Хозяин антимагии #2



Глава 1



        Эта         вторая книга         серии Хозяин антимагии.      
 Первую читать тут: https://author.today/reader/433453 
* * *
Я рванул вперёд, но резко остановился, едва не поскользнувшись на влажном камне.
Перед ногами мамы лежало нечто: зеленоватая тварь с длинными костлявыми конечностями, словно собранными из сухих веток. Её грудь была пробита, из раны медленно сочилась густая чёрная жидкость, пахнущая бражкой и ржавым железом.
— Что за уродина?
Это была не Тася.
Не моя сестра.
Медленно поднял взгляд.
Мама смотрела на меня в упор.
Её обычно тёплые, добрые глаза сейчас сверлили меня холодным, подозрительным взглядом. Рапира в руке дрожала, но остриё было направлено точно в моё сердце.
— Мама, — голос дрогнул. — Где Тася? Она жива?
Пауза.
Тяжёлая.
Длительная.
— Докажи, что ты не один из них, — прошипела она, выше приподнимая рапиру.
Не теряя времени, я раскрыл ладони и направил их вниз, почувствовал, как магия земли тут же отозвалась. Камень приподнялся у моих ног, формируя родовую печать Пестовых.
Мама облегчённо вздохнула, и казалось, будто вместе с этим выдохом из неё вышло всё напряжение последних часов. Пальцы разжались, и рапира с глухим звоном упала на каменный пол.
— Они называются «мимидами», — сказала женщина, с отвращением пиная труп твари носком сапога. Чёрная жидкость из раны брызнула на камень. — Никто толком не знает, где они обитают. Могут принимать облик любого, кого видели.
— Тогда откуда они тут взялись?
Мама провела рукой по лицу, оставляя грязный след.
— Какой-то маг жизни контролировал монстров в лабиринте. Он привёл их, чтобы потом всё свалить на нападение тварей. Так никто не был бы виновен в убийстве нашей семьи и слуг.
— Я видел в лабиринте мага жизни, — пробормотал это, вспоминая пухлого человека в зелёном плаще с разбитой ампулой в руке. — Он был мёртв.
Мама пожала плечами, но в её глазах вновь стала читаться тревога.
— Наёмники. Таких специалистов нанимают только для особых заданий. Значит, кто-то очень хотел, чтобы это выглядело как несчастный случай.
Я наклонился к трупу монстра, осторожно перевернув его ногой.
— А что это за мимиды? В бестиарии такой монстр ни разу не попадался.
— Про него пишут, но только в запретных томах и в архивах инквизиции.
— Ну вот, — горько усмехнулся, — а я думал, что всех тварей в своё время изучил.
Мама пожала плечами, но в её жесте читалось нечто большее: усталость, горечь и в то же время облегчение, что худшее позади. Пальцы дрожали, когда женщина поправила выбившуюся прядь волос.
Потом она вдохнула, собралась с мыслями и подошла к кованой двери. Её рука на мгновение замерла в воздухе, прежде чем постучать условным ритмом: три быстрых, два медленных. Звук эхом разнёсся по каменным стенам, словно пробуждая убежище от долгого сна.
Щелчок засовов.
Дверь открылась, за ней стояла Тася и слуги.
Раненый Потап прислонился к стене, лицо было бледное, одна рука перевязана кровоточащей тряпкой, во второй заряженный пистоль.
— У вас что, нет зельев исцеления? — спросил я, глядя на служанку Машку.
— Нет, — фыркнула Тася, встревая в разговор, — зелья нёс Потап, но разбил.
— У семьи, которая производит лучшие зелья во всей империи, нет ни одного эликсира в семейном убежище?
Я рассмеялся, смех подхватили остальные, снимая напряжение.
— Ты как вообще умудрился руку сломать?
— Он прикрывал наше отступление, — сказала мама и тоже невольно улыбнулась. К женщине наконец вернулся её добрый взгляд.
А слуга дурашливо пожал плечами.
— Поскользнулся вот на той ступеньке! — Потап показал на небольшой выступ у выхода из лабиринта и снова засмеялся, но смех его тут же перешёл в болезненный стон. Он схватился за сломанную руку, но улыбка не сошла с лица мужчины.
Мама, наконец расслабившись, подошла ко мне ближе. Её глаза, ещё минуту назад полные ужаса, теперь смотрели с тревожным любопытством.
— Кирилл, что творится наверху? — спросила она тихо, будто боялась услышать ответ. — Дом, сад, лаборатория, склады?
Я обнял её и Тасю, прижимая к себе.
— Ничего страшного. Всё, что сломано, можно починить. Всё, что сгорело, — отстроить заново. Главное, мы живы.
Сестра прижалась ко мне, а мама обхватила нас двоих руками, словно боялась, что мы исчезнем, если она отпустит.
В этот момент Мотя, словно почувствовав, что прятаться больше не нужно, появился у меня на плече.
— А-а-а! — вскрикнула Тася, отпрыгнув назад.
Мама инстинктивно шагнула к ней, прикрывая дочь, а слуги замерли, готовые броситься в бой со зверьком.
— Спокойно! — я поднял руку. — Это мой друг. Его не надо бояться.
Сестринское любопытство пересилило страх. Тася подошла ближе и осторожно потянулась к тушканчику.
— Можно погладить?
Мотя наклонил голову, уши дрогнули, а потом он издал довольный писк, когда пальцы девушки коснулись его серебристой шёрстки.
— Ой! — она рассмеялась. — Он такой мягкий!
И тут Мотя, словно решив, что Тася теперь его новая любимица, одним прыжком перескочил девушке на плечо.
Мама, несмотря на всю серьёзность ситуации, не удержалась и тоже протянула руку.
— А он кусается?
— Нет, — улыбнулся я, наблюдая, как она осторожно гладит Мотю. — Только если не дашь ему пряник.
— Пряник⁈ — мама отпрянула, будто я сказал что-то ужасное. — Ты что, кормил его только сладким? А вода? Он же живой!
Я замялся.
— Ну… он как-то не просил…
— Боже мой, Кирилл! — она покачала головой, но в глазах снова светилась та самая забота, которую я знал. — Как только выберемся, я его накормлю как следует!
Мотя вдруг насторожился. Его уши резко поднялись и повернулись к выходу из лабиринта.
Все замерли, прислушиваясь.
Тишина.
А потом — громкий скрежет камня, стены сдвинулись, лабиринт перестроился.
И оттуда, из темноты, донеслись шорохи, тихие голоса, шёпот, который приближался.
Я резко поднял руку, давая знак всем заходить внутрь убежища.
— Они опять здесь, — прошептала Тася, цепляясь за мой рукав.
Я потрепал её по голове.
— Не бойся. Всё хорошо. Я убил тварей, которые там были. К нам идут люди.
— Зачем же скрываться?
— На всякий случай.
Голоса становились всё чётче.
Я прислушался, пытаясь понять, кто это. Дружинники? Наши? Кто-то ещё?
Сердце бешено колотилось. Обратился к источнику магии внутри: там остались жалкие крохи.
— Потап, — я повернулся к старому слуге, — дай пистоль.
Он, не споря, протянул оружие.
— А ты? — спросила мама.
— Я постою тут.
Она хотела возразить, но я уже толкал родных к двери и отобрал у женщины рапиру.
— Кирилл…
— Всё будет хорошо.
Мотя спрыгнул с плеча Таси и снова устроился на моём, настороженный, готовый.
Голоса приближались.
Шаги.
Шёпот.
Кто-то произносил моё имя.
Левой рукой поднял пистоль, пальцы сжали рукоять.
Рапиру взял в правую и перехватил её поудобнее.
— Кто там? Покажитесь! — мой голос прозвучал резко, словно удар топора.
Сердце бешено колотилось. Мотя на плече напрягся, его крошечные лапки впились в меня, словно когти хищной птицы.
Из темноты выступили три фигуры.
— Кирилл Павлович, это мы.
Свет магических светильников упал на их лица, и я узнал Осипа Гурьева, Евгений Павлова и Петра Бадаева.
— Как вы прошли? — спросил, не опуская оружия. Лабиринт был коварен, и даже вассалы могли оказаться мимидами.
Они переглянулись, потом вперёд вышел Гурьев.
— Проверь нас, — хрипло сказал Осип, вытянув руку. На ладони заструилась вода, образуя родовую печать Пестовых.
Евгений без слов сжал кулак, и каменные шипы выросли из пола, сложившись в ту же печать.
Пётр лишь щёлкнул пальцами, и между ними вспыхнуло крошечное пламя, приняв форму фамильного герба.
Я выдохнул, но тревога не ушла.
— А как же мой пленник? — спросил я, глядя на Евгения Павлова. — Кто следит, чтобы Евдокимов не сбежал?
Осип махнул рукой:
— Не переживай. Иван дал ему эликсир, блокирующий магию. На ближайшие сутки он больше не маг. Да, это очень дорогое средство, но мы решили, что так будет правильно.
— Одобряю, — кивнул я, а потом нахмурился. — А Иван один остался? А как же враги? Там ведь много недобитков ещё?
— Всё под контролем, — Пётр усмехнулся, — прибыло подкрепление.
— Какое ещё подкрепление? — я резко повернулся к нему. — Кто?
Осип громко и резко рассмеялся, так что заставил меня невольно вздрогнуть.
— Как ты умудрился прислать к нам на помощь бывшего адмирала империи князя Кирова и медика графа Дубина? Они вдвоём стоили всех остальных.
— Кого остальных? — я по-прежнему ничего не понимал. Что происходит?
— С ними было полсотни людей в форме охраны военно-морской академии.
Я замер. В голове пронеслось: как? Почему? Кто их послал? Но времени на эти вопросы не было, важнее сейчас другое.
— А что тут, в имении? — спросил я, переводя взгляд на Осипа.
Тот замялся, потупил взгляд.
— Так это… полиция орудует.
— Полиция? — я прошипел, не веря своим ушам.
— Да. Когда мы приехали, они уже всю усадьбу под охрану взяли, — Евгений скривился, сжимая шаровую молнию, которая вспыхнула у него на кулаке, осветив измученное лицо резкими тенями.
— А наёмники?
— Какие наёмники? — удивился Евгений, будто я спросил о призраках.
Я резко отмахнулся, не в силах объяснить. Значит, разбежались. Или их уже нет.
— А вот дом горит, — тяжело вздохнул Осип, и в его голосе прозвучало что-то, от чего у меня сжалось сердце.
Я закрыл глаза. Горячая волна ярости поднялась из глубины. Опять! Опять мы лишились дома!
— Ладно, — прошептал я, открывая глаза. Голос звучал хрипло. — Разберёмся. Сначала семья. Потом производство. Потом…
Я не договорил. Но все поняли.
Молча подошёл к двери убежища, сжал кулак и ударил в массивную кованую поверхность — три быстрых, два медленных. Звук разнёсся эхом по каменным стенам, словно сигнал «выходите».
Дверь открылась. Первой показалась Тася, она была бледная, с заплаканными глазами, но, увидев меня, лицо озарилось радостью.
— Кирилл!
Следом вышла мама. Она лишь молча кивнула нашим вассалам.
Я обнял обеих, чувствуя, как мамины руки впились в мою спину, будто боясь, что я опять оставлю их.
— Всё хорошо, — прошептал я ей в волосы. — Всё кончено. Выходим.
Когда мы выбрались на улицу, первое, что бросилось в глаза, это дым. Чёрный, едкий, поднимающийся к небу.
Дом.
Наш дом.
Каменные стены ещё стояли, но внутри бушевал огонь. Деревянные перекрытия трещали, как кости под ножом мясника, а из окон вырывались языки пламени, лизавшие почерневшие рамы.
— Боже… — прошептала мама, и в её голосе было столько боли, что я не выдержал и сжал её руку.
В этот момент что-то изменилось.
Воздух наполнился влагой, тяжёлой, как предгрозовой туман. Я стал озираться и увидел недалеко от парадной лестницы дома высокую фигуру в мундире с широкой бородой-лопатой. Это был ректор академии Анатолий Степанович Киров. Он поднял руки вверх, от них к небу тянулись тонкие синие нити, мерцающие в темноте.
Дом зашипел.
Вода хлынула со всех сторон, её потоки не просто охлаждали огонь — они создавали гидравлический пресс, вытесняя кислород и сжимая пламя, пока оно не задыхалось в этой влажной ловушке. Камни трещали, пар поднимался клубами, смешиваясь с дымом, и на секунду весь дом исчез в белой пелене.
А когда пар рассеялся…
Дом стоял. Но теперь это была чёрная мокрая глыба. Окна — пустые глазницы, стены покрыты сажей и трещинами. Потом с глухим стоном одна из стен осела, превратившись в груду обломков.
Мама ахнула, прикрыв рот рукой. Тася прижалась к ней.
— Ничего, — сказал я тихо, но так, чтобы обе услышали. Голос не дрогнул, хотя внутри всё горело. — Я построю новый. Лучше прежнего.
Мама посмотрела на меня, в глазах были слёзы, но она улыбалась.
— С садом?
— Конечно, — я кивнул. — Большим. С теми розами, что ты любишь. И фонтаном.
— А мне можно беседку? — встряла Тася, цепляясь за мою руку.
— Можно всё, — я потрепал её по голове. — Всё, что захотите.
Но даже сквозь это тепло, сквозь улыбки мамы и Таси я видел тень. Ту самую, что стояла у входа в господский дом: высокую, неподвижную, как каменный истукан.
Киров.
Я медленно отпустил Тасю, кивнул слугам, чтобы те оставались с мамой и сестрой, и махнул рукой друзьям.
— Пойдёмте.
Амат тут же перехватил мой взгляд и без слов пошёл следом. Митя лениво засунул пистоли за пояс, а Сергей и Лиза шли плечом к плечу, готовые ко всему.
Ректор стоял у развалин кареты и рассматривал обломки. Понятное дело, что Иван Краснов уже скрылся, наверное, убежал, когда я бросился на помощь родным. Ну ничего, я его ещё достану.
Я подошёл, лицо Кирова оставалось холодным, но в глазах читалось что-то новое. Неуверенность?
— Анатолий Степанович, — я остановился в шаге от мужчины, скрестив руки. — Что вы тут делаете? Разве это по уставу? Разве вы не должны служить империи, а не бродить по разгромленным усадьбам?
Его брови дёрнулись.
— Пестов, вы забываетесь.
— О нет! — усмехнулся в ответ. — Я прекрасно помню наш последний разговор. «Вы курсант. Ваше дело — служить империи. Личные дела подождут».
Киров стиснул челюсть.
— Вы бросили академию.
— А вы бросили бы семью? — я наклонился чуть ближе. — Или, может, вам всё равно, что творится за стенами вашей священной службы?
Тишина.
Амат замер. Митя едва сдерживал смешок. Сергей смотрел на Кирова с холодным любопытством, а Лиза… Лиза просто улыбалась, будто наблюдала за особенно удачным спектаклем.
Ректор на секунду закрыл глаза, будто собираясь с мыслями, а потом…
— Вы правы.
Я моргнул.
— Что?
— Я ошибся, — он выдохнул, и голос впервые за всё время зазвучал устало. — Я думал, что дисциплина важнее всего. Но сегодня понял: иногда строгое её соблюдение лишь открывает дорогу настоящему хаосу.
Он кивнул в сторону трупа секретаря, валявшегося под обломками кареты.
— Он был подкуплен.
— Как и половина полиции, — добавил я, заметив приближающегося полицмейстера с золотыми нашивками на мундире. Тот остановился в нескольких шагах, нервно теребя белые перчатки.
Окинул его ледяным взглядом.
— Интересно, господин полицмейстер, как вам удаётся так ловко переобуваться? То вы стоите на страже, пока банда князя Евдокимова грабит моё производство, — я сделал паузу, вспоминая тех самых стражей порядка в лесу, что «не замечали» нападения, — а теперь вдруг озаботились охраной правопорядка? Уж не потому ли, что княжеское золото закончилось?
Полицмейстер побледнел. Его пальцы ещё сильнее сжали перчатки.
— Это… недоразумение… Мы действовали по указаниям свыше.
Киров тяжело вздохнул и кивнул, словно подтверждая мои слова.
— Империя гниёт изнутри. И если такие, как вы, не будут её защищать… — Киров запнулся, когда его взгляд скользнул по моим друзьям.
Услышал, как Митя что-то фыркнул.
Анатолий Степанович откашлялся.
Внезапно я почувствовал, как ярость уходит, оставляя после себя пустоту и странную усталость. Ладони дрожали, адреналин ещё до конца не выветрился из крови.
Что я делаю?
Это же не Киров разорял моё имение. Не он отдавал приказы дружинникам. Да, меня заперли в том проклятом колодце, но он ли отдал приказ?
Почувствовал боль в висках, попытался собраться. Отходняк. Обычный отходняк после боя. Гормоны шалят, мысли путаются.
Надо взять себя в руки.
Я должен себя вести рационально.
— Спасибо, — вырвалось у меня неожиданно даже для самого себя.
Киров поднял бровь:
— За что?
— За то, что пришли. И… за хороший урок.
Тишина повисла между нами, тяжёлая, но уже без прежней вражды.
Ректор долго смотрел мне в глаза. Наконец, кивнул.
— Заберите его, — мужчина показал на тело секретаря охранникам, прибывшим с ним, а затем махнул рукой в сторону разбитой кареты, — и вот эту… академическую собственность тоже.
Я уже собирался уйти, когда взгляд упал на машину. Бедная красавица выглядела так, будто пережила нашествие великанов: вмятины, опять нет стёкл и фар, передок весь покорёжило от удара о карету. Похоже, после сегодняшнего подвига ей потребуется очередной длительный ремонт.
— Ну что, — вздохнул я, поглаживая помятый борт, — кажется, нам с тобой снова не повезло.
Где-то в глубине души теплилась надежда, что хотя бы двигатель уцелел.
Я тяжело вздохнул и пошёл к Осипу, который уже махал рукой, явно желая что-то сказать.
— Ну что? — я подошёл ближе, чувствуя как подошвы сапог прилипают к закопчённой земле.
Осип беспокойно заёрзал на месте, желая скорее поделиться новостями.
— Кирилл, я ещё там, у лаборатории, хотел сказать… — как-то уж больно медленно начал говорить он.
— Ну что? Не томи! — я не выдержал, голос прозвучал резче, чем планировал. В висках пульсировало, а в глазах все ещё стояла картина, где мама пронзила рапирой монстра, как две капли воды похожего на сестру.
Осип выпрямился, словно солдат на докладе.
— До нападения Евдокимова я успел почти все запасы концентрата перенести в подземные склады под производством. Так что потерь у нас не так много, как кажется. Через два-три дня сможем запустить основные циклы.
Я замер. Два-три дня. Это было… неожиданно хорошо. Но…
— Да, запустим, — пробормотал я, мысленно прикидывая потери. — Но синтезы катализаторов, которые шли неделями, теперь придётся начинать заново. Выпуск продукции затянется на месяц, а то и два.
Осип вдруг качнул головой, и на его лице расплылась хитрая, довольная ухмылка.
— А вот и нет. Когда вы нам письмо о нападении отправили, я треть всех синтезов перевёл из лаборатории в гараж. Тот, где раньше ваша машина стояла. Там всё цело. Уже через неделю сможем выдавать продукцию. Правда… — он сокрушённо развёл руками, — только треть от прежних объёмов.
В глазах у меня потемнело. Я вцепился Осипу в плечи, тряся так, что его зубы клацнули.
— Ты… Ты гений! Настоящий чёртов гений! — пальцы крепко вцепились в его одежду, но Гурьев только смеялся, не пытаясь вырваться.
Отпустив его, я выдохнул и впервые за эту ночь почувствовал, что земля под ногами перестала быть зыбкой.
— А что с редкими ингредиентами? Теми, что привёз Павлов.
— С ними всё в порядке, — Осип вытер ладонью пот со лба. — Мы их защищали в первую очередь, вместе со складом готовой продукции. Там почти ничего не тронули.
Я закрыл глаза. Губы сами растянулись в улыбке — широкой, почти безумной.
— Значит, не так всё плохо, — прошептал я.
Пора было проучить всех, кто участвовал в нападении на производство и мой дом, но сначала надо решить, где теперь жить с семьёй.
Посмотрел вперёд. На горизонте уже начало подниматься солнце. Впереди новый день, полный хлопот и забот. Но теперь я твёрдо знал: род Пестовых не просто выжил. Род Пестовых начинал готовиться к войне!



Глава 2

Я стоял среди развалин родового дома, чувствуя как первые лучи солнца касаются обгоревшего рукава.
— Спасибо, — обратился я к друзьям. Голос звучал хрипло, будто я надышался дымом. — Без вас…
Митя, как всегда, не дал настроению упасть. Его неожиданный удар по плечу чуть не сбил с ног.
— Да ладно тебе, — ухмылка одногруппника была усталой, но глаза по-прежнему сверкали азартом. — Ты бы и сам справился. Просто медленнее.
Я хотел ответить шуткой, но внезапно ком встал в горле.
Они рисковали жизнями.
Лиза могла погибнуть, когда отвлекала бандитов Евдокимова.
Сергей едва увернулся от того огненного шара.
А Амат… я видел, как его отбросило взрывом, но он снова встал, будто неубиваемый.
Лиза внезапно шагнула вперёд, её пальцы дрожали, сжимая эфес сабли.
— Ты уверен, что справишься один? Мы можем остаться, — голос её предательски дрогнул. — Хотя бы помочь разобрать завалы.
Я покачал головой, глядя на то, что осталось от родового дома.
Что там доставать? Всё самое ценное украли наёмники, а остальное сгорело или завалено грудой камней.
— Вы уже сделали больше, чем я мог просить. Теперь это моя забота.
Сергей хмыкнул, поправляя перевязь на плече.
— Не переживай, до конца семестра ещё далеко. Отработаешь долг курсовыми, — он заговорщически улыбнулся.
— Но как ты собираешься… — Лиза всё не успокаивалась. Она беспомощно махнула рукой в сторону руин. — Ты же всю ночь на ногах, ты…
— Не забывайте, я алхимик, — нарочито бодро подмигнул, чувствуя как в кармане жжёт флакон с энергетиком. Одина склянка — и я продержусь ещё сутки. Ценой страшной расплаты потом, но об этом друзья не узнают.
Амат молча протянул руку. Его ладонь, покрытая свежими шрамами, сжала мою с такой силой, что кости захрустели.
— Мне рассказывали, что в Новоархангельске есть отличная пивная, называется «Старый дуб». Я там ни разу не был, но сегодня, несмотря на все потери, есть что отпраздновать. Приходи к восьми.
— Не обещаю, но постараюсь, — я кивнул, зная, что вряд ли смогу выбраться.
— Постарайся, — Амат пристально посмотрел на меня, во взгляде читалось понимание. Он-то наверняка за свою прошлую жизнь узнал цену пустым обещаниям.
— Боюсь, если мы сейчас ещё и напьёмся, к утру понедельника точно не доберёмся до академии, — Сергей вздохнул, обнимая Лизу за талию.
— Ты что, боишься, что нас объявят дезертирами? — Амат хрипло рассмеялся. — Думаю, после сегодняшнего хуже уже не будет. Так что есть смысл хорошенько отметить победу.
— А я просто хочу спать, — Лиза бессильно опустила голову на плечо Качалова.
— Тогда предлагаю до вечера найти гостиницу, — Сергей бережно поддержал девушку. — Хотя бы пару часов вздремнуть.
Я смотрел, как друзья уходят по дороге, залитой утренним светом. Силуэты постепенно растворялись в дымке, а я остался среди руин, сжимая в кармане флакон и раздумывая: употребить его целиком или всё же дозировано.
Стоял у парадного крыльца разваленного дома и поймал себя на мысли, что уже знаю этот сценарий.
Второй раз за год.
Второй дом, ставший пеплом и воспоминаниями.
Мы уже проходили это.
— Мама, Тасенька, собираемся, — сказал я спокойно, без нотки паники. — Переезжаем на производство.
Мама лишь кивнула, привычным жестом поправив волосы.
— Опять начинать с нуля, — пробормотала она, но тут же встряхнулась. — Хотя нет, не с нуля. Документы целы, украшения тоже, всё же успела захватить, — она невольно улыбнулась.
Тася, в отличие от прошлого раза, не плакала.
— Кирилл, а твои книги опять сгорели? — спросила она.
— Сгорели, — ответил я честно. — А что, хотела что-то почитать?
— В прошлый раз сгорели, в этот тоже, может, тебе их в подвале хранить?
— Может, — ухмыльнулся я.
Книги. Библиотека отца, деда, прадеда. Трактаты по алхимии, рукописные манускрипты, редкие фолианты по магии земли. Всё стало пеплом. Опять.
Я вздохнул и махнул рукой слугам:
— Потап, грузите всё что удалось спасти. Григорий, организуй подводу. Машка, помоги маме и Тасе.
Слуги засуетились. Они тоже уже знали, что делать.
Дорога до производства заняла меньше часа.
Мы ехали молча. Женщины сидели прямо, смотря вперёд.
Когда показались стены производства, я почувствовал странное облегчение. Понимал, что тут придётся многое восстанавливать, но почему-то чувствовал себя здесь в большей безопасности, чем в имении.
— Дома готовы, — встретил нас Осип. — Первый был отремонтирован месяц назад полностью. Второй ещё в процессе.
Я кивнул.
Повезло, что я обеспокоился стоящими без дела домами для вассалов и решил один из них превратить в гостевой. Второй я планировал отдать Николаю, сыну Петра, когда тот вернётся со службы. Но теперь, видимо, придётся заселить туда слуг.
Мама осмотрела здание — аккуратное, кирпичное, с новыми ставнями.
— Здесь будем жить? — спросила она.
— До лета, — ответил я. — А дальше…
— А дальше? — она подняла на меня глаза.
— Думаю, вернёмся в центральную колонию, — сказал я тихо. — Со службой у меня, видимо, не сложилось.
Мама вдруг улыбнулась и потрепала меня по плечу.
— Зато за это время ты так хорошо поднял производство, что даже отец был бы впечатлён.
Я отмахнулся, но внутри что-то дрогнуло. Было приятно это услышать от мамы.
— Ладно, идёмте, выберем вам комнаты.
Тася сразу рванула вперёд.
— Я хочу на второй этаж! Чтобы видеть, как солнце встаёт!
— Бери любую, — крикнул вслед девушке.
Мама прошлась по дому, оценивая ремонт. Стены были свежевыкрашены, новый паркет из местного дуба.
— Неплохо, — пробормотала она. — Столовая удобная.
— Здесь твоя спальня, — показал я на просторную комнату с высоким потолком.
Мама вдруг остановилась и резко повернулась ко мне.
— Кирилл, а ты уверен, что не осталось тайников в том доме?
Я сжал зубы.
— Если и были, теперь уже не проверить.
Она вздохнула, но не стала развивать тему.
За дверью уже сновали слуги. Машка расстилала постели, Григорий таскал провизию. Потап, бледный, но упрямый, пытался одной рукой расставить мебель.
— Всё, хватит, — я подошёл к нему. — Сначала к знахарю. Потом — отдых.
Он хотел возразить, но я лишь твёрдо посмотрел на него.
— Потап, это приказ.
Выглянув в окно, увидел, как две подводы со спасённым скарбом подъезжают к дому. Машину уже должны были привезти сюда, к гаражу. Как только Осип освободит его от колб, начнётся очередной длительный ремонт авто.
Я вышел из дома, вдохнув полной грудью. Солнце стояло в зените, обжигая спину через тонкую ткань рубахи.
Первым делом направился к южной стене, где зиял огромный пролом.
— Ну и дела, — пробормотал я, разглядывая повреждения.
Каменная кладка была разворочена на протяжении пяти, нет, всех шести метров. Кто-то применил магию земли высшего порядка. Осколки камней до сих пор сияли слабым малиновым свечением, это остаточный эффект боевого заклинания.
— Не так плохо, как кажется, — раздался за моей спиной знакомый хриплый голос.
Обернулся — передо мной стоял Ильич, глава охраны. Все его звали по отчеству, а вот настоящее имя он тщательно скрывал. Коренастый, как медведь, с перебитым носом и руками, покрытыми шрамами магических тварей, которые не заживали полностью, это был типичный облик бывшего охотника.
— Ильич, — кивнул я. — Докладывай.
Он плюнул в сторону, затем начал, методично перечисляя по пальцам:
— Потери: трое наших — Семён, Гришка и парнишка новый, Федькой звали. Семеро раненых, из них двое тяжело, — голос дрогнул, когда он упомянул Федьку, видимо, успел к парню прикипеть. — У врага, — мужчина с силой сжал кулак, — сорок точно убиты, может, больше. Раненых не считал: кто убежал, кто сдох по дороге.
Ильич махнул рукой в сторону склада:
— Трофеи собрали: семнадцать пистолей, девять ружей, холодняка — не счесть. Доспехи… — он презрительно сморщился, — хлам, но на переплавку сойдёт. И вот это.
Из потёртого подсумка он достал потрёпанный блокнот в кожаной обложке. Когда я открыл его, страницы оказались исписаны странными символами, перемежающимися схематичными рисунками.
— Нашли в вещах младшего брата Евдокимова, — пояснил Ильич, понизив голос. — Книжонка вроде как шифрованная. Может, чего стоящее.
Я сунул блокнот за пазуху, почувствовав странное покалывание в пальцах — явный признак магической защиты.
— А где… Борис Евдокимов?
Ильич напрягся, его пальцы непроизвольно потянулись к рукояти.
— В погребе под амбаром сидит. Иван Гурьев влил ему зелье какое-то, с той поры тише воды, ниже травы, — Ильич хмыкнул. — Хотя глазами так и сверлит, ждёт, видать, когда вы к нему пожалуете.
Я кивнул, бросая последний взгляд на разрушенную стену.
— Попроси Петра с сыном подойти. Они маги земли, втроём хоть временную заплату сделаем. А на неделе найму артель фортификаторов.
— Один тут уже, — Ильич показал подбородком в сторону группы рабочих. — Парень сам напросился.
Среди таскавших кирпичи людей я сразу заметил Николая: высокого, широкоплечего, с военной выправкой. Он работал с какой-то яростью, швыряя тяжеленные блоки как пушинки.
— Он сказал, что в пограничной страже и не такому научился, — в голосе Ильича прозвучало уважение. — Кремень парень. Троих собственноручно положил, я видел своими глазами.
Когда я подошёл ближе, Николай резко выпрямился и отдал честь — сработала армейская привычка.
— Не на службе, — улыбнулся я. — Как дела?
— Нормально, — он вытер пот со лба, оставляя грязную полосу. — В огненном секторе и не такое чинили. Тут хоть камни под рукой.
Я хлопнул его по плечу.
— Сейчас обход закончу и подойду, расскажешь подробнее. А сейчас… Ильич, покажи мне периметр.
— Здесь прорывались, отбили. Троих нападавших на моих глазах Иван скрутил, — он показал на выбоины в стене. — Тут пытались поджечь — не вышло, слава четырём. А вот здесь… — мы остановились у дальнего склада, — тут жарко было. Наши молодцы отстояли. Пока вы с друзьями не подошли.
Осматривая повреждения, я отметил про себя: да, серьёзно, но не катастрофично. Главное, что здание лаборатории и основные цеха уцелели.
— Завтра с утра соберёшь всех своих, — распорядился я. — Обсудим новые меры безопасности.
Ильич бодро кивнул.
— Будет сделано, хозяин, — он нерешительно замялся. — Только князь… Он всё спрашивает про вас. Глаза такие делает, будто через стену видеть хочет.
Я остановился, но не обернулся.
— Пусть подождёт. Ещё своё получит.
Направился к Николаю. Остановившись около самого большого пролома, думал, с чего начать.
— Эх, красота-то какая, — раздался за моей спиной хрипловатый голос.
Обернулся — Пётр Бадаев стоял, засунув руки за пояс, и смотрел на стену с интересом.
— Ты о чём?
— Да вы посмотрите, какая работа! Камни один к одному. Это же Владимир делал, сын Земляного Олега. Вот это была школа, — мужчина многозначительно вздохнул.
Я кивнул.
— Ну что, попробуем залатать?
— А то, — Пётр потёр ладони.
Буквально сразу же подошёл его сын, Николай. Он скинул куртку, оставшись в простой холщовой рубахе. Движения молодого человека были точными, без лишней суеты. Сразу видно, что он привык работать в условиях, где любая ошибка может стоить жизни.
Втроём встали перед проломом.
— Давай по старинке, — Пётр хлопнул сына по плечу. — Ты — основу, я — связку, хозяин — контроль.
Николай кивнул и первым опустил ладони к земле. Камни под его пальцами затрещали, поднимаясь как тесто. Я почувствовал, как его магия, грубая, но чёткая, вгрызается в разрушенную кладку.
Пётр присоединился. Его стиль отличался: мужчина не толкал, а слеплял разрозненные обломки в единую конструкцию.
Я лишь направлял поток, сглаживая неровности. Работа шла молча, но слаженно, будто мы делали это вместе уже сто раз.
— Неплохо, — пробормотал Пётр, когда стена начала смыкаться. — В огненном секторе, говоришь, тоже так чинил?
Николай усмехнулся:
— Там и не такое бывало. Раз в неделю какой-нибудь огненный червь прорывался к телепорту. Приходилось латать на бегу, под крики командира и рёв монстров.
— Одному? — я не удержался от вопроса.
— Сначала да. Потом научились работать в тройках, как сейчас, — он провёл рукой по почти готовой стене. — Только там камни другие. Тёмные, плотные. Греются изнутри, будто живые.
Пётр фыркнул.
— И много ты там этих тварей убил?
— Хватило, — Николай пожал плечами, а в его глазах мелькнуло что-то холодное. — Особенно в последний месяц. Нападения на заставу шли одна за другой.
Я переглянулся с Петром. Похоже, его сын видел куда больше боёв, чем можно было предположить для такого возраста.
— Ладно, — я отряхнул руки. — Давайте ещё часть заделаем, и на сегодня хватит. Остальное отремонтируют рабочие.
Стена теперь выглядела цельной, хоть и грубой, как заплатка на старых штанах. Но это было лучше, чем ничего.
— Спасибо, — сказал я отцу и сыну.
Они лишь коротко кивнули, и мы разошлись.
Я отвлёкся на родных, а примерно через час направился к основным цехам.
У входа в главный корпус меня уже ждал Иван Гурьев. Его обычно аккуратная одежда была запачкана, видно, что он не брезговал работать руками.
— Лабораторные цеха целы, — сразу доложил он, заметив мой вопросительный взгляд. — Но три реактора повреждены. Восстановим за неделю, не меньше.
Я кивнул. Опять непредвиденные обстоятельства… В этот момент из цеха вышел Николай.
— Хозяин, — он кивнул, вытирая руки тряпкой. — Реакторы посмотрел. Третий можно запустить уже завтра, если найти замену охлаждающим трубкам.
Голос у него был спокойным, но в глазах горел тот самый семейный огонь, который вечно загорался у его отца, когда тот был сильно чем-то увлечён.
— Ты разбираешься в оборудовании? — удивился я.
Николай усмехнулся. Словно давая этим понять, что удивит меня ещё не раз.
— В огненном секторе без этого никак. Там каждый винтик на счету, — паренёк показал на повреждённый реактор. — Этот, например, можно модернизировать. Вместо медных трубок поставить стальные с серебряным напылением. Выдержит температуру в полтора раза выше.
Я обменялся взглядом с Иваном: тот явно был удивлён. Такой уровень понимания техники редко встречался даже у опытных алхимиков.
— Покажи, — я сделал шаг к реактору.
Николай оживился. Его пальцы ловко скользили по механизмам, показывая слабые места.
— Видите? Тут на трубках перегрев. А здесь явно случались утечки энергии. В пограничье мы ставили дополнительные предохранители.
Я слушал, постепенно проникаясь уважением к этому парню. Его знания выходили далеко за рамки обычного военного опыта.
— А что насчёт катализатора для этого реактора? — спросил я, проверяя его. — Ты же видел наши запасы, что может для него подойти?
Николай задумался на мгновение, оглядывая полки.
— Из вашего сырья можно попробовать сплав марганца с вольфрамом. Даст на двадцать процентов больше, но потребует точного контроля температуры.
Иван одобрительно закивал.
— Да мы сами до такого только в прошлом году додумались! — отмахнулся парень.
— Где ты этому научился? — я пристально посмотрел на Николая
— На границе, — он пожал плечами. — Когда полгода ждёшь поставок, начинаешь экспериментировать. А ещё благодаря вашему отцу и деду, Кирилл Павлович, — уважительно сказал он. — Они оплатили мне лучшее образование в лучшем вузе колоний.
— Теория — это хорошо, но где ты практиковался? — не сдавался я.
— Алхимик был у нас на заставе, я у него всё свободное время и пропадал, — парень улыбнулся. — Слава четырём, других желающих не нашлось.
— А что он там делал? Алхимик, — уточнил я.
— У них там целые залежи редких руд. Местные даже не понимают, что держат под ногами, — понизив голос, ответил парень. — Про простое железо вообще молчу.
Меня будто током ударило. Это была именно та информация, которую нужно обязательно проверить.
— Иван, — повернулся я к управляющему, — найди Николаю помощников. Пусть начинает модернизацию реакторов.
— Сделаю, — коротко ответил он.
Я взглянул на часы: семь вечера.
Чёрт, уже так поздно.
Мысль о друзьях, ждущих в «Старом дубе», вызывала смешанные чувства. С одной стороны, я едва стоял на ногах от усталости. С другой — именно сейчас мне нужны их холодные головы и трезвый расчёт.
Особенно после того что устроили Краснов и Евдокимов.
Разорить моё имение?
Угрожать семье?
Нет, это не останется безнаказанным! Но сначала — план.
Желательно изощрённый.
Чтобы запомнили.
Чтобы боялись даже думать о повторении.
Я резко развернулся к выходу. Друзья наверняка уже придумали пару интересных вариантов. А я лишь добавлю несколько кровавых деталей.



Глава 3

Таверна «Старый дуб» встретила меня густым запахом жареного мяса, хмеля и древесного дыма. Тяжёлый тёплый воздух обволок лицо, а шум голосов, смеха и звон кружек ударили по ушам будто волна.
Внутри было тесно, душно, но уютно.
Низкие потолки, почерневшие от времени балки, стены, увешанные ржавыми подковами и чучелами монстров. Над камином красовался огромный дубовый щит с вырезанным на нём гербом в виде большого зелёного дуба, видимо, отсюда и название.
Я сделал шаг вперед, наклонившись, и тут же понял, что совершил ошибку.
Рукава пиджака болезненно впились в запястья, а плечи будто сжали в тисках.
Чёрт, опять!
В последние недели тело менялось слишком быстро: мышцы стали рельефнее, плечи шире, даже в росте, кажется, прибавил. Пришлось снять пиджак и повесить его на плечо, стараясь не привлекать внимания.
Завтра к портному. Иначе скоро буду ходить в мешках, как бомж.
Хотя почему как? Дом-то сгорел, и живу я теперь на территории производства. Пока новый не построю, можно себя причислять к лицам без определённого места жительства.
Протискиваясь между столами, ловил на себе любопытные взгляды. Рубаха была накрахмалена — хоть какая-то попытка сохранить вид, но рукава пришлось закатать, чтобы не смущать никого их комичной короткостью. Впрочем, в «Старом дубе» такие, кажется, не редкость.
— Эй, милейший! — крикнул я человеку за стойкой, пытаясь перекрыть гомон.
В ответ кто-то грубо толкнул меня в бок.
Обернулся — передо мной стояла женщина с подносом, уставленным кружками с пенным. Высокая, пышногрудая, с декольте, которое могло бы послужить учебным пособием по анатомии.
— Проходи, барский сынок, не задерживай очередь, — буркнула она, но в глазах мелькнуло веселье.
Я попытался отступить, но споткнулся о табурет и едва не схватился за её поднос для равновесия. Рука непроизвольно дёрнулась вперёд, прямо к вырезу.
— Осторожнее, — женщина ловко уклонилась, даже не расплескав напиток.
— Простите, я… — начал оправдываться, понимая всю неловкость ситуации.
— Ищешь своих? — она перебила, кивнув в дальний угол. — Вон там, у бочки. Только предупреждаю: здоровяк уже третий раунд начинает.
Я пробормотал благодарность и поспешил прочь, пока не опозорился с разносчицей ещё как-то.
В углу, за массивным столом из тёмного дерева, сидели мои друзья. Сергей и Лиза спорили о чём-то, размахивая руками, Митя лениво раскачивался на стуле, а Амат…
Амат держал над кружкой ладонь, и тонкие струйки воды выписывали в воздухе замысловатые узоры. Они переплетались, образуя миниатюрный корабль, который тут же рассыпался в брызги.
— Ты что, инициацию прошёл? — не удержался я, подходя ближе.
Амат обернулся: в его обычно каменных глазах светилось редкое возбуждение.
— Ночью, во время боя. Сначала думал, это адреналин. А потом… — он сжал кулак, и напиток в кружки дрогнул, будто притянутый невидимой силой.
— Поздравляю, — хлопнул товарища по плечу. — Теперь ты официально маг воды первого уровня.
— Да уж, теперь он может утопить нас всех в стакане, — фыркнул Сергей, отхлебнув из кружки.
Я перевёл взгляд на Митю. Тот сидел, развалившись, с привычной ленивой ухмылкой.
— А у тебя? — спросил я.
Митя пожал плечами, будто говорил: не время ещё. Подождём.
— Ладно, — я плюхнулся на свободный стул и схватил первую попавшуюся кружку. — Тогда давайте за тех, кто уже не просто болван с кулаками.
— За магов! — подхватила Лиза, стукнув кружкой о мою.
Пена брызнула на стол, но Амат не присоединился к тосту. Вместо этого он пристально посмотрел на меня, его густые брови сдвинулись.
— Это ты на мои кулаки намекаешь? — пробурчал он, вращая кружку в руках. — Так я тебе напомню, что у хилого мага хилая и магия.
Он заржал, довольный собственной шуткой, но никто его не поддержал. Сергей лишь покачал головой, Лиза закатила глаза, а Митя продолжил лениво раскачиваться на стуле.
Амат надулся, молча осушил половину кружки и снова принялся за свои водяные фокусы, будто обиженный ребёнок.
— Ладно, Пестов, — Митя вытянул ноги под столом и упёрся в меня взглядом. — Какие планы? Сейчас тут всё в порядок приведёшь, и что?
Я вздохнул, отхлебнул из кружки. Горьковатый вкус хмеля разлился по языку.
— Буду думать, как до третьего уровня быстро раскачаться.
— В смысле? — Лиза резко выпрямилась, её брови взлетели вверх. — Ты не вернёшься в академию?
— А что я там забыл? — пожал плечами. — Там учат, как правильно кланяться профессорам и зубрить теорию, которую я уже знаю. В моём прошлом вузе, Ново-Невской академии центральной колонии, преподавали куда лучше. А так в книгах отца, что я прочитал, информации больше, чем эти заведения дадут за все пять лет.
— Зачем же ты тогда вообще сюда пошёл? — Сергей нахмурился.
— Мне нужно вступить в права патриарха рода. А для этого требуется третий уровень магии. Думал, в военной академии будет быстрее: старшие курсы — это практика, выезды на фронтир, реальные бои.
— А полгода обязательной службы на краю империи? — вставила Лиза, прищурившись.
— Мелочи.
Но по лицам друзей я понял: для них это были не мелочи.
— Ты с ума сошёл? — Сергей стукнул кулаком по столу, отчего кружки подпрыгнули. — Фронтир — это не учебные стрельбы! Там монстры, аномалии…
— Именно поэтому там можно быстро прокачаться, — перебил я.
— Кирилл, — Лиза положила руку мне на запястье, её пальцы были холодными от кружки. — Ни один отряд в здравом уме не возьмёт мага первого уровня. Ты для них обуза.
— Знания решают, — выдернул руку. — Я знаю, как работают заклинания, как распределять энергию, как…
— Ты знаешь теорию, — резко оборвал Амат, впервые оторвавшись от своих водяных узоров. — А там нужно выживать. Один промах — и тебя нет.
— Я не собираюсь лезть вперёд с шашкой наголо. Можно присоединиться к экспедиции алхимиков, к охотникам за трофеями.
— Тебя даже в охрану караванов не возьмут, — фыркнул Митя. — Первый уровень — это чуть больше, чем ничего.
Я стиснул зубы. Они не понимали. Я должен был ускориться. Дом сгорел, производство едва восстановили, враги не дремлют. Ждать годы, медленно прокачиваясь в академии, я не мог.
— Послушайте, — опустил голос, чтобы нас не слышали за соседними столиками, — если я не стану патриархом в ближайший год, род потеряет половину привилегий. А Евдокимовы уже показали, что готовы добивать. Вы действительно думаете, что у меня есть выбор?
Наступила тишина. Даже Амат перестал играть с водой.
— Тогда… — Лиза медленно выдохнула. — Тогда хотя бы возьми нас с собой.
— Что?
— Ну когда надумаешь ехать, — Амат медленно провёл пальцем по краю кружки. — Я же понимаю, что это будет не раньше лета. А у нас как раз каникулы начнутся.
— Ага, — фыркнула Лиза, — и практика ещё на месяц.
— Но каникулы-то будут! — он упрямо ткнул пальцем в стол. — Вот и отправимся.
Я скептически посмотрел на ребят.
Митя, до этого сидевший тихо, вдруг ударил кружкой по столу с таким грохотом, что мы невольно повернулись к нему.
— А вот я считаю, что тебе надо доучиться, — сказал он неожиданно серьёзным тоном.
Я вздохнул, потирая переносицу.
— Я бы, может, ещё полгода поучился, чтобы время не терять, пока производство на ноги вновь встанет, да и врагам отомстить надо. Но…
— Но что? — резко перебил Митя. — Что тебе мешает?
— Во-первых, я написал заявление об отчислении. Во-вторых, убил секретаря.
— Ну не убил, а придавил своей машиной, — поправил Сергей, и в его голосе прозвучала странная смесь уважения и ужаса, который вызывала машина.
— Наверняка найдутся преподаватели, которые будут за это вставлять палки в колёса, — продолжил я.
Митя вдруг расхохотался, его смех был таким громким, что несколько посетителей из дальнего угла таверны обернулись на нас.
— Ха-ха! Рассмешил ты меня! — он вытер слезу. — Ещё скажи, что ты испугался Краснова, который так быстро улепётывал, что даже Амат его догнать не успел, чтобы дать пару пенделей.
— А его дружки? Что с ними было? — поинтересовался я.
— Живы, — пожал плечами Митя. — На них были хорошие артефакты защиты.
— Странно, что ты секретаря все же прибил, — задумчиво сказал Сергей. — Видно, удар как раз на него пришёлся. Или защиты не было.
— Или зарядить её забыл, — добавил Митя. — Но, скорее всего, просто пожадничал. Он такой человек.
— Вот скажи, откуда ты всё знаешь? — неожиданно спросила Лиза, пристально глядя на Митю.
Тот лишь загадочно улыбнулся:
— А вот.
— Ладно, — я поднял руку, прерывая этот разговор. — Давайте в теме возвращения точку поставим. Не хочу, чтобы мы спорили до посинения. В любом случае проситься назад не пойду.
— А если ректор сам тебя попросит? — прищурившись, спросил Митя.
— Ага, попросит, — я рассмеялся, и все, кроме Мити, присоединились. Жданов продолжал задумчиво смотреть на меня, будто видел то, что скрыто от остальных.
Вечер продолжался. Ребята рассказывали забавные истории из академии, смеялись над курьёзными случаями на занятиях. Даже обычно угрюмый Амат пару раз фыркнул.
Лиза, раскрасневшаяся от выпитого, с азартом размахивала руками, изображая, как профессор по астрономии запутался в занавесках кабинета.
В перерыве между тостами Митя неожиданно наклонился ко мне:
— А что ты собираешься делать с пленником? С Евдокимовым.
— Пока не решил. Разберусь, когда поговорю с ним лично.
Митя несколько раз кивнул, потом еле слышно добавил:
— Всё-таки надо было его… того… как Сергей предлагал.
— Зачем? Мёртвый аристократ мне не нужен. На его место встанет другой, и всё начнётся сначала.
— Так что, перевоспитывать собрался? — Митя приподнял бровь.
— Кто знает. Может быть, — я пожал плечами.
Потом добавил, глядя в свою кружку:
— Ещё в центральной колонии я понял одну вещь: для аристократа главное авторитет. Потеряешь его — потеряешь всё.
Митя пристально посмотрел на меня, чуть прищурившись.
— Пока ты впереди. Но если начнёшь торговаться с Евдокимовыми или Красновыми, то проиграешь.
— Посмотрим, вообще я думал, что, когда сюда приду, вы меня завалите идеями мести, а вы оказались очень миролюбивыми.
— Ты же сам прекрасно знаешь: это твоя жизнь, и надо решать, чего ты хочешь.
Я усмехнулся.
— Митя, кстати, хотел попросить об одолжении.
— Каком?
— Ты можешь узнать, какие гильдии наёмников участвовали в нападении на имение по отмашке Краснова?
— Только названия? — он прищурился, а потом улыбнулся, словно раскусил мой план.
— А что, можешь больше?
— Могу попробовать выяснить конкретных участников.
Скептически посмотрел на него. А ведь Жданов наверняка может, раз так говорит.
— Названий гильдий будет достаточно.
— Завтра всё узнаешь, — сказал Митя и оценивающе кивнул.
Когда выходил из таверны, ночь встретила меня тёплым ветерком и звёздами. Первую подъехавшую бричку уступил вышедшей следом паре — кавалеру в строгом сюртуке и его спутнице в лёгком летнем платье.
— Благодарю, Кирилл Павлович, — неожиданно обратился ко мне незнакомец, слегка приподнимая шляпу.
Я замер.
— Мы знакомы?
Мужчина лишь усмехнулся.
— Новоархангельск не так велик, как кажется. Все достойные семейства города можно пересчитать по пальцам.
Не дав ответить, он помог даме подняться в экипаж и уехал, оставив меня стоять на дороге с неожиданной мыслью: если даже случайные прохожие знают меня в лицо, значит, мой авторитет растёт. Невольно улыбнулся, садясь в следующий экипаж.
* * *
Проснулся с ощущением, будто по мне проехался целый кавалерийский полк. Голова раскалывалась, во рту было сухо, как в пустыне, а тело ныло так, словно меня хорошенько отдубасили.
— Чёртов отходняк, — прохрипел я, с трудом приподнимаясь на локте.
Ощущения были до боли знакомыми, как во время самого жестокого похмелья в прошлой жизни. Хоть я и не злоупотреблял, но в студенческие годы бывало всякое. Только сейчас всё проходило в разы хуже: последствия боевых стимуляторов и энергетиков давали о себе знать в полной мере.
На тумбочке стоял графин с водой и маленький флакон с голубоватой жидкостью — витаминный эликсир. Я жадно осушил сначала графин, потом выпил зелье, чувствуя, как по горлу разливается приятная прохлада.
— Прелесть того, что тебе принадлежит лучшая алхимическая лаборатория империи, — пробормотал я, ложась обратно.
Эликсир начал действовать почти мгновенно. Тошнота отступила, туман в голове рассеялся, и уже через десять минут я чувствовал себя человеком.
Спустившись вниз, застал маму с Тасей за обедом. Столовая, рассчитанная на десятерых, выглядела почти пустынной, за огромным дубовым столом было всего три стула. И на моём восседал Мотя.
Кто-то подложил ему подушки, и зверёк устроился как на троне: задними лапами упирался в стул, а передними ловко подтягивал кусочки еды со стола.
— Вот так всегда, — вздохнул я, скрестив руки на груди. — Приходишь обедать, а твоё место уже занято.
Тася захихикала, а мама лишь покачала головой.
— Не обижай своего друга.
Я пригляделся и ахнул.
— Да он же раскормленный! Вы его на убой готовите?
— Ну, он такой худенький был, — мама смущённо улыбнулась.
— Мне боевой скрежезуб нужен, а не кенгуру, — пошутил я. — Такого в карман уже не запихнёшь.
Мотя фыркнул, словно обиделся, но от еды не отвлёкся.
Я подошёл ближе, а Машка, наша служанка, поднесла стул и подала приборы. Повар Григорий появился через минуту, ставя передо мной тарелку борща.
Аромат свеклы, мяса и специй ударил в нос, и на мгновение я перенёсся в детство, в те дни, когда после долгих прогулок по зимнему лесу возвращался с родителями домой. И вскоре на столе меня ожидал этот самый борщ: густой, наваристый, с ложкой сметаны. Или это воспоминания из прошлой жизни? Я тряхнул головой, прогоняя наваждения.
— Спасибо, — пробормотал я, принимаясь за еду.
Мама в это время пила чай из синей фарфоровой чашки.
— Представляешь, нашла её в уцелевшем сундуке, — сказала она, сияя. — Даже не разбилась! Она же ещё из нашего имения в Новогородске. Аж оттуда доехала и второй пожар пережила!
Я улыбнулся маминым маленьким радостям.
Обед проходил спокойно, по-домашнему. Мы обсуждали планы на день, здоровье мамы, которая, слава стихиям, чувствовала себя хорошо, и даже Тасенька вела себя прилично, не болтая без умолку, как обычно.
Но мирное настроение нарушил Потап, появившийся в дверях с письмом в руке.
— Кирилл Павлович, вам, — сказал он, протягивая конверт.
Я сразу узнал почерк Мити. Развернул письмо: там был список наёмных организаций, участвовавших в разграблении имения. Хищная улыбка почти сразу появилась на лице.
— У меня дела, — сказал я, вставая из-за стола.
— Сынок, но ты же не доел, — с укором посмотрела мама.
— Обещаю, ужин доем, — поднял я руки вверх, изображая капитуляцию.
Мама кивнула.
Мотя вдруг сорвался с подушки и прыгнул мне на плечо.
— Ты прибавил в весе, дружище, — вздохнул я.
Но тушканчик не обратил на это внимания. Он вытянулся как струна, уши напряглись, ноздри задрожали, улавливая какие-то запахи.
Я медленно обходил периметр, прикасаясь пальцами к свежим заплаткам на каменной кладке. Швы были ровные, почти незаметные — работа явно проделана на совесть.
Мотя, сидевший на плече, вдруг напрягся, его крохотные лапки впились в ткань моего пиджака.
— Что-то не так? — прошептал я, но тушканчик лишь резко повернул голову в сторону зарослей.
Вскоре оттуда появился Ильич, его сапоги почти бесшумно ступали по земле.
— Стены восстановили полностью, ворота починили, — хриплым, уставшим голосом начал он без предисловий.
Я кивнул, продолжая осматривать кладку.
— Нашли специалиста из артели фортификаторов? Того, что поставит защиту на стены.
— Так точно. Мастер завтра прибудет из Балтийска, — Ильич одобрительно хмыкнул. — У них заказ на четвёртом кольце, но судно только к концу недели подойдёт. Так что у нас пара дней на первоклассную работу.
— Своим ходом?
— Нет, с нашими служащими с партией пепла для лаборатории.
— Может, ему отдельный экипаж нанять?
— Зачем? — покачал головой Ильич. — Он на машине, так быстрее.
— На машине? — я удивлённо поднял бровь.
— Павлов привёз ингредиенты из похода на восьми телегах и одном грузовике, — объяснил Ильич. — Вот эту машину и отправили в Балтийск, подальше от заварушки.
Я одобрительно кивнул. Умный ход.
— Зайди сегодня вечером в кабинет. Возьмёшь деньги для семей погибших охранников: Семёна, Гришки и Федьки.
Ильич замер, его глаза округлились.
— Вы… запомнили их имена?
— Героев надо знать поимённо, — ответил я, чувствуя как в горле появляется ком. — И если у кого были дети или братья, пусть обращаются к Осипу. Если они смышлёные, то образование оплачу. А потом, может, и к себе пристрою.
— Спасибо, ваше благородие, — прошептал Ильич, и в его голосе впервые за всё время прозвучала неподдельная благодарность.
Я задумчиво посмотрел на старые шрамы Ильича, те самые, что он получил из-за магических тварей.
— И вот ещё что, — добавил я. — Скажи раненым: лечение за счёт рода Пестовых. Осип обеспечит всеми необходимыми лекарствами.
Старый охотник молча поклонился, но я успел заметить, как дрогнули его губы. Ещё издалека он начал радостно докладывать новости сослуживцам. Их возбуждённые голоса долетали, пока я шёл к основному зданию.
Мотя удовлетворённо пискнул, будто одобряя принятые решения.
По пути в кабинет встретил Ивана Гурьева, спешившего куда-то с папкой бумаг.
— Собери всех управляющих в кабинете, — остановил я его. — И… Николая, сына Петра, тоже позови.
У входа в кабинет столкнулся с Потапом, выходившим вместе с каким-то молодым парнем в форме служащего. Судя по взъерошенному виду обоих, здесь ещё недавно царил полный хаос.
Потап встал в дверях и тяжело вздохнул.
— Основной бой был вон там, — он кивнул в сторону складов, — но эти мерзавцы успели и сюда заглянуть. Искали, чем поживиться, — мужчина недовольно скривился.
Кабинет встретил меня знакомым ароматом: смесь алхимических трав из лаборатории и старого дерева массивного письменного стола.
Основной беспорядок уже устранили, но следы вторжения остались: на роскошной столешнице зияли свежие царапины от клинков, а кожаное покрытие совещательного стола, рассчитанного на шестерых, было порвано в нескольких местах.
— Кому-то явно не понравилась наша мебель, — пробормотал я, проводя пальцами по повреждениям.
Через десять минут в кабинете собрались все.
— Друзья, — начал я, медленно обводя взглядом собравшихся, — нападение на производство и мой дом я просто так не оставлю.
В комнате стало так тихо, что был слышен стук от насекомых, бившихся в закрытое окно. Иван Гурьев невольно сглотнул.
— Да, пока я не могу объявить кровную войну или обратиться к императорскому суду, — продолжал, сжимая кулаки: скорее бы уже получить права патриарха, — но это не значит, что мы будем сидеть сложа руки!
— А что с Евдокимовым? Мы ведь держим его в подвале, — робко спросил Павлов.
Я резко махнул рукой.
— Эта пешка пока не стоит моего времени. Когда он созреет для разговора, тогда и поговорим. Сейчас есть дела поважнее.
Доставая из конверта письмо, я ощущал, как в груди разгорается гнев.
— Здесь перечислены, — поднял лист над головой, — все артели наёмников, осмелившихся поднять руку на дом Пестовых!
Стул Осипа скрипнул, когда он невольно откинулся назад. Николай вытянул шею, пытаясь разглядеть документ.
— С этого момента, — голос мой зазвучал твёрже, — они в чёрном списке! Доведите до всех наших поставщиков: ни капли, ни грамма нашей продукции не должно попасть в руки этим подонкам! — я ударил кулаком по столу. — Кто ослушается, тот навсегда потеряет право торговать зельями Пестовых!
— Но… как мы это проконтролируем? Это же невозможно! — переспросил явно поражённый Иван.
— Люди этого ремесла, — объяснил я, медленно прохаживаясь вдоль стола, — держатся на своей репутации. Если узнают, что наёмник пользуется запрещённым для него зельем, кто захочет иметь с ним дело?
— Так мы ударим по их карману и доброму имени, — задумчиво кинул Осип.
— Именно! Пусть знают, что никто не тронет род Пестовых безнаказанно! Мы ответим так, чтобы другим неповадно было!
Мотя громко пискнул, будто поддерживая мои слова. В кабинете ненадолго опять воцарилась тишина.
— Ладно, — откашлялся я, устраиваясь в своём кресле, — что там у нас с запуском?
— Восстановительные работы идут по плану, — начал Осип, перелистывая бумаги. — Если ничего не помешает, через два дня запускаем синтезы. Основные работы завершены, сейчас доделываем второстепенное. Завтра генеральная уборка, послезавтра вечером старт.
— Евгений Константинович, а что с теми ингредиентами, что вы привезли? — поинтересовался я у третьего вассала своей семьи.
— Все на складах, в полной сохранности.
— Часть уже в работе, — перебил Осип.
— Новые эликсиры запустим параллельно с основными, — добавил Иван.
Я одобрительно кивнул.
— Когда следующая поставка? — я вновь повернулся к Павлову.
— По договорённости — каждые два месяца.
— Отлично. Следующую тоже направляйте сюда, — я побарабанил пальцем по столешнице.
Задумался.
— Позвольте, я ещё скажу, — Осип вдруг встал со стула и пододвинул к себе папку. — Три месяца прошло с того момента, как Кирилл Павлович начал изменения на производстве. И вы знаете что?
Все молча сидели, ожидая продолжения.
— Благодаря переходу на прозрачное стекло продажи взлетели. Люди теперь видят насыщенный болотный цвет эликсира и знают, что он качественный.
— А этот ваш «Малый целебный раствор» вообще конкурентов убил, — с усмешкой добавил Иван, и мы все улыбнулись. — То-то Евдокимов после такого нововведения чуть с ума не сошёл. Деньги терял, как песок сквозь пальцы. Вот и пришёл к нам счёты сводить по старинке.
Я хмыкнул.
— А вот не надо было некачественную продукцию втридорога продавать. Прозрачное стекло всю правду вытащило наружу. Кто хочет максимум эффекта, берёт наш основной эликсир. Кому нужно дёшево, покупает целебный раствор. И всё равно выигрывает, потому что наш «слабый» вариант сильнее, чем у конкурента, а ещё и дешевле.
— Сеть сбыта разрослась, — продолжил Осип, перелистывая страницу, — особенно на фронтире. Благодаря демонстрационным образцам и рекламе целые повозки наших зелий уходят на границу.
— Признаюсь, — Осип слегка смутился, — поначалу я не верил, что это сработает. Но сработало же! Мы захватили рынок сбыта целебных зелий.
Гурьевы переглянулись, на их лицах появились довольные улыбки. Они-то уже знали: я ещё тот рационализатор.
— Отныне, — я твёрдо поставил точку в этом вопросе, — Павлов занимается только поставками. Развивать сеть магазинов больше не будем.
В комнате повисло напряжённое молчание.
— Но как же? — первым не выдержал Иван.
— Так же, как делали это в отсутствие Павлова, — я обвёл всех тяжёлым взглядом. — Нас ждут серьёзные изменения.
Осип насторожился, его пальцы сжали край стола.
— Прошлые изменения пошли лаборатории только на пользу, — осторожно заметил он, потирая подбородок. — Какие будут в этот раз?
Я медленно выдохнул, осознавая, что следующие слова перевернут всё вверх дном.
— Через полгода всё производство переезжает в центральную колонию «Точка».
Эффект был как от разорвавшейся бомбы. Пётр резко поднял голову, Иван открыл рот, а Осип чуть не упал со стула.
— Всё… всё производство? — прошептал он, не веря своим ушам и бледнея на глазах.
— Но как? — вскричал Иван, хватаясь за подлокотники.
— Почему? — добавил Пётр, и в его голосе прозвучало не столько недоумение, сколько тревога.
Видел, как взгляды управляющих метались, пытаясь осознать масштаб предстоящих перемен. И они были неотвратимы. Я всё решил.



Глава 4

— Прежде чем изложу план, ответьте на несколько вопросов. Так будет быстрее и понятнее.
Мужчины за столом переглянулись, но кивнули.
— Осип, начнём с тебя, — я повернулся к нему. — Почему наше производство изначально находится здесь, в водном секторе?
— Потому что в водном секторе много ресурсов, необходимых для производства эликсиров, — ответил он, ни на секунду не задумавшись.
— Верно, — кивнул я. — Но главное — бурые водоросли, да?
— Да, они нужны в огромных количествах.
— А теперь скажи, в каких объёмах мы их завозим сейчас?
Осип почесал затылок.
— После того как вы придумали концентрат, не нужно возить тонны сырья.
— Вот именно! Теперь не нужно тащить сюда тонны сырых водорослей, а только сажу, то есть продукт сжигания.
Я обвёл взглядом присутствующих, убеждаясь, что все понимают.
— И главное, этот метод в разы проще. Нет больше трёхдневной возни с тоннами сырья. А готовый концентрат, — я сделал паузу, — он может храниться годами, пока мы не решим превратить его в целебные эликсиры.
Обвёл взглядом комнату, давая управляющим осознать сказанное.
— Значит, держать всё производство здесь больше не имеет смысла, достаточно небольшой лаборатории, которая будет делать концентрат, — за меня озвучил вывод Осип.
Я кивнул ему и повернулся к Ивану.
— Теперь вопрос тебе.
Второй Гурьев кивнул, немного наклоняясь вперёд, чтобы лучше слышать.
— Что мешает нарастить объёмы производства других зелий?
— Редкие ингредиенты, — Иван развёл руками, — их нужно очень много, а достать…
— А откуда их везут? — перебил я.
— Из разных колоний, но… — Иван замер, затем его глаза расширились.
— Все идут через центральную колонию, — закончил я. — И представь: там под рукой будет Имперский алхимический институт. Лучшие лаборатории, библиотеки, специалисты. Если упрёшься в сложный синтез, можно проконсультироваться с ведущими профессорами. Новые методики, оборудование…
Иван аж привстал со стула, глаза горели.
— Слава четырём! Я смогу… То есть мы сможем…
— Упростить процессы, ускорить разработки, — кивнул я. — И не тратить месяцы на переписку и ожидание ответов от столичных коллег.
— Но вы же сами говорили, что производство на окраине выгоднее! — возразил Иван.
— Выгоднее, — я кивнул, — при массовом производстве одного продукта. Но у нас широкая линейка, и сокращать её нельзя: задавят конкуренты.
Иван задумчиво уставился в потолок, явно представляя возможности.
— К тому же, — добавил я, — в центре проще привлекать талантливых выпускников. Не надо переманивать специалистов за большие деньги, лучшие сами к нам потянутся.
Иван прямо засветился от открывшихся перспектив.
Я перевёл взгляд на Петра Бадаева и почувствовал, как Мотя на моём плече насторожился, уловив смену темы.
— Про металлургию, думаю, и говорить не стоит: литейный цех надо строить ближе к огненному сектору, а не таскать руду через пол-империи, как при отце и деде, — сказал я, наблюдая за реакцией.
Пётр тяжело кивнул, его грубые пальцы сжимали ручки стула. А вот глаза Николая буквально загорелись, и я понял, что этот парень уже мой, стоит только предложить.
— Так вот, Бадаевы, — я наклонился вперёд, — мне нужен литейный цех как при деде. Но! — я резко поднял палец. — Больше. С возможностью расширения.
— Это ж какие площади нужны? — спросил Пётр и хмуро поскрёб щетину. — И оборудование…
— Отец, — не выдержал Николай, — там же в огненных мирах целые пустоши подходящие! Можно взять старую шахту и…
— Сначала другое, — я перебил, хлопнув ладонью по столу. — Доведите до ума процесс сжигания водорослей. Найдите надёжного человека для этой работы.
— А потом? — Пётр настороженно прищурился.
— Потом в огненный сектор. Найти идеальное место для производства. Чтобы все нужные металлы были под рукой.
— Да там почти все миры такие! — сказал Николай, не сдержав усмешку.
— Вот и отлично, — я развалился в кресле, удовлетворённо наблюдая, как у Николая дрожат пальцы от нетерпения. — Значит, найдёте лучший. Через пару лет мне понадобятся такие объёмы металла… — я сделал паузу, наслаждаясь их реакцией, — что вам даже не снилось.
Мотя на моём плече вдруг пискнул, словно смеясь над их округлившимися глазами. Пётр переводил взгляд с сына на меня, явно пытаясь осознать масштаб задуманного. А Николай… Николай уже видел это будущее — я читал это по его горящему взгляду.
— Кстати, о людях, — вдруг спохватился Пётр. — Уже два месяца работаю с одним огневиком. Виталием звать. Уровень слабоват — второй, но руки золотые и ответственный.
Я поднял бровь, давая ему продолжить.
— Служил на флоте, в машинном отделении. Своё, говорит, отходил, больше в море ни ногой.
— Надёжный? — переспросил я.
— Как скала. Сам справки наводил. Родом из беглых крестьян, что полвека назад из-за неурожая с «большой земли» сюда подались. Здесь и родился. В восемнадцать дар открылся, — Пётр тяжело вздохнул. — Его сразу забрали служить. Отдал долг, но выше второго уровня не поднялся.
Мотя спрыгнул с плеча и побежал по столу к рассказывающему Петру. Присел и немигающим взглядом уставился на него. Бадаев зверька не замечал.
— В род его никто не берёт: кому такой нужен? А вот долгосрочный договор с ним заключить стоит.
— Если ты за него ручаешься, я не против. Значит, человек стоящий.
— Несомненно, — твёрдо сказал Пётр.
— Отлично. Как раз скоро в Балтийск собираюсь, пообщаюсь с ним лично, там и решу, — сказал я, чувствуя, как Мотя одним точным прыжком приземлился на моё плечо и одобрительно пошевелил ушами.
Перевёл взгляд на Павлова, моего самого молчаливого, но самого деятельного вассала.
— Надо что-то разъяснить? — спросил я, заметив его задумчивое выражение лица.
— Нет, — он неожиданно улыбнулся. — Я понял, что наконец смогу заниматься своим любимым делом.
— Путешествовать?
— Да, — его глаза загорелись. — Без путешествий не найдёшь ничего нового.
— Согласен с вами, — кивнул я.
— Кирилл Павлович, — осторожно заметил Павлов, — вы же с детства никуда не выбирались. В основном сидели в своей комнате, читали, учились…
— Да, — я усмехнулся, — но времена меняются.
Поднявшись, обвёл всех взглядом.
— Подведу итог, господа. Алхимическая лаборатория переезжает в центральную колонию. Первым делом найдём там большую территорию подальше от Новогородска.
— Но как же логистика? — Осип нахмурился. — Может, лучше у одного из трёх телепортов?
— Это скоро будет неважно, — уверенно ответил я. — Сейчас нам нужна площадь, а с текущими отгрузками зелий и концентрата проблем в деньгах возникнуть не должно.
— А с кредиторами отца? — не сдавался Осип.
— Кредиторы получили землю в центре Новогородска, — улыбнулся я. — Уже второй месяц они получают проценты досрочно. Да и слишком увлечены украденными секретами отца и переманенными сотрудниками с литейного цеха. Им сейчас не до нас.
В комнате повисла тишина. Я видел, как мои слова постепенно доходили до каждого.
— Мы сейчас начинаем новую главу, — сказал уже мягче. — У нас есть полгода на подготовку. Осип, Иван, займитесь планом переезда. Хочу через три месяца начать перемещать склады, а производство — через пять.
Они кивнули, лица постепенно наполнялись решимостью.
— На сегодня всё, господа. Павлов, останьтесь на минуту.
Когда все остальные вышли, я повернулся к старому путешественнику.
— Евгений Константинович, — обратился уважительно.
Он улыбнулся почти по-отечески.
— Давай, если позволишь, перейдём на «ты». Мы тут одни, а я тебя помню ещё вот таким, — он показал рукой уровень чуть выше колена. — Но перед другими обязуюсь обращаться как положено.
Я невольно рассмеялся.
— Ты мне всегда нравился, Евгений. Помню, как ты приезжал к нам и рассказывал о своих путешествиях.
Тут же нахлынули воспоминания. Я снова видел себя маленьким мальчиком, который, заслышав голос Павлова, бросал все дела и бежал в кабинет отца. Усаживался отцу на колени, оттесняя сестёр, и требовал: «Папа, попроси дядю Женю рассказать про огненных червяков!». Тогда эти истории казались мне волшебными. Они разрывали удушливый кокон аристократического воспитания, дарили глоток свободы.
— Кирилл, что ты хотел спросить? — перешёл он на деловой тон, заметив моё задумчивое лицо.
— Ты много где побывал, всяких монстров видел. Знаешь, где обитают муравьиды?
Павлов замер, его брови поползли вверх.
— Муравьиды? Дай подумать, — он откинулся на стуле, закрыв глаза.
Так мужчина просидел больше минуты, периодически дёргая пальцами рук.
— Встречал два вида. Огненные обитают в пустынных мирах, а обыкновенные… водятся у нас, значит, логово находится где-то в водном секторе миров, но из какого именно мира они приходят, не знаю, — пожал плечами мужчина.
Я наклонился вперёд, внимательно слушая каждое слово.
— А слышал что-нибудь про их гнёзда? Видел ли кто их муравейники?
Павлов покачал головой.
— Если кто и видел, то это было последнее, что он успел разглядеть в своей жизни, — голос управляющего стал серьёзным. — Эти твари очень опасны, Кирилл. Коварны. Они убьют любого мага, сколько бы у того ни было уровней и какие бы сильные заклинания он ни знал. Их всегда много, а управляет всеми королева, умная и расчётливая.
Он пристально посмотрел на меня.
— Почему тебя так интересуют эти твари?
— Сражался с ними на практикуме, — ответил я, пожимая плечами. — Вот и стало интересно.
Павлов вдруг задумался.
— Любопытно, — медленно произнёс он. — Перед последней экспедицией твой отец тоже расспрашивал меня о муравьидах.
Эти слова заставили моё сердце учащённо биться. Мотя на плече насторожился, почуяв волнение хозяина.
— Расскажи подробнее, — попросил я, стараясь не выдать сильной заинтересованности.
— Да нечего рассказывать-то, — развёл руками Павлов. — Ответил ему слово в слово то же, что и тебе сейчас.
— Понятно, — кивнул я, хотя внутри всё кипело от догадок.
Проводив Павлова, я откинулся в кресле, ощущая, как Мотя беспокойно перебирает лапками у меня на плече.
Когда поеду в Балтийск, нужно будет заглянуть в портовую пивную.
Моряки знали толк в байках, а слухи распространялись среди них быстрее, чем пожар в сухом лесу. Возможно, удастся напасть на след ближайшей колонии муравьидов. Именно они являются ключом к антимагическому веществу — тому самому, что может перевернуть в этом мире все правила игры.
Завтра должна прийти машина с сажей из Балтийска и магом-фортификатором. Значит, уже послезавтра можно будет съездить туда самому. Заодно навещу капитана Кузнецова, который сейчас занимался добычей водорослей для лаборатории.
Перед уходом зашёл к Осипу отдать распоряжения насчёт Ильича и его людей. Тот кивнул: уже привык, наверное, к моим неожиданным просьбам.
Домой я шёл неспешно, наслаждаясь вечерней прохладой. В окнах нашего временного жилища горел свет, и от этого на душе стало теплее.
Войдя внутрь, я замер на пороге. Стол ломился от яств: золотистая жареная курица с хрустящей корочкой, пушистое картофельное пюре с масляными кружочками, свежий ржаной хлеб, от которого шёл аппетитный пар, и мамины фирменные салаты с солёными огурчиками и душистым укропом, которые повар делал под чутким руководством. А в центре стоял её знаменитый яблочный пирог, от которого ещё в детстве у меня текли слюнки.
Почувствовал, как тепло разливается по телу от такой заботы.
— Присаживайся, сынок, — сказала мама, улыбаясь. В её глазах читалось то самое спокойствие, которое бывает только дома.
Вот он, настоящий уют.
Только я уселся и взял вилку, как Мотя ловко перемахнул через стол и устроился на специально приготовленных подушках, деловито оглядывая угощения.
— Дружище, а ты не офигел за столом есть? — удивлённо спросил я. — Ладно, утром я не видел, как тебя тут начинали кормить. Но сейчас-то?
Мотя взглянул на меня, потом как ни в чём не бывало схватил ближайшее лакомство и начал его грызть, демонстративно отвернувшись.
— Кирилл, не обижай его, — мягко упрекнула мама. — Он же такой милый.
Я посмотрел на довольное лицо женщины и всё понял. После отъезда старшей сестры, моего взросления и Тасиного переходного возраста маме явно не хватало кого-то, о ком можно заботиться. Пусть даже это своенравный тушканчик.
Хотя в глубине души я считал, что если уж Мотя стал моим питомцем, то должны быть какие-то рамки. Но сейчас решил не портить маме удовольствие.
— Ну как тут устроились? — спросил я, накладывая пюре.
— Не жалуюсь, — ответила мама, но её взгляд непроизвольно скользнул в сторону Таси.
Сестра сидела, насупившись, и демонстративно ковыряла вилкой в тарелке, будто пыталась отыскать в картошке какую-то тайну.
— Ты чего такая бука? Кракозябра что ли укусила? — не удержался я от подколки.
— А тебя-то что беспокоит⁈ — взорвалась она, сверкнув глазами.
— Дети, — вздохнула мама, — вам не пять лет… Хотя нет, — уточнила она, — тогда вы вели себя куда приличнее.
Я отхлебнул ароматный чай, наблюдая, как пар поднимается над кружкой и растворяется в тёплом воздухе столовой.
Этот уютный хаос: мамины упрёки, ворчание сестры, довольное похрустывание Моти — вот чего мне так не хватало в стенах академии.
Семья. Она должна быть на первом месте. Все победы, все достижения без этого тёплого тыла — просто пыль на ветру, лишённая настоящего смысла.
Вдруг понял, что впервые за долгое время чувствую себя по-настоящему дома. Там, где можно просто быть собой, не играя ролей и не надевая притворных масок.
* * *
Через день я сидел в шумной пивной Балтийска, прислушиваясь к разговорам моряков и потягивая пенное. После встречи с капитаном Кузнецовым настроение было отличным. Его «Морской дьявол» преобразился до неузнаваемости с момента первой встречи.
Раньше это была ржавая баржа, едва державшаяся на плаву. Теперь же корпус сиял свежей краской, палуба сверкала чистотой, а на бортах красовались новенькие пушки и гарпуны. Капитан встретил меня у трапа и сразу провёл небольшую экскурсию, хвастаясь новыми приобретениями.
— Теперь моё судно — самое боевое среди гражданских! — усмехнулся он, а в глазах читалось удовлетворение. — Да и команда подтянулась. Никаких пьяных дебошей, всё по уставу.
Я не мог не улыбнуться. Превращение «Морского дьявола» из унылого корыта в грозное судно было впечатляющим. Капитан явно вложил в него душу и большую часть тех золотых, что я платил.
— Григорий, — сказал я, осматривая палубу, — если бы все так бережно относились к своим кораблям, то у морских монстров не было бы шансов.
— Ха! — он хрипло рассмеялся. — Монстры мне теперь не страшны. Попробуют сунуться — гарпуном насквозь прошибу, а потом выпотрошу!
Мы обменялись парой шуток, обсудили планы на ближайшие рейсы, и я отправился в портовую пивную. Теперь, сидя за столом, я размышлял о том, как удачно сложилось наше сотрудничество. Капитан явно проникся ко мне доверием и, если понадобится, готов был пойти даже в самую опасную экспедицию.
Мои мысли прервал скрип стула. Напротив уселся сухопарый старичок, сморщенный, как перезревший сморчок. Его пальцы, узловатые от старости и работы, постукивали по столу. Взгляд был острый, изучающий.
— Барин, — проскрипел мужчина, прищурившись, — слышал, вы меня искали.
Я медленно поставил кружку, оценивая собеседника. Капитан Кузнецов предупредил, что старик был кладезем информации, но нрав у него скверный.
— Да, — кивнул я. — Капитан «Морского дьявола» посоветовал тебя, потому что знаешь водный сектор как свои пять пальцев.
Старик хмыкнул, словно сомневаясь, что мне стоит отвечать. Потом неожиданно ткнул пальцем в мою кружку.
— А пиво-то недопито. Жалко, что ли?
Я рассмеялся и отодвинул кружку к нему.
— Бери, если хочешь.
Он схватил сосуд, сделал большой глоток и удовлетворённо выдохнул.
— Ну ладно, — буркнул старик, вытирая губы рукавом. — О чём спрашивать-то будешь?
Я наклонился ближе, понизив голос.
— Слышал, ты в своё время обошёл больше миров в водном секторе, чем пальцев на руке.
Старик довольно кивнул и пригубил остатки напитка одним огромным глотком.
— Ты знаешь, где водятся многие виды монстров, и мне сказали, что ты единственный выжил из команды, которая натолкнулась на логово муравьидов.
Старик замер. Его глаза, до этого полные насмешки, вдруг стали серьёзными.
— Зачем тебе это? — прошептал он. — Эти твари — смерть.
— Мне нужно найти их колонию.
Мужчина долго смотрел на меня, словно взвешивая, можно ли доверять. Потом резко встал.
— Если хочешь узнать об этом — идём. Тут не место для таких разговоров.



Глава 5

Я едва успевал за стариком, который семенил вперёд удивительно быстрыми для его возраста шажками. Он то и дело озирался, словно боялся, что за нами следят.
— Зовут Илья, — неожиданно бросил он через плечо, резко сворачивая за угол. — Но все кличут Косым.
Я не удержался от ухмылки.
— За глаз что ли?
— За правду-матку, — огрызнулся он, ускоряя шаг, — которую не всякий переварить может.
Район с каждым поворотом становился всё мрачнее. Когда-то белоснежные фасады теперь покрылись серой коркой плесени, а кое-где зияли чёрными провалами выбитых окон. Под ногами хрустели черепки разбитых бутылок, перемешанные с гниющими овощными очистками.
— Ближе к стене жить дешевле, — пояснил Косой, плюнув под ноги. — Не платишь налог на защиту.
Я окинул взглядом полуразрушенную стену с зияющими дырами.
— Какая защита, если сквозь неё даже телегу протащить можно?
— Шторм пять лет назад, — отмахнулся он. — А вот главные ворота — позор на весь Балтийск! Третий год на петлях болтаются, и больше не закрыть. Вот это я понимаю — бардак!
Мы вышли на пустынный берег, где среди чахлого бурьяна ютились перевёрнутые лодки, превращённые в жилища. Солёная вода и время изъели их борта, а вместо дверей висели лохмотья пропитанных смолой парусов. Из-под одной лодки струился дымок, смешивая запах жареной рыбы с вонью гниющей тины.
— Моя хоромина, — Косой горделиво указал на самую крупную шхуну, чья когда-то алая краска теперь облезла до серого дерева. — Заходи, если нервы крепкие, — усмехнулся он.
Внутри пахло дёгтем, рыбой и чем-то затхлым. По бокам висели пожелтевшие гравюры в дорогих рамах — явно видавшие стены получше. Мой взгляд сразу выхватил медный блеск подзорной трубы в углу, но старик быстро накрыл её обрывком парусины, словно я намеревался стащить вещицу. Из сундука он достал какие-то потёртые карты и махнул рукой на улицу.
— Садись-садись, — старик указал на импровизированную скамью — доску между двумя валунами, прислонённую к борту лодки. — Спиной на борт обопрёшься, в самый раз будет.
Устроились, и перед нами открылся потрясающий вид на бухту. Заходящее солнце превратило воду в расплавленную медь, по которой скользили черные силуэты военных кораблей.
Косой вдруг вытянул костлявый палец, указывая на самый крупный.
— Видишь тот, с тремя трубами? Вот я на таком же служил, назывался «Яростный», — голос дрогнул, смешав гордость с неизбывной тоской. — А теперь вот… — он с силой хлопнул ладонью по прогнившему борту.
Я молча кивнул, глядя, как последние лучи солнца играют на том самом корабле.
— Как же ты со старшего матроса императорского флота на такое дно скатился? — осторожно спросил я.
Старик горько усмехнулся, доставая из-за пазухи потёртую фляжку:
— А ну-ка, глотни для храбрости. История не для слабонервных.
Я сделал добрый глоток обжигающей огненной воды, пока Косой, закатив глаза, вспоминал.
— Пять лет назад наш «Яростный» отправили в шестое кольцо колоний, — он развернул потрёпанную карту и ткнул грязным ногтем в один из миров. — Сюда. Безобидно с виду: пальмы, песок. А на деле — адская мясорубка.
Голос собеседника дрогнул, когда он описывал, как из-под земли, словно демоны, вылезали эти твари — муравьиды. Как одного за другим сожрали товарищей из разведки, высадившихся на берег. Как с лёгкостью потопили крылатые фертиды их крейсер. И как он две недели дрейфовал на обломке в открытом океане, полном всяких тварей.
— А потом… — старик сделал глоток, рука дрожала, — меня засосало в одну из тех дьявольских воронок. Очнулся, а вокруг знакомые берега. Думал, бред. Грёб к берегу как одержимый.
Новый знакомый резко встал и зашагал по песку.
— А меня потом под трибунал! Дезертир, видите ли! Кузнецов меня знал, он как раз с «Яростного» тогда перевёлся и стал капитаном десантного корабля. Он за меня горой стоял, но бесполезно, — Косой пнул пустую банку. — Старого матроса списали на берег. А без моря я… — он повёл рукой вокруг, — вот во что превратился.
Я слушал его и внимательно изучал карту.
— И после этого никто не пытался вернуться в тот мир? Найти остатки «Яростного», выживших?
Косой фыркнул, а потом сплюнул.
— Кто ж его знает. Если кто и совался, обратно-то не возвращались, — он пристально посмотрел на меня. — А тебе зачем это?
— Дело есть, — уклончиво ответил я. — Скажи, а почему не пойти к Кузнецову сейчас? Вижу, море ещё в тебе. И думаю, у него на корабле работа всегда найдётся.
Старик неожиданно рассмеялся.
— Да какой из меня теперь матрос? Стар я, парень. Хотя… — он задумался, — если б работёнка какая: за складом присмотреть, лентяев погонять… Азарт-то ещё остался.
Я улыбнулся, доставая кошель, и положил между нами на лавку три золотые монеты.
— За тебя Кузнецов ручался. Так что найду местечко. Что скажешь насчёт переезда?
— Нет, — Косой резко покачал головой, — от моря ни ногой. Умру без его запаха.
— Понял тебя, — кивнул в ответ. — Жди на днях весточку.
* * *
Проснулся с первыми лучами солнца, пробивавшимися сквозь занавески гостиничного номера. Воздух пах морем и дымом, это был привычный аромат Балтийска. Но сегодня до отъезда в Новоархангельск нужно успеть ещё несколько дел.
На краю бухты стояли два склада и неказистое каменное здание: это была наша печь для сжигания водорослей. Пётр, наш маг земли, возвёл здание быстро и без изысков, но оно исправно выполняло свою работу. Однако, подойдя ближе, я заметил кое-что необычное.
Дым из трубы шёл ровный, без клубов чёрного угара, а вокруг царил порядок: никаких разбросанных тюков, всё аккуратно сложено.
У печи возился крепкий мужчина лет сорока. Его закатанные по локоть рукава обнажали мощные предплечья, покрытые старыми ожогами и свежими царапинами. Он ловко управлялся с заслонками, подбрасывал водоросли в топку, и всё это без суеты, с расчётом.
— Привет, Виталий, — окликнул я.
Мужчина резко обернулся, и я увидел, как его карие глаза скользнули сначала по моему лицу, затем зацепились за шелковый платок с родовыми вензелями, выглядывающий из кармана. Во взгляде мелькнуло мгновенное узнавание, кто я.
— Кирилл Павлович, — он слегка склонил голову, и я заметил, как напряглись мышцы его спины под пропитанной потом рубахой. — А я всё гадал, когда вы зайдёте проверить хозяйство.
Я протянул руку. Виталий бросил взгляд на свои ладони, черные от сажи и золы, и начал судорожно тереть их о брюки, оставляя серые разводы на ткани.
— Да ладно, — я ухмыльнулся, — не в баню же мы с тобой идём.
Его рука сжала мою с силой, которой я не ожидал. Рукопожатие человека, знающего цену своей работе.
— Новую систему придумал? — спросил я, указывая на странные металлические короба по бокам печи.
Он обернулся, вытер лоб и ухмыльнулся.
— Воздуховоды. Если правильно направить тягу, водоросли сгорают почти без остатка.
Я присвистнул. Это была элементарная вентиляционная система, но в этом мире о таких вещах догадывались далеко не все.
— Сам додумался?
— На флоте служил, в машинном отделении. Там без хитростей никак, — ответил он, открывая заслонку. — А ещё добавил колосники. Теперь зола не забивает поддувало.
Я кивнул, впечатлённый. Это был достойный уровень инженерной смекалки.
Наш разговор прервал топот маленьких ног. Двое мальчишек лет семи влетели во двор, запыхавшиеся и весёлые.
— Пап, мы дрова собрали! — крикнул один, тыча пальцем в кучу щепок.
— Молодцы, — Виталий потрепал их по головам, а потом обернулся к женщине, которая шла следом с младенцем на руках.
— Это Марья, жена, — представил он.
Я сразу понял, почему он так вцепился в эту работу. В глазах читалась ответственность не просто за себя, а за них.
— У тебя тут контора-то есть или на складе все бумаги?
— Есть, пойдёмте, я покажу, — ответил мужчина.
Виталий явно насторожился, но быстро повёл меня за собой. В небольшой комнате, заваленной бумагами, он разложил отчёты. Я взял, бегло посмотрел. Всё в порядке, а оформлены они аккуратно, столбики ровные, словно у студентки-отличницы.
— Ты грамотный, — заметил я.
— На флоте научили.
Я начал осторожно подводить к разговору о долгосрочном контракте, но Виталий вдруг побледнел.
— Я что-то не так сделал? — спросил он, сжимая кулаки.
Я рассмеялся:
— Да нет же! Наоборот. Хочу предложить постоянную работу.
Он выдохнул, улыбка медленно расползлась по лицу.
— А если в течение пяти лет будешь так же хорошо справляться, — добавил я, — то оплачу образование твоим детям, а ты на сэкономленные деньги сможешь хороший дом построить.
Глаза Виталия загорелись, и он улыбнулся.
— Согласен!
— А теперь давай по-честному, — пристально посмотрел на мужчину. — Есть какие-то проблемы, которые я могу сейчас помочь решить?
Он замялся, ненадолго задумавшись.
— Грузчики. Ленятся, тюки с пеплом роняют, сырые водоросли валяются где попало, а я не могу везде за ними поспеть.
Я усмехнулся.
— Не переживай. Скоро у тебя появится помощник, который быстро наведёт порядок.
— Кто?
— Один старый моряк. С характером. Косой.
Виталий упёр руки в боки, и его смех разнёсся по двору — густой, раскатистый, будто волна, бьющаяся о борт корабля.
— Кирилл Павлович, да как же вам это удалось? — он покачал головой. — Он же упёртый, непробиваемый. Ну, теперь грузчикам точно крышка.
Я хмыкнул, представляя, как Косой будет гонять лентяев своим хриплым голосом.
— Вот и отлично. Пошли-ка своих пацанов, пусть сходят за ним.
Виталий тут же свистнул, и через мгновение двое мальчишек уже мчались к выходу, радостно подпрыгивая на ходу.
* * *
Грузовик плавно остановился у ворот, и я выпрыгнул из кабины, ощущая приятную усталость после долгой дороги. Водитель Аркадий, парень лет девятнадцати, вышел следом и начал проверять крепления тюков с пеплом, пока охрана открывала ворота.
— Всё в порядке, — сказал он, обходя машину и проверяя каждый узел. — Ничего не разболталось.
Я кивнул, оценивая его работу. Парень оказался толковым: аккуратный, внимательный к деталям, да ещё и с быстрой реакцией. За всю дорогу ни разу не дал грузовику заглохнуть на крутых подъёмах.
— Спасибо, — похлопал я его по плечу. — Отличная работа.
Он лишь смущённо улыбнулся.
Когда машина проехала, в воротах заметил Ильича, который, оказывается, лично открывал затворы.
— Артефакты защиты на стены поставили, — сразу отрапортовал глава охраны, постукивая по новому металлическому ободу ворот. — Теперь ни одна мышь не проскочит. Да и ворота починили, стали лучше прежних.
Я кивнул, бегло пытаясь разглядеть работу. Действительно, металлические пластины теперь плотнее прилегали, а по краям мерцали едва заметные руны защиты.
— Молодец, — кивнул я.
Уже собирался направиться к дому, как вдруг заметил карету, стоящую у парадного входа. На дверце красовались вензеля академии.
Гости?
Не успел сделать и пары шагов, как на плечо запрыгнул Мотя.
— Ну ты и обжора, — пошутил я, ощущая, как тушканчик ещё больше потяжелел за эти два дня. — Мама тебя опять кормила со стола?
Но зверёк не отреагировал на подколку. Его маленькие лапки впились в плечо, а уши настороженно подёргивались. Он внезапно стал невидимым, но вес никуда не делся.
— Что-то не так, да? — прошептал я, насторожившись.
Войдя в дом, сразу услышал мамин по-девичьи звонкий смех. Женщина сидела в гостиной на диване, а рядом, наклонившись к ней, расположился ректор академии. Он держал её руку в своих и что-то рассказывал, явно стараясь развеселить.
Он что, ухаживает за мамой?
Мама заметила меня первой. Её смех оборвался, а ладонь резко выскользнула из рук ректора. Она вскочила, слегка запнувшись о край ковра, и поправила платье.
— Кирилл! — голос прозвучал неестественно бодро. — Ты наконец вернулся, мы уже заждались!
Ректор тоже поднялся, слегка смущённый. Его обычно безупречная осанка сдала, а пальцы нервно поправили галстук.
— Добрый вечер, Кирилл Павлович, — произнёс он, стараясь сохранить официальный тон, но в глазах читалась лёгкая растерянность.
Я сделал вид, что ничего не заметил, и спокойно поздоровался:
— Анатолий Степанович, — я кивнул в знак приветствия, — не ожидал вас здесь увидеть. Мама, где Тася?
— У… у себя, — ответила женщина, всё ещё краснея. — Читает что-то.
Наступила неловкая пауза. Ректор кашлянул в кулак.
— Я пойду и организую чай! Через полчаса будет готово. Вы… вы же останетесь, Анатолий Степанович?
— Конечно, Ирина Владимировна, — мужчина кивнул, но взгляд его избегал моего.
— Кирилл Павлович, — ректор повернулся ко мне, — разрешите поговорить с вами наедине?
— Конечно, — я показал рукой на дверь. — Пройдёмтесь по территории?
Он согласился, и мы вышли. Мама проводила нас взглядом, затем поспешно скрылась на кухне, словно боясь, что её снова застанут врасплох.
Мы с десяток метров шли молча.
— Так в чём дело, Анатолий Степанович? — наконец спросил я, стараясь говорить нейтрально.
Он вздохнул и остановился, глядя куда-то в сторону складов.
— Ваше заявление об отчислении… — начал мужчина, но я перебил.
— Вы же его уже подписали.
— Я его не подписал и не планирую этого делать.
— Почему?
Ректор повернулся ко мне, и в его глазах читалась странная смесь раздражения и… уважения?
— Потому что вы, Кирилл Пестов, — идиот.
Я почувствовал, как брови сами собой поползли вверх. В горле запершило от неожиданности: никто прежде не осмеливался называть меня так в лицо.
— Обычно так не начинают разговоры о восстановлении, — процедил я, стараясь сохранить спокойствие. — Или вы тут не за этим?
— Это не разговор о восстановлении! — возразил он.
Ректор хотел было достать свои карманные часы, но одёрнул себя. Мужчина скрестил руки, и его пальцы стали нервно постукивать по локтю.
— Это разговор о вашем будущем, молодой человек. О том, что вы готовы бросить всё ради семьи, но при этом не понимаете, что лучший способ их защитить — это закончить академию.
Открыл было рот, чтобы возразить, но ректор резко поднял руку, и слова застряли у меня в горле. Движения мужчины были отточенными, как у старого вояки: ни одного лишнего жеста.
— Я навёл справки о вас. Знаю, в каком положении род, семейный бизнес, — он сделал паузу, изучая мою реакцию.
— И что вы узнали? — спросил я.
— Пестов, — ректор наклонился вперёд, и ледяной взгляд буквально пронзил меня, — вы действительно думаете, что сможете противостоять Краснову с его вассалом Евдокимовым в одиночку? Без звания, без связей. А ведь ещё наседают кредиторы отца.
— Пока я вроде справляюсь, — сжал кулаки, вспоминая пленника в подвале. — И один из них у меня в плену.
Ректор неодобрительно покачал головой, и его борода дёрнулась.
— Вы безрассудны, Пестов. Возможно, в этом ваша сила. Но учтите: если бы не ваши друзья, вы были бы трупом, а охрана не отделалась бы такими малочисленными потерями.
Почувствовал, как по спине пробежали мурашки. В этих словах была горькая правда.
— Возможно, вы правы, — пожал плечами, стараясь выглядеть невозмутимым. — Но считаю, что справился бы и сам. Просто медленнее.
— Пестов, вы должны стать сильнее, — голос ректора внезапно смягчился. — А для этого нужны знания, которые даст академия. И люди, которые будут на вашей стороне.
— Вы знаете, что учудили ваши друзья на этой неделе? — неожиданно спросил он.
— Откуда? Я был тут, занимался текущими делами семьи и лаборатории.
— Они устроили молчаливый бунт, — в глазах ректора мелькнуло что-то похожее на уважение. — Началось с вашей группы. Через день вся академия отвечала только письменно, даже на практических занятиях. Ходили как тени, ни слова вслух.
Я представил эту картину: Сергей, обычно такой буйный, молча сидящий на лекции; Лиза, сжавшая губы; даже вечно болтливый Митя, хранящий молчание. Уголки губ сами собой потянулись вверх.
— И чего они этим хотели добиться?
— Чтобы я обратил внимание на вас, молодой человек, — ректор тяжело вздохнул. — И вернул на курс.
— Я всё равно переезжаю летом, — пробормотал в ответ.
— Ирина Владимировна уже рассказала о ваших планах, — он произнёс имя мамы с непривычной мягкостью. — Поймите, вы должны стать сильнее. Академия даст вам знания. И союзников.
Я молчал, обдумывая эти слова. Вспомнился разговор с Митей в «Старом дубе»: одногруппник тоже настаивал, что мне нужно доучиться.
А ещё эти идиоты, устроившие целую акцию протеста.
Чёрт, они действительно за меня переживали.
— Ваша мать… — ректор запнулся, и в его обычно твёрдом голосе впервые прозвучала неуверенность. — Она умная женщина. И… она верит в вас.
Я посмотрел на него, и вдруг всё стало ясно. По тому, как он произнёс до этого «Ирина Владимировна», по тому, как пальцы нервно постукивали по локтю.
— Похоже, вы приехали не только ради меня, — сказал я, и в голосе не было осуждения.
Он не ответил, но молчание говорило красноречивее любых слов. Впервые я увидел в этом суровом лице что-то человеческое.
— Ладно, — я вздохнул. — Допустим, я вернусь. Что дальше?
Ректор улыбнулся, наверное, впервые за весь разговор. Лицо мужчины сразу помолодело на десять лет.
— Дальше, Кирилл Павлович, вы будете учиться до конца курса. А в начале лета я устрою вам такую практику, — его глаза хищно блеснули, — что как минимум до второго уровня владения стихией вы доберётесь.
Мысли мгновенно пронеслись в голове: второй уровень меньше чем за полгода… Это решало многие проблемы. Да и друзья не зря старались.
— Договорились, — я кивнул, и в груди неожиданно стало легче.
— Можно зайду на чай? — ректор бросил взгляд в сторону дома, и в его глазах мелькнуло что-то тёплое.
Я рассмеялся, представляя, как этот грозный адмирал пьёт мамин крепчайший чай из её любимых фарфоровых чашек.
— Добро пожаловать, Анатолий Степанович. Только учтите: мама заваривает очень крепко.
— Я предупреждён, — он кивнул, и в уголках глаз собрались мелкие морщинки.
Взгляд мужчины скользнул к моему плечу, где всё это время сидел не шелохнувшись невидимый Мотя.
— Если твой питомец, — ректор слегка поджал губы, — будет вести себя тихо, я не возражаю против его присутствия в академии.
Я почувствовал, как шерсть Моти стала дыбом.
— Ирина Владимировна упоминала, что зверёк сильно скучает в твоё отсутствие. Она, кажется, искренне переживает за него.
В этот момент Мотя материализовался. Этот пушистый комочек дрожал от возбуждения. Я мысленно ахнул: вот она, магия высоких уровней! Даже под куполом невидимости начального уровня воздушной магии ректор своей водной без труда обнаружил тушканчика.
— Кажется, он согласен на ваши условия, — я ухмыльнулся, наблюдая, как Мотя принюхивался к Кирову.
Мы повернули обратно к дому. Шли, а у меня в голове была только одна мысль: академия, Краснов, дуэль.



Глава 6

Ненавижу лошадей и эти чёртовы повозки!
Вот уже понедельник, и я снова трясусь в этой ненавистной бричке. Ворочался на жёстком сиденье, пытаясь найти хоть какое-то удобное положение.
А ещё этот постоянный скрип колёс… Он не раздражал, он бесил! Хотя нет, больше всего меня нервировала скорость: это уму непостижимо, как медленно ехала карета.
— Чёртова повозка! — ругался я вслух, а Потап даже не оборачивался: видимо, уже привык к подобным возгласам.
Мысли невольно вернулись к моей красавице-машине. Сейчас она стояла в гараже, где над ней колдовал не только единственный в городе толковый технарь, но и Аркадий — водитель грузовика.
Парень, несмотря на свои девятнадцать, проявлял недюжинные способности к механике. Пусть учится, разбирается. Мне пригодятся преданные и талантливые люди, а их надо выращивать.
После многочисленных спусков и подъёмов бричка наконец разогналась, а я смог немного расслабиться и задуматься о возвращении в академию.
С одной стороны, у меня было жгучее желание остаться на производстве, где столько недоделанных проектов. Всего за несколько дней повторно запустил с Гурьевыми производство, наладил изготовление новых эликсиров. И мы уже начали разрабатывать новые, открыв доселе неизвестные свойства жал пустынных скорпионов при заморозке. А ведь сколько идей ещё ждали воплощения!
Но ректор был прав.
В академии я мог получить то, чего никогда не обрёл бы в одиночку: связи, поддержку, доступ к знаниям.
Мысль о библиотеке заставила сердце биться чаще. Старинное здание хранило в своих стенах бесценные фолианты, многие из которых я даже не встречал в центральной колонии «Точка». Особенно меня интересовали редкие трактаты по межстихийному взаимодействию магии.
Горькая усмешка сама собой появилась на губах. Если бы не проклятая ссылка, в которую отправили наш род триста лет назад, мог бы сейчас изучать сокровища Императорской библиотеки в Санкт-Петербурге! Но нет, Пестовым путь на «большую землю» заказан. Что ж, будем делать ставку на то, что имеем.
За последние дни я так увлёкся производственными делами, что совсем забыл о важном решении. Нужно дать больше свободы вассалам. Иван, Осип, Пётр, Евгений — все они доказали свою преданность и компетентность. Пусть сами решают текущие вопросы, а я сосредоточусь на стратегическом планировании. Эта мысль почему-то принесла облегчение.
Бричка резко свернула на повороте, и я ухватился взглядом за знакомые очертания: мы приближались к академии.
Сегодня предстояло не просто вернуться к учёбе, но и встретиться с теми, кто устроил молчаливый бунт в мою поддержку. Мысль о друзьях вызвала тёплую волну благодарности.
Но самой жгучей была мысль о несостоявшейся дуэли с Иваном Красновым. Она сорвалась из-за семейных дел, и этот подлец наверняка уже трубил о своей «победе». Пальцы сами сжались в кулаки.
Учебный поединок — не смертельная схватка, но возможность легально врезать гаду по зубам казалась слаще мёда.
Жаль, что убить его должен Амат.
Хотя кто знает, как повернётся судьба?
— Приехали, барин, — буркнул Потап, и повозка дёрнулась на месте.
Передо мной возвышались знакомые ворота академии. Я глубоко вздохнул, поправил воротник нового костюма и твёрдо ступил на вымощенную камнем дорожку.
Сначала к Петровичу за новой формой, а потом на занятия.
— Ну наконец-то, — раздался ленивый голос справа.
Митя прислонился к стене с обычной для него небрежной ухмылкой.
— Выглядишь как пёс, которого выгнали с кухни, — бросил он, отталкиваясь от стены.
— А ты как всегда: будто на всё плевать, — огрызнулся я, но уголки губ сами потянулись вверх.
Он фыркнул, доставая из-за спины смятый свёрток.
— Держи, Петрович передал. Говорит, чтоб больше не ныл про тесные рукава.
В свёртке оказалась новая форма. Митя, как обычно, подсуетился раньше времени и всё организовал.
— Спасибо, — выдохнул я, погладив пальцами ткань. — Теперь хоть время терять не придётся.
— Ну вот, герой наш вернулся, — протянул Митя и ударил меня по плечу так, что я чуть не кашлянул.
— А куда я денусь? — хлопнул его в ответ. — Кстати, про ваш молчаливый бунт. Что там было?
Митя закатил глаза с такой драматичностью, будто играл в театре, но не смог сдержать усмешку.
— Да так, невинная шалость, — отмахнулся он.
— Ага, такая невинная, что ко мне даже Киров приезжал.
— Кто же мог подумать, что их так выведет из себя студенческое послушание и молчаливость. Хотя без курьёзов не обошлось.
Я вопросительно взглянул на одногруппника.
— Куратор наш, Пётр Степанович, больше всех пострадал, — начал Митя, и я сразу заметил, как его глаза заблестели от сдерживаемого смеха. — Входит, значит, в аудиторию, оглядывается — никого. Думает, все прогуливают. Разворачивается к доске и бормочет: «Ну и ладно, хоть отдохну».
Митя сделал театральную паузу, наслаждаясь моментом.
— Потом оборачивается — а весь курс сидит, как призраки, и молчит. Он аж подпрыгнул! — Митя фыркнул, не выдержав. — После этого ещё полдня озирался, будто за ним приведения ходят.
Я рассмеялся, живо представив эту картину. На мгновение даже показалось, что сам там был и видел, как вздрогнул наш обычно невозмутимый куратор.
— Да уж, повеселились без меня, ничего не скажешь.
Мы двинулись в сторону общежития. Митя начал крутить головой, это был верный признак, что он хочет поговорить о чём-то важном.
— Кстати, насчёт твоего «гостя», — он понизил голос почти до шёпота. — Не приходили ещё переговорщики?
— Если ты о Евдокимове, думаю, не раньше чем через месяц. Пока новости до клановых дойдут, пока соберутся, — я махнул рукой, делая вид, что это меня не беспокоит.
Митя нахмурился, и его обычно весёлые глаза стали вдруг серьёзными.
— Кирилл, не обольщайся. У Краснова есть автомобиль, и он сразу после схватки укатил в центральные колонии. У тебя в запасе максимум две недели.
Я пожал плечами.
— Пусть приезжают. У меня есть что им предложить.
— Ты про захваченного Евдокимова? — уточнил Митя, приподняв бровь.
— Про него в том числе.
— Ты с ним уже поговорил?
— Да, пообщался, — я скривился, вспоминая ту беседу. — Но ничего дельного не получилось. Он пока дуется, требует отпустить, клянётся, что его люди меня сотрут в порошок. Одним словом, обычные угрозы.
Митя задумался и внимательно посмотрел на меня.
— Как ты его вообще держишь? Он же маг, и довольно сильный.
— Ты что, забыл, с кем разговариваешь? — я подмигнул ему. — Потомственный алхимик, между прочим.
Митя замер на секунду, потом рассмеялся.
— А, ну да. Вы, алхимики, можете скрутить кого угодно, если дать достаточно времени и странных зелий, — он покачал головой. — Хотя я до сих пор не понимаю, как можно добровольно пить эти зелёные сопли.
— Именно, главное, чтоб правильная дозировка была! — я приподнял указательный палец вверх, пародируя любимое выражение профессора по коллоидной химии из прошлой жизни. — А вкус при желании можно поменять. Это же специально делается, чтобы дети случайно не выпили.
— Ладно, алхимик, — Жданов толкнул меня плечом. — Только смотри, чтобы не вышло боком. Эти Красновы с Евдокимовыми, они же как крысы: убьёшь одного, прибежит десяток.
— Ну тем интереснее будет. Больше подопытных для моих «зелёных соплей».
* * *
Занятия проходили на удивление спокойно, если не считать одного странного обстоятельства: я вдруг стал известным.
Раньше был просто одним из многих курсантов. Да, возможно, более начитанным благодаря отцовской библиотеке, чуть более упрямым, но в целом это не сильно выделяло меня на общем фоне. Теперь же, стоило только войти в аудиторию, как десятки глаз тут же устремлялись в мою сторону.
Будто я внезапно стал носить невидимую корону.
Студенты с других потоков, с которыми раньше лишь кивали друг другу при встрече, теперь подходили и хлопали по плечу как старые приятели. Даже те, кто всегда держался особняком — высокомерные отпрыски дворянских родов — теперь ловили мой взгляд, словно ждали одобрения.
Было забавно, хотя правильнее сказать необычно.
Я-то не изменился.
Я был всё тем же Кириллом, который читает магические книги до полуночи, спорит с Аматом о тактике применения магии и проносит в комнату пряники для Моти. Но теперь каждый взгляд, каждое брошенное через зал «Привет, Пестов!» вызывало лёгкое покалывание кожи. Не от гордости, нет, скорее, от осознания, что меня видят многие.
Преподаватели старались сохранять маску беспристрастности, но молчаливый бунт явно дал понять, что со мной теперь нужно считаться. Особенно это било в глаза на стрельбище.
Волков — вечно недовольный язвительный капитан с лицом, будто высеченным из гранита, — раньше орал так, что с ближайших деревьев срывались птицы. Теперь он лишь хмурился, когда я брал в руки магическое ружьё.
— Пестов! — вызвал он меня сегодня, и в его голосе явно звучало желание наконец устроить разнос.
Вышел, чувствуя, как тяжесть оружия приятно давит на ладони. Раньше эти стволы казались неподъёмными, они заставляли мои руки дрожать ещё до первого выстрела. Теперь же…
Бах-бах- бах!
Пуля за пулей врезались в десятку. Я специально ослабил хват при последнем выстреле, просто чтобы проверить. Волков заметил это, его скула дёрнулась, но он лишь скрипнул зубами и выдохнул.
— Следующий!
Но не всё было так радужно. Моё тело продолжало меняться после пробуждения дара, оно требовало топлива.
Я поглощал порции за двоих, но чувство голода не уходило: будто внутри поселился ненасытный зверь. Каждый кусок, который я отправлял в рот, мгновенно растворялся в этой бездонной пустоте. Даже после тройной порции жаркого с картошкой живот предательски урчал, требуя ещё.
Именно в таком состоянии, с тарелкой, гружённой как баржа, и с хлебом в зубах, я и столкнулся с Красновым.
Он стоял у буфета, окружённый обычной свитой. Шесть парней, каждый — копия своего «вожака»: напыщенные позы, высоко поднятые подбородки, форма, застёгнутая на все пуговицы. Они стояли словно кукольные солдатики.
— Ну, неужели это сам Пестов, — протянул Краснов, разглядывая меня с преувеличенным интересом, будто экспонат в музее. Его голос звучал сладко. — Как поживает наш герой? Имение уже отстроил? Или всё ещё ютишься в развалинах, как крыса?
Я медленно пережёвывал хлеб, давая себе секунду на ответ. Взгляд Краснова скользил по моим рукам, по жилам, выступающим на сжатых пальцах. Он ждал взрыва.
— Наша учебная дуэль ещё не состоялась, — сказал я спокойно. — Или ты решил от неё отказаться? Понимаю, страшно получить по заслугам при всех.
Тишина в столовой стала гулкой. Даже повар за стойкой замер с половником в руке.
Краснов на мгновение сжал губы: тонкие, бледные, как у ящерицы. Но тут же неестественно громко рассмеялся.
— Пестов, ты что-то путаешь. В тот день я был на территории академии и в воскресенье ждал тебя на арене. Ты не явился. Тебе засчитали техническое поражение.
Я заметил, как его пальцы непроизвольно дёрнулись к амулету на шее, массивному, с резными рунами защиты. Интересно, от чего именно он себя защищает? Наверно, от всего и сразу.
— Это в твоём стиле, — кивнул я, — прятаться за спинами других и выигрывать по техническим моментам.
Глаза Ивана сузились. Похоже, я начинал его сильно бесить.
— Ты так уверен в себе. Может, потому что мама и сестрёнка теперь без дома? — Краснов наклонился ближе, и я уловил запах его одеколона. — Говорят, они так испугались, что забились в подвал, как…
Я поставил тарелку на ближайший стол. Медленно. Чётко. Стук о дерево прозвучал как выстрел.
— Договори, — прошептал в ответ. — И я сделаю так, что ты не проживёшь и дня.
Краснов замолчал. Наши взгляды встретились, и я увидел, что зрачки соперника расширились, а веки дёрнулись. Он отступил на шаг, задев стоящего позади прихвостня.
— Ладно, ладно, — буркнул он, поднимая руки в мнимом жесте мира. Но пальцы дрожали. — Суббота. После занятий.
Я кивнул, потом развернулся, оставив полную тарелку на столе. Есть перехотелось. Пошёл к выходу, чувствуя тишину столовой, которая взорвётся пересудами уже через минуту.
Он боялся.
И это было слаще, чем самый сытный обед.
* * *
Арена представляла собой круглую площадку диаметром тридцать метров, огороженную магическим барьером, мерцающим голубоватым светом. Пол был выложен каменными плитами с большими зазорами между ними. Это нужно, чтобы маги земли даже начальных уровней могли свободно управлять материалом. По краям стояли высокие столбы с руническими символами, гасящими избыточную энергию заклинаний.
Трибуны ломились от зрителей. Курсанты, преподаватели, даже несколько офицеров из гарнизона — все хотели посмотреть на дуэль между мной, магом земли первого уровня, и Красновым, обладающим третьим. Он всем давно уже демонстрировал мастерское владение водой и льдом.
Я стоял на своей отметке, чувствуя, как земля под ногами отзывается на каждый вдох. На мне был дуэльный жилет с пятью руническими камнями, которые должны погаснуть при критических попаданиях. Краснов напротив щелкал пальцами, и между ними закручивались тонкие струйки воды, будто живые змейки.
— Побеждает тот, кто нанесет сопернику три удара. Начали! — раздался голос судьи, старого магистра Ковалёва.
Краснов не стал ждать.
Он взмахнул рукой, и из воздуха выросли три острых ледяных шипа, мчащихся ко мне со свистом. Едва успел поднять каменную плиту перед собой — шипы вонзились в неё, разбрасывая осколки.
— Слабо! — крикнул кто-то с трибун.
Я знал, что соперник просто прощупывал, разведывал, на что я способен.
Иван ухмыльнулся и сжал кулак. Вода из разбитого льда ожила, обвила мои ноги и мгновенно застыла, сковывая ступни.
— Первый удар! — объявил судья. Один из камней на моём жилете погас.
Трибуны взревели.
Я не стал вырываться. Вместо этого ударил кулаком в землю.
Плита под соперником вздыбилась, резко подбрасывая его вверх. Он не ожидал такого, потерял равновесие, и его заклинание распалось.
Краснов приземлился на колено, лицо исказила злость. Швырнул в меня шар воды, который развернулся в полёте, превратившись в огромный пузырь, готовый захлестнуть целиком.
Я не отпрыгнул.
Вместо этого взмахнул рукой, и земля с арены взметнулась вверх, впитывая воду. Я же воспользовался тем, что соперник сейчас не видел меня, и побежал к нему со всех ног. В этот момент водяной пузырь лопнул, обрушившись грязной жижей.
— Какого чёрта⁈ — кто-то ахнул на трибунах.
Краснов замер на секунду. Он не ожидал, что земля может впитывать воду как губка.
Я же бежал по жиже, но под моими ногами она вмиг становилась твёрдой как камень, перемещая влажную землю вглубь, чтобы противник не воспользовался ей.
Секунда — и каменный кулак врезался Ивану в живот.
Один из камней противника погас.
— Первый удар!
Трибуны взорвались смехом и возгласами.
Иван отпрыгнул, защищаясь водяным щитом.
Его глаза горели. Он больше не играл.
— Хватит шуток, — прошипел он.
Краснов взмахнул обеими руками.
Воздух застыл. Вокруг меня повисли сотни ледяных игл, сверкающих на солнце. Они все были направлены точно мне в грудь.
— Это уже перебор! — крикнул кто-то.
Но судья не остановил поединок.
Я присел, прижав ладони к земле.
— Давай, червяк, попробуй увернуться! — Краснов разжал пальцы.
Иглы полетели в меня со всех сторон.
Я не увернулся.
Вместо этого взметнул вверх каменный столб, поднимаясь над зоной поражения. Ледяные иглы вонзились в него, но не достали меня.
А затем я сжал кулак.
Столб падал прямо на соперника. Иван бежал, виляя из стороны в сторону.
Я развалил столб, и он разлетелся на тысячи острых осколков, которые обрушились на Краснова как град.
Соперник хотел вскинул водяной щит, но не успел: несколько камней пробили его защиту.
А я приземлился как на перину на твёрдую землю рядом с ним и тут же повторил удар каменным кулаком.
— Второй удар! Третий удар! — судья поднял руку. — Победа Пестова!
Трибуны взорвались рёвом.
Краснов стоял, тяжело дыша, лицо было перекошено от ярости.
А я оглядел трибуны. Увидел, как на верхней скамье встал ректор.
Он посмотрел на меня и кивнул, перед тем как развернуться и уйти.
Трибуны ещё гудели, когда я спускался с арены, но в ушах звенела только тишина победы.
Краснов стоял посередине площадки, его пальцы сжимались в кулаки, а глаза горели от злобы.
— Это ещё не конец, Пестов, — прошипел он так, чтобы слышал только я. — Я тебя накажу.
Остановился, обернулся и ухмыльнулся.
— Не трудись, Иван. А то так упадёшь на самое дно, что собственные прихвостни перестанут узнавать.
Его лицо побледнело.
— Теперь ты просто парень, которого побил новичок. Думаешь, после этого кто-то будет бояться тебя так же, как раньше?
Он не ответил. Просто резко развернулся и пошёл прочь, оставив за собой мокрые следы: это его магия дала сбой от злости.
Когда я вышел с арены, меня тут же окружили.
— Зря ты его так, — первым высказался Митя. — Надо было поддаться.
— Зачем?
— Теперь он знает, что его третий уровень ничего не стоит против твоего первого. И это опасно. Он будет готовиться.
— Пусть готовится, — пожал плечами Амат и хлопнул по спине так, что я едва не споткнулся. — Спасибо.
— За что?
— За то, что Краснов теперь к концу года хоть что-то из себя будет представлять. А то такого хиляка убивать даже жалко.
— Ага, так хоть подкачается немного, — засмеялся Серёга.
Лиза скрестила руки и прищурилась, глядя в сторону уходящего Краснова:
— Он не подкачается. Он начнёт искать грязные методы.
— Пусть ищет, — я разжал кулак, и земля с ладони осыпалась вниз. — Я уже знаю, как его бить.
— Значит, в следующий раз насмерть?
— Если он сам не сбежит.
Мы засмеялись и пошли прочь с арены, оставив за спиной шёпот трибун.



Глава 7

Прошло уже два месяца, а от делегации Евдокимовых не было ни слуху, ни духу.
Митя, ставивший на две недели, ошибался, в принципе, как и я, ожидавший их появления через месяц. Складывалось впечатление, что конкуренты решили оставить мне на ПМЖ своего патриарха рода, Бориса Евдокимова.
Он, кстати, вроде бы смирился с участью пленника. По крайней мере, больше не огрызался при каждом удобном случае и вёл себя относительно мирно. Хотя ненависть в глазах никуда не делась. Евдокимов всё так же бросал угрозы в мой адрес и в адрес всего рода Пестовых. Но теперь это произносилось скорее по привычке, чем с реальной злобой.
Я время зря не терял. Сдавал экстерном предметы, освобождая часы для самостоятельных занятий.
Учителя по фехтованию поменял.
Не то чтобы Елизавета Минская меня не устраивала, нет, она была блестящим фехтовальщиком. В свои восемнадцать — уже мастером клинка, а таких высот многие не достигали и к тридцати. Но, как говорил один умный человек из моего прошлого мира: «Чтобы быть лучшим, надо учиться у лучших».
А я хотел стать лучшим.
Конечно, как справедливо заметил Сергей, время было упущено: мастером клинка в восемнадцать мне уже не стать. Но я и не стремился к этому. Устроит и в двадцать пять.
В этом мире владение клинками значило очень многое. Не только в дуэлях между аристократами, но и в схватках с монстрами. Потому что магия не всегда могла их убить.
Взять, к примеру, обычный отряд зачистки.
Классическое отделение для борьбы с тварями обычно состояло из одного мага, чаще всего слабенького, не выше третьего уровня, выходца из простолюдинов, у которого в роду дар открылся впервые. А также пяти-девяти солдат с магическими ружьями или пистолями, владеющих холодным оружием.
Взвод зачистки включал три-шесть таких отделений, которыми командовал маг от третьего уровня, и чаще всего это были аристократы, закончившие военное училище.
Ротой из трёх-шести взводов руководили маги, отдавшие службе империи не один год. Но главным критерием была не выслуга лет, а уровень магии. Если ты слаб, то никогда не поднимешься по карьерной лестнице. Навсегда останешься где-то внизу.
Из разговоров с Сергеем, который теперь упорно тренировал меня, понял: он намеревался сделать неплохую военную карьеру.
— Гены у меня хорошие, — говорил одногруппник, отрабатывая выпад. — И кровь.
Я пытался вспомнить род Качаловых, но безуспешно.
— Мы с Дальнего Востока, — отмахивался Сергей, когда я спрашивал, — с «большой земли». В геральдических документах нас пока нет, но скоро Качаловы там появятся.
В его глазах горела уверенность.
А по своему жизненному опыту я знал, что такие люди добиваются поставленных целей.
Тренировал он меня хорошо, но, в отличие от Елизаветы, скрытно. Почему-то Сергей не хотел, чтобы кто-то видел его истинный уровень владения клинком.
Наши занятия чаще всего проходили поздно вечером, когда академия уже затихала. К этому времени я успевал качественно размяться и потренироваться самостоятельно. Пару раз сражался с Аматом. Он был на голову выше в умении обращаться с оружием, но я постепенно подбирался к такому же уровню.
Ещё немного — и к летнему практикуму надеру ему зад на шпагах.
Кроме этого, не забывал я и о других тренировках: на первом месте стояли занятия земляной магией.
Как ни странно, но большего прогресса я добился, когда занимался один. Богатая теоретическая база из книг, а также знания физики и химии из моего мира давали преимущество.
Мои заклинания получались более эффективными. Я просто не тратил лишнюю энергию там, где можно было обойтись малым.
Когда начал внимательно наблюдать за преподавателями, то понял: они тоже к этому пришли, но другим путём. Тысячи, сотни тысяч, миллионы повторений одних и тех же заклинаний, и они инстинктивно научились минимизировать затраты энергии, максимизируя результат.
Взять, к примеру, одно из простейших упражнений «движение земляного столба», который нужно перемещать вдоль поверхности.
Студенты создавали его, а потом грубой силой магии толкали по земле.
Преподаватель перед толчком формировал едва заметную гладкую поверхность, по которой столб скользил с меньшим сопротивлением.
Но я пошёл дальше.
Свой вариант я назвал «рельсовый столб».
Я не просто делал поверхность гладкой.
Сначала создавал два параллельных желоба по бокам столба — наподобие рельсов.
Затем для естественной смазки покрывал внутреннюю часть желобов слоем песка с минимальной влажностью.
И, наконец, придавал столбу слегка заострённую форму спереди, снижая лобовое сопротивление.
Результат меня порадовал: энергии тратилось почти в два раза меньше, чем у студентов, скорость движения была выше, чем у преподавательского метода, а контроль точнее, потому что столб не вилял при движении из стороны в сторону.
Когда я впервые продемонстрировал своё усовершенствованное заклинание друзьям, реакция оказалась неожиданной.
Сергей и Лиза переглянулись, но так и не заметили разницы — для них это был просто очередной «земляной столб».
— Ну, стандартное заклинание, — пожала плечами Лиза, поправляя прядь волос.
— Да уж, ничего особенного, — буркнул Сергей.
Но Митя…
Он замер, а острые глаза сузились, когда парень внимательно рассмотрел следы от моего заклинания.
— Чёрт возьми, Пестов, — протянул Жданов, почёсывая подбородок. — Ты либо гений, либо сумасшедший.
Я почувствовал, как уголки губ сами собой поднялись в усмешке.
— А почему не то и другое сразу?
Амат стоял в стороне со скрещёнными руками, явно недовольный.
— Ну хоть в чём-то ты не безнадёжен. Хотя, не проще ли просто качать магический источник? Если он станет огромным, какая разница, тратишь ты половину энергии или треть? — фыркнул здоровяк.
— Мечты, мечты… — ответил я, покачивая головой.
После всех этих экспериментов с магией я осознал, что мне не хватает знаний. И потому опять зарылся в библиотеку на несколько недель, штудируя всё, что мог найти в разделе о земляной магии.
Именно там я и столкнулся с ней.
Была уже глубокая ночь, в библиотеке не осталось никого, кроме меня да пары запоздалых студентов. Я сидел в дальнем углу, окружённый стопками книг, когда услышал лёгкие шаги.
— Никак Пестов вспомнил о назначенном свидании? — раздался насмешливый голос.
Я поднял глаза и увидел её.
Надя Кирова.
Высокая, стройная, с тёмными вьющимися волосами, собранными в небрежный хвост. Глаза карие, с золотистыми искорками, которые играли в свете магических ламп.
— Какое свидание? — нахмурился я, не понимая, о чём речь.
— Ну как же! — девушка ухмыльнулась, показывая белые зубы. — Ты же обещал помочь мне с воздушной магией после той практики! Или уже забыл?
Я задумался. Действительно, что-то такое было…
— А, точно, — пожал плечами, — завтра после шестой пары на стадионе.
— Смотри не забудь, Пестов, — сказала она и игриво помотала указательным пальцем.
Оказалось, Надя мучилась с контролем воздушных потоков, её заклинания теряли силу на больших дистанциях.
— Попробуй не просто толкать воздух, а закрутить его, — предложил я, вспоминая принципы аэродинамики.
— Как?
Я взял её руку, поправил положение пальцев.
— Вот так. Представь, что создаёшь не просто порыв, а закрученный вихрь.
Она попробовала, и воздух закружился, уплотнился и рванул вперёд с удвоенной силой.
— Получилось! — девушка рассмеялась, и в её глазах вспыхнул настоящий восторг.
А потом внезапно покраснела, когда осознала, что я всё ещё держу её руку.
После этого наши ночные занятия стали постоянными.
Надя приходила с вопросами, я помогал, и постепенно эти встречи превратились во что-то большее.
— Ты представляешь, Кирилл? — воскликнула она как-то, запрыгивая на стул от восторга. — Благодаря тебе я впервые смогла удержать воздушный щит целых десять минут! Даже преподаватель заметил!
Улыбнулся, глядя, как её глаза горят от радости.
— Ну, я лишь подсказал. Всё остальное — твоя работа.
— Скромничаешь, — фыркнула Надя, но до конца тренировки улыбка не сходила с её лица.
Понял, что теперь жду с нетерпением наступления каждого четверга, чтобы просто пообщаться с девушкой на полигоне и немного помочь.
* * *
Вскоре из поездки в центральную колонию вернулся Евгений Константинович. Я собрал всех в кабинете: братьев Гурьевых, Петра и Николая Бадаевых. Мы уселись вокруг большого дубового стола, заваленного картами и чертежами, а Павлов, слегка загоревший и уставший, начал свой доклад.
Он ездил встречать новую партию редких ингредиентов из огненного и земляного секторов, а заодно искал подходящую землю для переноса алхимического производства. И нашёл.
— В центральной колонии сейчас настоящий рай для желающих купить землю, — начал он, разворачивая перед нами карту. — Многие аграрные хозяйства там закрываются и переезжают в окраинные миры, где земля плодороднее, а климат мягче.
— Почему плодороднее? — перебил его Иван, склонившись над картой.
— В тех мирах почва богата вулканическим пеплом, — объяснил Павлов, проводя пальцем по двум мирам в земляном секторе. — Он насыщает землю калием, фосфором, микроэлементами. А климат… — он задумался на секунду. — Там нет резких перепадов температур, зимы короткие, а лето длинное, но не знойное. В общем, идеально для сельского хозяйства.
— Что же они раньше не переезжали?
— Монстры постоянно прессовали. А какой пастух погонит своё стадо туда, где волки? — риторически спросил Евгений.
— И сколько урожаев в год? — поинтересовался Осип.
— Два, иногда три, если повезёт с погодой.
Я побарабанил пальцами по столу и перевёл взгляд на Павлова, ожидая продолжения.
— В итоге, — усмехнулся наш путешественник, — много земли с постройками просто брошено. Продаётся за бесценок.
— И ты купил? — не удержался Николай, которому уже не терпелось заняться работой.
— Пятьдесят квадратных километров, — Евгений выдержал паузу, наслаждаясь нашими реакциями. — За сумму, которую мы окупим за два месяца текущих продаж.
В комнате повисло молчание. Даже Пётр, обычно сдержанный, приоткрыл рот.
— Где? Покажи?
Павлов подвинул ко мне карту и показал район южнее Новогородска. Он самый удалённый от главного телепорта, связывающего мир колоний с «большой землёй».
— Хорошо, что там со строениями? — поинтересовался я.
— Три коровника, два зернохранилища, крепкие и добротные. Водонапорная башня в хорошем состоянии. И… — Павлов сделал паузу, — рядом небольшая деревня. Её тоже можно купить.
— Жители?
— Переехали вместе с хозяйством. Дома пустуют.
Задумался. Деревня — это не просто крыша над головой. Это уже готовая инфраструктура: колодцы, дороги, возможно даже какая-то местная кузница или пекарня.
— Хорошо, — кивнул я. — Деревню тоже берём. Нам нужно где-то размещаться, да и рабочим тоже.
— А коровники? — спросил Пётр.
— Переоборудуем под конюшни или гаражи. Зернохранилища — под склады.
— Всё же я не понимаю, почему так дёшево досталась эта земля? — вмешался Осип, нахмурившись.
— Потому что она в пятидесяти километрах от пригорода Новогородска. Для них это почти день пути на лошадях.
— А для нас? — я улыбнулся.
— Для нас, — Павлов достал из кармана ключи и положил их на стол с лёгким звоном, — это три часа на грузовике.
— Грузовике? — переспросил Иван.
— Да. Я доехал сюда из Новоархангельска меньше чем за четыре дня. На трёх новеньких машинах. Все как Кирилл Павлович заказывал. Машины мощные, с высокими бортами, — Евгений взглянул на меня и кивнул, что, мол, сделал, как вы просили.
— Вот и отлично, — я хлопнул ладонью по столу, — теперь эти машины будут курсировать между производством и новыми складами.
— Вы только представьте: раньше караван из десяти телег вёз груз две недели, а теперь один грузовик доставит это всё меньше чем за четыре дня, — сказал Павлов.
Я почувствовал, как в груди разливается удовлетворение. Что соратники начали меня понимать и вместе двигаются в будущее.
— Время — это деньги, — сказал я, глядя на своих людей. — Чем быстрее мы доставляем сырьё, тем больше успеваем переработать. Чем быстрее отправляем готовую продукцию, тем больше зарабатываем.
Все одобрительно кивнули. Осип что-то записывал в блокнот, Иван постукивал пальцами по столу, обдумывая сказанное, а Пётр сидел с привычной сосредоточенностью, сцепив перед собой грубые пальцы. Николай же, напротив, едва сдерживал нетерпение. Его глаза горели, будто он уже видел будущие цехи.
Я встал, опираясь руками о стол.
— Значит так, господа.
В комнате сразу воцарилась тишина. Даже Мотя на моём плече насторожился, почуяв деловой настрой.
— Эти три грузовика будут курсировать между фабрикой и новым складом с одинаковыми интервалами. Так наши люди смогут свободно перемещаться между точками, если понадобится.
— А если грузовик сломается? — спросил Осип, поднимая голову.
— Тогда подключаем резервные телеги. Но машины надёжные, да и механиков надо своих обучать, пригодятся.
— Главное, чтобы водители не гоняли как угорелые. А то знаю я этих лихачей, — хмыкнул Осип.
— Будет строгий график, — твёрдо сказал я. — Первым рейсом отправляются Бадаевы.
Пётр выпрямился, его глаза загорелись.
— Кстати, как там дела у твоего среднего сына? — спросил я его. — Он же у тебя фортификатор, заканчивает учиться?
Лицо Петра озарилось гордостью.
— Сергей? Да, скоро защита. Преподаватели говорят, его укрепления выдержат атаку даже магов высокого уровня, — он замолчал на мгновение, словно сдерживая эмоции. — Талант у него настоящий. Возможно, он будет первым в семье, кто перешагнёт третий уровень владения магией земли.
— Отлично. Тогда к делу его, — я ухмыльнулся. — И если кто из знакомых Сергея захочет поработать, то зови. Сейчас архитекторы-фортификаторы нам очень нужны.
Пётр кивнул, а я продолжил:
— Итак, ваша задача, господа, подготовить склады к приёму товара. Потом контролировать возведение производственных помещений. Но сначала мне нужны планы и чертежи. На подготовку две недели. После чего сразу начнём строительство алхимического завода.
— Завода? — почти хором переспросили братья Гурьевы.
Иван даже привстал, его брови поползли вверх.
— Да, именно завода, — твёрдо подтвердил я. — Мы переросли алхимическую мануфактуру. Теперь нам нужно нечто большее.
— Но это же… — Осип замялся, перебирая бумаги. — Колоссальные масштабы.
— Делаться всё будет постепенно, — успокоил я. — Сначала корпус чуть больше нынешней лаборатории. Потом — расширение. Места у нас теперь хватит.
— А цель? — спросил Пётр, прищурившись.
— Создать предприятие, способное покрыть большую часть рынка алхимии в колониях. А там, глядишь, и до «большой земли» доберёмся.
В комнате повисла пауза. Даже Николай, обычно такой энергичный, задумался, осознавая масштабы.
— И, господа, — я посмотрел на Петра, Осипа, Ивана и Евгения, — активнее подключайте к делам своих сыновей. Они у вас все талантливые и далеко пойдут.
Оглядел собравшихся.
— А мне надо расширяться, поверьте. Алхимическим заводом и литейным производством всё не ограничится. И кого ставить на новые предприятия, как не преданных роду людей?
Пётр хмыкнул, но в его взгляде читалось одобрение.
— Так вот, Пётр, — я перевёл разговор в практическое русло, — вы с сыновьями построите алхимический цех, инфраструктуру. Этим будете заниматься ближайшие полгода. А как переберёмся — двинетесь в огненный сектор искать место для литейных цехов.
Он кивнул, мысленно просчитывая шаги.
— Всё понятно?
— Да, — раздалось хором.
— Тогда действуем.
Я плюхнулся назад в кресло и откинулся на спинку, удовлетворённый отличной встречей с управляющими. Мотя на плече пискнул, будто подводя итог.
Уже собирался закончить совещание, когда Павлов неожиданно поднял руку, а потом встал. Его обычно спокойное лицо было напряжённым.
— Кирилл Павлович, у меня есть ещё одна новость, но она вам не понравится.
— Почему молчал до сих пор? — спросил я, предчувствуя, о чём сейчас расскажет мужчина.
Павлов вздохнул и провёл рукой по лицу.
— Хотел сначала обсудить основное. Да и…
— Говори.
— По дороге я обогнал делегацию Красновых и Евдокимовых. Они направляются к нам.
В кабинете повисла гнетущая тишина. Осип, обычно невозмутимый, отложил перо и насторожился. Иван резко поднял голову, его пальцы сжали подлокотники стула. Пётр замер, будто превратился в камень.
— Где? — моё собственное слово прозвучало резко, почти как удар. — Чего ты молчал⁈
Павлов сжал губы.
— Они примерно… — он задумался, оценивая расстояние, — в трёх днях пути.
Я резко встал, заставляя кресло скрипнуть. Мотя на плече встревоженно заёрзал.
— Ты понимаешь, что это значит? — прошипел я.
Павлов кивнул, его глаза стали тёмными, почти чёрными от напряжения.
— Возглавляет делегацию патриарх Юрий Денисович Краснов. А со стороны Евдокимовых — старый патриарх Анатолий Романович.
— Анатолий Романович? — Осип ахнул. — Ему же больше восьмидесяти! Он лет десять уже не покидал своего поместья!
— Именно.
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— Краснов — восьмого уровня. Евдокимов — десятого.
В комнате стало так тихо, что было слышно, как за окном шуршат листья на ветру.
— Они оба — одни из сильнейших магов в колониях, — тихо добавил Павлов.
Я медленно опустился в кресло, ощущая тяжесть этих слов.
— Ну вот и дождались, — спокойно произнёс я, а рука непроизвольно сжалась в кулак.
Мотя тихо пискнул, и в этом звуке было что-то тревожное, будто он чувствовал, что впереди нас ждёт буря.



Глава 8

Два сильнейших мага колоний направлялись сюда. Ко мне.
Зашибись!
Оглядел своих людей. Осип побледнел. Иван сидел, широко раскрыв глаза, будто не веря услышанному. Даже Пётр, обычно невозмутимый, сжал кулаки так, что костяшки побелели.
И все они смотрели на меня. На восемнадцатилетнего парня, который должен был принять решение.
Я закрыл глаза.
Глубокий вдох.
Выдох.
— Надо бежать! — не выдержав, выпалил Осип. Его голос дрожал.
Снова вдохнул. Выдохнул.
— Я не привык бежать от сложностей, — наконец ответил ему, открывая глаза. — Значит, найду решение.
Осип хотел что-то возразить, но я поднял руку:
— Так. Никуда мы не бежим. Всё решу. Занимайтесь текущими делами.
— Но, Кирилл Павлович! — Осип вскочил, уронив на пол стул.
— На этом совещание окончено, — я резко встал. — Евгений Константинович, будьте любезны, останьтесь.
Остальные неохотно потянулись к выходу. Иван с Осипом лишь молча кивнули. Пётр на прощание крепко сжал моё плечо, это была молчаливая поддержка.
Николай бросил взгляд, полный решимости: «Я с тобой».
— Рассказывай подробности. Что именно ты видел? — спросил я у Павлова, когда дверь закрылась.
— Небольшая группа. Три кареты и около двадцати всадников. Думаю, это личная дружина магов.
— Они, скорее всего, тоже не рядовые бойцы, — пробормотал я, мысленно прикидывая силы.
— Не самое многочисленное сопровождение, — заметил Павлов. — Возможно, они просто хотят поговорить.
Усмехнулся.
— После всего, что было? Сомневаюсь.
— Если так, то надо готовься к обороне. Притом очень жёсткой, — сказал Павлов, наклонившись ко мне.
Задумался, глядя в окно, где солнце уже клонилось к закату.
— Так и поступим. На данный момент это действительно самая разумная идея.
Павлов кивнул и молча вышел, оставив меня наедине со своими мыслями.
Через полчаса я спустился в темницу, если это слово вообще подходило для описания той комнаты.
Условия у Бориса Евдокимова были более чем сносные для человека, который напал на моё производство, убил моих людей и разрушил половину построек. Но я не был жестоким, я был расчётливым и надеялся его выгодно обменять.
Импровизированная тюрьма напоминала добротную комнату в дорогом доме: кровать с плотным шерстяным одеялом, дубовый стол с резными ножками, кожаное кресло, чуть потрёпанное, но удобное, и небольшой книжный шкаф, заполненный литературой от исторических хроник до романов, но никаких книг о магии.
Единственным напоминанием, что это всё-таки темница, было узкое окно под потолком, перечёркнутое толстой решёткой.
Вошёл, закрыл за собой дверь и сел на стул напротив пленника.
— Добрый вечер, Борис Анатольевич, — произнёс я ровно, как делал это каждый раз.
Он не ответил. Просто откинулся в кресле, его глаза, холодные как лёд, буравили меня.
— Как самочувствие? — спросил я, уже зная, что всё это бесполезно.
— Прекрасно, особенно когда представляю, как твой труп будет гнить в канаве, — прошипел он, искривив губы в злобной ухмылке.
Я вздохнул. Пора было переходить к делу.
— Как ты относишься к своему отцу Анатолию Романовичу?
Его лицо на мгновение исказилось, будто я дотронулся до раны.
— Он едет сюда. И когда прибудет, тебе конец, — произнёс Борис тихо, но в голосе звучала такая ненависть, что Мотя на моём плече издал какой-то воинственный клич.
— Значит, разговора опять не получится, — констатировал я, поднимаясь.
— Ты даже не представляешь, как тебе будет больно, — бросил пленник мне вслед, его голос дрожал от ярости.
Я не обернулся.
Можно было не заходить.
Но я продолжал это делать.
Зачем?
Надеялся, что когда-то он перестанет плевать мне в лицо угрозами?
Но сегодня, как и всегда, это была пустая трата времени.
Закрыл за собой дверь подвала, ощущая знакомую тяжесть в груди.
Бесполезно. Каждый раз было одно и то же. Угрозы, ненависть, пустые попытки достучаться.
Как этот человек вообще вёл дела целого рода? Он же дурак.
Пошёл домой, пытаясь составить хоть какой-то план.
Утром в понедельник я, естественно, не поехал на занятия. Остался дома.
Первое, что сделал, это на грузовике отправил маму и Тасю в Балтийск, так быстрее. С ними отправился Потап и служанка Машкой. Придумал легенду: мол, засиделись в четырёх стенах, надо развеяться.
— Трёхдневная прогулка на яхте вдоль берега, — объяснил я Потапу, вручая конверт с деньгами и запиской для капитана Кузнецова. — Если что-то пойдёт не так, уходите в море.
Потап сухо кивнул и крепко сжал мою руку на прощание.
Машка должна была отвлечь их разговорами и смехом, чтобы не заметили, что что-то не так.
Когда машина исчезла за воротами, я вдохнул полной грудью и принялся за работу.
Что я мог сделать?
Защита, которая стояла на стенах, выдерживала магию максимум пятого уровня.
Ворота — лобовую атаку шестого.
А ко мне ехали маги в звании грандмастера и иерарха.
Единственное, что я мог, это обезопасить своих людей.
Семьи вассалов уехали в Балтийск на лошадях.
Работников алхимической лаборатории я отпустил.
Братья Гурьевы теперь в одиночку следили за всеми синтезами. Они зашивались, но отказались сворачивать деятельность или уходить.
— Мы остаёмся, — сказал Осип, его глаза горели упрямством.
— Ты нас не выгонишь, — добавил Иван, скрестив руки.
Я не стал спорить. Лишь неодобрительно покачал головой. То у Осипа «надо бежать», а теперь остаёмся.
Ещё нужно разобраться с охраной.
Попросил Ильича собрать всех. Передо мной выстроились двадцать бывших охотников с фронтира, отслуживших не один год в схватках с тварями.
Я объяснил ситуацию чётко, без прикрас.
— Ко мне едут патриарх Краснов и старый Евдокимов.
Тишина.
Потом Ильич шагнул вперёд.
— Мы знаем. Уже с утра в курсе.
— И?
— Мы не уйдём.
Я замер.
— Почему?
— Ты хорошо к нам относился. Раненым — лучшие лекари. Погибшим — поддержка семье. Их дети теперь учатся, у них есть шанс, — он посмотрел мне в глаза. — Мы не бросаем своих, — твёрдо сказал Ильич.
Хотел что-то сказать, возразить.
Убедить.
Но взглянул на них, на эти лица, исписанные шрамами, на глаза, которые видели смерть слишком часто, и понял: это бесполезно.
Они не уйдут.
И это было страшнее всего.
Одно дело распоряжаться своей жизнью, рисковать собой. Но совсем другое вести на верную смерть своих людей. А они верили мне. Ждали, что найду выход.
А я пока не знал решения.
Точнее, один вариант был. Антимагия.
Но её у меня не было. И вероятность, что я вот прямо сейчас найду муравьида, распотрошу его и добуду нужное вещество, равнялась нулю.
— Хозяин! — крикнул подбежавший охранник, прерывая мои мысли. — У ворот стоят ваши сокурсники.
Я пошёл проверить и увидел их.
Митя, Сергей, Лиза и Амат.
— Откуда узнали? — спросил я, останавливаясь перед ними, хотя уже догадывался, что ответит Жданов.
— Ты не пришёл, — сказал Митя, засовывая руки в карманы. — А до меня дошли слухи…
— А что они тут делают? — кивнул я на остальных.
— Ты не рад нас видеть? — подбоченилась Лиза.
— Разберусь сам, уходите, — я вздохнул.
— Ну уж нет, — фыркнул Сергей. — Мы посмотрим. А если что, подсобим.
Они наигранно веселились, пытаясь поднять мне настроение, но это было слишком.
— Ладно, проходите, — буркнул я.
— У тебя не осталось антимагического вещества? — тихо спросил Жимин, когда мы остались наедине.
Я усмехнулся, ощущая горькую иронию.
— Ты же хотел его уничтожить. Зачем оно тебе сейчас?
Он пожал плечами, но смотрел на меня серьёзно и в то же время с надеждой, что я скажу, что оно у меня есть.
— Иногда бывают исключения из правил.
Я посмотрел на него, понимая, что он прав, но антимагии у меня не было.
А время уже заканчивалось.
Мы сидели в гостиной. Я, мои друзья и вассалы. Тяжёлое молчание висело в воздухе. Амат не выдержал первым.
— Чёртов алхимик! — рявкнул он, вскакивая с дивана. — Неужели у тебя совсем нет туза в рукаве?
Я поднял на него взгляд, но промолчал.
— Ты победил Бориса Евдокимова, а у него был седьмой уровень! — наступал он на меня, размахивая руками. — Неужели твои фокусы не сработают сейчас против приближающихся врагов?
Лиза вмешалась, потянула Амата назад на диван.
— Оставь его! Он и так всё обдумывает.
— Обдумывает? — фыркнул Амат.
— Может, напоим их эликсиром, как нашего пленника? — спросил Иван Гурьев.
— Бред, — отрезал Пётр. — Они же не дураки, чтобы пить что попало.
Споры разгорались, идеи сыпались, но тут же разбивались о жестокую реальность.
Я молчал, чувствуя, как голова уже начала раскалываться от напряжения.
— У меня есть решение, — тихо сказал я, и все сразу замолчали, вслушиваясь, — но оно сработает, только если я выйду один на один против кого-то из них.
— Против десятого уровня тебе не выстоять, — задумчиво пробормотал Осип.
— Да. Желательно против Краснова. У него восьмой.
— Ты сможешь? — вопросительно посмотрела Лиза.
— Он оглушил Бориса с седьмым, — вмешался Амат, бросая на меня испытующий взгляд. — Что ему стоит провернуть то же самое с восьмым?
Дискуссия вспыхнула с новой силой.
— Да как ты вообще вызовешь патриарха? — Сергей скрестил руки. — Ты даже не вступил в права!
— И возраст не тот, — добавил Иван.
Я закрыл глаза, всё же знаний законов этого мира мне не хватало.
И тут в полной тишине комнаты раздался спокойный голос Мити:
— «Суд стихий».
Все замерли.
— Что? — переспросил Амат.
— Древний поединок, — продолжил Митя, развалившись в кресле. — На него можно вызвать даже патриарха.
— Но там есть ограничения, — тихо сказал я, пытаясь припомнить хоть что-то из прочитанного об этом.
— Какие? — встрепенулась Лиза.
— Из круга, где решается судьба, выходит только один, — отчеканил Митя. — Примирение невозможно.
Тишина.
— Отлично, — я поднялся, ощущая, как адреналин от предстоящей схватки начал разливается по телу. — Меня это устраивает, готовимся.
В глазах друзей читались тревога, сомнения, но появилась и надежда.
Амат хлопнул меня по плечу.
— Не даром Митя говорит, что ты либо гений, либо сумасшедший. Я с ним сейчас как никогда согласен.
— Как всегда, — усмехнулся я.
Все повскакивали с мест.
— Отлично, тогда готовимся!
Я поднялся с кресла и вышел во двор, где ещё теплились вечерние сумерки. Ночной воздух уже стелился прохладой, но я почти не чувствовал его: адреналин гнал кровь быстрее.
Работа закипела мгновенно, но то, что я творил магией, видели пока только Бадаевы, так как тоже были магами земли.
На первый взгляд, план казался простым до примитивности.
Гора под производством почти полностью состояла из известняка.
Ещё при первом появлении тут я удивлялся: как известняк оказался на вершинах гор?
Ответ был прост: это древние морские отложения, поднятые тектоническими силами и сохранившиеся благодаря мощному пласту плотной породы, неподвластной даже многовековым дождям.
Сев по-турецки на землю у ворот, я закрыл глаза.
Со стороны это выглядело как медитация, но на самом деле…
Внутри земли начиналась алхимия в чистом виде. Я заставлял частицы известняка соприкасаться друг с другом с бешеной скоростью, создавая чудовищное трение.
— Что он делает? — прошептал кто-то из охраны.
— Молчи и смотри, — буркнул Пётр Бадаев.
Сначала камни просто нагревались, потом раскалялись докрасна, пока наконец не достигали критических девятисот градусов. В этот момент известняк (CaCO₃) начинал разлагаться на оксид кальция (CaO) и углекислый газ (CO₂).
Из трещин в земле повалил едкий дым.
— Газ! — крикнул я, не открывая глаз. — Отходите!
Мгновенно создав систему каменных воздуховодов, я направил смертоносные испарения высоко в атмосферу. Лиза закашлялась, даже находясь в десяти шагах.
— Чёрт возьми, Кирилл! — она топнула ногой. — Если не скажешь, чем помочь, мы обидимся. Очень сильно обидимся!
— Или пойдём драться с ними прямо сейчас, — мрачно добавил Амат.
Я вздохнул и открыл глаза.
— Хорошо. Бадаевы, старший и младший, вытаскивайте крупные пласты известняка. Сергей, ты обжигай их до белого каления. Потом Пётр с Николаем перетрут их в порошок.
— А мы? — хором спросили остальные.
— Катализатор А-12. Иван, Осип, помните разработку отца? Нужно приготовить три канистры. Забирайте всех жаждущих помочь и пристройте к делу.
— Хорошо, — сказал Иван.
Работа кипела всю ночь. Бадаевы, обливаясь потом, вытаскивали из земли глыбы известняка. Сергей, стиснув зубы, доводил их до нужной температуры.
В моём прошлом мире этот процесс происходил в специальных печах, но тут магия всё упрощала.
К утру у нас был целый подземный резервуар с порошком. Я аккуратно заключил его в каменную оболочку, непроницаемую для воды, и переместил под дорогу у ворот, перед этим добавив изготовленного катализатора.
— Всё. Пора спать, — сказал я, похлопывая друзей по плечам.
Никто толком не понимал, что должно произойти.
Кроме Ивана Гурьева: тот, похоже, догадался.
Он стоял в стороне и улыбался, как Чеширский кот.
День уже приближался к полудню, когда к воротам подъехал ректор на чёрном жеребце.
— Где твои мать и сестра? — первым делом спросил он, резко осадив коня.
— В безопасности, — спокойно ответил я, кивнув в знак приветствия.
Ректор резко соскочил с седла.
— Все студенты немедленно возвращаются в академию! Я сам разберусь с Красновым и Евдокимовым! — но голос звучал не как приказ, в нём слышалась отцовская забота.
— Так не делается, — сказал я спокойно. — Это мой дом, моя земля, и я сам буду решать свою судьбу.
За спиной Кирова с грохотом закрылись тяжёлые ворота. Ректор замер, его глаза расширились от непонимания.
В этот момент снаружи донёсся усиленный магией голос:
— Верните Бориса, и мы оставим вас в живых!
Я вскарабкался на приворотную башню. Внизу стояла делегация. Старый Евдокимов молча наблюдал, его мудрые глаза скрывали мысли, а вот Юрий Краснов метался, как зверь в клетке.
Среди сопровождающих заметил Ивана Краснова — в форме академии, но с гордо поднятой головой. Видимо, он ожидал, что меня проучит отец.
Ректор, стоявший рядом со мной, буквально пылал от ярости.
— Ты сумасшедший! Они разорвут тебя на части!
Уже спускался вниз, когда Анатолий Степанович схватил меня за рукав.
— Я запрещаю тебе выходить!
— Вы не мой отец, — мягко, но уверенно освободил руку. — И не мой патриарх.
Он тяжело вздохнул, но промолчал, понимая, что это моё решение.
Передал Мотю Лизе и направился к выходу.
Когда ворота со скрипом открылись, и я вышел один к строю вооружённых магов, в воздухе повисло напряжённое молчание.
— Юрий Денисович Краснов! — мой голос звучал чётко и громко. — Я вызываю тебя на «Суд стихий»!



Глава 9

Краснов-старший фыркнул, его тучное тело содрогнулось от смеха.
— Мальчишка! Ты действительно думаешь, что сможешь?
— Я уже победил твоего сына, — холодно прервал его, — и Бориса Евдокимова, твоего вассала, тоже. Выходит, ты следующий.
Мои руки были спокойны, дыхание ровным.
Всю ярость, весь страх — всё это я сжал в плотный комок где-то глубоко внутри.
Сейчас требовалась только хладнокровная точность.
Соперник перестал смеяться. Его глазки сузились, оценивая меня.
— Ты пожалеешь об этой выходке, земляной червяк.
— Скоро узнаем, — ответил я, уже чувствуя под ногами знакомую вибрацию земли, готовой к бою.
Краснов-старший усмехнулся, его жирные щёки дрогнули от презрительного смеха.
— Я показательно проучу тебя, сопляк.
— Твой сын-хиляк уже пытался. И у него ничего не вышло, — сказал я, не моргнув и глазом.
Иван, стоявший позади отца, вздрогнул, его лицо исказилось от ярости. Соперник побагровел, жилы на шее напряглись.
— Я тебя розгами забью, щенок! — заревел он, выходя из себя.
— Дуэль пройдёт по правилам! — объявил пожилой Анатолий Романович Евдокимов, взмахнув своим жезлом.
Из рядов врага вышел маг воздуха. Он поднял руки, и над нами сформировался магический купол: прозрачный, мерцающий голубоватым светом.
Круг тридцать метров в диаметре.
Внутри я и Краснов.
Снаружи зрители: мои люди, друзья и враги.
Краснов не стал тянуть.
Взмах руки — и воздух вокруг меня сгустился, превращаясь в лёд. Острые кристаллы впились в кожу, сковывая движения.
Я рывком разбил оковы, ощущая, как кровь начала сочиться из царапин.
— Не щади его! — крикнул кто-то из свиты Краснова.
— Хочу с ним ещё поиграться, — усмехнулся Юрий Денисович. — Пусть помучается.
Он сжал кулак, и вода из ближайшей канавы взметнулась вверх, превращаясь в гигантский водяной кнут.
Щелчок.
Удар пришёлся по спине, сбивая с ног.
Я рухнул на землю, боль пронзила тело, но тут же поднялся.
— Ты даже элементарного щита поставить не можешь, — насмешливо сказал соперник, расхаживая по кругу. — Если твой отец не занимался твоим воспитанием, я сейчас исправлю это.
Я не отвечал.
Земля под ногами была моей силой.
Всё это время я двигался, заманивал его в свою ловушку, медленно, незаметно, чтобы враг оказался в нужном месте.
В нужное время.
А всё остальное… Было спектаклем.
Я ударил кулаком в землю — каменные шипы выросли вокруг Краснова, загоняя его в ловушку.
Он рассмеялся, взмахнул рукой и шипы взорвались льдом.
— Глупый земляной червь!
Но я уже действовал.
Невидимо для глаз, под землёй, я пододвигал ловушку вплотную к врагу, а сам бежал к нему, чувствуя ритм боя.
Я знал, что прямая атака бесполезна, но химия может помочь.
Резкий взмах руки — и магия земли швырнула в соперника облако мелких камней, оголяя известь. Мелкая галька забарабанила по нему, как картечь.
— Что за детские трюки⁈ — рассмеялся Краснов, отряхиваясь.
Но тут же его лицо исказилось.
Оксид кальция вступил в реакцию с влажным воздухом, которым он управлял.
CaO + H₂O → Ca (OH)₂ + ТЕПЛО
Резкий нагрев. Пар. Ожог слизистых.
Краснов заорал дико, нечеловечески.
Он попытался призвать воду, но от этого стало только хуже. Всё вокруг мгновенно высыхало, вода превращалась в пар, взаимодействуя с частицами извести и нагревая атмосферу ещё сильнее.
— Что ты сделал⁈ — захрипел он, падая на колени. Лицо мага побагровело от ожогов.
Везде был жар. Невыносимый жар.
Я сформировал вокруг себя каменную кожу и пошёл вперёд.
Шаг.
Ещё шаг.
Краснов вопил, задыхался, царапал горло.
Удобно атаковать на крик.
Последний шаг, и удар каменным кулаком врезался в череп Юрия Краснова.
Тишина.
Краснова больше не было.
Он мёртв.
Но атмосфера была раскалена до предела. Каменная защита на мне нагрелась докрасна, руки и ноги горели от ожогов.
Я стоял, тяжело дыша, ощущая, как боль волнами накатывает на сознание.
Где-то вдали кричали люди, но для меня всё это было как сквозь воду.
Упал на колени, но держусь.
Горячо.
Обжигающе горячо!
* * *
Как только купол сняли, всё вокруг словно обрушилось на меня.
Лиза первой бросилась оказывать помощь. Её руки дрожали, когда она направляла потоки охлаждающего воздуха на мою раскалённую каменную кожу.
— Держись, глупец! — прокричала девушка, и в её голосе легко читался страх потерять меня.
Бадаевы уже работали: их ладони были прижаты к земле. Они убирали вглубь почвы не вступившую в реакцию известь, чтобы та не навредила остальным.
Я медленно поднялся с колен, ощущая, как каждый мускул ноет от напряжения. Резким движением развалил каменную кожу. Она рассыпалась на мелкие куски, обнажив обожжённые руки и ноги. Одежда тоже частично пострадала: была сожжена на коленях и локтях.
Боль была острой, но не такой сильной, как я ожидал.
— Тебе нужен лекарь! — сказал Сергей, хватая меня за плечо.
Я отстранился, отмахнувшись: не потому что не нуждался в помощи, а потому что не мог позволить себе показать слабость сейчас.
Иван Гурьев молча сунул мне в руку флакон с мутноватой жидкостью.
— Пей. Поможет.
Не стал разбираться, что это. Обезболивающее, зелье от ожогов или что-то ещё. Опрокинул содержимое в рот. Горькое, жгучее, но мгновенно притупившее боль.
Поднял глаза и увидел старика.
Анатолий Романович Евдокимов спокойно слез с коня и направился ко мне. Его шаги были медленными, уверенными, без тени страха или гнева.
— Славная победа, потомок Земляного Олега, — тихо произнёс он, остановившись передо мной и протягивая руку.
Я замер на секунду, оценивая его намерения, но затем крепко сжал ладонь.
— Спасибо.
— Если позволишь, я бы зашёл с дороги к тебе на чай.
В его глазах не было насмешки или угрозы — только любопытство, может быть, даже уважение.
— Пойдёмте, — кивнул я.
Мы пошли к воротам.
Ректор, стоявший у входа, почтительно поклонился старику. Тот ответил лёгким кивком, даже не замедляя шаг.
Нас провожали взглядами: враги в недоумении, друзья в растерянности, вассалы в молчаливом ожидании.
Только Амат, скрестив руки, одобрительно кивнул мне, будто говорил: «Так и надо».
Мы расположились в беседке недалеко от ворот. Пять минут — и охрана принесла чай.
Ароматный, с дымком, как постоянно заваривает моя мама.
Мы сидели, наслаждаясь вкусом, и молчали.
Тишина была тяжёлой, но не неловкой. Скорее, насыщенной невысказанными мыслями. Две кружки чая быстро опустели.
Наконец старик поставил пустую чашку на стол и медленно поднялся.
— Спасибо за чай, — кивнул он, голос был спокоен. — Могу ли я попросить отдать моих сыновей? Или они оба мертвы?
Я не ответил сразу, лишь сделал знак охране. Двое солдат немедленно отправились за Борисом и останками Павла.
Сначала принесли урну с пеплом Павла. Потом послышались крики и ругань пленника.
Борис кипел от ярости.
— Отец! Убей его! — закричал Евдокимов, вырываясь из рук стражников, лицо мужчины исказилось ненавистью. — Он держал меня как животное!
Старик взглянул на меня, его брови слегка приподнялись.
— Он постоянно так себя вёл?
Я кивнул, не отводя глаз от Бориса.
— Нельзя так вести себя, сын, — тихо сказал старик, но в его голосе звучало что-то устрашающее. — Ты в гостях.
— В гостях⁈ — Борис фыркнул, плюнув на землю. — Он держал меня в подвале!
Старик вздохнул, будто устал от чего-то давно надоевшего.
Затем резкий взмах руки.
Тонкий водяной хлыст, сверкнув в воздухе, разрезал Бориса пополам от головы до ног.
Две части тела глухо свалились на землю.
Я замер, не веря своим глазам.
Сначала подумал: за что? Почему патриарх так жестоко наказал собственного сына?
Потом осознал: это была не жестокость. Это было правосудие.
И сила… Такая, что у меня по спине пробежали мурашки.
Старик ещё раз кивнул мне.
— Спасибо за чай. Кирилл, потомок Земляного Олега, — снова подчеркнул моё происхождение от одного из сильнейших магов империи гость.
Затем развернулся и пошёл к выходу, что-то бормоча под нос, но я расслышал:
— Это из-за тебя, сынок, наш род оказался в вассалах у Красновых… Ну, теперь я верну всё на свои места.
Его фигура медленно удалялась. Я стоял, ощущая странную пустоту в груди: не радость победы, а что-то более сложное, что пока не мог осознать.
Стоявшие у ворот люди начали разъезжаться почти сразу. Но перед этим неподалёку появился небольшой дубовый сундук. Когда охрана осторожно открыла его, внутри оказалось целое состояние — средние макры, которых хватило бы на год содержания крупного поместья. Сверху лежала шпага поверженного Краснова, её рукоять, украшенная рубинами, ярко блестела на солнце.
— Что это? — прошептал Осип. — Компенсация? Подарок? Или…
Я покачал головой.
Никто не дал объяснений, просто поставили сундук и уехали.
Подошли друзья, они шумно обсуждали происходящее.
Ректор, наблюдавший за всем молча, приблизился к нам.
— Ладно, завтра можете на учёбе не появляться, но к четвергу чтобы все пятеро были. Всё понятно? — он погрозил нам пальцем.
Не дожидаясь ответа, развернулся и уехал.
Через какое-то время пришло осознание случившегося. Тут началось настоящее ликование. Друзья, вассалы, охрана — все смеялись, хлопали друг друга по плечам. Я видел, как даже обычно хмурый Ильич улыбался, поправляя перевязь.
— Устроим праздник, — объявил я. — Но только для своих.
Митя вдруг всплеснул руками:
— Подождите минуточку!
Он стремительно убежал за ворота и вернулся через двадцать минут, запыхавшийся.
— Старик с дружинами ушли через телепорт! И… Иван Краснов с ними!
Амат в ярости ударил кулаком по дереву.
— Чёрт! Я же хотел его убить после окончания учебного года!
— Успокойся. Ещё представится возможность, — положил руку на плечо товарищу.
Он недовольно посмотрел на меня, словно скалился.
— Только смотри, — Жимин замахал передо мной своим кулачищем, — он мой! Даже не думай убивать Краснова!
— Ну это как получится, — я пожал плечами.
Амат же в ответ скорчил страшную гримасу.
Слуги накрывали столы. Из ближайшего трактира принесли жареного кабана, бочки эля и даже несколько ящиков дорогого вина, которое могли себе позволить только богатые люди.
Я сидел во главе стола, наблюдая невероятную картину: баронеты, княжичи, дворяне и простые стражники пировали вместе, как равные. Осип рассказывал какую-то историю, жестикулируя так активно, что чуть не опрокинул кубок. Лиза и Сергей опять о чём-то спорили, но без обычной злости. Даже Амат наконец расслабился, хоть и продолжал поглядывать на ворота, будто ожидая, что Иван вернётся и они сразятся.
Глядя на это, я думал о странной иронии судьбы. Всего несколько часов назад мы готовились к смерти. А теперь… Теперь передо мной сидели не вассалы и слуги, а люди, ставшие семьёй. Впервые я чувствовал такое не с Тасей и мамой, а с неродными людьми. Хотя почему неродными? Сейчас я чувствовал родство и понимал, что могу довериться им.
Поднял кубок:
— За тех, кто остался!
— За тех, кто остался! — дружно ответили все, и звон бокалов смешался со смехом.
На следующий день я позволил себе отдых. Мы с друзьями устроили во дворе игру: нечто среднее между магическими пятнашками и боевыми учениями. Сергей и Лиза яростно соревновались, Амат методично выбивал всех из круга, а я экспериментировал с новыми приёмами земляной магии, создавая подвижные платформы под ногами.
Настоящим открытием стал Мотя. Пушистый комочек ловко прыгал между магическими метками, пища от восторга, когда ему удавалось запятнать кого-то из нас. Его серебристая шерсть сверкала на солнце, а большие уши трепетали от возбуждения.
Митя отказался играть, предпочитая роль судьи. Его вечно загадочная улыбка не сходила с лица, хотя я заметил, как глаза одногруппника темнели, когда магия других вспыхивала ярче.
Странно, ведь он давно должен был пройти инициацию, но что-то оттягивало этот момент.
После обеда я наконец остался у фонтана наедине со Ждановым.
— Когда? — спросил я прямо в лоб.
— Всему своё время, Пестов, — лишь усмехнулся он.
Этот уклончивый ответ заставил меня нахмуриться, но клаксон автомобиля и звук открывающихся ворот отвлекли. Мама с Тасей вернулись.
— Вечером в Балтийске узнали о событиях в имении, — смущённо теребя шапку, доложил слуга. — Я пытался задержать, но это максимум, что вышло.
— Ничего страшного, Потап, — успокоил я слугу, но сам замер, увидев мамино лицо.
Мотя моментально бросился к ней, запрыгнул на плечо и принялся тереться мордочкой о щёку. Мама машинально почесала зверька за ушком, но по лицу было заметно, как сильно она обеспокоена.
— Мама, всё в порядке, — начал я, но женщина резко обняла меня, сжимая так сильно, что заныли незажившие ожоги. Вчера перед сном забыл принять эликсир и банально уснул, как только голова коснулась подушки.
— Ты не представляешь, — её голос дрожал, — я была на ужине у губернатора, когда примчался гонец. Пришлось улыбаться, поддерживать светские беседы, а внутри, — её пальцы впились в мои плечи, — я видела, как рушатся стены дома, слышала крики.
Мама отстранилась, её глаза блестели.
— Не заставляй меня так переживать снова.
— Обещаю, в следующий раз придумаю менее эффектный способ победы, — осторожно взял её руки.
Мама фыркнула сквозь слёзы.
— Как тебе вообще удалось победить мага восьмого уровня? — она изучающе посмотрела на меня.
— Знаешь, это было проще, чем захватить того, седьмого. Хотя, — я вздохнул, — если бы не друзья, вряд ли я справился бы. Они помогли подготовиться, поддержали в нужную минуту.
Мама внимательно смотрела на меня, её зелёные глаза опять были спокойны. Рядом стояла Тася.
— Кирилл, — мама положила руку мне на плечо, её пальцы слегка дрогнули, — когда ты возвращаешься на учёбу?
— Завтра, — ответил я. — Ректор дал нам день на отдых.
— Хорошо, — женщина кивнула, затем взгляд скользнул за мою спину, где у фонтана толпились друзья. — Они останутся на ночь?
— Я бы хотел.
Мама улыбнулась, оглядывая их.
— Представь мне тех, кто уже второй раз оказывается рядом в самый опасный момент.
Я повернулся и жестом подозвал ребят.
— Елизавета Андреевна Минская, — начал я, когда девушка подошла ближе, — мастер клинка.
Мама приподняла бровь, её взгляд оценивающе скользнул по стройной фигуре Лизы, её уверенной осанке.
— Редко встретишь девушку, добившуюся такого уровня в фехтовании в столь юном возрасте, — заметила женщина, и в её голосе звучало искреннее уважение.
— Елизавета маг воздуха, — добавил я.
Лиза сделала изящный книксен, её тёмные волосы слегка колыхнулись от движения.
— Очень приятно, Ирина Владимировна.
— Расскажи мне о своём отце, — попросила мама, и я заметил, как её глаза слегка сузились: она уже анализировала, оценивала.
— Я старшая дочь, — ответила Лиза, слегка покраснев. — Отец отправил меня в военное училище. Говорил, что у меня всегда были мальчишеские повадки.
Мама улыбнулась, и в её улыбке было что-то понимающее, материнское.
— Значит, он отправил тебя сюда, чтобы ты нашла достойного и сильного мужчину, будущего могущественного мага, — сказала женщина вежливо, но твёрдо. — Чтобы укрепить таким союзом свой род.
Лиза застенчиво пожала плечами, но в её глазах мелькнуло что-то неуловимое: то ли смущение, то ли согласие.
Я продолжил, представляя остальных:
— Сергей Качалов. Упрямый, как бык, но надёжный, как скала.
Сергей хмыкнул, скрестив руки, но кивнул маме в знак уважения.
— Митя Жданов. Хитер, как лис, и загадочен, как тёмная ночь.
Митя лишь усмехнулся, его тёмные глаза блеснули.
— А Амат Жимин сильный, как медведь.
Парень фыркнул.
Мама довольно кивнула.
— Хорошая компания, — сказала она. — Сильная.
— Вот только этот мне не нравится, — вдруг заявила Тася, указывая пальцем на Амата. — Он явно против тебя что-то замышляет, братишка.
На улице повисла неловкая тишина. Жимин застыл, его широкие плечи слегка напряглись, а глаза сузились, будто оценивая угрозу. Но затем он усмехнулся и развёл руками, стараясь казаться беззаботным.
— Ну вот, а я-то думал, что уже заслужил доверие, — проворчал он, но в голосе слышалась лёгкая дрожь.
Друзья улыбнулись, пытаясь разрядить обстановку. Сергей хлопнул Амата по плечу, а Лиза покачала головой, будто говорила: «Ну вот, опять ты всем не угодил».
Вечером в небольшой гостиной собрались все. Было довольно тесно и душновато, но магия творит чудеса. Два открытых настежь окна и воздушные потоки, ловко закрученные Лизой, обеспечили проветривание в комнате.
У стены стояло старое фортепьяно, его полированная поверхность отражала мягкий свет ламп. Первыми играли девочки семи и десяти лет — дочери Гурьевых. Их мелодии были простыми, но искренними, и все слушали, улыбаясь.
Потом за инструмент села Тася. Её пальцы легко скользили по клавишам, исполняя что-то лиричное, но техничное, явно не первый год обучения.
Но настоящим сюрпризом стала Елизавета. Когда она опустила руки на клавиши, я ожидал чего-то неуверенного, но вместо этого зазвучала красивая, хоть и несложная мелодия.
— Этому нужно учиться не один год, — пробормотал я, удивлённый.
— А ты думал, она только рапирой махать умеет? — усмехнулся стоящий рядом Сергей.
Наконец за фортепьяно села мама.
И я просто забыл, как дышать.
Она начала играть.
С первых же нот я погрузился в музыку так глубоко, что всё вокруг исчезло. Это была не просто мелодия, это была история.
Закрыл глаза и передо мной развернулся океан.
Парусник, маленький и хрупкий на фоне чёрных волн, вздымался на гребнях, чтобы в следующую секунду рухнуть вниз. Моряк-исследователь стоял у штурвала, его пальцы впились в дерево, а глаза искали в темноте хоть какой-то намёк на спасение.
Он думал о доме.
О жене, которая ждёт у окна, о детях, которые ещё не знают, что отец, возможно, не вернётся.
Музыка звучала тоской, отчаянием, но…
Потом что-то изменилось.
Ветер стих.
Ноты стали чище, выше. Будто сквозь тучи пробился первый луч солнца.
Моряк теперь понимал, что он выживет.
Он должен выжить.
И тогда мелодия зазвучала не с тоской, а с надеждой, такой яростной и непоколебимой.
Я открыл глаза.
В комнате стояла гробовая тишина.
Заметил, что у многих на глазах блестели слёзы. Даже у Ильича, который явно не раз смотрел смерти в лицо.
Потом раздался скрежет стульев.
Небольшое молчание.
И комната взорвалась овациями.
Аплодисменты гремели больше минуты.
Мама встала, слегка поклонилась, но глаза искали меня.
Подошёл и обнял её.
— Спасибо, — прошептал я.
Она лишь улыбнулась, но было понятно, что на сердце тяжело.
— Эта мелодия звучала у меня в душе весь вчерашний день, — мама тяжело вздохнула, отводя взгляд к окну, где уже сгущались вечерние тени. — Песня о надежде. Я так беспокоилась о тебе.
— Понимаю, мама, — тихо ответил я, сжимая тонкие пальцы женщины.
В голове всплывали образы: отец, собирающийся в ту последнюю экспедицию, его твёрдое рукопожатие, обещание вернуться и спасти меня и пустые месяцы ожидания после.
— Когда слушал музыку, думал об отце, — вырвалось у меня неожиданно для самого себя.
Мама резко всхлипнула, и я почувствовал, как её плечи задрожали. Не раздумывая, обнял женщину крепче, прижимая к себе, словно мог защитить от всех воспоминаний.
— Всё хорошо, мама, всё хорошо.
Когда гости разошлись, ко мне подкралась Тася.
— Ты дурак, — прошептала она, бросая сердитый взгляд. — Надо было бежать в Балтийск, а не строить из себя героя.
Я усмехнулся, глядя на её надутые щёки.
— А вот скажи, — начал я, присаживаясь на край дивана, — когда будешь выбирать себе мужа, каким он должен быть?
Тася задумалась, её пальцы начали теребить край платья.
— Сильным, — начала девушка нерешительно. — Чтобы мог защитить. И смелым, чтобы не боялся ничего. Умным, конечно. И чтобы добрым был, — добавила она уже шёпотом, покраснев.
— Вот видишь, — потянулся и потрепал сестру по беспорядочным кудрям. — А если бы я убежал, то не был бы смелым. Если бы не сражался — не был бы сильным.
— Но ты мог погибнуть! — выпалила Тася, и в голосе вдруг прозвучала детская обида.
— А ты мне будешь жену искать? — поспешил перевести тему в шутку. — Ведь девушкам как раз и нужны такие героические женихи, да?
Тася фыркнула, но уголки губ дрогнули.
— Дурак, — повторила сестра, но уже без злости.



Глава 10

Теперь по воскресеньям, в наш единственный выходной, ребята всё чаще находились у меня дома.
Их присутствие не мешало ни мне, ни маме с сестрой. Домашние, напротив, были только рады. Я же успевал и дела решать на производстве, и время с друзьями проводить.
У каждого из них были свои обстоятельства, из-за которых приходилось в выходные сидеть в академии. Но объединяло одно — отсутствие рядом семьи.
Лиза изредка получала письма от родни, живущей где-то под Псковом.
Сергей как-то обмолвился, что у него есть земли в соседней колонии, но туда он не собирался, пока не добьётся успехов на службе.
Митя, как всегда, оставался загадкой. Если верить редким оброненным фразам, его семья была откуда-то с «большой земли», но кроме этого он ничего не рассказывал.
А вот у Амата родные были ближе. Его мать и сёстры жили в центральной колонии «Точка», братья поступили в военно-морское училище в Петербурге, а отец командовал разведывательной флотилией где-то на фронтире водного сектора и примерно раз в год на месяц или два появлялся в Балтийске.
Так что для всех троих мой дом стал местом, где можно было хотя бы на день забыть об учёбе и почувствовать себя в семье. А мне это было только в радость.
Если бы не одна проблема.
Моя сестра Тася терпеть не могла Амата.
И он платил ей той же монетой.
Амату было восемнадцать, хотя если учесть его прошлую жизнь, так вообще за триста, ей — пятнадцать, и они вели себя как два раздражённых кота, которых посадили в одну корзину.
— Эй, малявка, — подкалывал парень, проходя мимо. — Опять куклу свою наряжаешь?
Тася в ответ злилась, а когда он поворачивался спиной, показывала язык.
В прошлое воскресенье Тася едва не перешла черту, по крайне мере, я бы за такое на неё точно наорал.
Амат был сладкоежкой, особенно ему нравились эклеры нашего повара с хрустящей глазурью и нежным заварным кремом. И вот, едва свежая партия очутилась на столе, парень уже схватил два.
Но первый же укус заставил его скривиться.
— Что за дрянь⁈ — выплюнул он липкую массу, швырнув эклер обратно на блюдо.
Тася, сидевшая напротив, фыркнула и тут же прикрыла рот ладонью, но было поздно.
— Ты… это ты… — Амат медленно встал со стола.
— Я? — Тася округлила глаза, подражая невинной овечке, но в её взгляде прыгали чёртики.
Потом я узнал, что сестра подмешала в сахар какой-то реагент из лаборатории Гурьевых.
— Это ты… — Амат побагровел.
— Я что? — Тася склонила голову, играя в недоумение, но уголки её губ предательски дрожали.
Тишина.
Потом Амат неожиданно фыркнул, рассмеялся и плюхнулся на стул.
— Ладно, малявка, беру на заметку.
Эти самые «беру на заметку» я слышал от него чуть ли не каждые выходные. Иногда разок, иногда — три за день, а однажды и все пять.
Как он терпел?
Хотя, что он мог поделать? Я бы и сам не дал сестру в обиду, даже зная, что она тот ещё бесёнок в юбке, способный устроить ад из рая.
Я лишь качал головой, наблюдая за их вечной войной. То Тася подменит любимый чай Амата на горький отвар, то подбросит в постель ежа. А он в ответ дразнил её «сопливой принцессой» и «гномом-вредителем», но…
В редкие моменты в его взгляде можно было уловить что-то новое. Ещё не уважение, но уже не просто раздражение — что-то вроде интереса к достойному оппоненту.
Тем временем дела шли своим чередом.
Несколько раз я брал Митю на совещания с вассалами. Он сидел в углу, молчаливый, как тень, но потом буквально засыпал меня вопросами.
— Почему ты решил повысить цены отпускной продукции?
— Зачем планируешь такой масштабный перенос?
— Почему именно Гурьевым доверил контроль над новым цехом?
— Зачем тебе такие большие запасы готовой продукции?
Я терпеливо объяснял каждое решение, а он кивал, запоминал, анализировал.
Иногда замечания Жданова были настолько точными, что мне приходилось пересматривать свои планы. Да, такое бывает, иногда можно совершить ошибку, самое главное её признать и исправить.
Бадаевы за это время не просто согласовали со мной и Гурьевыми чертежи новых корпусов алхимического завода — они уже построили первый цех. Их рвение было понятно: оба мечтали заняться литейным производством и работали на пределе сил, чтобы поскорее завершить текущие проекты.
По моему замыслу, в Новоархангельске должно было остаться только производство концентрата из золы бурых водорослей. Всё остальное — оборудование, мастера, часть запасов — постепенно переезжало в центральную колонию.
За три месяца, прошедших после визита патриарха Краснова и старика Евдокимова, мы успели перевезти на новое место не только склад с готовой продукцией, но и стратегический запас сырья для зелий исцеления. Его было так много, что Осип, просматривая отчёты, каждый раз недовольно качал головой.
— Кирилл Павлович, у нас скопилось слишком много концентрата. Может, продадим излишки за рубеж?
А я лишь мотал головой, отказываясь.
— Пусть покупают готовую продукцию — нашу или у партнёров, которым мы поставляем сырьё.
Осип хмыкнул, но спорить не стал. Он уже привык, что я не люблю разбрасываться козырями.
* * *
Ранним утром понедельника, когда солнце только начинало подниматься над горами, мы с друзьями отправились обратно в академию. Отремонтированная машина мягко урчала мотором, радуя меня. Мотя по сложившейся традиции устроился на торпеде и, вытянувшись вперёд, уставился вдаль.
Я с удовольствием рулил, наслаждаясь скоростью и комфортом — в отличие от этих вечно капризных, медленных лошадей.
Дорога сначала была пустынной, но вскоре мы неожиданно упёрлись в пробку. Пришлось простоять целый час, наблюдая, как мимо медленно проползает бесконечный армейский караван. Повозки с припасами, крытые фургоны с каким-то оборудованием, группы солдат в полной амуниции. Всё это тянулось по дороге, поднимая клубы пыли.
Я постучал пальцами по рулю, раздражённо наблюдая за шествием.
— Митя, — обернулся я к своему вечно осведомлённому другу, — что за чертовщина происходит?
Но в этот раз даже всезнайка Жданов выглядел озадаченным. Он прищурился, внимательно разглядывая проезжающие повозки, потом пожал плечами.
— Похоже, нас ждёт сюрприз в академии.
Его слова оказались пророческими. Хотя тогда, сидя в неподвижной машине и наблюдая за бесконечным потоком военных, я ещё не знал, насколько он будет прав.
А караван между тем всё тянулся и тянулся, словно не желая заканчиваться. Солнце поднялось выше, стало припекать, и я уже начал подумывать, не развернуться ли, чтобы объехать по дальней дороге. Но тут последния повозка, наконец, проползла мимо, и дорога освободилась.
— Ну что, — сказал я, включая передачу, — поехали узнавать, что за сюрприз нам приготовили.
Мы явились на территорию академии с опозданием. Солдаты на въезде любезно предупредили, что ректор уже собирает всех студентов старших курсов на стадионе. Надо спешить.
Припарковав авто у конюшен, мы бросились к стадиону, где уже выстроился весь четвёртый курс, а на другой стороне пятый. Киров расхаживал перед строем, нервно открывая и закрывая карманные часы. Его взгляд недовольно поднялся на нас, когда мы втиснулись в строй.
— Наконец-то, — проговорил он с явным сарказмом. — Можно начинать.
Хотя мы были не последними: курсанты всё ещё подбегали и вклинивались в строй. Анатолий Степанович откашлялся и начал речь, его хорошо поставленный голос звучал чётко и с помощью магического усиления отлично был слышен даже на последних рядах.
— В этом году мы меняем традиционный порядок обучения. Практика начнётся раньше сессии, и вот почему.
Он сделал паузу, обводя нас проницательным взглядом.
— В четвёртом кольце колоний, в «Братске», уже неделю продолжается небывалый прорыв монстров. Эта граничащая с нами колония сейчас стала фронтом. И мы отправляем вас туда.
По рядам пробежал возбуждённый шёпот.
— Эта практика даст вам больше, чем месяцы тренировок в стенах академии, — продолжил Киров. — Вы будете участвовать в реальных боевых операциях по зачистке сектора. А следовательно, применять навыки, полученные во время учёбы.
— А что делать тем, кто ещё не прошёл инициацию? — раздался робкий голос из строя.
— На практику едут все! — властно заявил ректор, не моргнув и глазом.
Недовольный гул прокатился по строю.
— Курсанты, прошедшие инициацию, получат под своё командование взвод солдат, — пояснил Киров. — Ваша задача прикрывать их магией и координировать действия. Остальные будут воевать наравне с рядовыми.
Гул стал ещё громче. Ректор поднял руку.
— Но я дам вам поблажку. Можете выбрать, под чьим командованием служить, любого однокурсника, которому доверяете.
Недовольные голоса стихли.
Я переглянулся с друзьями: в глазах Лизы и Сергея читалось возбуждение.
Амат довольно сжимал кулаки, так как понимал, какая открывается возможность, чтобы раскачать магический источник.
Митя выглядел задумчивым, будто что-то просчитывал.
— У пятого курса отбытие сегодня вечером. У четвёртого утром, сразу после завтрака, — продолжил Киров, начав снова открывать и закрывать карманные часы. — Сегодня занятия отменяются. Соберите вещи, хорошо отдохните и выспитесь.
Анатолий Степанович сделал паузу, обводя нас ледяным взглядом.
— С этого момента любой выход за ворота академии без моего личного разрешения будет считаться дезертирством! Не надейтесь на поблажки. Не пытайтесь выклянчить «всего на часок». Не ссылайтесь на больных бабушек или семейные обстоятельства.
Последние слова он произнёс с особой язвительностью, явно намекая на прошлые случаи. По рядам пробежал нервный смешок, но тут же затих под ледяным взглядом ректора.
— Если вас увидят за воротами — можете сразу собирать вещи. Ваша учёба закончится. Без права восстановления. Без апелляций. И сразу в штрафной батальон.
У меня в голове всплыли образы мамы, младшей сестры и управляющих.
Переезд производства уже начался. Через неделю Иван должен отправиться налаживать процессы. А если что-то пойдёт не так?
Хотя нет, они справятся.
Я верю.
Но всё же хоть какие-то инструкции я им должен оставить.
Резко оглянулся в поисках Мити, он стоял за Сергеем.
— Ты же можешь передать письмо моим родным? Через своих людей, — спросил я его, схватив за рукав.
Митя медленно кивнул, а обычно насмешливый взгляд стал серьёзным. Без лишних слов он достал из внутреннего кармана блокнот с карандашом и протянул мне.
— Пиши, как только закончим, я передам.
Кивнул.
Сборы заняли весь оставшийся день.
Я скрупулёзно проверял магический микроскоп — сложный аппарат с новыми венецианскими линзами, пришедшими мне накануне с «большой земли».
Эта практика — уникальный шанс вживую продолжить изучение монстров. Я сильно надеялся, что хотя бы один муравьид попадётся мне свежим, и я проверю своё предположение об антимагическом веществе.
Упаковав оборудование и инвентарь для взятия проб, отправился к машине.
Из багажника извлёк три кожаных футляра с демонстрационными наборами. После того нападения на имение я посчитал, что хранить их в авто хорошая практика.
Также в багажнике имелся небольшой стратегический запас на разные случаи.
Пять хрустальных склянок с густым зельем первой помощи, каждая на 10 доз.
Три матовых чёрных флакона с боевым эликсиром, помеченные красной полосой.
Две оранжевых ампулы энергетического концентрата.
Я набил почти до отказа три огромных сумки. Мне казалось, что ещё немного — и кожаные ремни не выдержат и порвутся.
— Боже правый, — раздался за спиной голос моего соседа. — Ты что, всю лабораторию с собой тащишь?
Амат стоял, демонстративно потряхивая своим полупустым вещмешком. Он скривился в ухмылке, надеясь, наверное, поугарать надо мной.
Я молча расстегнул одну из сумок. Солнечный луч отразился в десятках стеклянных поверхностей, заиграв радужными бликами на лице одногруппника.
Амат замер. Его пальцы непроизвольно потянулись к ближайшему флакону, но остановились в сантиметре, будто боясь осквернить святыню.
— Кирилл, ты безумец, но мне нравится, что мы с тобой в одной команде.
На следующее утро, едва проглотив завтрак в столовой, мы садились в грузовики, которые вчера уже выполнили один рейс: отвезли в Балтийск пятый курс.
— Похоже, нас ждёт весёлая поездочка, — фыркнула Лиза, с трудом втискиваясь на узкое сиденье между мной и Сергеем.
Митя неожиданно наклонился ко мне.
— Киря, не будешь против, если пойду к тебе в солдаты?
— А почему не ко мне, позволь спросить? — поинтересовался Сергей, резко повернувшись к нам и приподняв бровь.
— Да, интересно, а чем я хуже? — насупился Амат.
Митя лишь улыбнулся.
— Ребята, вы оба прекрасные маги, но… — он сделал паузу, — опыт подсказывает, что лучше держаться таких везунчиков, как Кирилл. Так больше шансов вернуться с практики с целыми костями.
Я лишь улыбнулся словам Мити и кивнул.
Мотя заёрзал на моём плече, потом недовольно чихнул и перебрался на колени, где почти сразу свернулся калачиком и засопел.
— Смотрите! — вдруг воскликнула Лиза, тыча пальцем куда-то вперёд. — Да это же тот самый караван!
Перед нами тянулась бесконечная вереница повозок и марширующих солдат.
Митя прищурился.
— Тот самый. Видите, пятно на брезенте третьей повозки? Вчера утром я его запомнил. И тот рыжий унтер — он шёл в голове колонны.
— Да ну, — засомневался Сергей, — все армейские караваны на одно лицо.
— А вот и нет, — Митя достал свой блокнот и показал быстрый набросок. Там была нарисована повозка с забавной кляксой на борту. — Вчера нарисовал, уж больно приметной показалась.
— Да уж, Митя, — Амат хлопнул того по плечу, — умеешь ты удивлять.
— Похоже, это наши будущие подчинённые, — заметила Лиза, рассматривая измученные лица солдат
— Глядите, тут и ветераны с орденами, и совсем зелёные пацаны… — присвистнул Сергей.
— Странная компания, — пробормотал Амат. — Видите того, у второй повозки? У него на кителе висит орден «Внешнего кольца». Он настоящий герой фронтира. А рядом — мальчишка, который, кажется, впервые надел форму.
Я молча наблюдал за разношёрстным отрядом. Эти люди шли биться с тварями, и теперь их судьба будет в наших руках. Мотя во сне дёрнул лапкой, будто почувствовал мои мысли, и я невольно погладил его взъерошенную шёрстку.
Прибыв в порт, мы сразу попали на загрузку транспортного корабля.
Судно, названное «Громовержец», напоминало корабль Кузнецова, но выглядело более современным. Его стальной корпус, покрытый слоем засохшей соли и копоти, блестел в лучах заката. Две высокие мачты с ажурными металлическими реями сочетались с массивной трубой, из которой валил густой чёрный дым.
Команда корабля двигалась как тени, они явно были усталые, с потухшими глазами.
Один из матросов, в ответ на ловко заданные Митей вопросы, хрипло пробормотал:
— Третьи сутки без нормальной стоянки. Всё время в рейсе между колониями. Войска перевозим, припасы, — он тяжело сглотнул, вытирая пот со лба грязным рукавом. — Уже и не помню, когда последний раз спал в гамаке.
Через полчаса к причалу подошёл военный караван.
Солдаты молча загрузились на борт и буквально падали от усталости, устраиваясь прямо на деревянном полу палубы, не обращая внимания на грязь и масляные пятна. Некоторые засыпали ещё до того, как их головы касались свёрнутых шинелей.
Корабль отчалил почти сразу. Я стоял у правого борта, крепко держась за полированные деревянные перила и наблюдая, как берег Балтийска медленно превращается в тонкую тёмную полоску на горизонте.
«Громовержец» был внушительным военным транспортом, его высокие борта из стали, окрашенные в тёмно-серый цвет, блестели от брызг. По обеим сторонам палубы располагались шесть мощных магических орудий. Каждое было прикрыто кожаным чехлом, но я прекрасно понимал: этот корабль мог дать отпор даже крупной морской твари.
Четыре часа пути пролетели незаметно. Я то дремал, то обсуждал с ребятами возможные сценарии предстоящей практики. Сумерки уже окутывали море свинцовыми тонами, когда на горизонте показались два массивных каменных столба, возвышающихся на скалистых утёсах.
Когда мы подошли ближе, колонны начали светиться: сначала едва заметным голубоватым цветом, затем всё ярче и ярче, пока не засияли ослепительным ультрамариновым. Между ними появилась дрожащая пелена, которая постепенно уплотнялась, превращаясь в мерцающий портал.
Увидел, как семафорщик на скале у левого столба начал отчаянно махать флажками, передавая сигналы. «Громовержец» содрогнулся, магические двигатели загудели сильнее, из трубы повалил густой чёрный дым. Корабль резко ускорился, направляясь прямо в центр мерцающего прохода.
— Приготовиться к переходу! — раздался хриплый голос капитана с мостика. Его бородатое лицо виднелось с палубы. Оно осветилось призрачным светом портала и выглядело почти демоническим.



Глава 11

Корабль вошёл в телепорт, и я ощутил на коже лёгкое покалывание: будто тысячи невидимых игл коснулись тела на мгновение, а затем исчезли. Такое же чувство при переходе через порталы бывало и раньше.
Всегда присутствовал этот мимолётный озноб, словно само пространство сопротивлялось нашему вторжению, сжималось в невидимых спазмах, прежде чем сдаться и пропустить в новую реальность.
Когда вышли из портала, передо мной открылся новый мир.
Ночь вокруг была не просто тёмной, она была абсолютной. Ни отсветов, ни бликов, ни малейшего проблеска в кромешной тьме. Море под нами, обычно мерцающее отражёнными звёздами, теперь казалось бездонной пучиной, поглощающей свет. Оно не отражало ничего, лишь вязкую, густую черноту, будто это была не вода, а жидкая тень.
Я поднял голову. Над нами раскинулось небо, усыпанное чужими звёздами. Ни одного знакомого созвездия, только холодные незнакомые точки, будто смотрящие вниз с безразличным любопытством.
Каждый мир — это другая солнечная система.
Здесь люди называли светила солнцами, даже если их было два, а спутники — лунами, сколько бы их ни кружило в небе.
Но наука моего мира так и не смогла объяснить, как порталы связывают столь далёкие уголки Вселенной. Или, может, эти миры и вовсе существовали вне законов известной мне физики?
Меня охватило странное чувство: это была смесь восхищения и глухой подспудной тревоги. Всё здесь работало иначе. Всё, что я знал, могло оказаться бесполезным.
В этот момент мимо прошёл матрос, его сапоги глухо стучали по палубе. Схватил его за рукав.
— Почему вода не отражает звёзды? — спросил я.
Моряк остановился, окинув меня усталым взглядом.
— Ты раньше не бывал в этих водах?
— Нет.
— Она уже второй год такая, — пробормотал он, пожимая плечами. — Чёрная, как дёготь. Никто не знает почему.
Его слова заставили нахмуриться. В памяти всплывали отрывки из академических записей: потемнение воды — один из признаков скорого прорыва тварей из глубин. Обычно это происходило незадолго до нашествия. Но чтобы вода оставалась чёрной годами…
Значит, здесь что-то не так. Что-то серьёзное.
Ещё я вспомнил, что подобные аномалии чаще встречались на дальних кольцах, после пятого их нередко отмечали в водном секторе. Но Братск находился в четвёртом.
— Эй, барин, — матрос грубо прервал мои мысли, — не задумывайся слишком. Вода чёрная — ну и чёрт с ней. Главное, чтобы твари не полезли.
Он хрипло рассмеялся и пошёл дальше, оставив меня наедине с тревожными догадками.
Подошёл к борту, вглядываясь в тёмные воды. Поверхность была неподвижна, словно маслянистая плёнка, но я знал: эта безжизненность обманчива. Где-то в глубине могло скрываться что угодно.
Что, если чёрная вода — это не просто предвестник, а уже открытая дверь?
Ветер внезапно усилился, завывая в снастях, и я почувствовал, как Мотя беспокойно заёрзал на моём плече. Маленькие лапки впились в ткань мундира, а глаза, обычно чёрные, как сама эта ночь, теперь горели тревожным янтарным светом.
— Чуешь что-то, да? — прошептал я, проводя пальцами по вздыбленной шёрстке.
В ответ он издал тихий, почти неслышный звук, похожий на предостерегающее шипение. Затем пискнул громче, резко, и уши зверька дёрнулись, улавливая то, что было недоступно моему слуху.
Окинул взглядом друзей.
Амат спал, прислонившись спиной к борту, его лицо, обычно такое грубое, сейчас казалось почти безмятежным.
Остальные бодрствовали: Лиза сидела, скрестив ноги, и методично водила тряпицей по клинку, Митя что-то записывал в блокнот, освещая страницы тусклым сиянием артефакта, а Сергей, опершись на перила, всматривался в горизонт.
— Он предупреждает? — спросил Митя, не отрываясь от записей.
Я пожал плечами.
— Возможно. А может, ему просто водное путешествие не нравится.
— Ребята, гляньте, — вдруг произнёс Сергей, указывая вперёд. — Что это там?
На горизонте, едва различимый в темноте, то вспыхивал, то гас слабый огонёк.
Митя тут же поднял голову, прищурился.
— Маяк, — твёрдо сказал он. — До него километров тридцать. Через пару часов должны подойти.
Я кивнул, но в тот же момент где-то совсем близко раздался громкий всплеск. Потом ещё один. И ещё.
А меньше чем через минуту тишину ночи внезапно разорвал резкий звон колокола боевой тревоги.
— К оружию! — прогремел усиленный магией голос с мостика.
А ещё через минуту началось.
Из чёрной воды выныривали твари. Небольшие, размером с кошку, но проворные как змеи. Их тела напоминали раздутых головастиков: огромные рты, длинные хлыстообразные хвосты, мощные задние лапы и атрофированные передние, больше похожие на крючья. Они выпрыгивали на палубу, цепляясь за борта, и сразу же начинали плеваться жёлтой слизью, которая светилась в темноте мерзким фосфоресцирующим сиянием.
Один из солдат, не успевший подняться по тревоге, оказался прямо на пути монстра. Тварь вцепилась в него крючковатыми лапами и выплюнула струю едкой слюны прямо в лицо. Парень закричал так, словно с него заживо сдирали кожу.
Я рванул вперёд, выхватив клинок, и одним резким ударом рассек монстра пополам. Его тело хлюпнуло, разваливаясь на две половинки, но солдат уже бился в конвульсиях, зажимая обожжённое лицо руками.
— Лиза, сзади! — крикнул я, заметив, как ещё одна тварь готовится прыгнуть.
Сергей среагировал молниеносно. Взмах — и он разрубил головастика в воздухе, не дав дотянуться до спины девушки.
— Отходим от бортов! — рявкнул я. — Там сейчас смерть!
Мы сгруппировались, ощетинившись клинками. Только Митя вместо оружия схватил наши вещи и потащил их за собой, отступая к центру палубы.
Лиза и Сергей сжали магические клинки. Лезвие девушки вспыхнуло ослепительно-белым, окутывая её фигуру холодным сиянием, а клинок Качалова загорелся алым пламенем, будто раскалённая сталь.
Амат развернул магию. Мы были посреди моря, в его стихии, и здесь парень чувствовал себя хозяином. Вокруг взвились водяные канаты, которыми Жимин умело сбивал тварей с ног и швырял их о борт корабля. Некоторые перелетали через ограждение, падая обратно в чёрную пучину.
Но всё равно монстров становилось только больше.
Я стоял, сжимая клинок, и чувствовал себя бесполезным.
Что может маг земли на корабле посреди моря?
Эта мысль билась в голове как пойманная птица. Земляная магия требовала связи с почвой, камнем, песком — с чем угодно, кроме этой проклятой воды, что окружала со всех сторон. Но сдаваться я не собирался.
Огляделся. Палуба металлическая, корпус судна стальной. Металл, чисто технически, тоже был частью земли, её детищем. Но к нему не подключиться с первым уровнем магии.
Потом мой взгляд уловил едва заметные следы: это были крошки песка и земли, занесённые на борт с берега.
Я опустился на колени, вжал ладони в палубу и сосредоточился. Магия откликнулась не сразу, будто нехотя, словно сама стихия сомневалась, можно ли здесь что-то сделать. Но я заставил её слушаться.
Идеально.
Песчинки дрогнули, ожили, потянулись ко мне как железные опилки к магниту. Через мгновение они слиплись в серую массу, которая зазмеилась по палубе. Она то вздымалась острым шипом, пронзая очередную тварь, то снова растекалась, поджидая жертву.
Солдаты на палубе отбивались холодным оружием. Огнестрел было не применить: слишком много своих мельтешило вокруг. Да и в этих юрких головастиков ещё попробуй попади.
Монстры сменили тактику. Теперь они даже не пытались вцепиться в нас, а просто выпрыгивали из воды и почти сразу выплёвывали струи едкой кислоты.
К счастью, мы были в относительной безопасности. Лиза прикрыла воздушным щитом со стороны моря, и жёлтые брызги разбивались о невидимый барьер, стекая по защите. Амат тут же смывал их водяными потоками, а Сергей выжигал тварей прямо в воздухе, его клинок оставлял в темноте кроваво-красные шлейфы.
Я огляделся.
Люди на палубе образовали островки сопротивления. Солдаты сбивались вокруг своих старшин, маги из академии теснились у кормы, больше крича, чем делая что-то полезное. Для многих это была первая встреча с монстрами, и они попросту растерялись.
Только мы впятером остались на носу корабля.
— Прикрываем ближайших солдат! — скомандовал я.
Друзья отреагировали мгновенно.
Лиза усилила щит, Сергей метнулся вперёд. Амат развернул водяной смерч, сметая тварей за борт.
Я наконец-то нашёл, чем быть полезным.
Песчаные змеи под моим контролем рыскали по палубе, обнаруживая пробелы в обороне. Одна впилась острым шипом в монстра, прыгающего на оглохшего от криков солдата. Другая пронзила тварь, целящуюся кислотой в спину Мите.
Мы шли к ближайшей группе солдат, судя по количеству раненых, им досталось больше всех. Отбивая магией атакующих тварей, приблизились к воинам.
— Лиза, купол! — бросил я.
Она стиснула зубы. Пальцы дрожали от напряжения.
— Продержу не больше десяти минут, — предупредила девушка, и я увидел, как капли пота стекают по её вискам.
— Ничего, выстоим, — уверенно произнёс я.
Вокруг ещё держались разрозненные группы солдат.
— К укрытию! Живо! — крикнул я им, махая рукой.
Услышав команду, они начали пятиться к нам, таща раненых. Солдаты буквально вползали под купол, и я видел, как их плечи разжимаются, будто с них свалилась невидимая тяжесть.
Молодые бойцы дышали часто, зрачки были расширены до предела, пальцы судорожно сжимали оружие.
А старики…
Они двигались иначе. Спокойно. Не спеша перегруппировывались, озирались по сторонам, будто заранее высчитывали, куда ударит следующая тварь. Их движения были точными, экономными, никакой лишней суеты.
В стороне держалась особняком группа человек из тридцати. Они выделялись чёткостью построения. Никаких криков, только жесты. Даже под кислотным дождём они выглядели спокойными, будто это были не смертельные брызги, а просто неприятный ливень.
— Солдаты, сюда, в укрытие! — я помахал им рукой, привлекая внимание.
Все взгляды солдат мгновенно обратились к пожилому вояке с медалью на потрёпанном кителе. Тому самому ветерану, которого мы заметили ещё на марше. Он замер на мгновение, его цепкий взгляд скользнул по мне, по друзьям, по куполу Лизы, по раненому солдату, которого Амат сейчас поливал водой, смывая кислоту.
Потом — короткий кивок.
— К магу! — кратко рявкнул он.
Его люди не побежали. Они перестроились, сомкнули ряды, прикрываясь от кислоты тем, что было под рукой: кто сумкой, кто снятым мундиром, кто просто поднял руку, жертвуя кожей, чтобы защитить глаза. Шли плотным строем, выставив клинки наружу, как дикобраз иглы.
— Раненых в центр! — скомандовал я. — Остальные распределитесь по кругу, отдыхайте! Пять минут точно ещё есть!
— Кирилл, может, прорвёмся к своим на корму? — спросил Митя, прижавшись ко мне плечом.
Я покачал головой.
— Стоим на месте. С ранеными не потащимся. Да и купол не выдержит перемещения, — рывком указал на свою сумку. — Там большой жёлтый флакон есть. Это концентрат от ожогов. Дай пострадавшим по глотку, он должен поспособствовать заживлению и снимет боль.
Митя кивнул и полез в сумку, а пожилой солдат одобрительно хмыкнул.
— Верное решение, господин маг, — сказал он, обращаясь ко мне. — Не стоит дёргаться, надо подождать. Корабельный маг скоро купол поднимет. Обычно это занимает минут десять — пятнадцать.
Я лишь сжал зубы в ответ. Отвлекаться было нельзя, вокруг творился настоящий ад.
Новая волна тварей выплеснулась на палубу.
Их жёлтая слизь стекала по куполу Лизы, выедая в магическом поле дымящиеся каналы. Мы будто оказались в стеклянной ловушке: снаружи копошились десятки мерзких созданий, их перепончатые лапы цокали по палубе, а раздутые брюхи пульсировали перед выбросом новой порции кислоты.
Сергей стоял на передке, его клинок оставлял в темноте кровавые росчерки. Каждый взмах — и в темноту врезался огненный язык, похожий на выброс огнемёта. Твари взрывались как перезревшие плоды, разбрасывая вокруг клочья горящей плоти.
Амат орудовал по-своему. Водяные щупальца, которые он создавал, пока были неуклюжими и больше походили на беспорядочно дёргающиеся канаты. Но при этом делали своё дело: хлестали по тварям, сбивали их с борта, не давая облепить купол.
Лиза дрожала от напряжения. Она стояла, сцепив зубы до хруста, а её пальцы побелели от хватки за эфес родового клинка. Купол пульсировал то чуть ярче, то чуть тусклее, словно слабеющее сердце.
Вдруг воздух вздрогнул от оглушительного хлопка, как будто прямо над моей головой разорвался снаряд. Я инстинктивно пригнулся, но это оказался звук активирующегося судового купола.
Над «Громовержцем» взорвался ослепительный шар света, который затем растёкся по невидимым граням, образуя массивный сине-зелёный купол. Он накрыл корабль с характерным звоном, будто кто-то ударил по хрустальному бокалу.
— Наконец-то! — выдохнул старый вояка у меня за спиной.
Твари, пытавшиеся прорваться с моря, теперь упирались в невидимую преграду. Но на палубе их оставалось ещё очень много, некоторые израненные громко шипели, словно змеи, однако всё ещё были смертельно опасны.
В этот момент я заметил движение у рубки. Трое мужчин в офицерских мундирах шли размеренным шагом, и вокруг них буквально расчищалась палуба.
Сильные маги.
Уровень явно выше третьего: жесты слишком отточенные, заклинания сложные. Особенно выделялся идущий впереди высокий мужчина с козлиной бородкой. Вода буквально танцевала под его пальцами, десятки мощных струй били в разные стороны, смывая тварей за борт с такой силой, что некоторых разрывало на части от давления. Это выглядело так, будто кто-то включил сразу два десятка пожарных гидрантов на полную мощность.
Пятый уровень?
Шестой?
— Ребята, давайте поможем! — крикнул я, и мы вложили последние силы в атаку.
Амат резким движением усилил свои водяные щупальца, теперь они стали толщиной с руку, хлестали точнее и злее.
Сергей, собрав остатки магии, выпустил огненную волну, выжигая целый сектор палубы. Воздух затрещал от жары.
Лиза, бледная как мел, всё ещё держала купол, но она из последних сил подняла клинок, и воздушные лезвия срезали тварей как серп колосья. А я сосредоточился на своей песчаной лужице, которая теперь носилась по палубе с пулемётной скоростью, пронзая врагов.
Когда офицеры дошли до нас, их взгляды стали оценивающими.
— Четыре мага начальных уровней, и вы продержались? — сказал один из них, а в голосе прозвучало неподдельное удивление. — Молодцы, курсанты.
Мужчина мельком оглядел раненых солдат.
— Нужна помощь целителей?
— У вас на борту есть маги-целители? — невольно удивился я.
— Они же ваши, — офицер махнул рукой в сторону кормы, — курсанты из академии.
Не удостоив нас дальнейшими объяснениями, он развернулся и пошёл добивать оставшихся тварей. Мундир мужчины был безупречно чист, будто он не участвовал в бою, а просто прогуливался по палубе.
Я переглянулся с Митей.
— После четвёртого курса, — тот тут же пояснил, — магов жизни переводят к Дубову, ректору лечебного факультета.
— У тебя знакомые среди них есть? — спросил я.
Митя расплылся в улыбке.
— Обижаешь, пару человек точно найду.
— Тогда сгоняй, — я показал на солдат, — раз уж взяли их под опеку, бросать сейчас не по-людски. Пусть медики глянут на всякий случай.
Повернувшись к Лизе, увидел, что она едва стоит на ногах.
— Посиди с ранеными, — мягко сказал я. — Мы с Аматом и Сергеем пройдёмся по палубе, добьём оставшихся тварей.
Она лишь кивнула и опустилась на колени рядом с больным. Её пальцы дрожали: купол отнял слишком много сил.
С остатками тварей справились быстро, на всё про всё ушло не больше десяти минут. Вокруг пахло гарью, кислотой и морской солью, это была странная, но уже привычная смесь.
Митя вернулся с двумя курсантами-медиками, Вадимом и Виталием. Парни выглядели усталыми, но собранными. Их мундиры были застёгнуты на все пуговицы, а на руках красовались тонкие магические перчатки, излучающие едва заметное зелёное сияние.
— Обоим не повезло, — тихо пояснил Митя, пока медики осматривали раненых. — Они из родов потомственных моряков. Ждали, что откроется дар воды или воздуха, а получили лекарский.
Я кивнул, понимая, каково это, когда судьба распоряжается иначе, чем ты ожидал.
Вадим, более коренастый из двоих, вдруг замер, заметив пустую бутылку из-под зелья, валявшуюся у ног старого солдата.
— Вы этим поили раненых? — спросил молодой человек, поднимая склянку. Его брови поползли вверх.
— А что, это плохо? — спросил старшина.
— Плохо? — Вадим фыркнул, передавая бутылку Виталию. — Это лучшее зелье от ожогов в империи! Но я никогда не видел таких больших ёмкостей.
— И дозировки, — добавил Виталий, крутя склянку в руках. — Хватило бы и чайной ложки. Это же концентрат!
Солдаты переглянулись.
— Оно… дорогое? — робко спросил старый ветеран.
Медики оба рассмеялись.
— Как твоё годовое жалование, дед! — Вадим тряхнул головой. — Кому расскажу, не поверят!
— Ребята, — Виталий повернулся к нам уже серьёзный, — если у вас ещё есть такое, то приберегите. На фронтире снабжение будет непредсказуемое. Да и магический источник у нас не бесконечный.
Потом он взглянул на раненых, на их уже затягивающиеся ожоги, и махнул рукой.
— Наша помощь тут не нужна. Это зелье работает лучше, чем два мага жизни начального уровня.
Вадим же уставился на меня, потом на Митю, потом на Амата и снова на меня.
— Слушай, ты же Кирилл? Ну, тот, который Краснова на дуэли побил, — он замялся, указывая на выгравированный на склянке герб моей семьи. — Ты случаем не тот Пестов?
Я молча кивнул.
— Ну ни черта себе, — прошептал он, всё ещё не веря. Потом словно очнулся и несколько раз мотнул головой. — А у тебя ещё такие зелья есть?
— Ребята, — я устало улыбнулся, — подойдите после распределения. Что-нибудь придумаю.
Они ушли, всё ещё перешёптываясь между собой.
— Ну вот и стоило медиков звать, — буркнул Амат, скрестив руки. — Сейчас ещё и без эликсиров останемся.
Я вздохнул, глядя на пустую бутылку.
Но сейчас важнее было другое.
— Лиза, как ты? — присел рядом с девушкой.
— Живая, — тихо сказала она, слабо улыбнувшись.
Её пальцы всё ещё дрожали.
Я достал из сумки маленький флакон с жидкостью ярко-синего цвета, это витамины, должны помочь.
— Выпей.
Лиза не стала спорить и опрокинула содержимое небольшой бутылочки в рот.
Корабль явно замедлил ход. Почувствовал это по тому, как изменился ритм вибрации палубы под ногами. Твари всё наседали и наседали на защитный купол, их тела прилипали к сияющей поверхности, словно мошкара к фонарю. Сквозь мерцающую пелену купола силуэты казались размытыми, но их было много, слишком много.
Судно шло всё медленнее, а потом и вовсе остановилось.
— Если количество тварей на куполе ещё увеличится, — пояснил Митя, наблюдая за происходящим, — мы попросту утонем под их весом.
Мысль о том, что корабль может пойти ко дну не из-за пробоины, а из-за слишком большого количества монстров, казалась абсурдной, но абсолютно логичной.
Капитан, маг-воздушник, стоял на мостике, его руки были подняты вверх. Он сдувал тварей с купола мощными порывами ветра, словно сметал пыль с крыши. Офицеры помогали кто как мог: водяными струями или огнём.
Я вспомнил бестиарий. Эти головастики были ночными обитателями.
— Стоит солнцу взойти, — пробормотал я, — они исчезнут.
И словно в ответ на мои слова, над горизонтом показалась первая узкая полоска света.
Твари зашипели. Их тела начали дымиться, словно от невидимого огня.
А потом…
Они просто ретировались в морскую пучину.
Купол убрали.
Корабль вздохнул полной грудью, магические двигатели заработали громче, и мы медленно начали набирать ход.
Впереди показался материк.
Побережье напоминало пустыню: песчаные барханы, золотистые и волнообразные, тянулись вдоль берега. Лишь тонкая полоска зелени, словно ожерелье, опоясывала воду.
Но больше всего меня поразила река. Она была широкая, извилистая, уходила далеко в глубь материка. Вдоль берегов росли деревья, высокие и раскидистые, будто зелёные великаны.
На самом побережье виднелся город.
Он напомнил мне древнегреческие полисы из моего мира: белые дома с плоскими крышами, узкие улочки, петляющие между зданий. Но при ближайшем рассмотрении я заметил детали, которые выдавали другую эпоху: металлические укрепления на стенах, магические фонари, дымящиеся трубы каких-то мастерских.
— Кирилл, — Митя тронул меня за плечо, — а ты когда-нибудь видел прорыв?
Я поднял голову.
В небе, среди редких облаков, появился светлый луч. Потом второй. Третий.
Они пронзали небо как копья, ударяя в землю то вдали от города, то прямо в его центре.
— Нет, — признался я.
Но это было…
— Красиво, — прошептал я.
— И жутко одновременно, — добавила Лиза, вцепившись в руку Сергею.
Лучи переливались всеми цветами радуги: синие, зелёные, багровые. Они выглядели почти волшебно, если бы не знать, что каждый из них — это дверь.
Дверь, через которую в этот мир входили монстры.
Один из лучей ударил прямо на набережную.
Я почувствовал, как Мотя на моём плече напрягся, его шёрстка встала дыбом.
— Ну что, — хрипло сказал Амат, — похоже, сейчас опять будет чем заняться.



Глава 12

До берега оставалось не больше трёхсот метров, когда воздух прорезал жуткий, леденящий душу вой. Я попытался высмотреть на берегу хозяина этого утробного рыка и увидел его.
Монстр величиной со слона выходил на набережную, снося на своём пути двухэтажные дома, словно карточные домики. Стены рушились без сопротивления, крыши проваливались внутрь с глухим грохотом, а он шёл вперёд, не обращая на это внимания.
«Платибелодон» — название из бестиария само собой всплыло в памяти.
У твари было два массивных бивня, торчащих спереди, как у доисторического чудовища. Пасть широкая, как у крокодила, усеянная рядами острых зубов. Туловище бочкообразное, покрытое толстой, словно броня, кожей, больше всего напоминавшее гиппопотама. И глаза — две узкие щёлки, едва различимые среди складок кожи.
Монстр не просто шёл, он как танк прокладывал себе дорогу, не замечая препятствий. Деревья ломались с хрустом, каменные стены рассыпались под его весом, а он чуял людей, будущих жертв. Огромная голова поворачивалась на крики, ноздри раздувались, улавливая запах страха.
Тут к платибелодону бросился мужчина, явно офицер одного из кораблей, маг воды. Он поднял руки, и из гавани взметнулись десятки водяных копий, ударивших в бока чудовища.
Бесполезно.
Капли отскакивали от толстой шкуры, не оставляя даже царапин.
Маг сжал кулаки — и вода вокруг монстра закипела, превратившись в пар. Горячий туман окутал тварь, но та лишь фыркнула, словно отмахиваясь от назойливой мошкары.
Тогда маг сделал ещё попытку. Офицер сконцентрировал всю воду в тончайшую струю, острую, как бритва, и направил её прямо в глаз монстра.
Платибелодон взревел.
На мгновение показалось, что водник попал в единственное уязвимое место твари, но нет. Глазная щель была слишком узкой, струя лишь скользнула по веку, оставив тонкий порез.
И тогда монстр рванул.
Маг едва успел отпрыгнуть, нырнув в воду. Мы замерли, ожидая, что он вынырнет и продолжит бой. Но нет, маг появился лишь через минуту и уже в сотне метров от твари, на другом конце гавани. Он больше не атаковал. От сдался.
А монстр тем временем продолжал крушить всё вокруг.
— Чёрт, — прошептал Амат. — Его хоть что-нибудь берёт?
— Только через глаза, — пробормотал я. — Но попасть…
— Даже если попадёшь, — добавил Митя, — это его только разозлит.
Мы переглянулись.
Город горел. Люди бежали.
А корабль всё шёл вперёд.
Прямо к берегу.
Прямо к тому месту, где орудовал монстр.
Вскоре на палубе появились матросы, они лихорадочно сбрасывали чехлы с корабельных орудий. Металлические крышки со звоном падали на настил, обнажая длинные стволы, покрытые сложными рунами.
Ну что ж, на грубую силу можно ответить грубой силой.
Одно из орудий, самое массивное, с толстым стволом, медленно повернулось в сторону берега. Оно явно отличалось от обычных пушек: вместо привычного запального отверстия у его основания виднелась круглая ниша, куда артиллеристы закладывали продолговатые магические кристаллы разных стихий.
— Ставлю на синий, — неожиданно сказал Митя, прищурившись. — Шандарахнет чем-то ледяным.
— Да ну, — фыркнул Сергей. — Красный. Будет жара.
Амат лишь хмыкнул, скрестив руки, в его глазах читалось напряжённое ожидание.
Тем временем платибелодон разгромил на берегу очередной дом, разбрасывая обломки бивнями. Из-под груды камней донёсся слабый крик. Монстр наклонил голову: явно учуял добычу.
И в этот момент пушка выстрелила.
Грохот ударил по ушам, заставив вздрогнуть. Корабль содрогнулся, палуба под ногами дёрнулась. Я схватился за перила, наблюдая, как снаряд — не огненный шар, а плотный тёмный сгусток энергии — пронёсся над водой.
Он попал чётко в цель.
Магический снаряд врезался в бок чудовища и взорвался не пламенем, а камнем.
Из точки попадания во все стороны разлетелись острые осколки, но главное прямо сквозь монстра проросла огромная каменная глыба, будто его тело внезапно стало почвой для какого-то чудовищного кристалла.
Платибелодон замер.
Его массивные ноги подкосились, бивни царапнули землю, пытаясь удержать равновесие.
А потом он рухнул на остатки дома, подняв облако пыли.
На берегу наступила тишина.
Но ненадолго.
Уже через минуту из-под обломков, из подвалов, из щелей между камнями начали вылезать люди. Сначала осторожно, озираясь, потом смелее. Кто-то нёс топор, кто-то лопату. Они спешили к поверженному монстру.
И тут над гаванью раздался голос.
Громовой, усиленный магией, он буквально пригвоздил людей к месту.
— Внимание, берег! Макр внутри убитого монстра принадлежит судну «Громовержец»! Все, кто посмеет его украсть, будут отданы под военный суд его императорского величества!
Голос капитана звучал так, будто исходил сразу отовсюду. Люди замерли, переглядываясь.
— Ну и ну, — фыркнул Амат. — Думали, за чужой счёт банкет?
Я вздохнул, разжимая пальцы на перилах.
Монстр был мёртв.
Но город всё ещё горел.
А в небе, над крышами, продолжали бить цветные лучи прорывов, но в основном они были где-то вдали.
Корабль причалил с такой скоростью, что я едва удержал равновесие. Прежде чем успел опомниться, матросы уже прыгали на берег, окружая тушу поверженного монстра.
— Вот это сноровка, — пробормотал Амат, наблюдая, как офицеры спешат к месту боя, явно не желая упустить добычу.
— В этом монстре макр размером с мою голову, наверное, — заметил Митя, прикидывая на глаз габариты твари. — И стоит он как десяток тех, что в него всадили.
Мы сошли на берег, осторожно ступая по разбитому камню и обломкам домов. Воздух пах гарью, пылью и трупом монстра, запах которого чем-то напоминал кофе. Очень необычный и запоминающийся.
Лиза шла рядом и постоянно озиралась по сторонам, смотря на лица измученных людей.
— Зачем вообще жить в таких условиях? — спросила она, оглядывая разрушенные улицы. — Если твари нападают так часто, скоро здесь никого не останется.
Сергей, шагавший впереди, обернулся.
— Если эта колония падёт, следующей целью станет Новоархангельск. Потом Ярцево, Павловск… И в конце концов твари прорвутся в «Точку».
— А если падёт «Точка»… — Лиза замолчала, осознав масштаб.
— Тогда монстры снова появятся на «большой земле», — закончил я. — В Уральских горах. И расползутся дальше, как уже сделали в Африке и Австралии.
— Вот именно, — кивнул Сергей. — Держа оборону здесь, на фронтире, мы даём шанс «большой земле» и центральным колониям развиваться.
— Самые сильные магические роды всегда жили на границах, — вдруг встрял в разговор Митя. — Потому что только в постоянных боях можно по-настоящему отточить мастерство.
— А сильный маг — это сильный род, — добавил Сергей, хлопнув меня по плечу. — Сильные союзники. Влияние. Поэтому если хочешь величия, служи там, где жарко.
— Согласен с тобой, Сергей, — кивнул Митя.
Я же задумался, глядя на разрушенный город, на людей, копошащихся среди обломков. В груди щемило от бессилия.
— Погодите, но разве нельзя избежать всего этого? Добиться безопасности иначе, без таких жертв? — слова прозвучали резче, чем я планировал.
Друзья переглянулись.
— Как? — спросила Лиза, вытирая с ладони грязь.
— Фортификация. Неужели нельзя создать такую крепость, которую эти твари не смогут взять?
Митя задумчиво почесал подбородок.
— Теоретически это возможно. Но помимо физически сильных тварей, есть те, что невосприимчивы к магии или сами обладают ею. В истории бывало не раз, что крепости стояли годами, даже десятилетиями… А потом появлялась одна-единственная новая тварь — и всё. Крепости больше нет, как и гарнизона.
Он сделал паузу, посмотрев мне в глаза.
— Как бороться с тем, против чего нет защиты?
— Я решу этот вопрос. Обязательно.
Митя вдруг рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
— Если тебе это удастся, ты станешь лучшим другом Императора!
— Или самим Императором, — громко подал голос Амат, скалясь во весь рот.
Тишина.
Никто не засмеялся.
Только Митя бросил на Амата настороженный взгляд, а я просто отмахнулся, но в голове уже крутилась мысль…
Гениальная идея!
А ведь правда.
Если пропитать антимагическим веществом крепостные стены, снаряды, клинки…
Они смогут выстоять против любой твари!
Да и не только против монстра, но и против мага.
— Кирилл! Смотри! — окликнула меня Лиза, прерывая раздумья.
Повернулся к ней, ожидая увидеть очередную опасность, но Минская лишь указала подбородком на группу курсантов из параллельного потока. Обернулся, и дыхание перехватило.
Надя!
Среди закопчённых усталых лиц я узнал её сразу — Надежду Кирову, дочь ректора, из-за которой в груди теперь постоянно теплело.
— Какого… — я метнулся в сторону девушки, но Лиза резко схватила меня за рукав.
— Кирилл, это её выбор.
Я отмахнулся и шагнул вперёд.
Надя заметила меня, когда я был уже в паре шагов. Её глаза, карие, с золотистыми искорками, расширились от испуга, но девушка не убежала.
— Ты… как ты здесь? — спросил я. — Твой отец… я думал, он не отпустил. Не видел тебя на построении в понедельник.
Она потупила взгляд, играя пальцами с краем мундира.
— Меня и не было среди курсантов, — призналась девушка. — Ни на построении, ни при посадке.
— Тогда как…
— Эдик Самойлов помог, — Надя подняла глаза, и в них читался вызов. — Его семейный артефакт меняет ауру. Я выдавала себя за другую, но действие артефакта закончилось.
Я сглотнул. Значит, ректор даже не знает, где его дочь?
— Ты же не против, что я поступила так, как считала нужным? — спросила девушка, и её подбородок задрожал.
Посмотрел на Надю, на эту упрямую бесстрашную девчонку, которая ради своего выбора пошла против воли одного из самых влиятельных людей империи.
— Нет, — ответил я.
И прежде чем она успела что-то сказать, схватил Кирову за руку.
— Но теперь будешь со мной в отряде. Чтобы я был уверен, что с тобой ничего не случится.
Надя попыталась вырваться, но я лишь крепче сжал пальцы.
— А когда вернёмся с практики, — добавил, глядя в глаза девушке, — лично передам тебя в руки отцу.
Надя замерла, потом фыркнула, но не стала сопротивляться.
— Ладно, офицер, — пробормотала девушка, а в уголках губ дрогнула улыбка.
Я повёл её к друзьям, видя, как Митя и Амат переглядываются. Потом Жимин закатил глаза и пробормотал что-то невнятное про «баронов и их причуды».
Сергей посмотрел на меня с пониманием, слегка кивнув.
Лиза же просто покачала головой. Наверное, думала что-то вроде: «Ну вот, теперь у нас ещё и ректорская дочь на шее».
Но мне было неважно мнение окружающих. Главное, я знал, что Надя теперь со мной, значит, она в безопасности.
А вот Митя…
— Митя, — я прищурился, — ты ведь знал. Ты точно знал, что она с нами.
Парень отрицательно покачал головой, но в уголках губ дрожала едва заметная улыбка.
— Клянусь, понятия не имел, — солгал он так плохо, что даже Лиза фыркнула.
Вскоре мы оказались во временном военном лагере на окраине города.
Перед нами раскинулась обширная площадь, утрамбованная сотнями сапог. По периметру стояли длинные каменные бараки. Над некоторыми развевались флаги с гербами знатных родов, видимо, здесь размещались офицеры.
В центре площади горел костёр, вокруг него толпились солдаты: кто чистил оружие, кто варил похлёбку в походных котлах. Отдельно, под навесом, расположились полевые кузнецы. Звон от ударов молотов по наковальням смешивался с криками командиров и ржанием лошадей.
— Сейчас будут распределять и назначать, — сказал пожилой солдат с медалью, указывая на командный шатёр, где уже собирались офицеры.
Пристально посмотрел на мужчину. Лицо, изрезанное глубокими морщинами, загорелая кожа, седая щетина — настоящий фронтовик.
— Тебя звать-то как?
— Василий я. Или просто Васька, — ответил он, прищурившись.
— Кирилл Пестов, — кивнул я, представившись.
— Знаем-с, — довольно улыбнулся он.
Мне стало интересно узнать больше об этом человеке и его воинах, которые так хорошо себя показали во время схватки на корабле.
— Давно служишь? — спросил я, кивая на его сплочённый отряд.
Василий хмыкнул, доставая из кармана самокрутку:
— Считай, с шестнадцати в армии. Тридцать лет уже служу.
— Тебе сорок шесть? — удивился я.
— Да, выгляжу старше, — он усмехнулся, — жизнь потрепала.
— А где именно служил?
— Так на передке всё. То в огненном секторе, то в земляном. Сейчас вот в водном очутился.
Моя рука непроизвольно потянулась к его медали.
— А это за что?
Василий вдруг смутился, отводя взгляд.
— Да на одном из фронтиров… Случайно вышло. Все заслужили, а дали мне.
— Просто так не дают. За что конкретно? — не унимался я.
— Офицеришку одного спас. А он оказался из славного рода, — отмахнулся солдат, явно что-то не договаривая.
Я покосился на его людей.
— Эти с тобой?
— Да. Уже не один год вместе служим, — с гордостью в голосе ответил мужчина.
В голове созрел план.
— Пойдёшь служить под моё начало?
Василий поднял брови:
— Так распределение же…
— Придумаю что-нибудь, — уверенно сказал я.
— А парни мои? Нас тридцать человек.
— А нас, — я обвёл рукой своих друзей, — пятеро. И один солдат. Так что должно получиться.
Василий задумался, почесывая щетину. В его глазах мелькнуло что-то: то ли надежда, то ли сомнение. Я не мог точно понять.
— Ну если получится, — наконец пробормотал Василий, обводя взглядом своих людей. — Хуже, чем с фельдфебелем Смирновым, вряд ли будет.
Его солдаты дружно хмыкнули. Один из них, коренастый брюнет с шрамом через бровь, добавил:
— Да, мы видели, как вы на корабле работали. Чисто.
— Особенно этот, — кивнул другой в сторону Амата, — с водой управляется как наш покойный поручик.
— А земляной маг, — третий показал на меня, — вообще редкость. Полезная штука в обороне.
Василий вздохнул, но в уголках губ уже играла ухмылка.
— Если выбьете распределение к вам, мы не против и не подведём, обещаю.
В этот момент из командного дома вышел офицер. Его голос, усиленный магией, разнёсся по всему плацу:
— Курсанты магической академии, к построению!
Я быстро наклонился к Василию:
— Жди здесь. И если что, говори, что служишь под командованием Пестова.
— Ясное дело, — кивнул он.
Вскоре мы с друзьями стояли перед каменным зданием штаба, массивным сооружением с колоннами, явно переделанным из какого-то особняка.
На крыльцо вышел генерал: толстый, с обвисшими щеками и потухшим взглядом. Его речь была сухой и заученной.
— Ваша практика пройдёт в боевых условиях. Вам очень повезло… Миссия важна… Честь академии…
Но по жирному равнодушному лицу было видно, что генералу давно на всё наплевать.
— Из-за таких идиотов об армии плохо думают, — тихо процедил Сергей.
— Согласен, — кивнул Митя.
Затем слово взял штабс-капитан.
— Сейчас начнётся распределение. Вы будете проходить практику в званиях унтер-офицеров. Те, кто ещё не прошёл инициацию, будут служить младшими унтерами, то есть связными. Всё понятно?
Перевёл это на современный лад: получалось звание сержанта, командующего взводом. Ну и хорошо. Значит, всё идёт, как я и предполагал.
Распределение началось. Нас по списку вызывали к столу, где канцелярист сверял данные и фиксировал назначения.
Пока Сергей возился с бумагами, моё внимание привлёк капитан с холёными усами и высокомерной усмешкой, направлявшийся к Лизе и Наде. Мундир на нём сидел безупречно, а сапоги блестели так, будто мужчина только что вышел с парада, а не с боя.
— А вот и наши боевые подруги, — протянул он, ехидно оглядывая девушек с ног до головы. — Что, устали прятаться за мужскими спинами?
Лиза лишь сжала губы, она уже сталкивалась с такими типами. Но Надя, выросшая в атмосфере подобострастия по отношению к отцу, вспыхнула мгновенно.
— Мы здесь чтобы сражаться, а не выслушивать ваши глупости, — бросила девушка, сверкнув глазами.
Капитан нахмурился, его усы дёрнулись:
— Ты в курсе, с кем разговариваешь, курсантка? — он сделал угрожающий шаг вперёд, явно рассчитывая на эффект.
Я оказался между ними раньше, чем осознал это.
— Капитан, — голос мой звучал спокойно, но в нём явственно читалась сталь, — если есть распоряжения, обращайтесь ко мне.
Он медленно перевёл на меня взгляд, и в его глазах вспыхнуло раздражение. Мужчина внимательно осмотрел родовой герб в моей петлице.
— А, барончик! — фыркнул он. — Думаешь, твой титул что-то значит на передовой?
— Нет, — ответил я, чувствуя, как вокруг замирают курсанты. — Но мои поступки — да.
Тишина стала такой плотной, что слышалось жужжание насекомых. Даже писарь застыл с пером в руке, уставившись на нас.
Капитан покраснел, жилы на шее набухли.
— Отлично, унтер. Раз уж ты такой храбрец, — он ядовито растянул слова, — завтра твой отряд идёт на зачистку в Старый город. Там уже пропали две группы. Посмотрим, на что ты способен, кроме пустой бравады.
Амат за спиной громко выругался, но я лишь кивнул.
— Как прикажете.
Капитан развернулся и ушёл.
— Молодец, — Амат хлопнул меня по плечу. — Из огня да в полымя.
Я пожал плечами. А что тут сделаешь, не позволять же этому капитану хамить девушкам.



Глава 13

Пока все были заняты бумагами и обсуждением недавнего конфликта, я подсуетился, чтобы найти для нас с ребятами нормального командира.
Старшекурсники, уехавшие сюда на день раньше, стояли рядом, что-то обсуждая небольшими группками. Среди всех, кого я успел узнать за полгода обучения, лишь Молчанов показался мне идеальным вариантом. Он был спокойным, опытным и, что важнее всего, не заносчивым, как многие другие пятикурсники, достигшие к концу обучения в академии третьего уровня владения стихиями, а таких были единицы.
Окликнул молодого человека, и он обернулся, мгновенно узнав меня. Голубые глаза блеснули интересом, а губы растянулись в широкой ухмылке.
— Чёрт возьми, да это же тот самый студент, что молоточком муравьида прикончил! — воскликнул Роман, явно довольный собственной памятью. — Или как ты там его назвал тогда? А, вспомнил! — он поднял палец вверх, словно поймав мысль на лету. — Клевец!
Не смог не улыбнуться.
— Ну, если говорить точно, то это был геологический пробоотборник, но суть ты уловил верно, — поправил я, чувствуя лёгкое тепло от того, что пятикурсник запомнил эту мелочь.
— А потом ты ещё Краснова на дуэли победил, — кивнул парень. — Помню-помню, красивый поединок был. Впечатляющий.
Эти слова заставили меня на мгновение задуматься о том дне: о жгучем желании той магической схватки, о взглядах сотен зрителей, жаждущих зрелища. Тогда я доказал, что даже новичок может победить, если мыслит нестандартно.
— Чего хотел-то? — спросил Роман, возвращая меня к реальности.
— Думаю, ты уже догадался, — ответил я, а Роман утвердительно кивнул.
— Ты один?
Показал на своих друзей, стоявших неподалёку.
— Нас шестеро, — пояснил я. — Пятеро магов, и у одного ещё не открылся дар, — заметил, как его взгляд скользнул по Мите, — а ещё есть тридцать солдат, с которыми мы хорошо сработались по дороге сюда. В основном опытные ветераны, отслуживший не один год.
Роман задумался на секунду, почесал подбородок, а затем махнул рукой, будто избавился, наконец, от сомнений.
— А почему бы и нет? Ты, видно, из тех, кто постоянно приключения находит, — усмехнулся Молчанов. — С таким товарищем точно не заскучаешь.
Его слова заставили меня внутренне передёрнуться. Приключения — слишком мягкое слово для того, через что мы уже прошли. Но если он готов закрыть глаза на мою репутацию «магнита для неприятностей», то это уже хорошо.
Пока мы разговаривали, взгляд случайно зацепился за сцену у входа в штаб. Тот самый капитан, с которым у нас вышел конфликт, стоял рядом с нашей старостой — Машей Дьяковой. Он что-то говорил девушке, наклонившись поближе, а она довольно улыбалась.
Не просто вежливо, а расплылась в улыбке, слушая грубые комплименты.
Меня сковало странное чувство: смесь раздражения и недоумения. Этот тип только что унизил Лизу и Надю, а теперь вёл себя так, будто ничего не произошло. Но Маша, казалось, была не против.
— Ты это видишь? — тихо спросил я, кивнув в сторону парочки.
Роман бросил взгляд и фыркнул.
— А, это Шишкин. Любит покрасоваться перед курсантками. А девушка вроде не против, — прокомментировал Молчанов.
— Маша? — невольно усмехнулся я. — Она любит, когда на неё внимание обращают, особенно если мужчина высокопоставленный.
— Ну вот видишь, выходит, она того же поля ягода.
Я нахмурился. Возможно, для Маши это действительно был идеальный вариант: капитан, который явно не прочь заигрывать, и она, судя по всему, готова это поощрять. Но что-то внутри всё равно сжималось от неприязни.
— Ладно, не зацикливайся, — хлопнул меня по плечу Роман. — Если вам с ребятами нужно распределение, идём ко мне. Возьму ваш отряд под своё крыло, но с одним условием.
— Каким?
— Если начнётся бардак, поможешь его разгрести. Договорились?
Я кивнул.
— Договорились. Именно на это и рассчитывал, — ухмыльнулся я.
Мы отошли к бочке с водой. Роман снял висящую на цепи потемневшую от времени кружку, зачерпнул и сделал большой глоток, прежде чем заговорить. Вода стекала по его подбородку.
— Этот Шишкин, с которым ты поцапался, знаешь кто? — Рома вытер рот рукавом. — Пятый сын в роду. Ни титула, ни перспектив. В магии у него тупик на четвёртом уровне. Вот и злится на весь мир.
Я кивнул, вспоминая, как зимой на учениях Роман выручил нас с Аматом. Он тогда умело управлялся с фаерболами и молниями — редкий дар даже для третьего уровня. Его движения были точными, без лишней суеты, а глаза всегда спокойно оценивали ситуацию.
— Гадёныш ещё тот, — продолжал молодой человек, наполняя кружку снова. — Все его сторонятся. Но подлизался к генералу Михайлову, стал квартирмейстером. Теперь патрули раздаёт по своему хотению.
Пятикурсник осушил вторую кружку одним махом, будто пытался смыть с себя горечь этих слов.
— Кто ему не нравится — идёт на гиблые задания. Кто делится добычей — получает посты поспокойнее.
— Откуда знаешь столько? Ты же только вчера приехал сюда.
— Так практика у меня в прошлом году здесь была, — усмехнулся Роман. — А ты думаешь, за прошедший год тут что-то поменялось? Нет, совсем ничего.
— Значит, теперь я в списке неугодных? — нахмурился, ощущая раздражение, хотя нет, скорее, брезгливость к этому Шишкину.
— Зато в моём взводе, — Роман хлопнул меня по плечу, и в его глазах вспыхнул озорной огонёк, — Шишкин не указ. Я напрямую капитану Долгорукому подчиняюсь.
Парень повесил кружку на гвоздь и с грохотом захлопнул крышку бочки.
— Собирай своих людей и устраивайся в казарме. Завтра двинемся в Старый город всей ротой Долгорукова. Разом и приказ Шишкина выполним, и город от этой нечисти освободим. Всё равно твари всем житья не дают. Да и макров наберём, дело-то выгодное.
— А твой штабс-капитан против не будет? — нахмурившись, поинтересовался я
— Так он уже давно туда собирался, но квартирмейстер всё отказывал. А так повод есть, — Роман понизил голос и заговорщически улыбнулся. — Из его роты один отряд отправили на разведку, а где отряд — там и взвод, а где взвод — там и рота.
Через полчаса мы с Романом встретились у одной из казарм.
Помещение выделялось на одну роту солдат, состоящую из трёх отделений. Нашей ротой командовал штабс-капитан Долгорукий.
Из рассказа Молчанова я понял, что он был человеком редкого склада: деятельным, целеустремлённым, но при этом лишённым высокомерия. Он не кричал на подчинённых, но его слова имели вес. Не лез в драки первым, но если уж вступал в бой, то бился до конца. И главное, он чувствовал людей. Знал, кого можно подбодрить шуткой, а кого лишь строгим взглядом.
К роте прикрепили двух медиков с пятого курса, Виталия и Вадима. Морозов с ними раньше учился и отзывался коротко: «Хорошие ребята». Для него это значило больше, чем любая хвалебная речь.
Когда мы всей толпой подошли к каменной казарме, Роман стоял и смотрел вверх, где на одном из четырёх флагштоков, самом высоком, висел герб.
Пригляделся: он принадлежал семье Долгоруковых, изображён был серебряный дракон на лазурном поле. Флагштоки поменьше предназначались для гербов юнкеров.
— Помогите поднять, — вдруг сказал Роман, доставая аккуратно свёрнутый шёлковый свёрток.
Когда развернули полотно, перед нами предстал герб рода Молчановых: в центре пылающий факел, перекрещенный с серебристым потоком воды, а над ними золотая шаровая молния, будто застывшая в прыжке.
Композиция выглядела живой, казалось, вот-вот услышишь треск пламени и плеск волн.
— Чёрт, — пробормотал я, осматривая флагшток. — Шкивы заржавели.
Нужно масло какое-нибудь. Доставая склянку из аптечки, заметил, как Амат и Сергей взялись за канаты. Лиза ловко расправляла складки полотна, а Надя, прикусив нижнюю губу, готовилась закрепить флаг.
— Готово? — спросил Роман.
После щелчка механизма знамя взмыло вверх. Ветер подхватил его, и герб Молчановых развернулся во всей красе.
Роман какое-то время стоял молча, глядя на стяг своего рода с высоко поднятым подбородком. В глазах молодого человека читалась не просто гордость, а уверенность.
Казарма оказалась просторной, но спартанской: длинный барак на сотню солдат с двухъярусными нарами, печкой в центре и десятком крохотных комнат для командного состава.
— Девчонки, размещайтесь в той комнате у дальнего угла, — распорядился Роман, указывая на дверь в конце помещения. — Остальные унтеры по двое, занимайте свободные.
Я оказался в одной комнатушке с Аматом. Сосед, не церемонясь, разбросал вещи, повесил на торчащий из стены гвоздь шпагу и с довольным вздохом плюхнулся на койку.
— Удобнее, чем на корабле.
— Ну на корабле ты вообще на палубе спал, — усмехнулся я.
— Молодому организму всё нипочём, — Амат зевнул, закинув руки за голову. — Я же теперь не дед трёхсотлетний.
Невольно улыбнулся и открыл одну из сумок.
Из неё, словно метеор, вылетел Мотя. Он радостно запищал и начал кругами носиться по комнате, серебристая шерсть мелькала в полумраке, оставляя за собой светящийся след. Казалось, он бегает не только по полу, но и по стенам, и даже потолку, так быстро зверёк двигался.
— Засиделся, дружок, — погладил я пушистика, когда он, наконец, успокоился, устроившись у меня на коленях.
Вытащил из кармана грушу и положил её на тумбочку. Мотя тут же схватил фрукт лапками и принялся уплетать, время от времени поглядывая на меня чёрными глазками-бусинками.
— Проголодался? Кушай, кушай.
Пока зверёк ел, я занялся проверкой оборудования. Микроскоп с венецианскими линзами, пробирки, склянки с реактивами — всё было цело, несмотря на перевозку. Завтра предстояла вылазка, и я решил взять с собой самое необходимое.
Затем проверил сумки с зельями. Часть оставил в казарме, но основное снаряжение сложил в компактный дорожный набор. Зелье первой помощи, боевой эликсир, энергетический концентрат — какой-то запас всегда должен быть под рукой.
Вечером, когда сумерки уже плотно окутали лагерь, в нашу комнату постучали.
— Входите!
Дверь скрипнула, и на пороге появились медики — Вадим и Виталий. В руках у них был походный чайник.
— Мир вашему дому, — ухмыльнулся Вадим, переступая порог.
— Вот, захватили, — добавил Виталий, ставя чайник на стол.
Я тут же вскипятил воду, не дожидаясь прихода огневика Романа. Магия земли, конечно, не слишком подходила для таких дел, но пара переделанных мной заклинаний нагрела металл за считанные секунды.
— О, не знал, что маги земли чайники кипятить умеют, — поднял брови Виталий.
— Всё что угодно, лишь бы не ждать, — усмехнулся я.
Амат тем временем разлил чай по кружкам, добавив туда щепотку сушёных ягод, которые прихватил с собой. Терпкий, с лёгкой кислинкой аромат сразу же наполнил комнату.
Прекрасно понимал, что ребята пришли не просто так. Они хотели наладить со мной отношения, и причина была очевидна: пятикурсники видели зелья и понимали, что на фронтире такие вещи могут спасти не одну жизнь.
— Ну что, — начал Вадим, прихлёбывая чай, — завтра в Старый город. Говорят, за эту неделю там уже два отряда пропало.
— Да, — кивнул я. — Но с нами Роман и ещё два унтера. Всего получится около ста человек, так что, думаю, справимся.
— Если что, мы рядом, — сказал Виталий. — Хоть мы и не боевые маги, но пару трюков знаем.
Мы сидели, попивая чай, и говорили о завтрашнем дне, когда дверь снова распахнулась. В комнату, словно вихрь, ворвались Лиза, Надя, Сергей и Митя.
— Вот и попил чайку с пряниками, — улыбнулся я, протягивая девушкам металлические кружки.
Как только Мотя учуял лакомство, он тут же с требовательным писком материализовался из воздуха, кружа около девушек.
— Ой, смотрите, кто проснулся! — радостно воскликнула Надя, доставая из кармана медовый пряник.
Мотя мгновенно уселся перед ней, вытянув лапки, как будто молясь, и девчонки не устояли: начали наперебой угощать пушистого, попутно гладя его серебристую шёрстку.
— Только не затрите до дыр, — пошутил я, наблюдая, как зверёк млеет от внимания.
А потом в дверном проёме появился Роман. Комната, и без того битком набитая людьми, теперь казалась совсем крошечной.
— Что, собрание без меня? — усмехнулся парень, протискиваясь внутрь.
В этот момент меня накрыло воспоминание из прошлой жизни: студенческие годы в общежитии, когда мы всей толпой в три десятка человек забивались в комнату, рассчитанную на четверых. Те же теснота, смех, ощущение братства.
Достал из сумки два демонстрационных набора: аккуратные кожаные футляры с пробирками, в которых переливались жидкости всех цветов радуги.
— Держите, — протянул я их Вадиму и Виталию. — Все основные эликсиры моей мануфактуры.
Глаза ребят загорелись.
— Это же… — Виталий осторожно взял футляр, будто держал в руках святыню.
— Лучшие зелья в империи, — закончил за него Вадим, не скрывая восторга.
Для меня же это было в первую очередь вопросом безопасности. Если раненые получат хорошие лекарства, а в эффективности своих эликсиров я не сомневался, то быстрее вернутся в строй. А значит, и мы с друзьями окажемся в меньшей опасности.
Потом Вадим и Виталий рассказывали истории из академии.
— Вместе с Ромой с первого курса учились, — пояснил Виталий, разливая травяной чай по жестяным кружкам. — Но на четвёртом у нас открылась магия жизни, а у него — родовая магия огня.
В голосе прозвучала лёгкая зависть.
— А потом Рома так усиленно тренировался на практикуме, что взял второй уровень, — подхватил Вадим. — Летом снова уехал на фронтир и прокачался ещё.
— Поэтому неудивительно, что у него теперь третий уровень, с гордостью заключил Виталий.
Было видно, что бывшие однокурсники искренне радовались за Романа. А сам он, обычно такой уверенный, сейчас явно смущался.
Ему повезло, а им нет.
Но могло быть и хуже. Если бы у них не открылся дар магии жизни, они потеряли бы дворянский статус. В этом мире только маги могли быть настоящими дворянами.
Роман потягивал чай, избегая взглядов, а я ловил себя на мысли, что даже здесь, на краю цивилизации, среди войны и опасностей, есть место простым человеческим чувствам: дружбе, зависти, благодарности.
Завтра нас ждал Старый город. Завтра — бой. Но сегодня мы были просто людьми, собравшимися вместе в тесной комнате, чтобы разделить чай и истории.
* * *
Солнце только-только поднялось над горизонтом, когда мы выдвинулись к Старому городу. Воздух был сухим и горячим, словно печной жар, хотя ночь была холодная и, судя по льду в питьевой бочке, минусовая.
Под ногами хрустел песок, перемешанный с острыми осколками древних построек.
— Смотри, — Роман ткнул пальцем вдаль, где темнели очертания разрушенных зданий. — Весь сектор в радиусе пятидесяти километров — сплошная пустыня. А ведь когда-то здесь текла полноводная река.
Я кивнул, вспоминая карты из академии.
— Что тут случилось?
— Десять лет назад прорыв. Какая-то тварь — то ли огненный феникс, то ли ещё какая дрянь — выжгла всё дотла. Русло реки сдвинулось, — он плюнул в песок. — Теперь тут только монстры да руины. Колония еле держится на подвозах извне.
Впереди показались первые дома — невысокие каменные строения с плоскими крышами, некоторые почти полностью погребённые под песчаными дюнами. Из города доносились странные звуки: то ли скрежет, то ли вой, заставлявший волосы на затылке вставать дыбом.
— Шишкин хотел отправить нас на разведку, — усмехнулся я, оглядывая колонну. — Но Долгорукий, видимо, решил не мелочиться.
Почти сотня бойцов растянулась по дороге. Капитан шёл впереди, его серебряный герб сверкал на солнце. Мы разделились на группы: по два отряда на каждую улицу.
Я пробовал поэкспериментировать с магией земли и пытался прощупать песок не только под ногами, но и впереди.
Возможно, у такого подхода были перспективы, но сейчас, на первом уровне магического источника, я не мог заглянуть дальше десяти метров. Да и то, из-за постоянного ветра, который гонял песок, я ощущал только шум, словно рябь в старом телевизоре.
— Кирилл, смотри! — Надя, которую я взял с собой, внезапно схватила меня за рукав.
Из-за угла выползло нечто, напоминающее помесь скорпиона и таракана.
Мотя на плече недовольно зачирикал, вцепившись в мой мундир ещё крепче.
Приподнял руку, и мы двумя отрядами немного попятились назад.
— Киря, — раздался рядом голос Жданова, — я что-то не помню подобных тварей в бестиарии.
Я медленно достал из ножен саблю.
— Раньше казалось, что знаю почти всех тварей, но оказывается, самых опасных в бестиарии почему-то нет.
— Чёртова инквизиция, — выругался Митя, снимая со спины магическое ружьё.
— Отделение, готовься! — рявкнул я.
И в тот же момент десять винтовок солдат моего и Надиного отделения поднялись, прицеливаясь.
Тварь не сдвинулась с места, она раздвинула усики в сторону и быстро затрепетала ими.
Уши пронзила дикая боль.
— Пли! — во всё горло завопил я, и в тот же момент раздался дружный залп.
Бах!
Грохот залпа оглушительно разнёсся по пустынному городу, но когда дым рассеялся, твари на месте уже не было. Она исчезла в облаке песка, оставив после себя лишь воронку от взрыва.
— Чёрт! — выругался я, ощущая магией земли движение.
Мгновение — и из-под земли, словно торпеда, вынырнул песчаный комок. Тварь двигалась прямо на нас с невероятной скоростью, оставляя за собой пылевой шлейф.



Глава 14

Земля под ногами вздыбилась, и я едва успел отпрыгнуть в сторону, когда из-под песка вырвалось чудовище. Его хитиновый панцирь блестел как полированный металл, а клешни размером с саблю защёлкали в воздухе, словно какой-то жуткий музыкальный инструмент. Каждый щелчок отдавался в висках, будто кто-то бил по натянутой струне прямо в голове.
Мельком огляделся. Солдаты стояли чуть поодаль, стараясь поскорее перезарядить ружья. Им нужно было ещё несколько секунд. Нужно выиграть время всего на один залп в упор, и эта тварь разлетится на куски.
— Шустрее! — крикнул я им, вжимая ладони в раскалённый песок.
Магия земли отозвалась едва уловимым дрожанием под пальцами.
Попытался создать ловушку, песчаный вихрь, яму, хоть что-то!
Но монстр лишь фыркнул, будто смеясь надо мной.
Песок обтекал его, не задерживаясь ни на мгновение.
Песчаные столбы, которые я пытался вырвать из земли, рассыпались в пыль, едва касаясь панциря.
— Чёрт!
Клешни щёлкнули в сантиметре от моей шеи. Рванул шпагу, пытаясь хоть как-то защититься, и в последний момент догадался. Влил в клинок крохотную крупицу магии земли. Лезвие потяжелело, оно весило теперь как двуручный средневековый меч.
Удар.
Треск хитина оглушил меня. Тварь отпрянула, шипя, будто обожглась. На клешне осталась глубокая трещина, из которой сочилась чёрная жидкость.
Вроде получается, но радоваться рано.
Тварь метнулась в сторону Нади.
— Защиту ставь! — прокричал я.
Кирова вскинула руки в последний момент, когда до монстра оставалось меньше полуметра. Перед девушкой взметнулся прозрачный барьер, переливаясь, как мыльный пузырь.
Тварь врезалась в него с оглушительным треском, но не пробила.
На секунду замерла, обнажив хитиновые клешни, изогнутые, как скорпионье жало.
Выигранного времени хватило.
— Огонь!
Грохот залпа оглушил. И как минимум половина солдат попали, магические пули впились в тварь почти одновременно.
Монстр дёрнулся, будто его тянули за невидимые нити, а потом его буквально разорвало. Кусок панциря отлетел в сторону, а брызги чёрной жидкости шипели на песке, словно кислота.
Я подошёл ближе, разглядывая останки.
Ничего себе…
Панцирь был не просто твёрдым, он напоминал сплав металла и хитина с едва заметными перепончатыми вкраплениями. Внутри не было никаких органов, только странная желеобразная масса, пронизанная тонкими, как проволока, нитями.
— Это же…
— Тварь не одна! — Надя резко развернула клинок, и её голос заставил меня вздрогнуть.
Из-под руин выползли ещё три таких же чудовища. Их усики трепетали, улавливая малейшие колебания воздуха, а блестящие панцири отражали солнце, словно зеркала.
Адреналин хлынул в кровь. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Ладони вспотели, но шпага в них лежала твёрдо.
— Ну что, ребята… — я оскалился, чувствуя, как во рту пересохло от предвкушения. — Похоже, нам устроили тёплый приём.
Твари синхронно раздвинули клешни.
Обернулся: солдаты всё ещё перезаряжали ружья.
Да сколько можно⁈ А ведь мне попались одни из самых опытных, под командованием старшего ефрейтора Василия.
— Подпустим их ближе! — крикнул я, начиная вращать шпагу перед собой.
Клинок засвистел в воздухе, описывая широкие круги. Я специально замедлял вращение в нижней точке, поднимая магией облако песка — хоть какая-то завеса.
Монстры двинулись вперёд, но на этот раз почему-то не ныряли в песок, а неслись по поверхности, перебирая лапами с пугающей скоростью.
Когда до них оставалось меньше пяти метров, я выкрикнул:
— Огонь!
Грохот выстрелов оглушил. Видел, как пули впиваются в разных монстров: одна получила в брюхо, другая в бок, третья в район головы, но ни одна не упала.
«Надо было стрелять по одной», — мелькнула мысль.
Нет, раненые будут медленнее…
Как же я ошибался.
Твари взбесились.
Они атаковали с удвоенной яростью, одна поползла на меня, две на Надю. Попытался отвлечь всех на себя, замахиваясь шпагой и применяя магию, но бесполезно — они явно выбрали цель.
В этот момент раздался запоздалый выстрел. Ефрейтор Василий, он придержал свой заряд. Пуля попала точно в глаз ближайшей к Наде твари. Чудовище дёрнулось, замерло на секунду и разорвалось изнутри, обдав защитный купол чёрной слизью.
Я украдкой поглядывал на Надю. Она стояла бледная, но купол держала твёрдо, руки не дрожали, зубы сжаты.
Другая тварь тем временем почти добралась до меня.
В отчаянии впился взглядом в полуразрушенную стену ближайшего дома. Магия земли отозвалась с трудом, так как песчаный фундамент плохо проводил силу. Но я всё же оторвал огромный кусок кладки и со всей силы швырнул в чудовище.
Тварь ловко свернулась в клубок. Кусок стены пролетел мимо.
— Чёрт!
Не давая ей опомниться, вырвал ещё один обломок разрушенного дома и зажал монстра между двумя каменными глыбами. Раздался противный хруст.
Но враг не умер.
Как таракан под ботинком, монстр дёргался, пытаясь высвободиться. Хитиновые пластины трещали, но выдерживали.
Быстро подошёл и вонзил шпагу прямо в щель между сегментами головы.
Тварь взорвалась.
Третья тварь у защитного купола Нади вдруг нырнула в песок. Мы замерли, озираясь: ни следа. Солдаты нервно крутили перезаряжёнными ружьями, целясь в разные стороны.
Я опустил ладони к земле, пытаясь почувствовать вибрации. Песок обманывал, казалось, что тварь то слева, то справа.
Внезапно Мотя вздыбил шерсть и пронзительно запищал.
— Осторожно! — успел крикнуть я, но было уже поздно.
Песок взметнулся прямо между солдатами с такой силой, что несколько человек отлетели в сторону. Монстр вынырнул стремительно, один воин вскрикнул, когда жвала пронзили ему ногу. Другой едва успел подставить ружьё, которое тварь перекусила с хрустом ломающегося дерева.
— Огонь!
Оружейные выстрелы слились в оглушительный гром.
В упор, почти в упор, пули вошли в хитиновый панцирь, разорвав его, как гнилую кору. Чёрная жидкость брызнула во все стороны, обдав людей.
К счастью, серьёзных потерь не было.
Солдат, которого схватили за ногу, отделался лишь сквозной раной, абсолютно не смертельной для магической медицины. Да и с помощью эликсира он сможет ходить уже через час.
Второго сбило с ног ударом панциря, а третьему пуля, отрикошетив, пробила руку. Остальные были целы, только перепачкались в липкой чёрной жиже.
— Ничего страшного, — пробормотал я, осматривая раны, — главное, все живы.
Но эти твари, они не из простых.
Солдаты быстро перезарядили ружья, и мы замерли, ожидая новой атаки. Однако монстры больше не появлялись.
Тишина.
Только тогда я разглядел чёрную субстанцию, сочившуюся из разорванных туш.
— Это точно она…
Я наклонился и осторожно потрогал вязкую жидкость, раскатывая её между подушечками пальцев.
— Универсальный компонент для зелий устойчивости к ядам. Обычно его добывают у земляных тараканов в глубинных секторах.
Но эти монстры…
Они и правда напоминали тараканов, вот только размером с лошадь и с жуткими клешнями.
— Митя, дай пустые пузырьки из сумки, — попросил я.
— Так точно, ваше благородие! — дурашливо отозвался он и, грациозно подпрыгивая, как цапля, рванул к рюкзаку.
Даже напряжённые солдаты не смогли сдержать улыбок.
— Не валяй дурака, — пробурчал я, когда друг протянул склянки.
— Так точно, ваше благородие! — Митя скорчил ещё более глупую рожу, и смех окончательно разрядил обстановку.
Аккуратно собрал образцы, наполнив сначала два флакона, а потом не удержался, и, чтобы столь ценный продукт не пропадал, забил этой чёрной субстанцией ещё две пустые фляги. Тем временем Василий уже вырезал макры из убитых тварей — коричневые кристаллы, размером с теннисный мяч, идеальные для мага земли.
— По одному из каждого, — пробормотал мужик, заворачивая трофеи в тряпицу.
Как только мы закончили, сразу двинулись дальше.
Но не успели пройти и десятка шагов, как справа, впереди, раздались выстрелы.
Я нахмурился.
Это… Сергей с Лизой? Или…
— Если стреляют, значит, тоже напоролись на этих тварей, — голос Василия прервал мои мысли.
— Поторопимся!
Мы ускорили шаг, но с ранеными быстро не получилось: двое солдат несли товарища, чья нога была перебинтована, но всё ещё сочилась кровью. Я дал ему эликсир первой помощи, но заживление шло медленно из-за попавшей на кожу чёрной слизи. Плоть уже начала срастаться, а кость и мышцы требовали времени.
Надя со своим отрядом прикрывала тыл, а я с Митей, Василием и ещё тремя солдатами выдвинулся вперёд.
Как только мы вышли из-за руин, ситуация прояснилась.
Справа, в переулке, шёл бой.
Амат со своим отрядом отстреливался, но его водяная магия здесь была почти бесполезна: песок впитывал воду, как губка. Запас, который был у Жимина, уже иссяк.
Мы вовремя вмешались.
Солдаты открыли стрельбу. Они снесли одного из монстров, а я прикончил другого здоровым куском стены, который пробил тварь насквозь, упав со второго этажа.
Амат был явно недоволен тем, что я пришёл на помощь.
Его самолюбие пострадало.
— Ненавижу пустыню, — сквозь зубы процедил он, вытаскивая клинок из убитой твари. — В этом мире магия — это убогое подобие настоящей силы!
— Тише! — резко оборвал его я.
Митя, идущий чуть сзади, мог услышать лишнее.
Амат недовольно огрызнулся, но кивнул.
Огляделся: а Жимин молодец! Справился с шестью, хотя нет, двоих-то убили мы с солдатами.
Вскоре к нам подошёл корнет Молчанов с нашими ротными медиками.
— Эти твари везде, — сообщил он хрипло. — Их тут прозвали песчаными тараканами, хотя до сих пор не могу понять, почему их нет в академическом бестиарии.
Я не сдержал смешка, вспомнив детский анекдот из своего мира:
— Домашнее животное на «Т»?
— Таракан, а на «Д»?
— Два таракана, а на «Ы»?
— Ышо один таракан.
Роман хмыкнул, но лицо оставалось напряжённым.
— Шутки шутками, но они очень быстро передвигаются под песком и атакуют неожиданно. Двое солдат убито, и ещё семь ранены, — расстроенно сказал молодой человек.
Кивнул ему, осматриваясь.
Впереди виднелась центральная площадь города. Похоже, все дороги в Старом городе вели к ней.
Шестнадцать групп это сотня человек, и мы все замерли на краю площади, почти одновременно подойдя к ней.
Некогда мощёный камнем центр города теперь был усеян песчаными воронками, каждая чуть меньше человеческого роста. Песок в них выглядел странно: не рыхлый, а будто спрессованный в плотные шары размером с баскетбольный мяч.
Сначала я подумал, что они разбросаны хаотично, но, приглядевшись, заметил узор.
Спираль.
Когда-то давно, когда я был ещё ребёнком, мой третий вассал, дядя Женя, рассказывал жуткую историю. О том, как его караван в земляном секторе случайно забрёл на территорию…
— Песчаная змея ургаха, — пробормотал я.
Рядом стоящий Роман громко сглотнул.
— Если это он, то нам конец, — выдохнул Василий.
— Не думаю, что это конец, — вдруг сказала Надя, указывая на фигуру, выходящую из переулка.
Штабс-капитан Долгорукий.
Он шёл твёрдым шагом, словно земля сама подстраивалась под его поступь. Высокий, крепко сложенный, в безупречно сидящем мундире с золотыми аксельбантами. Густые бакенбарды обрамляли резкие черты лица, а глаза были холодные, как сталь. Они бегло оценивали ситуацию.
— Какой у Константина Ивановича уровень? — тихо спросил я Романа.
— Не знаю, — пожал тот плечами. — Не меньше шестого.
— Так почему он тогда ещё в штабс-капитанах?
— Начальство невзлюбило. Кому-то в своё время дорогу перешёл, вот и задвинули на край империи.
Заметив, как у Мити от злости надулись ноздри, я едва сдержал усмешку. Как его вечно бесила несправедливость имперской власти!
Но сейчас было не до смеха, и я перевёл взгляд на Долгорукого.
Потому что передо мной был сейчас настоящий боевой маг.
Не вроде тех пижонов, что напали на моё имение, а настоящий воин, который дал бы фору и Евдокимову-младшему, и самому Краснову.
Долгорукий шёл вперёд, не торопясь, но и не медля. Шаги были размеренными, словно он знал, что ни одна тварь не посмеет напасть первой.
И тут из ближайшей воронки выскользнул песчаный таракан.
Штабс-капитан даже не взглянул в его сторону.
Он просто поднял руку.
Воздух дрогнул, и тварь разорвало изнутри, будто кто-то надул её как шар и лопнул. Чёрная слизь брызнула во все стороны, но Долгорукий даже не моргнул.
— Отряды, построение! — его голос, усиленный магией, прокатился по площади.
Солдаты мгновенно выстроились в оборонительные квадраты.
— Земляные маги, ко мне!
Я посмотрел на Романа и шагнул вперёд.
Долгорукий окинул нас оценивающим взглядом.
— Воронки — это будущие гнёзда. В каждой скрывается яйцо. Если не уничтожим их сейчас, твари заполонят весь город, а возможно, и колонию.
— Что требуется сделать? — спросил я.
Штабс-капитан усмехнулся.
— Закопать, без доступа воздуха новые твари не родятся, — сказал Долгорукий, и его голос прозвучал как приговор.
Трое земляных магов — я и ещё два курсанта. Мы встали в треугольник вокруг ближайшей воронки. Песок под ногами дрожал, словно предчувствуя угрозу.
— Вместе! — скомандовал штабс-капитан.
Я вжал ладони в землю, ощущая, как магия пульсирует в жилах. Камень и песок отозвались неохотно: слишком рыхлые, слишком чужие. Но когда курсант ударил кулаком в землю, а потом и третий маг, высокий парень с обожжёнными руками, вскрикнул от напряжения, я понял.
Нужно не закапывать. Нужно спрессовать.
— Давим!
Песчаные шары в воронках затрещали, сжимаясь под натиском магии. Из глубины донесся яростный скрежет, твари сопротивлялись. Одна из воронок вдруг взорвалась, и оттуда вырвался гигантский песчаный таракан, но Долгорукий даже не шевельнулся.
Он взмахнул рукой.
Воздух вокруг чудовища сжался в невидимый кулак, и тварь лопнула, как перезрелый плод.
— Следующую!
Мы успели запечатать тридцать воронок, когда земля вздыбилась.
Из центра площади, с грохотом руша остатки плитки, выполз он. Песчаный змей ургах.
Длинное гибкое тело, покрытое сегментированными пластинами, как у сороконожки. Голова — слепая, с раздвоенными жвалами, изрыгающими песок под давлением. Размером с паровоз.
— Вот и хозяин, — хрипло пробормотал один из унтеров, работающих со мной.
Ургах взревел. Звук был похож на скрежет камней. Змей сразу рванул вперёд.
— Земляные, в стороны! — рявкнул штабс-капитан.
Он шагнул навстречу чудовищу, и тут я увидел, что значит маг воздуха шестого уровня.
Ветер стал его продолжением.
Сначала Долгорукий создал вихрь дезориентировав монстра. Змей зашипел, резко дёрнув головой, но Долгорукий уже перестроился.
— Кирилл! — крикнул он мне. — Приманка!
Я понял сразу.
Нужно было выманить змея на открытое место.
Рванул вперёд, шпага в руке.
— Эй, урод!
Ургах развернулся ко мне, жвалы щёлкнули. Я отпрыгнул, и в этот момент Долгорукий ударил.
Прозрачный пузырь запечатал змея внутри, как насекомое в янтаре. Монстр взметнулся, ударившись о стенки, но сфера держалась.
— Теперь ты мой, — прошептал Долгорукий.
И выкачал воздух.
Сфера сжалась.
Ургах забился, его тело распухло, сегменты трещали. Глаза, если они у него были, точно должны вылезти из орбит.
А потом…
Он лопнул.
Клочья хитина и чёрная слизь брызнули по стенкам сферы, но не вышли наружу. Долгорукий разжал пальцы, и магия исчезла. Остатки змея шлёпнулись на камни площади.
Тишина.
— Вот так, — просто сказал штабс-капитан, вытирая пот со лба. — На сегодня, пожалуй, хватит.
Солдаты довольно долго копались в остатках, пока, наконец, не достали макр.
— Вот он, ваше благородие, — сказал один из мужчин, протягивая кристалл штабс-капитану Долгорукому.
Макр переливался от тёмно-коричневого до терракотового, словно застывшая лава. Размером с воздушный шар, только тяжёлый и тёплый на ощупь.
— Редкий экземпляр, — довольно пробормотал Долгорукий, осматривая добычу.
— Хорошая будет прибавка к жалованью, — добавил Роман.
— Выдвигаемся к окраине. Готовим лагерь, — скомандовал капитан. — Завтра устроим финальную зачистку.
Шли медленно, вымотанные. Солдаты тащили трофеи, начиная от макров и заканчивая дорогими частями монстров, которые можно с выгодой сдать скупщику в части.
Мы уже подходили к окраине, когда Амат, идущий рядом, ткнул меня в бок.
— Смотри, — он указал рукой направление.
Обернулся. Метрах в двухстах из руин выползали они. Ростом с крупную собаку, в хитиновом панцире. Двигались чётко, без суеты, словно выполняли давно отлаженный алгоритм.
Электрические жвалы пощёлкивали, но агрессии не было, они тащили останки песчаных тараканов прочь из города, в пустыню.
Я замер, наблюдая.
Пустынные муравьиды.



Глава 15

Лагерь разбили на самой окраине, среди развалин старого форта — некогда мощного укрепления, защищавшего подступы к Старому городу со стороны устья реки.
Этот форт был построен более ста пятидесяти лет назад, во времена второй волны колонизации, когда границу с тварями удалось оттеснить за внешнее кольцо. Теперь же он представлял собой полуразрушенную каменную громаду с толстыми стенами, изъеденными временем и песком. Внутри были пустые казармы, заваленные обломками, и полуразрушенные башни, с которых когда-то вели огонь магические орудия.
Когда мы зашли внутрь, из щелей и тёмных углов выползли мелкие твари — скорпионоподобные пауки и песчаные змеи. Но для закалённых бойцов они не стали серьёзной угрозой. Отряды быстро зачистили помещения, и вскоре форт был готов принять уставших солдат.
Но штабс-капитан Долгорукий не дал команду разойтись на отдых. Он решил проверить, нет ли в форте тварей, которые спрятались и ждут, когда солдаты расслабятся, чтобы напасть.
Я стоял рядом с друзьями, наблюдая, как Константин Иванович готовится к ритуалу. Он поднял руки, и воздух вокруг начал вибрировать, словно нагретый солнцем.
— Смотрите, он запускает сканирование, — прошептала Лиза, не отрывая взгляда.
— Нет, это не просто сканирование, — возразила Надя. — Это «Глаз бури», шестой уровень. Он ищет скрытые угрозы в радиусе сотен метров.
— Не может быть, — фыркнула Лиза. — «Глаз бури» требует подготовки, а он просто поднял руки. Это что-то другое.
Долгорукий не обращал ни на кого внимания. Его пальцы двигались плавно, будто чертили невидимые символы в воздухе. Ветер закрутился в спираль, а затем…
Воздух вспыхнул.
Над лагерем возник гигантский прозрачный кристалл из сжатого ветра, переливающийся как мираж. Внутри него мелькали образы: пустыня, руины, тени, движущиеся вдали.
— Это… — Надя открыла рот, но слов не нашла.
— Не шестой уровень, — тихо сказал я. — Седьмой. «Око урагана».
Все обернулись ко мне.
— Но седьмой уровень это как минимум звание полковника, — пробормотал Сергей.
— Возможно, он скрывает свою полную силу, — добавил я.
Пока Долгорукий продолжал сканирование, Роман и Сергей отошли в сторону. Они, наверное, думали, что говорят тихо, но их возбуждённые голоса хорошо доходили до наших ушей.
— Как маг седьмого уровня до сих пор штабс-капитан? — недовольно пробормотал Сергей.
— Потому что система гнилая, — хмыкнул Роман. — Генерал Михайлов, который сидел у него над душой, был шестого уровня. А Шишкин — вообще четвёртого. И оба — выше по званию.
— Это неправильно!
Я заметил, как у Мити, стоявшего недалеко от меня и тоже слышавшего разговор Качалова и Молчанова, сжались кулаки.
— Что-то не нравится? — спросил я прямо.
— Такого быть не должно, — сквозь зубы выдавил Жданов. — Всё должно работать по-другому. Правильно.
— Система устарела, — пожал я плечами. — А для нынешней аристократии честь, похоже, ничего не стоит.
Митя резко повернулся ко мне.
— Именно.
Его глаза горели злостью, но в них читалось что-то ещё, возможно, знание. Жданов знал куда больше, чем говорил, и эта его скрытность лишь подогревала моё любопытство.
Но наш разговор прервал возглас штабс-капитана:
— Твари под нами!
Долгорукий, всё ещё удерживающий «Око урагана», обнаружил под фортом целую колонию ночных пауков, зарывшихся глубоко в песок. Если бы не его сканирование, ночью они бы выбрались и устроили кровавую бойню.
Константин Иванович собрал всех юнкеров и унтер-офицеров.
— Господа, ваша задача проста: выманите монстров и убейте. Студенты четвёртого курса должны показать себя. А вы, юнкера, стойте рядом. Вмешаетесь, только если будет смертельная угроза жизни ваших подчинённых.
Мы выстроились у края форта, где песок был рыхлым — явный признак, что тут норы.
— Готовы⁈ Начали!
Первой ударила Лиза. Её клинок взметнулся вверх, и вихрь воздуха врезался в землю, поднимая песчаную бурю.
— Вылезайте, твари!
Песок зашевелился.
Из-под земли вырвались чёрные, как смоль, насекомые размером с овцу. Их лапы были покрыты жёсткими щетинками, а глаза, десятки крохотных точек, сверкали в последних лучах солнца.
Амат тут же ударил водяным кнутом, но песок мгновенно впитал воду.
— Чёрт!
— Земляные, вперёд! — крикнул я.
Мы, трое курсантов, уже сработавшихся на площади, ударили магией в землю. Камни под ногами вздыбились, образуя барьеры, но пауки были быстры. Они прыгали, избегая ловушек.
Один из них рванул к Наде. Она едва успела поднять защитный купол, и паук врезался в него, шипя.
— Сергей, огонь!
Качалов взмахнул клинком, и пламя ударило в тварь. Паук взвыл, но не сгорел: его панцирь был устойчив к жару.
Тут я понял ошибку.
— Все стреляют вразнобой! Надо бить по одному! — рявкнул я. — Лиза, подними их в воздух! Амат, бей водяными стрелами в глаза!
Сработало.
Лизе удалось подхватить вихрем трёх пауков, а Амат точными выстрелами ослепил их. Сергей тут же добил огнём.
Я же сосредоточился на земле.
— Парни, — обратился я к магам земли, — давим их!
Мы захлопнули песок за последними пауками, превратив в камень песчаник. Тварям больше некуда отступать. Дальше за дело взялись огненные маги. А потом в бой вступили солдаты: они добили поверженных монстров штыками.
Наконец наступила тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием бойцов.
Я вытер пот со лба. Песок, прилипший к лицу, скрипел на зубах. В воздухе стоял едкий запах сожжённого хитина.
Долгорукий наблюдал за всем, скрестив руки.
— Неплохо, — произнёс он наконец, и в голосе прозвучала нота одобрения. — Лучшая команда за последние годы. Но…
Он начал перечислять ошибки, складывая пальцы с методичной точностью:
— Разрозненные атаки. Запоздалые решения, — его взгляд остановился на мне. — Без командования Пестова точно были бы потери.
В его словах не было упрёка, только констатация факта. Затем мужчина коротко кивнул и отпустил всех готовить лагерь, а меня оставил.
Мы поднялись по полуразрушенной каменной лестнице на башню. Камни под ногами были тёплыми от дневного солнца, но вечерний ветер уже начал приносить прохладу. С высоты открывался вид на бескрайнюю пустыню, окрашенную в багровые тона заката. Ветер гудел в проломах стен.
— Что думаешь делать после учёбы в академии? — спросил Долгорукий, опираясь на зубчатую стену. Его профиль на фоне заката казался вырезанным из тёмного камня. — У тебя талант. Добьёшься высот в армии.
Я глубоко вздохнул, чувствуя, как прохладный ветер обжигает потные виски.
— Доучусь этот год и уйду, — ответил я, заметив, как брови капитана чуть приподнялись. — Мои производства, знания и изобретения дадут империи больше, чем ещё один офицер на службе.
Долгорукий замер, потом внезапно рассмеялся: громко, искренне, так, что даже эхо отозвалось в руинах.
— Так ты… внук Петра Пестова? Того, что преподавал в университете центральной колонии?
— Да, — кивнул я, удивлённый этим вопросом.
— Ха! — мужчина снова засмеялся, и в его глазах вспыхнуло что-то тёплое, ностальгическое. — Твой дедушка разглядел во мне потенциал, когда я был двоечником. Дал смысл. Благодаря ему я не скатился на дно, как бывшие друзья. Передай ему за это спасибо.
— Он погиб. Год назад вместе с моим отцом, где-то в экспедиции за внешним кольцом.
Константин Иванович коротко кивнул.
Повисла тишина.
Мы постояли ещё какое-то время молча, глядя, как последний кровавый край солнца исчезает за линией горизонта, окрашивая пустыню в глубокие фиолетовые тона.
* * *
Ночью на дежурстве стояли все шестнадцать отрядов роты Долгорукого, но одновременно дежурили только два, поочерёдно сменяясь. Мне выпало патрулировать сначала с отрядом Нади, потом Амата, и это было к лучшему. Вопросов к обоим накопилось немало.
Вначале шли с Кировой вдоль периметра лагеря, проверяя посты.
Ночь была тихой, но холодной. По ощущениям казалось, что на улице не больше плюс пяти.
Небольшой вечерний ветер шевелил полы плащей, да где-то вдали кричала ночная птица. Надя шагала рядом, её тёмные волосы, выбившиеся из-под фуражки, очень красиво колыхались на ветру, и я ловил себя на том, что постоянно засматривался на них.
— Ты сегодня хорошо держалась, — сказал я, чтобы разрядить молчание.
— Спасибо, — она улыбнулась. — Хотя без тебя не справилась бы.
— Не преувеличивай.
Надя рассмеялась, но тут же задумалась.
— Знаешь, я думала, что здесь, на границе, всё должно быть по-другому. Честнее.
— А что не так?
— В столице каждый генерал подсиживает другого. А продвигаются только те, у кого связи.
Посмотрел на неё.
— А как же твой отец? Он же адмирал и больше десяти лет возглавлял Адмиралтейство. Разве он пробился только благодаря связям?
Надя засмеялась.
— Ты не поверишь. Но это просто стечение обстоятельств.
— Каких?
— Отец женился на маме, Александре Бестужевой. А её род, ну, скажем так, имел вес при дворе. Пока не стал настаивать на реформах.
Я поднял бровь.
— Ты не подумай, — Кирова рассмеялась снова, но в её глазах мелькнула грусть. — У них была любовь. Настоящая, искренняя.
Девушка неожиданно прижалась к моему плечу, и я почувствовал лёгкий запах её духов: что-то цветочное, едва уловимое.
— Что же случилось? Почему вы уехали из столицы?
Надя замолчала на мгновение, будто собираясь с мыслями.
— Три года назад в столице были… волнения.
— Волнения?
— Некоторые роды поняли, что если империя будет развиваться при Михаиле Романове так же, как при его отце и деде, то мы деградируем. Свалимся в тупик.
Мы подошли к посту, где на дежурстве стоял Митя. Он услышал последние слова и насторожился.
— Род мамы — Бестужевы, он был среди тех, кто пытался донести это до Императора, — продолжила Надя. — Но их выставили чуть ли не бунтовщиками.
— А твой отец?
— Он тогда возглавлял Адмиралтейство. Даже пытался на аудиенции оправдать их, но…
Она замолчала, надолго остановив свой взгляд где-то в темноте Старого города.
— В своё время отец предлагал реформы на флоте, новые типы кораблей с усиленной магической защитой. В академиях — больше практики для курсантов, меньше зубрёжки. В управлении — отказ от продажи должностей.
Митя, стоящий на посту рядом и не проронивший ни слова, вдруг сжал кулаки.
— И что?
— Императору кто-то хорошо промыл мозги.
— А потом?
— Отца не отстранили сразу. Он был лучшим в своём деле, но им надо было как-то поставить его на место. Начались покушения.
Голос Нади дрогнул.
— Сначала на родственников мамы, так как они открыто говорили о своей позиции. Потом на неё саму, чтобы заставить отца остановиться. А потом… — девушка на секунду замолчала, — её убили.
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок, а затем злость.
— Отец две недели искал убийц. И вырезал всех за одну ночь.
— И это стало поводом для его смещения?
— Да. Но настоящая причина в другом.
— В чём?
— Род убийц был связан с влиятельными людьми при дворе. Они боялись, что правда дойдёт до Императора.
Посмотрел на Митю.
Его пальцы впились в приклад ружья так, что костяшки побелели.
— Значит, даже здесь, на краю империи, тот же самый бардак, — тихо сказал он.
Надя вздрогнула от неожиданного голоса моего друга, похоже, она только сейчас заметила его. Вздохнула.
— Да, — кивнула она, — просто здесь он менее заметен.
Мы ещё какое-то время стояли втроём, слушая, как ветер шепчет в развалинах.
* * *
Тени от костра дрожали на лицах солдат, разговоры стихали, сменяясь тихим потрескиванием дров. Ночь выдалась холодной, и даже магические амулеты, разложенные по периметру лагеря, не могли полностью отогнать ощущение опасности. Я сидел на бревне, разбирая карту местности, когда ко мне подошёл Амат.
— Ты когда намерен идти исследовать муравьидов? — тихо начал он без предисловий.
Я не поднял головы, продолжая водить пальцем по карте.
— Сначала нужно разузнать всё и организовать вылазку.
Амат сел рядом. Он наклонился вперёд, будто боялся, что его слова услышат другие.
— Не вздумай идти без меня.
Я наконец посмотрел на него. В глазах Жимина читалось нечто большее, чем просто желание помочь. Это был страх — страх, что я оставлю его в неведении, что пойду один и сделаю что-то необратимое.
— Здесь без тебя ничего не провернёшь, — ответил я, слегка усмехнувшись. — Раз уж ты в курсе дел с антимагическим веществом, придётся воспользоваться твоей помощью.
Амат напрягся.
— Что ты вообще планируешь?
Я отложил карту и вздохнул.
— Никто до сих пор не смог как следует изучить муравьидов. Тем более их колонию. Но если они где-то неподалёку, возможно, удастся подобраться вплотную. А ещё… — я сделал паузу, — мне нужно убить несколько тварей и изучить их.
Амат резко выдохнул, будто ожидал именно этого.
— Ты хочешь добыть из них антимагическое вещество.
— Да. Нельзя упускать такую возможность.
Тишина повисла между нами, нарушаемая только треском костра. Амат сжал кулаки, его лицо исказила внутренняя борьба.
— Ты понимаешь, насколько это опасно? — прошептал он. — Не только из-за муравьидов. Если кто-то узнает…
— Понимаю.
Амат резко повернулся ко мне, его глаза горели.
— Тогда зачем? Я же тебе рассказывал, к чему всё это может привести!
Посмотрел на огонь в костре и медленно покачал головой.
— Понимаю. Но я также понимаю, что люди боятся всего нового. А потом привыкают.
— Это не просто «новое»! — Амат почти зашипел, но тут же осёкся, оглянувшись по сторонам. Никто не обращал на нас внимания. Он понизил голос до шёпота. — Это конец магии. Конец всего, что делает этот мир… этим миром.
Мои пальцы непроизвольно сжали край карты.
— А если это не конец, а начало чего-то другого?
Амат смотрел на меня, словно видел впервые.
— Ты действительно в это веришь?
— Я верю, что нельзя стоять на месте.
Мы замолчали. Где-то вдали раздался звериный вой, и несколько солдат насторожились, хватая оружие. Но звук стих, и лагерь снова погрузился в полусонное состояние.
— Значит, нам нужно заручиться поддержкой Романа Молчанова, — наконец сказал Амат, словно приняв неизбежное.
Я кивнул.
— И совместить это с каким-нибудь боевым выходом. В одиночку магам первого уровня не выжить в этом мире, — закончил Амат, тяжело вздохнув, его плечи опустились.
Ещё раз кивнул, соглашаясь с очевидным.
— Тогда договоримся с Молчановым, а пока всё разузнаем о возможном логове муравьидов и будем ждать задания где-то рядом, чтобы завернуть туда по дороге, — подвёл итог я.
— Ладно. А если что-то пойдёт не так?
— Всё будет нормально, — успокоил я Жимина.
Амат поднялся, его взгляд был твёрдым.
— Договорились, — сказал он, и мы скрепили соглашение рукопожатием.
На следующий день Старый город так и не был полностью зачищен. Несмотря на все усилия, к вечеру мы едва успели прошерстить три четверти территории.
Долгорукий, сильно матерясь, отдал приказ заночевать на месте и завершить работу утром.
Что удивительно — днём муравьиды не показывались вовсе. Будто растворились в раскалённом воздухе пустыни. Но стоило солнцу начать клониться к горизонту, как они появились вновь.
Те же размеренные, почти механические движения, та же странная организованность. Они методично собирали останки, не обращая на нас никакого внимания.
Вечером я забрался на полуразрушенную дозорную башню у восточной стены. Отсюда открывался потрясающий вид, но меня сейчас интересовали только монстры.
Две чёткие линии муравьидов, будто натянутые струны, тянулись по пустыне. Одна — к руинам города, другая — вдаль, куда-то в центр материка, исчезая за барханами уже у самого горизонта.
Вечером у костра я расспрашивал воинов из других отрядов, служивших в этой колонии не один год.
— Эти твари? Да они тут лет двадцать, не меньше, как часы ходят. После каждой стычки появляются — подчищают. Как дворники, ей-богу! — сплюнул мужик в огонь. — А гнездо их… Кто его знает. Ребята пробовали следить — не возвращались. То ли заблудились, то ли… ну, ты понял.
Все истории были как под копирку. Да, есть муравьиды. Но никто ничего не знает. Только домыслы и слухи.
Утром, едва закончив скудный завтрак из чёрствых сухарей и воды, мы дочистили Старый город от тварей и наконец двинулись обратно.
Солдаты шагали бодро, несмотря на тяжёлую поклажу. На спинах у них болтались связки хитиновых пластин, сверкающих на солнце, словно они несли доспехи средневекового рыцаря. В мешках позвякивали клыки песчаных крыс и железы ядовитых скорпеков — всё это на чёрном рынке стоило целое состояние.
Молчанов был на седьмом небе. Его лицо светилось, как фонарь в ночи.
— Ты только посмотри на этот улов! — он ударил меня по плечу так, что я едва удержался на ногах. — Десять процентов, слышишь? И не бумажками и монетами, а макрами! Как только придём в часть, то сдадим весь улов, а завтра Долгорукому выдадут десять процентов от стоимости трофеев, и вот они достанутся нам, — Молчанов опять довольно улыбнулся.
— А как будут распределяться деньги внутри роты? — поинтересовался я.
— Сами распределим. Половина на премии и поощрение отличившимся бойцам. Остальное — в ротную казну. На госпиталь, на гробы, да на тех, кто остался без кормильцев.
Дорогу одолели без происшествий. Только один раз дозорные заметили вдали тень песчаного ящера, но чудовище, к счастью, не проявило к нам интереса.
Но стоило только миновать главные ворота лагеря, как Надя вдруг вцепилась мне в руку. Её пальцы сжали моё запястье с такой силой, что я невольно вскрикнул от боли.
— Что случилось? — я огляделся.
Лагерь выглядел так же, как и два дня назад: те же казармы, та же суета, тот же запах пота и металла.
Она не ответила. Только указала дрожащей рукой на штабное здание.
Рядом с центральном флагштоком, где развевался полковой штандарт, был поднят чёрно-золотой стяг с фамильным гербом её дома: скрещёнными над горной вершиной мечами.
— Папа здесь, — дрожащим голосом прошептала девушка.



Глава 16

— Папа здесь.
Эти слова, произнесённые Надей шёпотом, прозвучали как приговор.
Едва рота Долгорукого пересекла ворота лагеря, как к нам стремительно направился Шишкин — адъютант генерала.
— О, сейчас будет на построение вызывать, — прокомментировал Молчанов приближение квартирмейстера.
Шишкин подошёл, его тонкие губы уже раскрывались, чтобы огласить приказ, но Константин Иванович опередил его.
— Пока не сдадим трофеи, ни шагу с места, — отрезал командир, даже не глядя на адъютанта. — По уставу положено сначала сдать отчётность о добыче, потом всё остальное. Или у вас, квартирмейстер, другое толкование устава?
Последняя фраза повисла в воздухе. Шишкин замер, рот остался полуоткрытым, словно он собирался что-то возразить, но так и не нашёл слов. Долгорукий, не удостоив оппонента дальнейшим вниманием, развернулся и повёл роту к складам.
Трофеи вываливали на массивные столы под пристальным взглядом прапорщика-приёмщика. Хитиновые пластины, клыки, ядовитые железы — всё аккуратно сортировалось, взвешивалось и оценивалось.
Амат, стоя рядом со мной, мрачно наблюдал за процессом. Его скулы напряглись, когда на отдельный стол начали выкладывать магические кристаллы, добытые из монстров. Специальный оценщик быстро распределял их по коробкам, сортируя по цвету, размеру и чистоте энергетического спектра.
— Десять процентов… — прошипел Жимин, сжимая кулаки. — Это же откровенный грабёж.
Сергей, стоявший рядом, флегматично пожал плечами.
— Всё честно. Государство тебя кормит, одевает, вооружает. Каждый выстрел из магической винтовки — это потраченный малый макр. А ещё логистика, лечение, пенсии семьям погибших… Хочешь больше? Иди в вольные охотники. Но учти: в одиночку ты разве что крыс магических ловить сможешь.
Качалов кивнул в сторону самого ценного трофея — крупного кристалла, извлечённого из змея Ургаха.
— Видишь этот камень? Он один стоит как вся остальная добыча. А ты в битве за него участия не принимал. Так что не ной.
Амат скрипнул зубами и пробормотал так, чтобы слышал только я:
— Таких червяков в прошлой жизни пачками убивал. Нашёл чем удивить.
Я ничего не ответил. Лишь слегка улыбнулся.
Со складов нас сразу, даже не дав привести себя в порядок, погнали на плац. Генерал и ректор Киров стояли на крыльце штаба, наблюдая, как рота выстраивается в ровные шеренги.
Михайлов произнёс короткую речь — дежурные слова о доблести, о том, как он гордится своими солдатами, о важности нашей миссии. Но я почти не слушал.
Моё внимание было приковано к человеку, стоявшему рядом с ним.
Отец Нади не произнёс ни слова. Он просто смотрел. Его холодный взгляд медленно скользил по строю, будто выискивая кого-то.
Надя стояла в первом ряду, её спина была неестественно прямой, пальцы судорожно сжаты.
Я видел, как взгляд Кирова на мгновение остановился на дочери.
И в его глазах не было ни гнева, ни разочарования.
Только расчёт.
Затем рядом с Надей он заметил меня, лицо мужчины исказила странная гримаса: что-то между презрением и раздражением. Потом взгляд ректора скользнул по моим друзьям, и в глазах читалось ясное: «Опять эта компания. Опять они в центре проблем».
Нас отпустили в казарму. Едва успели переодеться и умыться, как в дверь ворвался запыхавшийся Молчанов.
— Надежду Кирову, Пестова и его четверых дружков срочно в штаб! — выпалил он.
Митя нахмурился.
— Меня-то зачем? Я же не унтер.
— Приказ был чёткий: «Надежду Кирову, Пестова и его четырёх дружков», — сказал Роман, пожимая плечами.
Жданов недовольно нахмурился и с ленцой пошёл в сторону двери.
— Тебя-то о чём спрашивали? — спросила Надя, обратившись к Молчанову.
— Как вы себя показали, — уклончиво ответил Роман, избегая её взгляда.
Мы поспешили в штаб. Прошли мимо секретаря, военного в чине капитана. В приёмной сидели пятеро гражданских в дорогих костюмах, явно деловые люди. Их присутствие в военной части меня удивило, а потом я заметил позолоченную табличку на двери:
«Генерал-губернатор Михайлов Михаил Дмитриевич».
— Ты что, не знал? — спросил Митя, заметив моё недоумение. — За внешним кольцом колониями управляют военные. Они совмещают армейскую службу с работой в гражданской администрации.
— Теперь понятно, почему такой бардак и в городе, и в войсках, — ехидно вставил свои пять копеек Амат.
Я задумчиво кивнул, ведь как ни странно, но я этого не знал. А Митя недовольно уставился на Амата. Он, видимо, считал такие комментарии в людном месте неуместными.
Ждать пришлось недолго. Уже через минуту тот же капитан-секретарь открыл дверь и сухо объявил:
— Генерал-губернатор вас примет.
Мы вошли в кабинет, где царила тягостная атмосфера.
Михайлов сидел, откинувшись в кресле, его опухшее лицо выражало усталое безразличие.
Ректор Киров, вопреки протоколу, занял место во главе стола, его пальцы игрались с часами на цепочке.
Рядом с ним расположился ничем не примечательный мужчина в строгом костюме, такой тип, которого мозг отказывается запоминать сразу после знакомства.
Шишкин, мой «любимый» адъютант, съёжился в кресле, будто пытаясь раствориться в воздухе.
А Долгорукий Константин Иванович стоял чуть в стороне, и в уголках его глаз читалась странная усмешка, словно он один видел скрытый фарс в этой официальной церемонии.
— Мне доложили, что вы неплохо проявили себя на практике, — начал Киров, его голос звучал как скрип несмазанных дверных петель.
— Выполняли приказы, — ответил я, стараясь сохранить нейтральный тон.
— Не верю, что у тебя, Пестов, всё прошло без происшествий, — Киров прищурился.
— Никаких особых происшествий.
— Даже ни с кем не поссорился?
Мой взгляд невольно скользнул в сторону Шишкина. Бедняга буквально вжался в стол, его пальцы судорожно сжали край столешницы. В этот момент я заметил, как Долгорукий прикрыл рот рукой, делая вид, что поправляет усы, но я-то знал, что он едва сдерживает смех.
— Были… небольшие разногласия с одним товарищем, — сказал я, намеренно растягивая слова.
Внезапно дверь приоткрылась, и появившийся ординарец отвлёк внимание Кирова и Михайлова.
Мгновение, а я успел перекинуться с Шишкиным красноречивым взглядом. Его испуганные глаза ясно говорили: «Только не сейчас!» Мой же ответный взгляд обещал молчание… за небольшую плату.
Он кивнул так рьяно, что чуть не стукнулся лбом о стол.
Долгорукий отвернулся к окну, но по дрожи его плеч было ясно, что комедия достигла апогея.
Теперь у меня был козырь. Этот инцидент станет пропуском для вылазки к муравьидам. Правда, сам Молчанов ещё не подозревал, что его взвод скоро отправится в весьма… необычную экспедицию.
Но это уже детали.
С Романом я договорюсь.
— Так на чём мы остановились? Ах да… С кем же у тебя был этот загадочный конфликт? — Киров пристально смотрел на меня.
Я сделал самое невинное выражение лица, какое только мог изобразить.
— Конфликт? Ну, если можно так назвать небольшие разногласия по поводу… э-э… тактики ведения боя, — мои глаза снова скользнули в сторону Шишкина, который начал нервно теребить воротник.
В этот момент Долгорукий не выдержал. Его лицо покраснело, губы задрожали, и из груди вырвалось нечто среднее между смехом и хрюканьем. Быстро превратив это в приступ кашля, он хрипло пробормотал:
— Простите, першит в горле…
После нескольких ничего не значащих фраз нас отпустили, но Киров жестом остановил дочку.
— Надя, задержись, мне надо с тобой поговорить наедине, — сказал он, вставая из-за стола.
А тот невзрачный тип вдруг поднял глаза и тихо добавил:
— И вас, Жданов, попрошу остаться.
Мы вышли в коридор и направились в казарму. Через час появилась Надя — бледная, с красными от слёз глазами.
— Не смогла его переубедить… — её голос дрожал.
К ней сразу подошла Лиза и обняла.
— Но есть хорошие новости: папа остаётся здесь на несколько дней. Михайлов и этот странный тип его о чём-то упрашивали. Может, удастся выгадать неделю, — пожала девушка плечами.
— Кто этот тип вообще? — не удержался я.
— Не знаю. Вроде как за Митей приехал.
Как будто по сигналу, появился сам Жданов, бледный как мел.
— Ну что? — хором спросили мы.
— Велели собирать вещи, программа обмена закончилась. Дней пять ещё пробуду с вами, потом уеду с этим, — Митя неодобрительно поморщился, — чиновником из министерства образования.
— И что, он специально за тобой одним приехал? — недоверчиво спросил я.
Парень только развёл руками.
— Ах да! — вдруг подскочила Надя. — Генерал-губернатор устраивает завтра бал в честь приезда отца. Мы приглашены!
— Ха-ха! — громко рассмеялся Амат.
— Ты чего? — все невольно уставились на Жимина.
— Пир во время чумы… — бросил он через плечо, уже уходя в комнату. Его смех ещё долго звучал в коридоре, странный и безрадостный.
Следующим вечером к нашей казарме подъехала машина.
Машина? В колонии? За внешним кольцом?
Это был чистый сюрреализм.
И, судя по виду, одна из последних и самых дорогих моделей.
Но ещё большим диссонансом было ехать через полуразрушенные улицы Братска, мимо лачуг, где ютились жители, в эту сверкающую усадьбу, залитую магическим светом.
Огромные хрустальные люстры висели прямо в воздухе, освещая территорию ярче, чем днём. По периметру стояла рота солдат, но не таких, как в нашей части. Эти были одеты в парадную форму, с новейшими магическими винтовками, которые я видел только у пограничников телепорта.
Зал утопал в роскоши. Столы ломились от изысканных блюд: жареные фазаны, заливное из редких пустынных рыб, фрукты, которые за внешним кольцом и за золото не достать. На балконе живой оркестр играл вальсы, скрипки звучали так чисто, будто их настраивали в столичной консерватории.
Лиза и Надя выглядели ослепительно. У Нади платье было тёмно-синее, с серебряной вышивкой, а у Лизы нежно-розовое, как рассвет. Ещё днём наряды привезли в часть вместе с двумя портными, которые тут же подогнали их по фигуре.
Митя стоял в углу, мрачный, как туча перед штормом.
Он молча пил.
Много пил.
Пальцы юноши сжимали бокал так крепко, будто хотели раздавить хрусталь. Взгляд его скользил по залу с холодным, почти презрительным равнодушием: словно всё это великолепие, все эти нарядные гости, музыка и смех были для него не более чем фарсом, который он терпел лишь потому, что вынужден.
А вот Амат явно чувствовал себя в своей стихии.
Он прочно занял позицию у банкетного стола и методично опустошал тарелки, словно готовился к долгой осаде. Один раз его всё же уговорила на танец какая-то местная хохотушка с румяными щеками и слишком громким смехом.
После танца они исчезли в толпе, а когда появились снова, девушка бросала на него томные взгляды, но Амат был непоколебим как скала. Он лишь равнодушно вернулся к своему занятию — поглощению закусок с сосредоточенностью настоящего стратега.
Сергей же весело кружил Лизу в танце, и она смеялась так заразительно, что даже я улыбнулся.
Они выглядели идеальной парой: такая страстная, независимая Лиза и сильный, мужественный Сергей. Казалось, только он мог укротить её пыл, только с ним она позволяла себе быть не боевой подругой, а просто девушкой на балу. Они кружились в такт музыке. Она, лёгкая, как перо, он — уверенный и крепкий, ведущий девушку так естественно, будто они танцевали вместе всю жизнь.
Это был мой первый бал в этом мире, и, странное дело, тело, казалось, помнило движения. Я вёл Надю уверенно, непринуждённо, будто делал это сотни раз.
Вальс.
Какой-то внутренний голос всё ещё бубнил: «Мужики не танцуют», но я уже не слушал. Рука на её талии, её пальцы, лёгкие, как крылья бабочки, на моём плече, и мы кружились, кружились, пока зал не превращался в размытое пятно света и звука.
— Ты сегодня прекрасна, — сказал я.
Она улыбнулась, но в глазах читалась тревога.
— А ты в этом мундире… почти как настоящий офицер. Может, тебе всё же продолжить обучение, а потом пойти на службу? Я считаю, что у тебя должна получиться блестящая воинская карьера.
— Не моё, — буркнул я и закружил девушку ещё сильнее.
Заметил Марию Дьякову.
Староста танцевала с Шишкиным, но в её движениях не было прежней лёгкости. Маша выглядела уставшей, почти несчастной, словно кто-то выжал из неё всю радость, оставив лишь бледную тень той весёлой девушки, что когда-то командовала нашей группой.
За фуршетным столом Долгорукий о чём-то тихо беседовал с тем самым незнакомцем. Константин Иванович держался спокойно, но я уже знал его достаточно, чтобы понять, что он был настороже.
Позже, в банкетном зале, я подловил Шишкина.
— Ну что, квартирмейстер, — начал я непринуждённо, — насчёт того разговора…
Понимал, что если сейчас не разыграю эту карту, то, как только Киров уедет, Шишкин устроит мне «весёлую» жизнь. А все договорённости будут забыты.
Он напрягся, но кивнул.
— Давай попозже, через неделю, сделаю всё, что захочешь.
— Нет, или завтра, или уже никогда, — ответил ему.
— Чего ты хочешь? — с тяжёлым вздохом спросил Шишкин.
— Мне нужно три дня за территорией части и взвод Молчанова в сопровождении. И мы в расчёте.
Шишкин недовольно пошевелил губами, словно должен был съесть что-то кислое.
— Не смогу отдать такой приказ, Долгорукий помешает, — прошептал он, озираясь.
— Придумай что-то, наверняка для таких случаев у тебя есть заготовленные отговорки.
Шишкин уставился на меня немигающим взглядом, словно хотел переиграть в гляделки. Потом задумался и резко кивнул.
— Сделаю.
— Как?
— Сначала отправлю его роту в Старый город. Без взвода Молчанова. Оправдаю неукомплектованностью личного состава, надо же вам двух унтер-офицеров новых поставить.
Я кивнул, а Шишкин, оглянувшись по сторонам, продолжил:
— Как только Долгорукий уйдёт, сразу же оформлю тебе задание.
— Хорошо, приступай.
— Завтра не раньше обеда, — предупредил он и тут же ушёл прочь, взяв со стола полный бокал.
После бала я собрал всех в своей комнате.
Окинул взглядом друзей: Надю, бледную после разговора с отцом, который долго ей что-то втолковывал после бала. Митю, слегка навеселе от выпитого, но продолжавшего при этом быть мрачнее тучи. Амата, лениво развалившегося на табурете. Сергея и Лизу, сидевших плечом к плечу.
Глубоко вздохнул.
— Прежде чем мы начнём… — начал я.
— Да хватит уже ходить вокруг да около! — перебил Сергей. — Говори прямо: куда лезем и зачем?
Я поднял руку, успокаивая его.
— Погоди. Если кто-то не захочет идти, — я окинул ребят взглядом, — то никаких обид. Можете остаться в лагере с солдатами, пока мы…
— Ой, да хватит уже ныть! — фыркнула Лиза. — Мы все знаем, на что подписались, когда связались с тобой, — она улыбнулась и друзья поддержали.
Сделал паузу, пока в комнате не повисла тишина.
— Я, кажется, стою на пороге открытия, — продолжил, понизив голос. — Открытия того, чем занимались два поколения Пестовых до меня. Если я прав, это может изменить многое.
— И что это за открытие? — прищурился Митя.
— Не могу сказать.
Никто не возмутился. В этом мире родовые тайны священны. Я ведь не расспрашивал Сергея и Лизу об их саблях стихий, хотя жутко хотелось узнать.
— Куда идём? — спросил Амат, с аппетитом жуя прихваченную с бала закуску.
— В пустыню. К месту, куда муравьиды тащат добычу.
Я разложил карту.
— Они появляются вечером, значит, логово в пятнадцати-двадцати километрах, не дальше. Двигаются чуть быстрее человека, но с грузом… Думаю, если выйдем около полудня, к вечеру найдём колонию.
Надя и Митя переглянулись.
— А отец? — тихо спросила Кирова. — Он не отпустит меня просто так.
— Напишешь ему письмо утром, — предложил Митя. — Скажешь, что уходишь с патрулём на день-два.
— А если не вернёмся вовремя?
— Тогда… — Митя замялся.
— Тогда твой старик устроит нам весёлую жизнь, — хохотнул Амат.
— Придумаю что-нибудь, — уверенно сказала Надя.
— Два-три дня максимум, — поспешил я успокоить девушку. — Если что-то пойдёт не так, то сразу возвращаемся.
— Ха! — фыркнул Амат. — У Кирилла нет никакого плана!
Он хлопнул меня по плечу так, что я едва не свалился со стула.
— Но я с ним. До конца.
— Мы тоже, — тут же сказала Лиза. Сергей лишь молча кивнул.
— Веселье гарантировано, и я хотел бы повеселиться напоследок по полной, — усмехнулся Митя.
— Тогда главный вопрос: как выбраться? — напомнил я.
И объяснил план с Шишкиным: завтра роту отправят в Старый город, а мы получим «официальное» задание на три дня.
— Может сработать, — задумчиво сказал Сергей.
— Но есть одна проблемка, — я сделал паузу. — Нужно уговорить Молчанова.
— Скажем, что это приказ свыше! — тут же предложила Лиза.
— Слишком рискованно, — покачал головой Сергей. — Он проверит.
— Тогда скажем правду, — пожал плечами Митя. — Что это твоё исследование.
— Не пойдёт, — возразил я. — Нужно, чтобы он сам захотел.
— А если… — задумчива начала Надя, уставившись в потолок. — Если намекнуть, что там можно найти что-то ценное? Что-то, что прославит его?
Я переглянулся с Аматом.
— Это может сработать.
— Тогда иду договариваться, — я встал. — А вы отдыхайте, завтра тяжёлый день.
Почувствовал, как на плечо приземлился невидимый тушканчик.
— Дружок, ты где пропадал? — Мотя, естественно, не ответил, а лишь уткнулся мне в щёку своим носом. — Всё с тобой ясно, — я погладил мягкую шёрстку.
Роман был у себя, постучавшись, я зашёл. Молодой человек сидел у стола и чистил винтовку.
— Что случилось, Кирилл? — буркнул Молчанов, даже не поднимая головы.
— Есть один проект, — начал я осторожно. — Официально это разведка местности. Неофициально…
Я опустил перед ним карту со своими пометками.
— Здесь, в пустыне, есть место, куда муравьиды тащат добычу. И если я прав, там может быть нечто интересное.
— Например? — он наконец оторвался от винтовки.
— Например, — я ухмыльнулся, пожав плечами, — сказать сейчас трудно, но если мы будем первыми, кто увидит логово муравьидов, это прославит нас, а, может, и обогатит.
Роман замер. Потом медленно убрал винтовку.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
Дальше я вкратце поведал план, как мы покинем расположение части.
Молчанов задумался буквально на мгновение.
— Ладно, — сказал Роман. — Но я пойду с вами.
— А как же солдаты? Я надеялся, что оставлю их с тобой в лагере.
— Ну уж нет. Кирилл, я наслышан о твоём везении, так что хочу увидеть всё это своими глазами. А солдат, если что, оставим на ефрейтора Василия. Он вроде человек толковый.
— Можно и так, — довольно кивнул я.
* * *
После холодной ночи, утро встретило нас палящим солнцем и колючим ветром, несущим песок. Рота Долгорукого уже ушла в Старый город, а наш взвод выдвинулся следом, но лишь для виду. Как только мы скрылись за холмами, колонна свернула на юг, к пустынным просторам.
По рассказам местных, в полутора переходах отсюда находилась полуразрушенная каменная ферма — идеальное место для базового лагеря.
Когда добрались туда, перед нами предстало жалкое зрелище: массивные каменные стены, некогда крепкие, теперь были наполовину погребены под дюнами. Крыша давно обрушилась, оставив лишь торчащие балки, похожие на рёбра мёртвого великана.
— Лагерь будем разбивать здесь, — указал я на относительно уцелевшее строение. — Роман, командуй, но я думаю, что сейчас правильнее распределить солдат: пусть половина укрепляет позиции для ночного лагеря, а остальные прочёсывают окрестности.
— И что ищем? — спросил Молчанов, скептически оглядывая развалины.
— Всё, что шевелится и может напасть ночью. И… — я сделал паузу, — если попадутся твари, то класть трупы на километр южнее лагеря. Это будет приманка для муравьидов.
Роман хмыкнул, но тут же пошёл отдавать приказы.
Отряды рассредоточились.
Первая стычка произошла буквально через полчаса. Группа Сергея наткнулась на песчаных скорпеков — небольших тварей размером с барана, с ядовитыми жалами. Бой был коротким. Пара точных выстрелов из магических винтовок, и монстры превратились в дымящиеся груды хитина.
Вторая встреча оказалась серьёзнее. Лизин отряд обнаружил логово пустынных тараканов, и не таких, как в Старом городе, а огромных, с шипами на спинах. Пришлось вызывать подкрепление.
На помощь Минской выдвинулись Надя и Сергей.
Девчонки тут же сработались: воздушной магией изолировали тварей, а Сергей их сжигал. Слава четырём стихиям, у ребят хватило ума оставить одну тварь более-менее целой, убив просто выстрелом в голову.
Пока одни бойцы зачищали территорию, остальные превращали руины фермы в укреплённый лагерь.
С помощью земляной магии я поднял песчаные валы, усилив их обломками камней.
Были организованы четыре сторожевых поста на уцелевших стенах. Амат расставил дозорных.
Я осматривал труп скорпека, который зачем-то притащил к укреплениям один из бойцов Качалова, когда в лагерь ворвался запыхавшийся солдат из Лизиного отряда.
— Господин Пестов! — он едва переводил дыхание. — На горизонте муравьиды! Они идут прямо сюда!



Глава 17

Мы передали командование ефрейтору Василию, старому служаке, чьи шрамы рассказывали истории куда красноречивее любых слов. Когда я объяснил, что на разведку пойдём только мы шестеро, его морщинистое лицо расплылось в язвительной насмешке.
— За тридцать лет службы всякое видал, — хрипло проговорил мужчина, поправляя потёртую фуражку. — Но чтобы офицеры сами рисковали жизнью, а солдат берегли… Первый раз такое.
В его глазах читалось не то уважение, не то сомнение в нашей адекватности.
Проводив нас оценивающим взглядом, Василий повернулся к бойцам:
— Ну что, орлы, раз господа нам отдых устраивают, не посрамим доверия! Вторую линию обороны готовь!
Мы отправились в путь, оставив за спиной лагерь.
Ветер нёс с собой песок, который скрипел на зубах и забивался в складки одежды.
Впереди, словно чёрная река, тянулась вереница муравьидов, странных, почти механических существ, несущих обрывки хитина и мяса.
Шли параллельно им с подветренной стороны, на расстоянии двухсот-трёхсот метров.
Идти было невыносимо тяжело. Тут была уже не та полупустыня, по которой мы шли к лагерю, где песок утрамбован и послушен, да то и дело попадается хоть какая-то растительность. Здесь ноги проваливались по щиколотку, а то и глубже. Каждый шаг давался с усилием, будто земля пыталась удержать нас, не пустить дальше.
«Барханы», — мелькнуло в голове. Из прошлой жизни я знал, что эти песчаные волны могут двигаться медленно, но неумолимо, как живые существа. Сейчас же они казались застывшими, но от этого не менее коварными.
Солнце, уже низко висевшее над горизонтом, всё равно нещадно пекло. Воздух дрожал от жары, искажая очертания далёких дюн.
А ещё эти твари. Мелкие, юркие, словно созданные специально, чтобы досаждать путникам.
Сколопендры с ядовитыми жвалами выскакивали из-под ног. Ящерицы на шести лапах, похожие на помесь геккона и скорпиона, шипели, загораживая путь. Змеи с переливающейся чешуёй скользили между песчинками, а кузнечики…
Боже, эти кузнечики! Они были размером с кулак, с жвалами, способными прокусить кожаный сапог.
Единственным, кому это путешествие нравилось, был Мотя. Он сидел у меня на плече, а как только замечал особенно жирную сороконожку, исчезал в серебристой вспышке и через мгновение уже чавкал, держа добычу в крохотных лапках. Его глаза светились от удовольствия, а уши подрагивали, улавливая каждый шорох.
— Чёрт возьми, — сквозь зубы процедил Митя, отряхивая с рукава очередного кузнечика. — Кто-нибудь, скажите мне, зачем мы это затеяли?
— Ты же сам согласился, — фыркнула Лиза, ловко отбиваясь от змеи клинком. Воздух вокруг неё дрожал. Девушка использовала магию, чтобы создать лёгкий ветерок, но этого едва хватало, чтобы сдувать песок с лица.
— Я согласился на разведку, а не на прогулку по аду!
Сергей, шедший впереди, вдруг резко поднял руку. Его клинок вспыхнул алым заревом, и в следующее мгновение волна пламени прокатилась по песку, превращая десяток мелких тварей в чёрные угольки.
— Тише, — прошипел Амат, прижимая палец к губам и указывая в сторону.
Мы замерли, затаив дыхание.
Впереди, на гребне бархана, чётко вырисовывались силуэты муравьидов. Но это были не такие особи, как мы видели раньше. Эти другие, массивные, почти вдвое крупнее рабочих, с бронированными сегментами и мощными жвалами — стражники.
— Охраняют рабочих, — тихо пробормотал я.
Стражники замерли на вершине, их усики трепетали, улавливая малейшие вибрации. Один повернул голову в нашу сторону, и было ощущение, что его фасеточные глаза на мгновение остановились именно на мне.
Сергей медленно опустил руку к клинку.
— Надя и Лиза, попробуйте переместить наши запахи в сторону, чтобы этих особей отправить по ложному следу.
— Хорошо, — дружно ответили девчонки.
Буквально через минуту охранники сорвались с вершины бархана и умчались в противоположном направлении.
— Нам нужно ускориться, — прошептал Митя, нервно сжимая блокнот. — Если будем плестись так же, последние особи с добычей обойдут нас минут через десять.
— Мы и так еле поспеваем, а теперь ещё и стражники где-то рядом, — Сергей кивнул, оглядывая окрестности.
— Они быстрее, чем я предполагал, — сквозь зубы процедил в ответ. — Даже нагруженные, муравьиды движутся слишком быстро. Если пропустим их вперёд, то потеряем следы. Ветер заметёт их.
Мой взгляд скользнул по бескрайним барханам, чьи песчаные склоны вздымались как стены двадцатиэтажных домов. Стало ясно: так двигаться больше нельзя.
— Меняем тактику, — тихо скомандовал я. — Идём по гребням. Вдоль, а не вверх-вниз.
— Это же в три раза дольше! — возмущённо прошипел Амат.
— Зато вдесятеро меньше сил потратим, — парировал я.
Первые минуты были мучительными. Песок предательски осыпался, заставляя балансировать как циркачей на канате. Но постепенно мы приноровились.
Лиза направляла потоки ветра, охлаждая наши лица.
Сергей и Роман выжигали появляющихся тварей, не давая им приблизиться.
Я же уплотнял песок под ногами, создавая подобие тропы.
Но через десять минут мы увидели последних муравьидов, замыкающих караван.
— Чёрт, они действительно слишком быстры, — пробормотал я, чувствуя, как пот стекает по спине.
И вдруг Мотя на моём плече заёрзал. Его крохотные лапки впились в ткань мундира, уши дёрнулись, словно улавливая нечто недоступное нашему слуху. Он забрался мне на голову, потом резко спрыгнул на песок и рванул вперёд, остановившись в нескольких шагах от нас.
— Мотя? — позвал я, но зверёк не реагировал.
Он сидел, вытянувшись как сторожевой пёс, и смотрел в небо, уши непрерывно шевелились, словно настраиваясь на какую-то частоту.
Именно в этот момент одна из тварей, здоровая сколопендра размером в два раза больше Моти, решила воспользоваться его невнимательностью. Она прыгнула сзади, жвала уже были открыты для удара.
Тварь врезалась во что-то невидимое.
Раздался глухой стук, и сколопендра отлетела, будто ударилась о стеклянную стену. Мотя даже не обернулся. Он лишь слегка дёрнул ухом, будто отгоняя назойливую муху, а барьер исчез так же внезапно, как и появился.
Сергей не стал ждать повторного нападения. Его клинок вспыхнул, и тварь сгорела дотла, оставив после себя лишь горстку пепла и запах горелого хитина.
Мотя по-прежнему сидел, не отрывая взгляда от неба.
И тогда я тоже поднял голову.
Вначале подумал, что это миражи. Багровые, синие, зелёные лучи пронзали небо. Они били где-то далеко на горизонте, словно небесные копья, вонзающиеся в землю. Их становилось всё больше: тонкие, как иглы, и широкие, как реки света.
— Очередной прорыв, — пробормотал Роман, щурясь. — Что-то давно их не было.
— Да, последний был в день нашего приезда, — кивнул я, вспоминая тот хаос в городе.
— Но посмотрите, — Молчанов вытянул руку вперёд, — он не на всём материке. Там, далеко.
Лучи действительно казались далёкими. Они не пульсировали, как те, что мы видели раньше, не расширялись, не грозили вот-вот разорвать пространство.
Мотя наконец отвлёкся от неба.
Он развернулся, в два прыжка оказался у моих ног, а затем вновь взобрался на плечо, устроившись поудобнее. Но уши зверька всё ещё дрожали, а глаза светились тревожным янтарным светом.
— Он что-то чувствует, — сказал я.
— А мы нет, — фыркнул Сергей. — Отлично.
Мы стояли, наблюдая за лучами. Они не приближались, не менялись, но от этого становилось только тревожнее.
— Может, вернёмся? — неуверенно предложила Надя.
— Нет, — твёрдо ответил я. — Мы уже слишком далеко зашли, — посмотрел на муравьидов, чьи силуэты всё ещё мелькали вдали. — Давайте поспешим. Если упустим монстров, то ветер быстро заметёт следы на песке.
— Тогда вперёд! — рявкнул Амат и первым рванул по следу, не оглядываясь.
Мы бросились за ним, забыв о скрытности. Впереди, в багровом зареве заката, мелькали силуэты ускользающего каравана. Это была моя цель, моя навязчивая идея, которую я не мог себе позволить упустить.
А лучи в небе продолжали мерцать, и было понятно, что этот прорыв затянется надолго, уж больно он широкий и большой.
Мы прошли ещё несколько километров, когда следы муравьидов начали исчезать. Ветер, этот предатель, уже засыпал их песком. Ещё немного, и от них ничего не останется.
— Быстрее! — бросил я через плечо, переходя на бег.
Друзья молча ускорились. Мы не заметили, как с гребня ближайшего бархана за нами начали следить четыре массивных стражника. Их хитиновые панцири сливались с песком, лишь глаза-фасетки холодно поблёскивали.
Мотя первым почуял угрозу. Он вдруг застрекотал, как испуганный сверчок, его шерсть встала дыбом, а глаза загорелись ярко-янтарным светом.
— Что? — начал я, но тут же увидел их.
Стражи.
Четверо крупных муравьидов с мощными, блестящими, как сталь, жвалами. Усики у них мерцали слабыми электрическими разрядами.
А самое неприятное: они были невосприимчивы к магии.
— Клинки! — крикнул я, выхватывая саблю.
Магическое ружьё Мити тут было бесполезно, магические пули просто отскакивали бы от тварей. Оставалось только холодное оружие.
Сергей и Лиза, как лучшие фехтовальщики, сразу взяли на себя по одному стражу. Их клинки сверкнули в воздухе, быстрые, точные, без лишних движений.
Лиза использовала скорость: её шпага вонзилась в сочленение между головой и грудью первого муравьида. Тот взревел, но она уже отпрыгнула, позволив Сергею добить тварь не магией, а раскалённым докрасна клинком. Со своим же противником Качалов расправился меньше чем за минуту.
Амат, Роман и Митя схватились с третьим. Митя, хоть и не маг, дрался отчаянно, его нож вонзился в глаз твари, частично ослепив её. Амат, воспользовавшись моментом, перерубил жвало топором, а Роман добил ударом в брюшной сегмент между хитиновыми пластинами.
Четвёртый стражник выбрал своей целью меня.
Он бросился вперёд с пугающей скоростью, жвалы щёлкнули в сантиметре от моего лица, выпустив струйку едкой жидкости. Я едва успел увернуться, выхватив саблю и боевой нож.
Первый удар клинка скользнул по хитиновому панцирю, оставив лишь белую царапину. Муравьид издал странный треск, будто смеялся надо мной, а затем снова рванул в атаку.
Сюда бы сейчас клевец с двухметровой рукоятью. Острый шип мог бы проколоть эту тварь насквозь, даже не подпуская близко.
Кроме смертоносных жвал стоило остерегаться усиков-антенн, по которым то и дело пробегали синие разряды статического электричества.
Я прыгнул в сторону, ноги увязли в рыхлом песке. Второй удар — и сабля прошла по сочленению передней лапы. Конечность отлетела, но это лишь разъярило тварь.
Она двигалась куда быстрее рабочих особей, с которыми я сталкивался раньше.
Жвала сомкнулись у моего плеча, я почувствовал, как рвётся ткань мундира.
Если бы среагировал чуть медленнее, то кость была бы перекушена.
Взмахнул саблей, целясь в правый усик.
Раздался оглушительный треск, будто лопнула высоковольтная линия. По руке пронёсся электрический разряд. Пальцы сами разжались, сабля упала в песок. Но и муравьид, лишившись одного усика, на мгновение замер, дезориентированный.
Это был мой шанс.
Я кувыркнулся вперёд, подбирая клинок на лету. Муравьид развернулся, но я уже видел слабое место — узкую щель под головой, где хитин был тоньше.
Получай!
Всё тело напряглось в последнем рывке. Сабля вошла точно в цель, сквозь мягкую мембрану прямо в нервный узел.
Муравьид дёрнулся, его лапы беспорядочно забились в конвульсиях. Я навалился всем весом, вгоняя клинок глубже, пока тварь не затихла окончательно.
Тишина.
— Все целы? — спросил я, оглядывая друзей.
Они ещё не успели опомниться, а я уже начал отдавать приказы.
— Парни, быстро тащите убитых монстров сюда!
Ребята сразу принялись за дело.
— Лиза, ставь маскировочный купол. Сколько сможешь его держать?
Девушка, не теряя времени, взялась за эфес родового клинка.
— Два часа точно продержу, — ответила она, сосредоточившись. — Его держать легче, чем защитный.
— Хорошо, — я повернулся к Наде. — Как только купол будет готов, замети ветром наши следы. И запахи — отправь их куда-нибудь в сторону. Пусть новый патруль муравьидов, если появится, пойдёт по ложному следу.
Девушка кивнула, готовясь вызвать воздушные потоки.
Пока они работали, я опустил ладони на песок, и через мгновение из него поднялся стол для вскрытия, это была плоская плита из спрессованного песчаника.
Ребята ещё не успели притащить остальных муравьидов, а я уже вонзил нож в брюшную пластину первого.
— Кирилл, мы дальше-то пойдём? — спросил Сергей, когда заметил, что я начал делать.
— Пойдём. Чуть позже.
Я не отрывался от работы. Вскрытие муравьида проходило точно так же, как тогда, в лесу около Новоархангельска, вот только инструменты в этот раз у меня были специальные, поэтому процесс шёл намного быстрее.
— Не мешайте, не мешайте, — отшучивался Амат. — У нашего Кири проснулся настоящий дар к науке.
Я не отвечал и не отвлекался. Убрал пилу, вставил специальные разжимы, и внутренности твари вывалились на стол.
— Фу, какая гадость! — поморщилась Надя, отпрыгнув назад.
Мои пальцы скользнули к сердцу муравьида.
— Кирилл, ты вообще дышишь? — усмехнулся Роман, наблюдая, как я одним движением извлекаю сердце.
— Не сейчас, — пробормотал я, отбрасывая ненужные ткани. Вот он, отросток, тёмный и пульсирующий. Аккуратно надрезал его.
— Чёрт возьми…
Резко швырнул тушу со стола.
— Роман, Амат, следующую!
— А как же макры? — возмутился Сергей. — Ты будешь доставать макры?
— Амат, займись, — буркнул я, вонзая нож во второго муравьида.
Амат вздохнул, но взял нож и принялся вырезать магические кристаллы из первой твари.
Я продолжил вскрытие. Мне нужно подтверждение.
Второй муравьид оказался точно таким же.
— Вот оно, — прошептал я, вытаскивая сердце у второго.
— Что «оно»? — наклонился Митя.
— Митя, не мешай ему, — недовольно буркнул Амат, — если тебе нечем заняться, помоги мне вытащить макр.
— Какого лешего! Роман, Сергей, следующую!
Второй муравьид полетел вслед за первым.
Третий.
Четвёртый.
Фиаско.
Когда последний труп был выпотрошен, я медленно сполз по каменной плите, опустился на песок и прислонился спиной к холодному камню. Глаза закрыл, пальцы дрожали не от усталости, а от разочарования.
Друзья уставились на меня с немым вопросом. Лишь Амат стоял в стороне, его тёмные глаза изучали меня с тихим пониманием.
А я будто находился за толстым стеклом, не замечал их лица, их недоумение.
Где антимагическое вещество?
Оно должно быть в этих тварях. Иначе мы могли бы применять магию во время боя. Но ни одно заклинание не сработало рядом с муравьидами, следовательно, вещество было.
Но куда оно пропало?
Начал анализировать.
Когда я вскрывал рабочего муравьида, антимагическое вещество находилось в отростках сердца, железистых мешочках, наполненных вязкой субстанцией.
У стражей тоже были отростки на сердце, но пустые.
В чем же разница?
Рабочий муравьид был изолирован от колонии, его матку убили. Эти же стражи действовали согласованно.
Вывод: матка.
Она как-то влияла на них.
Возможно, перед смертью они уничтожали вещество, чтобы оно не досталось врагу. Или же королева дистанционно активировала механизм самоуничтожения.
— Матка. Королева. Фертиды, — пробормотал я вслух.
— Что? — насторожился Сергей.
Я посмотрел в небо над головой, где появлялись первые звёзды.
— Мне нужно убить муравьида, изолированного от колонии, и тут же вскрыть его.
— И как ты это сделаешь? — хмыкнул Амат.
Медленно встал, отряхнул руки.
— Надо поймать живую особь и вскрыть её в клетке Фарадея.
В моём мире клетка Фарадея — это металлическая конструкция, экранирующая электромагнитные поля. Здесь же она может помочь как нигде. Предполагаю, что муравьиды общались электрическими импульсами через усики, подобное устройство могло бы блокировать их связь с маткой.
Но как создать аналог здесь? В мире, где вместо физики — магия?
Во-первых, можно сделать металлическую клетку с заземлением. Если связь тварей работает по принципу электричества, то железные прутья должны гасить сигнал.
Во-вторых, можно попробовать магический барьер. Но если монстры невосприимчивы к магии, это не сработает.
В-третьих, можно применить комбинированный метод. Металл плюс магия земли. Создать клетку из проводящего материала и «запечатать» её земляной магией, чтобы усилить экранирующий эффект.
Точно, нужно попробовать третий, но где я достану в пустыне металл?
А тем временем вокруг царила тишина.
Друзья смотрели на меня как на умалишённого. Но я не замечал этого, поглощённый своими мыслями.
Первой нарушила молчание Кирова.
— Ты совсем рехнулся?
— Что? — оглянулся я, наконец заметив их.
Их лица говорили больше, чем слова.
Амат стоял, скрестив руки, с усмешкой, но в глазах читалось понимание и лёгкое беспокойство.
Сергей хмурился, неодобрительно сжимая рукоять клинка.
Лиза смотрела на меня со смесью удивления и тревоги, будто я только что предложил прыгнуть в пропасть.
Надя была бледна, её пальцы нервно теребили край мундира.
Митя же записывал что-то в блокнот, но время от времени бросал на меня странные взгляды, то ли восхищённые, то ли испуганные.
— Я что-то говорил? — спросил я.
— Да, — усмехнулся Амат. — Ты бредил. Похоже, тебя муравьид нехило приложил во время схватки. Вот у тебя и кукуха поплыла.
Он дружески ударил меня по плечу.
— Но ладно, я не обижаюсь. Такой Киря мне больше нравится, чем безумец с молоточком для проб, бросающийся на монстра, — расхохотался Жимин.
Я вздохнул, и в этот момент Мотя издал звук опасности.
Все тут же начали озираться по сторонам, вглядываясь в ночь.
— Ребята… — неестественно тихо сказал Роман.
Я резко обернулся на его голос.
Их было десятка четыре. Муравьиды-стражники.
Они выходили из-за барханов, хитиновые панцири отсвечивали в отблесках прорыва на горизонте. Длинные угловатые тени ползли по песку, смыкая кольцо вокруг нас. Те же, что и раньше — крупные, с мощными жвалами, но теперь их было в десять раз больше.
А за ними, на гребнях дюн, мелькали другие силуэты — рабочие особи, но не с добычей, а с чем-то иным.



Глава 18

Замерли, наблюдая, как муравьиды методично окружают нас. Их хитиновые панцири скрипели, а усики трепетали, улавливая малейшие вибрации.
— Их слишком много, — прошептал Сергей, сжимая родовой клинок.
— Если твари нападут, мы не выстоим, — добавил Митя, нервно сжимая рукоять магического ружья.
— Спокойно, — резко поднял руку, заставляя всех замолчать.
Мгновение — и я опустил ладони к песку. Земля дрогнула, поднялась волной, и останки муравьидов, вместе с каменным столом, бесшумно ушли под землю. Песок сомкнулся, будто ничего и не было.
— Надя, запахи? — спросил я, не отрывая глаз от приближающихся тварей.
Она кивнула, но её пальцы дрожали. Взгляд выдавал страх.
Приобнял девушку за плечо, слегка сжав.
— Всё будет хорошо.
Потом перевёл взгляд на Лизу:
— Купол?
— Ещё час продержу, — ответила Минская, но в голосе слышалась напряжённость.
Я кивнул, и мы начали медленно отступать, стараясь не поднимать пыль.
Но далеко уйти не удалось.
Стражи уже оцепили периметр, а один из них, самый крупный, остановился в центре. Его усики замерли, затем резко дёрнулись, выпустив слабые электрические разряды.
Рабочие муравьиды тут же отреагировали. Они начали сносить камни, которые принесли с собой, и укладывали их на песок, будто готовя площадку.
— Что они делают? — прошептал Амат.
— Не знаю, — ответил я, — но нам лучше не двигаться.
Муравьиды работали быстро, почти механически. Камни ложились ровными рядами, образуя нечто вроде платформы. Идеально гладкой, похожей на ритуальную площадку.
Самый крупный страж встал в центре сооружения, потом приподнялся на четыре задние ноги, его мощные жвала раскрылись, а усики замерли, словно антенны, ловящие незримый сигнал. Затем они резко задрожали, испуская едва заметные электрические разряды.
И тогда он пришёл.
Сначала был лишь далёкий гул, похожий на жужжание гигантского шмеля. Потом в небе появилась стремительно увеличивающаяся тень.
Фертид.
Он был огромен, втрое крупнее стражей, с массивным сегментированным брюшком, которое слабо сияло тусклым сине-зелёным люминесцентным светом. Его крылья, прозрачные и перепончатые, мерцали, как слюда, отражая звёзды и лучи прорывов на горизонте. Голова у монстра была узкая, с фасеточными глазами, наполовину скрытыми под хитиновым шлемом.
Как только он приблизился, у остальных муравьидов брюшки тоже засветились слабыми пульсирующими вспышками, словно отвечая на присутствие фертида.
Никто не знал, что такое возможно.
Мы были первыми, кто это видел.
Фертид плавно приземлился в центр площадки, его крылья сложились с едва слышным шелестом. Большой страж тут же отступил, склонив голову.
Крылатый муравьид начал медленно кружиться, его усики трепетали, касаясь каждого камня. Вдруг он замер, ему что-то не понравилось.
Антенны резко дёрнулись, и стражник тут же подошёл ближе вместе с несколькими рабочими. Их жвала щёлкали, а усики переплетались словно провода, передавая невидимые импульсы.
Так монстры общались.
Беззвучно. Без запахов. Только электрические сигналы, пробегающие между особями.
Через мгновение все рабочие отошли от площадки, кроме одного.
Стражник внезапно рванул вперёд и откусил тому голову.
Надя дёрнулась, её рука непроизвольно поднялась ко рту. Она чуть не вскрикнула, но вовремя отвернулась, сжав зубы.
Тем временем на площадку, где с важным видом ходила крылатая особь, подбежали другие рабочие. Они аккуратно вытащили несколько камней, поправили их, поставили на место, а затем, без лишних движений, утащили труп и голову неудачливого собрата.
Фертид снова проверил площадку.
И на этот раз остался доволен.
Затем крылатая особь заняла странную позу. Он приподнял передние лапы, брюшко замерло, а крылья слегка расправились, будто готовясь к взлёту.
Воздух над площадкой дрогнул. Сначала едва заметно, как над раскалённым песком, потом пространство начало искривляться.
И вдруг посередине появился портал.
Он был не больше метра в диаметре, но абсолютно чётким. Края мерцали, как раскалённая проволока, а внутри клубилась тьма, густая и почти осязаемая.
Никто никогда не видел такого. Иначе бы точно описали в книгах.
Все знали, что фертиды способны открывать порталы. Но видеть это своими глазами…
Ребята замерли в шоке.
— Боже… — прошептал Митя, его голос дрожал.
— Тише, — резко прошипел я, но и сам не мог оторвать взгляда.
Фертид оставался неподвижным, будто удерживал проход силой воли.
Буквально мгновение — и из портала показалась голова.
Огромная, больше головы самого фертида, с массивными жвалами, напоминающими гильотины. Усики дрожали, ощупывая пространство, пока не коснулись головы собрата.
Они начали общаться.
Усики переплетались, жвалы шевелились в странном ритме. Несмотря на схожесть, различия бросались в глаза.
Болотный муравьид? Но как?
Песчаные муравьиды — их хитин идеально адаптирован к пустыне: матовый, с мельчайшими чешуйками, отражающими солнечный свет. Брюшко узкое, сегментированное, чтобы минимизировать потерю влаги. Лапы были широкие, с волосками, предотвращающими проваливание в песок.
Болотный муравьид — чёрный, как уголь, с глянцевым панцирем, покрытым едва заметной слизью. Его брюшко было толще, приспособлено для влажной среды. Усики длинные, словно антенны, улавливающие малейшие колебания воздуха.
Голова второго исчезла в портале.
И началось.
Из тьмы потянулась вереница рабочих. Они несли еду, много еды. Это были здоровые куски мяса, ещё свежие, сочащиеся тёмной жидкостью. Тушки гигантских гусениц, обёрнутые в липкую паутину. Что-то похожее на змей, но без глаз, с щупальцами вместо рта.
Это продолжалось больше получаса.
Лиза стиснула зубы. Её лицо покрылось испариной, пальцы дрожали, сжимая родовой клинок. Она уже вытянула энергию из двух макров, но силы таяли.
— Держись… — прошептал я, передавая ей третий кристалл.
Она кивнула, но в глазах читалось отчаяние.
Мы понимали: один неверный шаг, и купол рухнет.
Один муравьид, прошедший рядом, и магия исчезнет.
Если Лиза не выдержит, нас разорвут за секунды.
Оставалось только ждать. И молиться, чтобы монстры ушли до того, как у Минской закончится энергия.
Наконец последний рабочий вышел из портала.
Пауза.
Тишина.
И затем новая вереница. Но теперь они шли обратно. Пустые.
— Они заканчивают, — прошептал Амат.
Но хватит ли у Лизы сил до конца?
Муравьиды двигались медленно, словно выверяя каждый шаг.
Фертид оставался на месте, его крылья слегка дрожали.
Лиза сжала макр так, что он треснул.
— Ещё… немного… — её голос был хриплым.
Сергей мрачно смотрел на часы.
— Десять минут, не больше. Детка, потерпи ещё немного, — Качалов протянул девушке наш последний магический кристалл.
Десять минут до катастрофы.
Или до спасения.
Мы лихорадочно обыскивали карманы, но все магические кристаллы уже были израсходованы.
— Митя, — резко сказал я, — отдай мешочек с малыми макрами для ружей.
Он поморщился, неохотно протягивая кошель.
— Но тогда я бесполезен…
— Если всё пойдёт не так, — я сжал его плечо, — мы все будем драться только клинками.
Амат хрипло усмехнулся:
— С таким перевесом будет горячо, но недолго.
Чёрный юмор заставил всех ухмыльнуться, даже сквозь страх.
Лиза хватала малые макры горстями. Они вспыхивали в её ладонях, превращаясь в тусклые стекляшки, и девушка бросала их под ноги, выжимая все возможные капли энергии.
Последний болотный муравьид шагнул в портал.
И тот схлопнулся.
Телепорт исчез, словно и не было.
Фертид замер, затем начал медленно ходить по кругу площадки, усики дрожали, словно вынюхивая что-то.
Он остановился.
И посмотрел прямо на нас.
Надя резко задержала дыхание. Её пальцы впились в мой рукав.
— Ты ещё выдуваешь запахи? — тихо спросил я.
Она прикусила губу, потом кивнула.
— Лиза?
— Почти… пуста… — её голос был слабым, а лицо бледным как мел.
Фертид стоял, не двигаясь.
Секунда.
Две.
Три.
Потом он резко взмахнул крыльями и взмыл в воздух, оставляя за собой лишь слабый люминесцентный след.
Рабочие тут же бросились разбирать каменную площадку, а стражи начали отступать.
Все обернулись к Лизе.
Она ещё держалась.
Но купол уже мерцал, как умирающая лампочка.
— Держись, Лизочка! Ещё немного, — прошептал Сергей, его пальцы сжимали и одновременно гладили её руку.
— Больше не могу… — голос был едва слышен, губы дрожали.
И вдруг купол рассыпался.
Я резко оглянулся. И едва успел увидеть силуэт последнего рабочего муравьида, скрывающегося за барханом.
Тишина.
Мы остались одни.
— Лиза! — Сергей рванулся вперёд, подхватывая её падающее тело.
Девушка потеряла сознание.
— Молодец, девочка, — пробормотал Амат, сжимая кулаки. — Держалась до последнего.
— Что с ней? — резко спросил Митя, наклонившись.
— Магическое истощение, — я уже рылся в сумке, вытаскивая жёлтый пузырёк. — Как придёт в себя, дай ей это. Это витамины и энергетик.
Сергей кивнул, бережно принимая флакон.
— А ты что задумал? — резко спросил Роман. — Неужели всё ещё планируешь осуществить этот безумный план с захватом муравьида?
— Нет, пока это слишком опасно, — я покачал головой. — Но нужно понять, зачем им столько еды.
Я указал на небо, где продолжали бить лучи света.
— Они тащили её туда.
— Я с тобой, — тут же сказал Амат, его глаза горели.
— Да вы сумасшедшие! — Надя резко вскочила, её голос дрожал. — Вас обнаружат! Без Лизы… Вы…
Она запнулась, а потом испугано посмотрела на меня и Амата. То ли прощалась с нами, то ли просто считала полными безумцами.
— Я способна создать только купол защиты, и то на десять минут, — неуверенно сказала Надя, — хотя бы этим смогу помочь?
— Не сможешь, — мягко прервал я Кирову.
Достал из сумки два фиолетовых флакона и один оранжевый.
— Это должно помочь. Фиолетовый — эликсир скрытности. Маскирует запахи и отводит взгляд. Оранжевый — боевой стимулятор. Улучшает зрение, слух, обоняние. И реакцию.
— Почему мы раньше не использовали их⁈ — возмутился Митя.
— Потому что они работают недолго, — я открутил пробку. — У кого-то час, у кого-то двадцать минут, а у кого-то и пяти не наберётся.
Сделал по глотку и протянул флаконы Амату.
На вкус — как будто грязь смешали с кислотой.
— Тьфу! Чёрт! — скривился Амат, вытирая рот.
— Дай и мне, — неожиданно сказал Митя. — Я тоже иду.
— Ты? — я поднял бровь.
— Я зашёл так далеко, — его голос был твёрдым. — Увидел то, чего не видели многие, кто воюет на фронтире десятилетиями. Не прощу себе, если не узнаю, что там.
Он указал на бархан, за которым скрылись муравьиды.
— Я тоже, — неожиданно добавил Роман.
Посмотрел на них, но не стал отговаривать.
У каждого есть право решать, когда идти вперёд, а когда остановиться.
Сергей сидел на песке, голова Лизы лежала у него на коленях. Качалов гладил девушку по волосам, его лицо было каменным.
Надя сидела рядом, в шоке, беспокойно озираясь.
Её брать с собой точно не стоило.
— Хорошо, — я глубоко вздохнул и посмотрел на парней, идущих со мной. — Тогда вперёд!
Эликсиры ударили в кровь, и мир вокруг словно замедлился.
— Ёлки-палки, — Молчанов говорил так, будто каждое слово пробивалось сквозь вату. — Я, конечно, слышал, что эликсиры Пестовской мануфактуры это что-то, но…
Он замер, его глаза расширились.
— Это не просто зелье. Это волшебство. Теперь понимаю, почему ветераны гоняются за ними.
— У меня… — Митя говорил медленно, растягивая слова, — … такое чувство, будто вижу, как едет автомобиль с бешеной скоростью, а его обгоняет лошадь, словно машина стоит припаркованная. Так вот, похоже, я эта лошадь, — Жданов улыбнулся.
— Магией жизни высокого уровня можно добиться такого же эффекта, — фыркнул Амат.
— Да, но для этого нужен маг-медик под рукой, — Митя покачал головой. — А тут… просто глотнул и пошёл.
Со стороны это, наверное, выглядело бы смешно: мы двигались в своём обычном темпе, а вокруг всё словно замедлялось.
А вот и часовые.
Длинная цепочка муравьидов-стражников растянулась по гребню бархана, их хитиновые панцири блестели в холодном свете полной луны.
Она висела в небе, огромная и белая, словно кто-то включил над пустыней гигантскую лампу. Но её свет мерк перед разноцветными лучами, которые били с неба за следующим барханом: багровыми, изумрудными, синими. Они пронзали землю снова и снова.
Я огляделся.
Между стражниками, словно муравьи в муравейнике, сновали вереницы рабочих особей. Они несли куски мяса и странные свёртки, обёрнутые в липкую паутину, всё это исчезало за спинами часовых.
Неужели каждая такая вереница двигалась из своего телепорта?
Да, это было похоже на правду. Сейчас я мог легко отличить разные виды муравьидов, честно сказать, я даже не думал, что их так много. В бестиарии обычно описывали не больше двух видов: пустынные и лесные. А тут были десятки видов.
Но куда им столько еды?
Нам нужно пробраться за спины стражников и увидеть, что там творится.
— Смотрите, — я указал на двух стражников, расстояние между которыми было чуть больше, чем у остальных. — Пройдём там.
Мы двинулись, крадучись, как тени.
Зелье скрытности делало своё дело, мы были невидимы для тварей, словно призраки.
Магией земли осторожно уплотнил песок под ногами, чтобы ни одна песчинка не выдала нас. Подошли вплотную к стражам, но так, чтобы моя магия не перестала действовать. Казалось, что монстры так близко, что можно разглядеть каждую царапину на хитиновых панцирях, каждый шрам от давних битв.
Один из муравьидов вдруг дёрнул головой.
Его фасеточные глаза обратились в нашу сторону.
Сердце замерло.
Но в следующий момент он отвёл взгляд, словно на что-то отвлекаясь.
Зелье сработало.
Мы проскользнули за их спины, спустились вниз, в ложбину между барханами, а затем поднялись на следующий.
И замерли.
Дальше идти было некуда.
Ну, если только убиться, а таких планов у нас не было.
Сначала казалось, что перед нами просто бескрайнее море чёрных барханов, уходящих за горизонт.
Но это были не барханы.
Это были они.
Их были не десятки тысяч. Их были миллионы. А может, и сотни миллионов.
Тьма.
Шевелящаяся. Пульсирующая. Живая.
Монстры разных видов и размеров, от исполинских созданий, превосходящих величиной доисторических динозавров, до мелких, чуть меньше муравьидов. Некоторых я не мог опознать, их не было ни в одном бестиарии.
Они стояли, ползли, переплетались, это был сплошной ковёр из хитина, шкур и когтей.
Глаза.
Мы видели одновременно их сотни тысяч пар. Они смотрели в нашу сторону.
Одни сверкали холодным синим, как звёзды. Другие алым, как угли. Третьи ядовито-зелёным, как болотная тина.
Некоторые монстры светились целиком, их тела переливались, словно биолюминесцентные фонари.
Но откуда их так много?
Ответ пронзал небо.
Лучи.
По ним, как по лифтам, спускались всё новые и новые твари.
Ближайшие лучи били прямо в это столпотворение, пополняя его. Но большинство простиралось дальше, насколько хватало глаз до горизонта. На километры всё было заполнено движущейся массой.
Длинные, тонкие, с щупальцами вместо конечностей.
Мы молча оглядывались, не в силах оторвать взгляд.
— Боже… — прошептал Митя, не выдержав первым.
— Почему они не нападают друг на друга? — голос Романа дрожал. — Это же разные виды. Они должны враждовать!
— Это миграция, — прошептал я в ответ. — Во время неё даже естественные враги перестают убивать друг друга.
Вспомнил примеры из прошлой жизни: антилопы гну и львы во время великого переселения в саванне. Или рыбы в океане, когда миллионами плывут на нерест, акулы не трогают их.
Но здесь масштабы были иными.
— Это конец! — снова прошептал Митя. — Судный день!
Его голос был полон ужаса.
Это был конец всему живому.
Армия тьмы, собравшаяся в одном месте.
И мы понимали, что когда они двинутся…
Ничто не устоит.

Лайк — это как аплодисменты после спектакля: всего один клик, а как греет душу автору! Ваша оценка делает книгу заметнее, а писателя — счастливее. Ну а комментарий… о, это уже продолжительные аплодисменты, после которых хочется творить с удвоенной силой!



Глава 19

— Кирилл, что думаешь делать? — спросил Амат, пока его глаза метались по бескрайнему морю монстров.
Перед нами простиралось то, что не должно было существовать. Армия тварей, собравшаяся в одном месте, словно перед решающим ударом.
— Нужно предупредить всех, — ответил я, голос звучал хрипло, будто песок скрёб горло. — Как только эта махина двинется вперёд, всему живому придёт конец.
— Почему они до сих пор не пошли в атаку? — прикусил губу Роман.
— Муравьиды их кормят… — Митя провёл рукой по лицу, оставляя грязные полосы на бледной коже. — Но зачем? Может, они…
— Собирают армию, — перебил Амат, его голос прозвучал резко, как удар клинка. — Или готовят новый прорыв. Или…
— Это всё неважно! — резко оборвал ребят. — Мы тут лишние. Отходим и поспешим в город, предупредим командование!
Начали уходить, крадучись между барханами, словно тени. Луна, ранее такая яркая, теперь казалась бледной, словно испуганной после ослепительного сияния лучей прорыва.
Но удача отвернулась от нас.
Когда пробирались сквозь цепочку стражников, случилось худшее.
С Амата слетело действие эликсира скрытности, и, как следовало ожидать в таких случаях, в самый неподходящий момент.
Три ближайших стража заметили Жимина. Их усики затрепетали в унисон. Я увидел, как по хитиновым пластинам пробежали синие разряды. Эти твари могли использовать магию?
Хотя да, в бестиарии говорилось, что некоторые из стражников на это способны.
— Шустрее! — прошипел я, но было уже поздно.
Один из монстров резко вскинул передние лапы, и воздух перед нами искривился. Волна невидимой силы ударила, сбивая с ног. Песок взметнулся вверх, ослепляя, а я почувствовал, как что-то твёрдое врезается мне в грудь, вышибая воздух.
Роман отреагировал первым. Его фаерболы, яркие, как солнечные вспышки, взорвались в центре строя муравьидов. На мгновение всё погрузилось в ослепительное пламя, и я увидел, как твари отпрянули, но повреждений не получили.
— Вперёд! — крикнул я, создавая твёрдый настил из спрессованного песка.
Мы рванули, но муравьиды не отставали.
Я пытался создавать ловушки: зыбучие пески — твари просто перешагивали их, будто не замечая; каменные шипы — рассыпались в пыль при приближении муравьидов; песчаные волны — рассеивались без следа.
Сложно применять магию к тварям, невосприимчивым к ней.
Мои фокусы не работали.
Роман задержался, стреляя фаерболами. Взрывы ослепили муравьидов, но ненадолго. Монстры уже восстанавливали строй, их фасеточные глаза сверкали холодной яростью.
Я укреплял песок перед нами, делая его твёрдым для быстрого бега, а потом снова размягчал его. Пробовал осыпать дюны, чтобы замедлить погоню. Но большая часть муравьидов прорвалась, их лапы цеплялись за склоны словно крючья, неумолимо сокращая расстояние между нами.
Когда подбежали к временному лагерю, товарищи уже ждали. Ещё бы, шуму мы наделали немало.
Сергей стоял с клинком наготове, его глаза сузились, уловив наше приближение. Надя подняла руки, готовясь создать защитный купол, а Лиза, всё ещё бледная, сидела на песке.
— Что случилось⁈ — крикнул Сергей.
Но ответа не потребовалось.
Следом из-за бархана выползли десятки стражников. Их хитиновые панцири сверкали в лунном свете, а жвала щёлкали, словно предвкушая кровавую жатву.
— Собирайтесь! Уходим! — крикнул я, вгоняя саблю в ближайшего муравьида.
Клинок со скрежетом прошёл сквозь хитиновый панцирь, и кровь брызнула на песок.
— Лиза, ты как⁈ — крикнул я, оглядываясь.
— Нормально, — девушка попыталась встать на ноги, но тут же свалилась на землю. Её лицо было бледным, а пальцы дрожали. Минская была ещё слишком слаба.
Амат и Митя оказались почти бесполезны: один без воды в пустыне, второй без макров для ружья.
— Берите Лизу! Тащите её!
Парни поснимали с себя ремни, связали их особым образом, закинули на плечи и посадили между собой девушку, при этом у обоих руки остались свободными для оружия. Амат взял топор, а Митя винтовку с пристёгнутым штыком.
Я достал из сумки эликсир выносливости, густой, кроваво-красный, в маленьком пузырьке.
— По глотку — и вперёд!
Жидкость обожгла горло, но уже через секунду по жилам разошлось тепло, словно кто-то влил в меня расплавленную сталь. Мускулы напряглись, дыхание выровнялось, и мир вокруг словно замедлился.
— Бежим! — рявкнул Роман, развернувшись и швырнув в тварей шаровую молнию.
Она вспыхнула ярко, осветив на мгновение всю пустыню. Но тьма сомкнулась вновь.
Мы рванули вперёд что было мочи.
Позади слышался скрежет хитина, щелчки жвал, шелест песка под сотнями лап. Муравьиды не отставали.
Мы уходили. Поначалу хорошо работала моя тактика с осыпанием песка с вершины барханов, обрушавших лавину на преследователей. Твари спотыкались, их лапы увязали в рыхлой массе, но это лишь ненадолго замедляло их.
Наши огневики работали в унисон. Молчанов один за другим пускал в монстров огненные шары, второй добивал. Только с пятого или шестого удара удавалось убить тварь. Больше половины попаданий тратилось на то, чтобы пробить антимагическую защиту монстров.
Но и после этого, хотя пламя выжигало хитин, муравьиды шли напролом, словно не чувствуя боли.
Сейчас скрытность была не так важна, как скорость, поэтому мы шумели от души. А яркие вспышки взрывов виднелись на многие километры вокруг.
Надя то и дело прикрывала нас от магических атак тварей воздушным щитом. А когда их не было, закручивала одно торнадо за другим. Песок, поднятый в вихрь, ослеплял преследователей. Песчаные частицы врезались в фасеточные глаза муравьидов, заставляя сбиваться с пути.
Я уже начал думать, что мы сможем уйти, но, забравшись на очередной бархан, застыл в ужасе.
За нами, насколько хватало глаз, двигались сотни стражников. Их хитиновые панцири ярко блестели в лунном свете и во вспышках от взрывов.
Твари не просто преследовали нас. Они начали окружать, заходя с флангов, словно опытные охотники, загоняющие добычу.
— На таком расстоянии фаерболы уже не работают! — сквозь зубы процедил Сергей, отчаянно размахивая клинком. — Твари уворачиваются, а их защита от магии восстанавливается!
— Оползни хоть немного их тормозят, но убить не могут! — добавил я, чувствуя, как песок под пальцами дрожит в ответ на мою магию.
— Мы не убежим, их слишком много! — Роман хрипло выдохнул, его лицо было покрыто каплями пота.
— Уйдём, — уверенно сказал я и хлопнул его по плечу, — вот увидишь, уйдём.
Взобравшись на следующий бархан, понял, что полукольцо преследователей сужается.
— Забираемся на следующий высокий бархан и принимаем там бой! — скомандовал я, указывая на песчаную гору впереди.
Мы полезли вверх, отбиваясь из последних сил.
Надя, шатаясь, создавала порывы ветра, сносящие муравьидов вниз.
Амат и Митя, таща Лизу, ругались сквозь стиснутые зубы.
— Иди ровнее, что ты как пьяный шатаешься! — кричал Митя.
— Сам пьяный! — огрызался другой.
Сергей и Роман отстреливались огненными залпами, но твари уже подбирались слишком близко.
И когда показалось, что нас вот-вот настигнут, раздался дружный ружейный залп.
Грохот оглушил пустыню.
Я поднял голову: на гребне бархана стояли наши солдаты во главе с ефрейтором Василием.
— Вы тут такое светошумовое представление устроили, — крикнул он, перезаряжая винтовку, — что я решил поспешить на помощь!
— Ну молодец! — я обнял солдата. — Умеешь удивлять.
— Вы тоже, ваше благородие, — Василий расплылся в улыбке. — Кому расскажу, не поверят же. Это же надо, маги первых уровней от охранников-муравьидов ушли, и небось как минимум десяток положили.
— Больше, — хвастливо вмешался Амат.
— Лагерь близко? — спросила с надеждой в голосе Надя.
— До укреплений меньше двух километров! — Василий махнул рукой в сторону. — Надо поспешать, пока они не перекрыли путь!
Мы рванули вперёд, но оглянувшись, я увидел новые группы монстров, выходящие на перехват.
Наш отряд с трудом пробивался к лагерю, дважды пришлось останавливаться, чтобы отбить яростные атаки муравьидов. С каждой минутой их натиск слабел, и когда на горизонте занялась алая заря, казалось, твари вовсе потеряли к нам интерес.
— Чёрт возьми, они отступают! — выкрикнул Роман, вытирая пот со лба.
— Рано радоваться, — мрачно пробурчал Амат, — смотрите!
В первых лучах солнца мы увидели, как песок вокруг буквально шевелится. Сотни пустынных тараканов медленно и пока ещё сонно выползали из своих нор, принимая эстафету преследования. Надо спешить.
Когда добрались до лагеря, перед нами предстала впечатляющая картина. Солдаты за ночь укрепили оборону.
Перед земляным валом, усиленным каменными глыбами, появился ров, заполненный чёрной маслянистой жидкостью.
Да, это была нефть, но откуда?
Оказывается, недалеко от этого лагеря один из солдат нашёл место, где с характерным запахом на поверхность выходили углеводороды. Вот воины и подсуетились: пропитали песок во рву этой жидкостью и натаскали туда ещё всякой горючей всячины, какую только смогли найти на старой развалившейся ферме. От кусков потолочных перекрытий до кустарника, росшего неподалёку.
— Неплохо устроились, — присвистнул Митя, — только вот…
Он не договорил. Вокруг лагеря уже кишмя кишели тараканы. Они методично атаковали укрепления, их тела горели в огненном рву, но новые и новые волны без страха шли по трупам своих собратьев.
Мы с Сергеем, подзарядившись от макров, устроили настоящее побоище.
— Смотри-ка, — крикнул Качалов, поджигая очередную группу тварей, — я чувствую переход на второй уровень!
— Я тоже, — ответил, заставляя землю разверзаться под нападавшими, — но ещё немного не хватает.
Амат лишь злобно бурчал:
— Вот если бы здесь была вода… Я бы показал вам настоящую мощь!
Лиза, уже пришедшая в себя, присоединилась к обороне. Её ураганы поднимали тараканов в воздух и разрывали их на части. Но вдруг…
— Что с ней⁈ — вскрикнула Надя.
Волосы Лизы встали дыбом, глаза загорелись ярко-голубым светом. Она буквально парила в воздухе, окружённая вихрем энергии, а затем… рухнула на землю без сознания.
— Она перешла на новый уровень! — воскликнул Сергей. — Но организм не выдержал перегрузки.
К полудню ситуация ухудшилась.
Новые монстры, размером с лошадь, с бронированными спинами и множеством ядовитых шипов, методично прорывали оборону. Горящий ров потух.
— Если так пойдёт дальше, — прошептал Роман, — мы не продержимся и часа.
Нужно было что-то придумать, но сначала подзарядиться энергией.
Используя магию земли, начал подтягивать к нам убитых тварей. Солдаты тут же принялись потрошить их, вырезая макр за макром, чтобы восполнить силы.
— Василий! Где твои люди нашли нефть?
Он показал направление, и я вонзил руки в песок, заставляя землю содрогаться. Где-то в глубине что-то заурчало, забурлило.
— Амат, помоги!
Жимин присоединился, его пальцы сжались в кулаки. Сначала ничего не происходило, но потом…
Чёрная вязкая жидкость пробилась сквозь песок.
Тонкий ручеёк потянулся к нам, медленно, но верно наполняя ров.
— Огонь! — скомандовал я.
Сергей швырнул в нефть фаербол, и пламя с рёвом взметнулось вверх, отрезав очередную волну монстров.
Дым поднимался густыми чёрными клубами, ядовитыми и удушающими. Он возвышался над лагерем как грозовая туча, застилая солнце. Внутри укреплений дышать было невозможно: воздух выжигал лёгкие, глаза слезились, горло сжималось.
Но у нас была Надя.
— Держитесь! — крикнула она, поднимая руки.
Ветер закрутился, создавая чистый купол внутри дыма. Мы могли дышать.
— Отдыхаем немного и выдвигаемся в сторону города, — скомандовал я, озираясь на Романа.
Тот кивнул, передавая мне командование.
— Но как? — спросил Митя, сжимая ружьё.
Я быстро объяснил план: две канавы, заполненные нефтью, а между ними наш путь. Пока нефти хватит, мы сможем двигаться, отрезая преследователей огнём.
— Если останемся здесь, нас точно возьмут измором, — мрачно добавил Василий.
Мы с Аматом принялись за работу, и примерно через полчаса всё было готово.
Дорожка получилась узкой, но проходимой.
Сначала подожгли одну канаву, отпугнув тварей, затем другую. Между ними был узкий коридор, по которому можно было идти.
Приготовились уходить.
А за стеной огня раздавался гул.
Что-то очень большое приближалось.
Что-то, что могло раздавить нас в мгновение ока.
— Уходим! — скомандовал я, чувствуя, как адреналин наполняет кровь. Мы рванули вперёд, оставляя за спиной горящие укрепления.
Едва наш отряд из тридцати шести измождённых бойцов отошёл на триста метров, как земля содрогнулась. Воздух наполнился хлюпающим рёвом, от которого похолодела спина. Затем — оглушительный грохот, и я понял: наши укрепления разрушены.
— Вовремя ушли, — усмехнулся я, поняв, что в горле стоит ком. Мы буквально вырвались из пасти смерти.
Наш отряд шёл по огненному коридору, зажатый с двух сторон пламенем.
Когда мы наконец выбрались из дымовой завесы, впереди стояли четыре роты солдат с ружьями наготове.
Они выстроились в безупречном боевом порядке как каменные изваяния: ни дрожи, ни страха в глазах.
А впереди, недовольно уперев руки в бока, стоял штабс-капитан Долгорукий.
За его спиной я увидел отца Нади. Взгляд Кирова буквально прожигал насквозь. В тот момент я понял: этот человек убил бы нас здесь и сейчас, если бы не свидетели.
— Сейчас закончим с монстрами, и поговорю с вами, — холодно произнёс капитан.
Раздались залпы. Солдаты стреляли синхронно, без суеты.
Затем Долгорукий взмахнул рукой — и целая толпа монстров взлетела в воздух, словно попав в невидимый смерч. На мгновение они замерли, а потом разлетелись на части, обрушившись дождём из кровавых ошмётков.
Другие командиры не отставали. Земля разверзалась под ногами тварей, пламя пожирало их живьём. Это было не сражение, это была бойня.
— Как вы нас нашли? — вырвалось у меня, когда Долгорукий закончил и подошёл к нам.
Константин Иванович вскипел. Его обычно спокойные глаза полыхали яростью. Он резко указал на человека в штатском, которого я даже не заметил вначале: невысокого, ничем не примечательного мужчину:
— Ваши игры могли всех погубить! — голос Долгорукого резанул как лезвие.
Киров молчал, но я видел, как его пальцы сжимают карманные часы, их золотой корпус трещал под давлением. Взгляд ректора метал молнии, и я понял: он сдерживается только потому, что вокруг слишком много свидетелей.
Ещё секунда — и он сорвётся.
Я больше не мог молчать.
Шагнул вперёд, отгораживая друзей. Они не виноваты, если кому-то за это всё и должно достаться, так только мне. Но перед тем как принимать наказание, нужно всё рассказать.
— Разрешите доложить, господин штабс-капитан, — мой голос звучал хрипло, но чётко. Я кратко изложил увиденное, стараясь не упустить ни одной важной детали. Особенно подчеркнул масштабы угрозы: миллионная орда, собравшаяся за барханами.
Мои товарищи кивками подтверждали каждое слово. Но Долгорукий лишь холодно качал головой, его губы искривились в скептической усмешке.
— Массовые галлюцинации, — произнёс он, будто вынося приговор. — Солнечный удар. Или нефтяные пары ударили в голову.
Человек в штатском, до этого момента остававшийся в тени, потянул капитана за рукав. Когда Долгорукий внимательно посмотрел на него, мужчина покачал головой и сказал всего лишь одно слово:
— Проверь.
Тут меня осенило. Этот невзрачный человек — маг жизни высокого уровня, но не такой как ректор медицинского факультета Дубин. Он другой, он сильнее, намного сильнее Вениамина Олеговича. Моя интуиция кричала об этом. Его спокойствие, манера держаться — всё говорило о том, что перед нами очень могущественный маг.
Тогда Долгорукий резко поднял руки.
Воздух вокруг заколебался, будто нагретый солнцем. Я почувствовал, как по коже побежали мурашки от магической энергии, концентрируемой в одном месте. Такое чувство появлялось при прохождении телепорта.
Константин Иванович сотворил «Око неба», заклинание восьмого уровня!
Надя и Лиза остолбенели. Их глаза округлились от шока, наш скромный штабс-капитан оказался настоящим монстром в магическом плане. Такой силы можно было ожидать разве что от генерала, но никак не от офицера захолустного гарнизона.
Перед нами разверзлось видение, сначала смутное, как снимок с метеозонда. Затем картина становилась всё чётче, пока не проявились во всех жутких подробностях те самые полчища. Тысячи, миллионы монстров всех мастей, готовые ринуться в бой.
Я видел, как Долгорукий дрожащей от перенапряжения рукой достаёт из кармана горсть макров и жадно поглощает их энергию. Даже ему такое заклинание давалось с трудом — четыре полных кошеля средних кристаллов ушло только на поддержание видения в течение нескольких секунд, а это по меркам империи целое состояние.
— Это конец? — вновь прошептал Митя.
Капитан ещё какое-то время стоял молча. Его глаза на мгновение расширились, затем сузились. Вот сейчас он всё понял и начнёт действовать.
— Взвод Молчанова доставить в часть! — голос резал воздух как клинок. — Пусть доложатся генерал-губернатору. Нужно срочно эвакуировать колонию.
Один из командиров другой роты попытался возразить:
— Константин Иванович, не порите горячку! Может, всё обойдётся…
Но Долгорукий резко обернулся, и в его взгляде уже не было ни тени сомнения.
— Нет. Это и правда конец. Для этой колонии.
Он говорил, и каждое слово врезалось в память.
— Всё к этому шло не один год. Я давно просился на разведку в пустыню. Писал доклады, предупреждал. Мне казалось, что-то готовится… Но я даже представить не мог масштабов. Теперь будем пожинать плоды некомпетентности командования.
Его голос стал твёрже, словно сталь:
— Мы с командирами остаёмся здесь, чтобы сдерживать тварей как можно дольше. Вы — эвакуируете всех. Жителей. Войска. Опытные солдаты ещё пригодятся империи.
Тут его взгляд упал на нас.
— Взгляните на них, — он кивнул в нашу сторону. — Забрались в самое пекло. Выбрались в полном составе. Так?
— Так точно! — ответил я, чувствуя, как горло сжимается.
Долгорукий усмехнулся.
— Бережёте личный состав… Пестов, из вас выйдет хороший командир.
Потом он шагнул ко мне, и его голос стал тихим, почти заговорщическим:
— А знаете, молодой человек… Если бы не ваш поход, мы бы до сих пор не знали, что нас ждёт. Хотя… — его глаза блеснули. — Будь вы неправы, я бы вас лично расстрелял.
Он улыбнулся.
И подмигнул.



Глава 20

Мы поспешили в расположение части, и по дороге завязался разговор, который быстро перешёл в жаркий спор.
— Не понимаю, что там такого страшного, — бросил Амат, размахивая руками. — Десяток сильных магов — и эти твари разлетятся как пыль!
— А где их взять, этих сильных магов? — задал риторический вопрос Митя. — По последней переписи населения, магов выше восьмого уровня в империи всего около десяти тысяч. Но нам нужны как минимум десятого, а их в стране не больше сотни. И половина старики, которые уже не выходят из своих поместий.
— Какая разница? Хватило бы и десятка! — упорствовал Амат.
— Это нереально, — отрезал Митя. — Считай, что их просто нет.
— Но почему⁈
— Потому что все они патриархи враждующих родов! — Жданов почти зашипел. — Они десятилетиями грызутся за влияние, а не за защиту границ.
— А как же Император? — не сдавался Амат. — Он ведь может приказать им!
— Приказать-то может, — вмешался Сергей. — Но будут ли слушать? Эти маги действуют только в своих интересах. Вся империя — это гнилая система, где каждый тянет одеяло на себя.
Разговор накалялся.
— Империя слишком большая, — продолжал Митя. — Из столицы до этих окраин почти два месяца пути! Как тут что-то контролировать?
— Аппарат управления требует немедленных перемен, — горячился Сергей. — Иначе мы просто вымрем. Вот смотрите: мы идём пешком с донесением, которое может спасти тысячи жизней. А где лошади? Где машины?
— Машина-то есть, — язвительно рассмеялся Амат. — Одна на всю колонию. И катается на ней генерал-губернатор.
Надя молча слушала, но её взгляд то и дело скользил в сторону отца, который шёл впереди с человеком в штатском. В глазах девушки читалось что-то среднее между надеждой и разочарованием.
А я смотрел на ребят и думал, что они будущая элита страны. Умные, смелые, уже сейчас видевшие многое. Они понимали, что система сгнила.
Но что делать?
Реформы? Да, они необходимы. Но реформы — это потрясения. Гражданская война. Смена элит. А страдать в любом случае будут простые люди.
Можно ли изменить империю без крови?
— Кирилл, а ты что по этому поводу думаешь? Чего молчишь? — не выдержал Митя, останавливаясь посреди пыльной дороги.
Все обернулись ко мне, ожидая ответа. Даже Надя, которая до этого шла чуть поодаль, замедлила шаг.
— Наверное, нужно, чтобы сама правящая элита захотела перемен, — начал я, подбирая слова. — Но я не уверен, что это возможно. Обычно, когда ты уже на вершине власти, тебе не нужно ничего, кроме ещё большей власти… и гарантий, что тебя не свергнут.
— То есть ты считаешь, что всё безнадёжно? — нахмурился Сергей.
— Ну почему? Нет, — я покачал головой. — Чтобы изменить что-то, нужно стать значимым. Влиться в элиту, получить доступ ко двору… и тогда уже влиять на решения Императора.
— И как этого добиться? — встрял Амат.
— Есть два пути, — я поднял палец. — Первый — стать верным псом. Служить, кидаться по команде, не задавать лишних вопросов.
— А второй? — нетерпеливо перебил Митя.
— Второй сложнее, — мои губы растянулись в лёгкой усмешке. — Стать необходимым. Тем, у кого Император сам будет просить совета.
— Какой вариант ты выбрал? — Сергей пристально смотрел на меня.
— Второй, — я пожал плечами. — Он труднее. Но я выбрал его.
— А мне кажется, нет ничего плохого в том, чтобы служить Императору верой и правдой, — упрямо сказал Сергей.
— Плохого нет, — я кивнул. — И если выбрать первый путь, тебя быстрее заметят и приблизят.
— Тогда в чём смысл идти по второму? — Митя нахмурился.
— В том, что у преданной собаки не спрашивают мнения, — мои слова прозвучали резко, но без злобы. — Она нужна, чтобы служить. А во втором случае… Император будет общаться с тобой, потому что не он будет нужен тебе, а ты ему. Вернее, будет симбиоз. Когда каждый получает выгоду.
Наступила короткая пауза.
— Есть ещё третий вариант, — вдруг сказал Амат, и все взгляды устремились на него.
— Стать самым сильным магом в империи.
Повисла тишина, густая, как предгрозовой воздух.
Сергей замер, его пальцы непроизвольно сжались.
Митя прикусил губу, глаза бегали, будто он уже просчитывал возможности стать таким магом.
Даже Надя, до этого смотревшая в сторону, обернулась, и в её взгляде мелькнуло что-то… похожее на страх.
Все прекрасно понимали: Амат только что озвучил то, о чём мечтал каждый маг в глубине души. Но вместе с мечтой он приближал и неминуемую смерть — свою и своих близких.
Стать сильнейшим магом империи…
Это означало повесить на себя огромную мишень. По тебе будут бить все, кто у власти. Те, кто хочет эту власть получить. Те, кто мечтает выслужиться, принеся твою голову на блюде.
Впереди показался город.
А я всё шёл и думал.
Мой план требовал действий. Нужно было вступить в права патриарха рода Пестовых. И сделать это меньше чем за год. Единственный способ осуществить задуманное — достичь третьего уровня магии.
Обратился к своему источнику, начал гонять энергию туда-сюда, ощущая объём. И тут…
Невольно моё лицо расплылось в довольной улыбке.
— Пестов, что с тобой? — настороженно поинтересовалась Лиза. — Ты улыбаешься, как Чеширский Кот.
— Похоже, я достиг второго уровня, — ответил ей, ощущая, как магия пульсирует в жилах.
— Поздравляю! — Сергей хлопнул меня по плечу. — Значит, не только нам с Лизой повезло.
— Ты тоже пробил второй?
Качалов довольно улыбнулся в ответ.
— Что⁈ — надулся Амат.
— Отстаёшь, о великий и ужасный маг, — начал дразнить его Сергей.
— Да вам просто повезло, что мы оказались в какой-то пустынной жопе без воды! — Амат поднял кулак. — Вот будет сражение у воды — я вам покажу!
Мы расхохотались, но смех замер на губах, когда вошли в часть.
Все стояли на ушах: солдаты метались между казармами, офицеры выкрикивали приказы, а по двору носились связные с перекошенными от ужаса лицами.
Непонятно, была ли объявлена тревога, или слухи о надвигающейся угрозе опередили нас, но хаос царил такой, будто сам ад прорвался на поверхность.
Нас грубо затолкали в кабинет генерал-губернатора.
Там царила своя буря.
Михайлов сидел за столом красный как рак, пот стекал по его трясущемуся от ярости лицу. В руке мужчина сжимал бокал с янтарной жидкостью. Но, похоже, даже алкоголь не мог унять дрожь.
Шишкин нервно шагал туда-сюда, бледное лицо напоминало мел, а взгляд метался, будто он искал хоть какую-то лазейку, чтобы исчезнуть.
Следом за нами вошли Киров и тот самый человек в штатском, который приехал за Митей.
Нас поставили в центр кабинета, как преступников перед судом.
Всё это напоминало какой-то фарс.
Мы доложили.
Коротко. Чётко. Без эмоций.
Михайлов взорвался.
— Вы что, совсем охренели⁈ — завопил он, брызгая слюной. — Вы, мальчишки, даже километра по этой пустыне не прошли бы! Вы слабаки! Вы…
Мужчина захлёбывался от злости, жирное лицо побагровело.
Я спокойно перебил:
— Данные проверил штабс-капитан Долгорукий.
Генерал взревел ещё громче.
— Это бред! — его голос заполнил кабинет, звеня в ушах. — Какой-то штабс-капитан применил магию восьмого уровня⁈ Да я здесь самый сильный маг!
Михайлов ткнул пальцем в диплом на стене — пыльный, с позолотой, будто это что-то доказывало.
Я смотрел на него и понял.
Он боится.
Не за колонию.
Не за людей.
За себя.
Потому что если всё это правда, его карьера окончена.
Если начнётся эвакуация, он станет никем. Здесь, в этой колонии, Михайлов царь и бог, а там станет просто ещё одним генералом в очереди за милостью Императора.
— Вы все дезертиры! — завопил он, трясясь от злости. — Всех под трибунал!
Пока губернатор орал, я размышлял.
Как так вышло, что Долгорукий стал сильнее Михайлова?
А потом я понял.
Михайлов и Шишкин ненавидели Долгорукого. Они посылали его на самые опасные задания, надеясь, что тот погибнет.
Но он не погиб.
Он рос.
Уровень мага прокачивается в бою. А лучше всего — на краю империи, где смерть ходит за тобой по пятам.
Михайлов вдруг замолчал.
Его взгляд встретился с глазами человека в штатском.
Потом он медленно обвёл нас взглядом и что-то понял.
— Ты… — он ткнул пальцем в меня, — я тебя сгною в тюрьме!
Я нагло улыбнулся и достал из кармана приказ Шишкина.
— Ваше превосходительство, извините, но я действовал по приказу.
Михайлов схватил бумагу.
Его лицо побагровело. С таким ожирением и давлением до сердечного приступа было недалеко.
Шишкин заёрзал.
Он не знал, что делать: поддержать генерала или откреститься.
— А что, если данные верны? — спросил я, глядя прямо в глаза Шишкину.
Он замер.
— Если окажется, что мы правы… — продолжал я, — то именно этот приказ, квартирмейстер, сделает тебя героем.
На лице мужчины отразилась целая буря эмоций.
Отрицание — губы сжались, глаза округлились: «Нет, этого не может быть!»
Осознание — зрачки сузились, брови поползли вверх: «А если… правда?»
Принятие — уголки рта дёрнулись, в глазах вспыхнул азарт: «Чёрт, это же шанс!»
— Ваше превосходительство… — начал он осторожно, — может, стоит… проверить?
Михайлов снова заорал.
Но было поздно.
Шишкин перешёл на нашу сторону.
Он начал аккуратно уговаривать генерала, словно речь шла не о спасении колонии, а о сватовстве к капризной дворянке.
— Ваше превосходительство, может, всё же стоит объявить всеобщую эвакуацию? — голос квартирмейстера звучал сладко, но в глазах читался холодный расчёт.
Михайлов сопротивлялся, его жирные пальцы недовольно крутили бокал.
— Анатолий Степанович, что думаешь? — обратился губернатор к Кирову.
Тот, не моргнув, ответил:
— Эвакуировать гражданских. Первыми рейсами. Потом пригнать транспорт для войск. Хорошие солдаты империи ещё пригодятся.
Его слова прозвучали как приговор.
Вскоре нас выставили из кабинета, а туда потянулись офицеры, чиновники, купцы — все, кто не хотел терять насиженные места.
Но Киров уже взял всё в свои руки.
Бывший глава флота действовал с железной хваткой, словно снова стоял в кабинете Адмиралтейства. Его авторитет здесь был неприкасаем, когда Киров отдавал приказы, даже самые заносчивые купцы и чиновники молчали и подчинялись.
Эвакуация началась мгновенно.
Первым, ещё днём, ушёл курьерский корабль. Это было лёгкое обтекаемое судно с магическими двигателями, самый быстрый на всём рейде. Уже к утру из Новоархангельска потянулись первые суда: грузовые с опустошёнными трюмами, готовые принять беженцев; рыболовные, чьи капитаны, не раздумывая, бросили промысел; даже китобойные — неуклюжие, но вместительные, на которых моряки сражались против огромных морских чудищ.
И среди них…
Я не поверил своим глазам, когда утром на причале увидел знакомые обводы «Морского дьявола».
— Капитан Кузнецов⁈
Григорий, мой капитан, стоял на палубе и орал на матросов, заставляя их расшивать грузовые сети для приёма людей.
— Кирилл Павлович! — засмеялся он, заметив меня. — Как раз собирались за твоими водорослями, когда пришла весть!
Я кивнул, оглядывая судно. «Морской дьявол» — бывший военный транспорт, переделанный под гражданские нужды, но сохранивший вместительность, скорость, а главное, обладающий нехилой такой, по меркам флота, огневой мощью.
Пока мы говорили, вокруг кипела погрузка.
Люди на фронтире знали цену времени.
Женщины с младенцами поднимались по трапам без суеты. Дети постарше молча цеплялись за подолы матерей. Старики, опираясь на палки, шагали твёрдо — они не раз дрались с монстрами, но сейчас время других выполнять эту работу.
Никакой паники. Никаких споров.
— Грузы — только самое необходимое! — кричали матросы, отбрасывая в сторону слишком объёмные узлы.
— Оружие и боеприпасы — в первую очередь! — рявкнул кто-то из офицеров.
Капитан Кузнецов хлопнул меня по плечу:
— Не волнуйся, всех вывезем. Сейчас рейс один сделаем и снова сюда.
Я кивнул, глядя, как очередная партия беженцев исчезает в чреве корабля.
Тем временем бои на границе шли по нарастающей.
Каждые двенадцать часов в часть свозили новых раненых, окровавленных и обожжённых. Свежие отряды сменяли измотанных бойцов, но с каждым разом «свежих» становилось всё меньше.
Шишкин, словно забыв, что ещё вчера трясся в кабинете от страха, теперь важно расхаживал по части. Его вычищенный до блеска мундир и напыщенная походка кричали: «Смотрите, вот он, спаситель колонии!» Квартирмейстер повсюду совал нос: от раздачи пайков до расстановки караулов, будто без его мудрого совета всё рухнет.
Мария Дьякова, наша староста, превратилась в его верную тень всего за день. Теперь она так же важно задирала подбородок, так же командовала курсантами, словно забыв, что ещё неделю назад была одной из нас.
Мы с Молчановым и нашим взводом рвались на передовую. Нас тошнило от этой вынужденной бездеятельности, от вида уходящих кораблей, от знания, что где-то там люди гибнут, а мы сидим сложа руки.
Но нас не пускали.
Возможно, из-за Нади.
Её отец потерял жену. Потерять ещё и дочь? Для мужчины это было бы равносильно смерти.
К тому же, судя по тому, как ректор смотрел на нас в день возвращения, он готов был прибить всех на месте, но сдержался. Теперь же Киров упорно твердил, что мы сделали достаточно, и на этом стоит остановиться.
А пока…
Корабли уходили один за другим, унося с собой жителей колонии. Мы с ребятами из взвода помогали в порту, перетаскивая раненых, раздавая эликсиры и подгоняя отставших.
К утру третьего дня последние гражданские покинули берег. Киров, увидев нас среди солдат, помогавших на погрузке, резко направился в нашу сторону.
— Вы должны уйти с первым же военным транспортом, — сказал он, глядя в первую очередь на Надю, но обращаясь ко всем. — Вы уже сделали больше, чем требовалось.
— С уважением, господин ректор, — сказал я, — но мы остаёмся.
— Это не просьба, Пестов.
— И это не бунт, — парировал я. — Просто логика. Мы не были на передовой, значит, наши силы ещё не исчепаны. Если уж кому-то и уходить в последних рядах, так это нам.
Киров хотел что-то сказать, а может, и приказать, но вперёд вышла дочка.
— Анатолий Степанович, — официально сказала Надя. — Мы не дети. И если уж кто-то и должен сейчас тут помогать, так это мы.
Он замер, пальцы сжались, будто отец хотел схватить дочь за руку и силой затащить на корабль. Но вместо этого Киров лишь резко выдохнул.
— Вся в мать, — он невольно улыбнулся и, махнув рукой, ушёл.
К полудню бои уже громыхали у самого порта. Отдалённые улицы города пылали, а на набережной то и дело раздавались крики, когда очередной монстр прорывался сквозь заслоны.
Сейчас на суда грузили не только раненых. Войска тоже уходили.
Эликсиры первой помощи разлетались как горячие пирожки на рынке. К счастью, на прибывших в первые дни кораблях было много медиков из Новоархангельска. А среди грузов, кроме еды и вооружения, оказалась и большая партия эликсиров с моего производства.
На военных магов жизни, работавших на передовой, было страшно смотреть. Эти три дня они держались только на энергетиках и стремлении помочь раненым. И медики справились, большинство выживших в боях были обязаны магам своей жизнью.
Впрочем, действие моих эликсиров я тоже со счетов не сбрасывал. Было приятно слышать хвалебные слова в адрес продукции Пестовской мануфактуры. А ведь они были искренними, так как люди не знали, что владелец стоял рядом и слышал всё это.
«Морской дьявол» капитана Кузнецова за это время успел сделать три рейса. Сейчас корабль снова стоял у пристани, и мы помогали передовым частям, тем самым, что ещё десять минут назад принимали бой у самого порта, подниматься на борт. Палуба быстро заполнялась.
И как только мест не осталось, мы отчалили. Одними из последних.
С кормы корабля открывался жуткий вид.
Город, который ещё вчера был крепостью, теперь тонул в волнах тварей. Они лились по улицам как чёрная жижа, заполняя каждый переулок, каждую площадь. Дома рушились под напором монстров: стены трескались, крыши проваливались, а из окон вырывались языки пламени.
Последний корабль, загруженный до предела, уже отходил от пристани. Его пушки гремели, выцеливая в разномастной толпе тех, кто мог атаковать на расстоянии, а также летающих тварей, стреляющих кислотой. Каждый залп оставлял на набережной кровавые проплешины, но щель тут же заполнялась новыми монстрами.
А когда мы отошли дальше, стало видно всё.
Пустынный берег потемнел.
Не от песка.
От них.
Твари заполонили всё от самой кромки воды до горизонта. Их были миллионы. Они копошились, давили друг друга, карабкались на развалины, сливаясь в одно живое пульсирующее море.
И это море медленно, но неотвратимо поглощало колонию.
— Ужас… — прошептал кто-то за моей спиной.
И в чём-то он был прав.
Но больше всего меня волновало другое: ведь это полчище не остановится. Оно пойдёт дальше. А следующей целью была только одна точка на карте — колония «Новоархангельск» с её двумя городами: столичным Новоархангельском и портовым Балтийском.
Я сжал перила, глядя, как чёрная масса тварей поглощает маяк.
— У нас есть шанс, — тихо сказал я, больше себе, чем другим.
— Какой? — задумчиво спросил Качалов, стоявший рядом.
— Теперь мы знаем, что идёт. Знаем их тактику. Знаем, что это не просто дикие твари, они организованы.
— И что? Ты же видел, сколько их?
— Видел. Но «Новоархангельск» это не захолустная колония. Там крепости. Там армия. Там флот. К тому же, я надеюсь, у нас будет время, чтобы подготовиться.
— Тогда, возможно, у колонии будет шанс, — мрачно сказал Сергей.
Я взглянул на исчезающий за дымом берег.
Прощай, «Братск».



Глава 21

Отойдя от берега, «Морской дьявол» присоединился к другим кораблям, чтобы в составе конвоя отправиться к телепорту в третье кольцо колоний.
Транспорты шли плотной группой, по бокам патрулировали четыре броненосца с низкими обтекаемыми силуэтами — явно боевые разведчики, а не торговые суда. Их магические орудия были наведены на берег, готовые в любой момент открыть огонь.
Поднялся в рубку.
На знакомом судне я чувствовал себя увереннее, почти как дома.
— Ну что, Кирилл Павлович, — усмехнулся Кузнецов, — впервые на моём выходишь?
— Да, не доводилось, — ответил я. — Обычно мы с тобой все дела у причала решали.
— А вот Осип Гурьев после рейсов за водорослями меня нахваливал, — капитан похлопал по штурвалу. — Говорил, что лучше капитана для вашей затеи с морскими ингредиентами не найти.
В этот момент у меня на плече материализовался Мотя. Обычно он настороженно относился к незнакомцам, но сейчас, видимо, почувствовал, что с Кузнецовым мы знакомы, и капитан не представляет угрозы.
— Чёртова морская крыса! — выругался мужик, увидев зверька и выхватывая нож.
Мотя вытянул шею и начал обнюхивать капитана, не испугавшись резких движений. Кузнецов замер, потом улыбнулся, убрал нож и протянул к зверьку руку, вопросительно глянув на меня. Я кивнул.
Понюхав капитана и позволив себя погладить, Мотя вдруг слетел с моего плеча и метнулся по рубке как молния, остановившись у шкафа с картами, где стал что-то выискивать.
— Похоже, нашёл твою сладкую заначку, — пошутил я.
Капитан только закатил глаза, но открыл шкаф. На одной из полок действительно лежал пряник. Кузнецову пришлось отдать его Моте.
— Чёртова морская крыса лишила меня закуски, — улыбаясь сказал он.
Пока зверёк с аппетитом уплетал угощение, я расспросил капитана о последних рейсах за водорослями. Он рассказал, что работы шли с опережением графика, так как удалось найти несколько богатых месторождений с высокой концентрацией нужного компонента.
— Кирилл, ты же не собираешься сокращать добычу? — вдруг забеспокоился Кузнецов. — А то однажды слышал, как Гурьев с Бадаевым говорили, что сырья уже запасено на несколько лет вперёд.
— Не волнуйся, объёмы будут только расти. Ты же слышал, что мы перенесли основное производство из Новоархангельска в «Точку»?
— Слышал, — кивнул капитан.
— Там будут мощности куда больше тех, что здесь. Так что не переживай, тебе скоро придётся работать без передышки, — ухмыльнулся я.
— Может, подыщем ещё одно судно? — предложил Кузнецов. — У меня есть знакомые капитаны, которые с радостью взялись бы за такую работу.
— Отлично. Думаю, месяца через три-четыре как раз пригодится.
Капитан довольно улыбнулся. В этот момент Мотя вдруг насторожился, его уши задвигались, словно пытаясь уловить что-то.
— Что это с ним? — спросил Кузнецов.
Я хотел ответить, но в этот момент вода вздыбилась.
Из-под волн вырвались странные существа: метров по пять длиной, с мощными щупальцами, которыми они ловко цеплялись за борта. Тёмные скользкие тела напоминали осьмижьи, но что-то было не так.
Мои друзья моментально вступили на палубе в бой, применяя магию. Солдаты схватили ружья, но стрелять не пришлось: один из броненосцев взмахнул сигнальным флагом, и над всем конвоем вспыхнул защитный купол.
Огромный, переливающийся всеми цветами радуги, словно мыльный пузырь, он накрыл все суда меньше чем за полминуты.
— Вот это скорость! — невольно вырвалось у меня.
Лишь несколько десятков монстров успели проникнуть на палубы, но с ними быстро разделались — магией, клинками, топорами. Через минуту от незваных гостей остались лишь лужи вонючей слизи.
А купол держался.
Твари яростно атаковали его: бились, царапали зубами, даже пытались взобраться, но защитное поле не дрогнуло.
Я с восхищением посмотрел на броненосец, поставивший эту защиту.
— Не сравнивай эти корабли с теми ржавыми корытами, что ещё плавают у нас в колонии, — с гордостью сказал Кузнецов, поглаживая штурвал, словно прося прощения у своего корабля. — На броненосцах служит элита. Все старшие офицеры шестого уровня и выше. А капитан флотилии — седьмого.
— Кто командует?
— Роман Васильевич Жимин.
Я замер.
Жимин. Та же фамилия, что у Амата.
Родственник?
Позвав Мотю, который к этому времени уже расправился с пряником, я поспешил к друзьям. Они под одобрительные возгласы солдат вскрывали убитых тварей в поисках макров. Мне же сразу захотелось рассмотреть поближе останки этих странных осьминогов.
Подойдя к группе, увидел, как Надя и Лиза, морща носы, наблюдали за Сергеем, Романом и Митей, возящимися с потрохами монстров.
А где Амат?
Огляделся и обнаружил его у борта. Он стоял, не сводя глаз с флагманского броненосца.
И по выражению лица друга всё стало ясно.
Да, это его отец.
И, судя по всему, их отношения далеки от идеальных.
— Ты чего застыл? — спросил я, прислонившись к перилам рядом с Аматом.
Заметил, как его пальцы судорожно сжимают деревянные поручни. Взгляд однокурсника был прикован к кораблю, где под имперским стягом развевался родовой герб Жиминых — серебряный дельфин на лазурном фоне, переплетённый с волнообразным трезубцем.
— Неужели всё так плохо? — тихо спросил я.
Амат резко выдохнул.
— Ты не представляешь… — Жимин помотал головой. — В пять лет отец впервые бросил меня в море. «Плыви или тони» — вот его любимая поговорка. Я захлёбывался, а он стоял на берегу с секундомером. Когда я доплыл, отец сказал, что это худшее время среди его сыновей, и я разочаровал его.
Амат провёл рукой по лицу, словно стирая воспоминания.
— В семь лет он испытал меня магией. Нужно было стоять на коряге в двадцати метрах от берега, пока он кидал в меня водяные мячи. Я должен был простоять час, но осилил лишь тридцать пять минут. В наказание отец заставил меня простоять ночь по шею в ледяной воде.
Я заметил, как его плечи непроизвольно содрогнулись при этих словах.
— А старшие братья… — голос Амата стал хриплым, — они придумывали свои испытания. Засовывали головой в бочку с водой. Привязывали к мачте во время шторма. Однажды зимой выбросили мою одежду за борт и заперли на палубе.
Его рассказ прервался, когда мы услышали чьи-то шаги. На мгновение воцарилась тишина.
— Самое страшное было в девять лет, — прошептал Амат, когда шаги затихли. — Отец запер меня в сундуке для парусов и бросил за борт. Три минуты… Три самых долгих минуты в моей жизни. Когда вытащили, я был без сознания.
Я увидел, как по его лицу пробежала судорога, отголосок той детской паники.
— Прошлым летом всё изменилось, — в голосе молодого человека появился металл. — Братья, как всегда, решили пошутить. Привязали к якорю и хотели опустить за борт. Только на этот раз… на этот раз я разорвал верёвки. Потом сломал старшему три ребра, а среднему челюсть.
Жимин сжал кулаки, и я увидел, как по его пальцам пробежали синие разряды магии.
— Отец… отец впервые улыбнулся тогда. Он сказал: «Наконец-то в тебе проснулся Жимин».
Амат резко повернулся ко мне.
— А теперь представь, — он пристально посмотрел мне в глаза, — мне триста с лишним лет. Я пережил войны, которые этот фанатик даже представить не может. И если он думает обращаться со мной как с мальчишкой, который был раньше в этом теле, то он ошибается.
— Ты не должен себя выдавать, — предупредил я. — Один неверный шаг — и можешь оказаться в смертельной опасности. Не хватало ещё, чтобы тебя допрашивал высший маг жизни из инквизиции.
— Знаю, — проворчал Амат. — Но если отец попробует что-то вроде того сундука…
Я молча кивнул. Мы оба понимали: встреча с родителем будет испытанием куда более серьёзным, чем любая битва с тварями.
* * *
Телепорт в Новоархангельскую колонию прошли без сложностей. Порт Балтийска встретил нас хаосом.
Набережная превратилась в гигантский лагерь беженцев: палатки из парусины и корабельных тросов, дым походных кухонь, белье, сушившееся между фонарными столбами. Дети бегали между тюков с провизией, женщины варили в котлах похлёбку, старики молча сидели, наблюдая за происходящим вокруг.
Чиновники в помятых мундирах метались с кипами бумаг, пытаясь хоть как-то учесть всех и понять, куда этих людей можно пристроить.
Видно было, что губернатор Балтийска старается, по периметру стояли полевые госпитали. Но сносных условий для тысяч беженцев создать не успели.
При сходе на берег регулярные части сразу направились к окраинам, где развернули армейский лагерь. Нас же, курсантов, ждала другая участь — сборный пункт у штаба флота.
— Ну что, герои Братска⁈ — крикнул нам встречный подпоручик с планшетом. — Ваше место у военной гавани. Там сбор всех курсантов, участвовавших в обороне. Идите, вас ждут.
Действительно, когда мы подошли к штабу, там уже собрались все: и наш четвёртый курс, и пятый. Молчанов тут же ушёл к своим однокурсникам. Стало ясно, что мы были последними курсантами, покинувшими осаждённый город.
Нас быстро построили в шеренгу. Вперёд вышел Киров. Его голос, привыкший командовать на флоте, звучно разнёсся по всей площади.
— Курсанты! Сегодня я говорю с вами не только как ректор, но и как бывший флотоводец. Вы показали то, что редко увидишь даже у бывалых вояк — настоящую боевую доблесть. Когда рушились стены и лилась кровь, вы не дрогнули. Когда нужно было прикрыть отход гражданских, вы стояли насмерть.
Он обвёл взглядом строй, и в его обычно холодных глазах читалось неподдельное уважение.
— Особенно приятно было видеть, что вы, студенты разных курсов, действовали слаженно. Вы не посрамили чести академии. И пусть вас не смущает возраст, за эти дни вы повзрослели на годы.
Киров сделал паузу, и его лицо стало строже.
— К сожалению, война не бывает без потерь. Восемь студентов пали в этих боях. Но они погибли как герои, до конца выполнив свой долг, не посрамив славных фамилий своих родов. Их имена навсегда останутся в летописи нашей академии.
Пока он говорил, в здание штаба то и дело входили и выходили офицеры. Ближе к концу речи, я заметил, как Амат внезапно напрягся. Проследив за его взглядом, увидел, что к штабу подходила группа из четырёх капитанов со свитой старших офицеров.
Среди них выделялся массивный мужчина, внешне похожий на одногруппника. Да, это точно был он, капитан первого ранга Роман Васильевич Жимин. Ему было чуть за пятьдесят, но мужчина выглядел на редкость крепким для своих лет. Тёмные с проседью волосы были коротко подстрижены на морской манер, аккуратная борода обрамляла квадратное обветренное лицо. Его движения были точными и экономными, сразу видно, что каждое действие отточено годами службы. Глаза холодные, серые, как северное море перед штормом.
Вместе с другими капитанами старший Жимин остановился в стороне, дослушал речь Кирова, затем подошёл, соблюдая все формальности, как будто перед ним был не ректор академии, а всё тот же адмирал флота.
— Ваше превосходительство, — голос звучал низко и размеренно.
Между ними тут же завязалась беседа. Слова уловить было невозможно, мужчины говорили тихо, но по их осанке, по тому, как оба держались с холодной официальностью, было ясно, что они обсуждали что-то важное.
В это время к зданию подъехали грузовики академии, и курсанты тут же начали залезать в кузова. Мы с ребятами поспешили к машинам, но вдруг нас окрикнул один из помощников ректора.
— Эй, вы! Стойте!
Он подошёл ближе и, понизив голос, сказал:
— Ректор просил вас задержаться.
Я с грустью смотрел, как в грузовики заталкивались люди. Места и так было мало, но если раньше отдельно ехал пятый и четвёртый курс, то теперь приходилось втискиваться всем вместе. А ведь у каждого ещё и вещи были, пусть и немного, но всё равно.
Оглянулся на ректора: он всё ещё разговаривал со старшим Жиминым.
Когда они закончили, Киров что-то сказал своему помощнику, кивнув в нашу сторону. И тот быстро направился к нам.
— Ректор сейчас зайдёт в штаб, — сообщил он, — а потом поедете с ним.
Мужчина указал на припарковавшуюся за грузовиками легковую машину с эмблемой академии.
Неужели в автопарке пополнение?
И главное, в честь чего нас удостоили места в легковом автомобиле? Из-за Нади?
Ректор, не глядя в нашу сторону, скрылся в здании штаба. А к нам направился капитан Жимин. Он подошёл, взгляд холодно скользнул по каждому, словно оценивая боевую готовность. Остановившись перед Аматом, мужчина скрестил руки на груди и произнёс голосом, который, казалось, мог заморозить воду:
— Ну что, сынок, на что ты годен? Какой у тебя уровень магии?
Амат напрягся, его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, но он ответил, стараясь сохранить спокойствие.
— Первый. Вода.
— Первый? — капитан медленно проговорил это слово, будто пробуя его на вкус и находя отвратительным. — Ты уже сколько времени в академии? И до сих пор первый? В твоём-то возрасте я уже третий осваивал.
— У меня не было воды в пустыне, — сквозь зубы процедил Амат. — В таких условиях…
— Условия? — отец резко перебил, а брови сдвинулись в одну тёмную линию. — Настоящий маг не ищет оправданий. Он находит решение.
Затем капитан повернулся к Сергею, его взгляд стал чуть менее ледяным, но всё ещё оценивающим.
— А у тебя какой уровень?
— Второй. Огонь, — чётко ответил Сергей.
Капитан Жимин кивнул, будто это было как раз то, чего он ожидал, и перевёл взгляд на Лизу:
— Девушка?
— Второй. Воздух, — ответила Лиза, подняв подбородок.
Капитан усмехнулся, но в его глазах не было ни капли одобрения, только презрение к слабости. Он прошёлся взглядом по Наде, Мите и мне, ненадолго остановив взор на моём плече, где под невидимостью прятался Мотя. Мужчина словно почувствовал зверька, но ничего не сказал.
— Двое на втором, и ты среди них — на первом. Интересная компания.
Амат стиснул зубы так сильно, что скулы выступили белыми пятнами. Его пальцы впились в ладони, но парень молчал.
— Ты даже девушку не смог обогнать, — продолжил отец, насмешливо покачивая головой. — Я думал, хоть в академии начнёшь соответствовать фамилии. Видимо, ошибался.
— Я убил десятки тварей в Братске, — резко сказал Амат, голос дрожал от ярости. — Мы все выжили там, где пали бы другие.
— Выжили? — капитан Жимин фыркнул. — Это не достижение. Это удача. Настоящий Жимин не выживает, он побеждает.
Амат больше не мог сдерживаться. Его глаза вспыхнули, по телу пробежали синие разряды магии.
— Может, если бы ты хоть раз сказал, что я сделал что-то правильно, я бы не тратил силы на доказательства того, что я не ничтожество!
Капитан на мгновение замер, затем медленно улыбнулся — холодно, без тени тепла.
— Вот теперь в тебе что-то есть. Жаль, что только когда тебя доведут до предела.
В этот момент из здания штаба вышел Киров. Жимин-старший мгновенно сменил тон на официальный:
— Впрочем, адмирал, видимо, считает иначе, — отец бросил последний взгляд на Амата. — Не подведи его, как подводил меня.
Он повернулся к остальным, словно сын уже перестал его интересовать.
— До свиданья, курсанты.
И, не удостоив сына ещё одним взглядом, ушёл, оставив Амата стоять с трясущимися руками и глазами, полными ярости.
— Три тысячи чертей! — резко выругался парень.
Сергей положил руку ему на плечо, но Амат резко стряхнул её.
— Не надо. Мне не нужна жалость.
— Это не жалость, — тихо сказала Лиза. — Это факт. Ты сильнее, чем он думает.
Амат резко выдохнул, сжав кулаки.
— Но этого никогда не будет достаточно.
— Зато у тебя есть отец, а я вот своего не помню, — сказал Качалов, прикусив нижнюю губу.
Повисла неловкая пауза. В этот момент подошёл ректор и, не говоря ни слова, направился к автомобилю.
— Анатолий Степанович, а почему нам оказана такая честь? — я указал на машину.
— Значит, заслужили, — буркнул он в ответ.
Мы расселись в салоне — просторном, с мягкими кожаными сиденьями, способном вместить ещё как минимум двоих. За рулём сидел водитель в форменной фуражке, бесстрастно глядя вперёд. В машине оказались Киров, Надя, я, Амат, Сергей, Лиза, Митя и, конечно, мой питомец Мотя.
Зверёк, почувствовав себя в кругу друзей, снял маскировку, и вскоре его уже тискали и заглаживали девчонки. Надя смеялась, когда Мотя забавно подрагивал ушами, а Лиза осторожно гладила серебристую шерсть, удивляясь её мягкости.
Тем временем грузовики тронулись, но мы поехали не за ними. Ректор ещё целый час катался по городу, то и дело выходя и о чём-то беседуя с разными людьми. Я даже заметил, как к нему подошёл сам губернатор, после короткого разговора мы двинулись дальше.
Проезжая через центральные ворота, обратил внимание на рабочих, явно пытавшихся их починить. В старых разломах стен тоже копошились люди, значит, город уже начал готовиться к обороне.
Эти выводы подтвердил и Киров, неожиданно заговоривший, как только мы выехали за городскую черту.
— По оценкам экспертов, скоро тут появятся прорывы.
— А когда их ожидать? — спросил я.
— Кто же знает? — ректор пожал плечами. — Но все воздушники высоких рангов, которые могут почувствовать приближение прорыва, говорят, что времени мало.
— У колонии есть шансы устоять? — вклинился Митя.
— Есть, — уверенно сказал Киров. — Готовиться мы уже начали. Да и прорывы обычно идут по нарастающей. Помощь уже запросили в центральной колонии. Так что, думаю, всё будет хорошо.
Мы проехали часа два и уже находились на границе низины с болотом, когда Мотя внезапно насторожился, его уши резко поднялись, а глаза загорелись янтарным светом. Уже через мгновение я увидел, как первый яркий луч ударил примерно в пятистах метрах от нас. А за ним — ещё и ещё.
— Началось, — мрачно сказал Митя.
Киров похлопал водителя по плечу и скомандовал:
— Давай быстрее! Нужно догнать наши грузовики!
Водитель резко прибавил ход, и машина рванула вперёд. Я посмотрел на дорогу и увидел, как люди начали сворачивать к ближайшему постоялому двору. Такие укрытия стояли через каждые пятнадцать километров и служили убежищами на случай прорыва.
— А почему мы не едем назад, в Балтийск? — поинтересовался Митя.
— Там военных и солдат хватает, а у нас в академии нет, — отрезал Киров. — Только старшекурсники, которые в грузовиках, и преподаватели обладают магией, а младшие курсанты беззащитны. Я за них в ответе, поэтому надо спешить.
Он добавил, словно пытаясь убедить и себя:
— Да и прорыв, скорее всего, будет небольшим, не больше пяти-десяти минут.
Но Киров ошибался.
Прорыв не заканчивался. Лучи продолжали рассекать небо, а вдали уже слышался тот самый гул — низкий, нарастающий, словно приближающаяся буря. В какой-то момент стало ясно, что правильным решением было бы развернуться и мчаться обратно в город.
Но было уже поздно.
Впереди, наконец, показались грузовики академии. Они уже начали поворачивать к постоялому двору, но мы, обогнав их, резко остановились. Киров выскочил из машины и властным голосом приказал колонне двигаться дальше.
Проехали ещё минут десять, возглавляя караван грузовиков. Предстояло пересечь перекинутый через реку каменный мост, а затем небольшой туннель, пробитый в горе. За ними начиналась болотистая местность, а дальше — холмы, горы и наша академия.
Тем временем прорывы не прекращались. Уже как минимум пяток тварей выскочили на дорогу, но Киров с лёгкостью убивал их, даже не выходя из машины, одним резким движением руки посылая сокрушительные водяные лезвия, которые формировал из воды заполненных канав по краям дороги.
— Всё-таки, похоже, придётся отсидеться в следующем постоялом дворе, — недовольно процедил ректор, когда очередное существо, привлечённое рёвом двигателя, бросилось под колёса.
Мы подъехали к мосту. Вода в реке была мутной, неестественно зелёной, словно пропитанной ядом, она вытекала из-под горы.
Киров остановил машину на въезде в туннель, пропуская вперёд грузовики. Грохоча, они проехали сначала по мосту, а потом влетели в гору, не сбавляя ходу.
И в этот момент — вспышка!
Яркий свет ударил буквально в десяти метрах от нас. Через секунду на дороге уже стояла огромная тварь. Она была массивная, с бронированной спиной и когтистыми лапами.
— Вперёд! — рявкнул Киров.
Водитель резко нажал на газ, пытаясь проскочить за грузовиками в туннель.
Но тварь была уже у машины.
— Купол! — крикнула Лиза, выбрасывая вперёд руки.
Прозрачный воздушный барьер вспыхнул перед нами, но монстр пробил его одним ударом. Машину резко бросило в сторону, и мы с грохотом врезались в край туннеля. Стекло треснуло, металл скрипел, но водителю чудом удалось удержать управление.
Однако тварь была не одна.
Ещё три таких же чудовища, размером с носорога, выскочили из ниоткуда. Их бронированные спины покрывали костяные пластины, а глаза светились зловещим жёлтым сиянием.
И они применяли магию.
Земля под нами содрогнулась.
— Они обрушивают туннель! — успел крикнуть Митя.
Каменные своды над нами затрещали. Глыбы начали падать, засыпая выход.
Туннель осыпался.
— Вперёд! Вперёд! — заорал Киров.
Водитель выжал газ до упора. Машина рванула, уворачиваясь от падающих камней.
Но уже было ясно, что мы не успеваем.
Последнее, что я увидел, перед тем как тьма поглотила нас, это огромная каменная глыба, рухнувшая прямо перед капотом.



Глава 22

Водитель среагировал мгновенно, тормоза в пол, но было уже поздно. Автомобиль врезался в глыбу. Всех хорошенько тряхануло, но, видно, в машине была установлена какая-то магическая защита от подобного, поэтому мы отделались лишь небольшими ушибами.
Сергей применил магию, его ладонь вспыхнула алым пламенем, и в воздухе повис огненный светляк, бросающий трепещущие тени.
— Держи! — резко бросил он, и светляк, словно живой, тут же оказался над головой Лизы.
— Уходим! — рявкнул Киров, его голос гулко отозвался в каменных сводах, когда мы вылезли из машины.
Водитель не раздумывая бросил автомобиль, передок которого раскурочило в месиво, и со всех ног побежал к противоположному выходу из туннеля.
Ректор пошёл следом, перед этим протянув единственному немагу среди нас магический пистоль. Митя молча принял его и тут же начал заряжать.
Анатолий Степанович собрал конденсат со стен и превратил его в водяной кнут. Каждый взмах сопровождался щелчком. Ректор разбрасывал и располовинивал мелких тварей, успевших просочиться в туннель.
— Надя, Лиза, ступайте следом! Мы прикроем сзади, — крикнул я.
Девушки молча кивнули и бросились вперёд, в последний миг защитив головы от падающих камней мерцающими воздушными щитами. Их силуэты быстро растаяли во тьме, словно призраки.
За спиной раздался зловещий скрежет — монстры ломились в проход, их панцири скребли по камням, когда они пытались пробраться к нам.
— Твари, бей их! — проревел Сергей. Его клинок вспыхнул ослепительным пламенем, оставляя в воздухе дымящийся шлейф. Запах горелой плоти тут же заполнил туннель.
Я впился пальцами в холодный камень, чувствуя, как магия земли запульсировала в жилах.
— Ломайся, давай же! — сквозь зубы прошипел я, и своды ответили на зов.
Грохот обрушивающихся камней оглушил нас. Огромная глыба врезалась в спину первому здоровому монстру, забравшемуся в туннель, раздавив его в кровавую кашу. Кровяные брызги ударили по стенам.
— Ещё одного! — Митя уже стоял в стойке с магическим пистолем, выцеливая глаз второго чудовища.
Выстрел слился с огненным шаром Сергея — взрыв осветил перекошенную морду твари, на миг показав её жёлтые, полные ненависти глаза.
— Сейчас! — мой кулак со всей силы ударил по земле. Каменный дождь обрушился на последнего монстра, погребая его под тоннами породы.
Наступила звенящая тишина, нарушаемая только нашим тяжёлым дыханием, потрескиванием огня в руке Сергея и гулкими шагами бывших пассажиров авто, спешащих к выходу.
— Все целы? — Амат озирался, его топор всё ещё был наготове.
— Пока дышим, — Митя шумно выдохнул, перезаряжая пистоль.
— Тогда вперёд!
Мы рванули к спасительному свету в конце туннеля. Уже можно было разглядеть силуэты Кирова и девушек у выхода.
И в этот момент земля содрогнулась с новой силой.
— Опять⁈ — Амат едва удержал равновесие.
Камень под ногами Мити внезапно провалился.
— А-а-а! — он отчаянно замахал руками, но было поздно. С обломками камней Жданов исчез в зияющей трещине.
— Митя! — я бросился к краю.
Земляная магия уже струилась по моим рукам, пытаясь создать опору. Но разлом расширялся слишком быстро, камни сыпались вниз.
— Не успеваю! — решение пришло мгновенно. — Выбираться будем потом! — и я прыгнул вслед за другом.
— Вы совсем охренели⁈ — донёсся сверху голос Сергея.
— Летим! — это орал Амат, уже скатываясь рядом со мной по расщелине. Его мощное тело кувыркалось по склону, рассыпая мелкие камни во все стороны.
— Ну вы и идиоты! — раздался догоняющий нас голос Сергея. Вслед за ним в темноте вспыхнул ослепительный шар пламени, это его огненный светляк разгорался всё ярче, превращаясь в подобие факела, который парень держал высоко над головой. Пламя отражалось в гладких стенах расщелины, создавая причудливую игру теней.
Мы неслись вниз по каменному жёлобу, который напоминал то ли детскую горку, то ли один из тех крутых спусков в аквапарках, только вместо воды вокруг были камни и пыль, вздымавшаяся при каждом движении. Сверху с грохотом сыпались обломки, это обрушивался туннель.
— Держитесь! — я вцепился пальцами в скользкую поверхность, чувствуя, как магия земли отзывается в камнях. Пол расщелины на мгновение подался мне навстречу, образуя волну, которая смягчила падение Мити. Друг громко ахнул, когда его тело резко замедлилось, словно упало в невидимую сеть.
— А теперь вы!
Я развернулся, протягивая руки к Амату и Сергею. Камни под ними внезапно стали мягче, податливее, будто густая грязь, а не твёрдая порода. Они плавно затормозили, и я едва успел подтянуть ребят к себе, когда мимо с рёвом пролетели несколько огромных булыжников, скатившихся откуда-то сверху.
Ещё пара минут, и камнепад стих.
— Мотя⁈ Мотя! Где ты, дружок? — начал звать зверька.
Но он не откликался.
— Киря, не переживай ты так, — Жимин хлопнул меня по плечу, — когда ехали в машине, он был у девчонок, наверняка прихватили с собой.
— Согласен с Аматом, с ним точно всё будет нормально, — сказал Митя и посмотрел мне в глаза, — и спасибо тебе, что спас.
Я отмахнулся.
Отдышавшись, мы наконец смогли спокойно оглядеться. Пол под ногами был невероятно гладким, словно отполированным за тысячи лет.
— Где это мы? — Сергей поднял светляка выше. Огненный шар разгорелся ярче, осветив огромный каменный коридор с округлыми стенами.
— Это подземная река… Точнее, её русло, — сказал я, проводя рукой по шлифованной поверхности. — Видишь эти борозды? Они остаются, когда вода течёт здесь веками. А это вмятины от валунов, которые перекатывало течением.
— Разве такое возможно? Чтобы река текла внутри горы? — нахмурился Митя, потирая ушибленное плечо.
— Ещё как. Вода растворяет известняк, пробивает себе путь, — я постучал по стене. — Если тут был мощный поток, он мог промыть целую систему туннелей. А потом что-то изменилось — источник иссяк, или русло пересохло.
— Откуда ты так много знаешь о геологии?
Я усмехнулся.
— В детстве увлекался. У меня даже коллекция минералов была со всей империи.
— Со всей⁈
— Ага. Отец часто ездил в экспедиции по колониям. А дед… — я провёл пальцем по гладкому камню, — он заведовал кафедрой земляной магии в Новогородском университете. Говорил, что камни, это те же архивы, только их надо уметь читать.
— Понятно, — Митя кивнул.
Этот небольшой разговор явно помог нам успокоиться. Теперь нужно понять, как выбираться.
Сергей поднял светляка ещё выше.
— Наверх не пробьёмся, завал слишком мощный. Да и карабкаться по такому склону… Он бросил взгляд на гладкие, почти вертикальные стены.
— Тогда идём вдоль русла, — предложил Амат, хватаясь за топор. — Если это река, то она где-то же выходит на поверхность.
Я кивнул, прислушиваясь к магии земли. Где-то впереди чудился лёгкий толчок, слабый, но явный.
— Там, — указал я в темноту. — Чувствую движение… Может, выход. Может, ещё что. Но точно не тупик.
— Тогда пошли, — Сергей шагнул первым, освещая путь.
Мы двинулись вглубь подземелья, оставляя за спиной завал. Гладкий камень под ногами напоминал, что когда-то здесь бушевала вода.
А теперь здесь были только мы и тьма.
Мы осторожно спускались вниз по гладкому каменному руслу, когда Сергей внезапно остановился и поднёс светляка ближе к стене.
— Это что? Посмотрите на странные разводы, — он провёл пальцем по причудливым узорам на камне.
Я подошёл ближе и присмотрелся. Стена была испещрена ржаво-коричневыми прожилками, которые расходились как ветви дерева. Некоторые из них отсвечивали тусклым металлическим блеском.
— Это железо, — объяснил я, постукивая по наростам. — Видите эти красноватые оттенки? Это оксиды. А вот эти блестящие участки — почти чистая руда. Вода вымывала железо из породы и откладывала его здесь.
Внезапно где-то впереди раздался глухой гул, заставив нас насторожиться.
— Вы слышите? — прошептал Митя.
— Слышу, но что это? — Амат пожал плечами.
Мы продолжили путь, вскоре оказавшись перед удивительным зрелищем — огромной пещерой, полностью заросшей каменными «сосульками». Сталактиты свисали с потолка как клыки гигантского зверя, а сталагмиты поднимались им навстречу с пола. В некоторых местах они срослись, образуя массивные колонны.
— Ничего себе, — ахнул Сергей, осматриваясь. — Как долго это всё росло?
— По самым скромным подсчётам, — я указал на средний по размеру сталагмит, — вот этому малышу около десяти тысяч лет. В таких пещерах один сантиметр нароста формируется за сто лет.
— Значит, вот этому монстру… — Митя обвёл рукой огромную колонну толщиной в два обхвата.
— Двести-триста тысяч лет, не меньше, — кивнул я.
Мы начали осторожно пробираться сквозь этот каменный лес. Сталагмиты приходилось обходить, а иногда и протискиваться между ними. В одном месте Митя едва не зацепился рюкзаком за острый нарост.
Спустившись ещё ниже, Амат внезапно остановился и глубоко вдохнул.
— Чувствую воду. Много воды. Близко.
Вскоре пещера неожиданно закончилась, и мы вышли к огромному подземному озеру. Его тёмные воды отражали наш огненный светляк, переливаясь зловещими зелёными оттенками. С высоких сводов в озеро низвергались несколько мощных водопадов, их грохот оглушал.
Так вот что за странный гул мы слышали полчаса назад!
— А почему вода такая зелёная? — крикнул Сергей, перекрывая шум падающей воды.
— Медь, — ответил я, подбираясь ближе к берегу. — Видите эти голубовато-зелёные отложения на камнях? Это малахит и азурит. Вода растворяет медные соединения из пород — отсюда и цвет. В некоторых местах концентрация настолько высока, что…
Моя речь прервалась, когда я заметил, как Митя осторожно набрал воду в ладонь и уже собирался пить.
— Не советую. При такой концентрации металлов она может быть токсичной.
— Как мы отсюда выберемся? — спросил Жданов, отряхивая руку.
Амат, стоявший у самой воды, показал на водопады.
— Если столько воды втекает, — его голос звучал уверенно, — значит, она должна где-то и вытекать. Я чувствую течение — где-то там должен быть подводный сток или проход.
Присмотрелся к поверхности озера. Действительно, несмотря на бурлящие потоки водопадов, в дальнем конце водоёма вода казалась более спокойной и образовывала едва заметные круги — верный признак подводного течения.
— Амат прав, — я кивнул, — но сначала нужно проверить, насколько глубоко и куда ведёт этот поток. Сергей, можешь осветить дальний берег?
Качалов поднял руку со светляком, и огненный шар взмыл вверх, разливаясь ярким светом по огромной пещере. Вдалеке действительно виднелось движение воды — узкий проход, куда устремлялся поток.
— Кажется, наш путь лежит туда, — сказал я. — Но сначала нужно понять, как безопасно пересечь озеро. Амат, что скажешь? Ты лучше нас чувствуешь воду.
Амат закрыл глаза, протянув руки к водной глади. По его лицу пробежала тень концентрации.
— Глубина у берега около десяти метров. Дно каменистое. Течение сильное, но если держаться ближе к поверхности… Главное — не попасть в водоворот у водопадов.
Мы осторожно зашли в воду. Ледяной холод моментально пробрал до костей, заставив зубы стучать в унисон.
— Держитесь ближе ко мне! — Амат шагнул вперёд, и вода вокруг его рук заструилась странными волнами. — Я помогу плыть.
Как только мы оттолкнулись от берега, невидимый поток подхватил нас, неся вперёд. Амат шёл последним, его пальцы двигались как у дирижёра, направляя течение.
И тут вода вздыбилась.
Из глубины метнулась тень: огромный, блестящий, как мокрая сталь, угорь длиной с лодку. Его чешуя переливалась сине-зелёными оттенками, а пасть, усеянная игловидными зубами, раскрылась прямо перед Аматом.
— Назад! — закричал я, но было поздно.
Амат уже развернулся к чудовищу. Вода вокруг его рук сгустилась в острые копья.
— Ну, попробуй, тварь!
Угорь рванул вперёд. Амат взмахнул руками, и водяные копья вонзились в жабры монстра.
Но угорь не сдавался. Он извивался, хлестал хвостом, поднимая волны. Один удар — и Амат отлетел к стене пещеры, едва успев смягчить падение водяной подушкой.
— Сергей! — вдруг закричал Митя.
Я обернулся. Качалов, который плавал хуже всех, отчаянно боролся с течением, неумолимо затягивающим его в водоворот у водопада. Светляк погас, и теперь в кромешной тьме пещеры можно было разглядеть лишь отчаянные всплески воды, слабо подсвеченные призрачным сиянием. Свод пещеры мерцал тысячами крошечных огоньков — люминесцентных насекомых, чьё фосфоресцирующее свечение отражалось в брызгах, создавая иллюзию звёздного неба в тёмную ночь.
— Держись!
Мы с Митей рванули к другу. Я схватил Сергея за одну руку, а Митя за другую. Вода ревела, пена хлестала в лицо, но мы вырвались из воронки.
— Плывём! Быстро!
Судя по всплескам, которые то и дело доносились до нас, Амат всё ещё продолжал бой.
Как только Сергей пришёл в себя от недавнего шока, он тут же создал большого светляка, который повис над сводом.
Мы увидели Амата, тот теперь стоял в середине водоёма по пояс в воде. Руки его были сжаты в кулаки. Вода вокруг угря вдруг застыла, превратившись в ледяные оковы.
— Замри, гадина!
Угорь дёрнулся, но лёд сковывал движения. Амат не стал ждать, он сжал ладонь, и ледяные осколки впились в тело чудовища.
С последним судорожным извивом угорь хотел уйти на дно, но Жимин не позволил, он дожал тварь. А потом забрался на лёд и начал сноровисто разделывать монстра водяными лезвиями. Ещё пол минуты, и довольный Амат плыл к нам, сжимая в левой руке макр, размером с кулак.
— Валим отсюда! Пока не появились новые гадины, — злобно процедил Амат и подхватил нас водяной магией.
Перед нами открылся выход, куда с рёвом низвергались воды из подземного озера. Это всё напоминало гигантский природный бассейн: водная гладь, спокойная в центре, у этого края начинала клокотать и с бешеной скоростью переливалась через каменный порог, образуя бурлящий поток.
Мы, как измождённые спелеологи, один за другим переваливались через эту естественную плотину, остановившись на скользком камне, чтобы перевести дух. Сергей, мокрый и бледный, поднял руку, и над каждым из нас вспыхнул маленький огненный светляк.
— Если будете дальше ста метров от меня, то светляк погаснет, — предупредил он, тяжело дыша.
— Значит, будешь плыть по центру, — усмехнулся Амат.
— А теперь вперёд!
Первым в узкий каменный жёлоб прыгнул Амат. Если бы впереди ждала опасность, он мог бы затормозить течение, используя магию воды. Мы последовали за ним, один за другим, с минимально возможным расстоянием, и холодный поток мгновенно подхватывал тела.
Скорость была бешеной.
Меня швыряло из стороны в сторону, вода хлестала в лицо, сбивая дыхание. Я стиснул зубы, гоняя магическую энергию по телу, чтобы та разогревала кровь, не давая ледяному холоду сковать мышцы. Сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется из груди.
Пытался прощупать землю над головой, посылая импульсы магии в каменный свод. Ответ приходил чёткий: мы действительно плыли по руслу подземной реки, пролегающей в толще скал.
Время растворилось.
Минуты сливались в часы, часы в бесконечную череду поворотов, водоворотов и ледяных брызг. Единственным утешением был светляк Сергея, плывший над головой, как маленькое солнце в этой каменной преисподней.
И вдруг…
Стало тепло.
Я даже не сразу понял, что произошло. Просто в какой-то момент перестало дуть холодом, а вместо грохота воды в ушах зазвучал шум волн.
Поднял голову и увидел небо.
Настоящее, бескрайнее, с солнцем, висевшим где-то над горизонтом.
— Мы на поверхности! — закричал кто-то, но уши были забиты водой, и я не смог различить голоса.
Но радость длилась недолго.
Река, вырвавшись из подземелья, тут же сливалась с морем, широким, бурным, уже накрытым вечерними тенями. Нас выбросило на мелководье, как щепки.
Я откашлялся, вставая в прибрежной пене.
— Все целы⁈
— Если не считать того, что я проглотил половину этой чёртовой реки, то да, — простонал Митя, выплёвывая воду.
— Ты не замёрз? — я с удивлением посмотрел на Жданова.
Тот спокойно отжимал рубашку, будто только что вышел из тёплого душа.
— Вода была просто ледяная. Если бы не магический источник, точно бы окочурился, — улыбнулся я, потирая замёрзшие руки.
— Всё хорошо, — Митя пожал плечами, — я часто закалялся на «большой земле». Там, где я вырос, зимы куда суровее, чем в этих ваших колониях.
У всех, кроме Жданова, были магические источники, согревающие изнутри. А он… Он держался только за счёт собственной выносливости.
— А может, и у меня открывается источник… — вдруг задумчиво произнёс Митя, глядя на небо. Его глаза сузились, словно он пытался разглядеть что-то в глубине себя.
Но тут Жданов резко вытянул руку вперёд.
— Смотрите!
Мы подняли головы и обернулись в сторону материка: небо над сушей пронзали сотни лучей, одни гасли, но тут же, словно грибы после дождя, появлялись новые.
— Прорыв до сих пор продолжается, — пробормотал Сергей.
— Странно. Пока мы бродили по подземельям, прошло явно больше двух часов, — я посмотрел на солнце, уже клонящееся к закату.
— Ага, очень странно, — Амат скрестил руки на груди.
Мы стояли на берегу, наблюдая, как небо над материком вспыхивает и гаснет.
— А где мы вообще? — спросил Сергей, оглядывая побережье.
Перед нами расстилался пустынный пляж.
— Это же мыс Верный! — воскликнул Амат, и на его лице расплылась ухмылка. — Мы примерно в тридцати километрах от Балтийска!
Он расхохотался и провёл рукой по мокрой одежде — вода тут же собралась в шар и с плеском упала на песок.
— Ну что, герои? Плывём дальше, или как?
Сергей только вздохнул и плюхнулся на песок, раскинув руки.
— Сначала отдышимся. А потом уже решим.
Море шумело у наших ног, а солнце, уже почти коснувшееся горизонта, окрашивало воду в золотые тона. Мы выбрались.
Но мир вокруг заполняли всё новые и новые монстры, и с каждой минутой нахождение вдали от цивилизации грозило всё большой опасностью — смертью.



Глава 23

— Пойдёмте к камням, — предложил я, указывая на группу крупных валунов дальше по пляжу.
— Зачем? — лениво пробормотал Сергей, приподнимая голову с песка.
— Они нас закроют от монстров со стороны берега. А то тут мы словно на ладони.
Перебрались к огромному камню, нагретому за день ярком солнцем.
С облегчением прислонился к его шершавой поверхности, чувствуя, как усталость наваливается тяжёлым грузом.
— Кирилл, что будем делать? — спросил Качалов, начав выпаривать магией огня воду из одежды. Поднялся такой пар, словно одногруппник вышел из бани на морозную улицу.
Оглядел товарищей. Несмотря на измождённые лица, в глазах читалась твёрдая решимость двигаться дальше.
— Выбираться отсюда. Правильнее всего будет идти до ближайшего города, Балтийска. Там остатки армии с Братска, а ещё базируется Императорский военно-морской флот.
Амат, кивнув, начал пальцем чертить на песке схематичную карту.
— Вот извилистое побережье… Мыс Верный, на противоположном краю которого мы сейчас находимся… А вот здесь, примерно в тридцати километрах по прямой, Балтийск.
Он обозначил основной тракт, расположенный примерно на полпути к городу.
— А почему не пойти к дороге? Там же есть постоялые дворы, и мы выйдем как раз к одному из них, — предложил Митя, изучая нарисованное.
— Насколько помню эту часть тракта, там одни поля и луга. Мы будем мишенями для всех монстров, — покачал головой я. — Лучше пойдём вот так…
Я прочертил на песке прямую линию от нашего текущего места до города, срезая мыс, но дальше держась ближе к береговой линии.
— Так мы избежим открытых пространств и сократим путь, обходя основные неровности.
Все кивнули в знак согласия.
— Тогда решено. Сейчас немного передохнём и двинемся. А пока… — я хлопнул в ладоши. — Выворачивайте свои карманы и рюкзаки, у кого они остались целы. Надо понять, на что мы можем рассчитывать по дороге.
Инвентаризация оказалась скудной.
У Мити был пистоль, десяток небольших макров для его зарядки и полсотни пуль.
— Ну хоть что-то, — пробормотал он, комментируя извлечённое оружие.
В промокшем рюкзаке нашлись ещё тряпки, блокноты, карандаши и…
— Резец по камню? — удивился Сергей, поднимая странную находку.
Митя пожал плечами.
— Как все знают, я хорошо рисую. Но хотел ещё освоить резьбу по камню или дереву… если бы выдалась возможность.
— У каждого свои тараканы. Кто-то на практику таскает магический микроскоп, а кто-то резец, — усмехнулся я.
Сергей фыркнул, но ничего не сказал.
Амат тем временем выложил на песок нож, пустой кошель для малых макров, в который у него никак не влезал его трофейный кристалл, размером с кулак, и неожиданно — небольшую флягу с чем-то тёмным.
— Это что? — насторожился я.
— Ром. На крайний случай, — ухмыльнулся он.
— Пригодится, — буркнул Сергей, расплываясь в улыбке.
— Даже не думайте! — я поднял указательный палец и строго помотал им.
Потом оглядел Амата.
— А где твой топор?
— Потерял где-то, — лишь буркнул Жимин, пожимая плечами и явно не желая развивать тему.
Теперь очередь Сергея. У него оказалась лишь родовая сабля, пристёгнутая к поясу, и пустая фляга для воды.
— Амат, наполни её, пожалуйста, — попросил я.
Жимин кивнул, протянул руку к мокрому песку. Капли воды начали подниматься в воздух, сливаясь в прозрачный шар. Парень медленно вращал его, заставляя песчинки и прочий мусор оседать вниз, пока в воздухе не осталась лишь чистейшая вода. Затем ловким движением направил поток во флягу Сергея, заполнив её до краёв.
— Вот, пей на здоровье, — усмехнулся Амат.
Я порылся в карманах и расстроился. Всё своё барахло оставил в машине. А там, кроме одежды, ещё и магические зелья были. Жаль, очень жаль.
Из полезного — только сабля на поясе да несколько никчёмных мелочей: карандаш, блокнот, превратившийся в мокрую бесформенную массу, и небольшая фляга, в которой, как я теперь вспомнил, была не вода, а чёрная слизь, добытая из тараканов в пустыне. Видимо, машинально пристегнул её, когда собирал вещи в Братске.
— А это что? — спросил Сергей, когда я вытащил из кармана какой-то комок, больше смахивающий на грязь.
— Это… — вздохнул я. — Это когда-то был пряник, которым я кормил Мотю.
— Значит, еды ни у кого нет? — спросил Амат.
— Нет.
— Думаю, ничего страшного, потерпим до города, — сказал Сергей.
— Да уж, — недовольно буркнул Амат и посмотрел на меня. — Может, тогда пойдём? А то что-то жрать охота. Прям не могу.
Его живот громко заурчал, будто подчёркивая сказанное.
— Ладно, ладно, пошли, — я оглядел ребят и встал. — Чем быстрее двинемся, тем быстрее доберёмся до еды.
Мы направились через мыс, срезая этим манёвром как минимум пять километров пути. Мыс был огромным, далеко вдавался в море, заканчиваясь магическим маяком, который почему-то до сих пор не зажёгся, предупреждая суда о приближении к берегу.
Пляж быстро закончился, сменившись каменистым берегом с небольшими скалистыми возвышениями. А дальше начались заросли. Сначала это был кустарник, а потом и могучие эвкалиптовые деревья. Их высокие, почти белые стволы вздымались вверх, как колонны, а длинные узкие листья шелестели на слабом ветру, распространяя резкий, терпкий аромат. Кора местами отслаивалась, свисая лохмотьями и обнажая гладкую, почти металлически блестящую древесину под ней.
До противоположного берега оставалось около километра, но как только мы прошли половину пути, лес ожил.
Сначала — пронзительный, леденящий душу вопль, похожий на смесь визга свиньи и крика гиены.
— Что это⁈ — выпалил Митя.
Но не успели мы ответить, как с ветвей спикировала первая тварь.
Она напоминала шимпанзе: длинные жилистые конечности, цепкие пальцы с когтями, но морда! Круглая, как блюдце, на ней присоска, усеянная рядами мелких острых зубов. И никаких глаз, только эта жуткая пасть, широко раскрытая в немом крике.
За первой последовала вторая. А через полминуты кроны деревьев затрепетали, словно от сильного ветра. С ветки на ветку перепрыгивала целая стая этих чудищ. Их вопли сливались в оглушительный хор, от которого кровь стыла в жилах.
— Стоять спина к спине! — заревел я, обнажая саблю.
Бой начался мгновенно.
Сергей швырнул в ближайшую тварь огненный шар. Чудовище взвыло, загоревшись, как факел, но не остановилось. Оно продолжало прыгать в нашу сторону, пока я не вогнал тварь в землю каменным кулаком.
— Запечатывай их! — крикнул Сергей, разворачиваясь к следующей атаке.
Я вцепился пальцами в почву. Как только очередная тварь приземлялась, земля под ней оживала, обволакивая, как болото.
Амат пытался заморозить одного монстра, но магии не хватало, вода лишь покрывала чудище инеем, не сковывая полностью.
— Да ёлы-палы! — он яростно пнул землю и выхватил нож. — К воде! Бежим к воде!
Но вместо того, чтобы отступать, мы рванули вперёд — к берегу, который был ближе, чем путь назад.
Два резких выстрела пронзили воздух. Митя, берегущий патроны, стрелял только тогда, когда твари подбирались вплотную. Два монстра рухнули замертво, но мы даже не заметили этого, занятые другими.
Одна из тварей вцепилась мне в плечо, её присоска-пасть щёлкнула в сантиметре от лица. Я ощутил, как её слюна, липкая и холодная, капает на кожу.
— Замри! — заорал Сергей, и я почувствовал, как воздух вокруг меня сжался, срывая монстра ударной волной.
Мы бежали, отбиваясь, задыхаясь, чувствуя, как твари преследуют нас по кронам. Их вопли звенели в ушах, а запах гари и крови висел в воздухе.
И тогда впереди блеснула вода — узкая протока, ведущая к морю.
— Туда! — завопил Амат.
Мы прыгнули в воду, и в тот же момент Жимин, наконец, смог использовать свою магию в полную силу.
Вода вокруг нас вздыбилась, превращаясь в массивные щупальца, которые, словно у разъярённого осьминога, рванули к берегу. Они хлестали по воздуху, перехватывая прыгающих тварей, сжимая их в ледяных объятиях и швыряя обратно в лес с такой силой, что слышался треск ломающихся веток.
— Бежим! — выкрикнул я, пробираясь по неглубокой воде вдоль берега.
Мы спешили выбраться к морю, надеясь, что эти обезьяноподобные твари не умеют плавать. Но едва достигли побережья, как перед нами предстала новая угроза.
Громадные крабы, размером с телегу, оккупировали прибрежную зону. Их панцири переливались сине-чёрными оттенками, а клешни беспрестанно щёлкали. Твари сначала не обратили на нас никакого внимания.
Но когда крабы заметили обезьяноподобных монстров, которые слишком близко подобрались к их территории, то досталось уже всем.
Одна из преследовавших нас тварей не успела вовремя среагировать и отпрыгнуть. Она тут же была схвачена клешнёй и мгновенно разорвана пополам. Кровь брызнула на песок, а крабомонстр, не теряя времени, подтянул добычу ко рту, окружённому мелкими конечностями с крошечными клешнями. Они работали с пугающей скоростью, разделывая мясо на куски и запихивая в жующую пасть.
— Отходим на край мыса! Другого варианта у нас нет! — крикнул я.
Мы рванули к маяку, отбиваясь на ходу.
Амат работал с водой, замораживая крабов, покрывая их панцири холодом, замедляя движения. Лёд трескался под их напором, но каждая секунда замедления давала нам шанс оторваться.
Я использовал магию земли, чтобы противостоять тварям, нападающим из леса. Поднимал каменные шипы, заживо хоронил нападающих монстров. Иногда прикрывал тыл, тогда каменные иглы впивались в мягкие места под панцирями крабомонстров.
Один из крабов громко взвыл, когда острый камень пробил его брюхо и тот подвис в воздухе, словно насаженный на вилку. Он так яростно защёлкал клешнями, что мои уши загудели.
Сергей бил фаерболами туда, где требовалась помощь. Но эффективнее всего его огненные шары взрывались среди обезьяноподобных тварей, заставляя их с визгом отскакивать.
Маяк, который должен был стать нашим убежищем, оказался лишь развалинами. Каменные стены ещё стояли, но крыша сгорела дотла. Странно, но на берегу не было ни единого следа пожара: ни обугленных балок, ни пепла. Словно штормы давно смыли всё, что осталось.
— К краю! — указал я на обрыв у самого конца мыса.
Мы отступили туда.
Монстры, преследовавшие нас, теперь оказались слишком близко друг к другу. Крабы и обезьяноподобные твари начали драться между собой, деля добычу.
Один из крабов схватил тварь за ногу и рванул, отрывая конечность. Та в ответ вцепилась зубами в его глаз, вырывая с мясом.
— Пока они заняты друг другом, — прошептал Митя, перезаряжая пистоль.
— Нам нужно выбираться. Сейчас, — добавил Сергей, его голос был хриплым от усталости.
Я огляделся. За нами был невысокий обрыв, метра четыре, и море. Впереди — сражающиеся монстры.
— Тогда только один вариант, — сказал я, глядя на воду внизу.
Амат понял меня без слов.
— Прыгаем?
— Прыгаем.
И мы прыгнули, пока монстры рвали друг друга на части.
Вода сомкнулась над нами, но через мгновение Амат, подпитавшись энергией от макра, создал льдину, достаточно большую, чтобы удержать четверых.
Вода была тёплой, поэтому приходилось постоянно обновлять лёд, наращивая его слой за слоем.
Мы отплыли метров триста и двинулись вдоль побережья. Море было необычайно спокойным: ни волн, ни ветра. Повезло.
Так прошло несколько часов. В свете луны и всполохов прорывов вдали показались очертания островов.
— По моим расчётам, эти острова на полпути к городу, — сообщил Амат. Его лицо было напряжено от постоянного поддержания льдины. — Энергия макра на исходе. Может, искупаемся? Я могу подтолкнуть вас, как в подземном озере.
— Ну уж нет! — хором ответили мы. После сегодняшних встреч с тварями никто не горел желанием оказаться в открытой воде. Кто знает, что там водится.
— Давай лучше с комфортом плыть до последнего, а когда магия почти иссякнет, то попытаемся незаметно высадиться на берег.
По мере приближения к островам стали различимы странные тени и доносящиеся оттуда стоны, хрипы и щелчки. Любопытство взяло верх, и мы осторожно подплыли ближе.
Картина оказалась неожиданной: небольшие скалистые островки, покрытые лишь чахлой травой и пародией на деревья, были буквально усеяны монстрами. Они явно оказались заперты здесь.
— Почему они не уплывают? — прошептал Сергей.
— Может, не умеют плавать? — предположил Амат.
— Или боятся чего-то в воде, — добавил я, вспоминая огромный бестиарий водных тварей.
— Но почему они не жрут друг друга? — прищурившись, Митя задал главный вопрос. — Обычно после прорыва они сначала нападают на местных, а потом уже друг на друга.
— Вот это действительно странно, — задумался я. — И ещё загадка: крабомонстры и обезьяноподобные твари не характерны для экосистемы «Новоархангельска».
Мы молча наблюдали за странным зрелищем: десятки монстров одного вида сосуществовали на крошечных клочках суши, не проявляя обычной агрессии.
— По логике, они должны были сожрать сначала слабых, и в итоге остался бы только один, — заметил Митя.
— Это точно, — кивнул Амат.
— Похоже, луч прорыва ударил прямо в этот остров, запечатав их здесь, — предположил я. — Твари уничтожили другие виды, но не трогали себе подобных.
— Странно, что они так истощены, — нахмурился Митя. — Создается впечатление, что прорыв здесь был пару недель назад.
— Может, это те самые твари из Братска, которых кормили муравьиды? — добавил Сергей. — Просто им не хватало еды, вот и выглядят такими ослабленными.
— Не знаю, как у вас, но у меня сейчас в голове только одна идея, — усмехнулся я, — и думаю, она вам понравится.
— Какая? — хором спросили остальные.
— Устроить на этих островах геноцид монстров и обзавестись макрами. А то идти по берегу как-то не очень хочется.
В глазах товарищей вспыхнуло понимание. И друзья закивали.
— Договорились. Только без лишнего шума, не будем привлекать внимание, — предупредил я.
Мы осторожно причалили к первому острову.
Амат заморозил тварей, подошедших к воде, превратив их в ледяные статуи. Я тут же сковал остальных каменными оковами, вдавив в скалу. Сергей быстро прошёлся между обездвиженными монстрами, его огненный клинок точными ударами вскрывал шеи тварей, извлекая кристаллы.
Митя собирал макры в свой рюкзак, который моментально превратился в наш общий кошелёк.
Мы очистили три небольших острова, действуя как отлаженный механизм. Но на четвёртом всё пошло не так.
Твари здесь оказались куда агрессивнее, словно только что оказались на этой земле. К тому же две самых крупных особи применили воздушную магию, постоянно сдувая нашу льдину от берега.
— Не удивлюсь, если они защитные щиты ставить умеют, — недовольно буркнул Митя.
— Это знак. Значит, пора заканчивать и двигаться дальше, — я посмотрел на восток, где уже начинало светлеть небо. — Через час восход.
— Тогда двигаем, — Амат с довольной ухмылкой зачерпнул горсть макров из рюкзака и запихнул их себе в карман, сразу пуская часть энергии в дело. Льдина под нами стала толще и устойчивее.
Поплыли дальше.
Предрассветный туман стелился над водой, окутывая всё мистическим серебристым сиянием. В воздухе висела неестественная тишина: ни криков чаек, ни привычного шума портовой жизни. Только лёгкий плеск воды о льдину нарушал это зловещее спокойствие.
Я всматривался в постепенно проступающие из тумана очертания Балтийска.
Город представал передо мной как призрак: тёмные силуэты крепостных стен, двух маяков на входе, очертания городских построек и шпиля штаба флота. Ни одного огонька, ни единого признака жизни.
Тут явно что-то не так.
Сергей, стоявший на краю льдины, выискивал движение на берегу.
Амат методично высыпал за борт оболочки израсходованных макров.
Неожиданно Митя достал свой резец и принялся выводить на рукояти пистоля замысловатые узоры. Металлический скрежет казался невыносимо громким в этой мёртвой тишине.
Когда обогнули последний мыс, город наконец предстал перед нами. Лучи восходящего солнца окрашивали каменные стены в желтоватые оттенки.
С каждой секундой город было видно чётче.
Но вдруг вода вздыбилась там, где мы были минуту назад.
Что за?!.
Амат резко ускорил льдину. Ещё толчок. Ещё.
Но вода вскипела.
Внезапно на край льдины выбралось чудовище.
Огромная покрытая слизью рыба с пастью, усеянной крючковатыми зубами. А под челюстью щупальца, длинные, как змеи, с шипами на концах.
Амат швырнул в тварь ледяные копья, но они раскалывались, едва касаясь её кожи.
— Не работает, — раздосадовано сказал он, — у них, похоже, иммунитет к водной магии.
— К берегу давай, быстрее! Не отвлекайся! — скомандовал я.
Сергей выстрелил огненным шаром прямо в пасть. Взрыв ослепил, но монстр лишь ненадолго отпустил льдину.
— Митя, стреляй!
— Заряжаюсь! — он продолжал лихорадочно рыться в рюкзаке, вытаскивая нужный макр.
Вода вскипела снова. Ещё две твари.
Двадцать метров до берега.
Амат изо всех сил рванул льдину вперёд.
Щупальца хлестнули, едва не сбив Сергея.
Резкий толчок– и мы слетели с льдины.
Я коснулся дна, тут было мелководье.
Обратился к стихии.
Из дна взметнулись каменные шипы. Один из них пронзил рыбу-монстра, подняв её.
Сергей, стоя по пояс в воде, выстрелил второй в пасть. В этот раз он использовал усиление от родового клинка. Взрыв разнёс голову твари.
Третья набросилась на Амата.
Заморозка не действовала.
Щупальца обвили его шею.
Выстрел.
Точнее, громовой раскат.
Голова монстра разлетелась в кровавый туман.
Митя стоял по колено в воде, его пистоль дымился, как жерло пушки.
— Это что такое было? — я повернулся в сторону Жданова. А он умеет удивлять.
— Нашёл подходящий макр, — хрипло ответил парень, пожимая плечами.
Я лишь покачал головой и махнул рукой в сторону городских стен, до которых оставалось меньше километра.
— Вперёд!
И мы побежали.
Лачуги бедноты, что стояли за стенами на самом побережье, перевёрнутые лодки, обшитые досками и обтянутые парусиной, были разломаны в щепки. От них почти ничего не осталось. Земля здесь была изрыта воронками, камни оплавлены, песок спёкся в стекло. Тут явно кипели нехилые магические бои.
Но где люди?
Я бежал не к главным воротам, а к пролому в стене, тому самому, о котором знал от старого моряка, нанятого пару месяцев назад на мануфактуру.
Наверное, уже заделали.
Но нет.
Пролом был на месте.
Но как? Почему?
Мы замедлились у зияющего проёма.
За стеной была тишина.
Город пуст.
Разрушенные дома. Улицы, усыпанные осколками. Стены, иссечённые следами когтей и магии.
— Чёртовщина какая-то… — прошептал Сергей, шагая рядом.
Где все?
Почему нет ни трупов, ни следов эвакуации?
И почему пролом не заделали?
Мы шли глубже, и с каждым шагом тревога сжимала горло сильнее.
Окна зданий зияли пустотой, словно чьи-то слепые глаза. Двери сорваны с петель. На мостовых лужи засохшей крови, но ни одного тела.
— Может, они ушли? — неуверенно предположил Митя.
— Или их забрали, — мрачно добавил Амат.
Я остановился посреди улицы, вглядываясь в тени переулков.
Что-то было не так.

 Конец второй книги из серии «Хозяин антимагии» 
Дорогие друзья! Я надеюсь, что вам понравилась моя книга.
Спасибо всем, кто был со мной, нажимал на волшебное сердечко под книгой, оставлял комментарии и тем более покупал её — без вас всего этого бы не было!
Буду рад вашему отзыву.
        Здесь вы можете прочесть третью книгу:         https://author.today/reader/449091 



Nota bene

        Книга предоставлена         Цокольным этажом        , где можно скачать и другие книги.      
Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN/прокси.
        У нас есть Telegram-бот, для использования которого нужно: 1) создать группу, 2) добавить в нее бота по         ссылке         и 3) сделать его админом с правом на          «Анонимность»         .      
* * *
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
 Хозяин антимагии #2