твоем трудовом договоре и он имел право так сделать. Но опять же — он должен был выплатить тебе зарплату за отработанное время и еще тройной оклад сверху, не так ли?
— Он выплатил в полной мере. — Астрид кивнула. — Но что с этого толку? Работы-то у меня не теперь нет.
Продолжая гладить Астрид по волосам, я задумался. Подобные вещи просто так не происходят. Владелец «капели», конечно, мог быть недоволен отрицательными отзывами в тот злополучный день, но он явно не стал бы увольнять из-за этого Астрид. В конце концов, после того дня посещаемость кафе, а, значит, и его выручка, стремительно выросли. И, если хозяин не дурак, он не станет увольнять сотрудника, из-за которого это произошло. Какие бы там прегрешения за этим сотрудником не числились в прошлом. Рыночек решает, так сказать.
Поэтому тут явно что-то не так. Хозяин «капели» явно не сам принял это решение, ему помогли его принять. А вот кто, почему и зачем?..
— Мне еще Марта сказала… Ну, моя сменщица. — Астрид подняла голову, убедилась, что я кивнул, подтверждая, что понимаю, о ком речь, и продолжила. — Она мне по секрету сказала, что к шефу приходили люди… И после этого он был сильно задумчивый. А потом меня уволил.
— Что за люди? — мигом заинтересовался я.
— Не знаю. — Астрид покачала головой. — И Марта не знает. Но сказала, что ей сказали, что это люди, которые каким-то образом связаны с Карабасовыми.
Щелк!
Это последний недостающий фрагмент зашел на свое место и паззл сложился окончательно в единую стройную картину. После того, как я отправил Карабасовых на нары, у них, как это всегда бывает, в Смекалинске осталась целая кодла друзей, приятелей и просто прихлебателей, которые спали и видели, как бы отомстить за своих кентов. Хотя бы просто для того, чтобы потом не стыдно было перед пацанами за то, что «ты ничего не делал, пока я срок мотал!» Вот они и решили что-то сделать.
С магом, да еще с таким, какой уже отправил «лучших из них» за решетку связываться опасно, поэтому они сосредоточили свое внимание на втором участнике конфликта — на Астрид. Но напрямую угрожать ей или тем более сделать то, чем угрожаешь — еще более опасно, ведь она связана со мной, с тем самым магом.
Зато можно надавить на ее шефа, пригрозив ему какими-нибудь бояками, если он сейчас же не уволит девушку к чертовой матери. Угрозы могут быть любыми, от поджога кофе до пули в колено, это неважно и сути не меняет. А суть, она в том, что директор «Капели» повелся на угрозы бандитов и уволил Астрид по первому же предлогу, который только смог себе выдумать. А чтобы они задавала меньше вопросов (в идеале — не задавала их вовсе) он оформил все так, словно это было официальное увольнение по причине самолично принятого решения. И даже все выплаты произвел в полном соответствии со всеми правилами, хотя как раз это и было подозрительным. Какой шеф не попытается удержать со своего сотрудника хотя бы часть причитающихся тому при увольнении денег?
Просто удивительные люди это Карабасовы. Даже из-за решетки умудряются творить скотства и пакости, даже не своими руками.
Я снова погладил Астрид по волосам и улыбнулся:
— И ты из-за этого так расстраиваешься?
— Оникс, я люблю свою работу. — почти серьезным тоном произнесла Астрид. — Вернее… Любила. Я правда любила ее. Да, она была простая и незатейливая, но мне этого хватало. Разве я многого прошу?
— Ты просишь очень малого. — я провел рукой по ее щеке. — И получаешь это очень малое. И довольствуешься этим малым. Но то, чего мало — его же и отобрать намного проще, чем что-то большое. И, когда это происходит, ты остаешься ни с чем. Потому что у тебя было только малое. Варианта «если» тут нет, это происходит всегда. Всегда есть люди, которым не понравится, что у тебя что-то есть. Даже если им самим этот не нужно, они попытаются отобрать это у тебя. Даже если они не смогут этим воспользоваться, не смогут это продать — они все равно попытаются отнять это у тебя. Просто потому что считают, что у тебя должно быть лишь то, что они сами для тебя опредилили.
— У них получилось… — прошептала Астрид, пряча взгляд. — Но почему они такие⁈ Почему⁈
— Потому что они такие. — я пожал плечами. — Более глубокий ответ на этот вопрос ищут уже много лет, много умных людей по всему миру. Возможно, если этот ответ будет найден, то человечество разом избавится от целой кучи различных проблем. Но кое в чем ты не права.
— И в чем же? — недоверчиво посмотрела на меня Астрид.
— В том, что у них получилось. — широко улыбнулся я.
— Но у меня же больше нет работы!
— У тебя нет работы, это верно. — согласился я. — У тебя нет работы, которую ты любишь. У тебя нет кафе, которое ты любишь. У тебя нет гостей, которых ты тоже любишь. Блюд и напиткой, которые ты любишь… Но ведь у тебя никогда их и не было!
— Что ты имеешь в виду?
— Ты была наемным работником! Ты работала со всем чужим, и у тебя не было ничего своего, вот что я хочу сказать. И, уволив тебя, твой шеф лишил тебя доступа к этому всему. Но ты же от этого не перестала любить все это, не так ли?
— Я не понимаю, к чему ты ведешь… — прошептала Астрид, с надеждой глядя в мои глаза.
— Ты потеряла работу. Но ты не потеряла любовь к своей работе, вот что я имею в виду. — я тронул пальцем кончик ее носа и Астрид едва заметно улыбнулась. — Если тебе снова предоставить кафе, оборудование, меню, гостей — будешь ли ты счастлива? Будешь ли ты снова любить свою работу?
— Я… Не знаю. — честно призналась Астрид. — Я всю жизнь работала на одном месте. Я не знаю, Оникс…
Зато я все прекрасно знал. Астрид уже показала себя отличным работником кафе, причем единственным работником этого кафе. Она была и за повара, и за бариста, и за официанта, и за управляющую, и все у нее получалось. А значит, если оставить на ней функции только управляющей, убрав все остальные, она справится с ними еще лучше. Если ей не нужно будет отвлекаться на гостей, на плиту, на кофемашину — она со всем справится. Я в ней уверен.
А что до меня… Идея, которая буквально только что пришла мне в голову не была хорошей, нет…
Она была идеальной! В конце концов, у меня сейчас уже есть немало денег и еще больше денег в необналиченном формате, и мне просто необходимо куда-то их вложить, чтобы они банально не утрачивали своей ценности. Мне нужно пустить их в оборот и сделаьт так, чтобы они зарабатывали мне еще больше денег. Коль скоро в этом мире нет ультрабогачей, которые готовы швыряться в меня деньгами, лишь бы я приволок им из пасти бегемота очередную облезлую безделушку (ну, или я таких пока что не нашел), то надо искать другие способы делать деньги.
И я его уже нашел.
— Ну, если ты не знаешь, то я предлагаю узнать это. — сказал я, глядя Астрид в глаза. — Вместе.
— Оникс… — прошептала она, тоже глядя мне в глаза взглядом, полным надежды. — Я не понимаю, о чем ты говоришь…
— Я предлагаю тебе место управляющей в моем новом кафе. Ты согласна?



Глава 19

Астрид долго не понимала, что я имею в виду и чего от нее хочу. Я же после нескольких попыток объяснить, что к чему, просто махнул рукой и бросил это занятие. В конце концов, для меня главное — то, что она перестала истерить. А все остальное я могу сделать и без нее.
Велел Астрид оставаться в квартире, я спустился на первый этаж и подошел к тем самым окнам, которые отметил еще когда только лез по этой стене впервые в жизни. Уже тогда я разглядел, что в закрытом помещении явно когда-то располагалось кафе или бар, в общем, что-то связанное с общепитом, и меня это полностью устраивало. Если «второй дом Астрид» будет находиться прямо под первым, то можно считать, что они практически сольются воедино. А это напрямую повлияет на ее счастье и удовольствие от работы.
А счастливый работник — как известно, продуктивный работник.
А конкретно Астрид будет еще и просто счастливой, что немаловажно.
Я обошел дом по кругу и нашел дверь, ведущую в заброшенное помещение. Конечно же, она была закрыта, в чем я убедился, когда подергал ручку, но это не беда.
— Никс-Никс. — шепотом позвал я и достал из кармана телепорт. — Можешь перенести этот артефакт внутрь, в помещение?
Никс даже не ответил ничего. Артефакт просто исчез с моей ладони, словно его там и не было.
«Пи-и-и!» — доложил Никс в ухо, и я потянулся к артефакту.
Секунда смазанного пространства, и я уже стою внутри кафешки, а артефакт снова лежит у меня в руке — Никс постарался.
— Спасибо, дружище. — сказал я, обращаясь к Никсу, и внимательно осмотрелся.
Кафешка была, прямо скажем, небольшая. Чуть-чуть побольше «Капели», но буквально на один столик.
Большие панорамные окна были завешаны изнутри тяжелыми шторами, которые явно просто не стали отсюда вывозить. Благодаря тому, что в помещении было сухо и тепло, они даже не сгнили, и остались такими же новыми, разве что запылились прилично.
Тут вообще все запылилось, если уж на то пошло, но в этом не было ничего удивительного. Я и не такую пыль повидал, когда лазал по древним святилищам, ничего страшного.
В кафе было шесть столиков, к каждому из которых прилагалось по четыре легких плетеных стула — каждый из них можно было бы поднять одной рукой за ножку. Посередине помещения находилась небольшая барная стойка, без какого-либо оборудования и, само собой, без инвентаря, и на этом интерьер, в общем-то, заканчивался. Особенных изысков в помещении не было, но они и не нужны были. По крайней мере, сейчас точно не нужны.
Я обогнул стойку и оказался перед дверью, ведущей во внутренние помещения бывшего кафе. Тут располагалась кухня, которая тоже была чуть больше, чем в «Капели» и явно подразумевала присутствие не одного повара, а больше. Здесь уже большая часть оборудования осталась на месте, по крайней мере, я признал фритюр и большую электрическую жарочную поверхность.
Еще был небольшой офис, дверь в который была открыта настежь, так же как и все остальные внутренние двери. В нем все было совсем просто — стол и офисное кресло на колесиках. Все остальное пространство было свободно, хотя, судя по отметинам на полу, здесь когда-то давно была и другая мебель.
Конечно же, все внутренние помещения были оже обильно присыпаны пылью, будто помещение стоит закрытым уже лет десять, не меньше. Но это все не беда.
А во что беда — это то, что я так и не смог найти никакой информации о том, кому это помещение принадлежит и с кем о нем разговаривать. А разговаривать надо, потому что в целом я уже решил, что оно мне подходит. Подремонтировать, добавить то, чего нет — и получится отличная, очень уютная кафешка. Хозяин «Капели» сам буде приходить в нее поужинать. Если не разорится, не выдержав конкуренции, конечно.
Что ж, если я не могу узнать имя владельца по-тихому, то придется по-громкому.
— Никс-Никс… — тихо позвал я и скавенджер тут же забрал у меня из руки артефакт и перенес его наружу. А следом — перенесся и я, снова оказавшись у входной двери.
А потом я призвал ледоруб, мощным ударом вогнал его в щель между дверью и косяком и надавил, выламывая замок к чертям!
Хрустнуло дерево, заскрежетал металл, и дверь распахнулась настежь. Я аккуратно придержал ее, чтобы она не ударилась о стену и стекло не раскололось — как-никак, это скоро будет мое стекло, а к своему я отношусь бережно.
Замок не счет, это вынужденная мера.
Через секунду после того, как открылась дверь, зазвенела сигнализация. Я еще когда только осматривал помещение снаружи, обратил внимание на датчик сигнализации на дверной коробке, и решил оставить этот вариант на самый крайний случай.
Слушая, как воет сигнализация, я отошел от двери, и сел на ближайшую скамеечку. Закинул ногу на ногу и принялся ждать.
Долго ждать не пришлось. Через семь минут возле кафе завизжали тормозами сразу две машины. Они остановились у бордюра, с грубым нарушением всех правил дорожного движения, и из них выскочили трое. Из одной — двое среднегабаритных мужичков в синей форме и с дубинками. Из другой — немолодой мужчина с седыми волосами и короткой бородкой, и колючим взглядом. Он был одет в спортивный костюм, словно тревога сорвала его прямо с беговой дорожки, и по его движениям было хорошо заметно, что, хоть он и немолод, это ничего не значит. Он все еще стремителен и силен.
Парни с дубинками нырнули в помещение, старик чуть задержался, закрывая машину, и я этим воспользовался. Встал со скамейки и подошел к мужчине:
— Доброго дня. Скажите, вы собственник этого помещения?
— Что? — он нахмурился и смерил меня взглядом. — Допустим. С какой целью интересуетесь? Вы что-то знаете про взлом?
— Да, знаю. Это я его взломал. — ответил я максимально серьезно, чтобы у него даже мысли не возникло о том, что я шучу. — К сожалению, я не нашел другого способа связаться с вами, так что пришлось пойти на вандализм. Я, конечно, оплачу эту двери и доплачу за беспокойство… Но сперва я хотел бы сделать вам предложение.
— Вы взломали мое помещение, сорвали меня с тренировки, заставили приехать сюда, и все ради того, чтобы сделать мне какое-то предложение? — старик с недоверием посмотрел на меня. — И какого плана предложение?
— Делового, разумеется. — я улыбнулся. — Я бы даже сказал, выгодного!
Что ж, я понял все верно. Если человек оставляет в помещении мебель и оборудование, и тем более — сигнализацию, значит, он еще планирует извлечь из него какую-то прибыль. И, если эта прибыль буквально приходит к нему своими ногами, такой человек обязательно хотя бы рассмотрит эту возможность.
Аркадий Степанович Копиевский оказался именно таким человеком. Когда он отозвал из кафе своих охранников, и мы вошли внутрь, чтобы поговорить с глазу на глаз, он рассказал, что у него несколько бизнесов по всему Смекалинску.
— А с этим кафе что? — спросил я, обводя рукой помещение. — Почему закрыто?
— Да вы знаете, как-то времени на него нет. — Копиевский почесал затылок, и это не укрылось от моего взгляда.
— Не окупается, да? — хмыкнул я, глядя ему в глаза.
Он несколько секунд держал мой взгляд, а потом вздохнул:
— Ну да, не окупается. Почти год в минус работало, так и не вышло даже в ноль. Место какое-то проклятое как будто.
Ну, это мы еще посмотрим, место проклятое или дело в чем-то другом. Если у меня пара идей, как еще повысить привлекательность этой кафешки, если одной Астрид окажется мало.
Мы перешли к условиям сделки, и для начала договорились на том, что пока что я арендую помещение, а в будущем, если все пойдет хорошо, то уже обсудим и его полный выкуп. Прямо сейчас выкупить помещение у меня все равно вряд ли хватило бы денег, ведь я до сих пор не продал добычу с фермы Хромовых, и пока что не собирался этого делать.
После этого мы перешли к непременной стадии торгов. Впрочем, по Копиевскому было видно, что торгуется он только для вида, поэтому и сторговались мы достаточно быстро. Пятьдесят тысяч в месяц, плюс коммунальные платежи — и я могу распоряжаться все, что есть в помещении. Судя по лицу Копиевского, его эта сделка устраивала чуть ли не больше, чем меня, ведь он наконец-то начнет получать какие-то деньги с пассива, который до этого момента деньги только тянул.
Так как тренировку Копиевский все равно уже пропустил, мы решили, не откладывая дела в долгий ящик, сразу оформить все документы. Оставили «мальчиков» караулить выбитую дверь и поехали к ближайшему юристу, где и заключили договор аренды. Юриста при этом слегка смутил мой юный возраст (в отличие от Копиевского), но никаких препятствий он чинить, само собой, не стал.
Вернувшись в помещение уже с пачкой бумажек, которые подтверждали мое владение им, я взялся за телефон. Прочитал несколько взволнованных сообщений от Астрид, которые пришли за то время, что я занимался делами, ответил на них и перешел к делам.
Первым делом я нашел в сети и вызвал клининговую службу. Работы предстояло много.
Вторым делом я открыл сайты контро, занимающихся ремонтом в городе, и принялся обзванивать их одну за другой. В третьй по счету нашлось свободное окно прямо на сегодня, и представитель пообещал быть через десять минут.
Приехал он даже раньше — всего лишь через семь. В костюмчике и с портфельчиком, он бесстрашно ступил в царство пыли и затхлости, и принялся осматривать помещение, залезая во все углы.
Когда он закончил, я принялся выкладывать свои пожелания, которые он внимательно записывал в блокнот.
— Принципиально менять ничего не нужно. Перекрасить стены, чтобы не было обупившейся краски, освежить барную стойку, на кухне переложить плитку. Проверить проводку, само собой, ну и заменить дверь. Какой-то вандал ее сломал.
После того, как агент ремонтной фирмы все записал и отчалил, приехали клинеры. Я указал им фронт работ, они пообещали, что через полтора часа все будет готово в лучшем виде, и, оставив их делать их дело, я вернулся к Астрид.
— Все в порядке? — спросила она, встречая меня в коридоре в тонкой домашней сорочке. — Я слышала сигнализацию.
— Более чем. — улыбнулся я, довольный тем, что от истерики не осталось и следа.
Про пост управляющей Астрид не спрашивала — видимо, так и не смогла поверить в то, что это реальность. Решила, что ей почудилось.
— Ты не голодна? — спросил я, подходя ближе и обнимая девушку.
— Нет. — она покачала головой, глядя мне в глаза. — А ты?
— А я безумно голоден… — признался я, опуская голову и целуя ее в шею. — Так бы и съел тебя!
Одновременно с этим я спустил бретельку сорочки с плеча девушки. Астрид тихонько засмеялась, обхватила меня за шею и откинула голову назад, позволяя делать с собой все, что пожелаю.
Вернулся в Урмадан я только под утро, как и в прошлый раз. На занятия успел — уже хорошо, тем более, что первым уроком стояла артефакторика, и мы изучали интересный способ создания увеличивающихся в размере предметов с помощью усов скавенов. Оказалось, что они ценны из-за своей особенности сжиматься практически в математическую точку, что превращало их в своего рода арефакты. И это свойство можно было перенести на другой предмет, давая ему возможнось увеличиваться в одной из плоскостей. Достаточно было всего лишь капельку маны залить в предмет — и он сразу становился длиннее, шире или выше вплоть до пяти своих обычных габаритов.
Разумеется, вернувшись в спальню после уроков я сразу же применил эту технику на ледорубе, просто ради интереса. Благо, из добычи с фермы Хромовых я с самого начал взял по чуть-чуть всего, как раз на такие случаи.
У меня все получилось. Ус сквена рассыпался пылью, когда промокашка забрала его магическое свойство, зато рукоять ледоруба научилась удлиняться, превращая его во что-то вроде крайне специфической косы. Теперь мое главное оружие могло превращаться не только в компактный и незаметный нож, но еще и в нечто длинное древковое, способное держать противника на расстоянии или отбиваться сразу от нескольких врагов. Обращаться с длинным оружием я тоже умел, спасибо маленькому Джи.
Я с удовольствием поигрался с ледорубом, перемещая туда-сюда точку активации и пытаясь найти идеальное для нее место, а, когда нашел — собрался и тайно, с помощью Никса и телепорта, выскользнул из Урмадана.
Нужно было проверить, как там продвигается ремонт.
А ремонт продвигался вполне успешно. Агент в костюмчике пригнал целый десяток рабочих, которые едва помещались в кафе, но это им будто бы и не мешало. Они споро сдирали со стен старую краску, шлифовали барную стойку, а в уголке уже лежали подготовленные стройматериалы для последнего этапа работ.
Надо будет еще раз вызвать клинеров после всего этого дела. Они уже один раз показали себя как профессионалов своего дела, так что и во второй, думаю, не подведут.
Следующие два дня прошли примерно в том же ключе. Днем я ходил на занятия и впитывал новую информацию о магии и магах, а вечером тайно отправлялся в Смекалинск, чтобы проконтролировать ход работ. Отличия заключались лишь в том, что параллельно с этим я еще нашел в сети и заказал недостающую мебель и оборудование, потратив на это половину всей наличности, а потом еще и следил, чтобы все в срок доставили и установили. Хотел было даже начать пробивать конакты местных поставщиков товаров ресторанной сферы, но вовремя одумался — это уже работа Астрид. Причем, что намного важнее — это та работа, которую Астрид сможет выполнить лучше и быстрее меня. У нее в этом банально больше опыта.
Мне было достаточно и того, что мне пришлось регистрировать новое кафе, для чего понадобилось пройти два круга бюрократического ада. Понадобилось бы и три, но на мое счастье у Стара оказались полезные знакомые в нужных кругах и за небольшое вознаграждение они опустили некоторую часть формальностей. Если бы не это, мне пришлось бы потратить как минимум на неделю больше времени.
Но, в итоге, к четвергу все было уже готово. Кафешка блистала чистотой и новизной как снаружи, так и внутри. Окна я пока что оставил зашторенными, чтобы не портить сюрприз ни Астрид, ни прочим потенциальным гостям, и точно так же тканью была покрыта вывеска, которую изготовили на заказ.
Я прошелся по всем помещениям обновленного кафе, с удовольствием потрогал все обновленные поверхности, посидел в удобном кресле в кабинете, постоял за барной стойкой, осматривая оттуда зал и представляя, как в нем будут отлично проводить время разные люди, и остался полностью доволен. Расплатился с ремонтниками и клинерами, отдав им еще половину оставшихся денег, и остался один на один с теперь уже официально моим кафе.
Но «один на один» меня не устраивало. Я не для этого затеивал всю эту возню.
Я специально все эти дни не навещал Астрид, хотя желание возникало. Я хотел, чтобы предвкушение чего-то невероятного нарастало в ней все эти дни, чтобы сюрприз оказался максимально неожиданным. И, конечно, максимально приятным.
Поэтому я выключил свет, вышел из кафе, закрыл за собой дверь и осмотрел фасад снаружи. Внешняя подсветка была, конечно, выключена, она должна была эффектно включиться позже, но света от уличных фонарей все равно хватало. Вывеска, скрытая под черной непрозрачной тканью, была достаточно освещена, чтобы, после того, как я эту ткань сдерну, ее можно было рассмотреть даже без подсветки.
Значит, точно все готово. Можно презентовать. Ленточки разве что не хватает, но Астрид от счастья даже не заметит ее отсутствия.
Я поднялся к Астрид и постучал в дверь.
— Кто там? — опасливо спросили из-за двери, а потом в дверном глазке мелькнула тень. — Оникс?
Дверь моментально открылась, и Астрид кинулась мне на шею:
— Ты что тут делаешь⁈ Ты как тут оказался⁈
Она опять была в домашней полупрозрачной сорочке, и в тапочках. Я осмотрел все это, улыбнулся и велел ей:
— Одевайся.
— Что? Зачем? — удивилась она.
— Так надо. — еще более загадочно улыбнулся я. — Одевайся. Мы идем смотреть сюрприз.
Это сработало. Сюрприз смотреть Астрид хотела. Поэтому она быстро, буквально за минуту, переоделась в черный спортивный костюм, и мы вышли из подъезда.
— Может, помнишь, а, может, нет. — начал я, подводя ее к обновленной кафешке. — Но я предлагал стать тебе управляющей в моем кафе.
— Помню. — кивнула Астрид. — Но я думала… Но у тебя же нет кафе!
— Тогда не было. — кивнул я. — А теперь есть. Внимание!
И я дернул за прячущийся в тени хвост ткани, что прикрывала вывеску.
И она соскользнула, открывая название нового, свежего кафе.



Глава 20

Ткань соскользнула с вывески, и открыла название заведения.
«Оникс».
Когда люди осаждали «Капель», готовые стоять в очередь ради свободного столика, они же приходили не потому, что это клевое место. Оно было клевым и раньше. И не потому, что в нем работала Астрид — она в нем работала и раньше.
Они приходили из-за того, что там закончился преступный путь Карабасовых. А закончил его я. И теперь они все знают, что я и есть Оникс.
Этого уже достаточно, чтобы кафе было забито под завязку сутками напролет!
— Ух ты-ы-ы… — протянула Астрид, глядя на вывеску блестящими от восторга глазами. — Это… Правда? Это правда твое кафе?
— Ну, если бы это было не так… — я подошел к двери, — Разве я смог бы сделать так?
Я провернул ключ в замке и открыл дверь, приглашая Астрид войти.
Она аж дар речи потеряла от шока. Только восхищенно покачала головой и вошла внутрь. Я закрыл за ней дверь и повел ее по помещениям, показывая, что к чему.
— Сама видишь, кафе ненамного больше, чем твоя старая «Капель», но и работать тебе тут не одной. — я подмигнул девушке, когда мы закончили осмотр и остановились в кабинете. — Наберешь работников, пару официантов, тройку-четверку поваров, барменов, чтобы работали посменно… В общем, не мне тебя учить делать твою работу.
— Ага… — только и сказала Астрид, восхищенно осматривая помещение и несмело прикасаясь то к одному, то к другому предмету интерьера.
— Меню и барную карту разработаешь тоже сама. — продолжал я. — Поставщики, закупки, все на тебе. Как я и сказал, ты теперь тут управляющая. Как будут готовы все документы, оформим тебя официально.
Астрид внезапно резко посмурнела и опустила взгляд в пол. Даже аккуратно забрала ладошку у меня из пальцев и сложила руки на груди, ковыряя носочком ноги паркет.
— Оникс… — тихо произнесла девушка. — Я… А если я… Не смогу?
— Что значит «не смогу»? — не понял я.
— Я никогда такого не делала… Моя работа была… Простой. И мне это нравилось. Что, если я не смогу?
— А ты смоги. — я пожал плечами.
— Но как? — Астрид подняла на меня глаза. — Я никогда не руководила другими людьми.
— А тебе не надо ими руководить. — я улыбнулся и взял ее за плечи. — Ты же любишь свою работу. Ты готова проводить на ней больше времени, чем у себя дома. Ты готова отдавать ей всю себя. Верно?
— На… Верное… — неуверенно ответила Астрид.
— Ну так и сделай тогда так, чтобы твоя новая команда полюбила эту работу так же, как ее любишь ты! Просто создай для них такие условия, чтобы ими не приходилось руководить, а чтобы достаточно было просто их направлять! И все, дело в шляпе!
— Но ведь… Тут тоже не каждый человек подойдет. — задумалась Астрид.
— Конечно, нет. Но определить, кто подойдет, а кто нет — это уже твоя задача. — я тронул кончик носа девушки, и она смешно сморщилась. — Кто из нас тут управляющий?
— Я! — засмеялась Астрид. — Я поняла! У меня уже есть пара человек на примете!
— Вот и отлично. Тогда как можно быстрее сформируй мне нечто вроде сметы, где будут расписаны все ближайшие траты, включая зарплаты сотрудникам. Если сможем открыться на этих выходных, это будет просто супер.
Астрид на несколько секунд задумалась, а потом кивнула:
— Хорошо! Как только появится свободное время, сразу этим займусь!
— А что, не прямо сейчас? — удивился я.
— Не-а. — Астрид игриво сверкнула глазами и потянула меня за руку к себе, а сама спиной вперед залезла на стол. — Сейчас у меня другие планы… Никогда этого не делала на столе.
— О, ты многое потеряла! — уверил ее я, приподнимая кофту и обнажая плоский живот девушки. — Но мы сейчас это наверстаем!
Разошлись мы только через час, когда уже прилично стемнело. Я успел добраться до Урмадана и оказаться в пределах стен буквально за пять минут до отбоя, поэтому сразу же поспешил в спальню, где благополучно и вырубился до утра.
Следующий день был наполнен событиями так же плотно, как хрустальная тарелка с освежающими леденцами на ресепшене дорого отеля. Весь день Астрид скидывала мне сообщения и фотографии, так или иначе касающиеся открытия кафе. Надо отдать ей должное — все, что она скидывала, было по делу, и ни разу у меня не возникло раздражения из-за того, что она «не может решить простейшие вопросы» сама. Мало того — пару раз я даже одобрительно улыбнулся на предложения Астрид, которые лично мне не пришли в голову.
Девушка развела бешеную активность и за один день успела найти технолога, который уже принялся за составление меню, и половину поставщиков. И все это за довольно вменяемую цену, которую я мог заплатить даже прямо сейчас. Правда я при этом остался бы без денег вовсе, но удача привалила, откуда не ждали.
В этот же день на зельеварении мы изучали приготовление масла под названием «Жалящее масло», которое было чуть ли не самым ходовым зельем в среде армамантов. Нанесенное на любое клинковое оружие, даже созданное из свободной маны, это масло многократно увеличивало способность оружия к прорезанию материалов до тех пор, пока не испарится. Как объяснил преподаватель, сильный армамант с пузырьком «жалящего масла» может за один удар прорезать даже толстую сталлитовую плиту… Или целую толпу скавенов.
Кроме этого, «жалящее масло» можно было использовать не только на оружии, но и на инструментах, поэтому даже люди мирных профессий закупались им для облегчения работы… Ну, те, у кого хватало на это денег, конечно.
Ледоруб, конечно, сложно назвать клинковым оружием, но все равно я решил, что мне это масло будет полезным тоже. Особенно при условии того, что у меня были практически все ингредиенты для того, чтобы его сварить.
Только вот не в чем. Магические зелья, тоники и масла готовятся в специальных котлах, которые тоже являются артефактами. Круглая форма позволяет мановым потокам зельевара как можно меньше рассеиваться в процессе приготовления, а сам котел равномерно распределяет температуру по своему объему.
Пришлось вечером, после ужина, снова выскользнуть из Урмадана и отправиться в Смекалинск, в лавку Вилатова. Он уже был бы закрыт, если бы я не предупредил его заранее о том, что приду. Котлы у него, конечно, нашелся, и, отдав еще сорок тысяч за самый маленький, и получив в довесок комплект стеклянных бутылочек одинаковой формы, я поспешил к Старьевщику, который тоже был предупрежден о визите. Закупив у него недостающих ингредиентов и оставшись практически без налички, я отправился домой к Астрид с сумкой, полной магических ингредиентов, в том числе и набранных из моего тайника.
Пока Астрид хлопотала в кафе, я хлопотал на ее кухне, благо, свой запасной ключ от квартиры она мне отдала сразу же после того, как я ей показал кафе. Поставив котел на плиту, я несколько часов подряд варил «жалящее масло», разливая готовую продукцию по бутылочкам, выполненным в форме скорпионьего жала. На каждую из них ушло примерно по полчаса непрерывной, максимально сосредоточенной работы, а всего их получилось девять, поэтому к концу процесса я был морально вымотан так, словно все это время играл в гляделки со змеей.
А змеи, как известно, не моргают…
Несмотря на усталость, процесс оказался таким увлекательным, что я бы продолжил и дальше, благо, чутка ингредиентов еще оставалось. Несмотря на то, что я всего лишь крошил ингредиенты, добавлял их в определенной пропорции в котел, помешивал и строго дозированно вливал в зелье ману, следя за тем, чтобы она распределялась, как надо, это не было простым делом. Оказалось, что я способен чувствовать зелья, как артефакты, даже если они еще только варятся, и далеко до готовности. Ингредиенты — те же перья феникса, — никогда не были одинаковыми, и именно с этим был связан тот факт, что кому-то зельеварение дается, а кому-то — нет. Просто первые чувствуют, когда какого-то ингредиента не хватает или наоборот — избыток, а вторые нет. Вторые могут только по учебнике наваливать в котел все подряд, словно варят суп, а не зелье, и на выходе получается что-то невнятное, со случайным временем действия.
Я относился к первым. Я пропускал мановые нити через варящееся масло и понимал, чего не хватает и сколько именно не хватает. В общем-то, я делал все то же самое, что делал на уроках в Урмадане, когда у меня получались первоклассные зелья. Ео только сейчас, в спокойной обстановке, когда вокруг нет других студентов, а над душой не стоит преподаватель, я понял, почему именно они у меня получались первоклассными.
Что ж, если у меня удаются не только артефакты, но и зелья, маленькой кухоньки Астрид мне скоро станет мало… Впрочем, даже если бы не стало — все равно не дело это. Надо уже задумываться о собственной мастерской, возможно, даже совмещенной с жильем, чтобы далеко не ходить. Надо будет только выяснить, как администрация Урмадана отнесется к тому, что один из студентов будет жить отдельно. Каждый раз выкрадываться с территории университета так, словно я делаю что-то плохое, не очень хочется.
От варки масла меня отвлек только хлопок входной двери и усталый жалобный голос Астрид из коридора. Я как раз закончил разливать последнюю, девятую, бутылочек и автоматически посмотрел на часы.
Охренеть, почти двенадцать часы! Так увлекся производством, что совершенно потерял счет времени!
Конечно, возвращаться в Урмадан уже не было смысла, поэтому я отправил Паше сообщение с просьбой прикрыть меня, на что он ответил в стиле «Ну я ж не дурак, все уже сам понял. Только на занятия утром не опоздай».
Я поблагодарил его, убрал телефон в карман и пошел встречать замотавшуются Астрид.
На следующий день я вернулся в Урмадан самым ранним утром, успев даже на завтрак. На самый его конец, но все же я успел закинуть в себя пару жареных яиц с беконом и влить стакан апельсинового сока, пока не прозвучал колокол, возвещающий о начале уроков.
— Все нормально? — спросил я у Паши еще пока закидывал в себя еду.
— Нормально. — заговорщицки ответил он, а потом нагнулся еще ближе и спросил. — Слушай, а как ты вообще уходишь из университета так, чтобы тебя не заметили?
— Это секрет. — подмигнул ему я. — Если расскажу, работать перестанет. Уж не обижайся.
Паша мне, конечно, не поверил, но и обижаться не стал тоже. Судя по его глазам, он интересовался чисто из праздного любопытства и не более. Ему никуда сбегать не нужно было, его пассия явно находилась в стенах Урмадана.
Этим вечером я снова ушел из Урмадана, причем даже раньше, чем все остальные — последним занятием снова был аэробол, с которого Пименова меня снова отпустила. Поэтому, похватав свои ненаглядные бутылочки с маслом, я снова отправился в Смекалинск, сразу же в лавку Старьевщика. Он был уже на месте и потирал руки в предвкушении выгодной сделки, которую я ему наобещал по телефону.
Когда я выставил на стол перед ним бутылочку лимонно-желтого «жалящего масла», Старьевщик изменился в лице. Совсем чуть-чуть, но я уловил это изменение.
Еще бы — ведь подобный яркий цвет означал самое высокое качество масла. Чем темнее и мутнее оно, тем хуже его качество и тем слабее эффект и тем меньше он длится. Но мое масло было кислотно-желтым, как неоновые светящиеся палочки на подпольной дискотеке, и Стар знал, что это значит.
А когда я с небольшими паузами вытащил из сумки еще восемь бутылочек, он бросил даже попытки скрыть свои эмоции. Схватил ближайший пузырек и принялся придирчиво осматривать его на свет.
— Вы позволите? — спросил он, указывая взглядом на пузырек.
— Извольте. — улыбнулся я, делая приглашающий жест рукой.
Старьевщик прошел к ближайшей куче антикварного хлама и вытащил из нее кривую саблю. Откупорил пузырек, капнул чуть-чуть на режущую кромку, аккуратно закрыл пузырек и поставил его обратно на стол.
А потом размахнулся и полоснул саблей по ближайшему рыцарскому доспеху, напяленному на деревянный манекен!
Сабля прошла насквозь, и еще секунду доспех висел без движения, а потом его пересекла косая полоса, превратилась в тонкую щель, и доспех развалился на две половины.
Вместе с манекеном.
Старьевщик аккуратно взял саблю двумя руками и повернул к свету, осматривая лезвия и блестящие на нем маслянистые пятна.
— Совершенство. — не скрывая восхищения, выдохнул он, а потом поднял голову, встряхнулся и превратился в уже знакомого мне пройдоху Старьевщика. — Полтора миллиона за все!
Я даже не стал сдерживать смеха — так и заржал в голос от абсурдности этой суммы.
Впрочем, Старьевщик не обиделся. Как и я, он прекрасно знал правила этой игры, и запрета смеяться среди них не было.
В итоге каждая бутылочка ушла за двести тысяч. Неплохая окупаемость котелка за сорокет, если, конечно, не вспоминать, что половина себестоимости бутылька — это магические ингредиенты, а еще четверть — искусство и время мага. И только оставшаяся четверть — все остальное.
Что ж, теперь можно сказать, что у меня есть канал более или менее легальной продажи трофеев с фермы Хромовых. Даже выгоднее получается. Механизм еще не обкатан полностью, да и злоупотреблять им, продавая одни только «Жала» все еще опасно, но главное, что есь подвижки. Остальное приложится.
Забрав готовые документы на кафе и заодно сразу же официально приняв на работу Астрид, я вместе с ней сел за стол на ее кухне и мы принялись обсуждать сметы, меню, ценовую политику и все прочее, что требовалось утвердить чем раньше, тем лучше. Мы почти не спорили, но бумажек было так много и закопались мы в них так глубоко, что выкопались опять только посреди ночи, и пришлось снова оставаться у Астрид.
Точно нужно свое жилище… Подумаю об этом, когда кафе выйдет на нормальный режим.
Метнувшись рано утром в университет только лишь для того, чтобы по-человечески выйти через ворота (и чтобы система меня зафиксировала), я вернулся в Смекалинск и мы с Астрид открыли смотр кандидатов на все должности в кафе. Одну официантку приняли сразу и без разговоров — это была сменщица Астрид, которая ушла из «Капели» практически сразу после того, как уволили саму Астрид.
— Я за нее ручаюсь. — шепнула мне Астрид, когда я сидел и смотрел то на анкету девушки, тот на саму девушку, которая, кажется, слегка смущалась. — Она хорошая! Я ее знаю.
Поток желающих работать оказался намного больше, чем я думал. Я-то полагал, что придет полторы калеки, и придется первое время работать с недобором персонала, что является частой историей для ресторанной сферы, но нет! Очередь была такая, что люди стояли аж на улице, и только на десятом соискателе до меня дошло, почему так.
Я же так и не закрыл снова вывеску с названием… И вся улица, а значит и весь Смекалинск знали, что здесь открывается кафе «Оникс».
Кое-как набрав из этого огромного количества людей даже не полный штат, а полтора полных штата, поскольку очень не хотелось отказывать людям с большим опытом, я оставил Астрид и персонал прорабатывать меню и готовиться к открытию, а сам поехал утверждать все оставшиеся докумены. Или вернее будет сказать, я поехал забирать подтверждения их утверждения, ведь Старьевщик за отдельную плату нашел среди своих знакомых тех, кто утвердил все, что нужно в самые крачайшие сроки. Буквально за половину дня, если говориь конкретно.
В итоге дома (черт, я уже начал называтьт квартиру Астрид домом… Точно-точно-точно надо обзаводиться собственным жилищем!) я оказался опять в первом часу ночи, а сама Астрид и того позже. Поужинав тем, что девушка принесла с проработки меню и даже не особенно поняв, что этот именно было, мы упали спать, в надежде если не морально, то хотя бы физически подготовиться к завтрашнему открытию.
И назавтра, в воскресенье, с самого раннего утра, я уже стоял возле входной двери, отсчитывая последние минуты до десяти часов утра. Ведь именно в десять утра кафе «Оникс» теперь должно было начинать свою работу.
— Ох, как я волнуюсь… — жалобно произнесла Астрид, переминаясь с ноги на ногу. — Ох, как я волнуюсь!
— Не волнуйся. — серьезно сказал я. — А то я тоже начну. И тогда мы оба будем волноваться.
— А работать тогда кто будет? — еще жалобнее спросила Астрид, одергивая привычное мне голубое полупрозрачное платьице.
— А это, детектив, правильный вопрос. — улыбнулся я, касаясь пальцем кончика ее носа. — Именно поэтому и не надо волноваться. А надо работать. Потому что время пришло!
И я повернул ключ в замке, и толкнул дверь от себя, распахивая ее настежь.



Глава 21

На улице было пусто. Вот прямо совсем. Ни один человек не стоял под дверями, считая минуты до открытия и гадая, хватит ли ему места в кафе. Вообще никого не было. Даже по противоположной стороне улицы никто не шел.
— Ну во-о-от… — печально протянула Астрид, подкравшаяся со спины. — Никого.
— Солнышко. — я повернулся к ней и улыбнулся. — Ты что, правда думала, что они прямо будут стоять под дверью и караулить? У нас же маленькое кафе в довольно небольшом городке. Это же не открытие продаж нового айфона в центре мегаполиса!
— Продаж чего? — Астрид приоткрыла рот, непонимающе глядя на меня.
Я махнул рукой и отошел к барной стойке:
— Я говорю, ты ждешь слишком много и слишком быстро. Подожди пару часов, большинство людей только проснулись!
Астрид с готовностью кивнула, хотя по глазам и было заметно, что она все еще сомневается в моей правоте.
Но время все расставило по своим местам.
Не прошло и часа, как в кафе зашли первые гости — сразу две парочки. Я лично поприветствовал их на входе, посадил за столик и передал в руки Астрид, после чего отошел за барную стойку. Пришедшие то и дело кидали на меня заинтересованные взгляды поверх меню, а еще они постоянно что-то печатали в своих телефонах. Все четверо.
И результат не заставил себя ждать. Буквально через полчаса, когда первые гости уже получили свои заказы, в кафе повалил народ. Они будто бы заслали вперед себя разведчиков, которые провели рекогносцировку, убедились, что это тот самый Оникс, и сообщили об этом остальным силам.
И те пошли в наступление.
Работники, которые уже успели приуныть, резко воспряли духом и принялись носиться по залу, как трудолюбивые пчелки. Астрид, оказавшись в такой же обстановке, в какой в свое время произошел наш первый поцелуй, сперва обмерла, явно вспоминая тот не самый приятный день, но я лишь улыбнулся ей и успокаивающе взял за руку.
И это сработало. Девушка моментально собралась с духом, и взялась за работу. Да как взялась! Она так и сыпала указаниями, адресованными ее новым работником, и каждое из них было по делу. Еще не сработанный, не знающий друг друга, персонал, принялся двигаться в два раза увереннее и в полтора раза продуктивнее.
— Никто не ходит с пустым разносом! — напомнила Астрид одной из официанток, которая только что вынесла с кухни блюдо и возвращалась, прижав свой поднос (который в ресторанах называют «РАЗнос», очевидно, почему) к боку. Официантка тут же ойкнула, подхватила с ближайшего стола грязную тарелку и понесла ее на мойку.
— Не разбивай заказы! — Астрид переключилась на бармена, который мял мадлером мяту в бокале для мохито. — Отдавай целиком, один за другим! Если гости получат свои напитки не одновременно, это будет даже хуже, чем если их задержат!
— Стой, куда! — она перехватила на половине пути уже другого официанта, который нес на разносе раскаленную сковородку, на которой шкворчали свиные кусочки с картофелем и овощами — блюдо, которое ввели в меню исключительно по моему требованию.
Официант послушно остановился, и Астрид указала ему на блюдо:
— Зелени сверху нет! Или ты поторопился забрать, или повар забыл положить! Вернись и скажи, чтобы положили!
Астрид не кричала, нет. Но ее голос был непривычно тверд, как и взгляд. Даже я сам не решился бы сейчас с ней спорить, тем более, что в ресторанной сфере она явно разбиралась лучше меня.
Тем более, что спорить-то было не о чем. Все ее замечания были по делу!
А народ, между делом, все прибывал и прибывал. Вот уже закончились свободные столики в кафе и люди принялись садиться возле барной стойки в ожидании своей очереди. Порадовавшись тому, что я предусмотрел такой поворот событий и обзавелся барными стульями, я встал за стойку и принялся помогать бармену хотя бы разливать пиво. Лицензии на торговлю алкоголем у кафе пока что не было, но пиво можно было продавать и без нее. А большинство тех, кто зашел в прохладное помещение с улицы, которая уже успела разогреться до температуры духовки, только и мечтали, что о запотевшем бокале ледяного пива. Ну и что, что полдень?
Буквально за час Астрид умудрилась наладить работу всего персонала так, что скорость работы повысилась минимум на двадцать процентов. Она даже на кухню между делом успевала забегать, чтобы сообщить поварам, что какой-то заказ в приоритете или еще какую-то информацию. Надо будет подумать о том, чтобы снабдить их рациями в будущем. Чтобы не приходилось лишний раз вот так бегать туда-сюда. Оно только кажется, что недалеко, а пробегись так сотню раз за день — вот и лишний километр наберется.
Деньги так и сыпались в папки-клише, а кассовый терминал, которым я обзавелся, зная, что наличкой сейчас мало кто пользуется, каждые пятнадцать минут бзынькал, подтверждая очередную транзакцию. Конечно, большая часть выручки снова уйдет на закупку продуктов, на оплаты коммунальных услуг, зарплату работникам, и прочие траты… Но ведь и я не собираюсь останавливаться на достигнутом!
Гости приходили и уходили, и, судя по щедрым чаевым — уходили довольные. Правда приходило их все же больше, чем уходило, и толпа возле бара постепенно росла, так что пришлось пойти ва-банк и снова приняться за барные трюки, как тогда, в «Капели».
В этот раз я обошелся без флейринга, ведь за баром помимо меня уже трудился бармен, и обошелся загадками и фокусами. Даже на деньги в этот ничего не было рассчитано, все строго на интерес, но этот интерес гости проявляли весьма активно. Какие-то задачки решали сходу, какие-то не могли решить и после пятнадцати минут, как например просьбу переложить одну спичку, чтобы из трех квадратов получить четыре. Так или иначе, это помогало скоротать время за ожиданием столика, и никто не остался недоволен.
Часа через четыре основная масса людей схлынула. Все, кому не терпелось побывать в свежеоткрывшемся кафе, уже утолили свое любопытство, и в зале стало посвободнее. Столики все еще были заняты все, но по крайней мере больше не было толпы возле бара. И так продолжалось до самого вечера, до десяти часов, когда мы официально рассчитали последний столик, и закрыли кафе.
— Уф, ну и денек!.. — выдохнула Астрид, и устало присела на ближайший стул. — Это было нечто!
— Понравилось? — улыбнулся я, наблюдая как официанты заканчивают уборку в зале, чтобы завтра открыться снова.
— Да! — Астрид тряхнула головой, и блеснула глазами. — Только очень непривычно.
— У тебя отлично получается. — заверил я ее, и провел пальцами по щеке, от чего она закрыла глаза. — И завтра получится не хуже. Но уже без меня.
— Я понимаю. — Астрид вздохнула и открыла глаза. — Учеба, да?
Я кивнул и улыбнулся:
— Но если что, сразу звони мне, и я примчусь.
— Если только что-то важное. — серьезно заявила Астрид, глядя мне в глаза. — Останешься на ночь?
— Прости, нет. — я покачал головой. — Надо показаться преподавателям хотя бы раз за эту неделю и так чтобы не только на уроках. Да и мой сосед скоро не сможет меня больше прикрывать… Ну, или не захочет.
Я усмехнулся, но Астрид осталась серьезной.
— Ладно. — тихо произнесла она. — Я буду скучать.
— Не будешь. Тебе будет некогда. — я улыбнулся и поцеловал ее.
— Я буду потом. — тоже улыбнулась Астрид и ответила на поцелуй, обняв меня за шею.
Через пять минут я уже ехал в сторону Урмадана, проматывая в памяти сегодняшний день и убеждаясь, что все сделал правильно и нигде не ошибся. Теперь у меня есть какой-никакой бизнес, которым управляет доверенный человек… Но это не значит, что можно про все забыть и отдать кафе на откуп Астрид. Придется как-то совмещать жизнь студента-артефактора и ресторатора.
А еще до сих пор остался незакрытым вопрос Кантор и Старшей сестры…
Когда я добрался до гостиной, до отбоя оставалось все полчаса… Но при этом никто словно бы и не собирался ложиться спать. В гостиной были, кажется, все студенты первого курса, ну или почти все, и все они бурно что-то обсуждали. Так бурно, что даже руками размахивали от избытка эмоций, но голос при этом старались не повышать, словно боялись привлечь ненужное внимание.
Заметив среди кучек студентов «мою» кучку из Паши, Димы и Ады, я подошел к ним:
— Привет. Что за собрание?
— О, здорово! — обрадовался Дима. — Сто лет, кажется, не разговаривал с тобой! Где пропадаешь?
— Тот тут, то там. — туманно ответил я. — Учеба, сам понимаешь.
— Ага, учеба! — фыркнула Ада. — Небось со своим аэроболом забыл уже, с какой стороны учебник открывается!
Эх, Ада, знала бы ты, что я сейчас читаю вместо учебников и где бываю вместо аэробола… Тоже бы захотела.
Вслух я этого, конечно же, не сказал, только улыбнулся и спросил:
— Так что творится-то? Почему все тут? Скоро уже отбой.
— Да не того уже! — усмехнулся Паша. — Не до отбоя, когда такие новости.
— И что за новости?
— Ты же помнишь, что у Хромовых в Смекалинске была стаб-ферма? — перебил Пашу Дима, тоже сияющий, как начищенный медный колокол — наверное, именно таким в Урмадане отмеряли промежутки между переменами.
— Ага. — коротко ответил я.
— Так вот, вчера ночью ее кто-то… — Дима подмигнул и ударил ребром ладони по другой ладони. — Расхера!..
— Разорил. — громко перебила его Ада и пихнула Диму локтем в бок. — Кто-то эту ферму разорил. Выпустил всех животных, выкрал все материалы вместе с машиной и был таков.
Ах, вот оно что! Вот кого сегодня не хватает в гостиной — Хромова с его подпевалами, Ватрушкиным и Укроповым! Наверняка попрятались по своим норам и от стыда теперь нос высунуть боятся.
— Короче, лишили Хромовых достатка сразу за целый месяц. — бодро продолжил Дима, не обратив внимания на Аду. — Он, как узнал, сразу скривился, как будто уксуса хлебнул!
— Ну ладно. — я пожал плечами. — Разорили и разорили. Лишили достатка и лишили. А обсуждать-то тут что?
— А то! — хихикнул Паша. — Что после этого битых полчаса Хромов орал в своей спальне, забыв запереть за собой дверь. И знаешь, что орал?
— Нет, конечно.
— «Я убью этого техновыскочку!», вот что! — многозначительно произнес Паша, глядя на меня. — Интересно, почему он орал именно это, не знаешь случайно?
Вот и вторая тайна тоже раскрыта. Тайна под названием «Почему я нет-нет, да и ловлю на себе заинтересованные взгляды студентов, собравшихся в гостиной?»
— Дурак, наверное, потому что. — я пожал плечами. — Сами знаете, у нас с ним отношения далеки от… Приятельских, скажем так. А то, что за свои неудачи он хочет кому-то отомстить это вообще не удивительно, слабые духом всегда так поступают. Вот он просто и решил совместить одно и другое. Удобно ненавидеть того, кого и так всегда недоблюливал.
— А полиция сегодня тогда к тебе приходила почему? — сощурился Паша. — Не по этому ли поводу?
— Полиция? — Ада прищурилась. — Оникс, только не говори, что ты во что-то влез! Опять!
— По этому поводу. — не стал отпираться я. — Причем полиция приходила не одна, а с псиомантом, если ты помнишь.
— Ну и? — не отставал Паша.
— Ну и… Я по-прежнему с вами. — я пожал плечами. — Меня никто никуда не забрал, под замок не посадил, на эшафот не повел, и даже Хромову для утех не отдал. Так какие ко мне могут быть вопросы?
— Абсолютно никаких! — внезапно изменившись в лице, заявила Ада, схватила Диму под руку и потащила прочь, глядя при этом куда-то в сторону. — Да и вообще уже спать пора! Всем пора спать!
Я проследил, куда она смотрит, и увидел Литову. Она стояла в проходе гостиной, сложив руки на груди и недовольно глядя на студентов. Она молчала, но и без слов было понятно, что она хочет сказать, и этого было достаточно. Под этим внимательным недовольным взглядом студенты как-то сами собой начали расползаться по своим спальням.
Я тоже повернулся и собрался было идти, но Литова внезапно произнесла:
— Они… Тэр Стрельцов, на минутку, пожалуйста!
Паша с тревогой обернулся на меня, но я махнул ему рукой — иди, мол, а сам подошел к Литовой.
— Да, тэсса Литова?
— Оникс, я не видела вас сегодня ни на завтраке, ни на обеде, ни на ужине. — все так же недовольно хмурясь, начала Литова. — Ваш сосед по комнате сказал, что вы с самого утра отправились в Смекалинск.
— Так и есть. — я кивнул. — Разве это запрещено?
— Разумеется, нет. — Литова слегка смутилась. — Просто, насколько я знаю, вы и вчера провели весь день там. Остальные студенты уже привыкли к тому, что у них под боком находится такое… Злачное местечко, назовем его так, и уже не особенно стремятся… Но вы как будто наоборот — только-только распробовали его, и теперь… Как там это говорится на молодежном сленге? «Отрываетесь на полную катушку»?
— Можно и так сказать. — уклончиво ответил я. — Я же все-таки из простой семьи, не благородной. Для меня всякие подобные вещи в новинку, вот и… Изучаю их.
— Я понимаю вас. — Литова кивнула. — Но, если я правильно поняла, все чаще происходят ситуации, когда вы находитесь в Смекалинске в одиночку, и… Будем честны, это не самое безопасное место, тем более поздними вечерами, тем более в одиночку.
— Вы за меня переживаете? — улыбнулся я.
— Я за вас ответственна! — Литова резко выпрямилась, поджала губа и поправила очки. — Пока вы учитесь в Урмадане, ваша жизнь и ваше здоровье — на ответственности преподавателей!
Ага, ну да. Особенно заметно это в те моменты, когда изокуб выплевывает из себя тонну такаранов, которые вполне неиллюзорно кусают за руки и за ноги.
Но вслух я сказал другое:
— Тэсса Литова, скажите честно, чего вы от меня хотите? Чтобы я прекратил походы в Смекалинск? Вы же понимаете, что этого не случится.
И это она ведь даже о половине моих походов туда не знает!
— Нет, конечно, нет. — Литова вздохнула. — Просто… Будьте аккуратны, прошу вас. Вокруг вас постоянно что-то происходит, и не уверена, что это всегда будет что-то хорошее. Тем более, сегодняшнее… То есть, уже вчерашнее происшествие с фермой Хромовых, в котором они почему-то обвиняют вас… В общем, как я уже сказала — будьте аккуратны. Мне очень не хотелось бы терять такого одаренного во всех смыслах студента.
И Литова печально улыбнулась, словно когда-то с ней это случалось.
— Не переживайте, тэсса Литова. — улыбнулся я. — Я обязательно буду аккуратен и осторожен. В конце концов, это в моих же интересах, ведь я только-только начал изучать всю эту магию!
— Хорошо, Оникс. — кивнула Литова и тут же снова превратилась в строгого заместителя директора. — В таком случае немедленно отправляйтесь в свою спальню! Иначе оштрафую ваш факультет! Сигнал к отбою прозвучал уже две минуты назад!
Посмеиваясь про себя, я прошел в спальню, разделся и лег в кровать.
— Все нормально? — спросил со своей половины Паша.
— Вполне. — ответил я. — По крайней мере, точно не плохо.
— Ну и отлично. — он зевнул и завозился на своей кровати. — Тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи. — ответил я и достал телефон. Открыл сообщения, написал Астрид, убедился, что она дома и тоже собирается спать, сунул телефон под подушку и закрыл глаза, надеясь проснуться утром от гула колокола, а потом отправиться на уроки и узнать что-то новое и обязательно интересное о создании артефактов.
Но у судьбы, как водится, были другие планы.
Поэтому я проснулся посреди ночи от того, что камень в груди настойчиво дергался, словно пытался вырваться из нее и отправиться по своим каменным делам.
Я открыл глаза и прижал руку к груди, пытаясь утихомирить сошедший с ума артефакт, и он постепенно успокоился и затих.
Зато вместо него начал вибрировать и орать придавленный подушкой телефон!



Глава 22

В такое время может звонить только кто-то очень, очень обеспокоенный. Пожаром например, или неожиданно открывшимся разломом класса «апокалипсис».
Ну, или кто-то крайне беспардонный…
Мне выпал второй вариант.
На экране телефона значилось «Золтон».
Действительно, кто же еще это мог быть!
Я быстро убавил громкость до минимума, бросил короткой взгляд на Пашу, который завозился на кровати, но, кажется, не успел проснуться, и с телефоном в руках вышел в туалет.
— Алло!
— Оникс! Привет, мой друг! — засмеялся на том конце трубки Золтон. — Рад тебя слышать!
Судя по его голосу, он явно не спал и даже не собирался. Судя по звуковому фону, который упорно лез в трубку, он такой там был не один.
— Ты в курсе, сколько времени? — на всякий пожарный поинтересовался я, чисто на случай, если сейчас окажется что взбалмошный молодой архимаг звонит мне, чтобы позвать на офигительную тусовку.
— Что? Время? — Золтон слегка растерялся. — Нет, не особо… Я не слежу за ним. А сколько времени?
— Ладно, забей. — я вздохнул — по ходу дела, Золтон неисправим. — Чем обязан, тэр Золтон?
— Ой, фу! — возмутился Золтон. — Мы же друзья, забудь про эти тэры-мэры, как чужие люди, честное слово! Договаривались же на «ты»! А звоню я вот чего — у меня появилось отличное дело для нас с тобой!
— Вот прямо «для нас с тобой»? — не поверил я.
— А то! — обрадовался Золтон. — Мне сообщили, что недалеко от Смекалинска в пустошах открылся дикий разлом, и я — самый ближайший из оперативных магов, кто мог бы его закрыть! Ну а я, собственно, приглашаю на это мероприятие тебя!
— Меня? — я сначала решил, что ослышался
— Ну, конечно, тебя! — засмеялся Золтон. — Я же с тобой сейчас разговариваю, не?
— Но я же всего лишь студент первого курса!
— Да какая разница! Главное, что у тебя уже есть опыт сражения с разломными тварями! Практический опыт, он, знаешь ли, ценнее любых знаний!
Я вспомнил, как Круглова, даже несмотря на свои доспехи, была затоптана толпой такаранов и молчаливо признал правоту молодого мага. Какими бы там знаниями она ни обладала, а в критической ситуации все равно не успела их применить именно из-за того, что была преподавательницей в университете, а не практикующим боевым магом.
Я ведь я собирался именно им и стать — практикующим боевым магом. И, пожалуй, в этом отношении стоит держаться Золтона. Он, по ходу, знает, о чем говорит.
В смысле, конечно же, он знает, о чем говорит, он же чертов архимаг! И плевать, что инфантилен, как детсадовец — у всех свои недостатки.
Только один вопрос остался открытым.
— А что я скажу в университете? Не думаю, что меня вот так вот запросто отпустят, пусть даже с известным Золтоном.
— А, точно! — в трубке раздался звук, будто кто-то с размаху треснул себя ладонью по лбу. — Университет! Ничего, я все решу! Завтра прямо с утра приду и отпрошу тебя на денек!
Я даже не сомневался, что у него получится это сделать. С кем-то другим это, может, и не прокатило бы, но я и сам был в Урмадане на особом счету, так что план должен был сработать.
— Ну, если так, то рад буду помочь! — только и сказал я, на что Золтон обрадовался еще больше, словно я ему пообещал миллион долларов:
— Отлично! Тогда завтра заскочу за тобой! Будь готов!
И, не дожидаясь ответа, он бросил трубку. Я тоже не стал тратить время зря, вышел из туалета, убедился, что Паша так и не проснулся, и улегся обратно в кровать. Надо было выспаться.
Золтон действительно заявился с утра — буквально зашел на завтрак, как к себе домой. Как только двери распахнулись, впуская этого босоногого херувима во всем белом, Большой Зал сразу же погрузился в полную тишину. Перестали звенеть по тарелкам ложки и вилки, стих вечный гул обсуждений и пересуд, и взгляды всех присутствующих скрестились на Золтоне.
Всех, кроме меня. Я лишь только налег посильнее на овсянку с фруктами, понимая, что время, отведенное на завтрак, лично у меня только что резко сократилось.
— Доброго утра! — ослепительно улыбаясь, Золтон помахал рукой всем присутствующим. — Рад вас всех видеть! Приятного аппетита!
Закончив с любезностями, он прошел через весь зал, поднялся на помост, на котором располагался стол преподавателей, и завел с ними разговор. Я поймал на себе несколько заинтересованных взглядов от директора и Литовой, а потом директор медленно кивнул. Назидательно поднял палец, словно диктовал какое-то условие, и настала очередь Золтона кивать. Как всегда — несерьезно и с улыбкой на лице.
Я доел завтрак и допил кофе, и как раз вовремя — Золтон уже подошел ко мне, безошибочно найдя меня среди всех студентов.
— Я договорился! — радостно произнес он, протягивая мне руку. — Как и обещал! Готов?
— На все сто. — ответил я, пожимая ему руку, и слыша, как рядом Паша с присвистом втягивает воздух сквозь зубы. — Можно отправляться.
— Тогда вперед! Разлом нас жде-е-ет! — пропел Золтон, и вприпрыжку, словно девочка, гуляющая по полянке с ромашками, направился к выходу.
Я поймал изумленный и полный вопросом взгляд Паши, посмотрел за стол материамантов, поймал еще два таких же взгляда — Ада и Димы, вздохнул и хлопнул пораженного Пашу по плечу:
— Я потом все объясню. Вернусь… Хер знает когда. Ждите, в общем.
И пошел следом за Золтоном, слыша, как за спиной постепенно нарастает гул растревоженного студенческого улья.
— Я заметил, что у тебя нет ни оружия, ни боевого костюма. — сказал Золтон, на мгновение обернувшись.
— Ну, костюмом пока не обзавелся… — я поднял руку и призвал ледоруб, а потом удлинил его, превращая в косу. — А вот насчет оружия ты не угадал.
— О, как интересно! — брови Золтона взлетели на лоб. — Никогда не видел такого занимательного оружия!
Про пистолет я ему рассказывать не стал — Золтон он, конечно, Золтон, но что знают двое, как известно, знает и свинья. Проболтается где-нибудь на очередной тусовке, и даже не поймет, что сделал что-то не так.
Возле ворот Урмадана стояло две машины — большой черный фургон и белоснежный внедорожник, размером немногим меньше, чем фургон. Возле открытой двери фургона кучковались уже знакомые мне солдаты группы Золтона, и увидев меня, они тут же полезли внутрь.
Ну а меня Золтон коротким жестом пригласил в салон внедорожника.
Впрочем, внедорожником эта машина была только снаружи. Внутри же все выглядело примерно так же, как выглядело в машине Идзуми — мини-бар, экраны телевизоров, климат-контроль для каждого пассажира отдельно, и, конечно, белоснежная кожа как главный элемент отделки.
— Чувствуй себя, как дома! — Золтон плюхнулся рядом со мной, вытянув ноги. — Ехать примерно час!
Час езды — это довольно серьезно. Это от сорока до ста километров, в зависимости от дороги… Или ее отсутствия, что вероятнее.
В любом случае, становилось понятно, почему оперативная группа Золтона приехала на машинах, а не прилетела на вингсьютах. Чтобы дать им возможность пролететь больше сорока километров, стартовый воздушный шар, наверное, в стратосферу пришлось бы запулить, не иначе.
— А как вообще нашли этот разлом в такой глуши?
— Спутники, конечно! — широко улыбнулся Золтон. — Благодаря особым артефактным линзам они отлично различают разломы на любом рельефе!
Опять артефакторика, ты посмотри, даже до спутников добралась. Пожалуй, если бы не вечная угроза разломных тварей, техноманты уже бы изобрели магический двигатель, способный сломить непревышаемый порог скорости света, и открыли эпоху космической колонизации.
Всю дорогу до разлома Золтон смотрел в свой экранчик, заткнув уши наушниками, и постоянно смеялся — у него там шло какое-то юмористическое шоу. Когда не смеялся — хрустел поп-корном, который вытащил из мини-бара, а потом смеялся снова. Я же, как обычно, убивал время изучением Вивария.
Примерно через час машина замедлила ход, а потом и остановилась совсем. Золтон вытащил наушники из ушей, и повернулся ко мне:
— Что ж, настало наше время!
И первым выпрыгнул из машины, даже не посмотрев, что творится снаружи. Я вышел следом и первым делом огляделся.
Мы находились в степи, и вокруг, кроме сухой земли, поросшей низкими кустарниками и желтой травой, ни хрена больше не было. Хотя вру, было — метрах в двухстах ярко светился открытый разлом, а рядом с ним виднелись двигающиеся неясные тени — разломные твари.
Фургон притормозил рядом с нами, и оперативники тут же высыпались из него, как черные горошины из черного стручка. Они сразу же построились в какой-то странный боевой порядок и приготовили оружие, хотя по их лицам было видно, что прямо сейчас на боевой контакт они не рассчитывают.
— Отлично, все в сборе! — обрадовался Золтон. — Тогда двигаемся к разлому, посмотрим, что на сей раз нам подкинула судьба!
— Как понять «что подкинула»? — не понял я. — Мы приехали сюда, не зная, что нас ждет?
— А как бы мы узнали? — весело улыбнулся Золтон. — Со спутника не разглядеть ни тип разлома, ни тварей, которых он выпускает! Так что да — мы ехали сюда вслепую, не зная, что нас ждет. Иначе стал бы я брать с собой всю группу и оставлять без защиты Смекалинск, пусть всего на пару часов?
Что ж, значит, группа Золтона в Смекалинске такая одна. И, если они оставили его без защиты для того, чтобы закрыть неведомый разлом, значит, они действительно предполагали, что могут наткнуться на все, что угодно, включая «апокалипсис».
Мы двинулись к разлому, в любой момент готовые к тому, что твари накинутся на нас, но они нас будто не видели. Благодаря этому, мы смогли подобраться настолько близко, что смогли рассмотреть, что это вообще за твари, и это оказались…
— Ву-у-у-улхи! — разочарованно протянул Золтон, и это, кажется, был первый раз, когда я вообще услышал в его голосе что-то кроме инфантильного веселья. — Да и разлом такой себе…
— Как определил? — я мигом ухватился за новую информацию.
— Так он же голубой! — Золтон махнул рукой. — Класс «тигр»!
— А остальные каких цветов?
— «Носорог» синий, «слон» фиолетовый, «кит» оранжевый, «левиафан» красный, и «апокалипсис» — черный. — просто ответил Золтон.
Ага, значит, на экзамене был «слон». Сейчас, сравнивая два разлома, в закрытии которых я принимал участие, казалось, что на экзамене было легче, чем в Смекалинске против скавенов… Но это только если не вспоминать о том, что на экзамене, кроме нас, была еще целая куча магов, не все из которых это пережили. Так что да — если мне на экзамене было легче, это значит лишь то, что остальным было тяжелее.
А твари, которые скакали возле разлома, были вулхами — похожими на земных волков созданиями с острыми рысьими ушами и чешуйчатыми хвостами, длиной с самого вулха. Возле разлома их крутилось около десятка, но я благодаря занятиям по монстрологии уже знал повадки вулхов. Десяток возле разлома это охранники территории, а еще столько же рассеяны по округе, ищут пропитание. Но, стоит только напасть на охранников, как охотники тоже все бросят и поспешат на выручку.
— Только зря ехали… — вздохнул Золтон, засучивая рукава.
— Секунду. — я остановил его. — Я же правильно понимаю, что «Тигр» не продуцирует дополнительных волн? То есть, надо убить только тех тварей, что рядом, и он закроется?
— Ну в целом да. — Золтон снова ослепительно улыбнулся. — А что?
— Ну, раз уж я тут… — я достал из воздуха ледоруб. — Я хотел бы попробовать закрыть его самостоятельно.
— Ого, вот это сила духа! — восхитился Золтон. — Ни в коем разе не возражаю! Но, конечно, из виду не упущу, и в случае чего…
— В случае чего. — я кивнул. — Но, думаю, до этого не дойдет.
Золтон сделал короткий знак своим ребятам, которые уже рассеялись по фронту, наведя оружие на вулхов, и они кивнули. А я уже шел вперед, к вулхам, с ледорубом в руках.
Твари давно заметили меня, но атаковать не спешили — пока я не зашел на их территорию, я не был врагом. Но вот до них осталось двадцать метров, и они бросились в атаку, не издав ни единого звука.
За несколько метров до меня они разделились, окружая меня дугой, почти так же, как это делали бы земные волки, но я сломал их планы. Невидимый Никс перенес телепорт им за спины, и через секунду там же оказался я — не заключенный в дугу из оскаленных пастей, а наоборот — вне ее. Ледоруб сверкнул на солнце, пробивая голову одного вулха, и сразу же — второго, не успевшего даже обернуться.
Новый рывок за спины тварей — и еще два вулха падают с дырами в голове. Животные никак не могли понять, как я переношусь с места на место так быстро, и не успевали даже повернуться, как я появлялся за спиной и короткими ударами лишал их жизней.
Мне хватило двух минут на то, чтобы убить всех вулхов. Хотел остановиться и дождаться остальных, охотников, но треск автоматных очередей красноречиво донес до меня, что их уже встретили на половине пути.
— Вот это да!.. — Золтон подбежал ко мне, размахивая руками и радостно улыбаясь. — Это просто потрясающе!
— Да обычно вроде. — улыбнулся я, глядя, как тела вулхов растворяются в воздухе.
— И вообще без магии! Я просто поражен! — продолжал надрываться Золтон. — Где ты так научился драться с тварями⁈ Если бы ты не был студентом Урмадана, я бы сказал, что ты половину жизни провел на стаб-арене!
Стаб… Чего? Кроме ферм теперь еще и какие-то арены есть?
— Постой-постой. — я поднял руку. — Что за арены такие? Можно подробнее?
— А ты не знаешь? — удивился Золтон. — Стаб-арены не знаешь?
Видимо, мой взгляд достаточно красноречиво объяснил ему, что нет, правда не знаю, потому что Золтон вздохнул и неожиданно упавшим голосом принялся объяснять:
— Стаб-арена это одна из форм использования стабильных разломов. Нелегальная, причем, форма. Представляют они из себя… Ну… Арены, собственно. Окруженные непроницаемым барьером арены, в центре которых располагается стаб. В день, когда стаб готовится сработать, на арену выпускают бойца или команду бойцов, которые должны сражаться с тварями до тех пор, пока не кончатся или твари или бойцы. Если участники боев выживают — они получают огромные деньги, подчас такие огромные, что им больше в жизни не нужно больше работать. Но это, конечно, редкость. Даже магическое оружие, тоники, масла, артефакты далеко не всегда помогают претендентам хотя бы выжить на арене, не то что победить.
— Как я понимаю, они не знают, против какого типа разлома выходят? — уточнил я. — Знают только время срабатывания?
— Да, именно так. — Золтон кивнул. — Когда стаб становится белым, это означает, что через сутки он сработает. Тогда объявляется бой, берется список участников, изъявивших желание биться, они вызываются и оставляются на арене один на один с разломом. Ну, а когда он созреет и внезапно изменит свой цвет на какой-то определенный — давать заднюю уже будет поздно. Останется только драться.
— Так-так… — пробормотал я, понимая, что в голове постепенно складывается мозаика, которая по итоге может стать картой, ведущей меня к Старшей Сестре. — А в Смекалинске есть стаб-арена?
— Да откуда же мне знать⁈ — снова повеселел Золтон. — О таких вещах на каждом углу не рассказывают! Если работающую стаб-арену накроют, там такие важные шишки могут оказаться, такие головы полетят с плеч, такие деньги будут потеряны или сворованы, что хорошо не будет вообще никому! Поэтому существование стаб-арен держится в строжайшем секрете, и о них знают лишь те… Кому надо это знать, скажем так.
Все кусочки мозаики встали на свои места и сложились в общую картину. Старшая отказалась от задания на мою голову, но у нее все еще остался долг перед Кантором. Ей придется его отработать каким-то иным способом, и выпавший из ее кармана обрывок листовки, вкупе с рассказом Золтона, ясно давал понять, каким будет этот способ. Стаб-арена, на которой разом можно заработать столько денег, сколько иные люди за три жизни не увидят.
Дело осталось за малым — найти эту самую стаб-арену, о которой знают лишь те, кому надо знать.
Но у меня, к счастью, уже есть тот, кому точно, вот прямо стопроцентно, это знать надо!



Глава 23

Раз уж я все равно пропустил почти весь учебный день (время уже близилось к обеду, а нам еще обратно ехать), я попросил Золтона, чтобы вместо Урмадана он отвез меня в Смекалинск. Как я и предполагал, Золтон не стал задавать никаких вопросов, и только радостно кивнул, после чего всучил мне весь манолит, оставшийся на месте закрытого разлома. Его, конечно, было немного — разлом-то кро-о-о-ошечный, — но и это количество сейчас было очень кстати. Ведь с собой у меня сейчас не было даже банковской карточки, потому что я как-то не предполагал, что мне понадобятся деньги или иные способы расчета с кем бы то ни было. Я-то думал, что мы чисто до разлома и обратно, приключение на двадцать минут, а тут вон как дело повернулось.
Я, конечно, не стал отказываться — еще в первый раз я понял, что для Золтона это практически дело чести. Да и говоря откровенно, это действительно было честно, ведь всех тварей я перебил в одиночку. Ну ладно, не всех, но я же не просил мне помогать!
В итоге, в Смекалинске я оказался с полными карманами манолита, и еще кусочек отдал Никсу, который мысленно попросил его. Я не вполне понял, для чего именно, но, кажется, манолит как-то помогал восстановить его магические силы. Точно так же его иногда использовали маги — как магическую батарейку для маны, но чтобы им пользовалось животное…
А ведь это даже не самое интересное. Намного интереснее другой факт — это означает, что в мире, из которого ко мне в руки попал Никс, тоже есть манолит. И есть он там уже давно — настолько давно, что скавенджеры научились его использовать.
Додумать мысль я не успел — машина уже въехала в Смекалинск, и мимо пронесся дорожный знак с указанием населенного пункта.
— Все, я тут выйду! — тут же спохватился я, чтобы не давать Золтону даже возможности отследить, куда я дальше пойду. Он, конечно, вряд ли станет, но рисковать не хотелось. Я ведь его совсем не знаю, по большому счету. Вдруг вся его инфантильность — это лишь ширма, за которой прячется холодный расчетливый разум умелого комбинатора?

Высадился я совсем недалеко от нужного мне места, поэтому, не теряя времени зря, я заспешил к лавке Старьевщика. С одной стороны, конечно, я мог просто позвонить ему, но на самом деле это плохая идея. Поговорить с глазу на глаз будет намного эффективнее. Старьевщик, как всегда, будет от всего отпираться и юлить, и по телефону дать ему понять, что я не верю ни единому слову будет намного сложнее.
Но телефоном я все же воспользовался — написал Старьевщику короткое сообщение о том, что скоро буду у него. Ждать ответа не стал — сразу сунул телефон в карман и пошел к лавке. Торгаш уже должен был усвоить, что мое появление равно выгодная сделка, так что в его же интересах появиться на месте как можно скорее… Если, конечно, он уже не там.
Старьевщик ждал меня в лавке с уже привычной подобострастной улыбкой, которая, казалось, вообще не сходила с его лица. Он пробежался по мне внимательным взглядом, и его улыбка тут же стала чуть уже — видимо, он надеялся, что я снова заявлюсь с ворохом дорогих интересностей. Но сегодня меня не интересовали материальные вещи. Меня интересовала…
— Информация.
— Но, уважаемый Оникс… — Старьевщик развел руками. — Я не информационное агентство. Я не занимаюсь информацией.
— Отлично, значит, благодаря мне у Вас только что появилась удивительная возможность расшириьт свой кругозор и заняться чем-то новым и интересным. — по-свойски кивнул я. — А заодно и получить за это неплохое вознаграждение в случае успеха.
— И о каком вознаграждении идет речь? — Старьевщик вздохнул так устало, словно у него эти вознаграждения вместо туалетной бумаги идут, но я-то увидел, как он моментально опустил глаза, чобы не выдать жадного блеска.

— А это уже зависит от того, насколько полной и актуальной будет информация. — усмехнулся и, залез в карман и выложил на стол пару некрупных кристалликов манолита. — А это, скажем так, небольшой стимул к развитию в новом для Вас направлении.
Манолит исчез со стола так быстро, что я даже не разглядел движения рук Старьевщика. На мгновение даже в голову закралась мысль, что он на самом деле какой-то маг, который управляет пространством, но ведь таких магов не бывает, иначе о них знали бы в Урмадане…
Ведь правда же?..
— Что ж, уважаемый Оникс, какого рода информация Вас интересует? — снова перещелкнув рычажок подобострастия в режим «включено», поинтересовался Старьевщик.
— Я знаю, что где-то в Смекалинске есть стаб-арена. — не став ходить вокруг да около, с ходу заявил я.
— Да вы что! — заохал Старьевщик, даже не пытаясь придать своему удивлению достоверности. — Быть того не может!
Я улыбнулся, показывая, что оценил его попытку обмануть гипотетические записывающие устройства, и продолжил:
— Соответственно, меня она интересует. Я хочу знать, где она находится и когда там будет ближайший бой. Ну и разумеется, мне понадобится билет на этот бой… Или как там попадают на него?
Старьевщик глубокомысленно поцокал языком и покачал головой:
— Уважаемый Оникс, Вы же понимаете, что даже если — ЕСЛИ! — в городе действительно есть стаб-арена, и если — опять же, ЕСЛИ! — я смогу узнать ее местоположение, билеты в такие места достать не так просто… Я бы даже сказал, невозможно, это же чуть ли не самая защищаемая тайна теневого преступного мира!
— А я не говорил, чтобы именно Вы достали билеты. — я улыбнулся. — Я сказал, что мне нужен туда билет. От Вас мне нужна информация, как я уже сказал. Я знаю, что Вы не торгуете билетами, это не Ваш профиль.
Старьевщик даже не стал скрывать, что ему стало намного легче после этих слов. Хитрый старикан до последнего не верил (и никогда не поверит до конца), что я не из органов, и поэтому не будет подставлять себя, пусть даже словами. Торговля билетами на стаб-арену это серьезный проступок, как он сам только что сказал. Поэтому его облегчение, когда я сказал, что не собираюсь получать билет лично от него — вполне ясно. От него я получу только нужную информацию, а это, в случае чего, можно даже себе в плюс использовать — как-никак, помог накрыть такое злачное местечко!
Кстати, об этом… Надо будет действительно подумать о том, чтобы в будущем накрыть его, как накрыл ферму Хромовых. Но сначала надо выяснить, что вообще из себя представляет эта стаб-арена.
— Что ж, уважаемый Оникс. — наконец решился Старьевщик. — Так и быть, ради Вас попробую себя в новом амплуа! Постараюсь найти нужную Вам информацию, но, конечно же, обещать ничего не могу.
— Само собой, я ни к чему Вас не обязываю. — заверил его я, мысленно гадая, выдержит ли он хотя бы сутки паузы, прежде чем позвонить мне.
В том, что нужная мне информация у него есть уже прямо сейчас, я даже не сомневался.
После лавки Старьевщика я наведался в магазинчик Вилатова. Раз уж сегодня у меня выдался наполовину свободный день, надо использовать это по-максимуму.
Вилатов был удивлен увидеть меня в день, когда я по идее должен быть на учебе, но лищних вопросов не задавал и без проблем продал мне все, что я у него попросил — две бутылочки «чертовой воды», крылья веспы и катушку манопроводящей нити. В качестве оплаты я предложил один из самых крупных кристаллов манолита, что лежали у меня в карманах. Этого было даже с лихвой за не самые дорогие ингредиенты, и Вилатов так и сказал, хмуро глядя на меня.
— Остальное Вам за то, что придется побегать, чтобы его обменять. — я пожал плечами. — Видите ли, я сегодня оставил в университете кошелек, потому что не планировал появляться в Смекалинске. Мы с тэром Золтоном ездили закрывать разлом недалеко от города.
— С самим Золтоном? — ахнул Вилатов. — Врете!.. То есть, простите, конечно, но…
— Понимаю. — я кивнул и улыбнулся. — Поверить в такое непросто, но это действительно так. Сотни людей сегодня видели, как Золтон заезжал за мной прямо на завтрак в университет. В общем, мы думали, что провозимся долго, а оказалось все намного проще, вот я и решил потратить оставшееся время с пользой так сказать. А кроме манолита, мне и расплатиться нечем.
— Ну, раз так. — Вилатов улыбнулся и взял кристалл. — Тогда я почту это за честь. Даже не буду менять этот кристалл, так и оставлю у себя в коллекции, ведь он был добыт при участии самого Золтона!
Я не стал ему говорить, что участия Золтона там как раз и не было ни хрена, просто забрал покупки и вышел из магазина. Главное, что теперь у меня готова легенда, к которой невозможно подкопаться. Все ингредиенты честно куплены на честно заработанный манолит. Так что даже в университете начнут интересоваться, у меня всегда есть, что им ответить, а у них — как это проверить.
Жаль, в такси манолитом не расплатиться, поэтому пришлось топать до Урмадана пешком, но это даже и хорошо — я как раз успел по пути все обдумать и точно прикинуть план дальнейших действий. Он показался мне до того отличным, что сразу же по прибытии в университет, я дождался конца занятий, подошел к декану техномантов и прямо ему заявил:
— Я хочу сдать экзамен на повышение магического ранга.
Милослав Пушкарев, конечно, мужик характером неслабый (другого бы и не назначили на такой ответственный пост, как капитан дирижабля), но даже он не сдержал удивления от сказанного мной.
— Простите, Оникс… Я не ослышался? Вы желаете сдать экзамен на повышение магического ранга? Не проучившись в Урмадане и полгода?
— Да, тэр Пушкарев. — мило улыбнулся я. — Я желаю сдать экзамен. По правилам сдачи для артефакторов, разумеется.
Пушкарев неуверенно кашлянул и огляделся по сторонам, словно искал поддержки у окружающих… Вот только никаких окружающих не было — я поймал его в пустой аудитории после занятия, и нас тут было всего двое.
— Я, конечно, запретить Вам ничего не могу… — неуверенно начал Пушкарев. — Но все же должен спросить — Вы же понимаете, насколько это… Серьезное… Мероприятие, скажем так. Вам придется сдавать экзамен перед комиссией, и, если Вы провалитесь, следующую попытку сможете получить только через полгода, и ни мгновением раньше.
— Да, я все понимаю. — я кивнул. — Правила же не изменились? Артефактору для того, чтобы сдать экзамен на ранг «Ученик» необходимо изготовить артефакт полетный плащ?
— Да, все так. — Пушкарев нахмурился. — Но мы же еще не проходили этот артефакт!
— Ничего страшного, я узнал нем… Скажем так, факультативно. И готов его изготовить прямо перед комиссией.
— Хорошо, как пожелаете. — Пушкарев развел руками. — Тогда я велю собирать все необходимые для экзамена материалы…
— Нет нужды. — я открыл пакет, в который Вилатов сложил все мои покупки, и показал его Пушкареву. — Все материалы уже здесь, их не нужно собирать.
— Да откуда⁈ — вырвалось у Пушкарева против воли.
— Ну вы же видели, что меня утром забирал с собой сам Золтон. — я пожал плечами и вкратце пересказал всю историю, с момента прибытия к разлому и до момента покупки материалов у Вилатова.
— Что ж… — медленно произнес Пушкарев, глядя на меня совершенно другими глазами. — В таком случае… Думаю, мы дейсвительно можем… Нет, мы должны провести экзамен как можно скорее. Я сейчас же пошлю за остальными преподавателями, чтобы собрать комиссию. Думаю, через час-полтора все уже будет готово, и мы пришлем Вам уведомление в приложении на телефоне.
— Хорошо, спасибо. — я кивнул. — Буду ждать.
Ждать пришлось все лишь полчаса. Судя по всему, студент, который замахнулся на повышение ранга так рано, стал для преподавателей достаточным стимулом бросить все свои дела и посмотреть на эдакого нахала. Поэтому, когда мне на телефон упало уведомление, что все готово, и меня ждут в кабинете артефакторики, я встал с кровати, лежа на которой по привычке изучал Виварий, взял пакет и отправился на встречу с комиссией.
Комиссия была, прямо скажем, небольшая. Я грешным делом подумал, что здесь соберутся все преподаватели Урмадана, но тут были лишь преподаватели моего факультета. Ну и директор с Литовой, конечно, куда же без них.
Вообще логично, что комиссия такая маленькая. В Урмадане одновременно может учиться несколько сотен студентов, и, когда им всем придет в голову повышать ранг, никакого времени не хватит, если принимать экзамен у каждого из них всем составом.
В кабинете артефакторики сделали маленькую перестановку, раздвинув все парты к стенам и оставив только одну посередине класса. На ней стояли и лежали инструменты, которые мне пригодятся через пару минут — артефактные ножницы, способные резать мановые нити, не трогая при этом мановые потоки, специальные иглы, не оставляющие после себя точек потери маны, как обычная игла, и еще несколько других, менее важных инструментов. Среди них даже были такие, которые ну вот совершенно точно не понадобились бы мне при пошиве плаща — их явно положили, чтобы просто посмотреть на мою реакцию. Если схвачусь за всережущий нож или там клейкую ленту, соединяющую несколько мановых потоков в один, то значит, экзамен я автоматически не сдал.
— Здравствуйте, тэры и тэссы. — я вежливо поприветствовал приемную комиссию.
— Здравствуйте, Он… Тэр Стрельцов. — весело прогудел директор. — Рад видеть вас в добром здравии и хорошем настроении после сегодняшнего… Скажите, Антон правда забирал Вас закрывать разлом?
— А Вы уже все знаете. — улыбнулся я.
— Так он сам мне и сказал! — тоже улыбнулся директор. — Сижу я такой завтракаю, значит, а тут вваливается Антон с таким видом, словно он только вчера выпустился из университета и опять забыл у меня зачетку, и не то что спрашивает — ставит меня в известность о том, чо одному из моих студентов надо — надо, понимаете! — отправиться к разлому, чтобы получить практику закрытия! Нет, когда я увидел, о каком студенте он говорит, все вопросы у меня, конечно, отпали, но сам факт…
И директор снова усмехнулся, подчеркивая курьезность ситуации.
— Что ж, ладно, Они… Тэр Стрельцов. — продолжил он после небольшой паузы. — Вы знаете, как проходит экзамен?
— У меня есть полтора часа на то, чтобы изготовить артефакт «полетный плащ». — ответил я. — Разрешается использовать все, что есть на столе, но ничего, кроме этого. Экзамен считается сданым, если получившийся артефакт выполняет свои функции, а именно — позволяет плавно спускаться с высоты. Внешний вид, аккуратность изготовления и прочие визуальные качества при этом значения не имеют.
— Я вижу, Вы подготовились. — покачал головой директор.
— Так эти правила же прямо в приложении написаны. — я пожал плечами.
— Ну, знаете, не все заходят дальше расписания. А что будет, если Вы не сдадите, тоже знаете?
— Да, конечно. За каждое неправильное действие мне будет присваиваться штрафное очко, и, когда их станет пять, экзамен автоматически считается проваленным. В таком случае, следующая попытка у меня будет не раньше, чем через полгода.
— Что ж, тэр Стрельцов… — вздохнул директор. — Я вижу, Вам даже объяснять ничего не нужно. Все, что мне остается, это лишь спросить у коллег, нет ли каких-то вопросов к Вам у них?
Но преподаватели лишь синхронно покачали головами, показывая, что вопросов не имеют.
— Что ж. Тогда я думаю, можно начинать.
Директор протянул руку и перевернул большие песочные часы, стоящие перед ним на столе.
— Ваш экзамен начался, О… Тэр Стрельцов. Приступайте, пожалуйста.
Я кивнул, вытащил из пакета все нужные материалы, расставил их на столе…
А потом протянул руку и взял всережущий нож.



Глава 24

Наверняка за всю историю Урмадана было немало студентов, которые попались в эту ловушку. Это было хорошо видно по тому, как Янус Меньшов, который с самого начала невзлюбил меня, аж весь подался вперед и чуть ли не засиял от предвкушения того, как сейчас вмажет мне штрафной балл, едва только я коснусь ножом материалов.
Конечно же, всережущий нож совершенно не был нужен для изготовления «полетного плаща». Этот инструмент иногда использовался в артефакторике, но в основном для того, чтобы порезать на куски нужного размера ингредиенты немагического происхождения. Всережущий нож потому и «всережущий», что перерезает даже каналы, по которым циркулирует мана и тем самым превращает магические компоненты в бесполезный мусор. Благодаря этому свойству, кстати, это было неплохое оружие против магов, так что нет ничего удивительного, что Старшая Сестра выбрала именно его.
Но конкретно для меня сейчас нож был бесполезен и даже вреден. «Полетный плащ» шился из крыльев весп — огромных ядовитых ос, — и, если бы я взялся резать их ножом, вся магия из них тут уже улетучилась бы. А соблазн кроить их именно всережущим ножом у любого начинающего артефактора обязательно присутствует, ведь по своей твердости крылья напоминают не самую тонкую жесть.
Я поднял нож одной рукой, а второй — непробиваемый наперсток, который тоже лежал на столе лишь для того, чтобы сбить меня с толку. Поднял их и спросил:
— Уважаемая комиссия, скажите, куда я могу убраь со стола лишние предметы, которые не требуются для создания экзаменационного артефакта?
Меньшов аж скривился от моего хода, но сдаваться не собирался. Он набрал полную грудь воздуха и прокаркал, как настоящий Ворон:
— Сперва скажите, с чего вы взяли, что они не требуются для этого!
— Янус… — с укором произнесла Литова, но ее внезапно прервал директор:
— Пускай, пускай, он в своем праве! Тем более, что мне что-то подсказывает, что наш экзаменуемый без проблем ответит на этот вопрос!
— Конечно, отвечу. — я поднял повыше нож. — Всережущий нож бесполезен, поскольку при пошиве «полетного плаща» не используется ни один компонент немагического происхождения, а все магические компоненты при контакте с ним сразу же превращаются в тыкву. А наперсток бесполезен просто по своей сути. То, что он непробиваемый это, конечно, хорошо, меньше шансов уколоться, но при пошиве «полетного плаща» требуется очень хорошо чувствовать, куда и как входит игла, чтобы не попасть в мановые каналы, которые у каждой пары крыльев располагаются уникальным образом. Поэтому наперстком пользоваться нельзя, даже если твердость материалов располагает к этому.
— Я же говорил. — директор с триумфом посмотрел на Януса. — Тэр Меньшов, будьте любезны, заберите у испытуемого лишние инструменты.
Янус, которому нечего было ответить, ответил директору злобным взглядом, но ему все же пришлось встать из-за стола, подойти ко мне и практически выхватить артефакты из моих рук.
— Спасибо. — кивнул я ему и снова обратился к комиссии. — Ну а теперь, с вашего позволения, я приступлю.
Со строением «полетного плаща» я познакомился благодаря все тому же дневнику Болтона Бейтса, он там был указан одним из самых первых. Артефакт был довольно прост, и, даже если бы не дневник, я бы и сам догадался, как его можно сотворить, стоило только хотя бы раз подержать его в руках или воспользоваться его свойствами.
Крылья веспы уже сами по себе обладали прекрасной способностью к генерации антигравитационного поля при подаче на них маны, поэтому для того, чтобы сделать из них плащ, всего-то и нужно было, что сшить их вместе, не порвав при этом мановые каналы, манопроводящей нитью, и по желанию добавить или не добавлять источник питания в виде кристаллика манолита. В первом случае артефактом сможет пользоваться кто угодно, включая нормиков, но придется еще придумать какой-то магический «выключатель», который будет подавать на мановые каналы плаща свободную ману из манолита. Без выключателя плащ будет работать на постоянной основе, и хрен с ним, что быстро разрядится — это половина беды. Настоящая же беда в том, что постоянно работающий плащ однажды просто улетит, когда хозяин забудется и снимет его не в том месте и не в то время.
Во втором же случае артефакт будет поглощать ману мага, и, конечно же, я выбрал именно его. Своей маны у меня черпать не перечерпать, и было бы глупо этим не пользоваться.
Я взял ножницы по металлу, которые тоже лежали на столе, среди других инструментов, и принялся резать крылья веспы на тонкие длинные полосы. В ножницах не было ни капли магии, поэтому можно было не опасаться, что они запорют материал. Опасаться следовало скорее за меня самого, потому что налегать на рукояти приходилось всем своим весом, иначе жесткие крылья отказывались поддаваться.
Прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем я наконец нарезал нужное количество узких и длинных полосок. За все это время никто из преподателей не сказал мне ни слова, только иногда тихонько перешептывались друг с другом, но о чем — я не уловил. Да и не пытался особенно, мое внимание было полностью сосредоточено на будущем артефакте.
Закончив с крыльями, я взялся за манопроводящую нить — толстую, едва заметно светящуюся свободной маной, отмотал сразу добрых два метра, отрезал все теми же ножницами по металлу (можно было и обычными, но эти были в руках), вдел ее в огромную, толщиной с зубочистку, иглу и взял первую из нарезанных полосок.
А дальше началось самое сложное. Я прогнал через свое тело капельку маны и через пальцы влил ее в иглу, сосредоточив ее на самом кончике, и этим достиг сразу двух целей. Во-первых, игла приобрела возможность прокалывать крылья намного легче, чем если бы я пытался делать это по-старинке. Но это скорее побочный эффект, потому что основным был совсем другой. Теперь я мог почувствовать момент, когда кончик иглы упрется в мановые каналы в толщине крыльев, и почувствую я это потому, что моя собственная мана попытается в эти каналы утечь. Тогда главное вовремя остановить иглу, чтобы она не проколола канал насквозь, потому что это будет означать потерю заготовки. А односторонний прокол это не страшно, он сам зарастет при первом же заполнении каналов маной.
Я аккуратно, почти по миллиметру, погрузил иглу в крыло, и продолжал погружать, пока она не показалась с другой стороны. Все оказалось намного проще, чем я предполагал, поэтому следующий прокол я делал уже увереннее и быстрее. А следующий за ним — еще увереннее и быстрее.
В итоге через пять минут я наловчился орудовать иглой почти так же быстро, как если бы шил обычную накидку из обычной ткани, которая не норовит испортиться от каждого неловкого движения. Несколько раз я зацеплял мановый канал (оказалось, что это можно определить не только по утекающей мане, но еще и по ощущениям, похожим на прокол стенки вены во время инъекции), но успевал вовремя остановиться и нащупать кончиком иглы другой путь, не опасный.
В итоге еще через двадцать минут готовый «полетный плащ» лег на стол передо мной, и я сложил на нем руки ладонь к ладони, показывая, что закончил. Артефакт тихо шелестел под руками, когда края полосок терлись друг о друга, но это не страшно. То, что выглядел плащ так, словно его купили в секонд-хенде — не страшно тем более. От артефакта требуется лишь чтобы он работал, а он будет работать. А что до внешнего вида — так я и не портной.
Пока что, по крайней мере.
— Что, уже? — удивился директор, и бросил короткий взгляд на часы, где не просыпалось еще и половины песка. — Вы уверены?
— Разумеется. — я улыбнулся. — Разрешите продемонстрировать?
— С огромным удовольствием. — директор сделал приглашающий жест рукой.
Я встал со стула, поднял со стола плащ, накинул его на себя, придерживая рукой возле шеи — никаких завязок я пока что приделывать не стал. Да и не из чего их было делать, не из манопроводящей нити же? Это даже не гвозди микроскопом забивать, это скорее на квантовом компьютере в «Сапера» играть!
Под внимательными взглядами комиссии я залез сначала на стул, потом на стол, а потом шагнул с него вперед, одновременно подавая в плащ капельку маны.
Прелесть «полетного плаща» в том, что он не уменьшал массу падающего объекта, он ее уравновешивал при помощи магии. Это давало преимущество перед, например, тем же парашютом, поскольку не было вероятности, что тебя отнесет ветром на какое-то невменяемое расстояние — масса та же, парусность та же.
Ну, и, конечно, «полетный плащ» намного компактнее, чем любой парашют.
Плащ за спиной резко затвердел, несмотря на то, что был пошит из кучи обособленных кусочков, и мое падение резко замедлилось. Целых две секунды прошло, прежде чем я преодолел разделяющий меня и пол метр пустоты, и коснулся его ногами. Ощущения от пользования плащом были не похожи ни на что из того, что я испытывал ранее. Даже на тот же самый парашют это было вообще не похоже — он ни одно мгновение не позволяет забыть о себе, постоянно подхватывает своей обвязкой то за бедра, то за подмышки при каждом маневре или просто неожиданном порыве ветра. С плащом же падение ощущалось точно так же, как и без него, разве что длилось намного дольше, и удар по ногам в конце был слабее раз в пятьдесят. Вообще никакого удара не было, если уж на то пошло — так, мягкое касание, почти поглаживание.
Приземлившись на пол, я сдернул плащ со спины и на вытянутых руках протянул его в сторону комиссии:
— Осматривать будете?
— Да какой смысл? — директор весело блеснул глазами. — Ваша демонстрация и так была весьма удивительна. Судя по времени, которое прошло до момента касания, плащ пошит просто отлично, полагаю, что не найду в нем ни одной точки утечки маны. Лично я готов поставить Вам высшую оценку, и, конечно же, признать экзамен сданным, причем сданным блестяще!
Директор откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди, показывая, что все сказал.
— Полностью поддерживаю. — Литова повторила его движения.
Все остальные преподаватели тоже поддержали их. Кто-то сразу же, кто-то после нескольких секунд раздумий. Остался один только Янус Меньшов, по глазам которого ясно было видно, что просто так он не сдастся. Напрямую повлиять на решение остальных преподавателей он не мог, поэтому решил попробовать «завалить» меня.
— А вот скажите, испытуемый. — с торжеством в голосе начал он. — А возможно ли сделать аналог «полетного плаща», не усложняя производство такими вещами, как крылья веспы, артефактные инструменты и все прочее, что трудно достать и дорого стоит?
— Если бы было возможно, никто бы не занимался производством плащей. — усмехнулся я. — Мой ответ — нет, невозможно.
— А как же использование «промокашек»? — не отставал Меньшов. — Почему не «промокнуть» с крыльев их способность и не перенести на какой-то другой объект? На тот же плащ например?
— Причина кроется в синергии мановых каналов. Одно крыло веспы не способно оказать заметное влияние на тело таких габаритов, как человеческое, а большее количество крыльев не дадут накопительного эффекта, как в случае с пошитым плащом, поскольку их мановые каналы не будут работать в синергии, потому что никаких мановых каналов не будет в принципе. «Промокашки» переносят свойство объекта, но не механизм, который это свойство порождает. Говоря проще — перенеся при помощи нескольких промокашек один и тот же эффект на один и тот же предмет, мы не усилим этот эффект, а лишь будем «перезаписывать его», если можно так выразиться из раза к разу. Единственный способ достичь обсуждаемого эффекта — это сшить настоящий полноценный полетный плащ, разве что без завязок… — я с улыбкой потряс своим собственным, только что изготовленным, — … и уже его эффект перенести на какой-то другой предмет. В таком случае это сработает, но ведь для этого все равно придется сначала изготовить полноценный плащ.
— Б-б-блестяще! — Бурков от избытка чувств аж забулькал. — П-п-просто б-б-блестяще! П-пять дополнительных очков т-т-т… Т-т-т… Т-т-те…
— Техномантам, мы поняли. — с улыбкой закончила за него Литова. — Поддерживаю. Ответ просто блестящей. Янус, у вас есть еще какие-то вопросы?
Меньшов злобно посмотрел на меня, но больше ничего не сказал. Только сел и откинулся в своем кресле, сложив руки на груди.
— Что ж, в таком случае решение принято единогласно! — с явным удовольствием объявил директор. — Тэр Стрельцов готов к переходу на следующий ранг магического мастерства, и это самый быстрый переход за всю историю Урмадана, чего уж греха таить! Скажите, Оникс, вы готовы пройти процедуру прямо сейчас?
— Процедуру? — не понял я. — О какой процедуре речь?
— Ну как же. — директор посмотрел на меня поверх очков. — Процедура повышения магического ранга! Некоторые ее называют ритуалом, но, как по мне, это мракобесие какое-то!
— Извините, я не в курсе. — я развел руками. — Что за процедура такая?
В Виварии как-то ничего не было написано ни про какую процедуру, так что я всерьез считал, что «ранг» это просто запись где-то в личном деле. Мол, такой-то вот человек может в магию на вот таком вот уровне.
— Ранги это не просто громкие красивые слова. — вместо директора принялась объяснять Литова. — Ранги это как бы ступени, на которые сила мага поднимается… Рывками, скажем так. Она копится и копится у подножья ступени, а потом одним рывком преодолевает порог и открывает магу новые возможности по управлению маной. Когда-то раньше этот процесс происходил сам собой, и никто не мог предугадать, когда именно это случится, но потом, с развитием магии, придумали экзамены как способ проверить, достиг ли маг нужного порога. А в дополнение к экзаменам придумали еще и процедуру повышения ранга — искусственной стимуляции мага, чтобы сила, которая накопилась у подножья ступеньки, перехлестнула через ее край как можно скорее. Чтобы не пришлось ждать, когда это случится само собой.
— То есть, вы сделаете так, что я получу новые возможности прямо сейчас? А если я не соглашусь, то естественным путем мне новый ранг откроется неизвестно когда?
— В целом, да. — Литова кивнула. — Вот только прямо сейчас Вы новый ранг не получите ни при каких раскладах. Процедура длится примерно сутки, и до ее окончания ни о каком новом ранге и говорить нет смысла.
Сутки… Двадцать четыре часа, за которые Старьевщик вполне может прислать мне сообщение в духе «Бой через два часа, билеты можно купить там-то и там-то».
С другой стороны, новый ранг тоже нужен. Как знать — вдруг дневник Болтона Бейтса только и ждет, когда я стану «Учеником», чтобы раскрыть мне еще несколько своих секретов? Таких секретов, которые обычному слушателю, студенту-первокурснику знать не то что не обязательно — банально опасно, например!
С третьей стороны, если подумать, Золтон упоминал, что формирование стаба начинается за сутки до выброса монстров. А значит, и о бое может стать известно только за сутки до него, никак не раньше. И, если я до сих пор не получил весточки от Стара, значит, пока еще о нем не известно. А значит, с высокой долей вероятности я могу себе позволить потратить сутки на процедуру.
Единственное, что меня напрягало — это воспоминания о подслушанном на «би-би» разговоре о том, что Литова как раз во время полета испытывала какие-то последствия после поднятия ранга, и это делало ее крайне слабой. Но я же не Литова, мне магия не очень-то и нужна сама по себе, я не привык на нее опираться.
Поэтому, быстро взвесив все «за» и «против» я решительно кивнул:
— Да, я готов. Говорите, что делать.



Глава 25

Мне оставалось только надеяться, что неведомая «процедура» проводилась не где-то в тайном подвале Урмадана, украшенном пентаграммами и черепами козлов.
Оказалось, что нет — всего-навсего в лазарете. Литова даже хотела меня проводить туда, словно боялась, что я заблужусь, но я вежливо отказался. В гостях у доктора Милы я был достаточно часто для того, чтобы хорошо запомнить дорогу к ней.
— Конечно-конечно, Оникс, входите! — стрельнула глазами Мила, когда я открыл дверь и вошел в лазарет. — И можно даже без стука.
— Я стучал. — ответил я, потому что и правда стучал.
— Громче надо стучать, уважаемый Оникс, громче! — заявила Мила. — А то я же могу и не услышать из соседнего помещения например!
— Не страшно. — я махнул рукой. — Я же все равно по итогу здесь. А что за соседнее помещение? Не припомню, чтобы видел его.
— А вот сейчас и увидите. — довольно улыбнулась Мила. — Первый из всех первокурсников этого года, ну надо же! Следуйте за мной…
И, призывно покачивая бедрами, она двинулась куда-то в угол лазарета. Дойдя до шкафа с медицинскими принадлежностями, она коротко обернулась, убедилась, что я иду следом, и поддела длинными ногтями шкаф, словно собиралась оторвать его от стены.
И шкаф действительно оторвался! Причем без всякой магии — на простой механике, на каких-то скрытых рельсах или других направляющих он отъехал в сторону, открывая потайной ход в стене!
— Ужас. — вздохнул я. — Вот обязательно все делать так вычурно?
— Простите, уважаемый Оникс, что забыли спросить вас много десятилетий назад, когда делали это помещение. — Мила скорчила рожицу и развела руками. — Впрочем, я тоже считаю, что это странное решение — прятать процедурную, как какую-то сокровищницу, но кто мы такие, чтобы с этим спорить? Дело-то все равно уже сделано, и перестраивать ничего нет смысла.
Я молчаливо согласился с ней, и Мила первая шагнула в проем, а я — следом.
Проем вел на узкую винтовую лестницу, слабо освещенную маломощными лампочками. Их едва хватало на то, чтобы разглядеть под ногами край ступеньки, и, судя по всему, тут вообще не предполагались хоть сколько-то частые посещения. Да их тут и не было, судя по тому, что за все эти века края каменных ступеней ни на миллиметр не сгладились — так и остались остро-прямоугольными, как стрелки на брюках офисного клерка, что уже год не может выбить себе повышение.
Лестница вела этажа так на три вниз, по ощущениям, а, значит, ее конец означал бы, что мы уже находимся в подвале Урмадана. Я, конечно, знал, что у университета есть своя сеть подвалов, но, по-моему, ни разу еще не был на этом минус первом уровне. Хотя насчет каморки Стаса не уверен, возможно, она тоже считается подземным помещением.
Лестница привела нас сразу в зал, без какого-то перехода. Я просто сошел с последней ступеньки и оказался в помещении, стены которого были выложены все тем же камнем, что и сама лестница. Даже большое широкое ложе высотой примерно по пояс в центре зала — и то было каменным. Ладно хоть какой-то простынкой его покрыли, уже спасибо.
Зал был освещен так же тускло, как и лестница, но даже в этом неверном свете были заметны разные надписи, пиктограммы и иероглифы, где нарисованные, где выбитые, а где и выжженые, судя по следам гари, прямо в камнях стен.
М-да, по ходу, насчет пентаграмм и черепов животных я был не так уж и не прав…
— Прошу вас, Оникс. — Мила сделала приглашающий жест на каменное ложе.
— Мне раздеваться? — невинно спросил я, подходя ближе.
— Ну, если Вы себя от этого комфортнее будете чувствовать… — ехидно улыбнулась Мила.
— А процедуру будете проводить Вы? — я запрыгнул задницей на ложе. — Если да, то я буду себя комфортно чувствовать, даже в рыцарских доспехах.
— Увы, нет. — рассмеялась Мила. — Процедуру буду проводить не я.
— А кто?
— Процедуру будете проводить Вы. — загадочно улыбнулась Мила. — Это помещение полностью облицовано амальгитом, включая и дверь, которую я закрою, как только выйду. Вы останетесь один на один со своей магией, и, как только образуется замкнутый контур, появится амальгитовое поле. Вы останетесь один на один с собственной магией, которая лишится возможности куда-либо истекать. Она будет отражаться от амальгитового поля и возвращаться обратно к вас, проходить сквозь вас, резонировать в вас. Это и есть вся суть процедуры — за счет резонанса мановых потоков заставить ваш магический потенциал преодолеть очередную ступеньку. По сути, мы просто убеждаем организм, что он готов к этому прыжку веры.
— Это очень здорово, потому что сам я не уверен, что смог бы его в этом убедить. — я улыбнулся. — Так что мне нужно делать?
— После того, как я закрою дверь — ничего. Кроме как… Терпеть.
— Ну да, все же звучало слишком просто. — я вздохнул. — Говорите, будет больно?
— Я не говорила. — Мила стрельнула глазами. — Но будет. И очень сильно. Чем больше размер магического потенциала мага, тем чувствительнее он резонирует. Каждое новое повышение ранга отзывается в теле все большей и большей болью… Но даже у архимагов не бывает такого уровня магического потенциала, как у вас.
Я просо пожал плечами и спросил:
— Как считаете, с моим уровнем магического потенциала насколько все будет плохо?
— Ну, Вы не умрете, если Вы об этом. — довольно улыбнулась Мила. — От боли вообще не умирают, это миф, болевого шока не существует… Но вот то, что Вы останетесь в здравом уме после этого… Даже не уверена, что поставила бы на это, будь мы в казино.
В здравом уме…
Интересно, а Золтон был в здравом уме до того, как пошел на повышение своего архимагического ранга? Ведь вполне может статься, что тот, старый Золтон, и тот, которого я знаю — два разных человека.
— А если не проходить процедуру, то как скоро меня настигнет повышение ранга?
— От недели до двух месяцев. Предугадать невозможно. Все индивидуально.
Нет, не устравает. Неделя еще ладно, но два месяца это чересчур. Я за это время успевал по два заказа закрыть, а тут какое-то повышение ранга!
— Погнали. — бросил я, забрасывая ноги на ложе и ложась на спину.
Теперь я понимаю, почему тут такой тусклый и рассеянный свет — потому что будь он поярче, мне бы глаза жгло даже через сомкнутые веки!
Доктор Мила подошла ко мне, держа в руках крошечный шприц с мутно-белым содержимым. Она уже потянулась было, чтобы уколоть меня в плечо, но я перехватил ее руку на середине движения.
— В чем дело? — Мила удивленно вскинула свои красивые бровки. — Это всего лишь легкое седативное. Поможет, если будет совсем уж худо.
— Так я и думал. — я улыбнулся. — Не нужно. Не люблю, когда сознание спутано.
— Без него будет хуже. — предупредила Мила так, словно не говорила то же самое другими словами минутой раньше.
— Переживу. — я улыбнулся. — Вы же сказали — умереть от этого у меня не получится при всем желании… А я Вам верю.
— Что ж, хозяин — барин — Мила пожала плечами и опустил шприц. — В таком случае, уважаемый Оникс, вынуждена Вас покинуть. Вас ожидает увлекательное путешествие, компанию в котором я не в силах Вас составить… И, честно, даже не могу сказать, что меня это не устраивает.
— А каким было ваше первое повышение ранга? — спросил я, приподняв голову.
— Вы тянете время, Оникс? — чуть улыбнулась Мила.
— Отнюдь. — спокойно парировал я. — Скорее, это Вы не хотит отвечать на мой вопрос.
— Вы правы, не хочу. — внезапно Мила стала серьезной как никогда, и не показательно-серьезной, не дурашливо-серьезной, а прямо… Серьезной. — Удачи Вам, Оникс.
И она вышла из помещения, закрыв за собой дверь.
В последнюю секунду в голове промелькнула чуть не опоздавшая мысль, и я велел Никсу немедленно убираться отсюда. Не хватало еще, чтобы его тоже накрыло его же собственной магией, я же вообще не представляю, что тогда случится!
Никс прочитал мои мысли за мгновение и успел свалить в последнюю секунду, буквально просочиться в щель толщиной с волос.
И я остался один. Один в каменном мешке, на глубине как минимум трех метров ниже уровня земли, да еще и света кот наплакал… Кто-то другой на моем месте, возможно, запаниковал бы, но не я. Чего мне паниковать-то? Я однажды оказался заперт в такой крысиной норе, что процедурная Урмадана по сравнению с нею хоромами покажется! И торчал я там целых два дня, пока не разгадал чертов клинописный шифр и не нажал на символы в правильной последовательности, что деактивировало ловушку.
Так что нет, клаустрофобия меня не мучала.
Меня мучало кое-что другое.
Я чувствовал, что со мной что-то происходит.
— Никс… — тихо позвал я. — Ты тут?
Скавенджер не отозвался, чего не случалось еще ни разу. Значит, действительно ушел, слушаясь моей команды. Вот и хорошо. Не хватало только мне, чтобы еще и он пострадал.
Убедившись, что крыса нет в комнате, я сосредоточился на самом себе, на своих ощущениях. Меня будто потихоньку изнутри, словно где-то внутри меня надувался огромный воздушный шарик. Я закрыл глаза, концентрируясь на новых ощущениях…
И охренел.
Даже несмотря на то, что мои глаза были закрыты, я все видел. Буквально «все», потому что я смотрел не из моих глаз, — они же закрыты! — я смотрел вообще отовсюду! Я как будто построил эту комнату в 3д редакторе, а потом максимально поднял камеру, да еще и включил на ней максимальный угол обзора, чтобы видеть все и сразу.
А потом переключился на магическое зрение.
То самое магическое зрение, или, скорее, магическое чувство, которое помогало мне работать с артефактами, варить зелья и вообще всячески доказывать, что техномант — это звучит гордо. Вот только в этот раз я смотрел не на артефакт или зелье, в этот раз я смотрел на себя, причем со стороны… Но принципиально от этого ничего не менялось.
Я сам стал артефактом в своих собственных руках. Мое тело стало прозрачным, от него остались лишь тонкие линии, обозначающие физические границы. Все остальное пространство было заполнено сотнями и тысячами светящихся нитей. Короткие и длинные, толстые и тонкие, ветвящиеся, и прямые, как рельсы, пересекающиеся и одинокие, они заполняли весь мой организм, как кровеносная система на листе анатомического атласа…
Но я-то знал, что это не кровь. Это мана. Это тот самый мой магический потенциал, который заполняет каждую клетку моего тела. Это те самые мановые каналы, по которым мана перетекает туда, где она нужна.
И все эти потоки вели в одно и то же место — к вживленному в мою грудь камню, который сиял особенно ярко, привлекая к себе внимание.
Но и мановые каналы не отставали от него. Они тоже сияли от проходящей через них маны, но не постоянно, нет. Их свечение постоянно пульсировало, то затухая, то разгораясь с новой силой. И с каждой новой вспышкой каналы становились чуть-чуть, на какие-то микроны, но толще. Я это знал, потому что чувствовал, как они растут.
Это было больно, Мила не обманула. Но не настолько, как я ожидал. Примерно сравнимо с болью в растянутых на самую грань разрыва мышцах, когда маленький Джи, не жалея своих учеников, сажал их на шпагат. В первую секунду кажется, что это просто невыносимо, что большей боли испытать невозможно, потому что испытывать ее уже нечему — там все порвано нахрен и не подлежит восстановлению… Но проходит секунда, две, и боль потихоньку стихает, становится терпимой, и даже позволяет вдохнуть. И выдохнуть тоже.
Вот и сейчас я испытывал что-то подобное. Или вернее не «я», потому что я находился где-то вовне своего тела. Боль испытывало мое тело, а я воспринимал это отстраненно, словно оно меня не касалось вовсе.
Но то, что оно меня не касалось, не означает, что оно меня устраивало. Я видел, что эффективность роста моих мановых каналов далека от идеала. Камень в груди, который заменил мне магическое сердце, гнал ману по магическим венам, не разбирая, сколько куда отправить, всем раздавал поровну. Крошечные, толщиной с волос, «капиллярчики» получали столько же маны, сколько и огромные «аорты», в которые можно было палец засунуть. Естественно, для них это было слишком много, и они просто не выдерживали, лопались, излучая свободную ману наружу, где она снова отражалась от амальгитового поля и опять возвращалась в организм, заново вовлекаясь в этот бесконечный круговорот.
Потому люди и испытывают боль при прохождении процедуры — потому что она несовершенна и неконтролируема. Возможно, это было нормально в древние века, во времени дремучей магии, основанной больше на ритуалах и чувствах, нежели на каком-то понимании процессов…
Но сейчас этому точно нет место в современном мире. По крайней мере, не в моем современном мире.
И, коль скоро я сам для себя на некоторое время стал артефактом, то почему бы не поработать с самим собой? Как с артефактом…
Я поднял невидимые руки, убедился, что чувствую их, даже несмотря на то, что не вижу, и принялся за дело. Я прикоснулся к своему телу, как касался любого артефакта, и не просто увидел, как мана струится по магическим каналам — почувствовал, как чувствовал это с любым артефактом.
А потом я просто начал направлять ее туда, куда нужно. По сути, я отобрал у таинственного камня половину его работу и теперь он был лишь хранилищем моего магического потенциала, а распоряжался им я.
Собственно, как оно и должно быть.
Как опытный регулировщик, я разделял мановые потоки на пучки разной толщины и посылал их туда, куда они способны были пролезть. Маны все равно было слишком много, чтобы каналы их вместили, но это все же лучше, чем-то, что было до этого. Сейчас мои мановые каналы лишь слегка раздувались, пытаясь пропустить через себя больше маны, чем привыкли, но это было терпимо. Это было даже почти не больно, скорее больше похоже на зуд, только не снаружи, а внутри… Как будто внезапно почувствовал, что у тебя зачесалась селезенка или печень. Звучит странно, но лучшего сравнения и не подобрать.
Управлять мановыми потоками собственного тела оказалось ничуть не сложнее, чем любым артефактом. Даже проще в какой-то степени, потому что мне приходилось изучать свое тело — я и так его прекрасно знал, я с ним уже вторую жизнь живу как-никак. Поэтому минут через пять я уже настроил мановые потоки так, что они больше не доставляли моим мановым каналам прежнего дискомфорта, и все, что мне оставалось — ждать, когда же они привыкнут к новому состоянию, смирятся с тем, что с этого момента им требуется пропускать больше маны, и растянутся, принимая новую реальность.
Минуты сменялись минутами, тело все так же зудело, но я даже перестал на это обращать внимания — настолько это было несущественно. Главное, что не было никакой ужасающей боли, которой меня пугала доктор Мила, такой боли, что она о собственной процедуре и вспомнить-то не хочет — вон как с лица спала, как только я задал этот вопрос.
А вот еще вопрос, который я вряд ли ей задам, потому что она вряд ли сможет дать на него ответ…
Если бы она мне все-таки вколола седативное, смог бы я делать то, что делаю сейчас? Что-то сомневаюсь…
Через час мне стало откровенно скучно. Я уже даже не следил за процессом течения маны — настолько он стал автономен. Я уже осмотрел все надписи и рисунки на стенах, которые смог увидеть, и ни хрена в них не понял, потому что они были сделаны как курица лапой, да еще и на каком-то языке, которого я не знал. Стало настолько скучно, что я стал натурально клевать носом (даром, что носа у меня не было), и, кажется, сам не заметил, как задремал.
По крайней мере, проснулся я от взволнованного голоса Милы:
— Оникс! Оникс! Вы в порядке⁈
Я как следует потянулся, не открывая глаз, и на секунду замер, понимая, что я снова в своем теле. Пошевелил пальцами, проверяя этот тезис, и наконец открыл глаза:
— Здравствуйте, доктор Мила. Я в полнейшем порядке.
— Вы что… Спали⁈ — ахнула Мила, округлив свой прелестный ротик.
— Ну так, немного. — я покрутил рукой в воздухе. — Камень все же не самая удобная постель.
— Это… Что… Как… Как такое вообще возможно⁈ — залепептала Мила и сделала жалобные глазки, как девочка, которая не получила никакого праздника. — Вы что, правда спали?
Впервые за все время нашего знакомства я слышал, чтобы голос Сколопендры звучал так жалобно. Казалось, ответь я сейчас как-то не так — и ее мир рухнет, разобьется на осколки, и она никогда уже не сможет их собрать.
— Лучше скажите, все ли прошло успешно? — я решил вовсе не отвечать на ее вопрос.
— А это мы сейчас и узнаем. — Мила вернулась в почти обычное состояние. — Попробуйте сделать что-нибудь с маной. Если все прошло удачно, то сейчас Вы должны быть практически без сил, но это пройдет в ближайшие сутки.
Я послушно вытянул руку вперед и попытался создать простенький торнадо, как нас учили на первом занятии элементомагии, но у меня не получилось даже просто заставить воздух шевелиться, кроме как помахать ладонью. Вот же парадокс — чувствую себя так, словно мана меня переполняет… А сделать с ней ничего не могу.
— Ваш организм еще не понимает, как пользоваться новыми силами. — пояснила Мила.- Понадобятся где-то сутки на перестройку.
— Хорошо. — легко согласился я, вставая с ложа и потягиваясь. — Я могу идти?
— А вам… — Мила искоса посмотрела на меня. — Случайно не хочеся чего-нибудь… Не знаю, болеутоляющего? Бодрящего, может быть? Тонизирующего? Как вообще себя чувствуете?
— На удивление прекрасно! — широко улыбнулся я. — Еще увидимся, доктор Мила!
И я пошел вверх по лестнице, не оглядываясь. Потому что я и так знал, какое у нее выражение лица.
Примерно такое же настигло и меня, уже когда я поднялся обратно в лазарет и в кармане завибрировал телефон, снова поймавший сеть. Мне пришло сообщение от Старьевщика, и, открывая его, я уже знал, что там будет написано.
«Бой. Позвоните.»



Глава 26

Ну разумеется.
Само собой.
Когда же еще мне могли прийти новости о надвигающемся бое, если не в момент максимального упадка сил сразу после подъема ранга? Даже странно, что сообщение не пришло еще когда я был в процедурной.
Впрочем, и ладно. Мне же все равно нет особой разницы, при мне мои магические силы или нет. Заклинаниями я все равно не пользуюсь, а что до артефактов — надо еще выяснить, может, на них ограничения не распространяются? Там же нет нужды что-то делать с маной, как-то ее формировать и следить за ней, достаточно просто ее влить в артефакт, и все.
Увы, все оказалось далеко не так радужно. Я вышел от доктора Милы, почесал радостно щурящегося Никса, который снова появился у меня на плече, дошел до спальни и только там, взяв в руки свой телепорт, выяснил, что он не работает.
То есть, артефакт-то работал, с ним ничего не случилось, ну или по крайней мере не должно было случиться. Но вот мои способности к взаимодействию с ним — вот с ними явно что-то не так. Я просто не чувствовал артефакт, и не мог «нащупать» его мановой нитью, даже когда видел его на расстоянии вытянутой руки. Моя мана словно стала какой-то призрачной, словно перешла на другой слой реальности, на котором она даже в теории не могла контрактировать с физическими телами привычного мира. Я видел артефакт, я тянулся к нему своей маной, я даже видел, как нить утыкалась прямо в него… А толку нет. Артефакт просто не отзывался.
И точно так же он не отозвался ледоруб, когда я попытался его призвать через свое кольцо-поводок. А, когда я собственноручно залез в шкаф и достал его, оказалось, что я даже не могу взглянуть на его внутреннее строение, как делал это раньше. Да что там — я не могу даже заставить его удлиниться, превращая в косу!
Вывод был неутешительным — артефакты мне тоже не даются. Какое-то время мне придется забыть о магии вовсе, и вспомнить, как я выживал раньше, когда никакой магии во мне не было в принципе.
Хотя минуточку…
Я взял самый маленький из кристалликов манолита, что у меня были, и коснулся им кольца-поводка. Короткий хлопок — и ледоруб послушно появился в воздухе передо мной, и я едва успел его подхватить, чтобы он не загремел на пол.
Я коснулся кристалликом манолита рукояти ледоруба — и она послушно удлинилась, превращая оружие в косу или, если угодно, клевец.
Что ж, одной проблемой меньше. Как минимум, я не останусь безоружным, если приспичит — просто буду использовать манолит вместо собственной маны. На постоянной основе такой подход использовать — идея такая себе, потому что манолит может разрядиться или даже просто потеряться… Но на один раз — вполне себе идея.
Жаль только, что с телепортом это не работает. Манолит к нему, конечно, можно приложить, только вот это ничего не дает — артефакт его просто игнорирует. И это не говоря уже о том, что для того чтобы приложить манолит, надо уже находиться рядом с телепортом, а это лишает его использование всякого смысла.
Получается, что при мне будет только оружие, ну и Никс, конечно. Не то чтобы много, но лучше, чем ничего. Будь у меня возможность — я бы отложил поход на арену до тех пор, пока моя мана не начнет меня снова слушаться… Но у меня такой возможности нет. Если я сегодня не увижусь со Старшей Сестрой, то весьма вероятно, что я больше не смогу с ней увидеться никогда. Просто не с кем будет видеться.
Поэтому я сунул за пояс пистолет, положил в карман несколько самых маленьких кристаллов манолита, и позвонил Старьевщику.
Спустя полчаса я уже был в Смекалинске, в одном из переулков, координаты которого мне скинул торгаш. В руке я держал свернутые в тугую трубочку деньги номиналом в сто пятьдесят тысяч, а глаза мои неотрывно смотрели на маячащую в другом конце переулка фигуру в надвинутом на самый нос капюшоне и с руками в карманах.
Завернув в переулок, я громко и отчетливо кашлянул три раза, как завещал Старьевщик, и направился к мутной фигуре, держа деньги в руке, так, чтобы их хорошо было видно, но только если смотреть спереди. Фигура, услышав условный сигнал, тоже двинулась мне навстречу, держа в руке простой черный конвертик. Когда расстояние между нами сократилось до десяти метров, он сделал вид, что споткнулся, и конвертик, за которым я внимательно следил, вылетел из его руки и спланировал к кучке мусора возле мусорного бака. Я, поняв намек, поднял руку, чтобы почесать нос, а, когда опускал ее — разжал пальцы, и цилиндрик купюр упал точно в листья маленького кустика, пробивающегося из асфальта возле стены дома.
Мы с мутным типом поравнялись, и он тихо просипел:
— Бар «Яма», десять часов.
Произнес он это, не сбавляя шага, так, что последний слог я скорее додумал, но этого мне было достаточно. Не оборачиваясь и вообще делая вид, что мы с мутным типом друг друга не знаем (хотя так оно, в общем-то, и было), я дошел до того места, где он сбросил конверт, остановился и присел на одно колено, чтобы завязать так невовремя развязавшийся шнурок. Справившись с негодником, я подхватил конверт, быстро сунул его в карман, выпрямился и, не торопясь, вышел из подворотни.
Десять часов это буквально через два часа. Вроде немного, но я еще успею поесть, потому что в Урмадане было не до того — хотелось поскорее получить билет, на случай, если эта акция ограничена по времени.
Недолго думая, я направился в лучшее заведение этого города с самой вкусной кухней — в свое, конечно же! Как только зазвенел колокольчик на двери, возвещая о моем приходе, рядом тут же возникла раскрасневшаяся Астрид, глаза которой горели радостным огнем:
— Добро пожа!.. Ой, это ты! Как здорово!
Она смутилась, покраснела, обернулась на полный зал гостей и быстро украдкой прикоснулась своими губами к моим.
— Что-то случилось? — отстранившись, спросила Астрид.
— Все хорошо, малышка. — улыбнулся я. — Я просто зашел поесть. Потом уйду, стол долго занимать не буду, честно-честно.
— Да хоть сколько занимай! — тоже улыбнулась Астрид. — Я думала, вдруг ты с проверкой какой-то!
— Зачем мне вас проверять? Если вдруг тут что-то случится, я и так это узнаю. — улыбнулся я. — А сейчас позови ко мне какого-нибудь свободного официанта, умираю с голоду.
Первоначальный ажиотаж вокруг моего кафе явно утих — по крайней мере, сейчас уже на вход не стояло очередей. Тем не менее, зал был практически полон и я насилу нашел свободный столик на двух человек в самом углу. Я его специально поставил именно тут, потому что по опыту знал, что большинству людей стремятся сесть за стол побольше, и желательно у стены (а в идеале вообще — у окна), так что этот крошечный, запрятанный в самом дальнем конце, столик их бы заинтересовал в последнюю очередь. Зато мне с него было очень удобно наблюдать за всем залом сразу.
Но сегодня я не планировал этого делать. Заказав подскочившему официанту с бейджиком «Кирилл» свою любимую сковородку картофеля со свининой, салат из свежих овощей и чашку кофе, я достал из кармана черный конверт и развернул его.
Я ожидал, что из конверта выпадет самый натуральный билет, вроде тех, что дают в кинотеатрах, или просто театрах, но реальность оказалась намного проще. Конверт и был билетом, просто сложенным в такую причудливую форму. Что интересно — внутри он даже не был похож на билет, не было ничего сказано про время боя, про мое место на нем, вообще никакой информации. Только ряд точек, слегка выпирающих над поверхностью черной плотной бумаги. Настолько слабо выпирающих, что их заметить можно было только подставив конверт под свет под правильным углом, но зато их отлично можно было почувствовать пальцами. Я так и сделал — провел по ним пальцем, отмечая бугорки и пустоты между ними. Создавалось ощущение, что это — какое-то зашифрованное послание, но шифр разгадать прямо здесь и сейчас не в моих силах. Это явно не морзянка, я ее худо-бедно знаю, и там максимальное количество символов — пять, а здесь же есть два «каскада» аж по целых девять точек. Так что вариант с морзянкой точно отметается.
Больше никаких теорий я придумать не успел — принесли мой заказ. Сковородка шипела под железной крышечкой и постреливала горячим маслом, а от кофе разносился умомпомрачительный аромат. Я поискал глазами Астрид и увидел ее выходящей из-за барной стойки. Девушка поймала мой взгляд, подмигнула, и уплыла дальше работать.
Я быстро (насколько позволила раскаленная сковородка с не менее раскаленным блюдом) поел, Астрид закрыла счет со своей карты администратора, и с надеждой посмотрела на меня:
— Ты сегодня вернешься?
— Прости, малышка, не знаю. — честно ответил я. — У меня еще есть дела, и я не знаю, до скольки они затянутся.
— Не пропадай. — попросила Астрид.
— Все будет хорошо. — улыбнулся я.
Астрид снова опасливо оглянулась, быстро поцеловала меня и убежала дальше работать, а я вышел из кафе и направился к бару.
Его местоположение я узнал по картам, еще пока закидывал в себя еду. Располагался бар, или скорее барушник, в не самом благополучном, но зато самом злачном, районе. Таком, в который обычные люди стараются не заходить, а если и заходят — тут же норовят как можно скорее найти из него выход. Сама атмосфера тут была какая-то гнетущая, нехорошая.
И люди были под стать атмосфере. Возле стен, подпирая их плечами, будто без этого рухнут, тут и там стояли крепкие молодчики, скрывающие лица или под глубокими капюшонами или под повязанными на морды банданами. Руки у них поголовно были голыми до плеч, чтобы удобнее было драться врукопашную, а на ногах — тяжелые ботинки, нередко с металлическими носами.
Молодчики провожали меня внимательными взглядами, и одна компания даже оторвалась от своего крайне важного занятия, — подпирания стены, — явно с намерением подойти и вежливо поинтересоваться у меня, не заблудился ли я. Я, заметив это, вытащил из кармана, в котором все это время держал левую руку, кристаллик манолита, коснулся им поводка, и схватил рукоять появившегося из воздуха ледоруба. Паренькам этого было достаточно для того, чтобы понять, что я вовсе не заблудился, и без них прекрасно способен найти дорогу, и они вернулись к своему архиважному занятию. А я отозвал ледоруб и пошел себе дальше.
«Яма» оправдывала свое название. По одному только внешнему виду барушника было понятно, какая публика тут собирается. Одно окно заколочено досками — видимо, стекла в нем уже нет, дверь висит на петлях настолько косо, что даже закрыться до конца не способна физически, а неоновая вывеска «Яма» горит только одной своей буквой, из-за чего получается просто «Я».
В общем, место, в котором кружка пива наверняка стоит дешевле, чем вода из-под крана, потому что по составе не сильно-то от этой воды отличается. Место, где все задымлено так, что можно повесить целый арсенал топоров, потому что работающая вытяжка жрет электричество. Место, в котором собирается самое мерзкое отребье.
И это, черт побери, даже логично в какой-то степени! Где подпольную арену со входными билетами ценой в две-три зарплаты обычного человека будут искать с наименьшей вероятностью? То-то и оно.
Я зашел в бар, даже не потрудился закрыть за собой дверь (все равно не закроется), и прошел через зал к стойке. Меня проводило несколько внимательных оценивающих взглядо, но, к счастью, никто не решился связываться.
К их счастью, конечно.
Я зацепился взглядом за больше затоптанные, чем замытые, пятна крови на дощатом полу, машинально отметил это в своей памяти, и наконец добрался до барной стойки.
— Детям у нас нельзя. — спокойно, даже без насмешки, произнес бармен — большой и толстый мужик в кожаном жилете на голое тело.
Я ухмыльнулся, глядя ему в глаза, и положил на стойку свой билет.
Бармен быстро поставил на стойку кружку, которую протирал грязным полотенцем, и этим же полотенцем накрыл билет, скрывая его от чужих глаз. От моих глаз не укрылось, как полотенце зашевелилось, когда пальцы бармена пробежались по ряду бугорков на внутренней стороне билета. Он с сомнением посмотрел на меня, но, в отличие от меня, он явно знал этот шифр, и знал, что конкретно им зашифровано. Поэтому он смахнул со стойки полотенце вместе с билетом, и так же спокойно произнес:
— Прошу сюда.
Он кивнул на дверь, которая вела к нему за барную стойку. Я протянул руку, повернул ручку, толкнул дверь от себя, но входить не спешил, ожидая какой-нибудь подставы.
Подставы не случилось. Бармен просто подошел ко мне и сделал приглашающий жест рукой:
— Сюда, пожалуйста.
Продолжая жест, он уперся рукой в стену напротив двери, поднапрягся, толкнул ее, и кусок стены провернулся вокруг своей оси, открывая проход.
Я молча кивнул, шагнул в проход и меня накрыло ощущение дежавю. Я будто снова спускался в процедурную Урмадана, чтобы заново пережить ритуал поднятия ранга. Такие же каменные ступени, уходящие куда-то вниз, и такое же слабое освещение.
Я насчитал пятнадцать ступеней до того момента, пока не уперся в очередную дверь — на сей раз дорогую, из черного лакированного дерева, с медными ручками, отполированными до такой степени, что какая-нибудь дама запросто могла бы подправить макияж, глядя в них.
Рядом с дверью на стене висел небольшой мешочек, табличка над которым гласила: «Не забудьте взять маску!» Оно и логично — в таких местах показывать всем подряд, кто ты такой, может быть опасно для бизнеса… А то и для жизни. Самые крупные и крутые воротилы друг друга, конечно, и в масках узнают, и даже без голов вовсе, но этот маскарад и не для них делается.
Я сунул руку в мешочек, достал мягкую, будто бархатную, черную полумаску, нацепил ее на лицо и толкнул дверь.
Что ж… Надеюсь, я не опоздал!



Глава 27

Я оказался в подземном зале, который своими размерами мог бы поспорить с иными помещениями Урмадана. С виду он был как половина нашего Большого Зала, но одно дело — половина Большого Зала где-то на поверхности, и совсем другое дело — половина Большого Зала под землей… Если я, конечно, действительно все еще нахожусь под землей, а не перенесся невидимым телепортом в какое-то другое место.
Хотя нет, какой телепорт, о чем я… Телепортов в этом мире не существует, ну, кроме того, который у меня в кармане лежит и которым я сейчас все равно не могу воспользоваться по причине упадка сил после ритуала.
В середине зала виднелась засыпанная белоснежным песком арена диаметром метров тридцать, посреди которой медленно клубился белоснежным мановыми потоками стабильный разлом. Судя по всему, он пока еще не собирался срабатывать, но готовился сделать это с минуты на минуту.
Но, пока этого не произошло, зрители и зрительницы, которых здесь набралось несколько десятков, коротали время за разговорами и шампанским, которое разносили официанты в костюмах и таких же масках, как та, что была на мне.
Одна из них подошла ко мне с подносом и устало, но доброжелательно спросила:
— Шампанского, господин?
— С удовольствием. — улыбнулся я и взял один бокал. — Большое спасибо.
— Хорошего вечера. — улыбнулась девушка и пошла дальше.
Пить я, конечно же, не собирался. Шампанское взял просто для того, чтобы не сильно выделяться из рядов гостей. Мужчины и женщины разных возрастов, одетые так, словно они пришли в оперу, а не на смертельное сражение, стояли тут и там, разбившись мелкие группки, и лишь парочка одиночек стояли возле арены, разглядывая стаб.
Я снова обвел взглядом зал, вглядываясь повнимательнее, но с сожалением вынужден был констатировать — я понятия не имею, кто тут из них — хозяин тут. Они все вели себя одинаково развязно и с ноткой вызова, так что даже по поведению невозможно было понять, кто главный. И даже если бы я знал этого главного в лицо, мне бы это не помогло, потому что маски действительно делали то, для чего и были задуманы — скрывали личности гостей. Сами они друг друга наверняка знали, да так хорошо, что глупые полумаски не были для них проблемой… Но я-то — не они.
Короче, нет у меня шансов найти здесь главного и расспросить его о местонахождении Старшей, если только я не начну расспрашивать всех подряд. А это неминуемо привлечет ко мне ненужное внимание. Я тут, конечно, по официальному билет, и все такое, но даже минимальное подозрение мне сейчас совершенно не нужно. Не раньше, чем я встречусь со Старшей.
— Дамы и господа! — внезапно разнесся под потолком хорошо поставленный голос из невидимых динамиков. — Мы рады вас приветствовать на юбилейном, сто пятидесятом бое на нашей чудесной арене!
Гости резко прекратили разговаривать и задрали головы к потолку, словно пытались разглядеть где-то под ним того, кто говорил.
— И в честь такого знаменательного события мы приготовили для вас особый бой… — продолжал невидимый комментатор. — Сегодня на песок нашей арены, впервые за все время существования не только ее, но и всех стаб-арен в принципе, выйдет… Сама Старшая Сестра!
По толпе гостей прокатился едва слышный довольный гул, хотя, казалось бы, все уже должны быть в курсе, кто сегодня будет на арене. Как минимум, из тех же билетов.
Впрочем, кто их поймет, этих богачей. С них станется вообще не смотреть на билет, причем специально — чтобы самим себе не портить сюрприз.
— Сегодняшний бой вы запомните надолго… — довольно произнес голос под потолком в ответ на гул толпы. — И он начнется буквально через минуту, а пока… Поприветствуйте нашу сегодняшнюю героиню — Старшую Сестру!
И на арене, недалеко от разлома, появилась она.
Черная облегающая одежда с закрепленными на ней ножнами где можно и где нельзя, тканевая черная полумаска, скрывающую нижнюю часть лица и зеленые кошачьи глаза. Единственное отличие — волосы в этот раз она собрала в длинную косу, чтобы не сильно мешались.
— Если вы здесь в первый раз, то хочу вам сообщить, что вы находитесь в полной безопасности. — будто бы специально для меня сообщил ведущий. — Арена окружена амальгитовым полем, которое защитит вас от любой магии, которая будет твориться внутри. Ну, а если разломные твари победят нашу претендентку и попытаются прорваться наружу, их встретят автоматические пушки, а вы в этот момент будете эвакуированы в безопасное место. Вы здесь в полной безопасности… Чего не скажешь о нашей претендентке, конечно. Смотрите-смотри, кажется, разлом набирает цвет! Сейчас мы узнаем, какое испытание судьба подготовила сегодня для Старшей Сестры!
Люди подались ближе к арене, не отрывая взгляда от портала, который стремительно темнел, действительно набирая цвет… Из белого в нежно-голубой, все темнее и темнее, в синий…
И на синем разлом остановился.
Класс «Носорог». Сильнее, чем «Тигр», который я закрывал в одиночку, но слабее, чем «Слон», который мы даже вдвоем со Старшей не смогли затащить, по крайней мере, без потерь.
Теперь все зависит только от нее. Я не видел пока еще в действии ни одного «носорога» и не знаю, насколько сложно или просто их закрывать. Если взять среднее арифметическое между «тигром» и «слоном», то вроде как у Старшей есть шансы закрыть его в одиночку… Но не то чтобы сильно большие.
— Дамы и господа, приготовьтесь… — вкрадчиво произнес голос под потолком. — Сейчас. Все. Свершится.
И, едва только он договорил, разлом набух и выплюнул первую порцию тварей.
Веспы.
Огромные, похожие на ос, только размером с половину человека, хищные насекомые, из крыльев которых я совсем недавно шил себе полетный плащ. Ядом, в отличие от земных товарок не обладают, но жало все еще имеют. А еще имеют мощные челюсти, которыми вполне могут отхватить палец, если им его сунуть.
Ну и конечно не стоит забывать о том, что они умеют летать, и используют это как свой козырь, нападая сверху, когда жертва оказывается не готова, а остальное время держась на безопасном расстоянии.
Правда эти же крылья были одновременно и слабым местом весп. Потому что стоило веспе лишиться крыльев, и она превращалась просто в огромного муравья-переростка и разом лишалась сразу половины своего арсенала, потому что согнуть туловище, чтобы выставить вперед жало, когда ты находишься на земле — задача та еще. Так и получалось, что в каждый момент времени веспа могла или кусать челюстями, или жалить жалом, если противник находился сзади, но никак не то и то разом. Да к тому же на земле, на своих тоненьких многосуставчатых ножках, ломающихся от доброго щелбана, они чувствовали себя крайне неуверенно и сильно теряли в скорости передвижения. Что, правда, не мешало им все равно с маниакальным упорством и полным игнорированием боли атаковать свою цель.
А все потому, что веспы были хищниками. Причем очень агрессивными. Настолько агрессивными, что даже на земле они все равно пытались добраться до своей добычи и уничтожить ее.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что первая же вылетевшая из разлома веспа, едва только разглядев Старшую Сестру, тут же кинулась на нее. Согнулась вдвое, выставляя вперед острое, как наконечник копья, жало и угрожающе скрежеща хелицерами, настолько громко, что это было слышно даже мне, а я вообще-то стоял в добрых пяти метрах от ограждения арены!
Старшая Сестра стояла на одном месте, и даже, казалось, не глядела на приближающуюся опасность. И только когда до жала веспы осталось четверть метра, она сдвинулась.
Сдвинулась всего на метр в сторону, пропуская атаку осы-переростка мимо себя. И еще на метр поднялась ее рука с зажатым в пальцах ножом. Короткие экономные движения настоящего профессионала своего дела. Потратить ровно столько энергии, сколько нужно для достижения цели, и ни калории больше — это ли не показатель высочайшей квалификации?
Тем более, что веспе хватило и этого. Правое крыло твари отделилось от тела, и взлетело куда-то под потолок зала, где ударилось о невидимый барьер и отскочило от него, ломаясь на части. Сама веспа рухнула на песок арены и пропахала его своей тушкой, как заблудившийся метеорит. Выгнутое в момент атаки дугой тела переломилось в самой тонкой части — там, где брюшко соединялось с грудью, и насекомое-переросток забилось в предсмертных судорогах.
А из разлома вылетали новые твари. На сей раз — сразу две.
Видимо, «носорог» работал примерно по тем же правилам, что и «слон», и имел ту же прогрессию по количеству тварей — с каждой новой волной их становилось вдвое больше. «Слон» закончился на отметке в шестьдесят четыре скавена, а значит всего их вырвалось из разлома… Хм… Получается, сто двадцать семь тварей, из которых мы вдвоем уничтожили только половину, причем лишившись при этом большей части боевого потенциала. Даже если предположить, что «носорог» выплюнет лишь половину от того количества тварей, что вмещал «слон» — Старшая все равно может не справиться.
Она-то ведь тоже одна.
А значит, нет никого, кто способен прикрыть ей спину.
Не говоря уже о том, что, как только весп в воздухе станет хотя бы четыре, девушке резко станет намного тяжелее, ведь у нее нет никакого дистанционного оружия, чтобы спускать их оттуда и добавить на земле. У меня есть хотя бы пистолет, которого, в общем-то, достаточно для этого, потому что крылья веспы теряют всю свою магию полета, едва только в них появится неучтенное природой отверстие.
Но вот что будет делать Старшая?
Ответ я получил буквально через секунду. Как только обе веспы выгнули тела, целя жалами перед собой и ринулись в атаку, Старшая тоже пришла в движение. Резко дернула рукой, в которой был зажат нож, и он внезапно даже для меня (а я всякого повидал в своих уже двух жизнях!) превратился в три ножа! Да не просто три ножа, такими фокусами меня не удивишь — он превратился в три ножа, соединенные в трехлучевую звезду! Словно где-то там, зажатые ладонью Старшей, противовесы рукоятей слились воедино, и превратились в какой-то невероятный огромный сюрикен!
И воспользовалась Старшая им примерно так же, как пользовались сюрикенами — широким взмахом руки отправила диковинное оружие в полет по длинной дуге.
Траектория движения этого странного оружия пересеклась с одной из весп, точно с тем местом, где крылья крепились к телу, обрубая их на корню и роняя осу-переростка на песок в добрых семи метрах от Старшей. Вторая веспа успела добраться до девушки, но та поступила точно так же, как и в первый раз — резко сместилась в сторону, подрубая веспе крылья еще одним ножом и одновременно разворачиваясь на месте и вытягивая в сторону руку. Трехлучевой сюрикен, немыслимым образом развернувшийся в полете, прилетел в ее пальцы с черными ногтями, словно у него внутри была какая-то система наведения.
Старшая тряхнула рукой, и сюрикен снова сложился в один нож, который она коротко и без замаха метнула в сторону упавшей веспы. В этот раз падения оказалось недостаточно для того, чтобы убить насекомое, и оно как раз развернулось к девушке, злобно щелкая челюстями, но прилетевший точно между больших выпуклых глаз нож угомонил его.
— Какая грация! — довольно произнес невидимый ведущий. — Вы только посмотрите на это невероятное мастерство! Воистину, Старшая Сестра ордена Черных Сестер по праву носит свой титул! Отточенные, отработанные движения и абсолютное хладнокровие! Поапплодируйте нашей претендентке, ведь она здесь именно для того, чтобы развлечь вас!
Гости послушно принялись хлопать в ладоши, и зал утонул в овациях.
А Старшая Сестра лишь поморщилась, что было отчетливо видно даже под ее полумаской. И я ее прекрасно понимал — в ее ситуации, когда любая ошибка может стоить тебе жизни, когда все органы чувств напряжены до предела, когда пытаешься уловить мельчайшие изменения звукового фона, этот грохот — все равно что надеть на голову ведро и начать по нему колотить железным половником. Ни хрена полезного все эти аплодисменты не принесут, один только вред.
Хотя как знать — может, именно в этом и состоял план невидимого ведущего?
А из разлома, между делом, вылетела следующая партия ос-переростков. Одна из них почему-то не полетела к Старшей, как остальные, а направилась к ограждению арены, и я краем глаза заметил движение в полутьме под потолком. Присмотрелся повнимательнее и понял, что это ничто иное, как та самая автоматическая пушка, о которой говорил ведущий. Разглядеть, что именно это за оружие, было невозможно, но явно что-то немалого калибра, а слово «пушка» автоматически намекало на то, что снаряды у нее диаметром больше двадцати миллиметров. Серьезное орудие, в общем, как ни крути. Развалит добрую половину разломных тварей, а кого не развалит — задержит достаточно долго для того, чтобы окружающие смогли эвакуироваться.
Но по веспе пушка так и не выстрелила. Потому что за метр до ограждения насекомое внезапно передумало лететь туда, куда летело, и резко развернулось на месте, присоединяясь к своим товаркам в атаке на Старшую Сестру.
Похоже, пушки настроены так, чтобы атаковать только тех, кто вырвется за пределы арены, причем именно изнутри наружу.
Надо думать, что «претендентов» это тоже касается… Иначе было бы слишком много желающих свалить с арены, как только дело запахнет жареным.
Пока я разглядывал пушку, Старшая уже успела расправиться с веспами и сейчас добивала последнюю, четвертую, вколачивая длинный нож ей в голову прямо по самую рукоять.
— Великолепно! — воодушевленно произнес ведущий. — Третья волна повержена, а на нашей претендентке — ни царапины! Что скажете, дорогие гости? Мне кажется, это вполне себе заявка на победу!
В голосе ведущего послышалась умело скрытая издевка, и я прекрасно понимал его. Это только казалось, что Старшей все дается легко и просто, но на самом деле это было не так. Отсутствие повреждений после уничтожения уже семи весп, каждая из которых была размером и весом почти что с девушку вовсе не далось ей вот так вот запросто. Было совершенно очевидно, что Старшая тяжело и глубоко дышит, и скоро это может стать проблемой. Четыре веспы явно заставили ее побегать, пока я рассматривал пушку, а значит, после восьми она вовсе может начать выдыхаться.
Если вообще переживет их…
— Четвертая волна, дамы и господа! — провозгласил ведущий. — Все внимание на арену!
Старшая метнула свой диковинный сюрикен даже раньше, чем первая веспа вынырнула из портала — на опережение. Она рассчитала время точнее некуда, но не учла, что веса — это безмозглое насекомое, которое способно на любую случайную дичь в любой случайный момент времени.
И первая веспа, появившаяся из разлома, вместо того, чтобы сразу же атаковать Старшую, на мгновение замерла в воздухе и из-за этого сюрикен не подрубил ей крылья, а вонзился сбоку в грудной отдел. И там и застрял.
Веспу, магия которой не была рассчитана на дополнительный вес, перекосила набок, но она все еще держалась в воздухе, и, углядев обидчицу, ринулась на нее в атаку.
И за ней следом ломанулись еще три веспы, появившиеся из портала.
Старшая снова взмахнула рукой, посылая в полет еще один сюрикен из ножей, и тот отработал безукоризненно — срубил крылья одной особи, но тут же врезался в другую, оказавшуюся на пути, и застрял в ней.
Третьего сюрикена у Старшей, видимо, не было.
Девушка встретила одновременную атаку сразу двух весп тем, что резко упала на колени и прогнулась в спине, вытягивая вперед и вверх руки с ножами. Жала пронзили пустоту, зато брюшки наткнулись на острые стальные лезвия и силой инерции их протащило по ним, выворачивая все осиные внутренности наизнанку. Обе веспы резко завалились набок, одна из них зацепила крылом песок арены, отчего то сломалось, роняя насекомое вниз.
А Старшая, разогнувшись, метнула один из ножей в следующую, подраненную сюрикеном, веспу. У той явно были проблемы с полетом, поэтому увернуться она не смогла, и нож влетел ей точно в глаз. Причем с той же стороны, с которой из ее тела торчал сюрикен.
Такого перевеса крылья веспы уже не выдержали, она завалилась набок и рухнула на песок, дергаясь и скребя лапами. Старшая одни длинным шагом оказалась возле нее, схватилась за сюрикен и рванула на себя, пытаясь освободить застрявшее в хитине оружие.
И в этот момент ее настигли еще две веспы.
Старшая попыталась откатиться назад, оставив оружие, и даже почти успела. Одно жало пронзило пустое место, зато второе настигло девушку со спины. Резануло где-то в районе голени, и Старшая, только-только выходящая из кувырка на ноги, отчетливо охнула и припала на одно колено, не в силах стоять прямо.
А на нее уже заходила в атаку сразу четверка здоровых и очень злых весп. Четыре жала нацелились на Старшую, как четыре наконечника копья, и осы бросили в атаку. Старшая, как могла, держа вес тела только на одной ноге, поднялась, сжимая ножи в руках и не собираясь сдаваться.
Но уже было очевидно, что, даже если она переживет эту волну, со следующей ей уже не справиться.
— Никс… — тихо произнес я. — Со мной не ходи.
— Пи-и-и… — грустно ответил Никс, подтверждая, что понял мои слова.
И тогда я достал из-за пояса пистолет, призвал ледоруб, и перепрыгнув через ограждение арены, ступил на белый, изрытый и заваленный телами весп, песок.



Вместо эпилога

 Дорогие читатели, вот и вторая книга подошла к концу! 
 А следующая книга уже доступна — тыкайте на кнопочку в правом нижнем углу и приятного вам чтения! 
           Ну или сюда —           https://author.today/work/432149  



Nota bene

        Книга предоставлена         Цокольным этажом        , где можно скачать и другие книги.      
        Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться         Censor Tracker         или         Антизапретом        .      
        У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в         Ответах        .      
* * *
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
 #Бояръ-аниме. МИМ-3. Разломщик